***
На обед сегодня был мой любимый рис с белой курятиной. Здесь их делали очень вкусно. Дождавшись, когда дегустатор попробует мою еду, я начала радостно поедать его. Рядом сидели мои служанки. Елена уже официально стала моей служанкой, заменой Берны. Я была очень рада, что именно они у меня в услужении. Признаюсь, им я не доверяла на все сто процентов, но именно они спасали меня от скуки дворцовой жизни. На первый взгляд кажется, что здесь очень даже хорошо. Но это только кажется. Здесь явно что-то не то, пятой точкой чувствую. Не то что Кёсем Султан, даже Залиха заткнулась и не делает мне мозги. Она попросту делает вид, будто меня нет. Скажу честно, из-за этого стало ещё скучнее во дворце. Я тихонько спрашивала как-то у Мурада, собирается ли он в поход. Он сказал что нет, а после и вовсе поменял тему. Блин блинский, не знаю, что даже делать. Тут заняться-то нечем. Сидишь и чахнешь в этом большом дворце, где даже делать особо нечего. Дни шли за днём. Утром я завтракала и слушала мелодию музыкантов. В обед я с Каей гуляем в саду, практически до вечера. А вечером у Атике Султан засиживаюсь. И то, только тогда, когда у неё нет дел. Сегодня днём, как обычно, мы вышли в сад с Исмихан. День был жаркий, но с слабым ветерком. Девочка начала бегать по саду, громко смеясь. Так как у меня уже был большой живот, бегать я не могла. Вдалеке я увидела фигуру, разглядев человека, узнала в нем Кёсем Султан. Она шла в нашу сторону со своим верным соратником — Хаджи Агой. Когда они были уже на расстоянии около двух метров, я поклонилась. — Госпожа, добрый день. — Добрый, Ясмина, добрый. Я вижу, ты очень сблизилась с моей единственной внучкой. Но скоро ты позабудешь о ней, когда родится свой ребёнок, — Проговорила с некой досадой госпожа, смотря при этом то на меня, то на малышку. — Я о Кае ни за что не забуду. Она стала мне как родная дочь, и за время пребывания во дворце, я очень привязалась к ней. — Похвально. Ты уже на шестом месяце беременности, будь осторожна, ты живёшь не в сказке, а в гареме, где кишат множество змей. Как-никак ты носишь моего внука или внучку. — Её всё ещё волнуют внуки? Удивительно. — Слышала, ты вправила плечи моему сыну, благодарю. Он немного не дружит с головой, вот и попадает в передряги. Если ты в него влюблена, то тебе с ним будет очень сложно. — Сложно? Почему же? Если вы про наложниц, то не беспокойтесь, к ним я не ревную. К тому же султан мне лишь симпатичен, не больше. — Хм, — Хмыкнув, она подошла к внучке. Они немного поговорили, а после Валиде ушла. Буквально сразу после ухода Кёсем Султан я заметила на балконе Султана, а также девушку, что обнимала мужчину сзади. «Вспомнишь говно, вот и оно» — про себя проговорила я. Взяв Каю за руки, мы пошли к небольшому фонтану. Когда девочка хотела сесть рядом со мной, я сбрызнула её водой. Она вскрикнула и завизжала. Когда я начала смеяться над ней, она также неожиданно брызнула в меня водой. Я засмеялась от этого сильнее и начала догонять малышку. Исмихан хотела посмотреть назад–не догоняю ли я её, но не уследив, она споткнулась о подол платья и с визгом упала на зелёную траву. Я уже думала всё, она заплачет, но нет, она начала лишь сильнее смеяться. Я так же аккуратно легла рядом с ней и мы начали наблюдать за плывущими облаками. — Смотри, смотри, вон то облако похоже на корону, — Пальцем указав наверх–в небо, сказала я. — Ахаха, а вон то облако похоже на птичку. — И в правду красиво, да? Кая, давай поиграем одну игру, игра называется «лисичка», — Девочка кивнула, встав, мы направились к ближайшему дереву. Малышку поставила напротив дерева, сказала ей закрыть глаза, попутно рассказывая ей правила игры. Игра нам вскоре надоела, и потому как мы проголодались, мы сказали слугам накрыть обед в саду. А сами с Каей пошли собирать цветы для вазы, чтобы потом поставить в центр стола, когда будем обедать. Через час, когда мы с маленькой госпожой обедали, к нам присоединилась Атике Султан. — Ясмина, у меня к тебе одна просьба есть. Можешь выполнить? — Ну смотря какая просьба будет, — Откусывая ломтик яблока, сказала я. — Поговори с моим братом-повелителем о нас с Хектором. Спроси, разрешит ли он нам совершить никях? — Сейчас трудное время, госпожа, не думаю, что у повелителя есть на это время. Прошу прощения, но не думаю, что сейчас подходящее время. — Твоё мнение я не спрашивала, но так уж и быть. Если брат не разрешит, то мы совершим никях тайно от всех, а ты будешь молчать. — Хорошо, — Неужто она не думает о брате и о хранителе покоев? Он же доверия может лишиться, а может даже и жизни. Но это не моё дело, пусть делают, что хотят, — Госпожа, вы слышали что-нибудь про предстоящий поход? — Откуда ты об этом знаешь? Насколько мне известно– это тайна, — Подозрительно спросила она. –Ой бля, влипла же я! Что же сказать, не буду же я палить и всё сваливать на Айсун. Таких, как она, ещё искать и искать. — Неважно. Важно то, что Валиде Султан замолчала. Я её ни в чем не хочу подозревать, но вспомните, как она себя вела недавно. Сами знаете, у неё много шпионов и людей в государстве. Она явно знает про поход и готовится. Я беспокоюсь за повелителя, нужно что-то предпринять, госпожа. —… Я тоже это заметила, я согласна, что нужно действовать, пока не поздно. Но что мы можем сделать? — Думаю, для начала обеспечить безопасность мне и Залихе. На нас недавно покушались, виновник до сих пор бродит по дворцу! Нужны два дегустатора и мне, и Залихе. Нужно увеличить охрану и запастись оружием на всякий случай. А потом уже действовать. Когда повелитель отправится в поход, во дворце будет своя война, — Полушепотом сказала я. Атике минуту подумала и согласилась со мной. — Если думать, как Валиде, то скорее всего она посадит на трон моего племянника. Шехзаде Ибрагим уже не слушается её, он делает всё, что захочет, никого не слушает.***
После того, как поговорили с Атике Султан, решили, что нужно связать Кёсем Султан со всех сторон сейчас же. Повелитель уже готовится к походу, через полтора месяца он отправится в поход, теперь это уже не тайна. Узнали это все, от наложниц в гареме. Мы начали работать сообща с Султаншей. Я по её приказу начала больше засиживаться в гареме — там много людей Валиде. Моя служанка начала общаться с Мелике Хатун– служанкой Кёсем Султан. Она не доверяет Елене, но делится с ней своим мнением и т.д. Айсун как всегда, навострив глаза и уши, всегда за всем следит и слушает. Атике Султан пытается узнать всё от матери. Она многого чего умалчивает, но ей удаётся понемногу узнавать план Валиде. У Залихи начался токсикоз, не такой сильный, как у меня, но тоже есть такое. Постоянно говорит, мол, родит сына, станет Султаншей, всех озолотит, кто на её стороне. Тем временем наложницы по приказу Атике чуть ли не каждый вечер проходят через золотой путь. Нет, я не ревную, но неприятное чувство постоянно меня посещает. Хектор и Атике в ссоре, ибо хранитель покоев оказался ещё и хранителем секретов повелителя. Не хочет ничего больше рассказывать Султанше, что происходит в совете дивана. Привезли новых рабынь в гарем. А «старых», которым уже за двадцать и ни разу не были в покоях повелителя, отослали в старый дворец. Также все готовятся к празднику Ураза Байрам Если в подчинении келевста находились гребцы и конвой из десяти гоплитов, то кибернет заведовал матросами и всем управлением корабля. Для административной системы античных греков была характерна многочисленность должностей. И на вооружённом судне «Ронда» также имелась целая лестница должностных лиц, подчиненных триерарху– главе корабля. Красстат и Тарент были равноправными и после триерарха являлись главными распорядителями на корабле. Они действовали по соглашению и только в случае полного взаимного расхождения обращались к триерарху за указаниями. — Мои лентяи работают весь день, у меня за веслом заснуть трудно, — ответил Аристид, — а вот твои матросы опухли от сна! — Успеют и они наработаться, ветер будет позже… Эй ты, сонная ворона! Ты хочешь гибели корабля? Последние слова относились к пожилому матросу, сидевшему на носу корабля. Его называли «проревс» — наблюдатель, глаза корабля. На его обязанности было смотреть вперед, чтобы вовремя заметить какую-либо опасность. Услыхав грозный окрик, он встрепенулся, прокашлялся и вытаращил покрасневшие глаза. Проревс был вольноотпущенником, то есть почти рабом, и выглядел забитым. Море сверкало нестерпимо. Триерарх в это время спал сладким сном в передней рубке на мягком ложе, хлебнув изрядно из амфоры, преподнесенной ему купцами в знак уважения. Греки обтирали пот с бородатых физиономий и разговаривали. — Продам вино, закуплю зерно! — вслух мечтал молодой виноторговец Мениск, встряхивая черными кудрями. — Хороша Османская пшеница, лучше Сефевидской! — А главное — дешевле! — хмыкнул в усы его сосед, мрачный, преждевременно увядший человек, почти старик, иссохшим землистого оттенка лицом. — Будь османы более сообразительны, они могли бы брать дороже. Мне кажется, они скоро додумаются до этого… Он хотел рассмеяться, но подавился беззвучным кашлем, причем лицо его почернело, а рука схватилась за впалую грудь. — Нынче цены на хлеб в Стамбуле будут высокие, можно получить немалый заработок! Молодой султан, да сохранят его боги, хочет иметь сильное и большое войско! Люди к нему всё прибывают. В Эдирне, Конье и других санджаках кишмя военные. Хлеба потребуется много! Уже сотни кораблей спешат отплыть вслед за нами в Стамбул, Бахчисарай и Старый дворец!.. Всех манят османские земли, ибо они побеждают во многих сражениях и в многих других вещах. Но, слава Посейдону, мы одни из первых! Мы раньше многих прибудем в Стамбул! Это сказал полный румяный человек с пушистой бородой. Когда он говорил или смеялся, то его челюсти обнажались и зубы по-козлиному выступали вперед. Его масленые глазки с необыкновенной живостью бегали, не упуская ничего, что творилось вокруг. В интонациях его речи звучала лицемерная благонамеренность. Имя султана он произносил с таким благочинием, словно Мурад Хан мог слышать его и оценить его верноподданнические чувства. Мрачный Гигиенонт прокашлялся, поднял глаза на словоохотливого собеседника. — Пусть боги любят тебя, Автократ! Ты умеешь во всем найти хорошее. Но мне кажется, что ты подобен тунцу, который видит только одним глазом, почему и мир для тебя существует лишь с одной стороны!.. Гигиенонт пощупал себя за горло, хрипло выдохнул. — Тебя, — продолжал он, — радует, что войско молодого султана растёт быстрее грозовой тучи. Ты предвидишь военные поставки и барыши! Это неплохо, никто из вас не откажется от военных поставок, но меня пугает другое… — Что же тебя пугает, почтенный Гигиенонт? — Против кого это войско? Всякий скажет, что против Рима! Рим тоже знает это и поспешно кует мечи против Стамбула. Две страшные силы готовы столкнуться… — Что ж, Рим будет побежден! — Не спорю. Надеюсь, что так и будет! Но, друзья мои! Для нашего священного полиса Греции, Рим будет Сциллой, а Османия — Харибдой! Кто знает, не суждено ли Греции быть раздавленной этими страшными силами, как лбами бодающихся быков!.. Автократ ответил фальшивым смехом. Его поддержали другие, но тотчас умолкли. — А мне кажется, — с беспечным вилом вставил Мениск, — раз мы купцы, наше дело торговать и богатеть! Эх, хорошо бы стать богатым!.. Мне одна женщина предсказывала богатство!.. — Ты прав, Мениск, –отозвался Автократ, — нужно богатеть во чтобы то ни стало! Богатые люди в полисе столь же необходимы, как колонны в храме, — на них держится всё здание! Убери колонны, и здание рухнет! Кроме того, золотой щит хорошо защищает от стрел любого врага! — Значит, богатея, мы укрепляем полис? — Да!.. А пока в полисе есть богатые люди, боги не допустят его погибели! Торгуя, мы делаем божье дело! Это понравилось. Мениск громко расхохотался. На мертвенном лике Гигиенонта промелькнуло что-то, напоминающее улыбку. Молодой виноторговец, мечтающий разбогатеть, хлопнул мясистыми ладонями. — Эй, малый! — крикнул он рабу. — Принеси нам две запечатанные амфоры в гидрию с водою! Почтенная компания умирает от жажды! При этих словах он бросил косой взгляд в сторону двух мужчин, стоявших поодаль у борта. Старший из них высокий, уже немолодой мужчина, с умным лицом, украшенным в простую, но в добротную ткань. Он успевал разглядывать морскую даль, чутко вслушиваться в разговоры тех греков и что-то говорить своему собеседнику и тыкая в сторону сухими длинными пальцами и косматыми бровями. Тот кивал головой и делал записи на вощаной дощечке. — Теперь сложи все цифры, и мы получим общий расход… Совет потребует отчёта! — Сейчас подсчитаю, господин. Пока секретарь производил подсчёт, мужчина обратил острый взгляд в сторону купцов. До его ушей донеслось приказание Мениска, после которого раб, одетый в грязную дерюгу, принес вино и посуду. — Вот, погляди, Матрий, — заметил мужчина, скривившись презрительно, — пример дурного тона! Хозяин облачён в персидскую ткань и угощает вином своих друзей, а раб его одет в рубище, истощён, как узник из городской тюрьмы. Уважающий себя грек покраснел бы, увидя таким своего раба! Помощник его в знак полного понимания склонил голову, продолжая считать, причем шевелил губами, как школьник, решающий трудную задачу. Напротив него стоял седой старик с лопатообразной бородой и блестящей лысиной. Остатки волос, что сохранились у него на затылке и около ушей, он прихватил красной тесьмой, завязав её на лбу. Сутулая, но крепкая фигура старика казалась богатой в том одеянии, которое он носил. Замшевые шаровары, новые, бордового цвета, висели грубыми складками и были заправлены в мягкие сапоги. Синего цвета кафтан, наброшенный на плечи, сзади был помят, спереди широко распахнут, так что был виден толстый, как седельная подпруга, пояс из воловьей кожи, украшенный медными бляхами. На поясе слева висел короткий меч, справа мешочек, где лежали акче и кинжал. — Меня оклеветали, повелитель, — хрипло пробасил старик. — Но все говорят, что это ты! Предатель, кто ты такой, как ты мог осмелиться на такое?! Как мог ослушаться моего приказа? — Повелитель, я этого не делал, я сохранял тайну, я не разглашал про предстоящий поход! Прошу, поверьте! — Опускаясь на колени, кричал он. — Все факты и аргументы на тебя уже есть! Все Паши здесь сказали, что именно ты распространил информацию про поход! Ты хоть понимаешь, что помог этим нашим врагам? Стража, немедленно казните его! Я не потерплю предателя во дворце! — Евнухи бегом зашли в совет дивана и потащили на выход старика, который умолял помиловать его. — Аяз Паша. Мне сказали, что в Стамбул плывут множество купцов из разных стран. Скажи мне, кто им разрешил плыть в Османскую империю бесплатно по Чёрному морю? — Глаза Паши начали бегать по помещению, с его лица заметно начал течь пот. — Повелитель, так вы же сами приказали… — Султан непонимающим взглядом посмотрел на зрелого Пашу. — Мне прислали письмо, на нём была ваша печать. Вы приказали, чтобы мы впустили купцов бесплатно по Чёрному морю. Падишах резко подорвался с места и подошёл к Паше. Он взял мужчину за шиворот. — Как такое может быть? Ты что–глупец? Ты же служишь мне почти двадцать лет, ты знаешь меня, я не мог такое приказать! А-а-а! — Он в буквальном смысле кинул бедного на пол, после разнёс стол, что стоял рядом. — Совет окончен! Выйдите все, немедленно! — Дождавшись, когда все уйдут, он устало сел на диван.