Немногим ранее
Оставшись всё-таки в спальне одна, Оливия надела нижнее белье и обернулась, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале. Она подметила немного отекшее лицо, цвет которого оставлял желать лучшего, и подошла ближе. Мысль о лице быстро сменилась раздумьем о том, стоило ли ей тратить усилия на переодевание, но, подумав, что все уже и так видели её здесь в банном халате и без макияжа, Оливия решила выйти так. Когда телефон издал звук, оповестив о пришедшем уведомлении, Оливия медленно приблизилась к тумбочке, взяла его и взглянула на экран. «Твой лживый язык продолжает дело зимнего убийцы. Скоро у тебя его не будет». Внимательно прочитав новую угрозу, которая уже не просто сообщала, что на её руках тоже кровь Зимнего Солдата, а она — лживая сука, Оливия почувствовала легкое зудящее беспокойство. Она заблокировала телефон и сунула его в карман халата. — Глупости это, Оливия, — снова развернувшись к зеркалу, произнесла она. — Тебя под каждым видео в комментариях обвиняют во всем подряд. — И хмыкнула: — Славный Интернет и свобода слова. Напомнив себе мантру, что помогала ей не принимать ненависть из Интернета близко к сердцу, Оливия вышла из комнаты и направилась к кухне, но мысли снова вернулись к предупреждению. Она сунула ладонь в карман и сжала смартфон, отчаянно подавляя желание вновь взглянуть на текст. Неожиданно в коридоре мелькнула темная фигура. — Брок! Оливия и сама не поняла, как выкрикнула знакомое имя, но фигура сразу же затормозила. Брок направился прямо к ней, а Оливия рефлекторно стиснула телефон сильнее. Неужели она серьезно собирается загрузить Рамлоу своими заморочками? В конце концов, даже если она и решила взвалить свои проблемы на мужчину, то это должен был быть её мужчина, а не Рамлоу. С другой стороны, Брок хотя бы имел отношение к безопасности. — Лив. Я к тебе шел. Хотел нормально спросить, как ты после вчерашнего. — Я… нормально. Синяк только, но… ты уже видел. — Да. Я не джентльмен, чтобы не рассматривать женщину в полотенце, — полусерьезно произнес Брок. — Это не повод для гордости, Рамлоу… — Да, я просто констатирую факт, — возразил он. Оливия не смогла сдержать улыбку, подумав, что ничего другого от Брока ждать не приходилось, но неприятные мысли отошли на второй план. Более того, появилась возможность отвлечься хотя бы на какое-то время. — Повторим с винтовкой? Как насчёт сегодня? — Себя поберечь не хочешь? И телефон свой не поднимешь ведь. — Я в порядке, и делаю, как обещала. Не без тебя, к слову. — И всегда ты такая послушная? — Зависит от настроения и результата, к которому я стремлюсь, — с улыбкой проговорила Оливия. — Так что? Я сейчас пойду обсуждать работу с Барнсом и мамой Стивом и… — …захочешь убивать? — закончил за неё Брок. — Что-то вроде того. — Тогда тебе лучше не налегать сегодня, — твердо предупредил он. — Поверь опыту. — Оливия громко и театрально вздохнула. — Но сбор и разборку тебе тоже надо узнать, Ливи, так что… позже спишемся. Мне еще в главный офис надо и на базу тренировочную. — С тобой приятно иметь дело, Рамлоу, — довольно произнесла Оливия и осеклась, услышав звонок телефона Брока. — Жду сообщений, — добавила она коротко, чтобы не мешать Броку, который лишь кивнул на её слова и принял вызов, приложив смартфон к уху.***
Сейчас
Оливия посмотрела на свой телефон и вспомнила мысли перед тем, как прийти на кухню. — Знаешь, Тэри, тебе необязательно в этом участвовать. Люди в Интернете порой жестоки по отношению к другим и друг другу. Я найду кого-нибудь, если ты не хочешь, правда. Все будет нормально. Тэри нервно мерила шагами комнату Оливии, поминутно вздрагивая отчего-то, но, услышав голос подруги, резко остановилась и дёрнула головой в сторону мисс Сарто. В глазах цвета речной воды, вопреки ситуации, не плескались ни паника, ни испуг — лишь светилась мрачная, твёрдая решимость. — Ну, уж нет, — холодно отрезала Тэри. — Я не привыкла отступаться от того, на что согласилась, и не важно, в какой степени это может быть сумасшествием. — Насупилась. — Чёрта с два меня кто-то заменит. Так дело ещё сильнее в мёртвой точке завязнет, помяни моё слово. — Это да, ты хоть своя, — вынужденно согласилась Оливия. — От тебя известно, чего ждать. Но ты и меня пойми, будет не очень хорошо, если ты решишь соскочить в последний момент. Поэтому, пожалуйста, обдумай все хорошо. — Уже. — Буткуте скрестила руки на груди и серьёзно посмотрела на Оливию. — Лив, ты не смотри на то, как я могу себя вести на ранних этапах. Да, мне жутко неловко. Да, я со страха помираю при одной только мысли, что придётся показаться на глаза людям! Но ради разрешения всех проблем необходимо переступить через себя, верно? — Не нужно приносить себя в жертву ради этого, — вздохнула Оливия и на автомате потянулась за телефоном. — Но спасибо, что облегчаешь мне жизнь — Жизнь — это всегда какая-то жертва. — Литовка устало прикрыла глаза и чуть зевнула, прикрыв рот ладонью. — Надо больше ценить себя и думать о себе, Тэри. Кто, если не ты? — спросила Оливия, листая ленту комментариев в телефоне. — Просто, чтобы ты понимала масштаб, — продолжила она и протянула телефон с видео с последней пресс-конференции Девушка молча полистала комментарии ниже. Её глаза чуть расширились, лицо вытянулось. Но, поджав губы, Тэри упрямо нахмурилась. — Мне на себя всё равно, ты же знаешь. Да и на мнение окружающих плевала с высокой колокольни. — Это еще ерунда. Интернет может быть очень злым, — ответила Оливия. — Мир вообще сам по себе злой, — невесело усмехнулась Буткуте. — Так что ж, совсем носа из зоны комфорта не выказывать? — Тоже верно, — осторожно улыбнулась Оливия. — Значит, в обед втроём все обсудим. Тэри мигом просияла и щёлкнула пальцами. — Nėra nieko geresnio už… — Тут на телефон Оливии пришло уведомление, и улыбка с лица литовки мигом испарилась. — …kompromisą. — Без всяких слов она протянула хозяйке её гаджет и отвела глаза в сторону. Оливия забрала телефон и с улыбкой заметила, что Брок написал время встречи. Недолго думая, Оливия спросила, сам ли он заедет, или они встретятся где-то в другом месте. Подняв голову, Оливия поняла, что Тэри так и смотрела на нее: — Что? — Не люблю читать чужие сообщения, — несколько виновато промямлила Буткуте, ощущая себя крайне неловко. — Не бери в голову. — Да ладно, там только время, — спокойно заметила Оливия. — Мы встречаемся вечером. — Подумав немного, добавила: —У тебя есть вопросы еще про Барнса и все остальное? — А, да, — мгновенно оживилась девушка. — Нужно решить проблему с наличкой. Надо же на что-то продукты нам купить. И… внешний вид. Ты говорила, для фото это принципиально, — слегка равнодушно прибавила она. — Для вас чем естественней, тем лучше, но без фанатизма и излишеств. Не как бездомные, но и не как Старк. Вы же за продуктами пойдёте, а не на Пятую авеню. А наличка… — Оливия пожала плечами. — Не знаю. Вы на что тут продукты покупаете? Буткуте еле слышно фыркнула. — Кредитки простые смертные точно не используют, — объяснила она. — Обычно наличными. — А что не так с кредитками? — не поняла Оливия. — Не у всех она имеется… — Тэри повела плечом. — Да и выглядеть всё должно как можно более… обычно. Нет ничего лучше простого похода в посредственный супермаркет. — Мне все равно, наличными или безналом вы будете платить, — спокойно ответила Оливия. — Главное никого не сбейте Литовка не сдержала горькой усмешки. — Постараемся, но ничего обещать не могу. — Воодушевляет, конечно, — усмехнулась Оливия. Её телефон снова запищал от пришедшего уведомления Тэри улыбнулась, отошла к окну и взглянула на открывавшийся за ним удивительный вид. Да, порой, заработавшись, погрузившись с головой в свои проблемы и отсеять, казалось бы, лишнее, не замечаешь вокруг себя никакой красоты, никаких радостей жизни или новых открытий. Так и летит жизнь большинства: безынтересно, однообразно. Тоскливо. — Всё никак не можешь выпустить эту штуку из рук, — задумчиво пробормотала она, имея в виду телефон. — Хорошо, хоть Брок иногда вырывает тебя из этой удушливой атмосферы. Оливия оторвалась от смартфона и взглянула на подругу, после чего пожала плечами. — С ним очень легко. Не надо притворяться и много думать. Иногда этого не хватает, — замолчала. — Да и в стрельбе хорош. Намного лучше меня. Что в принципе… неудивительно, наверное… Пальцы литовки с силой сжали край подоконника. — Рада, что тебе с ним хорошо. — Вздох. — А мне, наверное, лучше всё-таки поспать. — Поспи, — улыбнулась Оливия. — В обед все обсудим, — продолжила она, думая, что с Броком ей хорошо. Слишком хорошо. И, вспомнив об этом, вдруг спросила, когда Буткуте тенью направилась к выходу: — Я думала, он тебе не очень нравится. Литовка замерла, лишь ненамного обнажив часть дверного проёма. Спина её вдруг резко напряглась, как и рука, сжавшая ручку, а голова опустилась вниз, взмахнув светлыми локонами. Послышался тяжкий вздох — и на Оливию обратился сухой речной взгляд, полный вселенской усталости. — Я не готова об этом сейчас говорить, — чуть хрипловато извинилась Тэри. В этот же момент она широко зевнула, едва не вывернув челюсть. — Доброй ночи. — И окончательно вышла из комнаты. — Прекрасное завершение разговора, — устало проговорила Оливия и подумала, что пора бы уже и одеться.***
— Ладно, Барнс, сегодня раньше закончим, — смотря в телефон, сказал Брок. — Дел хоть жопой жри. Баки судорожно коснулся разболевшейся головы прохладным металлом бионики и слабо выдохнул сквозь зубы, тщетно пытаясь не показывать моральную усталость от всей этой вынужденной работы, на которую его записали без его же согласия, аргументируя это тем, что тогда он находился в полувменяемом состоянии. Барнс мельком покосился на устроившегося в уголке Солдата, скрестившего руки на груди и насмешливо буравившего мужчину сияющими серыми льдинками, и тут же уставился в поверхность стола. — Сколько дней ещё будет длиться эта трухомудень? — поинтересовался он у Рамлоу, не поднимая головы и сердясь на неровно остриженные вихры, спавшие ему на лоб. — Столько, сколько решит начальство. Я сам не в восторге все эти бумажки перебирать, — сухо обронил Брок. — Не нравится мозгами шевелить? — эхом ударило в голове. — Ясно. — Баки поднялся с места, со скрипом отодвинув стул назад, и твёрдо посмотрел на Брока. — Когда встречаемся в следующий раз? — Пусть будет эффект неожиданности, Барнс, — отстранёно кинул Брок, проявляя гораздо больший интерес к телефону в своих руках, чем к разговору со своим невольным подопечным. — Бывай. — Вот-вот, сержант, — вновь подал голос Зимний, невесомо касаясь пальцами плеч Баки. — Никому не интересно с тобой разговаривать. Ты просто скучная, жалкая, слабая кукла… — Так точно, — кивнул Барнс, еле сдерживаясь, чтобы во весь голос не крикнуть «Заткнись!» и не грохнуть Солдата своей металлической рукой. Тот ожидаемо хмыкнул за спиной — он не осязаем. Всего лишь проекция кода в больном мозгу. Его бесила та ситуация, в которой он застрял. Бесили вечные комментарии невидимого наблюдателя, пока остальные спорили насчёт его персоны и буквально делили его по частям. Забота Стива именовалась «синдром трясучки за сыночка Джимми», яростные порывы Лив были наречены Зимним «ребяческая забитость». Брока обозвали «солдафонишка с прескверным характером» (уступающий, впрочем, Баки в противности нрава), а Тони — «грёбаным клоуном». А вот Тэри… «Дёрганый социофоб». И это было произнесено без сарказма, привычного холодного яда или чего-то подобного. Так протяжно, словно Зимний… понимал эту чужестранку, пусть та и происходила из бывшей Литовской ССР, а сам Солдат «родился» в лабораториях под Москвой. Сам не видевший нормальной жизни, он, кажется, нашёл похожего человека… Хотя, какой он человек? Код убийцы, и больше ничего. — Я тебе говорил, — на выдохе произнёс вышеупомянутый, когда Баки, не дожидаясь, пока Рамлоу соизволит уйти, сам покинул помещение и направился по лабиринтам коридоров к спальному блоку. — Я — это ты, сержант Барнс. От себя не спрятаться и не сбежать. — Рот. Закрыл, — не сдержавшись, процедил Баки по-русски, сворачивая к лестнице и быстро преодолев первое крыло. Зимний шёл с ним нога в ногу, как бы тот ни старался ускорить свой шаг, гулко отбивавшийся по полу и сотрясавший воздух пустовавшего пространства. — У тебя нет голоса. Нет имени. Ты лишь в моей голове. — Вот именно, — хрипло усмехнулся Солдат, резанув глубоким взглядом напрягшееся лицо своего двойника. — Так прикажи своей голове мне заткнуться. Прикажи замолчать навсегда. — Барнс с секунду смотрел на самого себя, только с длинными волосами, после чего отвернулся и продолжил свой путь. — Что такое, сержант? Не можешь? Ты не хозяин своей головы? — Зимний откровенно потешался. — Тогда единственный путь — это пуля в висок… — Никогда, — глухо рявкнул Баки, резко остановившись и вперив яростный взгляд в того, кого быть не должно. — Никогда, ты меня понял? Из нас двоих умрёшь только ты. Джеймс Барнс должен жить. Не ты. — А кем ты являешься? — Смех впился невидимым ножом в грудную клетку, под самое чёртово сердце. — Не Джеймс. Не Солдат. Промежуточное состояние. Почти овощ, который даже слова против пикнуть не может. Защитить себя, в конце концов. — Зимний скривился в отвращении. — Тебя поливают помоями, а ты молчишь. Унижаешься. Ты — трус, Барнс. Тот Джеймс никогда бы не стал молчать. Баки едва ли не сорвался с места и бросился бежать, преодолевая блоки один за другим и набрав скорость обычной легковой машины буквально за секунды. — Тебе откуда знать? — зашипел он себе под нос. В голове снова раздался хохот. — Прекрати. Сейчас же. — Но звук всё нарастал и нарастал, напрягая барабанные перепонки и натягивая нити нервов. — Заткнись… — Резко завернул за угол. — Заткнись-заткнись-заткнись! — неожиданно закричал он, как если бы его резали на живую — и внезапно столкнулся со Стивом. — Бак? Ты с кем говоришь? От внезапности момента Баки затормозил и едва успел уйти с линии столкновения, замерев в десяти метрах позади друга. Сердце колотилось, как бешеное, дыхание сбилось… а Солдат всё ещё ржал прибитым конём. Долго, бесконечно долго… — Он в моей голове, — сам не понимая, что говорит, зашептал Барнс. — Он в моей голове, Стив… — Обернулся, бросив на Роджерса ополоумевший взгляд. — Я не… я не знаю… — О чём ты, Бак? — Стив и сам находился в полнейшей растерянности от всего происходившего. — Что случилось? Быстро преодолев расстояние между ними, Баки схватил Роджерса за плечи и в отчаянии забитого зверя заглянул тому в глаза. — Зимний, — как умалишённый, прошелестел он слабым голосом. — Он в моей голове, Стив, понимаешь? В голове… — Звук смеха будто стал тише, но полностью не исчез. — Прошу… — Через силу, но мужчина всю же выдавил: — Помоги мне. — Бак, — мгновенно взяв себя в руки, заговорил тот, — спокойно. Мы со всем разберёмся. Пойдем в комнату, выпьешь воды, всё… мы со всем справимся. — Справитесь, конечно. — Зимний прекратил хохотать, чтобы вставить свою безмолвную для окружающих, кроме Баки, лепту. — У мамочки Стива все справятся… — Да… — слабо отозвался Баки, чуть опершись на друга. — Всё что угодно, лишь бы это прекратилось, наконец… — Тебе Рамлоу что-то сказал? — высказал предположение Стив, с готовностью подставив товарищу плечо. — Он порой совсем за языком не следит… Барнс отрицательно качнул головой и тут же скривился от боли, резанувшей по его черепной коробке. — Прекрати, дыши и пошли в комнату, — сохраняя спокойствие, говорил Стив. Тот послушался. И хоть не ощущал себя хоть сколько-то легче, но Солдат неожиданно замолк. По крайней мере, пока. Баки буквально ввалился в свою комнату, сопровождаемый Роджерсом. Капитан аккуратно усадил на кровать своего друга, грузно свалившегося на неё так, что пружины скрипнули под его весом, и направился к графину с водой и стакану, неизменно стоявшим на прикроватной тумбе. — А теперь объясни всё по порядку. Руки тряслись, как припадочные. Барнс медленно поднял голову, с болью посмотрел на Стива и тут же обратил взор на Солдата, усевшегося за один из двух стульев, стоявших у небольшого столика возле окна. Вздохнул. — Прости, — вдруг выпалил мужчина. — Я соврал тебе, сказав год назад, что абсолютно здоров психически. Я всем… — Судорожно сжал пальцами волосы. — …соврал. — Я знал, что ты чего-то не договариваешь, — садясь рядом, сказал Стив. — Всё нормально. Спасибо, что рассказал. Тот усмехнулся, на мгновение оскалив зубы. Роджерс едва не отшатнулся — столько боли было в этой полубезумной улыбке. — Это не вся правда, Стиви, — горько признался Барнс. — Он здесь. — Указал рукой на Зимнего, приветственно махнувшего рукой на его жест. — Солдат. Никто его не видит, кроме меня. — Вздрогнул. — Он не должен разговаривать, но он только это и делает! — обхватил себя руками за плечи. — Я не знаю, что мне делать… — Ты и Зимним-то был не особо разговорчив, — усмехнулся Стив, видимо, пытаясь пошутить, чтоб разрядить атмосферу. — Именно! — растерянно воскликнул Баки. — Но… у него будто бы отдельное сознание. Говорит-говорит-говорит, комментирует всё подряд… Тебя он назвал вечно всех опекающей мамочкой, — вдруг зачем-то выдал он. Убийца из его головы игриво подмигнул, мол, я тот ещё придумщик псевдонимов. — Так, — растерянно проговорил Стив, — мы что-нибудь придумаем. А тебе надо отдохнуть, прийти в себя. Я скажу Лив, чтобы отложила свою затею с журналистами и машиной… — Нет! — внезапно выпалил он, выставив раскрытую ладонь перед Стивом и перебив Солдата, хотевшего вставить свой новый комментарий. — Нет. Если отложить это сейчас, то на неопределённый срок. С каждым днём всё хуже, а я не хочу упускать шанс! Шанс стать нормальным, понимаешь? — Это постановка тебе поможет? — скептически спросил Стив. Барнс тихо вздохнул, опустив голову. Если говорить по-честному, он и сам сомневался в эффективности затеи мисс Сарто. Что может решить обычный поход в магазин? Джеймс неожиданно социализируется в одно мгновение, покрасит волосы в какой-то яркий цвет и заживёт припеваючи? — Дубина, — плюнул Зимний, насторожившись. — С тобой Тэри отправили. Не забыл? — Со мной будет Тэри, — озвучил мысль двойника Баки, неожиданно почувствовав, как буря в груди, на мгновение раздувшаяся, начала успокаиваться. — Насколько я понимаю, она надёжный человек. Не пропадём. — Я не о надёжности волнуюсь. А если что-то такое случится перед журналистами? Как в коридоре? — Это он за кого меня принимает? — нахмурился личный убийца Гидры. — При чужих людях — ни-ни. Не волнуйся, сержант, я оторвусь по полной, когда ты один останешься. — Не случится, — подтвердил вслух Баки. — Солдат не общается со мной, когда вокруг слишком много незнакомых людей. — Всё равно мне это не нравится, — сказал Стив. — Она явно торопится. А ты, судя по сегодняшнему, не готов. — Всё в порядке. Правда. — Баки постарался даже улыбнуться, но получилось это не слишком жизнеутверждающе. — Обсудим детали и как можно быстрее с этим покончим. — Так значит… — протянул Стив после некоторого молчания, — тебе будет комфортно в машине рядом с Тэри… — Ну… — Шестым чувством мужчина ощутил неладное. — …да? — А в чём, собственно, проблема? — поддакнул Солдат. — Это… хорошо, — ответил Стив. — Хорошо — Давай, наша суперсолдатская девственница, — зашипел убийца. — Колись, чего задумал. — К чему ты ведёшь? — прямо спросил Барнс, вновь напрягаясь. Когда Роджерс начинал говорить загадками — это было не к добру. Явно не к добру. — Просто я рад, что ты… немного возвращаешься к жизни. Обычной. Не сторонишься людей. Вот и всё. Медленно-медленно правая бровь Баки саркастически изогнулась. Он давно не припоминал, чтобы контактировал с кем-то, кроме тех, кто находился в зале суда, Брока да Оливии. И какого чёрта Стивен пытался ему сказать, тот решительно не понимал. — К чему. Ты. Ведёшь? — Я просто поддерживаю разговор. Не бери в голову, — быстро ответил Стив. — Лив уже что-то говорила про свои планы о вас? — Темнит что-то твой друг, — подозрительно проговорил Солдат. — Как скажет что-то, так и не расскажет, чего дальше. Херов интриган. — Soglasen, — шепнул себе под нос Барнс и уже громче сказал: — Пока нет. Детали обсудим днём, за обедом. И вновь молчание. Баюкая так и не осушенный стакан с водой в своих ладонях и царапая металлом стеклянную поверхность, Баки слегка качнул головой и грустно приподнял уголок губ. Надо же ему было так повезти — упасть с поезда, попасть к нацистам, стать их личной игрушкой и слушаться их приказов. Убивать людей. Хороших людей, у которых были и семьи, и дети. Особенно Говард и его жена… — Лучше б сдох, — прошептал он громко. — Тогда не принёс бы столько проблем всем вокруг. — Не говори так, Бак. Есть и положительные стороны. — Пока их что-то не видно, — устало отозвался тот, всё же отпив воды. — Уже год как. Стив ободряюще похлопал Баки по плечу. — Всё будет. Барнс вздохнул. «Всё будет… Когда? И что это за «всё»?»***
— Пятница, пожалуйста, покажи план местности, — попросила Оливия, обращаясь к искусственному интеллекту. К обеду она, сделав низкий хвост и легкий макияж и сменив банный халат на приемлемую одежду, стала похожа на обычную себя в светлой объемной рубашке и узкой юбке ниже колена. Оливия грациозно провела рукой по воздуху, показывая точки, где должны были располагаться журналисты. — Их будет двое. Парни хорошие, мы давно вместе работаем. Продадут в приличные желтые газеты, если так можно сказать, — начала объяснять Оливия. — Вам надо просто сохранять невозмутимость. Не смотрите в их сторону. Просто идите, разговариваете или… изобразите хоть какое-то общение. Начните обсуждать список продуктов, ситуацию, хоть котиков.… Слушать вас никто не будет, но кадр получится. Вопросы? Оливия посмотрела на Баки, который внимательно разглядывал план местности, Стива, смотревшего на друга, и Тэри, уставившуюся прямо на нее, как на Восьмое чудо света. — Давайте, вечером я уеду. У меня планы. — То есть… — Буткуте растерянно захлопала глазами, отмерев. — За нами будут следить… всё время? — Обычно делают много кадров, чтобы выбрать. Так что от базы до магазина — точно. Ну, и дальше, думаю, тоже, учитывая, что речь про Барнса. Литовка вздрогнула, но поспешила выпрямиться и вскинуть голову как можно выше. Её бравада ещё держалась, но со всплытием всё новых и новых подробностей она таяла, как ледышки в глазах Баки Барнса. Находиться в обществе — такое себе удовольствие, но когда тебя фотографируют и следят за тобой… Тэри не считала себя фотогеничной. Ни разу. — Так, ладно… — Она выдохнула. — Тогда… собираться можно уже сейчас? — Покосилась на Барнса. — Если, конечно, других вопросов нет, я не зна… — Задача понятна, — сухо отчеканил тот, даже не взглянув на девушку, которая едва не отшатнулась от него. Баки выглядел бледным, уставшим и изнурённым, как после затяжного сражения. Затея с магазином переставала казаться такой уж заманчивой. — Отлично. Парни скоро будут. Тэри, ты одевайся. А ты, Барнс, умойся что ли, кофе глотни. Вид немного уставший. Наш посыл: мы рады бытовухе! — слишком воодушевленно проговорила Оливия. — А я черкану папарацци сообщение, чтоб наверняка. Баки пожал плечами, встал из-за стола и подошёл к шкафчикам, чтобы, наверное, достать банку растворимого. Тэри проводила его немного рассеянным взором и, поняв, что всё это время пялилась на то, как перекатываются мышцы под его слишком облегающей футболкой, кашлянула и поднялась. — Ага, — вымученно улыбнулась она, слабо взмахнула сжатым кулачком. — Рады бытовухе… — И поплелась к комнатам, всё ещё ощущая некую усталость в теле. Сон на три с лишним часа перед обедом не добавил энергии — казалось, наоборот, высосал всё, что ещё оставалось. Да и мигрень вновь дала о себе знать при пробуждении… В шкафу не нашлось ничего более или менее сносного — либо растянутое, либо помятое, либо и то, и то. Литовка раздражённо закопалась внутрь шифоньера, вспомнив, что Пятница говорила о довольно прохладной погоде ближе к вечеру, и достала облегающие джинсы длинный вязаный свитер, прикрывавший слишком плоский зад и, по мнению Тэри, чересчур широкие ляжки. Пока литовка возилась с переодеванием, в голову настойчиво лез Барнс. Его потрёпанный вид, его взгляд, в котором читалась абсолютная задолбленность. Тэри думала: почему он решил не сдаваться? Не опускать руки и принять участие во всей этой театральной постановке с какой-то незнакомой девушкой, которая даже не следит за собой? Пальцы раздражённо дёрнули отросшие локоны. Руки профессионального парикмахера бы точно не помешали. Оливия постучалась в дверь и зашла. — Точно все в порядке? — спросила она, увидев, как подруга надевает через голову свитер. — Назад дороги не будет. Услышав последние слова Сарто, Буткуте горько хмыкнула. — Её уже нет, Лив, и ты об этом прекрасно осведомлена. — Всё есть. Пока вы не вышли, можно всё отменить, — уверенно ответила она и прошла в комнату, закрыв за собой дверь. — Да я не против повозиться со всем этим… — …пока некоторые личности будут отдыхать. Зачем-то Тэри произнесла это про себя с какой-то внутренней обидой. Лив, безусловно, не заслуживала зависти: с её положением в обществе, профессией и работой ей было не менее тяжко. Но одно дело пахать ради денег, а другое — на добровольной основе, вытягивая из нацистского болота незнакомого ей мужчину из того столетия. Да её никто об этом и не просил. Буткуте невольно постыдилась за своё резкое проявление эгоизма. Сама много лет назад отказалась от мнимого положения в обществе, так чего теперь страдать по тому, чего не вернуть? — Как знаешь. Я тебя обо всем предупредила. А теперь пойду посмотрю, как там Барнс. У тебя минут сорок ещё. — Окей. Я скоро спущусь. Стоило Оливии выйти, а лёгкому цокоту каблуков — стихнуть, как литовка что есть силы швырнула на кровать первую попавшуюся вещь, оказавшуюся старой помадой. — Heck! — крикнула она, топнув ногой. — Po velnių, po velnių, po velnių! — Принялась ходить кругами. — Tu kvailys spėjai susitarti! Ir dabar tu atsisakai — ir viskas, atsisveikinimas geraširdis mažasis Teri. — Подошла к пристроившемуся в самом углу старенькому рюкзаку и принялась запихивать туда все вещи первой необходимости, попутно ворча: — Kas ką tik ištraukė liežuvį? Velniškas labdaros sindromas! Aš turėjau eiti pas virėją… Оливия стояла уже в другой одежде и о чем-то разговаривала с Баки. Бежевые обтягивающие лосины, спортивный топ, трикотажная объемная кофта сверху и кроссовки красовались на ней, словно их только что купили в магазине. — …не переживай. Я все проконтролирую, но… постарайся расслабиться на полчаса. Не обращай внимания на папарацци. Их не существует. Если растеряешься, негромко смейся или сделай удивленное лицо, чтоб мимику поймали. Этого будет достаточно, — продолжала говорить Оливия. — Выглядишь уже лучше, — с улыбкой добавила она, взглянула на Тэри. — Как будто детей собираю на первую вечеринку. Честное слово, — взяла спортивную сумку. — Детей-переростков, точнее, — хмуро отозвалась литовка, закусив нижнюю губу и поправив на плече лямку рюкзака. — Ну, вроде… идём… да? — Все будет хорошо. Давайте, — с улыбкой произнесла Оливия. — Правила дорожного движения соблюдайте только. И общественные нормы. А мне тоже уже пора. Завтра утром. Или в обед… тогда встретимся, — полезла в сумку, что ища. — Я ушла. Наблюдая за удаляющейся Оливией, такой элегантной в своём, как всегда, безупречном наряде (и плевать, что это — всего лишь спортивный костюм), Тэри хотелось закричать. Вот прям так, при Барнсе, запрокинуть голову и орать до содранных голосовых связок, до боли в глотке, до скончания всех веков. Потому что… почему она? Даже не Сэм, поопасавшийся стать ходячим мемом в совершенно новом амплуа, и не Наташа. Она. Какая-то мелкая недавняя выпускница родом из Литвы, серая мышка на фоне известных людей, блиставших на обложках популярных журналов наподобие Newsweek и периодически мелькавших в СМИ. Тэри хотелось позорно скрыться в зоне комфорта, уткнуться носом в подушку и разреветься белугой от бессилия. Потому что, пытаясь прыгнуть выше головы, нужно помнить, что это невозможно. Помочь убийце? Буткуте изначально считала, что браться за это дело — самоубийство даже для таких, как Стив, куда ей там… Однако упрямство родовых корней дало о себе знать слишком не вовремя, заварив излишне густую кашу, которую предстояло расхлёбывать. Баки стоял рядом, третью минуту не произнося ни звука. Возможно, даже не дыша. Его взгляд льдистых глаз был расфокусирован и смотрел не то в пустоту, не то вглубь себя, а руки так и лежали по швам. Солдат всегда и везде, в любых ситуациях. Отблески титановой бионики окрасились алым цветом звезды на неживом плече, стоило солнцу украдкой задеть лучом советскую метку. Тэри невольно сглотнула, непроизвольно моргнула. Её мать, конечно, родилась в Советском Союзе и долгое время жила в пределах РСФСР, однако в период перестройки благополучно уехала в Литовскую ССР на дополнительные заработки. Там они с отцом и познакомились. И Буткуте даже представить себе не могла, что у советской власти окажется обратная сторона. Грязная кладезь мрачных страшных тайн, и ради чего? Продвижения господства идеологии коммунизма за счёт ресурса нацистов? Каков тогда смысл от избавления от влияния Гитлера? — Мы так до ночи простоим? — прервал размышления Тэри вопрос Барнса. Литовка вновь моргнула и посмотрела на лицо мужчины, исказившееся не то в раздражении, не то в усталости. — Лучше покончить с этим, — нетерпеливо прибавил он. — И поскорее. Буткуте не стала удивляться проявлению эмоций со стороны Солдата, которые долгое время находились в длительной заморозке. С неё достаточно потрясений за последний год. Даже больше, чем достаточно. Неопределённо поведя плечом, она кивнула Баки в сторону коридора и неохотно поплелась в указанном направлении, кожей ощущая, как тот беспрекословно последовал за ней. Недостаток сна вылился в длительную зевоту, сопроводившуюся острой болью в челюсти и негромким ойканьем. Поравнявшийся с Тэри Барнс покосился на неё, пронзив до дрожи в костях сканирующим взглядом, и на этом его интерес скоро исчерпался. Литовка чувствовала рядом с этим человеком болезненную нервозность, почти панику на грани с желанием выброситься с последнего этажа базы. Он вызывал в ней не страх того, что код внезапно активируется и заставит организм уничтожить помеху, вовсе нет. Скорее беспокойство. Тревогу в совершенно ином плане. И об этом не хотелось думать вовсе. Тэри не заметила, как они оказались в помещении гаража. Просторное, даже гигантское, оно освещалось огромными подвесными лампами у высокого потолка, подпираемого колоннами, и рядами чистеньких авто с ценниками, цифры на которых казались Старку жалкими центами. Скорее коллекция, чем нужда в смене средств передвижения, как костюма на каждый день. Буткуте быстрым шагом проходила мимо спорткаров, пытаясь не отстать от Барнса, мчавшегося как поезд без тормозов. Ноги литовки уже начинали гудеть, а дыхание — сбиваться, поэтому на очередном шаге она бросила несколько грубо: — Ne pri vperedi parovoza, — и сама не заметила, как перешла на второй родной язык. Исправляться на английский было поздно поэтому Тэри решительно обрубила: — Ya ne supersoldat, ne uspeyu za toboy. Баки ничего на это не сказал. Он только сбился с шага, вскинул руки, удерживая равновесие, и кое-как устоял на ногах, по инерции пройдя ещё какое-то расстояние. Холодные льды Арктики глаз вспороли пространство остро заточенным ножом, когда Барнс резко развернулся лицом к Буткуте и вперил в неё самый жуткий взор из всего своего личного арсенала. Литовка знала его: по старым фотографиям, по отчётам с допросов, где он сидел с точно таким же пустым взглядом. И пока она лихорадочно это обдумывала, как и то, каким образом код Зимнего всё же шевельнул шестерёнками, Солдат резко сделал шаг вперёд, сокращая образовавшееся между ними пространство. Тэри невольно отступила на шаг назад, панически ища пути отступления: гараж воистину колоссален, фактически почти открытое пространство. Не убежишь, не спрячешься — всё равно догонит, найдёт. А там уж и конец. Страшно стало до такой степени, что Буткуте не заметила, как ударилась спиной о колонну. Не до яркой острой боли, но ощутимо, до перехваченного дыхания. Не стараясь убежать, спрятаться. Ожидая своей участи. Барнс остановился только тогда, когда подошёл вплотную, встал совсем близко. Памятуя случай в спортзале, Тэри постаралась не расхохотаться в истерическом припадке. Уж слишком непонятные пересечения случаев, слишком быстро происходящие события. И сердце зайцем стучало в груди не то от страха, не то от чего-то, что было девушке неизвестно. А стоило чужому дыханию коснуться её лица, пока личные границы трещали по швам от присутствия стороннего человека, от которого в груди всё взрывалось новогодними петардами, как в голове окончательно образовался туман. Густой, непроходимый. Чтобы не осознавать последних минут жизни?.. Неожиданно горла коснулась железная прохлада — это пальцы бионики осторожно обвели едва заметный кадык и остановились у пульсирующей сонной артерии, зажимая несильно, но так, чтобы ощущался недостаток кислорода. Буткуте вздрогнула, попыталась вдохнуть через нос и взглянула в расширенные зрачки перед своим лицом. Ещё чуть осунувшееся лицо Баки остановилось на уровне её лица, после чего слегка наклонилось, едва достав кончиком острого носа носа литовки, а затем скользнуло в сторону, приблизившись к самому уху. Лицо девушки горело, грудь дрожала от частого сердцебиения, а кожа покрывалась мурашками от места, где пальцы держали артерию. Ещё немного давления — и жизнь оборвётся. Такая хрупкая вещь в руках… человека. Дыхание опалило теперь уже ухо, к которому прилила кровь, а слова, скользнувшие по ушной раковине, выдали усмешку: — Всё-таки боишься… И Барнс резко отступил, отпустив горло ошарашенной Тэри. Невозмутимо разгладил складки на одежде, поправил волосы и спокойно воззрился на девушку, которую совсем недавно… Что? — Какого чёрта? — она почувствовала, как медленно вскипает. — Что за херня? — Дай подумать… — Барнс задумался, но вся его пока выдавала всю картинность этого действия. — Проверял твои нервы? На случай непредвиденных обстоятельств. Пронаблюдав за тем, как Баки развернулся к ней спиной, явно собираясь продолжить свой путь, Тэри подумала, что убьёт его раньше, чем Зимний и журналисты до неё доберутся.