***
Субботнее утро началось с оглушительного стука в дверь. Она уже было подумала, что это Малфой каким-то образом узнал ее адрес и пришел поквитаться за осквернение его ванной комнаты. Мерлин, на часах семь утра, это просто издевательство. Кто-то явно вознамерился свести счеты с жизнью таким извращенным способом, ведь сейчас Гермиона Грейнджер серьезно была настроена на убийство или хотя бы нанесение серьезных увечий любому, кто окажется по ту сторону двери. Приготовления к вечеринке были закончены лишь вчера поздно ночью. Половина сотрудников работала сверхурочно без малейших колебаний, чтобы сделать их первый официальный благотворительный бал идеальным. Выбор меню, музыкантов, приглашенных артистов, списки гостей… все это нескончаемым круговоротом проносилось мимо глаз Гермионы всю прошедшую неделю. Она хотела немного. Всего лишь поспать каких-то четыре часа, но некто спустил все ее планы в трубу, яростно барабаня в дверь. Мерлин, она точно будет выглядеть на своем собственном мероприятии как новое привидение башни Гриффиндор. Грейнджер поправила длинную безразмерную футболку, служившую ей ночным пеньюаром, почесала Живоглота за ухом, дабы немного успокоиться и спустить пар, и отправилась вниз на встречу с самым нежеланным гостем, что был когда-либо в этом доме. — Сюрпри-и-из! — на пороге стояла сияющая Гвен. Ее белоснежная улыбка во все тридцать два освещала утренний Лондон и немного Гермиону. — Скажи сейчас, что случилось что-то срочное и очень, очень важное. Иначе, видит бог, Гвен, я удавлю тебя собственными руками, — радостная мина на лице подруги ни коим образом не намекала на неотложность сложившейся ситуации. Напротив, складывалось ощущение, что ее секретарь просто кутила полночи, а затем, забыв о времени, решила продолжить веселье в квартире своей начальницы. И если раньше это могло показаться забавным, то сегодня, когда Гермиона поспала за всю неделю в общей сложности часов девять, у нее появилась странная тяга к Непростительным. — Так и будешь держать подругу на холоде? Не лето ведь, — брюнетка ловко протиснулась в прихожую небольшого коттеджа Грейнджер и принялась расстегивать легкий плащ. — Этот взгляд. Ты смотришь на меня так, будто я на твоих глазах расчленила это рыжее животное, — она указала рукой в сторону Живоглота, который уже сурово урчал себе под нос. Ему явно не нравился ход мыслей Гвен. — Нет. Всего лишь хочу узнать, какого гриндилоу ты делаешь в моем доме в такое время? Ты ведь прекрасно знаешь, что я нормально не спала ни дня на этой чертовой неделе, у меня синяки под глазами размером с бладжер, а волосы просто отказываются расчесываться, их уже даже не разодрать и… — Стоп, стоп, стоп, — брюнетка послала свою самую обворожительную улыбку и снисходительно помахала головой. — Именно поэтому я и здесь, — она торжественно указала руками на свое тело и выдержала театральную паузу. — Сегодня, Гермиона Грейнджер, я — твоя крестная фея. — Ч-что? Что все это значи… — Ни слова больше. Я не подарила тебе подарок на день рождения не потому, что я плохая подруга или скряга, — она приподняла бровь и выудила из сумочки два листочка, подозрительно похожих на пригласительные в какое-то безобразно-роскошное и отвратительно-дорогое заведение. — Я хотела сделать тебе сюрприз именно перед этим днем, ведь встреча с бывшим мужем и друзьями на праздновании именин не стоит такой подготовки, как например… — Гвен помахала перед собой бумажками и поиграла бровями. — Встреча с одним шикарным блондинчиком на сегодняшней вечеринке. Подруга кинулась обнимать Гермиону, все еще находящуюся в некой прострации. Она даже почувствовала укол совести за то, что вот так с порога накинулась на свою помощницу. Какое знакомое чувство. За эту неделю она почти что с ним сроднилась. — Эти две маленькие бумажечки открывают нам двери в самый дорогой и непозволительно-роскошный спа во всем магическом Лондоне, — ее секретарь подпрыгивала на месте, хлопая в ладоши, словно маленькая девочка, получившая самый желанный подарок на Рождество. — Собирайся, нас ждут там через пятнадцать минут. — Что? Но… — Никаких но, Грейнджер. Ты себя в зеркало видела? Извини, конечно, но самой тебе не справиться. Здесь нужна тяжелая артиллерия. И Гермиона была с ней чертовски согласна. Но оставалось несколько нерешенных вопросов. — Подожди, но во сколько мы освободимся? — Ровно без пятнадцати четыре, — торжество на лице брюнетки нельзя было скрыть ничем. — Мерлин, я не успею привести в порядок платье, нужно ведь еще переодеться, а я его даже из кладовки не доставала. Как же… — Гермиона. — Да? — она на секунду остановила свое копошение и оглянулась на подругу. — Скажи честно, ты взяла меня на работу за мои мозги или за огромный бюст? — Что… Гвен, конечно, за мозги, что, черт возьми, за странные вопросы? — Гермиона с недоумением уставилась на свою помощницу. К чему она вообще клонит? — И ты действительно думаешь, что я не учла этот момент? — девушка самодовольно улыбнулась и начала зачитывать с пригласительного список процедур, уготованных им на сегодняшний день. — Итак, сначала нас с тобой ждут маски, обертывания, расслабляющие массажи и растирания волшебно пахнущими бальзамами для тела. Маникюр и педикюр, естественно. Затем немного релакса и чайная церемония, — она на секунду задумалась, сведя брови, и продолжила: — Кстати, раньше я считала этот пункт бессмысленной тратой времени, но твои нервишки явно нуждаются в целебном травяном настое, подруга, — брюнетка подавила смешок. — Так, так, так. На чем мы… Ах да! После пяти часов отдыха и полнейшего расслабления мы отправимся к одному из лучших стилистов магической Британии, итальянцу, кстати, который будет колдовать над нашими прическами, макияжем, а еще, — Гвен прищурила глаз и заговорщически улыбнулась, — подберет нам два самых дорогих и самых сногсшибательных платья, которые ты когда-либо видела. Гермиона застыла, приоткрыв рот. Это был самый лучший подарок, который она когда-либо получала в жизни. Мерлин, да это, наверное, стоит целое состояние. Грейнджер кинулась на шею подруге, осыпая благодарностями и поцелуями. — Гвен, это просто… У меня нет слов, правда, — в уголках глаз защипало. У нее были самые лучшие друзья, которые всегда знают, как вывести ее из депрессии. — О, не благодари, — девушка небрежно махнула рукой. — Я просто не могла допустить, чтобы моя начальница выглядела как бледная моль на своем же собственном приеме. Не принимай на свой счет, но эти твои «удобные» каблуки… — брюнетка кинула многозначительный взгляд на своего босса, как бы показывая всю важность сказанного. — Гвен, не начинай! — Гермиона засмеялась и кинулась по направлению к спальне переодеваться. Подруга проедала ей плешь с этой обувью с периодичностью в несколько дней, но аргумент «твоя задница будет смотреться лучше, если ты наденешь шпильки» никак не хотел действовать на упрямую Грейнджер. Она тут вообще-то работает, а не пятой точкой крутит. Гермиона была готова уже через семь минут, и девушки аппарировали в Косой переулок, взявшись за руки.***
Раньше Гермиона Грейнджер думала, что работа — ее любимое место. Нет. Нет, нет и еще раз нет. Магический спа-салон с говорящим названием «Mi amo» (что в переводе с итальянского означает «я люблю себя») был воплощением самых смелых фантазий всех девушек магической Британии. Пять этажей лоска, роскоши и кричащего богатства в самом центре Лондона. Термальные бассейны, спа, комнаты отдыха, больше похожие на будуар какого-нибудь арабского шейха, шоу-румы с головокружительными и баснословно дорогими нарядами. Гермиона никогда не была завсегдатаем модных бутиков или хотя бы парикмахерской (что несложно сказать по ее прическе). Однако даже она пропиталась насквозь этой чарующей атмосферой. Персонал обходился с ней и Гвен так, будто они внучки Королевы Елизаветы, не меньше. Каждое желание исполнялось, даже не успев стать озвученным. Либо они все здесь владеют легилименцией, либо очень хорошо знают свою работу. Пять часов массажей, масок и уходовых процедур пронеслись как несколько минут. Гермиона даже подумать не могла, что когда-нибудь потратит столько времени на себя любимую и свою внешность, не дергаясь, не переживая о работе и не проклиная невербально всех вокруг. Паоло был мужчиной средних лет с небольшим животом, сверкающей лысиной и добродушной улыбкой. Переодень его в обычную одежду — ни за что в жизни не догадаешься, что это самый востребованный стилист магической Европы. Однако сейчас его выдавал костюм-тройка экстравагантного пыльно-розового цвета и шелковый платок с замысловатыми узорами, повязанный на манер галстука. Темные глаза и привычка активно жестикулировать при разговоре, громко выкрикивая отдельные фразы, выдавала в нем коренного итальянца. — О, белла! Гвен, дорогая, как я рад тебя снова видеть, — Паоло стоял на вершине белоснежной мраморной лестницы, ведущей в его обитель красоты и моды на четвертом этаже. Он раскинул руки в ожидании объятий и улыбался так искренне, что Гермиона невольно улыбнулась в ответ. — Здравствуй, Паоло, — брюнетка вспорхнула по лестнице в своем пушистом белом махровом халате, которые им выдали еще с утра на ресепшене. — Как я рада тебя видеть, — они поздоровались по-итальянски, расцеловав друг друга в обе щеки. — Позволь представить — моя подруга, Гермиона Грейнджер. Гермиона смущенно улыбнулась, не зная, как вести себя со столь эксцентричной натурой, но времени на раздумье ей не дали — она тотчас была собрана в охапку и поприветствована таким же самым образом. — Как я рад, мисс Грейнджер, такая честь для меня. Я вами искренне восхищаюсь. Гермиона смутилась еще больше, чуть покраснев. Да, ей делали комплименты много раз за ее заслуги и внешний вид, однако британцы никогда так открыто не выражали свои эмоции. — Спасибо большое, Паоло. Это для меня честь — оказаться сегодня в ваших руках. Когда мужчина с торжественным видом распахнул двери своей сокровищницы, Гермиона на секунду забыла как дышать. Огромный белоснежный мраморный зал с панорамными окнами, хрустальная люстра на массивной цепи под потолком, переливающаяся тысячей маленьких огней и кристаллов. И десятки, нет, сотни платьев самых разных оттенков и фасонов венчали стены от пола до потолка, словно это была своеобразная библиотека. Грейнджер даже не заметила, как эти двое стоят неподалеку и косятся на нее с хитрой ухмылкой. Она только сейчас поняла, что стояла с открытым ртом, кажется, секунд пятнадцать. — Это… Это просто… У меня нет слов. — О, у всех в первый раз такая реакция, — Паоло самодовольно улыбнулся, ему явно льстило поведение героини войны. — Начнем, пожалуй, с тебя, моя дорогая, — мужчина предложил брюнетке свою руку в галантном жесте и повел ее вдоль длинных рядов. — Гвен моя постоянная клиентка, — уточнил он, глядя на Гермиону, — поэтому я знаю все ее вкусы и предпочтения. Это не займет много времени, белла. Уже очень скоро я займусь тобой. Пока Грейнджер с неприкрытым восторгом рассматривала дорогие ткани и наряды, которые она не позволила бы себе никогда в жизни, в голове промелькнула мысль — а ведь она не думала о Малфое с самого утра. Мерлин, похоже, шоппинг и салоны красоты обладают поистине магическим эффектом. Мысленно пообещав себе устраивать хоть иногда подобную разгрузку, Гермиона двинулась в сторону примерочных, где Паоло и Гвен уже восхищенно охали над нарядом последней. Ей действительно шло. Тонкая талия, красивый изгиб бедер, пышная грудь, обтянутая легчайшим темно-бордовым шелком. Платье в пол имело вырез на бедре и декольте на спине, однако ни о какой пошлости речи не шло. Ее секретарь сейчас больше походила на модель с обложки Ведьмополитена. Когда пришла очередь Гермионы делать выбор, девушка поняла, что не может внятно сформулировать ни одного своего предпочтения в выборе вечернего платья. Строго говоря, у нее этих предпочтений никогда и не было. Наряд на Святочном балу не в счет — его ей подарила мама перед отъездом в школу. Но Паоло был истинным профессионалом в своем деле. Взяв все в свои крепкие, но ухоженные мужские руки, он таскал пачки платьев к примерочной Грейнджер. Ей нравилось все. Честно. Эти одеяния просто не могли не нравиться хотя бы потому, что стоили как неплохой маггловский автомобиль. Но ценитель мод оставался не до конца доволен каждый раз, как шторка слегка отъезжала в сторону. Надев последнее, Гермиона уже без явной надежды вышла на свет. Со стороны послышалось сразу два восторженных вздоха. Это было платье-мечта. Платье-сказка. В нем она действительно чувствовала себя принцессой, понимая, что эти слова не пустой звук. Корсет из хитросплетений тончайшего шифона плотно обхватывал грудь, спущенные лямки платья пышными воланами украшали тонкие плечи, открывая красивое декольте и острые ключицы. Пояс перехватывал талию, переходя в аккуратный бант на спине, который доставал кончиками до самого шлейфа. Низ не был пышным, но десятки полупрозрачных юбок самых разных оттенков — от молочно-бежевого до серого — делали Гермиону сказочной лесной нимфой, гостьей из другого мира. Она не шла — плыла в этом наряде по подиуму под восхищенные взгляды двух друзей. — Это оно! — оглушительный крик Паоло и тоненький визг Гвен раздались со стороны диванчиков для гостей. — Мерлин всемогущий, я нашел его! Гермиона еще никогда не видела, чтобы мужчина так радовался платью. Но этот наряд того стоил. Начались последние приготовления: макияж, укладка, подгон юбок по размеру. Это финишная прямая. Ровно через час она переступит порог самого дорогого ресторана магического Лондона в самом дорогом платье в своей жизни, с безупречным макияжем и идеальными локонами, свободно убранными в низкий пучок. Погибать, так с музыкой. В голове предательски всплыл образ Малфоя, брызжущего слюной на великолепную ткань. Зато тебя запомнят красивой, Гермиона. Визажисты и парикмахеры внесли свои последние штрихи. Девушки попрощались с Паоло, сердечно поблагодарив за всю эту красоту, и направились к выходу из этого райского места. Пора.***
One night and one more time Thanks for the memories Even though they weren't so great He tastes like you Only sweeter
Одна ночь и еще один раз… Спасибо за воспоминания, Хотя они не настолько крутые… Знаешь, на вкус он такой же, как ты, Только слаще.
Fall Out Boy Thnks fr th Mmrs
— Это точно должно здесь стоять? Может, попросить кого-нибудь перенести… — Гермиона неодобрительно косилась на пирамиду шампанского, которая возвышалась у входа в зал. Гвен же искренне не понимала нервозности начальницы. Ресторан был украшен просто превосходно, молочные тона идеально гармонировали с платьем самой хозяйки вечера. Официанты беспрестанно сновали среди гостей, подливая напитки и разнося закуски. Хотя нет, одна догадка все-таки имелась — секретарь Гермионы Грейнджер не заметила еще ни одной блондинистой макушки в радиусе ста метров. Вечер начался около получаса назад. Ее босс получила море комплиментов и восхищенных взглядов. Мужчины не сводили с нее глаз, а женщины завистливо поглядывали на наряд, явно догадываясь о стоимости такой красоты. Но ничего не могло принести Гермионе душевного равновесия в этот самый момент. Она нервно теребила подол платья, закусывала накрашенные губы и безудержно заправляла выбившийся локон за ухо. Брюнетка даже не могла сосчитать, сколько раз за прошедшие тридцать минут одернула подругу. — Если ты сейчас же не перестанешь перебирать свои юбки, я надаю тебе по рукам прямо на глазах у всех наших гостей, — Гвен шикнула на начальницу и метнула злой взгляд. — Да, да… Прости. Я просто жутко нервничаю, — Гермиона сглотнула, мысленно пообещав себе перестать дергаться от каждого светлого пятна в зоне видимости. — Ты выглядишь великолепно и… — помощница приподняла свою изящную бровь и осеклась на полуслове. — Что? Что такое? — она тут же начала оглядываться, поддавшись панике. Мерлин, скорее всего, сейчас она больше напоминала городскую сумасшедшую с манией преследования, нежели главу крупного фонда. — Тсс, — брюнетка схватила девушку за локоть и, наклонившись к уху, тихонько прошептала: — Не поворачивай голову. Наглый, разодетый и очень, я повторяю, о-очень сексуальный блондин на три часа. — К-какие три часа? — сердце ускорило свой бег, в глазах потемнело. Только не падай в обморок при всех, Гермиона. — Грейнджер, ты что, растеряла весь свой хваленый мозг? — Гвен посмотрела на подругу, приподняв уголок рта. — Это значит справа от тебя. Справа. Святые угодники, да ты и вправду теряешь рассудок рядом с этим аристократом. Гермиона не смела повернуться, она стояла не шелохнувшись, уставившись невидящим взглядом в одну точку. Словно она скаковая лошадь с шорами на глазах. — Он смотрит, — от этих слов у девушки вспотели ладони. Резко захотелось на свежий воздух. — Годрик, да он просто раздевает тебя глазами. Даже я немного возбудилась, — Гвен хихикнула то ли над своей реакцией, то ли над ситуацией в целом. А вот Гермионе было не до смеха. Да как же Гвен не понимает, что этот день может стать последним для нее на этой должности?! Позор перед всем магическим сообществом обеспечен. Получите — распишитесь. — Кажется, он идет в нашу сторону, — шепот над ухом прозвучал настолько громко и оглушающе, что Грейнджер на пару секунд просто замерла. Однако натренированные в боях сноровка и ловкость позволили схватить из толпы первый попавшийся локоть и притянуть к себе. — О, профессор Слизнорт! — Гермиона преувеличенно громко начала рассыпаться в приветствиях бывшему преподавателю, делая жесты руками и изображая бурный и интересный диалог. Если она будет и дальше стоять как вкопанная, Малфой точно подойдет к ней и наговорит кучу гадостей, а так есть хоть какой-то… — Профессор. «...шанс», — закончила про себя Гермиона, всеми фибрами души ощущая, кому принадлежит этот голос, раздавшийся только что за ее спиной. — Драко, мой мальчик, вы тоже пришли, — бывший декан Слизерина излучал добродушие и всеобъемлющую радость, даже не понимая, что на его глазах Гермионе подписывают смертный приговор. — Как замечательно, два моих лучших студента здесь. Просто волшебно, профессор. — Я слышал, мисс Грейнджер предложила вам участие в своей программе? Не думал, что вы согласитесь. Насколько я помню, в школе вы двое не очень-то ладили, — старик лукаво улыбнулся и подмигнул Гермионе. Как жаль, что она совсем не разделяла его приподнятого настроения. Гермиона только успела открыть рот для ответа, как тут же была перебита самонадеянным засранцем. — Ну что вы, профессор. — Девушка покосилась на Малфоя и уловила его еле заметную ухмылку. Вот же гад. — Это дела давно минувших дней, тем более что сейчас Грейнджер умеет убеждать, — на последнем слове его тон чуть понизился. Это ей не понравилось. Чертовски не понравилось. — Она отлично чувствует себя за столом переговоров. Нужно вдохнуть. Сейчас. Почему не получается? Глаза Гермионы Грейнджер становятся все больше, а на щеках и шее проступает предательский румянец. Он что, серьезно собрался обсуждать произошедшее с их бывшим преподавателем? Какого черта? — Неужели? Мисс Грейнджер, я слышал вы проходили некоторые курсы по этому вопросу в мире магглов. Много полезной информации удалось усвоить? — Слизнорт выражал живой интерес к диалогу. Его щеки горели азартом и пятью выпитыми рюмками медовухи. — О, профессор, я уверен, что она вынесла по крайней мере один очень полезный урок. — Заткнись, просто замолчи сейчас же! — Грейнджер научилась говорить «пожалуйста», — хриплый, низкий голос с нотками насмешки за ее спиной. Этот мерзкий скользкий слизеринец стоит сейчас в своем умопомрачительном темно-сером костюме, сшитом точно по его фигуре, и рубашке в тон и бессовестным, наглым образом доводит героиню войны и гордость Гриффиндора до сердечного приступа. В голове мелькает вспышка. Она сидит на его столе с раздвинутыми ногами и ждет, надеется всем сердцем, что зарвавшийся аристократ сменит гнев на милость. Изо рта вырывается то самое «пожалуйста», и мир окрашивается новыми красками от его пальцев на ее плоти. Она не помнила именно этот отрывок того вечера, но благодаря услужливости Малфоя воспоминания накрыли такой яркой волной, что буквально лишили способности здраво мыслить. Дыхание окончательно сбивается, а лицо принимает пурпурный оттенок. — Мисс Грейнджер, вам плохо? Вы как-то странно выглядите, — голос старика слышится издалека, будто с другого берега Черного озера. Ей плохо. Ей, мать его, очень плохо. Снова из-за Малфоя. Сюрприз, не правда ли? — Да, профессор, тут немного душно, — Гермиона машет на себя руками на манер веера и цепляется за плечо Драко. — Я думаю, Малфой любезно согласится проводить меня на свежий воздух. Прошу нас извинить. Она уже не слышит ответа бывшего декана Слизерина, не замечает ничего вокруг. Просто тащит Драко Малфоя в сторону темного безлюдного коридора магического ресторана, в котором сейчас около двухсот ее гостей. Ей нет дела до них. Все, что сейчас важно, — устроить хорошую трепку этому нахальному блондину. К ее удивлению, Малфой не сопротивляется. Он лишь спокойно идет рядом, в то время как сама Гермиона почти переходит на бег. Он выше нее на целую голову, и один его шаг равен трем ее. Добравшись до самого, по мнению Грейнджер, уединенного места, девушка заталкивает слизеринца в темную нишу между колоннами, буквально хватая его за грудки. — Какого черта ты там устроил, Малфой? Яростное шипение, больше похожее на парселтанг, нежели на человеческую речь, вырывается из ее рта. Глаза, полные ненависти, обиды и ярости, пытаются найти серую радужку, но к темноте еще не удалось привыкнуть, поэтому она улавливает лишь очертания его лица, фигуры и терпкий аромат мужских духов, в этой тьме он имеет какое-то особое, магическое воздействие. — Не понимаю, о чем ты, — в голосе усмешка. Он еще и издевается. — Да что ты? Все эти твои «столы» и «пожалуйста». Решил вывести меня из себя? — она зла на него, готова стереть в порошок, изничтожить. От былой робости и смущения не осталось и следа. Чувство стыда помахало рукой. Осталась только ярость. — Тебя что же, это смутило, Грейнджер? А я-то думал, ты часто практикуешь такое — нажираешься в хлам, заявляешься в гости к чужим мужчинам и просишь их трахнуть тебя на кухонном столе, — это чувствуется как пощечина, плевок в лицо. Такого она не могла ожидать даже от него. Хватка на его рубашке становится сильнее. Пару секунд она впивается короткими ногтями в его грудь, но затем руки немного расслабляются, и она шумно выдыхает. Не дождешься. Гермиона знает его слабые места, и сейчас она действует по всем канонам морали благородного дома Слизерин. — Нет, Малфой, — она держит паузу. — Это был первый раз, — она замечает тень самодовольной улыбки на его лице. — И последний, потому что это было просто ужасно. Вот так. Сквозь зубы. С полным отвращением. — Так зачем ты тогда вообще приперлась, Грейнджер? Дай угадаю: твое рыжее уебище давно перестало тебя удовлетворять, а запираться в душе одинокими вечерами порядком надоело? Они не спасают ситуацию, не пытаются прийти к консенсусу. О нет. Они летят на пятой скорости прямо в огромную чертову бетонную стену, и никто из них даже не пытается притормозить. Бьют словами наотмашь, режут по живому. — Ты ничего не знаешь, Малфой, — Гермиона шипит, как дикая кошка. — Не смей говорить плохо о Рональде, ты и пальца его не стоишь. — Так значит, Уизел у нас теперь гуру секса? Тебе настолько нравились его кривые ручонки в твоих трусах? — он резко выпрямляет спину, чуть отталкивая Гермиону к противоположной стене. Между ними каких-то жалких несколько дюймов и кромешная темнота уединенной ниши. Из зала слышатся крики и громкие завывания. Кто-то перебрал и подпевает сейчас известной магической рок-группе, которая дает живое выступление на сцене в зале. Все эти звуки сливаются для нее в какофонию, ведь Малфой достал руки из карманов и положил их на стену по обе стороны от ее лица. Она не хочет об этом говорить. Не желает обсуждать собственную интимную жизнь со своим подопечным. Тем более что это Малфой. Но дух противоречия берет свое. Она скажет это ему назло, заденет за живое, опустит гада с небес на землю. — О-о, — протяжный стон и наглая ухмылка. Давай, Гермиона, покажи ему. — Ты даже представить себе не можешь, Малфой, насколько. Слышится приглушенный рык. Он словно пантера, затаившаяся в темноте. Ждет момента, чтобы сделать бросок и вгрызться ей в глотку. На ее лице читается триумф наполовину с извращенным удовлетворением. И неважно, что это самая большая ложь в ее жизни. Рональд никогда не был асом в постели. Все свои оргазмы Гермиона Грейнджер может пересчитать по пальцам. Неловкий быстрый секс в темноте под одеялом не сможет довести до вершины ни одну женщину. Она всегда думала, что в этом целиком и полностью ее вина. Она была неопытной, неискушенной в любовных делах заучкой, а Рон, в свою очередь, также не мог дать ценный совет в этом вопросе, ведь друг у друга они были первыми. Однако с Малфоем все было совсем иначе. Даже сквозь пелену алкогольного опьянения она ясно помнила свои чувства и эмоции. Мурашки, дрожь по всему телу, сбившееся дыхание. Рядом с ней никогда не было столь уверенного в себе мужчины. Всем своим видом он излучал абсолютную власть, подавлял. Но ему хотелось покориться. Чертовски хотелось. Поток мыслей прерывается, когда сильная рука резко хватает ее за горло. Он не делает больно, не сдавливает. Лишь придерживает на месте, показывая, кто здесь главный. — Решила поиграть со мной, Грейнджер? — хриплый, низкий голос прямо над ее ухом. Дыхание обжигает, а его мягкие, полные губы слегка касаются мочки при каждом движении. Он прислонился к ней слишком близко. Буквально вжал в стену своим твердым телом. Дышать невозможно. Но не из-за его руки на ее шее. Из-за него самого. Из-за его запаха, тембра. — Я не против, — вторая рука ложится на грудь и сжимает нежную плоть под корсетом платья. Слышится приглушенный писк Гермионы. Странно, но она не чувствует боли. Единственное желание — прогнуться сильнее, податься вперед. Почувствовать, насколько он сильный и насколько хрупка и мала гриффиндорка в его руках. Женщина, которая все в этой жизни всегда решала сама. За всех. — Только играю я всегда по своим правилам. И оно одно-единственное, — его пальцы уже оторвались от шеи и перебирают многочисленные подолы и шлейфы, задирают юбку, касаются обнаженных ног выше колена. Мерлин, если их кто-то сейчас застукает… — Я всегда довожу дело до конца. Она понимает, о чем он. О, она прекрасно это понимает. Попытки воззвать к разуму разбиваются о глухую стену похоти, ведь она прекрасно чувствует его. Он, твердый и горячий, бесстыдно трется о ее бедро, пока длинные аристократические пальцы Малфоя приподнимают, кажется, тысячный подъюбник. Настойчивые руки пробираются выше. Он не нежен, как в прошлый раз, не отрешен, как тогда с Панси. Он дикий. И своей дикостью он до чертиков пугает Гермиону. Ее шею больше не сжимают. Она бы могла попытаться выскользнуть из его хватки и бежать сломя голову в зал. Кричать о попытке изнасилования, звать авроров. Да кого она обманывает? Ей не сойти с этого места. Но стоит попытаться хотя бы привести его в чувства. Все это действительно очень и очень дерьмовая затея. — П-прекрати, — голос срывается на хрип. Его дыхание слишком близко, но он не спешит дарить поцелуй. Ждет. Издевается. — Остановись сейчас же. — Говоришь, это было ужасно? — губ напротив ее лица касается легкая усмешка. Его пальцы уже добрались до шелковой ткани трусиков. Она идеально гладкая и абсолютно влажная. Дорогое французское белье, которое презентовал ей Паоло сегодня с утра, разрывается одним легким движением, падает к его ногам. — Тогда почему ты такая мокрая, Гермиона? Женщина любит ушами. А воспитанный чистокровный аристократ Драко Малфой может возбуждать словами не меньше, чем своими безбожно красивыми частями тела. Он назвал ее имя. Впервые. А она будто и не слышала его никогда в жизни. До него. Не остается ни одной здравой мысли. Только это. Повтори. Пожалуйста. Скажи еще раз… Гермиона откидывает голову назад, прикрывает глаза. Больше не отталкивает. Нет сил. Лишь кладет руки на широкие плечи, соглашаясь, принимая поражение. Шершавые подушечки обводят клитор. Неторопливое круговое движение сводит с ума, вырывая болезненные стоны из груди. Нужно быстрее. Одно размашистое движение ладони растирает липкую влагу по бедрам, лобку, низу живота. Он глумится над ней. Показывает, какая она наглая маленькая лгунья. Терпеть поражение вот так, даже не начав игру, унизительно. Но она с этим соглашается. Все, что угодно. — Запомни, Грейнджер, — молот по наковальне. Звоном в ушах. Ведь его палец погружается в нее на всю глубину. Входит резко, без предупреждений. — Со мной, — к среднему добавляется указательный, — не стоит, — толчок, — шутить. Он трахает ее рукой, сжимая и щипая грудь в узкой темной нише посреди благотворительного бала. Движения грубые, быстрые, сильные и такие властные. Ей бы кричать. Звать на помощь. Срывать глотку. Но выходят лишь тихие стоны, жаркие короткие выдохи, головокружительный полет в бездну. Его пах трется о бедро Гермионы в такт его собственных движений. Губы на шее, шумно втягивают воздух, зарываются в мягкие локоны. Когда большой палец накрывает клитор и с силой надавливает, мир на мгновение замирает. Ее маленькие нежные пальчики сжимают грубую ткань пиджака с нечеловеческой силой. Прижимаясь ближе, дыша одним воздухом, запоминая… Тело сводит судорогой, уши закладывает, кончики пальцев немеют. О Господи… Гермиона Грейнджер может смело сказать, что до этого дня не дошла до кульминации ни разу. Не испытала ни одного чертова оргазма. Она просто повисла на нем, восстанавливая сердечный ритм, тяжело дыша. Реальность возвращается фрагментами, звуками, осознанием. Он поднимает голову и всматривается в ее лицо. Мерлин, спасибо тебе за эту кромешную тьму. В ней не разглядеть пылающих щек, стыдливого взгляда, страха. Он делает шаг назад и спокойным движением поправляет лацканы пиджака, который Гермиона неистово сминала в руках каких-то пару минут назад. Наклоняется, поднимая что-то с пола, отступает в коридор, позволяя тусклому огню факелов слегка осветить его прекрасное лицо. Годрик, что она натворила… Она не может дать ему так просто уйти. Она всегда оставляет последнее слово за собой. В любой ситуации. — Это был последний раз, Малфой, — голос предательски дрожит. Сейчас он уйдет, и она позволит слезам вольно стекать по ее лицу, размазывая красивый макияж. — Да, — тихий, твердый тон. — Еще один. Она видит лишь тень его фигуры, стремительно удаляющейся в сторону зала. Соленый привкус на губах, растрепанные волосы, помятое платье. Она сама позволила ему все это. Некого винить.***
Слава Мерлину, этот бесконечный вечер подходил к концу. Гости начали потихоньку расходиться, свет канделябров чуть потускнел, а из рояля доносилась прекрасная лиричная мелодия. Гермиона приводила себя в порядок около получаса. Стоя в уборной и с неверием смотря на свое потрепанное отражение в зеркале. В кого она превратилась? Малфою необязательно быть Пожирателем, использовать Непростительные, чтобы подавить человеческую волю. Или так было только с ней? Она не могла понять. Вернувшись в зал, первым делом она наткнулась на обеспокоенное лицо Гвен. — Гермиона, я искала тебя полвечера, что-то случилось? — она оглядела Грейнджер с ног до головы, пытаясь найти хоть какие-то улики. Но отличница постаралась. Вложила все свои знания и подсмотренные в магическом салоне хитрости, чтобы вернуть своей прическе и макияжу былой вид. — Все в порядке, Гвен. Я просто заболталась кое с кем, — да уж, и предмет разговора был весьма интересен. Не найдя ничего подозрительного, ее секретарша начала беспрерывно щебетать о том, как прошел вечер, скольким людям удалось найти работу и как все восхищаются ее скромной гриффиндорской персоной. Гвен не имела привычки прерываться ни на что во время своего рассказа. Казалось, даже третье пришествие Волдеморта не способно остановить ее словесный поток. Но выражение лица брюнетки вмиг окаменело, а рот так и остался открытым, отказываясь воспроизводить незаконченную фразу. Гермиона посмотрела на девушку, а затем проследила за направлением ее взгляда. Прямо напротив них, на другом конце полупустого банкетного зала, вальяжно прислонившись бедрами к роялю, скрестив ноги и засунув руки в карманы, стоял Драко Малфой. Его хищная улыбка ощущалась как абсолютная угроза. И все бы ничего, вот только из нагрудного кармана его серого пиджака торчал бежевый шелковый кусочек ткани, словно платок. О Господи… Нет. Нет. Нет. Нет. Яркой вспышкой в сознании возникло его последнее движение перед уходом. Нагнулся. Поднял что-то с пола. В тот момент мозг отказывался соображать, но теперь заработал с удвоенной силой. Это были ее трусики. Над ухом набатом раздался ошалевший голос подруги. — Гермиона. Грейнджер, — почти по слогам. — Правильно ли я понимаю, что у нашего своенравного аристократа в кармане твое нижнее белье? — приподнятая бровь. В глазах изумление и (Мерлин!) гордость за подругу. От Гвен нельзя было скрыть ровным счетом ни-че-го. Тем более что этот комплект она самолично посоветовала ей на сегодняшней примерке. Отпираться бесполезно. К тому же Гермиона очень, очень плохо врет. Это она поняла еще полчаса назад, будучи прижатой к стене сильным горячим мужским телом. Малфой, кажется, решил, что добился нужного эффекта. Грациозно оттолкнулся от музыкального инструмента, кинул последний взгляд в их сторону и направился к каминной сети. Взгляд помощницы прожигает не хуже маггловского лазера. Ожидает развернутых объяснений. Грейнджер поднимает ладони к лицу и устало выдыхает. Вот Дьявол.