Он, она и робот

Он поднял пистолет Мантино, подержал его в руке, попробовал нажать на кнопку. Ничего не произошло. Последний заряд плазмы Мантино израсходовал на Мрака. Жаль. Иначе можно было бы кремировать тело — скоро соберутся падальщики, а такой посмертной участи не пожелаешь никому. Зеленый огонек на скафандре все еще надрывно пищал. Скорпиномо наклонился и скрутил его. Писк не прекратился. Значит, это не датчик деятельности сердца, а маячок-указатель… для катера? Да, для чего же ещё? Зелёный огонек вытянулся, указывая острым концом в сторону пустоши за перелеском. Вокруг было тихо. Прочие обитатели каньона, спугнутые рыком гиганта, затаилискь. Он пошел. Не пошел, побежал, даже не оглядываясь, следуя только за зелёной стрелкой на ладони. Туман наконец начал рассеиваться. На пути в земле виднелись борозды, вырытые ногами Мрака. Видимо, Мантино наткнулся на старое чудище у катера, убедился, что с первого выстрела не убил, и бросился назад, обезумев от страха. А гигант гнался за ним всю дорогу. Мрак избавил Сино Тау от очередного тирана… и обрёк на гибель? Неужели «Рубеж» в самом деле улетел? Катер стоял на пустоши. При посадке он сжёг полосу травы и несколько папоротников. Скорпиномо непроизвольно стиснул в руке указатель, ему показалось, что поверхность брелка вдавилась внутрь, но он почти не обратил на это внимания — катер! Старый, добрый, удобный и функциональный тиксанданский катер, без крыльев и прочего, с известным управлением, со знакомым устройством! Входной люк был услужливо открыт. Даже лесенки не требовалось — отверстие располагалось достаточно низко. Скорпиномо чертыхнулся, проверил следы на земле — отпечатков шустрых лап он не заметил, но как же неосмотрительно поступил покойный Мантино! Неужели он бросил открытый катер? Туда мог залезть кто угодно — велоцираптор, например. Или там всё-таки ждёт робот? — А ну, кыш отсюда! — крикнул Скорпиномо, заглянув внутрь. Никакой реакции не последовало. — Робот, твой хозяин мертв. Несуществующий робот тоже не подал голоса. Скрестив пальцы на удачу, Скорпиномо запрыгнул внутрь. Катер был пуст. Обычный челнок с привычным оборудованием, руки сами потянулись к приборной панели. У входного люка требовательно мигал алый огонек герметизации шлюза. Скорпиномо нажал его. Всё равно снаружи оставаться уже опасно, может наброситься любой хищник. У пульта располагались два кресла, одно с защитной капсулой, для пилота, другое запасное, для личного робота. Скорпиномо присел пока на запасное. С него точно также легко поднять катер в космос. Но сначала… На мониторе появились цифры, сопровождаемые для наглядности графиками и диаграммами. Драгоценного топлива маловато, на полет до матушки-Сино не хватит. Можно облететь Эо, поискать базы. Память бортового компьютера, куда положено заносить информацию о посещении планеты, пуста. Пуста, потому что её заполняет робот, а робот Мантино погиб на эферийской базе. Лететь туда? Подняться в космос и попробовать связаться с «Рубежом»? Челноки имели один существенный недостаток — неважную связь. Дело в том, что именно такие катера угоняли диссиденты, желавшие бежать на Эфери, и во избежание туда устанавливали только слабые передатчики. Поэтому с катера невозможно было ни пообщаться с соседней планетой, ни остановить «Рубеж», если он отлетел далеко. Поставить на катер мощный передатчик мог бы Мантино, но в полете у него не было такой необходимости, связь осуществлялась с помощью роботов. Замелькали цифры на экране. Катер набирал высоту. Одновременно Скорпиномо скользил рукой по шкале, указывающей частоты передатчика. Вспомнился тот любопытный инженер, правдами и неправдами пытавшийся получить информацию о Круглом заливе. И он, выходит, тоже погиб? — Алло, «Рубеж»! Эфир был мертв. Молчал корабль, не откликалась база. Она была одна? Как сказал Мантино — «база» или «базы»? Если он улетел спокойно с соседнего континента, значит, не опасался, что кто-то оттуда может подать сигнал на Сино. Что на других базах? Они целы? И как их быстро найти? Времени мало. Если «Рубеж» действительно отправился в путь, не дождавшись командира, он движется по орбите с рекомендованной в системе скоростью — около четверти от максимальной. Да, но корабль вылетел — уже. И значит, запас времени очень мал. И есть только один способ обогнать «Рубеж». Про этот случай на занятиях рассказывали с подтекстом «пусть никто из вас не вздумает повторить». В одну из прошлых войн пилот остался по ту сторону солнца от родной планеты, на аварийном корабле, с ограниченным запасом топлива. Тогда он решился на риск — задал ракете импульс, использовав половину фотонного топлива, и направился к Ладо. Его скорость все росла, а как же иначе? Ведь он падал на самое могучее и тяжёлое тело их звёздной системы. В последний миг, когда корабль был в опасной близости к звезде, пилот задействовал остаток топлива и на огромной скорости сменил направление полета, миновал Ладо и домчался до орбиты Сино Тау. Но это слишком опасно. Сначала надо вернуться в каньон, узнать координаты тех, прочих баз. Вдруг они целы. Оттуда связаться с Сино и предупредить. Если, конечно, времени хватит. А вдруг нет? Он уже теряет время, пока просто так бессмысленно несётся над поверхностью планеты. Теряет время и горючее. Хватит ли топлива на маневр? По расчетному экрану пробежали колонки цифр. Результат подмигнул — да, вот так, коротким путем, хватит. Сходится. Но риск? И в расчетах можно допустить ошибку, дело ведь в скорости, когда мчишься вровень со световым лучом, один миг погрешности — это четверть диаметра Ладо. Нельзя будет ошибиться. За движение отвечает корабельный компьютер. Никто в здравом уме не управляет вручную кораблем, несущимся со скоростью света. Руки уже скользили по интерактивному экрану. То, что один человек сделал на неисправном корабле, легко повторить на исправном катере. Скорость увеличивается в несколько этапов. Первый импульс нужно задать уже сейчас. Катер слегка дрогнул. Конечно, это была просто иллюзия, космонавт внутри движущегося корабля не чувствовал изменения скорости и направления, как не чувствуют люди вращения планеты. На экран навигации он не смотрел, только на расчетный. Скорость пока что была в десять раз меньше допустимой внутри системы. Этого не хватит, чтобы обогнать «Рубеж». И вернуться ещё не поздно… Расчетный экран мигнул, запрашивая разрешение на новый импульс. Скорпиномо нажал на интерактивную кнопку, подтверждая. Счастье, что Флёр и Миро в безопасности. Горено теперь снова надёжный и исполнительный слуга и защитник. Он восстановит стену, может быть, доберется до побережья, найдет возможность наладить связь… Рядом раздался шорох. Скорпиномо так и подпрыгнул в кресле. — Кто здесь! — голос прозвучал визгливо, ну а как ещё, если какая-то мелкая тварь все же проникла на борт, чёртов Мантино, это он не закрыл… Внизу завозились. Скорпиномо уже готов был думать, что угодно, но из-за соседнего кресла высунулась виноватая физиономия Миромекано. — Это я, — сказал он просто. Скорпиномо вытаращил глаза. Сердце все так и колотилось, не желая успокаиваться. — Садись в кресло, — еле выдавил он из себя. Задать маленькому паршивцу трепку можно будет потом. И получается, это он сам открыл дверь катера, нажав на брелок. — Я думал, я смогу помочь, — быстро затараторил Миромекано, устраиваясь в кресле пилота. — Я за тем человеком, он не заметил меня, он бежал, я за ним, поодаль, потом он страшно закричал и побежал назад, а я заметил катер… Он был закрыт, а потом он как-то пикнул и люк открылся, а потом появились вы… — Все, молчи, я включаю защитную капсулу, — раздражённо оборвал его Скорпиномо. — Хоть раз слушай, что тебе говорят. Миромекано безмолвно съёжился в кресле. Замерцал расчетный экран, запрашивая подтверждение на очередной этап увеличения скорости. Рука Скорпиномо на миг зависла над пультом. Не поздно вернуться и высадить Миромекано… И потратить остаток горючего, и точно застрять на месте высадки, не имея связи с родной планетой. У него все получится. Должно. Так себе из него папаша. О безопасности сына вообще не подумал. Миромекано испуганно таращился на обзорный экран. — Не смотри туда, закрой глаза, — скомандовал Скорпиномо. — Сейчас вокруг кресла появится капсула, так надо, это защита. Сиди тихо. Если Миромекано и хотел что-то сказать, то не успел. Два пластиковых полушария выдвинулись из основания кресла и замкнулись сверху. Место пилота превратилось в самостоятельный защитный модуль. Расчетный экран моргнул. Скорость снова возросла, критический порог был перейден. Теперь он не смог бы затормозить, даже если бы захотел. Теперь можно было мчаться только вперёд, чтобы в последний миг сменить направление. Не смотреть на обзорный экран. Это зрелище лишь для глубокого космоса, где расстояния огромны и самые близкие звёзды — только крапинки в бездне черной пустоты. Всё равно все произойдет очень быстро. Скорость составляет уже половину световой, и время пути для него сокращается почти на четверть. Обзорный экран сиял морем синего огня. Скорпиномо бросил на него лишь один быстрый взгляд. Всего участок поверхности Ладо, каждый уважающий себя космонавт наслаждался подобным зрелищем не раз и не два в жизни… Он снова посмотрел на экран и уже не смог отвернуться. Кипящий синий газ заполнял пространство. Синий цвет — иллюзия, ее можно было убрать, но рука не поднималась. Всё тело налилось невероятной тяжестью. Он мог только смотреть. От него не зависело ничего — аппаратура сама сработает на изменение импульса, если будет исправна. Синий газ кипел и растекался по экрану. То была не просто бурлящая раскалённая поверхность звезды, видимая через множество приспособлений, то великий огненный бог, грозный Ладо, явил свой чудовищный лик. И перед лицом его не было даже страха, только ощущение собственной ничтожности. Не было панели управления, не было толстого слоя углепластика, не было защитных полей и оболочки катера. Не было прошлого и будущего. Были только человек и звезда, червь земной и огнь небесный. Миллиарды лет термоядерного взрыва. Бесконечное пространство, заполненное пламенем. Ослепительный свет впереди и глухая черная пустота за спиной. Звезда росла. Она и так заполняла собой вселенную, и все же росла. Она увеличивалась медленно, словно время не сократилось, а, наоборот, растянулось до невозможности. Великий бог огня смотрел в пространство своим единственным оком. Он помнил прошлое, когда три планеты рождались из пылевого облака, и ему ведомо было будущее. Он пожирал время в ожидании того момента, когда обитаемые миры исчезнут во вспышке сверхновой. Огненный шар бурлил, сжигая годы и парсеки. Он втягивал в себя материю и пространство, он ослеплял сам себя и пылал яростно и неистово. Даже закрыв глаза, нельзя было избавиться от величественного и страшного зрелища. Звезда росла. Время остановилось. Обзорный экран мигнул. Качнулась и поплыла буйная огненная поверхность. Синий цвет сменился алым. Катер удалялся от Ладо. Сколько лет прошло — как, неужели только несколько мгновений? Возвращались из небытия окружающие предметы. Синот осматривался с изумлением. Мозг с трудом учился заново воспринимать информацию. Расчетный экран замерцал, запрашивая подтверждение на сброс скорости. Прежде, чем Скорпиномо понял, что от него хотят, бортовой компьютер выдал надпись: «Скорость сброшена по умолчанию». Обзорный экран показывал уже не Ладо, а сине-зеленый кружок планеты. Скорпиномо медленно перевел дыхание. Внутри катера температура не менялась, но его бросило из жара в холод. Двигаться стало легче. Катер должен был сбросить скорость до обычной и перейти на высокую орбиту вокруг Сино Тау. На этот маневр расходовалась последняя порция фотонного топлива, дальше он полетит на старом добром гептиле, и садиться надо тоже на нем… Да, садиться. Непременно. С орбиты его не снимет никто, и вечно на ней кружиться тоже не будешь. Сино Тау на обзорном мониторе напоминала по размеру мяч. Расчетный экран сообщил: «Уровень фотонного топлива 0,00%» и для убедительности продемонстрировал пустую окружность диаграммы. Катер несся по круговой орбите. Скорпиномо наклонился к радиопередатчику: — Запасной центр! Алло, вызывает «Рубеж»! Ему казалось, что кричать в эфир придется бесконечно долго. Но ответили ему почти сразу. Удивленным молодым голосом и на родном языке. — Алло, слушаю вас! Кто говорит? — Неважно. Слушайте и запоминайте. Я на катере «Рубежа». Главный корабль вот-вот подойдёт к Сино Тау. Капитан мертв. Перед гибелью он отдал приказ атаковать планету. На корабле запас антивещества и боевые роботы. На той стороне ошарашенно молчали. — Примите меры. Остановите корабль, свяжитесь с ним. Хотя, скорее всего, бортовой компьютер запрограммирован не отвечать никому, кроме командира экспедиции. А он мертв. Лучше включите защитное поле. — Надолго? — спросил новый голос, строгий и деловитый. — Пока не выясните, что планете ничто не угрожает. — Это же обесточит материк! Он усмехнулся краем рта — раньше поле должно было генерироваться постоянно, и энергии как-то хватало… — Тогда остановите корабль! Там должны остаться роботы-искины, не простые исполнители. Свяжитесь с ними. — Почему мы должны вам верить? — Какой мне смысл врать? — Масс-детектор показывает приближение неизвестного корабля! — вмешался первый голос. — Вот видите! — закричал Скорпиномо. — Определите траекторию! Он должен двигаться со стороны Эо Тау! Проверьте характеристики! Если он не ответил, значит, летит атаковать! — А вы? Вы что собираетесь делать? — строго спросил второй голос. Одновременно кто-то на заднем плане отдавал распоряжения — какие точно, было не разобрать, угадывались только командные быстрые интонации. — Садиться. У меня на исходе топливо. Сделаю круг и опускаюсь. На той стороне испуганно вскрикнули: — А! — но почему вскрикнули, Скорпиномо не понял. Катер за время этого короткого диалога уже пронесся над половиной материка. Под ним сияла свинцовая поверхность океана. Приемник замолчал. Скорпиномо попробовал менять частоту. В эфир пробились далёкие голоса. Говорили на языке угловатых — Скорпиномо разобрал слово «баоха», что означало «защита». Похоже, Трианглет уже в курсе. Он сообразил, что масс-детектор и эргометры должны быть и на катере, отдал бортовому компьютеру необходимые команды. Да, корабль, по всем параметрам похожий на «Рубеж», приближался к Сино Тау. Разберутся, должны разобраться. Запасной центр обладал всеми необходимыми функциями. Приближалась ночная сторона планеты. Западное побережье Трианглета разрумянил вечер. Прямо по курсу виднелась разлохмаченная облаками оконечность полуострова — одна из вершин треугольного континента. Посередине синей блесткой мерцал «сапфир», поверхность озера. Угловатые, говорят, ещё в докосмическую эпоху немало потрудились, чтобы приблизить вид своего материка к собственному гербу. Дальше Трианглет покрывала тьма. Редко где сверкали огни городов. То ли законопослушные имперцы крепко спят по ночам, вместо того, чтобы работать посменно, то ли там уже включили защитное электромагнитное поле, пожертвовав электроснабжением населенных пунктов. А ведь он, получается, и угловатых летел спасать… Всю Сино, всю планету, потому что она вся — едина. Потому что она — это и новые власти, будь они неладны, и презираемые рабочие, и уцелевшие торри, и имперцы, куда же без них… А ещё вот этот шар на фоне черного космоса, первый снег и первый распустившийся весенний цветок, гроза и запах озона, цветы на городских клумбах и птицы в роще, скалы и водопады, вид на город поутру с балкона, роскошные центральные кварталы и грязные окраины, поля и леса, дороги и болота, все, что люди не успели разрушить и все, что люди создали… И это друг от друга неотделимо, в революционном угаре погибли десятки тысяч, а атака «Рубежа» уничтожит всё. И потому пусть живут все, кто уцелеет, даже если у него, Скорпиномо, нет причин желать им чего-то хорошего… Темный шар Сино Тау впереди опоясала сияющая полоса. Сверкнуло зеркало океана на утреннем солнце. Трианглет остался в тени, на ночной стороне. Россыпь островов, кое-где скрываемая облаками, нарушала морскую синь. Вдруг впереди над одним из островов Архипелага, там где голубой ореол атмосферы переходил в пустоту вакуума, вспыхнула ослепительно белая точка и расплылась кляксой. За ней ближе к экватору загорелась вторая, потом — одновременно — сразу несколько… Белые всполохи расползались, как растекается краска по поверхности воды. — Сработало! — закричал Скорпиномо. Компьютер укоризненно пискнул. Конечно, он сделал это не потому, что пассажир истерически хохотал в кресле, выкрикивая бессвязные слова. Нужно было приготовиться к посадке. Скорпиномо заставил себя успокоиться и поглядеть на расчетный экран. Всё верно, он будет опускаться на главный космодром страны. Миро в защитной оболочке модуля сидел тихо, как мышь под веником, видимо, вспомнив карцер в резервной школе. Ладно. Скоро они будут дома…хотя не слишком он гостеприимный, этот дом. А Флёр там с ума сходит! Его осенило, что он ни разу не подумал о Флёр. Вышел проверить крылатый аппарат и улетел на другую планету, не предупредив! Ещё и Миромекано пропал вместе с ним! Дадут ли ему возможность сразу связаться с Эо? И есть ли, с кем там связываться? И как теперь долететь? Последний скоростной корабль Сино Тау сейчас гибнет на орбите… Темно-бурой дугой закруглилось впереди побережье Тиксандании. Белые остаточные вспышки дрожали в верхних слоях атмосферы. Новых не было. Планета отразила безумную атаку «Рубежа». Ожил эфир. На разных частотах переговаривались города. Внизу тянулись горные хребты, отрезавшие от побережья столицу. Снег покрывал их вершины. Вокруг же все пестрело зелёными, бурыми, желтыми пятнами — в северной части Тиксандании царило лето. Как и год назад, когда все эти события начались… Скорпиномо отыскал частоту, на которой раньше связывались с диспетчерской космодрома. — Алло! Мне нужна посадка, — заявил он, едва с той стороны ответили. — Защиту отключать не надо, фотонного топлива на борту нет. Обычное тоже на исходе. Ещё на один виток зайти не могу. Сажусь либо на космодром, либо рядом. В диспетчерской задумались на пару мгновений. — Садитесь на восточную часть поля, она пуста… Медицинская помощь требуется? — Нет, — буркнул Скорпиномо. Расчетный монитор замигал. Обзорный отразил приближающуюся поверхность планеты. Слишком быстро! Сино Тау неслась навстречу, видна была посадочная площадка, изображение поплыло — катер разворачивался, но движения не замедлил. Чудовищная сила вжала синота в кресло, потом дернула вперед — он чуть не повис на удерживающих тело ремнях. Монитор горел алым. «Запасная система торможения неисправна.» Этого не может быть! Мантино же сел, и катер был исправен! Что за черт, почему запасная? Ах, конечно! Катер должен тормозить на фотонном топливе, а в его отсутствии — по старинке, с помощью сопел по бокам аппарата. Они не сработали. Ах, чёрт возьми! Возможно, Миро внутри защитного модуля не пострадает… «Задействовать парашют?» — спросил экран. Не спросил, предупредил — парашют должен был выброситься автоматически. Скорпиномо почудился скрежет снаружи по обшивке. Крепления? Материал стен не передаёт звуки… Кровь шумит в ушах? Это конец? Вот теперь стало страшно, страшно так, что и на крик дыхания не хватало. Перегрузки рванули его вон из кресла, он дотянулся до панели управления невероятно тяжёлой рукой, нажал сигнал поворота. Каюта резко развернулась по часовой стрелке и сразу же против. Флёр! Будешь ли ты меня вспоминать? Ремни лопнули. Его швырнуло вперёд, на мигающий монитор. Катер дрогнул и замедлил движение — это натянулись освободившиеся от тряски стренги парашюта. За окном ветер качал зелёные ветви. Человек на кровати раскрыл глаза. Он видел это десятки раз — и голубое небо, и верхушки деревьев. Даже из окон элитной больницы, и такое случалось. Сегодня больница была обычной, с закрашенными белой краской окнами. И поверх белого непрозрачного покрытия стучалась в стекло зелёная рука. Чуть ли не впервые в жизни он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы и зажмурился. — Ну, дайте-ка руку, пора ставить капельницу, — нежный голос и прикосновения тонких пальцев напомнили Флёр, но конечно, это была не она, ее иглы не причиняли боли… — Сегодня лучше? — это спросил новый голос, мужской, густой и низкий. Такие голоса бывают у солидных профессоров. — Состояние стабильное, — доложила женщина. — Он не помнит, что уже приходил в себя. Снова спрашивал про мальчика. — Хорошо все с мальчиком, не пострадал, эй, вы слышите? — обладатель густого голоса склонился ниже. — Ну, организм здоровый, справляется. Вы помните что-нибудь? Он уже снова проваливался в блаженное беспамятство, но от последних слов в сознании что-то ослепительно вспыхнуло. То было не воспоминание, а знание — оно никуда и не девалось, оно было всегда, такое же незыблемое, как истина. — Послушайте, — он не мог бы молчать, даже если бы хотел. Знание рвалось на свободу, как птица с отросшими крыльями улетает из неволи. — Слушайте. Для получения антивещества уран не нужно обогащать. Прежде всего нужен поток пи-мезонов, его и теперь легко получить на установке… Сверху вроде как удивлённо вскрикнули. Он снова падал на дно глубокого колодца, а в вышине, в белом сиянии, переговаривались голоса. — Не лазер! Лазер применяют в конце. Малая установка для пи-мезонов в Запасном центре… — Говорите-говорите, — донесся сверху третий голос. — У меня включена запись…