***
— Тебе нужно поесть, Гермиона, — Джинни кружит около ее дивана и навязчиво предлагает свои услуги. Она не глупая и прекрасно понимает, что теперь обязана следить за своим здоровьем вдвойне усердно, что теперь речь идет не только о ее собственном благополучии. Прошло уже три дня с того вечера в Мунго. С того момента, как она узнала. Она беременна. У них с Драко будет ребенок. Первое, что вспомнилось Гермионе, когда она немного пришла в себя — это хрустальный шар. Ее подарок от Драко на это Рождество. Как все это могло произойти с ними? Она всегда была осторожна, всегда использовала таблетки или зелья. В голове всплыл эпизод с их переездом и этой чертовой камерой, скорее всего, это произошло именно тогда. Она никак не может четко сформулировать свое отношение к происходящему. Ей всего двадцать шесть, и дети никогда не были в ее планах на ближайшее время. Возможно, лет через пять, но точно не сейчас. Но, с другой стороны, это ведь ребенок Драко. Его частичка, маленькая копия. Он останется с ней навсегда, до конца ее дней, если вдруг… — Ну-ну, успокойся, — Джинни ласково гладит ее по голове, и Гермиона всхлипывает. Она видит в этом событии маленькое чудо. Настоящее волшебство. Она уже смирилась со своим скорым материнством и с этой новой для нее ролью, но все ее размышления в любом случае приводят к одному и тому же. Ребенок — единственное, что останется от Драко, если вдруг что-то пойдет не так, если они не справятся. — Я пытаюсь, Джинни, но это так тяжело, — пока Гермиона оставляет на блузке подруги мокрые разводы, та обнимает ее и прижимает ближе. — Мы ничего такого не планировали, и эта новость… она просто как гром среди ясного неба, понимаешь? — Джинни кивает. — Ты не одна, Гермиона. Ты никогда не будешь одинока. У тебя есть все мы, — Джинни, скорее всего, сама понимает, насколько слабыми выглядят ее аргументы. Она тоже женщина. Сколько бы людей ни было вокруг, всегда нужен один-единственный. Буквально через час после того, как они с Гарри вернулись из Мунго, эта новость облетела всю семью Уизли и Гвен вместе с Блейзом. Сначала Гарри вызвал Джинни, потому что Гермиона все еще оставалась бледна, а Поттер, казалось, бледнел вместе с ней, причем куда быстрее. Мерлин, как же он смог пережить беременность своей жены и зачать второго ребенка, раз так реагирует на малейшую слабость. Джинни радовалась. Она плакала и улыбалась, обнимала ее, после они плакали уже вдвоем, пока Гарри сидел с озадаченным видом в кресле напротив. Джинни буквально подпрыгивала на месте от нетерпения, прося разрешения рассказать эту новость Молли. Гермиона не была готова к подобной гиперопеке, но сдалась достаточно быстро. Они все равно узнают. Каждый день с того момента к Гермионе приходили все новые гости. Флер щебетала о том, как это великолепно, что они втроем беременны. Джинни, Гермиона и она сама. Она воодушевленно описывала интерьер их детской, которую обставлял один из самых модных дизайнеров магической Франции, и настаивала, что, если родится мальчик, оттенок стен в комнате непременно должен быть бледно-васильковым, но никак не лазурным. Она честно старалась запомнить всю эту информацию, хоть и не вполне понимала, как она вообще сможет ей пригодиться. Фред и Джордж позавчера притащили целую коробку новинок из «Вредилок» в подарок для ее будущего малыша. Они с гордостью рассказывали о своих изобретениях, а у Гермионы медленно вставали дыбом волосы на затылке. Мерлин, с такими родственниками их ребенок вырастет настоящим головорезом… Молли недовольно шикала на них. Все это время она провела рядом с ней. Гермиона настолько привыкла к присутствию бывшей свекрови в своем доме, что всерьез обдумывает, как бы потактичнее преподнести Драко информацию о том, что Молли Уизли теперь живет с ними. Блейз повеселил ее больше всего. Такого радостного и одновременно серьезного выражения на лице она еще ни разу не видела. Он был так счастлив за них с Драко, а потом отвел ее в сторону, держа за локоть, и со всей серьезностью изрек, что он «не настаивает», но очень «рассчитывает» на роль крестного. Забини больше десяти минут перечислял ей все свои достоинства и положительные стороны, она будто находилась на каком-то чертовом аукционе по выбору крестных родителей. Гермиона совсем не задумывалась над этим. И тем более не видела в этой роли бывшего слизеринца, однако он так хорошо себя прорекламировал, что она невольно восхитилась. Разговор с Роном оказался самым неловким, ведь речь о детях шла у них достаточно давно. Он поздравил Гермиону и неуклюже обнял за плечи. Кажется, он не очень остро отреагировал на эту ситуацию, потому что, когда разговор случайно зашел об Астории, его щеки покрыл ровный румянец цвета спелого помидора. — Ты рассказала Драко? Он знает? — в реальный мир возвращает голос Джинни. Гермиона мотает головой в отрицательном жесте. Она хотела сказать ему это лично, о письме речи и быть не может, но он с ослиным упорством продолжает отклонять все ее запросы на посещение. Если так пойдет дальше, она выпьет Оборотное и прокрадется в комнату для свиданий в образе Блейза или его адвоката, нарушая тем самым все мыслимые и немыслимые правила и законы. — Нет, он не дает свое согласие на встречу, — она всхлипывает и утирает рукавом рубашки слезы. Она и не думала, что с ним будет просто, вот только после двадцать седьмого запроса он мог бы догадаться, что произошло нечто важное, но его упрямство всегда шло впереди него. — Видит Мерлин, я лично заявлюсь в Азкабан и устрою ему такую взбучку… — Джинни угрожает своим маленьким кулачком, посылая этот жест куда-то в воздух, и Гермиона тихо хихикает. — Не нужно, Джинни, ему и так сейчас не сладко. В любом случае следующая встреча будет только через месяц, если… если нам не удастся ничего изменить, — она все еще произносит эту фразу в сослагательном наклонении, она все еще надеется, потому что надежда — последнее, что осталось у нее, и это не сможет отобрать никто. — Хорошо, пока я не стану ему слишком сильно угрожать. Но это только временно, — Джинни изгибает бровь и скрещивает руки на груди, показывая всю серьезность своих намерений. — Я должна идти, обещала Андромеде забрать Тедди на несколько часов, у нее какие-то дела. Ты тоже можешь присоединиться, подготовишься морально к роли будущей мамочки. — О, нет-нет-нет, — Гермиона машет головой. Только этого ей сейчас не хватало: пары детей, которые способны свести с ума любого взрослого уже через пять минут. — Я уже почти свыклась с мыслью, что материнство — это прекрасно. Прошу, не разрушай все мои иллюзии так рано. Джинни смеется и кивает. Кому, как не ей, понять весь смысл этой фразы. — Ладно, но ты обязана поесть. Я все проверю, как только вернусь, — строгий тон подруги слишком веселит Гермиону, но она послушно кивает. — Увидимся, Джинни. Как только подруга исчезает в магическом пламени камина, Гермиона поднимается с дивана и берет подарок Драко с чайного столика. Большую часть своего времени она теперь проводит именно здесь, в гостиной, редко посещая остальные комнаты в доме. Этот хрустальный шар всегда лежит таким образом, чтобы Гермиона смогла до него дотянуться или призвать. Любую свободную минуту она проводит за разглядыванием действия, которое разворачивается под прозрачным стеклом. Вот они выходят с Драко на улицу и смеются. Вот Живоглот недовольно фырчит и отряхивает лапку от снега. Вот Драко целует ее в кончик носа. На моменте, когда из дома выходит маленькая светловолосая девочка, Гермиона всегда становится особенно внимательной. Она хочет разглядеть каждую черту ее лица, каждую малейшую деталь. Она знает, что это всего лишь фантазия, что этого не произойдет на самом деле и их с Драко ребенок вряд ли будет похож как две капли воды на свою маленькую копию, но ведь все это делал он. Гермиона уже решила, что расскажет ему обо всем лично. Она хочет увидеть его реакцию, его лицо. Это должно было быть самым важным и самым счастливым моментом в их жизни, и так и будет, неважно, станут их окружать стены Азкабана или тепло их уютной гостиной в этот момент. Из мыслей вырывает стук. Чья-то сова бьется клювом в закрытое окно, пока Живоглот недовольно мяукает, разозленный тем, что какая-то нахалка позволила себе потревожить его крайне важный дневной сон. — Привет, — Гермиона открывает окно, позволяя птице влететь внутрь. — Что тут у нас? Она никогда раньше не видела эту сову. Птица чем-то напоминает Сычика семьи Уизли, но у нее другой окрас. Она замечает небольшое клеймо на лапке и понимает, что она принадлежит Почте Магической Британии. Эти совы не имеют хозяев. Их арендуют те, у кого нет своих собственных. — Вот, держи, — Гермиона угощает малышку хрустящим печеньем, а после та благодарно ухает и скрывается из виду. В ее руках очень тонкий конверт без упоминания обратного адреса или имени отправителя. Гермиона вскрывает его дрожащей рукой и видит одну-единственную надпись: «Сегодня в десять вечера, на углу седьмой и десятой улиц. Приходите одна, мисс Грейнджер, это в ваших же интересах». Сердце с бешеной скоростью отбивает свой ритм. Она уверена, это по делу Драко. Гермиона начинает ходить из одного угла комнаты в другой. В ее голове сейчас бурная деятельность. Зная все, что случилось с Уилсон, будет очень глупым явиться туда в одиночестве или хотя бы никому об этом не сообщать. Но, с другой стороны, в записке четко указано, что с ней не должно быть никого. И нет никакой надежды, что Рон или Гарри позволят ей туда отправиться, если обо всем узнают. Да, это может быть ловушка, но вдруг этот человек что-то знает об убийстве Берка? Вдруг у него есть какая-то информация. Выбор — это не та роскошь, которой все они обладают в данный момент. Время играет против них, и каждый день, проведенный Драко в Азкабане, пагубно отражается на его здоровье и психическом состоянии. Нужно действовать быстро и уверенно, поэтому Гермиона решает, что сделает все сама. Она сражалась на войне, в конце концов, она сможет за себя постоять.***
Угол десятой и седьмой улиц находится в маггловской части Лондона. Это самая настоящая промзона. Пара фонарей, которые еще не разбиты и функционируют, отбрасывают свой скудный свет на серые здания заводов и амбаров. Гермиона уже не ждет от этой встречи ничего хорошего или приятного. Она пришла раньше на пятнадцать минут. Она хотела осмотреться, да и ждать дольше не было никаких моральных сил. И теперь, оглядывая окружающий ее пейзаж, она совсем не уверена в том, что сделала правильный выбор, она готова отступить в любой момент. — Мисс Грейнджер, вы рано. Гермиона вздрагивает от неожиданности, потому что была уверена, что находится здесь совершенно одна. — Кто вы и что вам нужно? — она оборачивается и направляет свою палочку прямо в стоящего напротив человека. Когда ее взгляд привыкает к полутьме, она может разглядеть мужчину невысокого роста. У него большая залысина, на вид ему лет семьдесят, не меньше. — Я пришел помочь, вам нечего бояться, — он достает руки из карманов пальто, и палочка в ее руке дергается. — Не волнуйтесь так, мисс Грейнджер, в вашем положении это вредно, — он достает руки и поднимает их ладонями вверх перед собой, показывая, что ей ничего не угрожает. — Откуда вы?.. — она не может вспомнить, где могла раньше видеть этого старика, но его лицо кажется ей смутно знакомым. То, что он знает о ее беременности, не сулит ровным счетом ничего хорошего, хотя его тон можно назвать даже добродушным, в нем нет издевки. — Мы с вами встречались. В Мунго, помните? Гермиона вспоминает тот вечер, и перед ее лицом появляется именно этот старик, который был так удивлен их с Гарри появлением. — Допустим, но что вам нужно? — ее тон не становится менее агрессивным или воинственным. Пусть они виделись в больнице и он узнал все именно там, но это ни на сикль не проясняет, что этому человеку нужно от нее. Когда он опускает одну руку, Гермиона снова делает порывистое движение рукой. Она знает, что выглядит нервно и неуверенно и это постоянное дерганье сдает ее с потрохами, но она ничего не может поделать с собой в данный момент. — При мне нет палочки, мисс Грейнджер, можете проверить, — старик одаривает ее какой-то грустной улыбкой, но она старается не поддаваться на его доброжелательный тон. — Акцио палочка, — Гермиона произносит заклинание громко и четко, и, когда спустя несколько секунд ничего не происходит, она может немного выдохнуть и опускает свою руку. — Что вам нужно? — она не знает, кто он и чем он может помочь ей или Драко. Старик смотрит на нее с таким благоговением, будто он действительно один из тех безумных фанатов Золотого Трио, который решил заполучить свой автограф таким странным и изощренным способом. — У меня есть для вас кое-что, — он наклоняется и поднимает с земли небольшой кейс, который все это время находился в тени, из-за чего Гермиона не смогла его сразу заметить. — Вот. Она несмело протягивает свою руку, принимая от незнакомца черный кожаный портфель. Он совсем небольшой, размером с альбомный лист, и Гермиона слышит, что внутри что-то позвякивает, что-то стеклянное, при каждом ее движении. — Что там? — она переводит взгляд с кейса на пожилого волшебника. — Это воспоминания, мисс Грейнджер. — На этих словах она судорожно хватает ртом воздух. Воспоминания. Неужели?.. — Они прольют свет на дело мистера Малфоя. Он кивает и уже разворачивается, чтобы уйти, но Гермиона окликает его. — Кто вы такой? Откуда они у вас? — если это действительно то, что поможет вытащить Драко из тюрьмы, ответы незнакомца не будут иметь ровным счетом никакого значения, но она не может не спросить, она слишком любопытна. — Это не важно, мисс Грейнджер. Уже не важно, — старик останавливается, обращаясь к ней полубоком. — Когда вы обнародуете эти воспоминания, меня, скорее всего, уже не будет в живых, — он наконец оборачивается, и на его лице играет такая грустная, но добрая улыбка, что по коже Гермионы невольно пробегает озноб. Как можно быть настолько спокойным при упоминании собственной смерти? — Но почему тогда вы решились на это? Решились отдать мне записи? Вам кто-то угрожает? — ее гриффиндорское желание защитить всех вокруг берет верх. Она, несомненно, хочет освободить Драко. Но какой привкус останется от этой победы, если умрет невинный человек? Еще один? — Нет, мне никто не угрожает, — он качает головой и смотрит на Гермиону с почти отеческой заботой. — Но мой хозяин не глуп, он прекрасно все поймет, когда за ним придут авроры. И уж поверьте, он сможет достать меня даже из Азкабана. Это лишь вопрос времени. — Кто ваш хозяин? — она понимает, что это, скорее всего, и есть тот самый заказчик, след которого они тщетно пытались отыскать на черном рынке. — Пойдемте со мной. Мой друг главный аврор, мы сможем обеспечить вам защиту, вас не смогут тронуть. — Я не Агнец Божий, мисс Грейнджер, я грешил и делал множество плохих поступков в своей жизни, — видимо, мужчина замечает, что Гермиона начинает хмуриться, и спешит объясниться: — Я никого не убивал, нет-нет, это не то, о чем вы подумали. Но не только убийство наполняет нашу душу тьмой. Я закрывал глаза на множество вещей. Множество ужасных, страшных вещей. Я делал вид, будто ничего не знаю, будто это все меня не касается, ведь мой отец, мой дед и прадед служили этой семье верой и правдой долгие годы. Но теперь я думаю, что с меня достаточно. Это мое искупление. — Но почему именно сейчас? Почему я? — она не может четко сформулировать свою мысль, ведь в ее голове сейчас роятся тысячи вопросов. Кто хозяева этого старика? На кого он работает? Что за множество ужасных вещей, о которых он ведет речь? И почему он решился на предательство человека, чьей семье он служил всю свою жизнь, из-за нее? Из-за Драко? — Наступил мой предел. Мои поручения и раньше не были самыми приятными, но это слишком. Сломать жизнь молодому парню — это уже невыносимо. Но я увидел вас тогда в Мунго и понял, что калечу своим бездействием не одну судьбу. Когда я услышал, что вы беременны, когда я понял, как сильно вы любите мистера Малфоя и на что готовы ради него, я принял решение в ту же секунду. — Почему же вы не подошли тогда? Не написали раньше? — Я должен был собрать доказательства. Там не только мои воспоминания. Если бы я сделал этот импульсивный поступок, подошел бы к вам, да еще и при таком количестве свидетелей, поверьте мне, я не дожил бы и до утра, а в ваших руках никогда не оказалось бы всех этих склянок. Моя смерть стала бы совершенно напрасной и бесполезной, но сейчас это будет не так, — он все улыбается, продолжая рассуждения о своей смерти, будто они ведут беседу о плохой погоде на этой неделе. Скорее всего, пожилые люди относятся к этому более спокойно, но она вряд ли когда-либо сможет к этому привыкнуть. — Скажите, как вас зовут? — она делает последнюю слабую попытку узнать имя возможного спасителя Драко. — Спенсер. Мое имя Спенсер, мисс Грейнджер, — она видит улыбку старика в последний раз, а после он скрывается из виду в темных лабиринтах старых амбаров.***
— Гарри! Гарри, ты здесь? — она аппарирует к себе домой, а после врывается на Гриммо через камин. Время около двенадцати ночи, и она прекрасно понимает, что семейство Поттеров сейчас, должно быть, видит седьмой сон, но это слишком важная информация, чтобы дожидаться утра. — Гарри, просыпайся! — она топает по лестнице, как стадо разъяренных гиппогрифов, и слышит недовольные, но все еще сонные восклицания Вальбурги из прихожей. Она не оставляет свой чемоданчик даже в гостиной, потому что всю дорогу крепко прижимала его к своей груди. Так, если бы он мог исчезнуть в любой момент. — Что случилось? — в проеме спальни появляется всклокоченный и сонный друг. На нем лишь трусы и очки, а в руках он сжимает свою палочку. — Гермиона? — По дороге объясню, собирайся, — ее тон приказной. И Гарри решает не спорить. Нервировать Гермиону Грейнджер никогда не было хорошей идеей, а нервировать беременную Гермиону Грейнджер явно станет самым идиотским решением в его жизни. Возможно, последним. — Гермиона, что случилось? Почему тебя не было дома вечером? Я вернулась, как только смогла, — Джинни вылетает из спальни и на ходу запахивает халат. — Я виделась с одним человеком. Он прислал записку с просьбой о встрече сегодня в десять. Сказал, что у него есть важная информация, — она тараторит и даже не представляет, как все это выглядит со стороны, пока Гарри не выглядывает из-за дверного косяка с выражением абсолютного шока на своем лице. — Виделась? Записка? Какого черта, Гермиона?! — он говорит это, и на каждой фразе тон его голоса повышается, переходя в крик. — То есть ты одна пошла ночью встречаться неизвестно с кем, только потому, что тебе прислали записку? Тебе что, двенадцать, Гермиона? Ты не сообщила никому. Где бы мы искали тебя, если бы, не дай Мерлин, с тобой что-то случилось? И это после того, что произошло с Уилсон? Джинни смотрит на своего мужа с опаской. Признаться честно, она сама никогда не видела Гарри в таком состоянии. Он очень зол. Из соседней комнаты слышится плач Джеймса, и Гермиона понимает, что перебудила всех в этом доме. Джинни поспешно ретируется, оставляя ее наедине с другом и его кроваво-красными от ярости глазами, которые угрожают прожечь в ней дыру без использования всякой магии в этот самый момент. — Гарри, ты отругаешь меня после. Прошу, это очень важно, — она буквально подпрыгивает на месте от нетерпения, как маленькая девочка. — Куда мы собираемся? — Гарри застегивает рубашку. Его тон уже более спокойный, но все такой же жесткий, и у нее не остается никаких иллюзий по поводу того, что друг не всыплет ей по первое число, когда все это закончится. — В аврорат. Нам нужен омут, — Гарри переводит взгляд на кейс, который она все это время прижимала к себе, и изгибает бровь. — Чьи они? — он кивает в сторону чемоданчика, продолжая свои сборы. — Я не знаю, но Спенсер, — она получает еще один суровый взгляд и спешит продолжить, дабы не заострять на этом внимание: — Тот самый человек, с которым я встречалась. Он сказал, что это прольет свет на дело Драко, что там не только его воспоминания. А еще, — она с горечью сглатывает, вспоминая последние слова мужчины, — еще он сказал, что, скорее всего, его уже не будет в живых, когда мы это обнародуем, — она легко трясет перед своим носом кейсом, указывая, что конкретно они должны обнародовать, и виновато опускает глаза. — Клянусь, Гермиона, если бы не твоя беременность, — Гарри указывает в ее сторону своим пальцем и неодобрительно качает головой. Она не знает, что конкретно он имеет в виду. Возможно, он кричал бы намного громче и дольше, не будь она в интересном положении, а возможно, ее бы даже выпороли, как неразумное дитя. Сейчас она понимает всю глупость совершенного ей поступка. Но история не знает сослагательного наклонения, а эта игра стоила свеч. Она уверена, что сейчас в ее руках билет для Драко из Азкабана. — Пойдем уже, — он фыркает, в последний раз смеряя подругу недовольным взглядом, и Гермиона послушно плетется вниз. — Этот Спенсер, он сказал, что на них? Гарри роется в комоде в поисках летучего пороха, пока она нетерпеливо переминается около камина. — Нет, — она отрицательно качает головой. — Он лишь упомянул, что эти воспоминания не только его. — Да где же он… вот, нашел, — Гарри выуживает из ящика небольшой мешочек и жестом приглашает ее войти в камин. — Кабинет главного аврора, — зеленое свечение обволакивает их, и они оба несутся в Министерство магии, прямо в кабинет Гарри. У главного аврора есть свои привилегии. — Харрис, омут памяти, срочно, — Гарри открывает дверь своего кабинета и заставляет подпрыгнуть на месте парня, который должен был, по всей видимости, дежурить, но до этого момента был погружен в глубокий сон. — Так точно, главный аврор Поттер, будет сдел… — Да иди уже, — Гарри обрывает подчиненного на полуслове и машет рукой в сторону коридора. Харрис срывается с места. Они ждут около трех минут, прежде чем дверь снова распахивается. Все это время Гермиона кусает губу и разглаживает несуществующие складки на своих джинсах, проверяя часы каждые несколько секунд. Парень устанавливает каменный кувшин на столе и тут же ретируется под недовольный взгляд своего начальника. Ему явно попадет за его беззаботный сон на рабочем месте. Гермиона аккуратно кладет кейс на стол и открывает. Внутри пять склянок с серебристой жидкостью, на них нет никаких обозначений и пояснений. Она достает первую из них дрожащей рукой и выливает содержимое в сосуд. Гарри делает движение своей палочкой, и его кабинет погружается во тьму, а на противоположной от них стене возникает молочно-белый экран. — Но вы уверены, что это необходимые меры? Возможно, мы смогли бы обойтись менее… На экране появляется изображение, и Гермиона невольно охает, узнавая в говорящем мистера Спенсера. Она переводит взгляд чуть правее и понимает, что перед ней сейчас сидит не кто иной, как Клиффорд Маклагген. — Какого черта… — эти слова вырываются изо рта сами собой, пока Гарри шикает в ее сторону, дает команду вести себя тихо, и она послушно замолкает. — Люди стали забывать, за что мы боролись. Излишние дружелюбие и лояльность приведут к тому, что эти ублюдки вновь решат, что им все дозволено. Мы ведь не хотим еще одной войны? Чертов ублюдок. Маклаггены никогда ей не нравились, но отец ее сокурсника был бы последним, кого можно заподозрить в подобном. — Вы абсолютно правы, мистер Маклагген. Но я не думаю, что юный Малфой настолько хорош в ведении отчетности и бухгалтерии… Спенсер продолжает говорить. Гермиона понимает, что он пытается образумить своего хозяина, не дать ему совершить этот ужасный поступок, но он слишком мягкотел. По крайней мере, являлся таковым до сегодняшнего вечера. — Ты его недооцениваешь, Спенсер. Маклагген-старший злобно скалится. Это самое мерзкое зрелище, которое ей посчастливилось наблюдать, со времен смерти Волдеморта. — Он ведь теперь обхаживает нашу маленькую героиню войны, мисс Грейнджер. Это может сыграть против нас. Эта пигалица имеет достаточное влияние на магическое сообщество и этого недотепу Кингсли в том числе. У нас возникнут лишние проблемы. Будет занятно, если этот недоносок настроит против себя и ее тоже. Кровь внутри нее закипает с бешеной скоростью. Ведь это из-за бизнеса. Все это. Чертов Маклагген и так купается в деньгах, их семья никогда ни в чем не нуждалась, и пойти на подобное из-за пополнения собственного хранилища еще парой сотен тысяч, серьезно? Насколько гнилым нужно быть изнутри? — Обвинение в нападении достаточно серьезная вещь. Да, Малфоя могут взять под стражу, но это не продлится слишком долго. Не стоит забывать, что лучший друг мисс Грейнджер — главный аврор Поттер. Она замирает. Вот он. Тот самый момент. Когда подтвердится или опровергнется их теория с зельем. — Зельевары черного рынка не стоят на месте. Маклагген достает из ящика стола склянку с жидкостью, очень похожей на воспоминания, но в них что-то не так. — Он будет помнить. Прекрасно будет помнить, как напал на беззащитного работягу в темном переулке. Как издевался над ним, срезая лоскуты кожи и пытая. Жаль, что нельзя будет вменить ему Непростительное, ведь тогда его палочку обязательно проверят. И могут возникнуть вопросы и несостыковки. — Больной ублюдок, — здесь уже не сдерживается Гарри. Он чертыхается и сыплет себе под нос самые грязные ругательства, которые ей только приходилось слышать в своей жизни. — Ну а дальше дело за малым — растерзанное тело безымянного волшебника в Косом переулке и анонимный донос в Визенгамот на бывшего Пожирателя. Никто не будет удивлен, жестокость у них в крови. Воспоминание обрывается, и Гермиона вскакивает со своего места, едва не сбивая кувшин. — Мы должны пойти к Кингсли, Гарри. Срочно! — она уже начинает собирать свои вещи. Когда Гарри останавливает ее, держа за запястье. — Мы должны просмотреть все, Гермиона, — он качает головой, призывая ее включить здравый смысл. — Это достаточно серьезное обвинение, и на одном этом воспоминании дело не построишь. У нас все еще нет реального убийцы, нет доказательств, что Маклагген действительно это сделал. — Но он же сказал… мы видели, — Гермиона готова удариться в истерику в любую минуту. Потому что вот же они — неопровержимые доказательства невиновности Драко, но для суда, по всей видимости, все может выглядеть несколько иначе. — Мы видели только то, что Маклагген показывает некое зелье старику, который вряд ли останется в живых после заключения Клиффорда под стражу. Нет никаких доказательств, что именно он подлил это зелье в бокал Малфоя, а еще у нас по-прежнему нет реального убийцы, — Гарри тяжело вздыхает. — Ты сама знаешь лучше меня, как закрываются подобные дела. У него счет в Гринготтс чуть больше, чем бюджет всей магической Британии. Его адвокаты лучшие, и они с легкостью докажут, что он невиновен. Он получит штраф в кругленькую сумму за приобретение зелья на черном рынке, и его отпустят прямо из зала суда. Вот как все это закончится, Гермиона. Так что садись и смотри эти чертовы воспоминания до конца вместе со мной, а после мы будем решать, как поступить с имеющейся информацией. Она решает не спорить. Доводы Гарри кажутся более чем обоснованными, хоть и выворачивают ее душу наизнанку. Она откупоривает вторую бутылку и отправляет воспоминание в омут. — Весьма удивлен, что вы обратились именно ко мне, мистер Маклагген. На экране вновь появляется изображение, и Гермиона видит богато украшенный зал со множеством предметов искусства. Это не похоже на чей-то дом, скорее, это закрытая ложа в одном из баснословно дорогих ресторанов магического Лондона. Она переводит взгляд на говорящего и узнает в нем Питера Уолша. Ну конечно. Можно было даже не сомневаться в том, что здесь замешан этот скользкий гад. — У меня к вам очень интересное предложение, Питер. Маклагген не пресмыкается и не лебезит перед своим собеседником. Прекрасно видно, кто из них занимает более высокое положение в обществе, и Клиффорд излагает суть своего «предложения» в приказном тоне. — Через несколько дней произойдет громкое преступление. Так уж вышло, что мне об этом известно, мистер Уолш. Питер сглатывает и оттягивает ворот своей рубашки, пытаясь ослабить галстук. Маклагген говорит покровительственным тоном, пока Уолш бледнеет на глазах. Питер прекрасно знает, что такие, как Маклагген, никогда не делают ничего просто так, без собственной выгоды. А уж если он вызвал его на личную встречу — у Уолша нет ни единой возможности выбирать. Соглашаться или нет — такого варианта просто не существует. — Я хочу, чтобы суд был назначен на самое ближайшее время. Его нельзя будет перенести или отложить. Я хочу, чтобы за этим проследили вы, Питер. — Но я всего лишь присяжный, я не решаю… — Я знаю, что вы всегда стремились занять должность председателя Визенгамота, но вас в этом не поддерживали в достаточной мере. Я решу вашу проблему, если вы займетесь моей. Уолш сглатывает, и по его лбу и скулам струится пот. Чертов трус. — Надеюсь, мне не нужно уточнять, что этот разговор должен остаться конфиденциальным. Питер кивает, как китайский болванчик. В тот момент, когда за их столом материализуются различные блюда и самый дорогой сорт коллекционного огневиски, Маклагген небрежно кидает на стол салфетку вместе с горстью галлеонов и поднимается со своего места. По всей видимости, он и не желал принимать пищу в компании Уолша, лишь высказать свое «предложение». — Ах да. Имя подсудимого — Драко Малфой. Он не должен выбраться из Азкабана живым. Воспоминание оканчивается, и экран тускнеет. Она видит, что Гарри озадачен не на шутку. Дело, в котором фигурирует не только один из самых влиятельных и богатых людей Британии, но и председатель Визенгамота, обещает быть самым громким за последнее десятилетие. — Следующие? — Гермиона кивает в сторону склянок, и Гарри утвердительно кивает головой. На экране появляется Большой зал Хогвартса. И изображение Клиффорда, который сидит за своим столом рядом с Кормаком и неотрывно следит за Драко. Она видит, как она сама поднимается и тянет Драко за собой в гущу гостей, чтобы поздороваться или поговорить с присутствующими. В этот момент Клиффорд достает прозрачный флакон и незаметно подливает в стакан огневиски, стоящий рядом с ним, а после дает отмашку своему сыну. — Кормак, ты нас не представишь? Все это было спланировано заранее. Задолго до их встречи. Весь их чертов сценарий разыгран, как по нотам, и все они попались на эту удочку. — У меня есть ряд вопросов, ваш проект очень интересен, может быть, присядем за наш столик? Она видит, как ее изображение кивает Драко и со спокойной душой отправляет его навстречу неминуемому. Это и есть начало конца. — Давайте выпьем, Драко. Ваши родители гордились бы вами. Вы невероятно умный молодой человек. Маклагген улыбается, и это выражение на его лице больше похоже на волчий оскал. Он протягивает Драко стакан с зельем, в котором на вид лишь безобидный огневиски, но она замечает, как напрягается его челюсть, как он наблюдает за Драко, когда тот делает первый глоток, с практически звериным удовлетворением. — Мерлин, — Гарри хватается за голову. Он в настоящем шоке от происходящего. — Я так понимаю, в последних двух должен быть разговор с Уилсон и само убийство. — Похоже на то, — Гермиона достает еще одну склянку. Она не хочет смотреть это снова, наблюдать за этими мучениями беззащитного Берка, но им необходимо знать правду. Ее не удивило то, что она увидела. Она уже наблюдала это в зале суда, только теперь вместо Драко некий мужчина, лица или имени которого она не знает. Он действует методично. Быстрыми, слаженными движениями он оглушает старика и начинает свою пытку. Она готовилась к этому морально, но все же, когда убийца делает свой последний надрез на горле жертвы, она спешно покидает кабинет Гарри, чтобы не испачкать его ковролин содержимым своего желудка. — Я просмотрел последнее, Гермиона, — когда она возвращается, свет уже включен, а все воспоминания на своих местах, аккуратно погружены в прозрачные склянки. Она могла бы возразить или заставить Гарри пересмотреть все вместе с ней, но понимает, что, скорее всего, в последнем содержится нападение на Уилсон, и она не хочет повторения своего приступа тошноты. В любом случае она уже узнала главное. — Там миссис Уилсон, да? — она кивает в сторону кейса. — Да, в последнем воспоминании есть фрагмент ее разговора с тем же мужчиной, с убийцей Берка. Он настойчиво предлагает ей сделать нужное заключение. Уилсон молодец, она отказывалась до последнего, пока тот не стал угрожать ее дочери. Гермиона садится и зарывается пальцами в свои волосы. Драко не единственный, кто пострадал во всей этой ситуации. Маклагген испортил жизнь нескольким людям, и все из-за жажды наживы. — Почему на нее напали? Она стала их шантажировать? Угрожала, что все расскажет? — Я не знаю, но это уже не так важно. На втором фрагменте убийца Берка уже пытается расправиться с Уилсон. А она крепкая старуха, — он хмыкает и грустно улыбается. — Попыталась сбежать от такого бугая, и у нее ведь почти вышло. Она добралась до точки аппарации, но заклинание угодило в воронку, когда она аппарировала, поэтому оно и не сработало в полную силу. Гермиона кивает. Она вспоминает, как все они сбегали из мэнора и нож Беллы попал прямо в бедного Добби. — У нас есть все улики, нам нужно идти к Кингсли, — Гермиона вновь поднимается с места. — Гермиона, ради Мерлина, сейчас четыре утра. Подожди еще три часа, министр всегда появляется на работе раньше других. Он будет не сильно рад, если ты разбудишь его посреди ночи. — Гермиона закусывает губу. Она считает проблемы Драко самыми важными в этом чертовом мире, но это решение, похоже, не является одним из самых блестящих. — Давай отправимся на Гриммо, и уже через несколько часов все решится. Тебе нужно поспать. — А воспоминания? — она недоверчиво косится на кейс, переводя взгляд с предмета на друга. — Ты не можешь забрать их с собой, теперь это доказательства по делу, я уже подшил всю информацию о них, пока ты, эм… пока ты приводила себя в порядок. Гермиона фыркает, оглядывая в зеркале свои всклокоченные волосы и мокрые пятна на рубашке. — И кто же будет их охранять, Гарри? — ее тон пропитан сарказмом и сомнениями. — Гермиона, это аврорат, кому может прийти в голову идиотская идея вломиться сюда? К тому же дежурный аврор… — О, погоди-ка, — она ударяет себя по подбородку пальцем в притворном замешательстве. — Тот самый аврор, который мирно спал прямо на своем посту, когда мы пришли? — Хорошо, чего ты хочешь? — Гарри сдается достаточно быстро, принимая поражение. — Я остаюсь здесь вместе с этим кейсом. И это не обсуждается, — она машет указательным пальцем, подтверждая этим свои слова, а вторую руку упирает в бедро. — Ты не можешь остаться здесь одна, Гермиона. Это кабинет главного аврора, так не положено, — Гарри тяжело вздыхает и опускается на стул, потому что Гермиона уже превратила свое пальто в пушистый плед и устраивается на ночлег на диване в углу его кабинета. — Значит, ты тоже ночуешь здесь, Поттер, — ее тон слишком снисходительный. Она прекрасно осознает, что победила. — И если ты не будешь вести себя как самая настоящая задница, то я даже помогу тебе трансфигурировать этот стул в нормальную кровать. Профессор Макгонагалл никогда не была впечатлена твоими знаниями по ее предмету. Гермиона тихо посмеивается, пока Гарри осыпает ругательствами все предметы без разбора, что попадаются на его пути, и снимает свою мантию, чтобы улечься на наколдованной Гермионой мебели. — Я совсем не завидую Малфою. Ты страшная женщина, Гермиона, — он все бубнит, пока Гермиона не гасит свет своей палочкой. — Спокойной ночи, Гарри, — она улыбается. Завтра Драко будет дома.