Погода в доме

Опустив мобильник на тумбочку, Тёма забрался под одеяло, подтянул его повыше, прижимаясь к тёплому боку Валентина. Тот повернул голову, сонно вздохнул, и Тёма улыбнулся, увидев на щеке розоватый отпечаток подушки. — Тебе чего не спится? — пробормотал Валентин, не открывая глаз. Тёма, невольно залипший на острые чёрные ресницы, отозвался не сразу. — Да Питон звонил, — он зевнул, — звал на коньках кататься. Я сказал, что мне в такую даль с утра тащиться неохота. — Не знал, что ты на коньках стоишь, — тёмно-карие глаза приоткрылись, в них, кажется, даже мелькнул интерес. — А разве обязательно далеко ехать? Юля говорила, у нас каток теперь чуть ли не в соседнем доме — и довольно просторный, народу не очень много. Тёма хмыкнул. — Ну, мы с пацанами пару раз на каток выбирались, но вообще, там скучно. Малышня да девчонки в основном, да пенсионеры… и даже не пытайся себя к ним причислять, — он сурово покосился на фыркнувшего Валю. — Мы последние пару лет на реку ездили. — На реку тоже можно, — пробормотал Валентин, — только сначала лёд проверить… Погоди, — черноволосая голова оторвалась от подушки, Валентин оперся на локоть. — Какая река? Ты на календарь смотрел? И на термометр? — Ну, а что, — Тёма пожал плечами, — в прошлом году мы вообще катались в конце марта. Лёд весь в трещинках был — знаешь, мутный такой, желтоватый, я сначала подумал, выбросы какие-то заводские, а потом Рус сообразил, что там, наверное, просто таяло несколько раз. — И вы там катались, — негромко, утвердительно произнёс Лебедев, не сводя с Тёмы внимательных глаз. Сон из них куда-то подевался, они были какими-то даже слишком ясными. Тёма кивнул. — Понимаешь, — пальцы сгребли в горсть край пододеяльника, покрутили, — если приезжать в морозы, это почти как на катке — ну, только воздух свежее. А так — ты бежишь, и под тобой реально потрескивает, и ты понимаешь: одно какое-нибудь не то движение — — и ты в воде по грудь, — сухо закончил Лебедев. — Утонуть, может, и не утонешь, особенно если твои дружки не растеряются. А воспаление лёгких схватишь запросто. — Да я так-то редко простужаюсь, — Тёма развёл руками. — Рус, правда, в тот раз сомневался. Он сказал, если лёд в крупных трещинах, то он, наверное, смёрзся кое-как. Льдина может отколоться, перевернуться под тобой — и как крышкой прикроет, — он шлёпнул ладонью о ладонь и осёкся: Валентин, приподняв брови, смотрел в упор, пристально. Очень выразительно. — И, предполагая такую возможность, — с расстановкой произнёс он, — вы всё равно пошли на лёд. Тёма кивнул. Валентин всё смотрел, не отводил взгляда. — Тём, чего вашей компании не хватает, адреналина? Или всё-таки мозгов? — А хер его знает, — Тёма придвинулся ближе, обнял Валентина за пояс. Скользнул рукой выше, оглаживая напряжённую, неподатливую спину. — Мне нравилось. Очень. Не помню, кто придумал, но я всегда был обеими руками за, первым всех на реку тащил. А сейчас вот Питон позвонил — и чё-то вообще охоты нет. Ну какой смысл, реально? Лучше мы с тобой в лесок съездим, пройдёмся. Или не поедем никуда, тут останемся, — он взял смуглую ладонь Валентина в свою, погладил узкое запястье. — Мне с тобой хорошо, Валь, — взглянул в карие глаза. — Наверное, в этом всё дело. Мне совсем не хочется это всё потерять… по дури. Валентин вздохнул, широкие плечи под футболкой тяжело опустились. — Я иногда удивляюсь, как ты дожил до двадцати пяти целым и невредимым. Тебя ж вечно так и разжигает. — Ну так это, — Тёма прищурился, — талант надо иметь, Валентин Юрич. Он не сразу понял, как так вышло, что вот он только что сидел, а теперь уже распластан на спине, и Валентин прижимает его к постели, навалившись сверху. — Мусора у тебя в голове много, Артём, — отрывисто произнёс Валентин, вклиниваясь коленом между Тёминых ног, проводя ладонью по груди. — И силы, видно, не на что потратить, вот и творишь всякую дичь. Ну ничего, это дело поправимое, — ладонь поднырнула под пояс пижамных шорт. — Не дёргайся, — вторая рука предупреждающе сжала бедро, колено ощутимо надавило, потёрлось, и Тёма втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Времени у меня достаточно. Когда я тебя отпущу, тебе будет не до того, чтобы думать о сомнительных прогулках по льду — или вообще о чём-нибудь думать. Тёмины шорты стянули к коленям вместе с трусами. Он прикрыл глаза и тут же вновь широко распахнул их, всем телом вздрагивая от грубовато-ласкающего прикосновения между ног. Валентин смотрел на него сверху вниз пристально, изучая его лицо. И спросил негромко: — Ну? — Да, Валь, — выдохнул Тёма. — Пожалуйста. Я хочу. Тонкие жёсткие губы накрыли его рот, вылизывая, подминая, и последней связной мыслью, мелькнувшей в голове, было то, что Питону такое субботнее утро даже и не снилось.