***
Он наконец заполучил Драгоноида. Маленький шарик, оружие, которое принесёт ему все, что он пожелает на голубом блюдечке, теперь в его руках, и идиот Дэн Кузо отныне беспомощен. Но Спектре вновь недостаточно. И причина совсем не в том, что Гелиос тяжело хрипит в его кармане, пытаясь совладать с болями в теле. Он знает, что за такую силу надо платить. И его совсем не волнует честь бойца, кто вообще сказал, что Вексы честные? Для достижения цели все средства хороши, будь то запретная карта или что-либо ещё. Он победил, победил Дэна Кузо, пусть и не совсем честно, но победил. Так почему от этого на губах и в мыслях остаётся горькое послевкусие? Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Да, он знает. У него под боком Гас, рот которого не закрывается. А у Кузо — она. У болвана ещё есть козыри в рукаве, и Спектру это выводит из себя. Она или он придут за Драгоноидом. И что тогда? — Куда мы идем, Мастер? — из раздумий выводит обеспокоенный голос. В глазах слуги застыл вопрос. Они поочерёдно оглядывают пустынную детскую площадку. Нужно наклеить усмешку и ядовито ответить помощнику. Но он может лишь пожать плечами и молча достать из кармана «трофей». — Нужно как можно скорей изучить этого бакугана.***
Когда в центре гостиной черт знает откуда появляется человек, Линк вопит как настоящий сопливый ребёнок. От наглого и самоуверенного бойца Вентуса мало что остается. — Ты нормальная? Да у меня чуть сердце не остановилось! — обвинительно кричит мальчик. Маска проходит мимо. — Старик целый день торчит у себя в лаборатории, и меня туда не пускает. У вас кроме книг и этого доисторического телека совсем нет развлечений? И зачем тебе эти несуразные очки-великаны? Ясно, что болтливому Вексу приходится нелегко сидеть в полном одиночестве, не имея даже живого бакугана. Но это уже его проблемы. — Умолкни. — боец Даркуса проходит к двери. — Ты меня бесишь ещё больше, чем та парочка. — Спектра и Гас? Что ты с ними…? Маска усмехается. — Они меня очень раздражали, поэтому пришлось от них ненадолго избавиться. Хочешь присоединиться к ним? — предлагает ласково. Линк испуганно закрывает рот обеими руками и мотает головой. — Я иду в лабораторию, и если увижу, что ты крутишься поблизости, прикажу Гидраноиду прижечь тебе уши. Ясно? Не дожидаясь ответа, круто разворачивается на каблуках и выходит на улицу. — Боже мой, она точно из команды Бойцов?***
Майкл настолько увлечен работой, что уловив странный блеск на мониторе не мужественно выкрикивает. — Милая, ты можешь так не пугать! Девушка равнодушно окидывает взглядом помещение. — Ты вообще выходишь отсюда? — Конечно, да. Как ты думаешь, кто разогревает твою еду в микроволновке? — Неужели у Линка не хватает на это мозгов? — Честно признаться, он около часа пытался разобраться в устройстве нашей душевой. Хорошо хоть помылся. В лаборатории царит относительный порядок. Детали разрушенного транспортёра исчезли, из-за чего механическая арка напоминала полупустую окружность. — Как продвигается работа? Профессор озадачено чешет подбородок. — Весьма живо, за что я благодарен невнимательности этому Линку. Он указал рукой в нишу. Гантлет был разобран и подключен к проводам бортового компьютера. — Почему мой не попросил? Мужчина пожал плечами. — Подумал, что тебе он будет нужен. Может быть, ты уже снимешь эту маску? — Тебе не нравится? — Нет, просто я хочу видеть лицо своей кровинки. Вздохнув, она стащила с лица зеркальный атрибут. Через три секунды старик вскрикнул. — Что с твоим лицом? Элис опустила голову, закрываясь волосами. — В последнее время меня мучает бессонница. — Ты ходила к врачу? Давай я снова запишу тебя… — НЕТ! Только не к этой тётке, прошу тебя. На самом деле, я пришла за ответами. — Если ты о портале, то он уже почти готов, правда есть некоторые нюансы. — Дедушка, родители собирались разводиться? Инструменты упали на пол. — Я хочу знать правду. Они уселись прямо на пол. Элис прижала колени к груди и спиной откинулась к стенке. Дедушка Майкл сделал почти тоже самое, покряхтев в силу возраста. — Ты должна знать, что ты всё, что у меня есть, Элис. Моя семья и мой самый близкий человек. — начал он, коснувшись руки девушки в черной перчатке. — Я твоя единственная внучка. — Не поэтому. Скажи, ты помнишь свою маму? — Обрывочно. — Ты была маленькой, то что помнишь, уже хорошо. Твоя мама, моя дочь, была совсем не такой как ты, Элис. — Я не понимаю. — После смерти твоей бабушки, воспитанием Екатерины я занимался сам. На тот момент она была твоего возраста сейчас. И как ты, она занималась образованием: учила английский, японский, играла на скрипке. — Она играла…я помню… — Но грандиозные мечты стать известной скрипачкой канули в Лету. Твоя мать, к своему несчастью, встретила Джозефа. Твоего отца. — Ты не любил его, я знаю. — Я ненавидел его, Элис. С того самого момента, как он появился на пороге нашего дома, а тогда мы жили в Москве. Какое счастье, что ты не унаследовала ни его внешность, ни его характер. — Почему он тебе не нравился? Майкл снял очки и нахмурился, погружаясь в неприятные воспоминания. — Я мечтал, что твоя мама найдёт себе достойную партию, благородного юношу, хорошего человека. Но Джозеф таковым не являлся. Он улыбался мне в лицо, сидя за нашим столом, и сквозь эту милую улыбку я видел оскал. — Он не любил маму. — Да, он любил её деньги, деньги и фамилию нашей семьи. Думаю, он полагал, что бесхребетность и наивность Екатерины унаследована от меня. Жестоко же он ошибался. — Мама была бесхребетной? — Она была очень наивной и неопытной. В ней не было стрежня, присущего сильным людям. Это было моей ошибкой, я не смог хорошо её воспитать. Поэтому нет ничего удивительного в том, что такой как Джозеф поймал её в свои сети. — На что он рассчитывал? — Она была единственным ребёнком в семье, конечно же папа окружал её не только любовью. Однако, он явно не ожидал, что я сделаю. Гехабит улыбнулся. — Когда твоя мама сообщила о том, что тайно вышла замуж, я тут же лишил её денег. — Ты надеялся, что он её бросит? — Твой отец был тем еще хитрецом. У него был план: если Екатерина забеременеет, я тут же прощу их. — И родилась я. — Нет, это случилось не сразу. — покачал головой старик. — Твоя мама была очень болезненным ребёнком в детстве. Её здоровье омрачили планы моего дорогого зятя. Профессор потер переносицу и грузно выдохнул. — Они пару лет жили в Америке, у его семьи. Ох, если бы я только знал… Элис отвернулась. — Я не помню этих людей. — И к лучшему. — сплюнул Майкл. — В честь твоего рождения я купил тот дом в Уордингтоне. Однако Джозефа разозлил тот факт, что оформлен он был на имя новорожденного ребенка. — А почему ты не оформил его на своё имя? — Сначала твоя мама просила его для себя, но я был зол на неё. Таким образом, она думала удержать при себе. Для меня же так было удобнее. Я был разочарован в ней, но у меня оставалась надежда. Старик ласково потрепал по рыжим волосам и произнес по-русски: — Ты, моя дорогая Алиса. Объятия у дедушки теплые и крепкие. От него пахнет всё тем же одеколоном, лосьоном для бриться и чуть уловимо - мятой. Элис обнимает его в ответ, потому что знает что дома, где можно быть слабой. Хотя бы чуть-чуть. Потому что тепло обволакивает тело полностью. Лишь ноги все еще помнят холодный пол.