***
Гермиона отправила сову Гвен еще вчера вечером. Сегодня вторник, половина седьмого утра, но и она, и ее помощница сейчас в фонде, несмотря на то, что их рабочий день начинается только в девять. — Эти дела нужно рассмотреть сегодня, нескольким подопечным задержали выплаты по пособиям. Это не наша вина, чертовы гоблины, — она чертыхается и перебирает стопки бумаг на своем столе. — Это нужно отнести в бухгалтерию для подтверждения, а это… — Гермиона, — Гвен обрывает ее на полуслове и берет за запястье, останавливая ее бесконечное копошение в бумагах. — Я все знаю и со всем разберусь, не переживай. Гермиона выдыхает и опускается в свое кресло. Она все в той же одежде, что была на ней в воскресенье — джинсы и клетчатая рубашка. Она не заезжала домой, не видела в этом необходимости. Сегодня она, наконец, сможет встретиться с Драко. Гарри обещал, что его приведут в допросную через полчаса, и ей нужно уладить некоторые дела в фонде, ведь, по всей видимости, она будет занята еще несколько дней. — Я знаю, Гвен, но я должна сосредоточиться на чем-то кроме переживаний. Я ничем не могу помочь Драко, и это заставляет меня сходить с ума. Я не видела его воспоминаний и понятия не имею, что там произошло. Гарри не имеет права показывать их мне, я понимаю, — она опускает взгляд, и ее нижняя губа начинает подрагивать. Больше всего в этой жизни Гермиона Грейнджер ненавидит беспомощность. Ненавидит это едкое чувство, выворачивающее тебя изнутри, когда твой самый близкий человек в опасности, но ты не можешь ничем помочь, ты можешь лишь сидеть и ждать, бездействовать. — Гарри знает свое дело, Гермиона. Доверься ему, — Гвен сжимает ее плечо в своей ладошке и одобряюще улыбается. — Мы все уверены, что Драко невиновен, а это уже много значит. По поводу дел фонда не беспокойся, я займусь этим. Ты можешь отсутствовать столько, сколько понадобится. — Спасибо. Спасибо тебе, Гвен, — Гермиона поднимается с кресла и крепко обнимает подругу. Она так ей благодарна. Благодарна им всем, но у Драко есть только она, она обязана сейчас быть рядом. — Мне пора, уже без десяти семь. Гвен кивает, и Гермиона покидает свой кабинет. Она практически переходит на бег, и ее каблуки отбивают звучный марш в пустых коридорах утреннего Министерства. — Рон? — в дверях аврората она видит Уизли. Он сейчас переговаривается с дежурным аврором и переводит на нее хмурый взгляд. — Гермиона, — Рон подходит к ней и заключает в объятия, а после отстраняется и окидывает беспокойным взглядом, все еще сжимая ее плечи в своих больших ладонях. — Я все знаю. — Гермиона кивает. Если сейчас Рональд скажет что-то вроде «я же говорил» или «а я всегда знал», она просто ударит его кулаком по голове, совершенно не рассчитывая силу. — Не переживай, Гарри поднял на уши половину аврората. Они опрашивают свидетелей с самого утра. Кто-то обязательно должен подтвердить, что Малфой здесь ни при чем, я уверен в этом. Грейнджер округляет глаза от этой неожиданной бравады, но как же она благодарна Рону сейчас. — Спасибо, Рон, а что… что ты здесь делаешь в такое время? — она считает невежливым говорить лишь о своих проблемах даже в такой ситуации. Рабочий день рядовых авроров начинается только в восемь. — Я тоже отправляюсь в Косой переулок. Гарри нужны были добровольцы, чтобы заняться этим в нерабочее время. Эксперт приедет около восьми, и у нас должны быть хоть какие-то зацепки на руках, если он вдруг не найдет в них ничего подозрительного, — Рон очень серьезен. Она не привыкла к нему такому. И то, что он добровольно пришел сюда ни свет, ни заря, чтобы помочь вытащить Драко, вызывает в ней настоящий шторм эмоций. Она не успевает подумать и уже кидается на бывшего мужа, обвивая его шею. — Успокойся, все хорошо. Все будет хорошо, Гермиона. Вытащим мы твоего хорька. — Она улыбается куда-то в его ключицу и всхлипывает. Вот как проверяются настоящие друзья. Они могут спорить по мелочам, могут ругаться, Рону может хоть тысячу раз не нравиться ее выбор, но они никогда не оставят друг друга в беде. — Ну все-все, — он расцепляет ее руки за своей шеей и слегка отстраняет. — Я должен делать свою работу, это в твоих же интересах, Миона. Гермиона улыбается и кивает. — Конечно. Спасибо, Рон. Она слышит шаги и видит фигуру Гарри на другом конце коридора, когда Рон уже скрывается из виду. Она спешит к нему навстречу так быстро, как только может. — Гарри, Драко привели? Я могу его увидеть? — дыхание сбивается, а пульс набирает обороты, когда друг утвердительно кивает. — Пойдем, он уже там. Когда они подходят к комнате допросов, Гарри останавливается и открывает для нее дверь, но сам не спешит заходить. Он не хочет делать их встречу еще более неловкой. — Драко, — Гермиона срывается с места и кидается в сторону Малфоя, который сидит сейчас за столом, опустив голову. Его плечи поникли, а руки покоятся на столешнице. Он в наручниках. Она приближается, но не может сделать последний шаг. Она понимает, что между ними защитный барьер, и замечает дежурного аврора, вооруженного палочкой, в дальнем углу комнаты. — Снимите защиту, в этом нет никакой необходимости, — она тяжело дышит, пока парень в углу переводит на нее хмурый взгляд. — Не положено, — это все, что он произносит, а после теряет к ней всякий интерес, продолжая разглядывать свою обувь. — Что вы себе позволяете? Он не убийца, он всего лишь подозреваемый! — Гермиона, — Гарри окликает ее и смотрит виновато. — Он не имеет права убирать барьер, так положено по инструкции. — Черт бы побрал ваши идиотские инструкции с вашими идиотскими камерами… — Грейнджер, успокойся, — голос Драко тихий, но твердый. Он поднимает взгляд и осматривает ее с насмешливым выражением на лице. — Ты же не думаешь, что нам разрешат сидеть тут с тобой гребаные сутки, не трать время впустую. Она видит, как Гарри кивает Малфою, и в этом жесте есть доля благодарности и удивления. Он удивлен, потому как сам никогда не мог привести подругу в чувства в столь короткий срок одной только фразой. За Поттером закрывается дверь, и Гермиона опускается на стул напротив, но все же одаривает дежурного аврора, который, по всей видимости, собирается ошиваться здесь все время, недовольным взглядом. — Как ты? — она видит, что с его внешним видом все в порядке, чего нельзя сказать о его настроении, но это неудивительно. Она облегченно выдыхает, ведь если бы она заметила на его теле или лице хоть один чертов синяк или ссадину, то сломала бы шею лично каждому из авроров, что задерживали его. — Я в порядке, Грейнджер, — он улыбается. Скорее вынужденно, чем искренне. — Рад, что ты наконец выспалась. Хотя я ни на грамм не удивился, когда Поттер сказал, что для этого тебя пришлось оглушить. — Я уже сделала им всем выговор, они не должны были так поступать, я должна была быть рядом с тобой все это время, — она качает головой. Ей так жаль, что она не смогла поддержать Драко вчера. — Гермиона, — его голос серьезен, и он смотрит на нее как на маленькую девочку. — Ты не смогла бы ничем помочь. Никому не стало бы легче от того, что ты подпирала бы собой стену моей камеры всю чертову ночь. — Я хочу, чтобы ты знал, Драко — я не верю во все это. Мы обязательно разберемся. Он хмыкает, но решает не продолжать эту тему. Ему слишком больно и страшно сейчас, она это прекрасно понимает, а еще знает, что все они дали ему очень много обещаний по поводу его освобождения. Они сидят друг напротив друга, и Гермионе так сильно хочется прикоснуться к нему, обнять, погладить по щеке. Чертов барьер отражается легкой рябью от поверхности стола. Все это чья-то злая, извращенная шутка. Это скоро закончится. — Расскажи, что я пропустил, — Драко вырывает ее из потока размышлений, и она вопросительно изгибает бровь. — Была твоя очередь готовить ужин, Грейнджер. Какой из твоих дьявольских кулинарных шедевров я не смог попробовать? Гермиона поднимает уголок рта, пытаясь выдавить из себя какое-то подобие улыбки. В ее глазах стоят слезы, в горле ком, но она не может этого показать. Это Драко сейчас плохо. Он находится в сложной ситуации, она не имеет права расстраивать его еще больше. Он не хочет говорить об убийстве, она поняла это, как только начался их диалог. Берк был ему близок, он уважал его. К тому же руки Гермионы связаны, и нет смысла муссировать эту тему вновь и вновь. Он наверняка повторял свои показания уже десятки раз с прошлого вечера перед дежурными аврорами, обвинителем, Гарри и адвокатом, которого, как она знает, прислал Блейз. — Ты ничего не пропустил, Драко. Я заказала доставку из ресторана, — он хмурится, и Гермионе даже становится смешно. Ведет себя как ребенок. — Тогда я облажался вдвойне, — он качает головой, проклиная собственное невезение. — Пропустил один-единственный вечер, когда был шанс просто нормально поесть и не заработать пищевое отравление. — Ты самый настоящий хам, Драко. Отныне готовка — целиком и полностью твоя обязанность, раз ты так опасаешься за свое здоровье. — Куплю себе еще одну поваренную книгу, как только выйду отсюда, — улыбка сходит с его губ, и в воздухе повисает ощутимое напряжение. — Ты обязательно выйдешь, Драко, — она поднимает руку и медленно приближает ее к разделительному барьеру. Она чувствует, как дергается палочка в руке их молчаливого охранника, но не придает этому никакого значения. Гермиона уже в паре дюймов, и кожу начинает покалывать от жара защитной магии. Она прикасается пальчиком в том месте, где сейчас находятся губы Драко. Прямо напротив нее, стоит лишь протянуть руку, но все, что ей позволено сейчас, — очерчивать его силуэт, рискуя заработать серьезные ожоги. Она проводит линию от его подбородка к губам по невидимому экрану, и пальцы пронзает острая боль, но она даже не замечает, она видит лишь его глаза. Скулы и нос, изгиб шеи, торчащую челку, темные ресницы. Она пытается, правда пытается, но в уголках глаз начинает так сильно щипать. Это не от боли, это от чертовой несправедливости. — Гермиона, — он сглатывает, и его кадык дергается в этот момент. Он уже поднимает свою руку, чтобы прислонить ее к обратной стороне барьера, чтобы они смогли создать хоть какую-то видимость прикосновения. — Эксперт сделал свое заключение, — в комнату врывается взволнованный Гарри, и разрушает этот хрупкий момент близости. Они оба оборачиваются. Похоже, что Драко даже перестает дышать. — Что он сказал, Поттер? — нетерпение в его тоне можно почувствовать буквально кожей. — Они подлинные, — Гарри делает шумный вдох. — Это твои воспоминания, Драко.***
— Это чертова ошибка, Гарри! Что это был за эксперт? Как можно доверять его компетенции? Гарри и Гермиона находятся сейчас в его кабинете. Драко увели сразу после того, как огласили результаты. Она не хотела его оставлять, но намного более важным сейчас является разобраться во всей этой ситуации. — Он сотрудничает с авроратом уже тридцать лет, Гермиона. Никто не усомнится в его заключении, он один из лучших, — Гарри нервно вышагивает по кабинету, отбивая дробь каблуками своих форменных сапог. — Твои авроры что-нибудь выяснили? Есть еще какие-то свидетели, кроме этого идиотского анонима? — она хочет, чтобы друг ее успокоил, чтобы сказал, что еще не все потеряно, но по его лицу она понимает, что шансов практически нет. — Им пока не удалось никого найти. Но… — он осекается на полуслове и поднимает взгляд на Грейнджер. — Это очень серьезные доказательства, Гермиона. Практически неопровержимые. Я не помню ни одного случая на своей практике, когда показания свидетелей, противоречащие омуту памяти, принимались во внимание… Прости. — Что мы можем сделать? — она собирает всю свою волю в кулак. Пытается найти в себе решительность и храбрость, потому что только ее большой мозг сейчас сможет вытащить Драко из тюрьмы. — Обычно, если эксперт подтверждает подлинность воспоминаний, дата слушания назначается на самое ближайшее время, чтобы подозреваемые не занимали камеры Визенгамота. Мы можем лишь попытаться отсрочить суд, чтобы собрать хоть какие-то доказательства. — Я поняла. Я иду к Кингсли. Гермиона уже не слышит, что кричит ей вслед Гарри. Она несется по коридорам Министерства, сталкиваясь с идущими навстречу волшебниками. Кто-то окликает ее или сыплет ругательства. Она замечает на себе множество взглядов. Некоторые сочувствующие, некоторые ухмыляющиеся. Новости разносятся по Министерству со скоростью парящего снитча. Они все знают. Они рады этому. — Рейчел, мне нужно видеть министра, — она остановилась в приемной Кингсли у стола его секретаря. Она понимает, что выглядит сейчас не лучшим образом: рубашка выбилась из-под ремня джинсов, волосы взъерошены, она едва может отдышаться, но это не имеет никакого гребаного значения. — Мисс Грейнджер, не думаю, что это возможно. Министр занят до конца дня, но я могу назначить встречу в следующий понедельник… Рейчел не успевает договорить, когда Гермиона резко подается с места и распахивает дверь в кабинет Министра магии. — Мисс Грейнджер, куда вы? — она слышит приглушенный писк девушки за своей спиной и видит вопросительный взгляд Бруствера. Сейчас он занят какими-то бумагами, на кончике его носа очки для чтения, а на лице сосредоточенное выражение. — Министр Бруствер, я сказала, что вы заняты, но мисс Грейнджер… — Ничего страшного, Рейчел, ты можешь идти. Я уверен, что это важно. Секретарь министра покорно кивает и прикрывает за собой дверь, а Гермиона стоит в нерешительности еще несколько мгновений, она не знает, как правильно начать этот разговор. От него будет зависеть судьба Драко. — Присаживайся, Гермиона. Кажется, я знаю, зачем ты пришла, — Кингсли указывает рукой на стул для посетителей и снимает свои очки. — Это насчет Драко Малфоя, верно? Гермиона кивает и нервно сглатывает. Обычно министр выглядит добродушным, располагающим к общению, но сейчас на его лице явное напряжение. — Я не прошу многого, Кингсли. Лишь отодвинуть на несколько дней дату его слушания. Нам нужны доказательства, свидетели, все, что сможет хоть как-то ему помочь… — Грейнджер смотрит умоляюще. Она готова на все что угодно, лишь бы Бруствер вошел в ее положение, лишь бы понял. — Это решаю не я, Гермиона, — он тяжело вздыхает и сцепляет руки в замок, облокачиваясь на стол. — Ты знаешь, я всегда рад тебе помочь, но Визенгамот — независимая инстанция. Он не контролируется ни министром, ни кем бы то ни было еще, кроме председателя. — Значит, нужно обратиться к нему, — Гермиона продолжает более настойчиво. Она решит этот вопрос во что бы то ни стало. — Я не думаю, что он согласится, Гермиона. Он слишком… — заминка в его речи обозначает, что Бруствер пытается подобрать менее оскорбительный эпитет, — принципиален, так скажем. Его избрали буквально на днях, и сейчас он всем и каждому пытается доказать свою компетентность, — Кингсли закатывает глаза, что более чем ясно описывает его отношение к этому человеку. — Тебе ли не знать, что все в нашем Министерстве продается, Кингсли, — Гермиона горько вздыхает. Если придется пойти на взятку, она это сделает. — Какая сумма его устроит, чтобы отложить заседание? Тысяча галлеонов? Две? Десять? Мой дом выставлен на продажу, я выручу за него неплохие деньги. Я дам столько, сколько он пожелает, это не вопрос. Она уверена, что это должно сработать, у всех в этом мире есть своя цена, но, видимо, Кингсли не согласен с ее мнением. — Боюсь, что не выйдет. — Она пытается возразить, но министр вышибает из ее тела весь дух своим ответом, хоронит заживо. — Новый председатель Визенгамота — Питер Уолш.***
Everybody knows that the dice are loaded Everybody rolls with their fingers crossed Everybody knows the war is over Everybody knows the good guys lost Everybody knows the fight was fixed The poor stay poor, the rich get rich That's how it goes Everybody knows Все знают о нечестной игре, Каждый делает ход, скрестив пальцы, Все знают, что война закончилась, Все знают, что хорошие парни проиграли, Все знают, что бой подстроен, Бедный остается бедным, богатый — богатеет, Так это и происходит, Все об этом знают. Everybody Knows Sigrid
Десять утра. Среда. На это время назначено слушание по делу Драко. Сейчас только шесть, но Гермиона стоит перед зеркалом и собирает свои волосы в тугой пучок. Она застегивает пуговицу за пуговицей на своей рубашке, доходя до самой последней, поправляет юбку. Она стоит в ванной их дома в Уилтшире. В отражении она видит свое серое лицо и огромные темные круги под глазами. Все, что она может понять в данный момент, — девушка напротив нее пустая. У нее трясутся руки, когда она пытается застегнуть манжет. Движения все более резкие и нервные, и она отрывает пуговицу, так и не справившись со своей задачей. Нужно наложить Репаро. Нужно починить одежду, собраться. Очередной раз сделать вид, будто она сильная. Но это ломает ее изнутри. Ломает так сильно, что она кричала прошлой ночью в голос. Она так и не смогла уснуть, она выла, словно раненый зверь. Ее мозги и рассудительность не помогают. Авроры делали все, что от них зависело, но этого оказалось недостаточно. Этого мало. Сегодня в его защиту будут давать показания Астория, Блейз и Гарри. Они не смогут доказать его невиновность, лишь дать характеристику его личности. Вчера Гермиона написала Тиберию, она попросила его приехать и помочь Драко. Мужчина, к счастью, согласился. Он бывший член Визенгамота и сможет повлиять на решение коллегии. Им нужно всего ничего — поселить в головах судей сомнение в его виновности и отправить дело на дополнительное расследование. Тогда у них еще будет время, будут шансы. Да, все это время он будет находиться в камере предварительного заключения, но это не Азкабан, там нет дементоров. Остается еще одна очень большая проблема. Она нависает огромной грозовой тучей над их головами — это Питер Уолш. Господи, кто мог избрать председателем Визенгамота настолько предвзятого человека? Он ненавидит всех ее подопечных, хоть и был главой Комиссии по надзору за оправданными Пожирателями. Он обязан был им помогать. Но этого не происходило. Весь вчерашний день и половину ночи она провела в архиве Министерства. Она надеялась найти прецеденты, похожие случаи, хоть какие-то зацепки. Ничего. Гермиона даже мысли не допускает, что Драко может быть виновен. Он не убийца, она должна найти причину. То, почему в его голове появились все эти без сомнений поддельные воспоминания. Возможно, это какая-то новая разработка зельеваров с черного рынка? Но у них не было на это времени. Его суд назначили слишком быстро, даже Гарри был удивлен. Обычно на это уходит около трех дней, но здесь будто кто-то намеренно желает закрыть дело побыстрее, не дать им ни единого шанса разобраться в ситуации. Кто-то достаточно богатый и могущественный для подобного. И у него, без сомнений, это получается. На кухонном столе Гермиона видит утренний «Пророк». «Пожиратели вновь берутся за старое», «Громкое убийство в Косом переулке», «Драко Малфой обвиняется…». Она с ненавистью разрывает газету в клочья. Все стервятники тут как тут. Еще бы. Драко уделили шесть разворотов, на которых несколько авторов муссируют эту тему. Обсасывают со всех сторон. Делают выводы о его характере или личности, хотя даже никогда с ним не встречались. Чертовы идиоты. Гарри сказал, что это будет открытое заседание, так решил Уолш. Это его первый суд в качестве председателя, еще и такой громкий. Этот ублюдок устроит там настоящее шоу. Но не он один все решает, что немного успокаивает. Вердикт по-прежнему выносится исходя из результатов общего голосования, и Гермиона всей душой надеется, что Питер не станет давить на судей, это низко даже для него. В атриуме Министерства шумно. Повсюду суета и гам. Слишком много народу для восьми утра, много прессы и зевак, и это слишком сильно напоминает ей суд над семьей Малфоев семь лет назад. — Гермиона, вот ты где! Она видит Джинни. Гарри, Рон, Блейз и Астория тоже здесь. Они все появились на два часа раньше, чтобы поддержать Драко. Но Гермиона догадывается, что по большей части они здесь из-за нее и ее нестабильного состояния в последние дни, ведь они все равно не смогут увидеться с Драко до начала заседания. На это имеет право лишь его адвокат. — Мисс Грейнджер, что вы думаете по поводу обвинения мистера Малфоя? Вы разочаровались в нем? Могли ли вы подумать, что ваш возлюбленный окажется жестоким убийцей? — Скитер настигает ее буквально через пару минут, как Гермиона перешагнула порог Министерства. Она задает свои идиотские вопросы, а на ее лице широкая улыбка. Это ее привычная эмоция во время интервьюирования, и неважно, идет ли речь об ужасном преступлении или о новой ферме по разведению карликовых пушистиков. — Рита, сейчас не лучшее время, — Блейз лучезарно улыбается, но достаточно настойчиво берет журналистку под локоть, уводя ее в другой конец зала. Если бы не он, Гермиона бы села сегодня рядом с Драко на скамье для подсудимых за преднамеренное убийство одной пронырливой писаки. — Не обращай внимания, Гермиона. Она просто хочет вывести тебя из равновесия, — голос Астории очень спокойный и доброжелательный. Скорее всего, она не догадывается, что Грейнджер уже давно забыла определение слова «равновесие». — Предлагаю подняться в мой кабинет, иначе мы так и будем отбиваться от этих стервятников все два часа, — Гарри указывает рукой в сторону министерских лифтов, увлекая присутствующих за собой. Астория и Рон сидят на диване в дальнем углу кабинета. Гарри на своем рабочем месте, за его спиной Джинни. Блейз уперся бедрами о массивный секретер и задумчиво потирает подбородок. Она и Гвен сидят на стульях для посетителей. До заседания осталось около пятнадцати минут, но никто из них не проронил ни слова, пока все они находятся здесь. В воздухе повисло напряженное молчание. Эта тишина такая густая, что до нее можно дотронуться, ощутить кожей. Все, на что им сейчас приходится надеяться, — виртуозная работа адвоката Забини и авторитетное мнение Тиберия Огдена. Он прибыл несколько минут назад. Гермиона чувствует холодную испарину на своем лбу и удушливый ком. Ее тошнит вот уже второй день, и она не понимает, за что ей это все. Она и так еле жива от всех навалившихся переживаний, а тут еще и физическое здоровье так подло ее подводит. — Пора, — Гарри смотрит на свои наручные часы и поднимается с места. Его примеру следуют все присутствующие, и в таком же гробовом молчании они направляются на нижний этаж Министерства, в зал заседаний Визенгамота. В помещении очень людно, волшебники переговариваются. Кто-то хмурится, но большинство из них веселы. Они пришли посмотреть на цирк. Гермиона сглатывает и сильно сжимает кулаки, заставляя короткие ногти глубже впиваться в кожу. Эта боль хоть как-то помогает ей переключиться с неумолимого желания прикончить каждого из присутствующих. Гвен ведет ее под руку, они направляются к трибуне свидетелей защиты. Она абсолютно пуста, если не считать Тиберия, который уже занял свое место. — Здравствуйте, мисс Грейнджер, — он протягивает руку, и Гермиона слабо отвечает, прилагая все свои оставшиеся силы к этому действию. После Огден здоровается со всей их компанией и снова возвращает свое внимание ей. — Я сделаю все, что будет от меня зависеть. Она лишь кивает. Потому что если она начнет говорить, то обязательно сорвется на крик и плач, давая журналистам все большие поводы для сплетен и скандалов. В этот момент двери в зал суда распахиваются, все разом замолкают. Она видит первого вошедшего — председатель. Питер улыбается и кивает журналистам, он будто на показе, он доволен собой. За ним входят Кингсли, секретарь Министерства миссис Хмелкирк и вся коллегия Визенгамота в полном составе. Около пятидесяти человек в сливовых мантиях с вышитой серебристой буквой «В» на груди. Они идут к своим местам в полнейшей тишине, и звук их шагов напоминает Гермионе стук молотка, забивающего последние гвозди в крышку ее гроба. — Сегодня рассматривается дело об убийстве номер 20745. Обвиняемый — мистер Драко Малфой. Секретарь заседания — миссис Хмелкирк, председательствует мистер Уолш, — Питер начинает свою браваду и мерзко улыбается на последней фразе. — Прошу ввести подсудимого в зал суда. Начинаются перешептывания. Джинни сидит рядом с ней и незаметно сжимает ее похолодевшую от ужаса руку. Когда она видит Драко, мир начинает очень медленно рушиться вокруг нее. Осыпаться кусками, растворяться пеплом в удушливом воздухе. Он в наручниках, и за его ногами волочатся кандалы. Драко в том же костюме, в котором покинул их дом в это воскресенье, он немного грязный и помятый, но ничего такого. Ему позволили умыться и причесаться. Скорее всего, Гарри настоял. Его взгляд ледяной, а руки сжимаются в кулаки, пока двое дежурных авроров усаживают его в кресло посредине арены и заковывают в цепи. Раньше это делали с помощью магии, одним движением, но Гермиона уверена, что на этом настоял Питер, чтобы продлить унижение Драко. — Мистер Малфой, вы обвиняетесь в убийстве магглорожденного волшебника Стэнли Берка, совершенном второго декабря этого года. Вы признаете свою вину? — Питер расплывается в улыбке, он чувствует, что сейчас его выход, что он сможет отыграться за все свои неудачи на Драко. — Нет, я этого не делал, — Малфой спокоен, и его взгляд ледяной. Он не посмотрел на Гермиону ни разу с того момента, как появился здесь. Она думает, это правильно, ведь ему нужно сконцентрироваться сейчас на своей защите, а не на ее бледном лице. — Что ж, тогда предлагаю приступить к допросу свидетелей защиты, — Уолш деланно скучающе вздыхает и обращается к адвокату Драко. — Вы можете начинать. — Я вызываю для дачи показаний мисс Гринграсс. Астория поднимается с места и уверенным шагом направляется к трибуне. Они решили действовать по нарастающей: сначала Астория, потом Блейз, после Тиберий и Гарри. Поттер и Огден имеют наибольший авторитет в магическом обществе, к их словам обязаны прислушаться. — Мисс Гринграсс, как вы можете охарактеризовать мистера Малфоя? Вы давно его знаете? — адвокат задает свои вопросы, и она видит, что веки Драко плотно сведены, а его костяшки белеют все больше, потому как он впивается пальцами в жесткие подлокотники скамьи для подсудимых. — Драко Малфой учился вместе с моей сестрой Дафной. Они всегда хорошо общались. Я же могу сказать, что мистер Малфой очень ответственный. Он строгий, но справедливый начальник, который отдается своему делу полностью, — тон Астории тверд, но обвинитель Хопкинс смотрит на нее снисходительно, как на мелкую мошку, которая настырно зудит над ухом, но не приносит ощутимого дискомфорта. Она понимает, что это слабые аргументы для оправдания в убийстве. Но, возможно, совокупность их показаний… — Это прекрасно, мисс Гринграсс, — Хопкинс поднимается со своего места и надвигается, словно хищник. Их адвокат уже закончил допрос, и сейчас его очередь спрашивать. — Но какое это имеет отношение к убийству? — Ну, э-это характеризует Драко, как… — Астория запинается и начинает мямлить. Гермиона не может ее в этом винить, ведь все знают, что Хопкинс самая настоящая чертова акула в своем деле. Он цепляется за жертву, словно обезумевшей доберман, и делает все, чтобы обвиняемого засадили на как можно более долгий срок. — Не утруждайтесь, мисс Гринграсс, я отвечу за вас. Это не имеет ровным счетом никакого отношения к нему, ведь все мы знаем, что родственники и близкие многих серийных убийц даже не подозревали о том, кто скрывается под личиной их любимого человека. Что уж говорить о коллегах, которые проводят с друг другом всего лишь несколько часов в день в официальной обстановке. Или вы знаете мистера Малфоя лучше? Вас когда-либо связывали интимные отношения? Астория открывает рот и начинает покрываться алым румянцем. Ее, как аристократку и просто хорошо воспитанную, скромную девушку, подобные вопросы вводят в замешательство. — Нет. Нет-нет, ничего такого, мы просто коллеги, — она лепечет, даже не осознавая, что именно этого и добивался Хопкинс. Показать, что она не знает Драко совсем и что ее показания просто пыль, они высосаны из пальца. — Что и требовалось доказать, — обвинитель улыбается и снисходительно качает головой. — Я, разумеется, не могу указывать судьям, как поступать с полученными показаниями, но думаю, вы уже сами поняли, дамы и господа, что это никак не относится к данному делу. Уолш удовлетворенно хмыкает и кивает Хопкинсу. Чертовы ублюдки. — Для дачи показаний вызывается следующий свидетель защиты — мистер Забини. Адвокат Блейза кивает ему и жестом предлагает пройти за трибуну. Забини более собран, а его скулы непривычно напряжены. Нет сомнений в том, что Хопкинс разозлил его не на шутку. — Мистер Забини, обвинитель Хопкинс недоверчиво отнесся к словам мисс Гринграсс, ссылаясь на то, что она недостаточно долго знает моего подзащитного. Сколько вы общаетесь с мистером Малфоем? — Двадцать лет. Я общаюсь с Драко столько, сколько себя помню. Мы друзья, — Блейз утвердительно кивает собственным словам и переводит взгляд на Драко, который отвечает ему тем же. — Что ж, не могли бы вы в таком случае дать нам характеристику мистера Малфоя как личности. Как он проявлял себя в школьные годы? Верил ли в убеждения своего отца, и, самое главное, сохранилась ли эта идеология в его сознании до сегодняшнего дня? — Драко вырос в семье чистокровных волшебников, а его отец был Пожирателем смерти, об этом знают все, — Блейз уверенно начинает свою речь. — Люциус был очень авторитарным, он не терпел неповиновения или споров, Малфоя воспитывали в строгости, не давая малейшего шанса убедиться в том, что все эти бредни о превосходстве чистокровных просто чушь собачья. Вы все можете апеллировать тем, что Драко получил свою Черную метку и унижал или задирал магглорожденных волшебников, — он обводит рукой зал, обращаясь к присутствующим, — но он был просто подростком. Реддл призвал его в ряды Пожирателей еще до его совершеннолетия. Ему было шестнадцать, он был всего лишь ребенком, который не видит выхода. Который очень боится за свою мать. — Она видит, что Драко сводит скулы все сильнее. Ему неприятно все это выслушивать, он не любит, когда его выгораживают, но сейчас это необходимо. — Когда же ему дали реальное задание убить человека, директора Дамблдора, Драко не смог. Мы часто с ним беседовали после случившегося, он четко дал понять, что не поддерживает идеи Реддла и своего отца. Он хотел, чтобы эта война закончилась. Малфой просидел в подземельях Визенгамота несколько месяцев, а после освобождения вся его жизнь была разрушена до основания, — Забини переводит жесткий взгляд на Уолша, который презрительно поднимает верхнюю губу в этот момент. — Если кто-то из вас помнит, была такая Комиссия по надзору за оправданными, — Блейз хмыкает и продолжает сверлить взглядом Питера, — которая якобы должна была помогать. Но этого не происходило. На протяжении нескольких лет у Драко не было нормальной работы. Все, на что он мог жить, — это десять галлеонов в месяц, просто до смешного нелепо. Его жизнь начала налаживаться, когда в ней появилась Гермиона Грейнджер, — Забини указывает на нее, и все несколько десятков пар глаз начинают изучать Гермиону с повышенным интересом. — Магглорожденная ведьма. Странный факт, раз мистер Малфой так ненавидит магглов, верно? Он слишком дорого заплатил в свое время за ошибки Люциуса, он собирал свою жизнь буквально по крупицам. Вы не считаете странным, что Драко пришло в голову разрушить все это к чертям собачьим именно тогда, когда все только-только наладилось? По залу пробегает шепот, а Уолш недовольно кривит лицо. Видно, что речь Блейза произвела впечатление на многих судей и зевак. Она зародила в их головах зерно сомнения. — Мистер Хопкинс, можете начинать опрашивать свидетеля, — Уолш нервничает, это видно невооруженным глазом. — Мистер Забини, сколько вам было лет, когда вы познакомились с подсудимым? — Хопкинс перебирает в своих пальцах перо и тщательно подбирает каждое слово, чтобы нащупать слабое место. — В пять. Впервые мать привела меня в мэнор, когда нам с Драко было по пять лет. — Вы общались с ним все это время достаточно плотно или были какие-то перерывы? — Блейз хмурится. — Он переехал в маггловский Лондон около полутора лет назад, Нарцисса умерла, и Драко расстался со своей девушкой в то время. К тому же жизнь в магическом мире слишком дорогая. Ему не хватило бы и на неделю ваших жалких десяти галлеонов, — Блейз фыркает, выдавая абсолютно, по его мнению, очевидные вещи. — Насколько мне известно, в чистокровных семьях к магии относятся очень трепетно, а палочка мистера Малфоя не была активна все эти полтора года. Он не произнес ни единого заклинания, тогда как в среднем рядовой волшебник магической Британии делает это тридцать-сорок раз в сутки. Не считаете ли вы, мистер Забини, что все это несколько странно? Мистер Малфой достаточно одаренный волшебник, который вот так запросто отказался от своей магии. Возможно, в этом виновато его психическое расстройство? В зале поднимается гул, а Скитер начинает неистово строчить что-то своим раздражающим пером. Гермиона крепче цепляется за подол своей юбки. Еще чуть-чуть, и она услышит треск ткани. — Это здесь ни при чем, — Блейз резок в своем тоне, Хопкинс очень сильно испытывает его терпение и сдержанность в данный момент. — Раз вы так хорошо осведомлены о жизни Драко, господин обвинитель, вам должно быть известно, что он четыре года учился в Манчестерском университете. Он провел долгий период своей жизни в мире магглов и привык обходиться без магии в быту. Драко использовал свою палочку в последние годы лишь для своих изобретений и разработок, которыми он не мог заниматься эти полтора года по объективным причинам, ведь у него не было ни одного чертового лишнего сикля даже на еду! — Возможно, так и есть, мистер Забини, — Хопкинс улыбается. Он блестяще манипулирует и привел этот разговор к тому, что ему и было нужно. — Но, как вы уже сказали несколько минут назад, вы не можете утверждать все это наверняка, ведь вы не видели мистера Малфоя полтора года. Чего нельзя сказать о его лечащем враче, миссис Уилсон, — он берет пергамент со своего стола и злобно скалится, когда начинает зачитывать врачебное заключение. — Мистер Малфой имеет целый ряд психических расстройств, которые отражаются на его поведении. Он может становиться агрессивным и даже применять физическую силу во время своих внезапных приступов, об этом… — Вы не можете это читать, это врачебная тайна, откуда вы все это взяли, черт бы вас побрал? — Гермиона поднимается с места и начинает кричать. Ее тянут Джинни и Гвен за рукава блузки, но она лишь отпихивает их. Она понимает, что не имеет права выкрикивать с места, но она не может позволить Хопкинсу так бесцеремонно копаться в истории болезни Драко, это незаконно. — Мисс Грейнджер, успокойтесь, — Уолш стучит своим молотком, призывая ее к порядку, но Гермиона не обращает на это ни малейшего внимания. — Вы не можете принять эти показания, где сама миссис Уилсон, почему она не явилась лично? Откуда у вас вообще все эти бумаги? — она размахивает руками и срывает горло, пытаясь перекричать нарастающий гам. — Мисс Грейнджер, я вас предупреждаю, еще один выкрик с места, и я удалю вас из зала суда. Теперь уже Рон и Гарри успокаивают ее, пытаясь усадить на скамью, потому что Гвен и Джинни просто не хватило сил. Она не может терпеть все это молча, какого черта вообще. — Мисс Грейнджер, вы могли бы не выкрикивать с места, рискуя быть удаленной, вы могли бы дать свои показания, — Хопкинс удовлетворенно улыбается, она понимает, к чему он клонит. Черт. — Но близкие родственники и люди, состоящие в интимной связи, заинтересованные лица, обязаны принять сыворотку правды перед дачей показаний. Не это ли стало камнем преткновения для вас сегодня? Боитесь, что окажете мистеру Малфою медвежью услугу? — Тишина, — Уолш разъяренно колотит молотком по столу и буквально орет. Он совершенно перестал контролировать ситуацию, потому что многие уже повскакивали со своих мест, чтобы увидеть реакцию Гермионы, чтобы понять, прав ли Хопкинс. — У Драко достаточно свидетелей защиты сегодня. Я уверена, что для Визенгамота слова народного героя Гарри Поттера и бывшего старейшины, уважаемого члена нашего общества, Тиберия Огдена, не пустой звук. Очевидно, что это дело необходимо направить на дальнейшее расследование, — Гермиона собирает всю свою волю в кулак и одаривает Хопкинса презрительным взглядом. Получай, ублюдок. — Это решать не вам, мисс Грейнджер, — тон обвинителя холодный. Он ожидал от нее, по всей видимости, истеричных восклицаний, а не разумных доводов. — Я закончил допрос. — Объявляю перерыв, — Уолш снова стучит своим молотком, будто не умеет ничего другого. Между ареной и залом суда устанавливается разделительный магический барьер. Она не может подойти к Драко. Она может лишь сидеть и смотреть на него все эти десять минут, пока продолжается перерыв. Он опустил голову и закрыл глаза. Нельзя сдаваться, Драко. Да, у Астории не вышло хоть как-то повлиять на исход дела, но они с Драко работают вместе всего несколько недель, от ее показаний не стоило ожидать большего, тогда как Блейз несомненно произвел впечатление. Даже несмотря на выходку Хопкинса с историей болезни Драко. Откуда у него эти материалы? Врачи делятся подобной информацией только в крайних случаях, когда все указывает на совершение убийства или преступления их пациентом. В иных случаях они никогда не участвуют в процессе, чтобы не вводить в замешательство присяжных и свидетелей. Здесь что-то явно не так. — Ублюдок не успокоится, Поттер, тебе нужно будет очень сильно постараться, — Блейз утирает пот со своего лба. Он уже занял место в их ложе. — Гарри участвовал несколько раз на допросах Хопкинса, он справится, Забини, — Рон говорит это уверенно, в его глазах решимость. Она так благодарна ему за эту поддержку. Благодарна им всем. — Что ты думаешь насчет судей? — Джинни задает вопрос Блейзу. — Мне кажется, твоя речь произвела на них впечатление. Мулат ухмыляется в своей манере и кивает. — Я тоже так думаю. Сегодня неплохой состав. Из тех, кого я знаю, есть не совсем адекватные, те, кто слепо ненавидят всех оправданных и готовы вцепиться им в глотку, стоит лишь произнести «фас», но большинство все же рассуждают здраво. Это плюс. — Продолжим, — весь состав суда возвращается в зал вместе с Кингсли, обвинителем Хопкинсом и адвокатом Блейза. — Прошу вызвать следующего свидетеля. — Для дачи показаний вызывается Тиберий Огден. — Мистер Огден, нам известно, что в октябре этого года вы заключили контракт с мистером Малфоем на несколько сот тысяч галлеонов. Это достаточно крупное вложение. Что такого вы смогли разглядеть в моем подзащитном, чего не увидели другие? — Я приветствую всех присутствующих, всех членов суда и моих бывших коллег, — Тиберий добродушно улыбается, и около двух десятков людей в сливовых мантиях отвечают на его улыбку и кивают. — Я уже достаточно взрослый, можно сказать, пожилой человек, и мне нравится думать, что у меня имеется какой-никакой жизненный опыт, — он хитро улыбается, и в зале слышатся тихие смешки. Тиберий удивительный волшебник, его аура озаряет светом все вокруг. — Когда я впервые встретился с мистером Малфоем, я не смог дать однозначную оценку ему как личности. Драко очень сильный окклюмент, он не подпускает к себе так просто незнакомых людей. — Драко поднимает свой взгляд впервые за прошедшие полчаса и внимательно вслушивается в слова Огдена. — Вы спросили, почему я вложил свои деньги в проект мистера Малфоя? Все очень просто — он гениален, — Тиберий ухмыляется. — А я в первую очередь все-таки бизнесмен. Нужно быть настоящим глупцом, чтобы не разглядеть очевидный успех этого начинания. Но по мере того, как мы начали общаться более плотно, я стал замечать в мистере Малфое его человеческие качества. То, с какой любовью и теплом он говорит о своей работе. Я очень редко слышу от него изречения о финансовой стороне вопроса, большую часть времени он твердит о пользе, которую сможет принести обычным волшебникам. Вся бухгалтерия компании мистера Малфоя проходит через меня, я ведь его главный инвестор. Недавно от него пришел запрос на выплаты из его личной прибыли, который я сразу же одобрил. Это были отчисления для одного из магических детских домов. — Кто-то охает, а Скитер округляет глаза, и ее очки сползают набок. — Драко не говорил об этом никому, не афишировал, как многие из нас любят делать, кичась собственным благородством. Он потерял обоих родителей и решил помочь. От души, от всего сердца, хоть и сам сейчас имеет не очень высокий заработок. Я вижу в Драко Малфое мальчика со сложной судьбой. Колючего и холодного снаружи, но очень доброго внутри. Он помогает, не прося помощи взамен. Я не верю ни на кнат в то, что он когда-либо смог совершить подобное. А еще я был знаком с мистером Берком, Драко часто заходил к нему за новыми деталями, они много общались, проводили время вместе. Знаете, что он сказал мне однажды? — Драко застывает на месте, и Гермиона видит, как дергается его кадык, как напрягаются мышцы. — «Драко очень одаренный мальчик. Он мне как сын, которого я никогда не имел». В зале повисает тишина, и она видит, как Драко сильно зажмуривает глаза. Она может разглядеть красные разводы на подлокотниках, потому что все это время он впивался ногтями в жесткое дерево, кроша его в щепки. Ее сердце разрывается на части, потому что из его глаз стекает одна-единственная слеза. — У вас есть какие-то вопросы к свидетелю, мистер Хопкинс? — Уолш прерывает всеобщее молчание своим неприятным голосом. — Не думаю, — Хопкинс ухмыляется. Он пытается выглядеть снисходительным, однако его скулы напряжены, и Гермиона понимает, что Огден может разрушить всю его линию обвинения лишь парой своих фраз. Ему не нужно кричать о своей значимости на каждом углу Министерства. К нему прислушиваются и без подобной чуши. — Мистер Огден уважаемый человек, но он общался с мистером Малфоем чуть дольше, чем мисс Гринграсс. То есть пару месяцев. — Можете вызвать следующего свидетеля, — на Уолше нет лица, он даже больше не пытается скрывать, на чьей стороне находился все это время. — Для дачи показаний вызывается мистер Поттер. По залу проходит волна возбуждения. Это не должно было стать для них сюрпризом, ведь Гарри уже выступал однажды в защиту Нарциссы и Драко. — Мистер Поттер, что вы можете сказать о моем подзащитном? — Я говорил это раньше и скажу снова, — Гарри прочищает горло и поправляет очки. — Драко Малфой не убийца. Я лично видел, как он опустил палочку тогда, на Астрономической башне. Не думаю, что что-то настолько сильно поменялось в его мозгу или мировоззрении, что он решился на подобное. Я наблюдаю за их отношениями с мисс Грейнджер уже несколько месяцев и вижу, как трепетно он относится к ней, как заботится и защищает. Конечно, они иногда ругаются и спорят, как и все мы. Ни одна семья не живет без скандалов. Но мне кажется странным и нелогичным тот факт, что Малфой всем сердцем ненавидит магглорожденных, хотя живет с одной из них. Он ее любит, — Гарри и Драко встречаются глазами, и во взгляде последнего она видит благодарность. Он не спорит и не язвит. Он даже, кажется, рад, что об этом узнали все присутствующие. — Что же касается рассматриваемого дела, для меня, как для главного аврора, многое остается неочевидным. Например, почему в воскресенье, в самый час пик, в одной из подворотен Косого переулка не оказалось ни одного человека. Мы опросили около двух сотен волшебников только за прошедший день. Несколько из них сказали, что собирались пойти той дорогой, но в последний момент передумали, вспомнили о каких-то важных вещах. Вам это ничего не напоминает? — Гарри обращается к присяжным, встречаясь глазами практически с каждым из них. — На оживленной улице не появилось ни одного человека за двадцать минут, которые смогли бы подтвердить или опровергнуть виновность Малфоя, кроме одного загадочного анонима. Он успел очень вовремя, как раз в тот момент, когда происходило преступление. Очень похоже на Отталкивающие чары. Следующий пункт: медицинское заключение. Когда аврорат посылал запрос в Мунго, ответ миссис Уилсон был несколько иным, она упоминала о его приступах, но там не было ни слова об агрессии или применении физической силы, она лишь упомянула, что Малфой может потерять сознание, либо не контролировать себя, а это звучит несколько иначе, чем ваши прямые обвинения, не так ли, мистер Хопкинс? — Гарри и обвинитель Хопкинс сверлят друг друга взглядами на протяжении нескольких мгновений. Мужчина старше ее друга лет на сорок, и она так гордится Гарри, что сумел поставить этого гада на место. Достойно ответить. — На что вы намекаете, мистер Поттер? — Хопкинс повышает тон. По всему видно, что Гарри удалось пошатнуть его мнимое спокойствие. — Прошу меня простить, но сейчас не ваша очередь вести допрос, мистер Хопкинс, — адвокат перебивает его и косится в сторону председателя, ища поддержки. Уолш лишь недовольно кивает, нехотя соглашаясь. — Продолжайте, мистер Поттер. — Благодарю, — Гарри кивает. — Так вот, еще одной неувязкой в этом деле я считаю то, что Малфой использовал обыкновенное Режущее заклинание. Да, его невозможно отследить, но если смотреть на картину в целом и предполагать, что виновен именно он — Малфой отлично подготовился: нашел безлюдный переулок, наложил Отталкивающие чары. Его ни за что бы не удалось найти. К тому же на его воспоминаниях видно, как Драко говорит о Темном Лорде, о том, что его дело живо и что все магглорожденные должны сдохнуть. Так он выразился. Вы все в курсе, что Пожиратели использовали для пыток и убийств лишь Непростительные, это было их девизом, их лозунгом. С их палочек редко срывалось что-то кроме Круциатуса или Авады. Как Малфой мог об этом забыть? Непонятно. Хотя у меня есть одна догадка: если бы Берка пытали с помощью запрещенных заклинаний, первым же действием моих авроров была проверка его палочки, и, если бы выяснилось, что он этого не произносил, вот тогда даже эти воспоминания не казались бы достаточно весомым аргументом. Уолш сжимает свой молоток все крепче. Он смотрит на Гарри с нескрываемым раздражением, тогда как раньше пытался поцеловать его задницу при любом удобном случае. Теперь уже перешептываются даже судьи. Большинство из них согласно кивают, и в груди Гермионы зарождается несмелая, хрупкая надежда. — Мы все, безусловно, уважаем вас, мистер Поттер, — Хопкинс достаточно быстро берет себя в руки и начинает наступать. — Но вы ведь с факультета Гриффиндор, если я не ошибаюсь, — он уже не улыбается, он чувствует, что сдает свои позиции. — Этому благородному дому присуща храбрость, а еще острое чувство справедливости, мистер Поттер. Так вы считаете справедливым оправдать подсудимого прямо в этом зале лишь потому, что вам что-то показалось «странным»? О какой справедливости и неподкупности в нашем обществе может идти речь, если наш главный народный герой давит своим авторитетом на весь состав суда, призывая отпустить обвиняемого, несмотря на неопровержимые доказательства, — он разводит руки в стороны, обводя ими весь зал. Многие начинают согласно кивать, этот мудак блестяще манипулирует мнением толпы. — Я не прошу для него оправдания, мистер Хопкинс, — взгляд Гарри жесткий, и его тон не дает ни единого шанса с ним спорить. Он больше не забитый мальчик-сирота. Он мужчина, закаленный в сражениях и боях. Он их защитник. — Я прошу дополнительного расследования, если Визенгамот хоть на сикль доверяет моему опыту. Меня повысили до звания главного аврора не за мои школьные заслуги, я работал для этого день и ночь восемь лет подряд. Я видел множество преступлений и убийств, но для меня по-прежнему нет ничего страшнее, чем наказание для невиновного. Этот грех опустится тяжелым бременем на плечи каждого из нас. Вы, уважаемые судьи, можете пропустить мои слова мимо ушей. Вы можете покончить с этим сегодня же и пойти по своим делам, забыв навсегда о том, что был такой волшебник Драко Малфой, отправив его в Азкабан до конца его дней. Но вы можете открыть свои глаза и присмотреться лучше. Понять, что в этом деле все не так однозначно. Дать мне шанс сделать мою чертову работу и найти дополнительные доказательства. Гермиона видит, как Драко тихо хмыкает. Бравада Гарри производит, кажется, неизгладимое впечатление на судей. Все это время он говорил очень громко и четко, уверенный в своей правоте, и Грейнджер хочет спросить после, где он так хорошо научился ораторскому искусству. — У меня больше нет вопросов, — Хопкинс почти рычит от бессилия и опускается на свое место. — В протоколе указано, что у стороны защиты больше нет свидетелей, все верно? — Уолш поднимает взгляд, и адвокат Блейза утвердительно кивает. — Хорошо. Обвинитель Хопкинс может предоставить нам какие-либо дополнительные доказательства или показания свидетелей? Гермиона замирает. Это тот самый момент. Она страшилась его все это время, надеялась оттянуть, но вот он неумолимо наступает. Она видит, как Хопкинс хищно облизывает нижнюю губу и поднимается со своего места. — Разумеется, господин председатель, — он кивает в сторону двух авроров, которые в тот же момент скрываются из виду за дверьми зала заседаний. — У стороны обвинения нет свидетелей или огромной группы поддержки, которая могла бы так же на протяжении четырех часов рассказывать о том, какой мистер Малфой плохой, — он бросает взгляд на Гермиону и всех, кто сидит сейчас на трибуне свидетелей защиты. На его губах злая усмешка. — У меня одно-единственное доказательство, но оно неопровержимо. Воспоминания мистера Малфоя. В зал заносят большой каменный кувшин и устанавливают посреди арены. Гермиона пытается хватать ртом воздух, она в почти бессознательном состоянии. Гарри так и не показал ей эти воспоминания, она знает, что они просто фальшивка, но это так страшно увидеть. Зал погружается во мрак, и она видит голограмму с изображением Драко, который сидит на корточках в пустой подворотне, обхватив голову руками. Устанавливается давящая, напряженная тишина. Никто не смеет произнести и звука. Все хотят узнать, что будет дальше. — Мистер Берк. Она видит, как Драко окликает щуплого седого волшебника на другом конце улицы. Драко продолжает диалог, но Гермиона не может разобрать и слова, потому что понимает, что именно сейчас произойдет. Она слышит звуки будто из-под толщи воды, ее руки похолодели, словно у мертвеца. Не помогает ни ладонь Джинни на ее колене, ни подбадривания Гвен. — Не так быстро. Она видит, как он заносит свою палочку над беззащитным стариком. Тот падает без сил, его глаза широко открыты. В зрачках Драко нездоровый блеск, а на губах улыбка. — Такие, как ты, просто ничтожество. Вы падаль. Вы все должны сдохнуть. Гермиона слышит, что в толпе нарастает гул. Она отдаленно может разобрать проклятия и обзывательства, которыми осыпают Драко все присутствующие. По ее щекам текут слезы, она задыхается, она качается на месте, пытаясь вонзить ногти себе под кожу как можно глубже. Рон и Гарри кладут свои ладони на ее плечи. Они все собрались вокруг нее, но не ей сейчас нужна помощь. — Ублюдок! — Его нужно посадить пожизненно! Самые смелые выкрикивают с мест, пока она наблюдает, как Драко с ледяной методичностью отделяет куски кожи от тела беззащитного старика. Нет. Нет-нет-нет. — Дело Темного Лорда будет процветать, пока живы его последователи. Свет в зале зажигается, и уже никто не способен остановить поток брани и ругательств. Они хотят линчевать Драко, разорвать его на куски. — Вот то, о чем я говорил, господа присяжные, — Хопкинс улыбается. Он понимает, что победил. — Эти воспоминания подлинные, заключение эксперта подшито к делу. Мы можем сколько угодно слушать о том, что мистер Малфой хороший парень. Но кому вы верите, дамы и господа? — он обращается к членам суда. В его взгляде торжество. — Показаниям людей, которые хотят защитить подсудимого, или собственным глазам? Мне кажется, здесь все очевидно. — У вас есть право на последнее слово, мистер Малфой. Вам есть что сказать? — Уолш снова стучит своим треклятым молотком. — Я не делал этого, — Драко поднимает глаза, он пытается как-то оправдать себя. Но толпа заглушает его ответы своими криками. Их злит все больше то, что он говорит. Они уверены, что Драко должен гореть в аду. — Я потерял сознание в этот самый момент, я не убивал Берка. — Тишина в зале суда, — Уолш усиливает звук своего голоса магией, потеряв всякую надежду давить на присутствующих своим авторитетом. Когда гул слегка стихает, он продолжает: — Мы вас услышали, мистер Малфой. Приступим к голосованию. Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным, прошу поднять руки. На секунду Гермиона забывает дышать. Ее ладони кровоточат от того, сколько усилий она прилагала последние несколько часов, чтобы не закричать, пока впивалась в них ногтями. Члены Визенгамота несмело переглядываются. У свидетелей защиты были очень хорошие, убедительные выступления, но выходка Хопкинса с омутом практически перечеркнула все их старания. Слабая надежда все же остается… — Один, два, три, — Уолш оборачивается на судей и считает вслух. Она не уверена, что сможет выдержать это напряжение еще хотя бы минуту. — Восемнадцать, девятнадцать, — он все продолжает. Черт. Членов Визенгамота пятьдесят, и, если поднятых рук будет не больше двадцати пяти, его дело отправят на дополнительное расследование. — Двадцать четыре, двадцать пять. — Она видит, как Уолш бегает взглядом по ряду судей, ища голос, который он, возможно, смог пропустить, улыбка на его лице медленно гаснет, ведь не хватает всего одного… — Двадцать шесть. Она уже не понимает, что творится вокруг, ведь в дальнем углу зала поднимается еще одна рука, и она узнает в ее обладателе Клиффорда Маклаггена. Это конец. — Мистер Драко Малфой, вы признаны виновным в убийстве мистера Стэнли Берка. — Вокруг гул. Кто-то хлопает в ладоши и смеется. Она не понимает. Она не верит. — Суд учел ваши психические проблемы и отклонения, поэтому вы не приговариваетесь к пожизненному, — Уолш расплывается в улыбке. Он не подготовил для Драко ничего хорошего. — Пятнадцать лет заключения в Азкабане с последующим пожизненным принудительным лечением в госпитале Святого Мунго. Если вам, конечно, посчастливится оттуда выбраться, мистер Малфой. Последнее, что слышит Гермиона, — стук опускающего на деревянную поверхность молотка.