Он, она и робот

— Берег осыпается, — огорченно пробормотала Флёр, отвернувшись от экрана компьютера. Она, возможно, говорила перед этим еще что-то, но Скорпиномо разобрал только два последних слова. Он оторвался от своего занятия (по правде говоря, высосанному из пальца — он в третий раз сверял данные, с какой периодичностью поднимается к краям каньона компания бойких цератозавров, наиболее шустрых из живущих тут хищников. Несколько раз они пытались попробовать на зуб Горено, размещавшего на их пути тепловые датчики. Робота, естественно, спасла скорость — применять оружие в заповеднике можно было лишь при угрозе человеческой жизни). — Вы что-то сказали? — спросил он с ехидцей. В словесных пикировках практически всегда выигрывала Флёр, и все равно он не мог отказаться от этих споров. — Берег, друг мой, берег, — ответила Флёр спокойно. — Я вижу по истории просмотров, что вы тоже интересовались этой темой. Вы радуетесь нашим неудачам, ведь так? Мелко плаваете. Это просто досадное происшествие. Значит, на том берегу не будет парка, как планировалось. Я думала над этой проблемой просто потому, что не совсем понятно, как устойчивый берег начал рассыпаться на ровном месте. Скорпиномо передвинул свое кресло поближе. Горено немедленно шагнул вперёд, — он прекрасно знал, что в конфликтах хозяин был несдержан и мог хватить кулаком по столу. Флёр, смеясь, говорила, что собака, которая лает, никогда не укусит. Горено так не считал. — Не на ровном. Я тому и удивляюсь, что вы не видите, почему. — А вы разве видите? Все время твердите, что вы пилот… Не геолог же. — Вижу. Мы на Сино Тау под землю не закопались и имеем представление о поверхности. — Если бы тот метеорит немного промахнулся, то под землю закопались бы вы, — ровным голосом сказала Флёр. — И что же вы видите, рассказывайте. Я смотрю, вам не терпится похвастаться. Рассказывайте, все равно не угадаете. — А если я окажусь прав? — Ну, тогда… тогда просите что угодно. Скорпиномо выпрямился в кресле и посмотрел на нее сверху вниз. — Что угодно? Ну смотрите, я вас за язык не тянул. У Флёр на мгновение что-то дрогнуло в лице, потом она беззаботно рассмеялась: — Да что вы можете попросить, уехать отсюда? Увы, во всей системе вам пока некуда ехать. Подождите год-другой, Тиксандания еще гудит, как улей. Вот если бы вы вспомнили секрет сверхсветовой скорости, может быть, на родине вас бы и амнистировали. — Меня забыли спросить, нужна мне эта их амнистия и жизнь среди этого быдла, — возмутился Скорпиномо. — Ладно, не помните и не надо. А с берегом все равно не угадаете. Вы же не проводили ни замеров, ни анализа почвы или подводных течений… — Мне не надо ничего проводить, я просто знаю. Хищники. — Что? — не поняла Флёр. — Хищники, которых вы перебили. Вы кинулись их уничтожать, не думая о последствиях. — А что же нам было делать? — немного растерялась Флёр. — Будто вы бы их не тронули, если бы сами решили колонизировать Утреннюю звезду. — Не знаю, как бы сделали мы, — сказал Скорпиномо, усевшись поудобнее и положив ногу на ногу. — Живем же как-то в городах и поселках, а в дикой природе у нас остались свои хищники. — Так это совсем другое! Вы же видите разницу между каким-нибудь волком и тем же Мраком! — Стая волков будет поопасней одного Мрака. Поставили бы защитные поля, еще что-то… ну да ладно. Раз дело так повернулось, мне наплевать, что тут будет. Разводить хищников заново вы все равно не станете. Просто вы нарушили равновесие. — Какое? — Экологическое, красотка. Конечно, вы забыли, что это такое, сидя под землей. У вас и животных-то не осталось. — Это не наша вина, а наша беда, — Флёр лишь слегка пожала плечами. — Я вам еще раз повторю, если бы метеорит Катагис притянулся к Сино Тау, атмосферу потеряли бы вы. — Вселенная знала, куда его посылать, — усмехнулся Скорпиномо. — Важен результат, красотка. А результат таков, что вы решили сделать себе еще одну карманную планету, а здешняя природа взбунтовалась. Пока по мелочи. — Вам есть, что сказать? Как хищники могли повлиять на берег? Они же не подземные животные! — Они могли охотиться на подземных животных. На травоядных, или на насекомоядных. Вы сдвинули равновесие. Как именно, не знаю, тут вы правы, нужно сначала провести исследования. Но раз берег начал сыпаться именно в том регионе, где вы обосновались сначала, и где сразу начали убивать хищников, это неспроста. Может, и вся планета теперь… — Что? Разрушится? Не выдумывайте. — Не разрушится, но сильно изменится. Хищные динозавры были частью мира, и они вас сюда не звали. — Будто вы бы их оставили, — сказала Флёр, опуская свои чудесные ресницы. Теперь направление ее взгляда невозможно было проследить. — Так мы сами хищники, красотка. И поэтому их понимаем. На месте этих ваших разведчиков я бы проверил, какие животные или растения расплодились на берегу. Или наоборот, какие вымерли. — Мы обязательно проверим, — пообещала Флёр, и ее глаза снова засияли. — Хотя мне, конечно, странно, откуда вы можете это знать. Наблюдали где-нибудь в других звездных системах? — О нет, всего лишь у себя. У нас вымерли волки в одной долине, или же их истребили, не помню точно. Осталось огромное стадо копытных, которые перетоптали всю траву. За травой последовали кустарники и даже деревья, берега рек начали сыпаться, вместо лесостепи получилась полупустыня. Когда огромное стадо начало катастрофически вымирать, спохватились и завезли хищников. Через какое-то время восстановился травяной покров, а там по цепочке все остальное. И берега рек укрепились. — Удивительно, — Флёр слегка покачала головой, на щеках у нее появились ямочки. — Вот уж не ожидала от вас такой чудесной истории. Что завезли хищников, а не стали расстреливать стадо…это было очень мудро. — А вы думали, мы сперва стреляем, а потом опять стреляем? Кстати, здесь решение не подойдёт, не будете же вы снова разводить динозавров. Один Мрак растопчет небольшой городок. — Я сообщу нашим биологам, — заверила Флёр. — Пусть попробуют поискать причину. Будут хотя бы знать, в чем дело, уже немало. И спасибо за историю. — Спасибо не положишь в карман. Вы обещали мне желание, — напомнил Скорпиномо. — А желание положишь? Так оно у вас совсем простенькое! — когда Флёр смеялась, у нее на лице появлялся румянец, или это так падал свет? Какие они все же белокожие, эти дети подземных убежищ! — Понятно, шутите, чтобы не держать слова, — сказал Скорпиномо, продолжая думать про румянец. — А говорили, что эферийцам незнакома ложь. Флёр перестала смеяться. — Незнакома, — лицо у нее было снова белое, без кровинки, и серьезное, как на дипломатических переговорах. Как у тех невезучих парламентеров из сбитого корабля, которых он даже не видел. — Если подтвердится ваша гипотеза, загадаете свое желание, разумное, конечно. Ладо с неба вам никто не достанет. Только вы могли и не угадать, так что не делите шкуру неубитого динозавра. И да, о динозаврах, вы же помните, что завтра у нас небольшая экспедиция к смотровой площадке? Шли бы вы да отдыхали. Миро уже давно спит. Я тоже пойду, Она поднялась, и вышла, переложив на стол книгу, которую держала на коленях. Книга была старая, бумажная, с затертой обложкой, и привезена с Сино Тау — на Умирающей звезде никто не мог позволить себе роскошь тратить древесину на ерунду. Все эферийские учебники, справочники и энциклопедии были электронными. Скорпиномо подумал, что не видел ещё художественной эферийской литературы, и что надо спросить у Флёр, существует ли такое чудо в принципе. Нужно же разбираться в их мышлении. Он машинально взял книгу, прочел заголовок — сказки и легенды. Наверняка эферийская ведьма подсовывает это Миромекано. В резерве сказок не читали, разве что их рассказывали детям родители, интересовавшиеся своими отпрысками, и то вряд ли. И вообще, подобные книги ходили скорее среди простонародья или тоненькой прослойки даже не среднего, полусреднего класса, — там и были чудаки, интересовавшиеся народным творчеством и старинными сказками. Скорпиномо перелистнул несколько страниц, выхватил взглядом пару предложений, неожиданно для себя начал читать дальше: «И скатала Звездная хозяйка три шарика теста, поставила их в солнечную печь. Хорошо, ладно заполыхал огонь, пришлось это по нраву Звездной хозяйке. — Назову тебя Ладо, — сказала она огню. И тот горел послушно и ровно. Задумалась Звездная хозяйка и пересушила первый хлеб. Вышел он черствым и скверным. Запустила его Хозяйка вдаль от живого огня Ладо, и там остался он, зачерствелый. Второй хлеб вышел таким, как должно — пышным, ароматным, в меру пропеченным, и стал он родиной людям, и дает пищу всему живому, ибо так решила Звездная хозяйка. А последний хлеб пекла она уже поутру, и остался он у огня, греется-допекается. И живут там всяческие гады, человеческому глазу странные…» Занимательная штучка, подумал он, отрываясь от книжицы. Если это правда древняя легенда, не литературная обработка, Значит, предкам каким-то образом было известно про то, как обстоят дела на соседних планетах. А ведь космос по понятным причинам тогда не исследовали, может, и вправду синоты — это переселенцы со старушки Эфери? Он перелистнул несколько страниц. Тут пошли уже не легенды, сказки. «…и выгнал богач старуху, а того не знал, что приходила к нему не простая нищенка, а сама Великая мать. Пошла старуха дальше и остановилась у двери бедного соседа. Пустил он ее переночевать, и разделил с ней хлеб. — Скуден твой обед, — сказала ему старуха. — Я поделился с тобой всем, что было, матушка, — ответил бедняк. И старуха увидела, что это действительно так. — Дай мне нож, — велела она, и, когда бедняк принес нож, разрезала себе ладонь. — Что ты делаешь, матушка, — воскликнул бедняк, а из раны на руке закапала кровь. И падали капли на пол, и обращались в алые рубины. Увидели бедняк и жена его, что на полу их бедной хижины рассыпаны великие богатства. Старуха же исчезла бесследно. Жадный богач утром заглянул в свои кладовые и закричал — там плескалась только морская вода…» Скорпиномо отбросил книжицу и выругался, вспомнив другую мать, — ту, которую вспоминают по всем обитаемым планетам, уронив на ногу молоток. Ох уж эти морализаторские сказочки, в которых обязательно богачи жадны и отвратительны, а бедняки обладают всеми достоинствами! Либеральные писаки, собиравшие эти сказочки, и расшатали общественные устои. И пощадил ли интеллигенцию революционный суд, хорошо, если не пощадил! За окном совсем стемнело. Он отодвинул кресло, поднимаясь — и вправду, пора идти спать. Завтра, наконец, предоставится случай исследовать каньон, а может, и эферийская ведьма свалится с обрыва. Как знать? Весь склон порос высокой розовой травой. Он спускался с небольшим уклоном, так, что и не сразу становилось ясно, что это часть огромного ущелья. Но стоило обернуться, и при взгляде на горные вершины далеко-далеко, по краям каньона, начинала кружиться голова. А потом они обогнули рощу, затем ещё одну, затем нагромождение серых скал, покрытых багряными лишайниками, — и глазу открылось фантастическое зрелище. Мир уходил вниз на бесконечную глубину. Там внизу еле виднелась темная ниточка реки. А вокруг были холмы, подобные гранитным куполам, крутые стены ущелий, похожие на каменные водопады, на уступах поблескивали озера, словно синие жемчужины, заброшенные в царство розового цвета. Противоположная сторона терялась в тумане. Были ли вообще границы у этого огромного оврага? Скорпиномо вспомнил, что каньон протянулся в длину чуть ли не на четверть материка. Это было похоже на горную систему, которую забавы ради перевернул какой-то сумасшедший бог. — Площадка там, — указала Флёр. Она сегодня была не просто в комбинезоне, нацепила еще и эту их маску, за которым не было видно лица, только блеск глаз угадывался в прорезях. И, хотя Скорпиномо было не привыкать видеть товарищей в скафандрах, сейчас ему казалось, будто место эферийки заняло какое-то незнакомое мистическое существо. — Оттуда вид еще более фантастический, — продолжала Флёр, — просматривается все ущелье, до самого дна! Вы думаете, дно это вон там, где речка? Нет! Каньон многоярусный, дальше он ещё глубже уходит вниз! Там целый мир, целая страна! А с площадки все как на ладони, даже динозавров можно увидеть. — А больше никого? — Бабочек или мелких птиц тоже можно, если, конечно, у вас настолько острое зрение. А некоторые крупные животные видны прямо так. — Не подойдут ли они поближе, — спросил Скорпиномо, провожая взглядом несколько летящих силуэтов, что уносились в розовую дымку. С такого расстояния было не разобрать, птицы это или птеродактили. — Пока они подойдут, мы вернемся. Ну, не оглядывайтесь так нервно! Скорпиномо зашипел от злости. — Как раз большинство хищников спустились на нижние ярусы, не так уж часто это бывает, — весело продолжала Флёр. — Да и с нами Горено, он выставит защитное поле. — Маловато одного Горено. Неразумно выходить без оружия, там вы с этой ультразвуковой трубкой не расставались. А если кто-то отстанет от Горено? — В ваших интересах не отставать, — пожала плечами Флёр. — Ну, мы почти пришли! Миро, ты не устал? Мальчик помотал головой. Он все это время шел рядом с Горено и не подавал голоса. Флёр постоянно удивлялась, как ребенок может быть таким — не жалующимся, незаметным, не требующим абсолютно ничего. Если на Миромекано не обращали внимания, он и не пытался его к себе привлечь и просто тихо сидел где-то в углу. — Просто какой-то маленький старичок! Или робот хуже Горено, — огорченно сказала как-то Флёр. Горено находился рядом и никак не отреагировал, но она спохватилась, будто могла его обидеть, и принялась извиняться. Робот выслушал совершенно бесстрастно, не приняв ее слова на свой счет. Зато мысленно возмутился Скорпиномо. Эферийская ведьма боится оскорбить механизм, бездушную жестянку, а его, живого человека, все время подначивает. На пути встала скалистая стена, словно кто-то построил ее в незапамятные времена и поставил поперек. Камень обвил розовый плющ, снизу к нему подбиралась влажная багряная накипь лишайника. — Странно, здесь вечный антициклон, снаружи полупустыня, а тут засухи нет, — сказал Скорпиномо. Флёр ушла вперед на несколько шагов и ответила, не оборачиваясь: — На востоке от нас горы у самого побережья, они задерживают облака с океана. Дожди проливаются на восточных склонах и превращаются в подземные воды, а те просачиваются в каньон. Внизу есть даже заболоченные участки, а на поверхности да, пустыня… Тропические широты, высокое давление. Поэтому здесь и можно устроить заповедник. Хищники не выходят наружу, им там нечего делать и некого есть. Вообще самые крупные завры предпочитают определенную высоту и редко спускаются вниз. Сейчас наш друг-тираннозавр спустился, это бывает редко. Блуждает где-то на пару ярусов ниже. Мы можем увидеть его со смотровой площадки, а вот и она! Держись ближе, Миро! За стеной склон обрывался вниз. В розоватой дымке еле виднелся далеко внизу каскад причудливых холмов, террас, каменных плит, разделенных понижениями. Это была словно еще одна планета, только не круглая, а вогнутая. Флёр откинула маску с лица. В первый миг она вздохнула как-то особенно глубоко, вскинула руки к вискам, но быстро опустила их и оглянулась: — Ну, Миро, как ты? Нравится тебе? Миромекано несмело кивнул. — Боишься свалиться? Держись ближе к Горено, возьми его за руку и не беспокойся. Здесь устойчивый грунт. Там, поодаль, есть небольшой уступ, я его называю козырек, чуть позже его оградят постоянным силовым полем. А пока что близко к краю не подходи. Что дрожишь? Страшно? — Нет, — тихо ответил мальчик. — Красиво. Вид открывался и впрямь прекрасный до дрожи. С каждым шагом глазам представали новые скалы, причудливые каменные замки, купола нерукотворных храмов, а между ними тихие долины и пышные перелески. — Вот уступ! — указала Флёр. — Осторожней! Еле заметная тропинка по розовой траве спускалась к длинному, но неширокому каменному козырьку. Выглядело это, будто сказочный великан хотел спустить в ущелье лестницу, но ограничился первой ступенью. Хотя каменная полоса и казалась устойчивой, становиться на нее у Скорпиномо не было никакого желания, да и у Миромекано тоже. Зато Флёр такой же легкой походкой, какой шла по траве, ступила на козырек. — Я прошу вас быть осторожней, хозяйка Флёр, — ровным голосом заметил Горено. — Не беспокойся, друг Горено, все отлично. Мы у себя привыкли…вон там, ниже по обрыву, лес. А вон река разветвляется, хотя есть данные, что не только она вырыла каньон, что тут была космическая катастрофа… Нет-нет, Скорпиномо, не подходите ближе, — она спокойно отвернулась от пропасти, хотя стояла почти на самом краю. — Вы же хотите жить! Скорпиномо молча, даже не изменившись в лице, лишь слегка сжав челюсти, прошел по тропинке. Козырек, конечно, полного доверия не внушал, но пусть эта обнаглевшая девица не думает, что синоты в чем-то хуже эферийцев. Чуть хрустнул песчаник под под ногой, сзади загудел Горено: — Хозяин Скорпиномо, не подходите близко к хозяйке Флёр! — Балбес, не видишь, что я на одном краю, а она на другом? Стой на месте и следи за ребенком, не собираюсь я трогать твою хозяйку Флёр, — Скорпиномо остановился как можно дальше от Флёр, но на полшага ближе к краю, чем она. Не хватало ещё, чтобы робот взялся утаскивать его с обрыва. — Да, ущелье расширяется посередине, может быть, там след от падения астероида или огромный разлом, а потом… Он отвел взгляд от пропасти, из-за невообразимой высоты даже у него, космонавта, кружилась голова. Посмотрел в лицо Флёр, надеясь увидеть на нем хотя бы тень уважения. В следующий миг что-то скользнуло под ногой. Он сначала не испугался, просто не поверил в возможность катастрофы, мгновенно инстинктивно отшатнулся, перенося тяжесть тела на другую ногу, но опора исчезла и из-под нее. Скорпиномо успел лишь увидеть, как расширяются от ужаса огромные глаза Флёр. Сбоку донёсся отчаянный детский крик. Мир перевернулся, сердце оборвалось, вес исчез, в ушах засвистел ветер. Он падал в пропасть. Смертельный ужас пришел одновременно с осознанием, но в следующий миг раздался хлопок, его будто кто-то резко дёрнул за шиворот. Свист в ушах прекратился. Заломило плечи и спину, падение замедлилось и выровнялось. Только сердце не успокаивалось. Боковым зрением он углядел сверху яркое пятно — так и есть, парашют. Им, видимо, был снабжён комбинезон, поэтому ткань на спине на ощупь всегда казалась чересчур плотной. Он попытался запрокинуть голову, чертов жёлтый круг, хоть и небольшой по размерам, ухитрился закрыть обзор. Впрочем, вверх он бы все равно не взлетел уже, нужно было смотреть, куда опускаться. Падал он с приличной скоростью, большей, чем та, к которой привык на тренировках. Эферийский парашют был не рассчитан на более плотных по комплекции синотов. Скорпиномо сделал несколько вдохов, настолько медленных, насколько позволяла обстановка, успокаивая бешено колотящееся сердце. Стало чуть легче, только в висках все равно пульсировала кровь. Быстро приближалось дно каньона. Не настоящее дно, один из нижних ярусов, как говорила Флёр. Сбоку торчали скалы, с другого бока вверх поднимались холмы, переходящие в пологий склон, а между ними рос папоротниковый лес. Сверху он поначалу казался пышной розовой накипью, состоящей из пены или мелких цветочков, но чем ниже спускался Скорпиномо, тем заметнее были торчащие из общей массы тот тут, то там острые резные листья. У маленьких папоротников они были нежными, как перья, у больших напоминали куски жести и легко могли порезать даже плотную ткань комбинезона, не говоря уже о руках и ногах. Скорпиномо потянул стропы, смещая полет в сторону холмов, но скорость была слишком велика. Единственное, что он мог, — попытаться сделать удар оземь не слишком болезненным. Приземлился он на самом краю леса, еле успев сгруппироваться, тяжело упал на бок, на землю, покрытую не травой, а низкими растеньицами с широкими мясистыми листьями. Он ждал, что сверху его накроет купол парашюта, но этого не произошло. Он поднял голову. Жёлтый парус трепетал, зацепившись за лист гигантского папоротника. Скорпиномо кое-как поднялся — ноги ещё не совсем слушались, но задерживаться тоже было нельзя. Земля здесь оказалась мягкой, чуть влажной. Дёрнул парашют, державший его у папоротника, как собаку на поводке. Узорчатый лист наклонился, но сломался не сразу, повозиться с ним пришлось, и все это время нервно оглядываться — не пожаловала ли местная фауна поинтересоваться незнакомым летуном с точки зрения его съедобности. Пока что никто из укрытий не высовывался, хотя животные здесь были. Над головой негромко запела какая-то птаха, с жужжанием пронеслось несколько крупных стрекоз. Совсем рядом зашевелилась трава и что-то зашуршало, это могла быть и ядовитая змея. Скорпиномо замер. Розовая волна проползла мимо. Он перевел дух, стащил с туловища комбинезон и принялся отцеплять стропы. Парашют можно было оставить на ветвях, как ориентир, или же лес будет для Флёр ориентиром сам по себе? Если она спустится на поиски, если это не был вообще ее план… Он попытался подавить волны паники. Если рассуждать спокойно, не стала бы она от него избавляться таким изощренным способом, да еще на глазах у ребенка. Вокруг Миромекано она суетится, будто это ее сын. Нет, это случайность, и его будут искать. Но конечно, лучше подниматься на верхний ярус самостоятельно и оставлять на пути следы — ветки папоротника или лоскутки парашюта, если удастся его порвать. Скорпиномо огляделся, прикидывая, как лучше выбираться из ущелья. Он будто находился в удивительном горном краю, меж нескольких хребтов, пологих и крутых. За скалами уходила вверх обрывистая бурая стена, и в вышине никак не найти было того злополучного козырька. Холмы с другой стороны, розово-багряные, поднимались ступенями вверх. Наверное, стоило идти туда, только дорога в обход получится слишком длинной. Во рту пересохло. Скорпиномо покосился в сторону леса, но сунуться вглубь не рискнул. Неизвестно, будет ли там вода, на холмах ее найти легче, здесь есть и озера, и водопады. Отыскать бы хоть какую-то палку, ведь оружия у него нет! Ни ножа, ни пистолета, ни этой их ультразвуковой стрелялки. И обходись теперь, как хочешь… Может, среди папоротников попадется хоть что-то, хоть какое-то примитивное хвойное деревце с крепким стволом? Из чащи прямо напротив его лица высунулась морда. Морда была вытянутая, страшная, оливкового цвета, с пучками перьев вместо ушей, с глазами по бокам и пастью, полной чрезвычайно острых зубов. За мордой из-за папоротников показалась длинная шея, узкая грудь, похожая на киль корабля, лапки, оперенные по краям, будто они собирались вырасти в полноценные крылья, но передумали. Тварь выскочила на опушку вся, целиком, покачиваясь на мощных задних ногах и балансируя тяжелым хвостом, невероятно грациозная, стремительная и соразмерная в своем уродстве. Следом из леса показался другой динозавр, а еще один осторожными прыжками приближался сбоку. — Пошли вон! — пятясь, прохрипел Скорпиномо. Разумеется, они не обратили внимания на звук человеческого голоса. Ящеры продолжали наступать очень медленно, короткими прыжками, слегка покачиваясь и наклоняя голову вбок, как это делает курица, намереваясь склевать червяка. В их глазах не читалось ни интереса, ни тени мысли, ни даже голода — словно они были стеклянными. Стараниями Горено он знал, как они называются. Ютарапторы, плотоядные динозавры из семейства дромеозаврид, размер средний, оперение слабо выраженное, высшие хищники, охотятся группами, обладают сложным социальным поведением, обитают в каньоне общим количеством пятнадцать особей, при нападении набрасываются на жертву сверху и рвут ее на куски острыми когтями задних лап… Последние сведения особенно радовали. Никакого оружия… чёртова эферийская девка! Зачем она вообще его спасала, он бы сейчас уже отмучился! Громоподобный рев раздался за холмами и прокатился над землёй. Ютарапторы, все трое, вытянули шеи и остановились. К роще выходил Мрак, истинный и единственный король здешних мест.