Обещание

      Сегодняшний день – за день до похорон       Роскошная квартира была темной, она соответствовала его настроению и измученной душе. Он потерял всякую веру в свет. Отбросив куртку в сторону, Драко осторожно отложил одежду Тео и сел, обхватив голову руками. Его волосы были растрепаны, он запустил в них пальцы, пытаясь привести их в порядок. Наконец, оставшись один, Драко закрыл глаза и задумался о страшных событиях последних сорока восьми часов.       Его лучший друг был мертв. Тео ушел... Боль от потери становилась только сильнее.       Гермиона стала вдовой в двадцать четыре года. Сколько боли и страданий может вынести человек, не сломавшись. Этого не должно было случиться. Он ушёл, чтобы Гермиона была счастлива. Черт, только не это.       Холодная дрожь пробежала по его спине, и он содрогнулся от того, что произошло в церкви Святого Мунго после того, как они уладили последние дела Тео. Гермиона отказалась уходить. Ее руки решительно сжались в кулаки, глаза были дикими и одержимыми. — Я не поеду домой без своего мужа! — закричала она.       Потеряв рассудок, Гермиона стала звать Тео. Все в приемной больницы Святого Мунго повернулись к ним. Некоторые настороженно, но большинство сочувственно смотрели на скорбящую молодую вдову. Целители бросились к ним, и Гермиона достала палочку, угрожающе направив ее на людей, пытающихся ей помочь. Поттеру и Джинни тоже не повезло.       Рискуя тем, что может случиться, он шагнул вперёд. Кончик ее палочки вонзился ему в грудь. Они встретились взглядами, полными боли и страдания.       Пожалуйста, Гермиона. Ты ведь не такая.       Я знаю, что ты чувствуешь, любимая. — Драко, — пробормотала Гермиона в отчаянии, а затем ее глаза закатились, и она упала в обморок от усталости.       Он поймал ее прежде, чем она опустилась на пол, прижимая к себе ее безжизненное тело. Не колеблясь, он поднял ее на руки, бережно прижимая к груди. Коротко и решительно кивнув Поттеру и Джинни, он аппарировал в дом ее родителей.       Блейз позаботился обо всем в больнице Святого Мунго, пока он не вернулся. Поттер и Джинни были рядом с ее родителями, и целитель прописал им снотворное и успокаивающее зелье.       Он хорошо знал дом ее родителей. Пройдя прямо в ее комнату, Драко пинком распахнул дверь и уложил ее на мягкое покрывало. На похожем они лежали много лет назад. Эта ночь отпечаталась в его сознании, он вспоминал ее, вызвая своего Патронуса. Самое счастливое воспоминание.       После поражения Волдеморта все пошло наперекосяк. Он был вне себя от радости, что псих-полукровка мертв, но его будущее выглядело мрачным. Почти год он страдал в своем поместье под строгим домашним арестом. Чиновники обращались с ним как с подонком. Он и чувствовал себя подонком, и им не нужно было напоминать ему об этом каждый день.       То, что он был совершенно никчемным, приобрело новый смысл, его отношения с отцом были напряженными. Они были близки к тому, чтобы проклясть друг на друга. Ради матери он держался подальше от отца. Казалось, время остановилось...       Затем, после долгих раздумий, его дело стали рассматривать на предмет помилования. Впервые за несколько месяцев он улыбнулся. Искренней, счастливой улыбкой…       Скоро он поймет причину.       Почему Гермиона давала показания от его имени, оставалось загадкой. Никто не мог быть настолько добросердечен. Особенно по отношению к мальчику, который годами мучил ее и ее друзей. Из-за которого они все чуть не погибли в выручай-комнате.       Она появилась в Министерстве Магии, и его глаза расширились от шока, когда прозвучало ее имя. Нервничая, гриффиндорка заняла свое место в центре Визенгамота и стала оправдываться. Их взгляды встретились, и он вопросительно поднял бровь.       Какого черта ты делаешь, Грейнджер?       Он смотрел на неё с благоговением: она была в ударе! Целеустремленно размахивая руками, подчеркивая каждое объяснение резкими движениями. — Он еще ребенок... У него не было выбора... Его семье угрожали.       Его движения были ограничены, так как он был прикован к старому креслу в центре.       Интересно, сколько душ было осуждено там, где он сидел?       То, что она была одной из Золотого трио давало ей рычаги давления, и она использовала их в своих интересах. Волшебники в пурпурных плащах внимательно слушали ее рассказ, некоторые кивали, другие слабо улыбались. Он отключился от внешнего мира и сосредоточился на молодой ведьме, сражающейся за него, и почувствовал тепло в своем сердце. Это было так чуждо и пугало его, и одновременно заставляло бояться, что оно уйдет, он держался за это чувство и позволил ему поглотить себя.       После завершения судебного процесса он был полностью помилован на основании того, что был с Волдемортом под угрозой жизни, и отпущен на попечение своей матери с четкими инструкциями и ограничениями.       Ему позволят вернуться в Хогвартс и жить нормальной жизнью. Но он был Малфоем, и в нем не было ничего нормального. То, что он стал старостой, выбило из него все дерьмо. Макгонагалл объявила о своём решении, и никто не осмеливался задавать ей вопросы.       Вскоре после этого они встретились в Малфой-мэноре. Гермиона нервно ерзала в ситцевом кресле с золотой отделкой. Большой зал, в котором они находились, был тем же самым залом, в котором его чертова сумасшедшая тетка пытала ее. Почему она согласилась приехать, было выше его понимания.       Его взгляд переместился на её пальцы, сжимающие руку и шрам. Буквы были видны сквозь промежутки между ее пальцами. Он мог разобрать букву "Г" и слово "кровь".       Был ли это холодный воздух или сущность мрачного и тёмного поместья, он не знал, но холодная дрожь пробежала по его спине, он почувствовал гнев из-за того, что ей пришлось вынести. Крики той ужасной ночи эхом отдавались в его голове.       Мне так жаль, Грейнджер... Я мог... Должен был. Остановить ее…. - Спасибо, мисс Грейнджер, - прервала молчание его мать. Судя по тону, Нарцисса была вне себя от благодарности. Она превыше всего ценила своего сына. Темный Лорд уничтожил ее семью, от нее осталась лишь оболочка, и Нарцисса пыталась примирить Драко и Люциуса, но сейчас это желание было лишь несбыточной мечтой.       Ущерб, нанесённый друг другу, был непоправим. — Это личная просьба Дамблдора, — вежливо ответила Гермиона.       После того, как он завоевал ее доверие, Гермиона позволила ему проникнуть в свои воспоминания, чтобы увидеть ту ночь, когда Дамблдор доверил ей задачу спасти его. За несколько дней до его смерти добрый старый директор попросил ее о встрече. — Вы звали меня, директор? — спросила Гермиона, всегда примерная ученица.       Альбус Дамблдор улыбнулся: — Да, мисс Грейнджер.       Затем он перешел к объяснениям о Драко, и о том, что необходимо вступиться за него.       Сморщив нос от отвращения, она начала говорить: — Со всем уважением, сэр... — Его заставляют, мисс Грейнджер, — решительно перебил ее Дамблдор.       Со вздохом поражения Гермиона согласилась: — Если таково ваше желание, профессор, я прослежу, чтобы все было сделано. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — просиял Дамблдор.       Голос директора остановил её в дверях: — Постарайся не ненавидеть Малфоя, мальчик вырос в реальности, которая хуже глубин ада. Помоги ему увидеть правильный путь.       Насмешливо приподняв бровь и коротко кивнув, она вышла из кабинета. Время показало, что в его словах был глубокий смысл. Старик видел лучшее во всех, он доверял ей, потому что у нее было золотое сердце.       С этого дня они стали проводить время вместе. У него было назначено последнее заседание Визенгамота, и еще до этой даты он познакомился с ее жизнью.       Во время рождественских каникул Гермиона пригласила его к своим родителям. Взволнованно и без малейшего колебания, он согласился, сообщив матери, что останется в Хогвартсе. Нарцисса не задавала вопросов, она была занята тем, что пыталась нормализовать их жизнь и успокоить Люциуса. У Драко не было ни желания, ни интереса находиться рядом с отцом.       Гермиона больше не была с Уизли, и он почувствовал странное, но сильное притяжение к своей спасительнице.       "Его спасительница" - так он втайне называл свою гриффиндорскую принцессу.

***

      Маленький домик трещал по швам от украшений, он восхищался яркими цветами и мишурой на каждой поверхности. Свет в каждой комнате был приглашающим, и тепло, которое Гермиона пробудила в нем, вернулось. Взяв его за руку, она повела его на кухню, где стояли ее родители с радостными улыбками и приветствиями.       Они были первыми магглами, с которыми он когда-либо общался, и они были прекрасны. Он жаждал такого тепла всю свою жизнь. Он сидел за их маленьким столиком, смеясь и наблюдая за ведьмой с растущим интересом.       Именно в этот момент он понял, что влюблен в Гермиону.       После рождественского обеда ее родители изъявили желание навестить родственников. Драко и Гермиона вежливо отказались идти с ними. У него, конечно, был скрытый мотив, чтобы остаться, но он сомневался на счет нее.       Как только ее родители ушли, повинуясь внезапному порыву, он притянул ее к себе и поцеловал. Их губы слились в медленном чувственном поцелуе. От ощущения ее тела, прижатого к нему, он весь искрился. Между ними была невероятная химия.       Они флиртовали и обменивались прикосновениями в Хогвартсе, но дальше этого не заходило. Честно говоря, он ожидал пощечины от упрямой девушки, но она ответила, обхватив его лицо руками и жадно прижавшись к нему.       Они были в ее комнате, оформленной в мягких пастельных тонах, фотографии маленькой Гермионы украшали стены.       Он медленно снял с нее одежду, заменив каждую деталь сладкими поцелуями. Она застенчиво сидела на кровати, в нижнем белье, пока он расстегивал пуговицы и торопливо выбирался из брюк.       Они почти ничего не сделали, а его член уже был твердым. Он безумно хотел ее. — Драко, я девственница, — нервно выпалила она.       Мерлин!       Он остановился как вкопанный. Драко предполагал, что она спала с Уизли, и ему было очень приятно узнать, что это не так. Наклонившись, он взял ее дрожащие руки в свои. — Прости, милая, я не знал. Мы можем остановиться, — он почти потянулся за брюками, когда ее маленькая рука остановила его. — Нет, я хочу тебя... Я хочу сделать это, — едва слышно прошептала она, глядя на него своими яркими карими глазами.       Его дыхание сбилось, и он посмотрел на нее: — Ты уверена?       Она нежно притянула его к себе и снова поцеловала, уже более страстно. Сняв лифчик, она легла на кровать, слегка повернув в сторону голову и закусив губу. Все в ней было особенным. Гладкая кожа, длинные стройные ноги, розовые соски. Его член неловко дернулся. — Ты так прекрасна, Грейнджер...       Она застенчиво улыбнулась, отводя глаза. Он снял боксеры и услышал, как она ахнула, улыбка коснулась его губ, и он медленно лег на нее, она приспособилась к его весу.       Драко жадно завладел ее губами, и они трепетно поцеловались, его язык проник в ее рот, а ее страстно устремился навстречу желанной ласке.       Когда весь мир был против него, она была его спасением. Потребность сделать ее своей перевешивала все его интимные желания. Он хотел не просто заниматься с Гермионой сексом, он хотел любить ее и заботиться о ней.       Ее кожа была такой нежной и гладкой, он мог касаться ее вечно. Дрожащими от страсти пальцами, он ласкал каждый дюйм ее тела. Вздохи и стоны, которые вырывались из ее рта, были сладкой музыкой для его ушей. Его твердый член прижался к ее бедру. Она застонала, уткнувшись в простыни.       Девушка, к которой он так привязался, лежала на спине и с готовностью предлагала ему себя. Он ласкал ее грудь языком и дразнил ее, облизывая и покусывая затвердевшие соски. Маленькие пальчики в его волосах напряглись, с ее приоткрытых губ сорвался стон.       Не отрываясь от ее груди, он скользнул рукой вниз между ее ног. Драко погладил ее самое чувствительное место через хлопковое нижнее белье, которое еще было на ней. Даже с его опытом пальцы дрожали, когда он касался ее лона, она была такой влажной.       Хорошо, что она мокрая, это поможет ему, ведь Драко не хотел причинять ей больше боли, чем необходимо. Он медленно снял с нее нижнее белье и бросил его на пол. Гермиона обнимала его; бабочки неумолимо порхали в его животе. Она закрыла глаза и отдалась тому, что будет дальше. Его член был близко к ее влагалищу, он ощущал, как головка трется о кожу ее бедра, возбуждая там, где она касалась. Он почувствовал, как она сжалась в ожидании.       Не в силах больше ждать, он мягко вошел в нее, крепко прижимая к себе. Драко закрыл глаза и молился, чтобы ей не было очень больно.       И все же она почувствовала боль, на мгновение, Гермиона вцепилась в простынь, желая, чтобы она утихла. Другой рукой она впилась ему в спину, и громкий стон вырвался у нее изо рта. Его член проник сквозь тонкую преграду с небольшим сопротивлением и трением.       Она не двигалась, мгновенная паника охватила его. Что, черт возьми, он сделал не так? С тревогой он вглядывался в ее лицо, она открыла глаза и улыбнулась ему. Снова завладев его губами, она сделала несколько движений бедрами. Слава Мерлину, она хотела его. Он встречал ее движения глубокими толчками, выстраивая приятный, плавный ритм. — Я хочу тебя... — повторила она несколько раз, убеждая его в том, чего хочет и в чем нуждается.       Любимая... Его сердце сжалось.       Это был ее первый раз, он очень хотел довести ее до оргазма. Драко мечтал подарить Гермионе этот восхитительный кайф. Она извивалась под ним - это был хороший знак. Не меняя положения, он продолжал свои движения, неуклонно увеличивая скорость. Рукой он скользнул между ними и начал ласкать её клитор.       Так близко... Он чувствовал её жар своим членом. Он вот-вот....       Она выдохнула его имя: — Драко... — её стон эхом отразился от стен маленькой комнаты.       Он внимательно наблюдал за ней, не желая пропустить ни единой реакции. Ее сочные губы приоткрылись, образовав восхитительную букву "О". Откинув голову назад, она задрожала в его объятиях. Он чувствовал, как сокращаются её упругие стенки, волны удовольствия пробегают по ней, пальцы ног скручивает в сладкой судороге.       Крепче сжимая её своими руками, удерживая на месте, он не прекращал своих ритмичных толчков. Пот блестел на их телах. — Я влюбляюсь в тебя, — прошептала она ему на ухо.       Черт, эти слова столкнули его с края пропасти. Страстно целуя Гермиону, он в последний раз глубоко вошел в нее и взорвался в ее сладком, тесном лоне. С громким стоном он зарылся в ее густые волосы. Драко был опустошен, его грудь тяжело вздымалась.       Они лежали тесно прижавшись друг к другу, и он не смел отстраниться. Быть в ней было так чертовски хорошо, что это казалось правильным. — Гермиона, я люблю тебя, — прошептал он, глубоко целуя ее и проводя языком по ее нижней губе.       Он неохотно отстранился, и они поспешно оделись, не зная, когда вернутся ее родители.       Он был с ней. Держался за нее изо всех сил. Она была как воздух, которым он дышал.       Это было в другой жизни, когда она принадлежала ему, а не его лучшему другу.

***

      Наблюдая за сломанной женщиной, он несколько минут стоял неподвижно. Коснулся ее лба, он был холодным и липким от пота. Он нежно убрал с ее лица непослушную прядь волос.       Спи, любовь моя...       Бросив последний взгляд, Драко осторожно закрыл дверь и спустился вниз.       Не успел он дойти до нижней ступеньки, как мистер Грейнджер отвел его в сторону, и лицо отца застыло от беспокойства и тревоги. — Сообщи нам, если мы сможем чем-то помочь.       Драко слабо улыбнулся: — Конечно, я зайду позже, чтобы проверить ее.       Улыбка тронула лицо мистера Грейнджера, и он положил руку на плечо Драко. — Гермиона доверяет тебе, она всегда тебе доверяла.       Драко был рад, что в теперешнем состоянии духа Гермионы она окружена людьми, которые любят её и искренне заботятся. Прежде чем повернуться к Поттеру, он увидел, как Джинни пытается утешить безутешную миссис Грейнджер. Она тихо всхлипывала, прижавшись к Джин.       Повернувшись к Гарри, он спросил: — Поттер, нам нужно многое сделать, ты можешь присмотреть за Гермионой?       Гарри без колебаний кивнул с мрачным выражением лица: — Конечно, Малфой.       В последний раз обняв расстроенную мать Гермионы, он аппарировал обратно в церковь Святого Мунго, где его ждал Блейз. — Все в порядке? — с беспокойством спросил Блейз.       Вздохнув, Драко сокрушенно пожал плечами: — Это займет некоторое время, приятель, но, по крайней мере, она спит.       Похороны... Он вздрогнул при этом слове       Его друг ушёл так рано...       Похороны состоятся в Нотт-мэноре, такова традиция. Он обещал Гермионе, что ей не придется ночевать одной в большом и пустом поместье. Гермиона отказалась возвращаться в дом, который делила с Тео. Место, где они строили свою жизнь, в комнату, которую они разделили и в ту, которую украсили для своего ребенка.       Домовые эльфы в Нотт-мэноре были расстроены, Тео много значил для них. В отличие от его отца, волшебное сообщество высоко ценило Тео. Он был талантливым волшебником и время от времени помогал министерству в различных проектах. Экс-слизеринца любили и уважали, ожидалось, что большое количество скорбящих воздаст должное молодому волшебнику.       Мерлин, дай мне силы... Ей нужно, чтобы я был сильным.       Драко и Блейз отправились в поместье Тео, потребовалось несколько вещей, чтобы подготовить его к похоронам. Гермиона была не в состоянии выбирать последний наряд для своего мужа. Двое мужчин стояли у входа, оглядывая красивый холл. Призрачный звук смеха Тео, его незримое присутствие окутало их.       Драко окинул взглядом окрестности, которые были их игровой площадкой в юные годы и местом встреч во взрослые. Он больше не мог сдерживать слезы, они катились по лицу, когда он вспоминал лучшего друга, которого потерял так рано. Блейз тоже был поглощен воспоминаниями; он неуклюже вытер глаза тыльной стороной ладони. Это было последнее, что он хотел сделать.       Самый старый из домовых эльфов рыдал у ног Драко.. — Мастер Тео был добр, — пробормотал он сквозь рыдания.       Блейз и Драко обменялись мучительными взглядами. Они неохотно поднялись по широкой лестнице, ведущей на верхние этажи. Они стояли перед главной спальней, которую делили Тео и Гермиона. Распахнув двери, они остановились на пороге, не желая входить.       Занавески колыхались от ветра; сильный поток воздуха пронесся по пустой комнате, опрокинув свадебную фотографию, которая стояла на столике возле кровати. Драко стало страшно. Стекло разлетелось вдребезги, эхом отдаваясь в некогда счастливой комнате. — Черт, я не могу этого сделать, приятель, — сказал Драко, его голос дрожал от эмоций. — Я тоже, — Блейз положил руку ему на плечо. — Но это нужно сделать.       Неохотно они подошли к огромному гардеробу, в котором хранилась одежда их лучшего друга. Просматривая костюмы Тео, они остановились на том, который он надевал на свою свадьбу. Он был в специальном чехле, и выглядел совершенно новым, несмотря на то, что был пошит два года назад. — Мы должны получить согласие Гермионы на это? — неуверенно спросил Блейз, поднимая костюм и внимательно рассматривая его.       Драко взял его у Блейза и печально сказал: — Ей это не понравится, но я думаю, что она захочет посмотреть.       Затем они выбрали галстук, туфли и любимые часы Тео. У их друга было странное пристрастие к маггловским часам. — Что? Мне нравится, как они работают, — отвечал он всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал его об этом.       Наконец, они взяли его слизеринский шарф... Драко дотронулся до шелковистой ткани, пропуская ее сквозь свои длинные пальцы, и его глаза наполнились слезами.       Ты всегда будешь моим братом, Тео... Мне так жаль, что это случилось с тобой.       Держа в руках одежду своего мертвого лучшего друга, он чувствовал тошноту. Желчь подступила к горлу. Отдав несколько последних распоряжений домовикам, Драко и Блейз обменялись быстрыми объятиями и аппарировали в свои квартиры.       Драко громко вздохнул от боли при этом воспоминании, все еще окруженный темнотой. Бутылка, которую он держал в руке, упала и разбилась. Жидкость растеклась по ковру, окрашивая светлую шерсть.       Почему? Почему он должен был умереть? У него было все, ради чего стоило жить...       Тео... Скучаю по тебе, друг.       Взглянув на часы, он обругал себя. Черт! Было уже поздно. Драко отчаянно хотел увидеть Гермиону. Она постоянно занимала его мысли. Торопливо пройдя в ванную, он включил душ и встал под прохладные струи воды, которые смывали с него пот, грязь и слезы.       Не в силах совладать с собой, он ударил по кафельным стенам, которые окружали его, издавая стон разочарования.

***

      Гермиона проснулась в тускло освещенной комнате, включив ночник, которым пользовалась в детстве. Счастливое лицо Минни Маус осветило комнату. Ее глаза были затуманены, она плохо помнила, как добралась до родительского дома.       Приятный мужской запах... Это был знакомый запах. Единственное, что запечатлелось в ее памяти. Пытаясь сесть, Гермиона уставилась на стену напротив. Ее глаза были затравленными и пустыми, лишенными всяких эмоций и чувств.       Она онемела... Все вокруг словно онемело. В ней не осталось никаких настоящих чувств. Ее любящий муж и нерожденный ребенок были мертвы. В чем смысл жизни? Милое невинное дитя было безжалостно отнято у нее.       Невинный ребенок...       Тео был в восторге от этой новости: — Отец? Я стану отцом! Гермиона, спасибо тебе! — он нежно поднял ее на руки и закружил по спальне.       Остатки силы покинули ее... Больше не осталось ничего, кроме зияющей пустоты отчаяния и вечной печали.       Почему они не воспользовались аппарацией в день рождения?       Так много альтернативных сценариев кружилось в ее страдающем мозгу. Тео обожал свою чертову дурацкую маггловскую машину. Блейз и Драко безжалостно дразнили его по этому поводу, но Тео и слышать ничего не хотел против. Он ездил на ней повсюду.       Вновь навернулись слезы, и Гермиона схватилась за голову. Боль никогда не утихнет. Она никогда не пройдет. До ее ушей донеслись приглушенные голоса за дверью спальни. Она слышала, как разговаривают Джинни и Гарри, но был и другой голос.       Она узнала этот голос. Драко стоял за ее дверью вместе с Гарри. Она почувствовала тошноту, и быстро отбросив одеяло, Гермиона сделала безумный рывок в ванную.       Она склонилась над белым фарфоровым унитазом, и ее вырвало, она держалась за край, чтобы не упасть. Она ничего не ела уже два дня, и все же ее продолжало тошнить. Она приветствовала это освобождение. Наконец приступ отступил.       Застонав, Гермиона поднялась с пола и подошла к раковине. Она посмотрела на лицо женщины в зеркале. Она была похожа на бедную тень своего прежнего счастливого "я". Ее руки были грязными, она энергично мыла их, растирая снова и снова, под конец вцепляясь ногтями в измученную плоть. Несколько капель крови упало в белую и гладкую раковину.       Кровь… Кровь завораживала ее, смешиваясь с водой, пересиливающей прозрачную жидкость. Широко раскрыв глаза, она уставилась на нее.       Холодное металлическое лезвие отвлекло ее; она не помнила, чтобы когда-нибудь пользовалась им. Возможно, ее отец использовал его для бритья. Потянувшись к нему, она почувствовала зазубренные края между пальцами, они были шершавыми на ощупь. Лезвие словно говорило с ней, и чем больше она его держала, тем сильнее оно принуждало ее.       Такое мрачно-манящее.       Мгновение чистой слабости, подпитываемой отчаянием и потерей всего, что она любила... Пока смерть не разлучит нас... Но не в том случае, если она тоже умрет.       Крепко держа лезвие, она прижала его к запястью. Оно прошло сквозь ее кожу без особых усилий, разрезая ее. Хлынула кровь, Гермиона потеряла равновесие и, пошатнувшись, упала на пол. Лужа крови окружила ее. Она не чувствовала боли, только влажность красной жидкости, вытекающей из ее вен.       Она услышала, как открылась дверь и последовали тяжелые шаги. Драко вошел в комнату Гермионы, держа костюм под мышкой. Комната была пуста. Нахмурившись, он почти вышел, чтобы спросить Джинни, где она, когда услышал отчетливый звук льющейся воды. Дверь в ванную была приоткрыта, но других звуков он не услышал. Слегка запаниковав, Драко подошел к выкрашенной в желтый цвет двери и распахнул ее.       Это зрелище будет преследовать его до конца дней.       Кровь... Так много крови.       Гермиона, нет... Что ты наделала?       Нет! Дорогой Мерлин, нет! Нет!