К морю

– Я запутался в масштабах и, кажется, эта речка совсем короткая. Так что если мы сегодня сплавимся на плоту снова, то должны уже к вечеру быть у моря. Фаллен нашел Охрушу у костра с утренним кофе и книгой в руке. – Да погоди же, ты правда не умеешь плавать, глупый зверь. А больше я тебя не вытащу, если уж сам так стремишься потонуть. В этот момент Малыш Фаллен заметил, что за деревьями что-то белеет. Он прервался, накинул на себя просохшее платье, проверил наличие спицы и ринулся вперед. Открытие все же он сделает в одиночку. Белел маленький домик с голубой, почти выцветшей крышей. Понятно было, что домик пустой, но совершенно прекрасно сохранившийся. Вокруг все заросло. Поспешившему вслед Охре пришлось продираться сквозь заросли кустарников, прыгать по крапиве и тащить Фаллена на плечах. В деревянные рамы под цвет крыши тем не менее были вставлены окна, а на двери висел колокольчик, в который Охруша зачем-то позвонил. – Нет, мы просто делаем так. – Малыш Фаллен резко открыл дверь, задев нос Охры, забежал внутрь и тут же крикнул: – Здесь есть кровать, мы наконец нормально приляжем, и стол, и плита, и даже удочка. На рыбалку пойдем. – А еда? – Заходи, дядь, не знаю по поводу еды, но я нашел лестницу в погреб. Когда-то тут жили рыбак с женой. Пока Фаллен фыркал из погреба, Охра разглядывал фото над кроватью. Он, высокий, рыжебородый, голубоглазый, и она, русая, состоящая из одних округлостей, держались за руки. У их ног сеть с попавшей туда сельдью. В этой комнате спали, готовили, ели, варили кофе. На окне стояла кофейная чашка, в которую поместили чертополох, выкрашенный серебряной краской. Охра заметил листок бумаги под ней. Чернила выцвели, и ему пришлось всматриваться, чтобы разобрать написанное. И завтра на сегодня, день как будто бы вчерашний, Мы похожи не похожи, то так, а то иначе, Положу под одеяло на прощание письмо, А я решил задачку, на душе опять Светло. Подлые, тёмные воды примут меня, Когда за окном наливная луна, за окном наливная луна. Милая, не встретимся боле, Спущусь на самое дно проклятого моря. А Мия чайкой летит над водой, Любимого Таави давненько уж ждёт, Ползают моллюски, растет трын-трава. Поймёшь в чем дело, путник, или двинешь не туда? Не туда. Охра хотел было засунуть листок себе в карман на всякий случай, но в дверь постучали. – Вы незаконные проникатели, нарушители. В окне мелькнула морда хемуля, ну кому еще пришло бы в голову так разговаривать? Охра попятился и нырнул под стол, даже хорошо, что в этот момент Фаллен не видит его. Почувствовав хемулевые запахи, Охра старался глубже дышать, его мутило, а хемуль тем временем повернулся спиной и наклонился к двери, ведущей в подвал. – Вылезайте сейчас же. Вам положено возложение наказания! – Дядь, а ты кто такой? – Фаллен раздраженно высунул мордочку. – Мы тут, вообще-то, домик осматриваем. – Давай спускайся и своего друга тоже зови, его надо вернуть в приют, а тебе, – Хемуль проверил в записной книжке, – за такое предписывается лишение свободы на пятнадцать часов. Малыш Фаллен тем временем увидел Охрушу под столом, сморщил нос и фыркнул так, как только он умеет. – Хорошо, дядь, мы уйдем и делай с домиком, что тебе заблагорассудится. В этот момент произошло сразу несколько вещей. Хемуль вздохнул и схватил Фаллена за шиворот. Охра выскочил из-под стола и толкнул хемуля что было сил. Фаллен вонзил свои маленькие острые зубки в изгиб держащей его руки. Хемуль покачнулся, взвыл и на секунду отпустил Малыша Фаллена – и этой секунды было ребятам достаточно, чтобы схватиться за руки и побежать. – Нарушитель, тебе запрещено с кем-то водиться, до добра это тебя не доведет. Они бежали и бежали через лес, пока вой хемуля-надзирателя не затих. Тогда они припали к земле, восстанавливая дыхание. – Как же наши кофе и еда? Ужасный зануда этот хемуль. Охруша, чуть задыхаясь, стал объяснять: – Главное – убежали, вернуться мы можем и потом. Я знаю этого хемуля и знаю, что он будет делать. Он сначала посидит там и подождет нас, а потом вернется в приют. – Но мы не завтракали толком, дядь. И вернуться к своим вещам мы не можем? – Я все понимаю, ну давай потерпим и подождем чуть-чуть. И они ждали, Фаллен расстроенно лежал и смотрел на бабочек с цветочками, а Охруша расхаживал из стороны в сторону. Потом он остановился, сощурил глаза и начал играть на окарине, и притоптывать, и стучать по березке в такт. Фаллен лежал, поджав губы, Охра очень серьезно посмотрел на него, продолжая свистеть. В конце концов Фаллен прыснул: – Ты издеваешься! – Охра кивнул, но сам он долго не продержался. И вскоре оба катались по траве, хохоча, пока Малыш Фаллен не остановился и уже серьезно не посмотрел на Охрушу: – Давай правда играть. Музыкант не должен быть голодным, но что нам остается. – И он запел про солнечный день, про то, как они устали, про ужасного надзирателя и про кофе, что остался на полянке. И Охруша играл свою любимую из грустных мелодий. Хорошо, что мюмлы не считают нужным объяснять свое поведение. Если бы Малышу Фаллену пришлось обсуждать с кем-то причины своей уступчивости, ему пришлось бы описывать печальные голубые глаза Охруши, то, как он дует щеки, играя на окарине. И говорить, что это совершенно особый случай. Разве вы не понимаете? А тем временем к ним стали вылезать разные звери: белки, мыши, малыши, хомсы и мисы. Славка-завирушка и Овсяночка внимательно смотрели на Малыша. Приполз еж с семейством и стал ворчать, всякие шумят, мешают отдыхать. Охре даже показалось, что между деревьев промелькнула и скрылась девушка с зелеными волосами. Подползла козявка и тоненьким голоском попросила сыграть песенку для другой такой же козявки, но еще меньше. – Она любит песни про цветы. Охруша кивнул и добавил одуванчиковых ноток в свою мелодию, но Малыш Фаллен, конечно, не мог смолчать: – Сосны, ели, перед вами выступают Малыш Фаллен ака сын Мюмлы и Охруша ака зубастый монстр. Первый и последний концерт, кроты в норах подпевают, птички помогают. До первых сумерек и рези в животе. В уплату приносим бутерброды с сыром. – Он огляделся в поисках козявки. – Хорошо, эта козявка освобождается как первый клиент. Но вы слышите: бутерброды с ветчиной, курага. Суп! Кстати, у нас есть песни про суп. Охруша закатил глаза и мотнул головой Фаллену: переходи, мол, к делу. Нельзя сказать, что их закормили до смерти, для этого потребовалось бы очень много еды. Но тележка бутербродов и пара тарелок сырного супа уютно покоились в их желудках. Сами они, чрезвычайно довольные, сидели у костра, держали корзиночку пряников и смотрели на горящие огни. – Думаю, хемуль ушел, пора возвращаться. – Согласен, никто так и не принес нам кофе. Тут, конечно, замечательно, и мы сможем сюда вернуться. Да? В сумерках они подобрались к палатке с вещами, забрали кофе и дошли до дома, на цыпочках прошмыгнули к окну, прислушались, поднялись по лестнице. Только их глаза светились в темноте зеленым и красным цветом. Малыш Фаллен первый спустился в погреб и позвал Охрушу: – Лезь ко мне, тут есть нечто поинтереснее кофе. – Только осторожно со ступеньками! – крикнул он, когда нога Охруши уже соскользнула. Охруша повис руками на лестнице. – Теперь ты можешь просто отпустить их, я пододвинул мешки с зерном. Главное, сгруппируйся. Охруша закрыл глаза на всякий случай и прыгнул. Малыш зажег свечу. – Твои брови в паутине. – Охра нагнулся к нему и снял то, что смог. – Что же ты о мелочах, дядь. Смотри, что я нашел. – Охра проследил взглядом за пальцем Малыша Фаллена и открыл рот. Полочки были заставлены бутылками с домашним вином. “Это Мия наготовила”, – подумал Охра. – Осталось найти еды к нему. Например, вот в той бочке есть варенье, надеюсь, оно в порядке. А еще наши прянички. – Давай. Варенье они, в конечном счете, решили не пробовать – кто знает, как давно оно тут лежит. Вино хорошо сохранилось и, наверное, даже стало лучше. Охра с Малышом Фалленом разместились наверху, уселись за стулья и потихоньку пили, заедая пряничками. – Спасибо Мие и Таави, – в этот раз вслух сказал Охра и пояснил: – Они здесь жили, на подоконнике лежит стишок про них. – Может быть, нам тоже здесь остаться? Тут так уютно. Сможем давать концерты в лесу, Славку-завирушку возьмем. Охра, не отвечая, взялся за бутылку с вином. – Нет, ну я понимаю, что ты должен быть одиноким и печальным, – Малыш Фаллен икнул, – почему? – Потому что должен, иначе из меня вырвется чудовище. – Какое? – Погоди. Если тебе так уж интересно, я объясню, и ты поймешь, почему я не могу остаться! Охруша, пошатываясь, махая руками, вышел из дома, оставив Фаллена наедине с вином, которое было клюквенным. Фаллен, вспомнив, что именно еж им в конце концов притащил эти прянички, фыркнул, прочитал стишок про Мию и Таави и еще раз фыркнул. В мире ежей новости летят быстрее птиц. Возможно, это благодарность за консервы, что Фаллен скормил ежиному роду. Охруша бережно прижимал к груди ту самую книгу, в которой вычитал о построении плота. От воды ее страницы завились и напоминали Малышу Фаллену вермишель. – Смотри, это она. Давай объясню тебе, пока моя голова прочистилась на воздухе и я не успел снова опьянеть. – Валяй. – Малыш Фаллен махнул рукой на стул и приготовился слушать.