Микст

Гриша ворвался в приёмный покой, встретивший его в полном соответствии с названием полной тишиной, когда уже совсем стемнело — хренова больница находилась у чёрта на рогах. За ним едва поспевал следующий по пятам Толя. В спешке Стрельников позабыл отменить стрелку с «Шортами» и теперь надеялся, что Лёха сообразит позвонить тамошнему барону, как чёрт его?.. Не успели они, громко топая, пробежать и половину коридора, как столкнулись с непреодолимой силой — местной санитаркой. — Куда несётесь, ироды! — заорала бабища. Её ор эхом пронёсся по коридору, — Полы только помыты! А ну марш отседова! — Тётка, сюда женщину с огнестрелом привезли, где? — выпалил Гриша. Тётка была непробиваема. — Я тебе говорю — не топайте тут! Не знаю ни про каких! Гриша взвыл и полез в карман за пистолетом. Рука в перчатке никак не попадала в карман, пальцы соскальзывали с оружия. Толян заозирался вокруг и вдруг крикнул: — Врач! Гриша развернулся и понёсся за водителем, не обращая внимания на брань, летящую ему в спину. Усатый мрачный доктор, которому Толя уже успел задать вопрос, тяжело вздыхал. — Да, привозили такую, — кивал он, — По документам — Ирина Карпенко, тридцать два года… Я привёз… Я на «Скорой» работаю… А вы, собственно, кто ей? — врач вдруг посуровел, насколько позволяла усталость. Гриша с Толей переглянулись. — Я жених! — отрубил Стрельников, — Это коллега, — он кивнул на водителя. «Коллега» поперхнулся и кашлянул. Доктор снова вздохнул. — Ну я вижу, лица на Вас нет, — с сочувствием заметил он, — Оперируют её. Четвёртый час оперируют. Думали, не довезём… Пять пуль в неё… попало, да… Одна в голову. По мере того, как говорил врач, Гриша менялся в лице, а руки в перчатках холодели. Побледневший Толя, впрочем, держал себя в руках. — Когда операция закончится, к ней можно будет? — сипло спросил он за босса. Врач замахал руками. — Не знаю, ребятишки, ничего не скажу. Поезжайте-ка домой, а то дождитесь во-он там, на скамеечке. Внизу в буфете кофе наливают, он, конечно, невкусный, но хоть подкрепитесь… Спустя полтора часа сидения на жёсткой лавке и два стакана мерзкого кофе, принесённых заботливым Толяном, мужчины наконец дождались, когда обшарпанная дверь в операционную распахнулась, выпуская измученного хирурга, как две капли воды похожего на врача «Скорой». Гриша и Толя подорвались с лавки и кинулись к нему. — Состояние тяжёлое, — услышали они, — Две пули попали в брюшную полость, одна — в печень, одна — в голову. Повезло — ещё бы пара миллиметров — и всё… А так вскользь прошла… — Жить будет? — Гриша услышал со стороны свой хриплый голос. — Делаем всё возможное, — уклончиво ответил врач, — Езжайте домой, к ней нельзя сейчас. Завтра приезжайте. Домой Гриша и Толя не поехали — главарь велел рулить в отделение. Там их встретил печальный сонный Жилин. — Ну чего вы приехали, голубчики, — занудил он, — Я занимаюсь, занимаюсь… В кои-то веки… Вот оно мне надо?.. Как девочка, жива? — Жива, — буркнул Гриша, — Рассказывай! Только дурака не валяй, полковник, — сразу оборвал он Жилина, почувствовав, что тот снова собрался нести какую-то пургу, — Давай чётко, по делу — кто стрелял, откуда, из чего? — Ну вы даёте, — забухтел милиционер, нервно перекладывая бумаги. В этом жесте Гриша практически узнал Ирину, сердце кольнуло, — Как я скажу, кто стрелял? Киллер, наверное. Из пистолета. Пистолет, кстати, бросил. Вот он, голубчик. Новенький совсем. Краденый. Даже знаю, у кого. Только без толку это… — Дальше! — поторопил Гриша, с неприязнью глядя на упакованное в прозрачный пакет оружие, которым потрясал Жилин. — Я так думаю дело было, — снова заговорил мент, — Она уезжала от Багдасарова — он на домашнем аресте, к нему только адвоката и пускают. Часов в одиннадцать с четвертью утра… И чего её к нему в такую рань понесло? Стрельников прекрасно понимал, что понесло Ирину не с утра, а, скорее всего, предыдущим вечером, и не только её, а их обоих, с Багдасаровым вместе, да так, что уехала Карпенко только наутро, но вслух ничего не сказал. А Жилин мерно продолжал: — Недалеко отъехала, метров двести, тут он её и подстерёг. Вышел на встречку — и сквозь стекло в упор. Четыре выстрела… вот… Полпосёлка перепугал — и сбежал, пешком. Видели, как убегал, в лицо не запомнили, — грустно закончил он. — Спасибо, — Стрельников поднялся со стула. Всё, что ему было нужно, он услышал. Толян закемарил в машине. Встрепенувшись, когда Гриша грузно уселся на пассажирское сидение, завёл мотор и с надеждой спросил: — Домой? Главарь мотнул головой. Мысли метались, как вспуганные Катамарановым ондатры. Подстерегли у дома Марка. Ну, допустим, это логично — адвокат приехал к клиенту… м-м-м… перетереть, короче. Возможно, прождали всю ночь. И всё утро… Ну даёт, конечно, Багдасаров. И Карпенко хороша… Так… Краденый пистолет. Краденый специально для этого дела? Возможно. Готовился. Четыре пули. Пущенные, как попало. Профессиональный киллер выстрелил бы дважды — в корпус и контрольный — в голову. Этот палил без разбора, в голову почти не попал, и клиента не добил. Значит, киллер-дилетант. Какие варианты? Бывший любовник? Приехал мстить? Аж в Катамарановск? А чего ждал? Пока она переспит с Багдасаровым? Вполне может быть… А если из-за этого дела? Чтобы Марк сел? Значит, его наняли. Кто-то, у кого зуб на самого Марка Владимировича. Хорошего киллера в городе днём с огнём не найти — взяли, кого попало… Того, кто хотя бы немного умеет стрелять. А кто умеет стрелять? Мент? Ну, не Жилин же это был! Кто ещё? Стрелок? Спортсмен? Биатлонист! Вот оно! — Домой? — терпеливо повторил Толян. — Нет. К Малине! Дверь Грише открыла высоченная молодая бабень с длинными пепельными волосами и совершенно непроницаемым лицом. Покачиваясь на шпильках, проводила в гостиную и застыла на пороге. — Спать шуруй! — рыкнул на неё материализовавшийся на лестнице Малиновский. Девка послушно побрела наверх, Гриша проводил её удивлённым взглядом. — Это кто? — не удержался он. — Жена! — бухнул Малина, тяжело топая по паркету. Гриша крякнул от неожиданности. — И давно ты… женат? — Больше года. За этим явился? — Нет… — Чего тогда припёрся на ночь глядя? — сердито спросил Роман, плюхаясь на диван. В его руках откуда ни возьмись появилась бутылка коньяка, наполовину уже опорожнённая, — Ты за рулём? Плеснуть? — Плесни. Адвоката нашего подстрелили. Слыхал? — Слыхал, — кисло процедил Малиновский. Коньяк неаккуратно забрызгал столешницу журнального столика, — По телеку весь день трубят. Чего, кони двинула? Жалко, хорошая баба была, дельная… — Жива пока, — с некоторым отвращением сообщил Стрельников, — А ты поясни, Роман Аркадьевич, что ты там по телефону про биатлон тёр? Малина поперхнулся коньяком. — Да я… не помню уже, — выдавил он, отирая с пиджака капли алкоголя. — Помнишь, — ледяным тоном произнёс Гриша, — Помнишь и что-то знаешь. Как ты сказал — за болтуна мы в расчёте? С чего такая щедрость? Меня Карпенко как липку ободрала, но дело знает. Багдасаров на домашнем, дело на доследовании, вот-вот развалится, её стараниями. А тут вдруг — бац! — слили адвоката. Не знаю, оклемается ли до суда, если вообще оклемается. Там и дураку понятно, что киллер лох какой-то. Биатлонист, да, Роман Аркадьевич? Малина, бледный и потерянный, достал из внутреннего кармана платок, старательно вытер лоб, хватил полный бокал коньяка — к своему Гриша так и не притронулся — и наконец заговорил: — Не спрашивай только, откуда я узнал. Птичка на хвосте принесла. Да и сама не напрямую просекла… Под депутата твоего придурочного копают, кому-то он, как кость в горле. А девка под раздачу попала, работает больно хорошо. — Сдал нас, Роман Аркадьевич? — холодно произнёс Гриша, борясь, неизвестно зачем, с желанием запустить руку в карман за пистолетом. — Да какого хрена!..- взвинченно отозвался Малина, хватаясь за коньяк, — Как будто никто ничего про это дело не знает! Звякнули какие-то… мол, так и так, кто у Багдасарова адвокат? А то неизвестно! Вы, мол, порекомендовали? А вас е…т?! Ну, мол, что за болтун, хороший? Хороший! На чём подловить можно?.. Роман осёкся. Гриша ждал. — Ну я и ляпнул, мол, ни на чём! Хрен подловишь. Потому что знаю. А там… Малиновский неожиданно пьяно расхохотался. — Предложили, мать их, посодействовать… в ликвидации… Да серьёзно так! Открестился я, — вдруг совершенно чётко и трезво выдал Малиновский, — Я им кто? Шестёрка? Нет у меня, говорю, таких бойцов. Хрен им! Тогда, говорят, посодействуйте советом — кто? Не отвяжутся, думаю. Возьми да и скажи — в Светлоречинске секция — лыжники-биатлонисты, поищите там. А сам тебе позвонил. Молодец, сообразил… — Чего не слился, не пойму? — Гриша сам себя не понимал. Ему по всему следовало рвать и метать — рвать Малину за предательство на клочки и метать вокруг молнии и гранаты… С другой стороны, Малина ему ничего никогда не был должен, напротив, порекомендовал Карпенко, и вообще… — Чтоб они своего нашли, профессионала? — выплюнул Малиновский, — Тогда бы твою Ирину точно или с пулей в башке нашли, или по кусочкам пополам с динамитом собирали, или из болота вылавливали бы. А так, вишь, как получилось! — Типа, ты так и планировал? — снова закипая процедил Стрельников. — Надеялся, — серьёзно парировал Роман, пристально глядя на Гришу сквозь стёкла очков, — Мне хороший адвокат самому ещё пригодится, а Карпенко проверенная. Я не пойму, ты в неё втрескался, что ли? Гриша почувствовал, как медленно загораются щёки. — Не я, — максимально равнодушно бросил он. — А-а-а, — Малина криво ухмыльнулся, — Ясно… Как говорят итальянцы… — Хрен с твоими итальянцами! — Гриша пружинисто поднялся с дивана, — В Светлоречинске, говоришь, база?.. Естественно, на ночь глядя на базу в Светлоречинск они не поехали. Толян клевал носом, сам Гриша тоже смертельно устал, не только физически, но и морально. Нельзя было связаться с Багдасаровым — телефон тому срезали. Небось, места себе не находит… Если не чего похуже… Вот же чёрт! Сразу по приезде главарь велел ещё не закемарившему Лёхе связаться с Девятым каналом и любыми способами, не жалея ни денег, ни слов, убедить постоянно освещать состояние здоровья Карпенко. Чтобы Марк был в курсе, что она хоть жива. Жилин пообещал выставить охрану у её палаты, но Стрельников решил подстраховаться и наутро отправить туда Миху дежурить. Главное, чтобы на синтезаторе на всю больницу не играл, а то огребёт от санитарки шваброй по хребту… Надо же, Малина женат! А никто ни сном, ни духом… Всё так же, по ресторанам, по саунам… А жена ничего такая… С этой мыслью Гриша беспокойно задремал.