Брно. 1 декабря 1805 года
—Быстрей, быстрей! Я хочу, чтобы барабаны отбивали быстрый марш весь вечер!— кричал я офицерам и солдатам, которые в спешке сворачивали разбитый в городе лагерь. —Эм...господин де Диаваль,— попытался у меня что-то спросить один из генералов, но я сразу одарил его своим уже давно выработанным безумным взглядом с ноткой удивления. Он замялся, — мои извинения. Господин маршал де Диаваль, к чему такая спешка? Вы же сказали, что сражение будет неподалеку и...и что русские и австрияки всё равно не поспеют, даже если мы будем идти стандартным маршем. —Эх. Генерал, я тут маршал или вы? Нам надо как можно быстрее оценить обстановку и разработать тактику на месте. И это не моя инициатива. Такое распоряжение было поступило мне лично от Императора, который, между прочим, уже давно с маршалом Мюратом на месте и дожидаются нас и маршала Жана-де-Дьё Сульта. Вопросы ещё есть, месье? Нет? Ну, как вам будет угодно. Что они так копаются? Месье генералы! поторопите эти воплощения русского юмора, которые называют себя солдатами империи!— после моего приказа я залез на свою лошадь, так как я предпочитал передвигаться верхом, а не в экипажах. Мои нагоняи подействовали очень хорошо, и через полчаса моя двенадцатитысячная армия двинулась к возвышенности, где виднелись французские триколоры и штандарты. Под ритмичные удары барабанов раздавался ещё более шумный источник звука. Множество тяжёлых ударов сапогов о землю. Мы быстро прошли половину пути и до остальных сил оставалось буквально рукой подать... но меня отвлёк от предвкушения битвы шёпот моих генералов. —Нет никакого смысла так растрачивать силы солдат. Мы могли спокойно идти стандартным маршем и пришли бы ненамного позже, чем этого бы хотел этот индюк... —У этого индюка, генерал, превосходный слух. И этот индюк менее снисходителен, чем Император. Советую вам это запомнить на будущее, потому что я второй раз повторять этого не буду,— я был повёрнут к ним спиной, но я прекрасно ощущал их испуг. Меня это действительно забавляло. Через ещё полчаса марша мы расположились на вершинах, где над картой стояло два маршала и сидел Император, объясняя план действий. — Месье маршалы! Сир! Я подвёл свои войска ровно в срок!— поприветствовал я высший офицерский состав, слезая с коня. — Вижу, вы уже обсуждаете план действий! Посвятите? —Конечно, де Диаваль. План крайне прост: мы сделаем вид, что отступаем. Противник займёт горы и отправит часть армии преследовать отступающие войска. Затем наша основная армия выйдет из тумана и выбьет вражеские войска отсюда, и мы сможем уничтожить их группировку, которая будет преследовать якобы отступающие силы. После этого мы пойдём в общее наступление на потрёпанного врага,— посвятил меня в план сражения император. —Эм...сир, а как же туман?— спросил я с непониманием. —А что с ним? —Ну...мы же не будем знать, где противник. —Мы будем знать предположительное их место скопления, а они будут знать, где отвлекающие войска, даже не подозревая о второй группе, которую они не увидят. —Но...туман потом развеятся. Они сразу увидят наши главные силы. —Как и я. Когда они поймут в чём дело, будет слишком поздно. —Если честно, план немного сомнительный. Такого никогда не было в истории и в учебниках,— влез Мюрат. —Верно, верно. И, возможно, именно поэтому мы сможем победить,— тихо произнёс я, на что оба маршала посмотрели на меня с удивлением, а император с лёгким одобрением.— Какими ресурсами мы обладаем на данный момент? —В общей сложности около семидесяти тысяч солдат, среди них и кавалерия, и где-то сто шестьдесят артиллерийских орудий,— ответил Наполеон. —Хм...тут особо не развернёшься... Если у них и будет численный перевес, то он будет незначителен. Какова моя роль?***
Я сидел на коне и ехал рядом с Наполеоном. Мы спокойно осматривали венские архитектурные творения. Моя жажда сражения была утолена, я был сыт. Такого чувства не было со времён итальянской кампании. Лёгкая сухая сладость во рту, которую не хочется разбавлять питьём. Бурлящая кровь, которая разогревает тело изнутри, от чего ночной, практически альпийский, холод ощущается как простая летняя утренняя прохлада. И более чуткое ощущение всего мира: запахи выпечки и прочих продуктов более яркие, звуки птиц и шуршание листвы более живое, люди...а вот тут уже без изменений. —О чём задумался?— спросил мена Наполеон. —Да так, наслаждаюсь чувством победы в сражении трёх императоров,— ответил я ему непринужденно. В конце концов, мы с ним общаемся на "ТЫ" не так часто, только если мы одни или в окружении его семьи. —Трёх? Я думал, двух. —Габсбург тоже присутствовал на сражении. И могу предположить, что он был более раздосадован легкомыслием Александра, чем поражением. —Хм.. да, старик Франц явно в не себя, находясь сейчас под домашним арестом. Но ты не расслабляйся. Я уверен, что русский царь не успокоится, пока мы не сокрушим и его армию. —Иными словами? —Война не закончилась. и я надеюсь, что Александр будет более благоразумен, чем остальные монархи, и он пересмотрит ярлыки "враг" и "друг". —Ты хочешь союза с Россией? —Как по мне, было бы неплохо, но меня бы и устроило её невмешательство в европейские конфликты. —Да, это пошло бы нам на пользу,— ответил я, и мы продолжили прогулку.***
Дворец Фонтенбло 14 апреля 1814 года
Как только я слез со своего коня, я направился тяжёлым шагом ко дворцу, игнорируя стражников. Те, кто осмелился полюбопытствовать о причине моего резкого появления, получал суровый взгляд и мокрые штаны. Моё сопровождение осталось, по моему приказу, во дворе. Я шёл и шёл к нужному мне кабинету по пустым коридорам. Одно поражение, всего одно, и в все его подопечные бросили его. Меня не волновал результат бытвы народов, предательство сената и сдача Парижа, ведь ещё можно было продолжать войну... но его поступок.. я был зол, разочарован в том, кого считал самым близким мне человеком после того, как я узнал, что мои родители мне вовсе не родители, вравшие мне почти всю жизнь. И вот я подхожу к эим дверям, возле которых стоят двое гвардейцев. —Извините, месье, но вам туда не, — начал было один из них, но я быстро вытащил пистолет и направил ему в голову. —Если не хочешь украсить эту дверь своими мозгами, если таковые вообще имеются, дабы препятствовать маршалу империи, то свали с дороги,— одновременно и прорычал, и прошептал я, после чего он пропустил меня, и я шумно вошёл в кабинет...Вот он. сидит в военной форме на кресле. Полулёжа (Боже, какой срам). Когда-то гроза всей Европы и великий Император теперь для меня просто кусок дерьма. Рядом с ним стоял его доктор, и я ему жестом головы показал на выход. Тот, посмотрев на больного, который кивнул ему, собрал все вещи, оставил какой-то листочек и вышел из помещения, после чего я шумно закрыл за ним дверь, что заставило меня повернуться спиной к нему.. А я и не хотел на него смотреть. — Ну и какого это, СИР?— с издёвкой спросил я, понемногу поворачиваясь к нему. — Какого это, упасть на дно без возможности выбраться? —Илберт, я... —НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ПО ИМЕНИ!— выполнил я со всей злобой к нему, после чего сел в его кресло и забросил ноги на рабочий стол. Там я заметил на столе открытый флакон и понюхал остатки содержимого. — Хм...цианистый калий.. Мог бы просто тогда спустить курок, и тебе бы даже не пришлось меня слушать. —Мне и сейчас незачем тебя слушать,— ответил он и попытался встать, но я быстро метнул ему под ноги штык для пистолета так, что тот застрял меж его ног. —Сидеть. Иначе в следующий раз я на несколько десятков сантиметров выше эту херь запульну. —Эг...я попрошу не- —Что? Не выражаться? ДА МНЕ ПОХУЙ, ЧТО ТЫ ПРОСИШЬ! Ты был человеком, который смог заработать моё уважение, доверие и (тут даже слова подобрать трудно).. вот настолько для меня ты был авторитетным, Наполеон. Мы ещё могли сопротивляться наглому противнику, но ты предпочёл отречение! —Уже слишком много жизней французов ушло из-за моих войн! —И ушло бы ещё больше, если этого бы потребовали обстоятельства, а обстоятельства этого требовали как никогда ранее! Но более того...ты на отречении не остановился...не-е-ет...ты решил сдохнуть, чтобы не видеть ужасные последствия!— с этими словами я на чувствах разбил возле головы Наполеона тот самый флакон. Из руки потекла алая кровь, но я смотрел лишь на поникшего Бонапарта.— Что же ВЫ молчите, СИР? Нечего сказать старому другу?....Оно и правильно. ВЫ ЖЕ БЛЯТЬ ИМПЕРАТОР ВСЕЙ ЕБУЧЕЙ ФРАНЦУЗСКОЙ ИМПЕРИИ И БЛЯДСКИХ ФРАНЦУЗОВ! ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ ОТЧИТЫВАТЬСЯ ПЕРЕД КАКИМ-ТО БЫВШЕМ МАРШАЛОМ! —Бывшем?— с непонимание спросил он, поднимая на меня взгляд. —Представь себе, я ушёл в отставку,— после этого повисло молчание, и я сел возле него. Спустя три минуты я вздохнул и встал с соседнего кресла.— Ты потерял моё уважение, Наполеон. Ты теперь для меня даже не человек — обычная помойная крыса в помятом мундире. Когда я зашёл сюда и увидел тебя, я хотел тебя просто пристрелить и поиздеваться с твоим бездыханным телом. Но, по старой дружбе, и в благодарность за то, что ты помог мне понять, кто я есть, я оставлю тебя в живых, жить с этим моментом — моментом моего чистейшего презрения. Я отплываю в наши североамериканские колонии, если я узнаю, что ты всё же одумался и сможешь трижды победить врага, моё мнение о тебе станет прежним, а пока Au revoir, SIRE. Vive la France ( прощайте, СИР. Да здравствует Франция)***
Где-то в северных водах Канады 17 апреля 1814 года
За бортом ледяной шторм. Я сижу в своей каюте в шинели и пью горячее молоко с корицей, дабы заглушить холод и досаду. Корабль сильно качало, и я понимал, что этот идиот капитан явно сбился с курса. И вот произошёл очередной толчок, от чего я уронил кружку, и всё содержимое вылилось на доски. Мне это надоело, и я вышел на палубу. Через полминуты я нашёл и капитана корабля.— В чём дело!? Мы уже давно должны бить в Квебеке! —Месье! Простите меня! Похоже, из-за бури мы сбились с курса! Как я могу предположить, мы намного севернее полуострова!— ответил капитан, пытаясь удержать штурвал. —Севернее? Но севернее Квебека только...о нет....КАПИТАН! МЫ ВЫШЛИ К ЛЕДНИКАМ НОВОГО СВЕТА! ПОВОРАЧИВАЙТЕ СТРОГО НА ЮГО-ЗАПАД! —Я НЕ МОГУ! ШТУРВАЛ НЕ СЛУШАЕТСЯ! —КАПИТАН! ПАРУСА! ОНИ ТРЕСКАЮТСЯ!— крикнул вдруг один из матросов, после чего судно очень сильно треснуло, и матрос упал на палубу...он был мёртв. —ЧТО ЭТО БЫЛО!?— спросил капитан. —ЭТО АЙСБЕРГ! БЫСТРЕЕ МЕНЯЙТЕ КУРС, ПОКА,— но я не успел закончить, так как из метели появилась ещё одна ледяная глыба, которая протаранила судно насквозь.. Началась неимоверная паника. Корабль шёл ко дну, а вода была ледяная. Отчаянные пытались спастись в шлюпках, но в данной ситуации они были бесполезны, однако я всё же попытался. Я побежал к одной из шлюпок и попытался отвязать её, но из-за отлетевшей в меня деревяшки я упал прямо в незакреплённую шлюпку, которую, под давлением ломающегося корабля, кинуло в другой айсберг так, что она впечаталась в него намертво. Я был в ловушке. Я попытался вылезти из замкнутого пространства, но всё было тщетно. Я старался ещё где-то час, но затем я выдохся. Последнее, что я увидел было ледяными узорами перед глазами, а затем тьма...