Микст

В полной тишине стукнул о столешницу красного дерева поднос, деликатно звякнули бокалы с виски. Весело блеснула в электрическом свете медового цвета жидкость. — Угощайся, — кисло скрипнул Григорий, — Как там тебя?.. — Благодарю. Ирина Николаевна. Можно на «ты», но по имени-отчеству, — женщина охотно взяла бокал и, не поморщившись, сделала хороший глоток, — Неплохо… Связной тихо крякнул. Члены банды так и толпились в дверном проёме, глазея то на бабу-адвоката, то на своего главаря, насупившегося в кресле. Гриша никак не мог собрать в кучу мысли, но одна была особенно отчётливой — урыть нахрен Малину за такую подставу. Ещё вчера по его просьбе Анатолий, счастливый обладатель «компуктера», нарыл всевозможную информацию об адвокате. Инфы оказалось очень мало, в основном газетные заметки. «Карпенко выигрывает дело», «Блестящая победа И.Н. Карпенко», «Дело закрыто благодаря Карпенко», и так далее. И нигде, нигде не было ни одного намёка на то, что блестящий непобедимый адвокат — баба!.. — Итак, — «подстава» откинулась на спинку своего кресла, — Я Вас слушаю. Ситуация была наиглупейшая. Что с ней делать, с этой Карпенко? Кто она вообще? Малиновский к ней каким боком? Не может же это всё быть правдой? Или… При более детальном рассмотрении Карпенко оказалась довольно молодой и по-своему симпатичной. Не во вкусе главаря, конечно… Спроси его — он даже не смог бы толком объяснить, почему не во вкусе. И одета, как школьница на линейке — белый верх, тёмный низ, юбка до колен, блузка застёгнута чуть не до горла. И почему в комнате жарче, чем обычно?.. — Правда, что про тебя братва базарит? — Правда, — поразмыслив пару секунд, решила Карпенко. — Доказать можешь? — Григорий Константинович, — голос женщины едва заметно изменился, стал чуть более едким и низким, — Я достаточно давно работаю, заслужила определённый авторитет и совершенно не обязана кому-то что-то доказывать. Я понимаю Вашу растерянность, — неожиданно добавила она отрывисто прежним голосом, — Я тысячу раз это проходила. Если Вас не устраивает моя половая принадлежность или… может… цена моих услуг для Вас слишком высока… Главарь, и без того пребывавший в смятённых чувствах, ещё более подвис от того, как она произнесла слово «услуги», а Карпенко летела дальше: — Я не настаиваю. Это Вы ко мне обратились, а не я к Вам. Я без работы не останусь, а Вы можете поискать другого адвоката. Помужественней и… подешевле. Последнее слово она выплюнула с изумительной смесью снисходительности и… Кажется, это прозвучало двусмысленно. Или Грише показалось? Через секунду до него дошёл смысл сказанных ею слов. — Бабки не проблема! — пожалуй, слишком резко отрубил он, — Но мне нужны гарантии. — Какие гарантии? — устало поинтересовалась Ирина Николаевна, вновь прикладываясь к виски, — Гарантий Вам никто не даст. Вы даже о деле не обмолвились. Моя профессия схожа с работой врача. Они тоже не дают гарантий. С одной стороны — суеверные, с другой — никто не может сказать, как дело обернётся. Позвольте дать Вам… совет, Григорий Константинович. Главарь безотчётно вытер лоб перчаткой. — Если адвокат даёт Вам гарантии, значит он шарлатан, — веско сообщила Карпенко, — Я слов на ветер не бросаю и всегда работаю… качественно. Никто не жаловался, — закончила она с едва заметной улыбкой. Главарь хватил залпом бокал виски и скривился. — Давно работаешь? — Больше десяти лет. Ещё в институте паралегалом при своём научруке бегала, нахваталась от него. Теперь вот сама… Глаза, понял главарь. В них всё дело. На него давно никто так не смотрел, если вообще смотрел. Обычно на него глазели со страхом, с ненавистью, с подобострастием, а то со всем этим вместе взятым. Ирина, мать её, Николаевна таращилась на него, как хозяйка на хороший кусок мяса, прикидывая, как получше приготовить и уже предвкушая, насколько вкусным он получится. — — Вы решились? — в голосе Карпенко сквознуло раздражение. — Ценник ты задрала, мать, — хрипло заметил главарь. — Ещё раз — не нравится — я не настаиваю. Торговаться тоже не буду. Я прекрасно понимаю, мои услуги не всякому по карману. Хотя, — она нагло осмотрела гостиную, — Мне казалось, Вы потянете… А впрочем… Тогда всего доброго. Она поднялась. При сравнительно небольшом росте у неё оказались непропорционально длинные ноги. Да и вообще фигурка у адвоката была неплохой. — Сядь, — велел главарь, — Мы не закончили. — То есть Вы всё-таки согласны? — довольно поинтересовалась Карпенко, усаживаясь обратно в кресло. — Как говорят американцы, кто не рискует, тот… шампанское… не пьёт тот. Карпенко приподняла одну бровь, но решила по этому поводу не умничать. — Тогда рассказывайте, кто наш клиент, — решительно начала она, — Не для себя же вы меня нанимаете. Григорий снова услышал в её словах двусмысленность, но не понял, в чём именно. Или кажется?.. — Надо человечка одного из тюряги вытащить… — Осужден? — отрывисто, по-деловому. — Под следствием. — За что взяли? Главарь усмехнулся. — За фальсификацию выборов. Ирина, не меняясь в лице, подвисла на секунду. — Это интересно, — решила она, — У меня такого ещё не было. Я, пожалуй, действительно возьмусь за вашу… проблему. О как! Она, оказывается, ещё раздумывает тут! Раздражение сделало своё дело — очередная двусмысленность пропала втуне. — А кстати, — вдруг вспомнила Карпенко, — Куда делся мой… предшественник? — Слился, — осклабился главарь, — Заявил, что в этом деле бессилен. Сложил полномочия. А мы с парнями его сложили… в багажник. Ну и… сама понимаешь. — Понимаю, — кивнула ничуть не смущённая этой душераздирающей историей женщина, — Халтурщик! Берёшься за дело — доводи до конца! Из проёма одобрительно хмыкнул Клавишник. Главарь с опозданием понял, что все двусмысленности — у него в голове, а он пялится на коленку адвоката, обнажившуюся после того, как Ирина закинула ногу на ногу. — Берись и доводи, — кашлянул он, — Как говорят американцы, кто груздем назвался, того… в кузов тому… место его там… Ирина посмотрела на него с недоумением и даже с некоторым сожалением. — Заеду завтра утром, — сообщила она, вставая, — Подпишем договор, приготовьте аванс. А потом… Съездим пообщаемся с Вашим… подопечным. С нашим, — поправилась она, — Всего доброго. Проводи меня, — она по-хозяйски кивнула Анатолию, тот бросил растерянный взгляд на главаря. Вяло качнув головой, тот разрешил. В голове Григория в хороводе крысиных мыслей сложилось первое — как правило, самое верное — мнение об адвокате Карпенко, блестящем и непобедимом. Конченная стерва.