Виноваты звёзды

Молодой матрос показал грязной рукой на море, начиная кричать: — Посмотрите, посмотрите! Корабль! Все повернули головы, и десятки взоров вопрошающе устремились в морскую даль. Навстречу «Верландии», покачиваясь на волнах, шло парусное судно. Его единственная мачта и большой парус вспыхивали золотом в лучах солнца, начинающего склоняться к западу. Ветерок еле чувствовался. Парус выпячивался вперёд и тут же опадал, полоскаясь в воздухе. Несколько пар весел вразнобой ударяли по воде. Люди издали казались совсем маленькими. Иногда ярко вспыхивали отблески, по-видимому, на их шлемах и оружии. Можно было подумать, что судно спешит вперёд, наперерез «Верландии». Проревс — матрос, в обязанностях которого было первым оповещать о встречных судах, сейчас мирно спал, положив под голову ведро для поения рабов. Кибернет дал сигнал тревоги. Матросы застучали по палубе босыми пятками, зазвенело оружие. Откуда-то показались заспанные гоплиты. Они громко зевали и на ходу застёгивали ремни панцирей. Купцы благоразумно приблизились к задней рубке, чтобы вовремя спрятаться от пиратских стрел. Когда разбудили триерарха, он выпучил глаза и долго не мог прийти в себя. Греки, доселе смотревшие на персов с плохо скрытым пренебрежением и сознанием собственного превосходства, теперь широко улыбались им. У каждого купца мелькнула мысль, что воинственные варвары окажутся весьма кстати во время схватки с пиратами. Кибернет что-то приказал слуге. Тот кинулся в трюм. Автократ, сладко улыбаясь, обратился к Фарзою: — Князь! Ты сможешь через несколько минут обмыть свой меч в крови морских грабителей! Это забава достойна витязя! Кибернет принял из рук слуги новую секиру. — Вот тебе, доблестный князь, секира из халибской или взамен изломанной! Скромный приз за состязание! Столь хороша ли она — узнаешь сам, когда испробуешь её на головах пиратов! Фарзой усмехнулся, однако принял подарок. — Если это приз, то он принадлежит победителю — Марсаку. Что же касается битвы, то мы не прочь принять участие в общем деле… Скифы и их спутники полностью вооружились. Греки приветливо кивали им головами, выражая одобрение. Как-никак, в трюме лежали их товары. А четвёрка варваров была, как видно, не из трусливого десятка. Пифодора, чистокровного грека, гераклеоты тоже называли варваром из желания унизить его. Встречное судно приближалось. Теперь было видно, что это одномачтовый болышой баркас. На его носовой части стоял высокий человек в красном плаще и остроконечной шапке. Он прикрывал глаза ладонью. Сзади него виднелись воины с копьями. — Это не пираты, — равнодушно сказал проревс, громко зевнув. Он только что успел проснуться. — Во всяком случае, их мало, и нам бояться нечего. Баркас приблизился на расстояние, допускающее переговоры. — Эй, лодка! Куда идете? Человек в красном плаще поднял руку и ответил могучим басом: — Я Дад, сын Тумвага, австрийский купец!.. Еду из османского берега! — Какова торговля? — Плохая, ничего не продал, многое потерял, еле сам остался цел! Султан Мурад очень зол, приказал отбирать товары всех иностранных купцов. Слава богу, Валиде Кёсем Султан вытащила меня и отправила обратно! — А «Керкинитида» тоже захвачена? — Да, вместе с запасами хлеба! — А «Прескраворт»? — В руках османов! — Значит, заходить в этот порт нельзя? — Нельзя! Варвары вас возьмут в плен, а корабль захватят как добычу! — Спасибо! Пусть боги сопутствуют вам! — Да сохранит вас Всевышний! — Нет, нет! — вдруг вмешался Орик с жаром. — Вы не должны отпустить их! Это же хищники! Они торговали с восточным берегом, минуя Венецию! Мы ловим таких и наказываем!.. Эти наглецы австралийцы везут в Стамбул соль и самовольно меняют её на пшеницу. А закон полиса под страхом жестоких наказаний запрещает торговлю хлебом кому бы то ни было в восточных портах! Вся торговля зерном должна идти только через Стамбул с уплатой пошлины. Если вы нападете на этих разбойников и возьмёте с них дань, то будете иметь поощрение от Совета!.. — Гм.—многозначительно произнес кибернет, поглядев на триерарха загоревшимися глазами. Келевст Аристид придвинулся поближе к триерарху и жадно облизал сухие губы. Ему тоже пришлось по душе предложение херсонесца. Имелся законный повод для грабежа. Но триерарх отрицательно покачал головой. — Нет, нет, что вы! Пусть австралийский полис сам защищает свои права на монопольную торговлю хлебом. За это его никто не осудит, а нас могут обвинить в пиратстве. — Но кто узнает? Пропавшую лодку никто не станет искать. Всякий скажет, что она попала в руки османов — Нет, — вздохнул триерарх, — не те времена. Митридат узнает, и тогда всем нам не миновать железного ошейника. — Что ж, пускай едут, — с сожалением согласился Аристид. —А не плохо было бы взять с них хотя бы несколько амфор с вином. —Подошел Автократ. — Значит, опять война? — Да, османы нарушили клятву мира, данную ими царю Митридату в прошлом году. — Варвары всегда вероломны! — Взоры гераклеотов обратились в сторону османских купцов, что едут с ними, опять с неприязнью и презрением. Триерарх со своими двумя помощниками уединились в рубку, и там после короткого совещания было принято решение плыть прямо в Венецию, минуя Стамбул. Решение стало известно всем пассажирам корабля. Купцы громко выражали своё удовлетворение. — Даже так? — обратился Фарзой к кибернету. — Ведь по уговору вы должны высадить нас в Стамбуле. Зачем мы поедем в Венецию? *** — Не ушиблась? — Спросил он. — Кто ты? Что ты здесь делаешь? — Отдернув свой локоть из его рук, спросила я. — Ох, Ясмина Хатун, неужто не узнали меня? Перед вами сам Хектор-ага, — Выразительно проговорил он. — О, Аллах, Аллах! Прошу прощения, господин, больше такого не повторится, клянусь! — Решила подыграть ему. Мы стали прогуливаться по ночному саду. На вопрос, что он делает в такое позднее время на улице, он ответил, что ждёт кое-кого. Естественно, он ждал Атике. Я ему объяснила, почему ушла с ужина, и он, как ни странно, поддержал меня и посоветовал не зацикливаться на наложницах султана. — Благодарю за совет, Хектор-ага. Честно, не знала, что вы довольно-таки приятный человек, если найти с вами общий язык. — Верно. В этом мире всегда так. Если ты не найдёшь с людьми общий язык, то не миновать тебе спокойной жизни. Все будут против тебя. — Думаю, в гареме меня уже не примут никогда. Там каждый второй против меня. Даже если я и найду общий язык с ними, то их можно будет сосчитать на пальцах рук… — Тогда просто не подавай виду. Будь наблюдателем, не влезай ни в какие неприятности, но в то же время не расслабляйся. — Хектор? Ясмина? — Сзади послышался голос девушки. Это была Атике Султан. Мы поклонились ей, и хранитель покоев сказал: — Атике, с тобой всё в порядке? Ты выглядишь недовольной… — Да ничего такого, просто опять Валиде лезет не в своё дело. И брат поступает неправильно. Ты знаешь про иностранных купцов, знаешь же, что случилось. — Раздражённо начала Султанша, — Зачем повелитель отбирает у них товары, потому что они плывут сюда незаконно? А они виноваты разве? Виноваты, что какой-то шакал разрешил им от имени султана? А Валиде? Зачем специально лезет туда, портя итак еле держущиеся отношения с братом? — О чём вы? — Не понимая, спросила я их. Они переглянулись и отмахнулись, намекнув, что это не моё дело. Долго задерживаться я не стала. За сегодня я устала и решила, что приму хамам, и лягу спать пораньше. В покоях меня встретили Айсун и Елена. Они оживлённо о чём-то болтали. Увидев меня, они начали распрашивать, о чём говорили на ужине. Рассказав им всё, что было на ужине, а так же что встретила Хектора-агу, и его советы, я недовольно вздохнула. — Да не беспокойся ты. Правильно хранитель покоев сказал, не зацикливайся. Ладно, я пойду принесу тебе сменную одежду. А ты, Елена, помоги ей помыться. Я вас тут буду ждать, с ужином… — Улыбнулась Айсун, после вышла из комнаты. Мы сразу же после неё вышли. Нам повезло, потому как в хамаме никого не оказалось. Я укуталась в полотенце и прошла на умывальную тахту. Когда Елена начала мне мыть голову с ароматным маслом, я окончательно расслабилась. Когда я закончила со всеми водными процедурами, я попросила Елену принести воды. Пока я просто сидела тут и наслаждалась, услышала, как открылась дверь. После послышались голоса, и явно они среди них не было Елены. Я моментально затихла. Послушав их разговоры о шехзаде Селиме, поняла— это были Мурад и Залиха. Благо они пошли в другую сторону, где были джакузи. Облегчённо выдохнув, я начала собираться и уходить отсюда прочь. Но видимо, этому не суждено было сбыться. Когда я хотела снять с себя полотенце и надеть ночнушку, то услышала голос златовласой фурии. — Ясмина Хатун? Что ты делаешь в султанском хамаме? Разве рабыням разрешено? — Не понимающе спросила она. — А ты не знала? Мне Атике Султан сказала сюда ходить. Не забывай, я ношу под сердцем ребёнка. Нужно соблюдать осторожность, — Поглаживая живот, как можно сладко проговорила я. — Верно. Но соблюдай его и здесь, ведь кто знает, пол здесь тоже довольно-таки скользкий, будь осторожна. — Слушаюсь, моя повелительница! — Иронически воскликнула я, после поклонившись, вышла из хамама. Я была пипец как раздражена.Вот же, знает, как выбесить! Ну ты посмотри у меня, ещё раз будешь выделываться, глаза выколю! Дойдя до своих покоев, я никого не обнаружила. На тахте лежала белоснежная сорочка. Распустив волосы, начала полотенцем вытирать их, чтобы они быстрее высушились. Закончив, облачилась в ночнушку. Неожиданно мой мочевой пузырь дал тревогу. Не найдя горшок в комнате, выбежала в «общественный туалет» для девушек гарема. Через несколько минут я дошла. Но услышала голоса в туалете. Прислушавшись, поняла, о чём там говорят две девицы. — Ей до родов ещё два месяца, а родила первее Ясмины Хатун! — Не верится мне, что это из-за отравления. Если она отравилась, да о чем я, она даже отравиться толком не успела, её вырвало сразу после употребления плова. Если яд и успел попасть в организм, то совсем-совсем немножечко. Её бы только два или три раза вырвало. Но это никак не могло повлиять на ранние роды. Я в этом уверена. — Ого, откуда такие знания и уверенность? — Хах, моя бабка была акушеркой тридцать лет. Многое видела. А я с ней росла, вот и знаю многое. Ты ещё долго? Я тоже хочу, давай быстрее! — Тц, а на других не судьба? И что, что грязно, ты ж садиться туда не собираешься! Пока они делали свои дела, я, спрятавшись, переваривала услышанное. Позже, когда те ушли, и я сделала свои дела. После довольная вернулась в свои покои. Возле дверей встретилась с Айсун и Еленой. Рассказав им всё, что услышала, села рядом с ними по середине, на тахте. — Значит ли это, что Залиха что-то такое сделала, чтобы родить первее меня, а чтобы её не спалили, обвинила в этом отравление? — Спросила я, смотря то на одну, то на другую. — Вполне возможно, от Залихи вообще всё что угодно можно ожидать, — Сказала Елена.