Будешь должен...

— Айрис, детка, — Локи, неспешно стягивая окровавленные перчатки, глянул на подошедшую к нему медсестру, — могу я просить тебя об одолжении? — Все, что угодно, док, — вымученно улыбнулась мисс Нортон. — Не могла бы ты выйти к толпе своих кумиров и сообщить им о том, что операция прошла блестяще и их идейный предводитель чудесным образом не лишился конечностей, — опуская руки под струю теплой воды, Локи прикрыл глаза, бессовестно оттягивая момент, когда должен будет покинуть операционную. В том, что Айрис ему не откажет, он не сомневался. Самому же предстать перед Роджерсом и его друзьями, жаждущими распять неудачливого завоевателя, желания у Лафейсона не было. Вот ни капли. Меньше этого хотелось только повстречать в коридоре братца. — Да, конечно, все передам, — отозвалась Айрис. — Отлично, — выдохнул Локи, — скажи им еще, что Старка переведут в интенсивную терапию, и, если будут желающие его навестить, пусть приводят себя в надлежащий вид и соблюдут правила клиники, ну, халаты, бахилы и все такое… Особенно это касается здоровенного бестолкового парня в красном плаще, этот вообще дикарь… — Разумеется, — кивнула мисс Нортон, подавляя едва уловимый смешок, несомненно вызванный характеристикой Тора, и направилась к выходу. — Спасибо, — прошелестел одними губами Локи, не открывая глаз, продолжая со вкусом полоскать руки. Прятаться тут было унизительно, но… Локи открыл глаза и хрипло рассмеялся, поймав себя на мысли, что сейчас он дорого дал бы за возможность воспользоваться тессерактом просто для того, чтобы уйти сквозь стену и попасть сразу в ординаторскую, минуя забитый суперкретинами холл, а лучше куда подальше, хоть на край вселенной… Но нет же… Умывшись и решив, что торчать возле раковины до бесконечности глупо, Локи подошел к лежащему на столе Старку, вокруг которого суетились техники, подготавливая транспортировку до реанимации и, возможно, впервые с момента, когда все полетело к ебеням, взглянул в лицо своего врага. Старк был бледен и до отвращения немощен… — Ну и где сейчас вся твоя прыть, Железный человек? — чуть слышно съязвил Локи, разглядывая посеревшие и заострившиеся черты лица Тони. — Куда подевалась вся твоя крутость? Что ты есть без своих хитрых технических штучек? Старк молчал, все еще находясь под действием наркоза. И слава Одину… Локи скривил губы, испытывая гремучую смесь эмоций, от ненависти к этому пижону до ощущения собственного величия даже в таком урезанном варианте. Да, его лишили всего, у него отобрали магическую часть души, но даже так он оказался на порядок выше человеческого гения, полностью полагающегося на железки, которые, по сути, его едва не сгубили. Торчать подле Старка дольше было бессмысленно. Доктору Лафейсону еще придется не один день контактировать с главным героем Мидгарда, выхаживая и наблюдая за тем, как заживают израненные ноги, и удовольствия, конечно, подобное никому не доставит, так что налюбуется еще… Отвернувшись от Тони, Локи почувствовал себя утомленным, что само собой не радовало. Восстанавливать растраченную энергию приходилось так, как это делали смертные — отдыхом, хорошей едой, сном, и возможность такая ему представится еще не скоро. Локи стянул с головы колпак, под которым прятались во время операции длинные волосы, и тряхнул ими, расправляя пятерней и возвращая себе привычный для ожидающих его крови в коридоре мстителей вид. Помирать — так с достоинством, с гордо поднятой головой. — Все готово, сэр, — сообщил один из техников, — можно начинать транспортировку. — Превосходно. Я загляну к нему спустя часок, а пока вручаю бразды правления в руки доктора Кларка, если ситуация изменится, хочу узнать об этом первым, — выдохнул Локи, понимая, что тянуть с выходом дальше возможности нет. Он направился в сторону коридора, задержавшись у дверей, чтобы придержать их, когда будут вывозить Старка. И, конечно, они все еще были тут. Локи, не глядя на столпившихся у дверей людей, всем своим видом давая понять, что не желает с ними разговаривать, резко развернулся в сторону ординаторской, но уйти спокойно ему не позволили. — Лафейсон! — Окликнул Роджерс… Локи остановился и, давя в себе тяжелый вздох, обернулся: — Кажется, вам все передали — операция прошла успешно. Ваш коллега будет жить долго и счастливо при своих ногах, если не свернет себе где-нибудь досрочно шею. Засим, позвольте откланяться… — сухо и максимально сдержанно ответил он на вопрос, который висел в воздухе, глядя капитану прямо в глаза, сознательно не поворачиваясь в сторону, где рядом с Бартоном возвышался одетый по-мидгардски Тор. Локи видел его угловым зрением, и этого было достаточно, чтобы желать поскорее уйти. — Приемные часы вам озвучат на посту, прошу меня извинить. Коротко и емко. Поставив в своем монологе точку, Локи развернулся и, подавляя накатывающее желание бежать, и даже более того, всякий намек на торопливость, расправив плечи, младший сын Одина зашагал к ординаторской. Ему жизненно необходимо было оказаться сейчас в одиночестве и желательно в темноте, чтобы… — Спасибо, — ударило между лопаток брошенное Роджерсом такое ненужное слово. — Я сделал бы это для любого, — фыркнул Локи не оборачиваясь и прибавляя шаг, открещиваясь от обременительной благодарности, — ничего личного… И когда он уже был готов вздохнуть свободно, почти дойдя до поворота, позади послышались тяжелые шаги, от которых холодное сердце Лафейсона пропустило удар. На плечо его упала чужая каменная ладонь, прошивая через ткань мелкими разрядами почти стертой из памяти магии, он закусил изнутри щеку, сохраняя нечитаемое выражение на лице. — Брат… — Руки убрал! — Локи, не оборачиваясь, сожалея об утраченном доспехе, которому не было места в теперешней жизни, с силой дернул плечом, желая избавиться от чужой хватки, и, выравнивая голос, отрезал: — Если имеешь вопросы, связанные со здоровьем, желаешь обсудить биржевые котировки, активность на солнце или состояние озоновой дыры над Арктикой, запишись на прием, братец. — Локи, да послушай же… — Нет. — Локи не оборачивался, выстуживая себя изнутри, возрождая йотуна, которого Один, казалось бы, усыпил, даже ощутил собирающиеся на кончиках пальцев хрусталики льда. Злость, искренняя и кипучая, подпитанная обидой, ломала наложенные запреты, пусть самую малость, но изгнанник не испытывал давно даже этого. — Не стану ни слушать, ни говорить, ни глядеть в твою сторону… Знать тебя не желаю, Тор Одинсон. Слова жалящие и полные злости произвели нужный эффект, и рука Тора исчезла. Слава Всеотцу… Локи свернул за угол и, в два шага добравшись до заветной цели, с силой грохнул дверью, едва не срывая ее с петель. Он упал в кресло и закрыл лицо руками, сотрясаясь от смеха, граничащего с истерикой. Вселенная решила сыграть с почти раздавленным богом озорства и хитрости самую дурную шутку, которую только можно было вообразить. Твою же Хель!