***
Свадебный обряд любой конфессии для тех, кто не является паствой, всегда вызывает тоску, плавно перетекающую в раздражение, а затем в полное отрешение от происходящего. При всей любви и уважении к Веронике и ее семье, будь воля Джона, он бы вполовину сократил всю эту процедуру. Однако надо отдать должное всем присутствующим гостям, только, пожалуй, Джон, заметнее всего выглядел уставшим и замученным на этом празднике жизни. Голова потихоньку отключалась от обилия латинских слов, иногда дублировавшихся на смешном польском. Но даже этот каламбур не вызывал у него уже ни благоговения, ни смеха. К тому же с утра он ничего не ел и живот потихоньку отпускало от волнения, но раздирало голодом. И вот наконец, когда экзекуция была закончена, Джон ласково и нежно поцеловал Веронику, взял ее маленькую ручку в свою и гордо и счастливо проследовал из ворот церкви на улицу. Гости рассыпались по сторонам и начали подходить к молодоженам. На радость Джону ни у него, ни у его жены не было много друзей и родни, так что поток желающих их поздравить достаточно быстро подошел к завершению. — Теперь ты будешь знать о нас немного больше. Придется сотворить еще один вариант герба Queen и начать включать туда всех жен. Но ты, Ники, будешь первая, — замурлыкал бархатистый голос Фредди. — Я согласна, главное, чтобы этот круг был ограничен исключительно женами. — Не беспокойся. Дикки святее Девы Марии. Ты только взгляни на его прекрасный профиль! — и артистичные пальцы Фредди легонько коснулись подбородка Джона. — Боюсь, что сегодня ты бы затмил своим одеянием даже всех святых, — сдавленным голосом пробубнил Джон, судорожно сглотнув комок в горле после едва заметного прикосновения Фредди. И он отчетливо ощутил эти пальцы, которые пусть и слегка тронули кожу, но в его воспаленном мозгу превратились в нож для вскрытия писем. — Только бы он ничего не «прочитал», — подумал Джон и тут же осекся. Вероника не умолкала. — Я так точно потерялась на твоем фоне, Фредди. И чуть не испугалась, что Джон перепутает, кому надевать кольцо на палец, — смущенно и абсолютно безревностно пролепетала Ники. — Даже не думал затмевать святых, а уж тем более тебя, дорогуша, — и уголки губ затрепетали в лукавой улыбке. О, как же был знаком Джону этот невинный росчерк губ и то, что они говорили, не стыдясь нагло лгать. Джон вновь почувствовал злость, он прочитал это послание в отличие от наивной Ники. — Не ломай свою прекрасную головку, что было раньше курица или яйцо. Джон не любит головоломки. На этих словах Фредди подался вперед в своем фирменном поклоне, но так как ситуация не предполагала полного реверанса, его волосы лишь качнулись привычно вниз и гордо взлетели обратно, окатив Джона теплым, чуть с кислинкой ароматом. Это определенно был запах дорогого парфюма в неповторимом купаже с особым ароматом волос Фредди. Ароматом, который Джон уже выучил наизусть, он уже стал его призраком, что ходит по пятам, въедается в ноздри, теребит глубинные, инстинктивные процессы где-то в глубине тела и запоминается одеждой. Обладатель этого аромата резко, как пума бросился вперед и обезоруживающей волной накрыл зазевавшегося Джона. Объятье, в которой, как в капкан попал жених, окончательно и бесповоротно отключило разум и Джон, вместо ответного дружеского посыла, просто сжался в комок. Фредди моментально считал эту реакцию и, пусть и с трудом, вернулся в точку отсчета, при этом успев горячо шепнуть в ухо: — Поздравляю, муженек. Словно стряхнув себя пыль, поведя плечами, Фредди пошел к гостям. — Джон, — ласково залепетала Вероника. — Прости, но я иногда не понимаю его юмора и ребусов. — Скрэббл, любимая. Не бери в голову. Просто павлину всегда нужен зритель, иначе он умрет от собственного совершенства, — еще не выйдя окончательно из ступора, Джон сказал это неожиданно нервно и громко. Теперь, кажется, Вероника не понимала мужа. Эта словесная игра явно имела подоплеку и предысторию.***
От церкви до дома, в котором новоиспеченные Диконы снимали квартиру, было ехать совсем недалеко. Машина с молодоженами сделала один лишний круг, дабы продлить «удовольствие» и остановилась у крыльца типичного английского коттеджа. Часть гостей уже прибыла и была готова шумно отметить событие. Торжество не планировалось особо растягивать, но для расслабившихся предусмотрительный Джон заблаговременно снял вторую квартиру на втором этаже дома, где они жили с Вероникой. Через двадцать минут светской болтовни с гостями Вероника внезапно упорхнула к подругам, а Джон наконец-то смог перевести дыхание и улучить момент, чтоб осознать, что теперь он — муж. Этому факту, как какому-то открытию Джон даже улыбнулся. Что ж, двадцать три года — хороший возраст для того, чтобы стать по-настоящему взрослым. Он выбрал не только свою женщину, но и кажется, нашел свой путь, дорогу, которую так долго нащупывал в юности. Четыре года концертной деятельности пусть пока и не приносили существенной выгоды, но явно на то намекали. И он уже мечтал о предстоящих гастролях в Японии. И к своему стыду, куда более, чем о медовом месяце с женой. И опять Джон растянулся в улыбке. Жизнь порой выкидывает такие фортели. Небо, которое сегодня с утра дремало в тучных облаках, словно услышав мысли Дикона, подернулось золотистым светом. Джон невольно поддался этому потоку и зажмурился. — Все складывается хорошо, — за последнее время эта мысль приходила в голову нечасто. И он, пока есть возможность, решил ее с удовольствием посмаковать. Однако, видимо, у жизни были на Джона свои планы. Издалека раздался раскатистый смех, который в буквальном смысле разорвал разноголосицу бесед, возникающих со всех сторон. Смех не умолкал, а становился громче, зычнее, словно шел из утробы. Джона передернуло. «Только не это, пожалуйста, только не сейчас». Этот смех он мог узнать из миллиона. Этот смех внушал животный страх, вскрывал вены и всегда, неизбежно вел к катастрофе. Этот смех принадлежал тому, кто мог смеяться и иначе. Мягко, музыкально, щекоча своим тембром слух. Но этот регистр означал только одно. Кто-то не справился с собственной энергией, периодически подтачивающей изнутри и вызвал духа, которого, пожалуй, подарили ему при рождении парсийские боги. «Черт бы тебя побрал» — Джон взволнованно повернул голову в сторону источника звука, но этот вулкан уже был на расстоянии вытянутой руки. Белое пятно приближалось быстрыми шагами и настигло Дикона через секунду. — Дорогуша, какого хрена ты запихал в мой лимузин этих конченых польских пуританок, которым, к тому же, уже пора сыграть в ящик? Я почувствовал себя исчадием ада. И к тому же, — Фредди вызывающе причесал своими тонкими пальцами перья, раскинувшиеся на его плечах, — они помяли мое боа! Пушистые перья завибрировали от силы этой иерихонской трубы. — Фредди, — немного растерявшись от такого напора, промолвил Джон. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Святая простота! — Фредди картинно вскинул руки вверх, вылив из бокала, который держал в одной из них приличное количество шампанского. К Джону наконец-то возвращались остатки разума, но самообладание было готово капитулировать: — Не кажется ли тебе, что не стоит подчеркивать чью-то национальность, тем более, когда ты сам не чистокровный англосакс? И в этот момент Джон понял, что совершил ошибку и перегнул палку. Фредди никогда не скрывал свои восточные корни, но искренне не любил, когда их подчеркивали другие. Черные, как смола, глаза, буравящие его лицо, вспыхнули неестественным блеском, губы вздрогнули, неловко заерзав по выступающим зубам. — Ууу, Дикки, — томно потянул Фред, — тебе не идет огрызаться. Не порть портрет, который я так долго рисовал, — язвительно зашипел Фред и в то же мгновение, словно хотел остудить себя, сделал глоток шампанского, с шумом выплюнув содержимое на траву. — Что за пойло, дорогуша? Такого оскорбления моя ранимая душа не выдержит. Если тебе не хватает денег, займи их у меня, в конце концов. Но не трави людей этой дрянью. Не показывай подол платья, если не уверен, что он также прекрасен, как его кружева. Эта витиеватая бессмыслица, претендующая на сарказм окончательно убедила Джона, что Фредди не просто пьян (где только успел?), но и, видимо, еще изрядно перевозбужден. Джон не понимал, как та грань, которую они так долго пытались не перейти, все-таки оказалась преодолена. Он не знал, как остановить этот ураган, что готов был смести все вокруг. Тем более, не знал, как это сделать сейчас — в день свадьбы. Он знал, что, если бы он не смалодушничал пару дней назад, все могло обойтись. Но ведь Фредди так настойчиво убеждал его в правоте принятого решения. Так старательно расписывал все плюсы семейной жизни. Стоп. Слишком старательно, слишком убедительно и плакатно, чтобы понять, это был блеф. Это была очередная защитная реакция. Лучшая защита — нападение. Господи, как очевидно. Эта мысль, словно свечка обожгла голову Джона, и он с ужасом посмотрел на ребенка, который не справился с чувством ревности к дорогому и близкому человеку. Хотя к ревности было примешано еще нечто большое, вязкое и грохочущее бешеным сердцебиением… Фред размахивал руками и что-то явно декламировал, но Джон не слышал его, он только видел шевелящиеся губы. Крепкая рука схватила его за плечо, режим «mute» был снят и Джон увидел перед собой Роджера, который одной рукой держался за него, а другой за плечо Фредди. — Эй, друзья, не пойти бы вам куда-нибудь отсюда? Не думаю, что разборка, причины которой меня не интересуют, любопытна гостям. Да и Веронике тоже. Зрачки Фредди сузились и он, словно конь, тяжело выдохнул алкогольный запах. Однако дрожь, которая дробью сотрясала его тело, слова Тейлора не успокоили. - С этой дрожью придется бороться мне, — подумал Джон.