***
Субботнее утро Драко Малфоя началось как обычно. Он проснулся, умылся, совершил пробежку, принял душ и налил себе чашку все того же мерзкого кофе. Он не собирался никак готовиться к встрече с его новым «куратором». Он не собирался наводить марафет, бриться, надевать парадную одежду. С чего вдруг? Кто она вообще такая?! Возомнила себя Матерью Терезой. Решила помочь всем несчастным и обездоленным. Так похоже на Грейнджер. Он не собирался становиться частью ее благотворительного проекта. Он не подопытная крыса и не будет играть в дочки-матери, пока гриффиндорская лохматая голова строит из себя благодетеля. Нет, он решил. Решил, что совершенно точно откажется от любых предложений зубрилы. Пусть комиссию по надзору расформировали — плевать. Так даже лучше. Теперь не нужно будет таскаться в магический Лондон и отчитываться перед этими идиотами в министерских мантиях. Он решил для себя все уже давно. Еще тогда, в поместье Блейза, когда снял свой галстук, сел на диван и перестал бороться. Он не был слабаком, но и умственными способностями точно не обделен. Слабоумие и отвага — явно не про него. Он не гриффиндорец и не герой. К чему все эти потуги и старания, если КПД — ноль. Полный ноль. Такой же, как и он сам. Ему бы не разбил сердце еще один отказ, попробуй он снова найти себе инвестора или хоть какую-то работу. Нет, таких отказов он слышал сотни, тысячи за последние шесть лет. Просто он, честно, не видел в этом смысла. Грейнджер не удастся изменить систему, как бы она ни старалась. Мнение магического сообщества уже давно устоялось. Он и ему подобные заняли свое место в этой пищевой цепочке. В самом низу. И он больше не плакался, не жалел себя, не занимался самобичеванием. Ему просто стало все равно. Он просто смирился. Конечно, получив от нее письмо, он был в шоке. Нет, не так. Он был в полнейшем ахуе от происходящего. Мысли со скоростью света сменяли одна другую в его голове. Что все это значит? Теперь Грейнджер что, собирается наведываться к нему в гости каждую неделю? Или это разовый визит вежливости, а потом его передадут в руки очередных кретинов, которым лишь бы отвязаться от него? Может, это шутка такая? Розыгрыш от Забини за то, что редко отвечал на письма и не называл своего нового места проживания? Точно. Он каким-то образом выяснил его адрес и теперь жаждет расплаты. Очень похоже на Блейзи. В следующую субботу он откроет дверь мулату и отвесит ему смачный подзатыльник за то, что чуть не довел лучшего друга до остановки сердца. А если это все-таки будет она? Интересно, какая она сейчас? Судя по фото в «Пророке», которое он видел в свой последний день пребывания в поместье Забини полтора года назад, Грейнджер почти не изменилась. Все та же улыбка, вздернутый носик, будто знает что-то, о чем ты даже не догадываешься, безумные волосы и веснушки. Те самые. Ты начал обращать на нее внимание на третьем курсе. После того унизительного хука с правой. Вы впервые оказались так близко друг к другу. Точнее, она приперла тебя к дереву и почти сломала нос своим маленьким кулачком. Ты был настолько выбит из колеи всем происходящим, что даже не смог ничего сделать. Хотя, даже если бы гриффиндорская фурия не застала тебя врасплох, ты бы не стал отвечать. Ты аристократ и имеешь отличное воспитание. Тебе бы и в голову не пришло бить девчонку. Даже если эта девчонка — грязнокровка Грейнджер. Но пахла она совсем не грязью. Почему-то. Она пахла даже очень приятно — какой-то сладковатый шампунь, смешанный с ее собственным ароматом. Что-то похожее на запах новой книги — той, которой радуешься как ребенок и которую бережно открываешь на первой странице, разглаживая пальчиком, чтобы не замять. А еще так пахли луговые цветы. Совсем простые, не такие как в садах Нарциссы, но от того не менее красивые. Будучи ребенком, ты бродил в окрестностях мэнора и часто натыкался на бескрайние поля, весной они пестрили всеми цветами радуги, а над ними порхали бабочки. Это было так завораживающе. Ее запах был такой же свежий, как летняя гроза. Теплый дождь, громкие раскаты, блеск молнии. Как аристократу, тебе нельзя было резвиться под дождем, подобно маленькому поросенку. Но иногда Люциус покидал поместье на несколько дней по работе, а Нарцисса закрывала на твои детские шалости глаза, позволяя побыть ребенком хотя бы несколько дней в году. Ты понял тогда — она пахла чем-то желанным. Чем-то, что тебе всегда так хотелось попробовать. Чем-то, что было нельзя. Чем-то запретным, но таким волнующим. И в момент этого шокирующего осознания ее правый кулак прилетел тебе прямо в нос. Конечно, одного запаха для влюбленности мало. И вообще, влюбиться в Грейнджер? Очень, блять, смешно. Просто ты был парнем, который дрочит на все живое в любом более или менее уединенном помещении. Да, чистокровные аристократы тоже дрочат. Еще как. Ты лежал на своей кровати в подземельях Слизерина с задернутым пологом и оглушающим. Ты пытался представить Панси. Ты пытался представить Дафну. Ты пытался представить любую симпатичную девчонку, попавшуюся тебе на глаза сегодня днем. Но вот ты закрываешь глаза. Рука медленно тянется вниз. Оглаживает мышцы живота. Развязывает шнурок и приспускает пижамные штаны. Ты уже возбужден, ведь до этого представил добрую половину женской части Хогвартса во всех позах, известных тебе на тот момент. Да и в таком возрасте не требуется ровным счетом никаких усилий, чтобы возбудиться. Ты берешь член в руку. Проводишь вверх-вниз по стволу, слегка сжимая. Оттягиваешь плоть, обнажая головку. Это отличное занятие, думаешь ты. Ты-подросток вообще не понимаешь, зачем в мире существуют другие дела помимо дрочки и полетов на метле. Мерлин, это же гениальнейшие изобретения человечества за всю его гребаную историю! Ты прикрываешь глаза. Двигаешь рукой быстрее, пытаясь не потерять нить фантазий. Вот ты прижимаешь к стеллажу Запретной секции библиотеки ту симпатичную пуффендуйку. Она не против. Совсем нет. Закрывает глаза и запрокидывает голову назад. Ты проводишь пальцами по ее шее, ключице, опускаешь руку ниже. Ты обхватываешь ее грудь рукой, сжимая. Под своей белой блузкой и форменной (короче, чем обычно) юбкой она совсем без белья. Тебе так нравится. Ты любишь представлять такое на парах. Думать, что кто-то из твоих однокурсниц сейчас сидит и слушает профессора без трусиков. Ты бы мог сесть рядом. Почему бы и нет. Положил бы руку на колено и начал двигать, постепенно задирая подол юбки. Девушка бы обязательно чуть раздвинула ноги, заливаясь при этом диким румянцем. Но руку бы не убрала. Ты продвигался бы все дальше и дальше, аккуратно поглаживая и сжимая внутреннюю часть бедра. Пока не дошел до главного. Ты мог бы почувствовать, что она уже мокрая. О да. Она ждала тебя слишком долго и вся извелась. И ты слишком хорошо воспитан, чтобы разочаровывать даму. Ты двигал бы рукой под партой, незаметно. Так, чтобы никто не видел. Ты задел бы клитор, а затем нежно погладил круговыми движениями. Спускаясь ниже, ты бы вошел в нее одним пальцем, затем добавил второй. Не сразу, ты дал бы привыкнуть. Твои руки двигались бы сначала медленно, аккуратно, затем ускоряясь, надавливая на переднюю стенку. Твоя подруга извивалась бы и тихо поскуливала, прося о большем. Она говорила бы: «Драко, пожалуйста… да… быстрее». Она умоляла бы тебя, насаживаясь на твои пальцы больше и больше. Да, именно так бы она и поступила. Девушка из твоих фантазий, которая имела такой приятных запах чего-то запретного и подозрительно знакомое ебанутое воронье гнездо на голове вместо волос. Вот и сейчас ты лежишь на своей кровати с закрытыми глазами, с задернутым пологом и оглушающим, и черты симпатичной пуффендуйки без белья, которую ты прижимаешь к стеллажам Запретной секции библиотеки, начинают неуловимо меняться. Ты расстегиваешь на ней рубашку и обхватываешь губами сосок, а цвет ее глаз почему-то меняется с голубого на карий. Ты задираешь ее юбку и гладишь длинные стройные ноги, доходя до самой сути, медленно проходясь по влажным складкам, а ее волосы из русых превращаются в каштановые с кудряшками. Ты присаживаешься перед ней на корточки и собираешь ненужную материю на талии, открывая себе доступ, а цвет ее галстука принимает золотисто-бордовый оттенок. Ты пробуешь ее на вкус и понимаешь, что, блять, лучше этого ты ничего не пробовал в своей гребаной жизни. Ты лежишь на своей кровати, а движения становятся все хаотичнее, быстрее, резче. Дыхание прерывается, по лбу стекает капля пота. Мышцы твоего живота и плеч максимально напряжены, а на лице сосредоточенное выражение. Кулак сжимается крепче вокруг основания. Девушка из твоего сна стонет все громче, когда ты легко дразнишь языком ее половые губы, а затем берешь в рот клитор и начинаешь посасывать. — Тшш… Тише, Гермиона, ты же в школе, — говоришь ты своей фантазии, и башню срывает. Ты никогда не называл ее по имени. Никогда. Даже в собственных мыслях. Это запретно. Это невозможно. Так нельзя. Это пиздец как возбуждает. Ты бурно изливаешься себе на руку. Дышишь шумно, быстро, отходя от охренительного оргазма. Ты запретил себе представлять ее. Запретил думать. Тебе должно быть противно. Она должна быть грязной. Ты говорил это себе последние раз пятьдесят или больше, когда, кончая, представлял ее лохматую башку. Ее стройные ноги в этих уродских маггловских джинсах. Ее лицо, раскрасневшееся от стыда и удовольствия. Ее руки в твоих волосах, пока ты на коленях перед ней, ты — потомок чистокровного аристократического рода, стоишь и вылизываешь грязнокровку. Ее под тобой, на тебе, да как угодно, блять! Ее губы, которые складываются в беззвучное «Драко» перед оргазмом. Нет, ты точно, блять, спятил. Эта идиотка повредила тебе мозг ударом. Скоро это закончится. Тебе просто надо найти девушку. Выкинуть чертову дуру из своей головы, трахая симпатичную однокурсницу. Точно. Ты так и поступишь. А пока ты лежишь в своей постели, тяжело дышишь, отходя от оргазма. Почему, Грейнджер? Когда это закончится? Воспоминания о подростковых фантазиях заставили заметно напрячься. Салазар, у тебя не было секса сраных полтора года. С тех пор, как свалила Пэнс. Возьми себя в руки наконец, если не хочешь накинуться и трахнуть любого, кто переступит порог этой квартиры. Даже если это будет Блейз. Что ж. Еще один душ явно не будет лишним. На часах 12:02, а Драко Малфой вот уже полчаса сидит на стуле и придирчиво осматривает обстановку своей небольшой квартиры. Он встал. Подошел к шкафу. Открыл. Долго стоял в нерешительности. Минут восемь, если быть точнее. Затем протянул руку в самый дальний угол верхней полки и достал вытянутый, покрытый пылью футляр. Его волшебная палочка. Когда-то он мог бы скорее пожертвовать частью тела, чем магией. Теперь же это больше похоже на бесполезный рудимент. В первый год было сложно привыкнуть к ограничениям: он постоянно произносил заклинания, теперь ему недоступные, и выводил в воздухе руну отточенным движением руки. Спохватывался, когда ничего не происходило, чертыхался. После поступления в маггловский университет про палочку пришлось практически забыть. Он напоминал себе беспомощного ребенка в злом, враждебно настроенном мире. Самые простые действия вызывали трудности, а обычный поход в супермаркет грозил перерасти в катастрофу планетарного масштаба. Все эти тележки, толстые женщины с безумными глазами и кучей сумок, вечно орущие дети, мужчины с какими-то списками в руках, неуверенно переминающиеся с ноги на ногу у стеллажей с товаром. Благо хотя бы они выглядели такими же идиотами, как сам Драко. Он был не одинок в этом. Сначала однокурсники подшучивали над ним и считали неженкой. Он ведь действительно когда-то был избалованным богатым мальчиком с личным штатом прислуги. Поэтому то, что он не умел делать своими руками ни-хре-на, никого не удивляло. Его легенда сработала на ура. Позже он приспособился, уже к концу первого курса ни одна маггловская рутинная работа не вызывала ни малейших трудностей. Он варил по утрам кофе в кофемашине, относил вещи в прачечную, ходил за покупками, даже сам готовил иногда. Это было несложно: нашел рецепт, сделал все в точности по инструкции, нарезал ингредиенты, засек время. По зельеварению у него всегда было «превосходно», а приготовление пищи очень походило на его любимый предмет. Такое приятное напоминание о прошлом. О том, кто ты есть. За время учебы он настолько привык обходиться без магии, что не сразу вспомнил старые привычки, вернувшись в поместье Блейза. С большинством домашних дел он справлялся маггловским способом. Панси недоуменно поднимала бровь и презрительно фыркала, а он лишь пожимал плечами в ответ. Палочку он применял в полной мере лишь во время работы над своими проектами. Научный прогресс магглов и его магическая сила давали поистине ошеломительный результат. Кухонная техника, заколдованная на самостоятельную готовку десятков видов блюд, телевизоры, которые он пробовал настроить на показ магических событий, новые способы связи для волшебников на основе маггловских сотовых. Да, Драко Малфой — умный парень. Он мог бы стать талантливым ученым, гениальным изобретателем, успешным бизнесменом. Его проекты имели бы громкий успех. Да, имели бы… Переезжая в немагический Лондон, он забрал все свои разработки, чертежи и детали, но так к ним больше и не притронулся. Необходимость в магии отпала совсем. Теперь же он просто стоял и смотрел на свою палочку, не в силах прикоснуться. Взял себя в руки, провел пальцами по древку, сжал. Почему-то именно сейчас ему приспичило починить вечно качающуюся ножку кухонного стола. Она ведь бесила его с самого начала, просто времени все не было. Ага, как же. Не мог найти окно в своем плотном графике между дрочкой и оплакиванием своей никчемной жизни. И это вовсе не из-за Грейнджер. Салазар, конечно нет! Ему вообще на нее плевать. Пусть разоряется тут сколько влезет и задирает свой нос. Он не звал ее в гости. Просто ему самому так захотелось именно сегодня. Чистое совпадение. Инструментов в этом доме отродясь не было, и других вариантов, кроме как починить стол с помощью волшебства, Драко не видел. Подавляя трепет в груди, он взял в руки палочку и почувствовал вибрацию магии, проходящую сквозь все тело. Как же давно он этого не испытывал. Теперь, когда с него полностью сняты все ограничения, она чувствовалась особенно сильно. Как раньше. Будто ничего не изменилось. Легким отработанным движением он наколдовал Репаро. Он не забыл. Он был превосходным волшебником, и пять лет почти полного отсутствия магии в его жизни не позволили этому исчезнуть. Почувствовав небывалый прилив энергии и возбуждения, Драко обвел комнату взглядом. Направил палочку на постель, затем окно, занавески и кухонные шкафы. Произнес очищающее. Взмахом палочки заправил покрывало и убрал пол. Да эта дыра может сносно выглядеть. Это все совершенно никак не связано с Грейнджер. Вообще. Просто он давно хотел это сделать. Просто подвернулся удачный момент. Просто совпало. Малфой оглядел свои покои еще раз, вздохнул с чувством полного удовлетворения и подошел к зеркалу. Из отражения на него смотрел высокий, худощавый блондин. Волосы небрежно топорщатся на голове. Если на каком-нибудь Поттере это выглядит до безумия нелепо, то ему идет. Легкая небрежность придает особый шарм. Двухдневная щетина, сосредоточенный взгляд серых глаз. Сквозь обтягивающую белую домашнюю футболку проступают мышцы. У него нет развитой мускулатуры и внушительных габаритов, но неспортивным его тело назвать нельзя. На нем серые домашние штаны. Переодеваться он не намерен. Может, еще достать свой парадный фрак и расстелить красную ковровую дорожку? Да иди ты к черту, Грейнджер! Его гостеприимство имеет границы, он и так протер пыль впервые за год. Стены настолько тонкие, что слышится каждый шорох в коридоре. Он оборачивается, смотрит на часы. Время 12:59. Сердце на мгновение замерло. В дверь постучали.***
Немая сцена из низкосортного маггловского кино. До чертиков банально. Хуже не придумаешь. Он. Она. Его прихожая. Молчание. Они стоят так всего несколько мгновений, а как будто целую вечность. Лицо Драко не выражает никаких эмоций. Абсолютный ноль. Смотрит на нее сверху вниз с видом полнейшего превосходства. Так, будто это Грейнджер вдруг приперлась к нему молить о помощи и униженно падать в ноги. Гермиона нервничает. Это заметил бы даже слепой. Теребит край кофты, переминается с ноги на ногу, на щеках легкий румянец. Боже, почему единственное, чем я не владею в полной мере, — окклюменция. Было бы как нельзя кстати. Ах да. Еще она плохо умеет летать на метле. Это бы тоже сейчас пригодилось. Просто свалить отсюда к чертям собачьим, унести ноги и забыть как страшный сон идиотскую идею прийти в гости к Драко Малфою. Соберись! Ведешь себя как самая настоящая тряпка. — Здравствуй, Малфой. — Здравствуй, Грейнджер. Она думает, что он вот-вот прервет это неловкое молчание, но он не помогает. Никак. — Может, впустишь? — Гермиона пытается выдавить из себя дружелюбную улыбку, но выходит так, будто у нее что-то внезапно заболело. — А если нет, ты уйдешь? — Нет. Он отходит в сторону, давая ей возможность пройти. Отличное начало! Ты просто мастер в деловых переговорах, Гермиона. Она входит, останавливается посередине и обводит взглядом его небольшое жилище. — А у тебя… эм… уютно. Серьезно?! — Грейнджер, мне не нужны услуги дизайнера. Говори, зачем пришла, и проваливай на хрен. — Послушай, Малфой, ты ведь получал сову от Министерства на прошлой неделе? — она смотрит на него с надеждой. С надеждой вывести этот разговор хоть в какое-то адекватное русло. Не дождавшись ответа, она продолжает: — Так вот. Я теперь твой куратор. Я пришла рассказать тебе о своем фонде и о том, как мы теперь с тобой будем контактировать в ближайшие несколько месяцев. Они просто продолжают стоять друг напротив друга. Взгляд Малфоя злой, чертовски злой. Он смотрит на нее в надежде испепелить, избавиться навсегда. — Может… Предложишь мне присесть? Он пожимает плечами в безразличном жесте, вытаскивает руку из кармана и обводит комнату в направлении его кухонного гарнитура. — Развлекайся. Она подходит к столу и присаживается. Он делает то же самое, выдвигая соседний стул и опускаясь напротив нее. Гермиона достает брошюру с полным перечнем услуг и возможностей, который предоставляет ее благотворительный фонд. Она подготовилась. Она репетировала этот разговор в душе, в конце концов. У нее получится донести до этого сноба всю важность своего начинания. — Я принесла тут литературу для тебя. Ты можешь изучить на досуге, чем занимается фонд, — она прочистила горло и продолжила более уверенно: — В первую очередь мы сможем обеспечить тебя бесплатной медицинской страховкой, в нее входит и работа с психологом, если понадобится. Также мы берем на себя финансовую часть. Я знаю, что Министерство было не очень-то щедрым последние несколько лет… Так что фонд будет делать выплаты по пособиям. На твой счет будет перечисляться двести галлеонов каждый месяц. Она смотрела в его глаза и не понимала эмоцию. Да, для аристократа и богача двести галлеонов — жалкие крохи. Но Малфой не шиковал вот уже несколько лет, и это целое состояние по сравнению с десятью галлеонами, которые ему выдавали до этого. Однако щенячьего восторга, сердечных благодарностей и слез радости не последовало. — Но я уверена, скоро ты сам сможешь себя содержать и получать достойную зарплату. Сейчас в магическом Лондоне очень много открытых вакансий, и есть волшебники, готовые взять наших подопечных к себе. Работа самая разная, но если ты чего-то не умеешь — не беда, у нас очень много классов и тренингов по освоению новых магических профессий. Перечень просто огромный. Так, отлично. Он молчит. Наверняка поражен открывшимися перед ним возможностями. Стоит лишь чуть-чуть дожать… Ты молодец, Гермиона. — Я слышала, что ты занимаешься какими-то разработками в области техники и даже хотел открыть свою лавку. Каждый месяц будут проводиться встречи и небольшие вечеринки, на которых ты сможешь познакомиться с инвесторами. И если их заинтересует твой проект, ты можешь получить финансирование… Он обрывает ее на полуслове. — Где моя шапка, Грейнджер? — Прости? — Гермиона не уверена, что понимает, о чем он. А еще она не уверена сейчас в его адекватности. Ни на грамм. И, честно говоря, в голове все громче зудит навязчивая мысль: «Беги отсюда. Просто развернись и уходи. Гарри не будет искать твои расчлененные останки по всем помойкам Лондона, у него сейчас завал на работе». — Я спросил, где моя ебаная шапка? Молчание. Он просто смотрит. Пока он не делает резких выпадов в ее сторону с колюще-режущими предметами в руках — все не так плохо. — У тебя ведь уже был какой-то проект, курсе на третьем, кажется. Верно? — Гермиона неуверенно кивает головой, все еще не понимая, к чему он ведет. — Ты вязала шапки домовым эльфам и заставляла всех гриффиндорцев ходить с этими ебанутыми значками. Д.Е.Р.Ь.М.О. вроде? На щеках начал проступать гневный румянец. Нет, он просто над ней издевается! — Не Д.Е.Р.Ь.М.О., а Г.А.В.Н.Э., Малфой. При чем здесь вообще это, Мерлин? — Ну как же, гриффиндорская принцесса наигралась с магическими существами и решила перенести свою милость на людей. Помочь бедному Драко и остальным Пожирателям. Думаешь, тебя причислят к лику святых еще при жизни? — он цокнул языком и расплылся в издевательской усмешке. — Мерлин, Моргана и Грейнджер. Так ты себе видишь этот ряд, а, грязнокровка? Глубокий вдох. Несколько секунд на то, чтобы привести мысли в порядок. Ты справишься с этим. — Малфой, хватит… Это твое «грязнокровка» уже давно не может вывести меня из себя. Мы не в школе. Она устало вздыхает и хмурит брови. Она на это не поведется. Еще вдох… Продолжаем. — Я действительно предлагаю помощь, и для того, чтобы быстрее решить твою проблему, мне нужно задать тебе несколько вопросов. Ну… Касательно твоей жизни в целом. Попробуем поговорить как взрослые люди? — Окей. Она на секунду замирает в неверии. Но нет же, она все правильно расслышала. Годрик, не зря она отдала свой двухмесячный заработок за те курсы по коммуникации. С чувством полного удовлетворения собственной персоной Гермиона продолжает: — Хорошо, тогда начнем. И-и… Для протокола мне нужно обращаться к тебе мистер Малфой. Она прикусывает губу и слегка заливается румянцем, начиная делать какие-то заметки в блокноте прямо у себя на коленях. Он лишь хмыкает в ответ, но ничего не говорит. — Ох… Ладно. Мистер Малфой, есть ли у вас какая-то работа на данный момент? — Нет. Она заносит данные в анкету и продолжает свой допрос. — У вас есть дополнительный заработок, помимо пособия от Министерства магии? — Нет. — Как вы охарактеризуете свое материальное положение? — Хуевое. Она хмурится, но все же делает пометку. — Как складываются ваши социальные связи в магическом сообществе? — Хуево. — У вас есть какие-либо жалобы на здоровье, физическое или психологическое? Возможно, панические атаки, внезапные вспышки гнева, провалы в памяти, плохо спите? Он смотрит на нее, изогнув бровь, будто что-то вспоминая. Продолжает молчать. — Эм… Мистер Малфой? Черт бы побрал этот устав с его правилами, а ведь она сама придумала обращаться к подопечным исключительно «мистер». Хотя бы во время интервьюирования. — Что? — он моргает, возвращаясь к ней и их удивительно насыщенной беседе. — Ваш сон, что насчет него? — Он хуевый. Терпение Гермионы Грейнджер — натянутая струна, за которую сейчас со всей дури дергает один неприятный блондин. — У вас есть какие-то планы, мечты? Возможно, интересные проекты, которые вы хотели бы воплотить в жизнь? Как вы видите свое будущее через пять лет? Недолгая пауза. Похоже, она уже знает ответ на свой вопрос. — Ты хочешь, чтобы я это озвучил, или сама догадаешься? Салазар, кто вообще сказал, что ты умная… Если раньше она была дезориентирована в квартире Малфоя и откровенно напугана его до чертиков странным поведением, то теперь она зла. Годрик, он еще пожалеет, что открыл свой поганый аристократический рот. — А теперь слушай сюда! — Малфой моргнул. Такого тона от всезнайки он явно не ожидал. Да, она с ее размерами пикси и небольшим атомным взрывом на голове не внушала ужаса. Но, честно говоря, было в ее голосе нечто пугающее. Он решил пока не перечить. — Я работала несколько лет над этим проектом. Не спала ни днем, ни ночью, во всем себя ограничивала, искала спонсоров, добивалась справедливости, заставила Кингсли повлиять на расформирование комиссии по надзору, угрожала, шантажировала, пошла на взятку! — она медленно переходит на ультразвук, из ушей вот-вот должен повалить пар. — Я хотела лучшей жизни для всего магического сообщества и для тебя в том числе. Для всех оправданных! И я тебе не позволю ни за что на свете все испортить только потому, что ты — эгоистичная. Чистокровная. Задница! — Грейнджер дошла до пика, чайник закипел. — Понял меня, мистер Малфой?! Она захлопывает свой блокнот с оглушительным треском и поднимается со стула. — На сегодня все. Сову вам пришлют отдельно с указанием даты следующего посещения Министерства. На этом моя работа окончена. Всего доброго, мистер Малфой. Гермиона вылетела из квартиры, напоследок громко хлопнув дверью. А Малфой так и остался сидеть посреди комнаты с приоткрытым ртом и немного охреневшим выражением лица.