Дьявол существует, и это не просто карлик с хвостом и рогами, он очень красивый. Ведь он падший ангел, когда-то он был любимцем Господа. — Американская История Ужасов.
Улыбка медленно сползает с лица Питера, а зрачки расширяются в немом испуге. Тони смотрит на него так, как раньше смотрел на Пеппер — открыто, раскованно и ничего не стесняясь. Кожа дымится, покрываясь безобразными волдырями, когда Старк поднимается со стула, чтобы возвыситься над Паучком, тот инстинктивно вскакивает на ноги, шарахаясь назад и упираясь лопатками в противоположную стену. Его рот открывается то ли в ужасе, то ли в непонимании и мучительном осознании происходящего. Тони стоит прямо перед ним, сняв человеческую оболочку, обнажив свою сущность и явив на свет Истинный Облик Дьявола. Атмосфера в воздухе густеет из-за жара, исходящего от его изуродованного тела, а красные глаза сверкают, но все еще сохраняют несвойственные такому хозяину теплоту и сожаление. Люцифер стоит перед простым смертным во всей своей красе несколько минут, молча уставившись на Паучка, который не двигается с места, ошарашенно смотря прямо на существо перед собой, однако затем, выдохнув, неторопливо возвращает свой человеческий облик, исподлобья глядя на Питера. Тот не шевелится, лишь его губы подрагивают в попытках что-то сказать или вдохнуть живительный кислород, которого сейчас так не хватает. Тони ищет в его глазах отвращение, но находит лишь бесконечное удивление и непонимание, потому что внутри Питера сейчас сталкиваются две стороны: агностик и человек, увидевший своими глазами только что Дьявола. Старк знает, что это непросто, иначе бы он давно заявил о своей личности на весь мир, но в груди нестерпимо больно от того, с каким испугом Питер глядит прямо на него, хотя пять минут назад поглаживал по голове и шептал слова любви. — Это… так это… правда, — лепечет Паучок, зажмурившись, словно не смотреть на Тони будет легче. Он качает головой и плотно сжимает губы, а Старк терпеливо ждет, пока тот решится сказать что-то еще. — Это все… всегда было правдой. — Да, Питер, — осторожно кивает Тони, вздохнув. — Всегда. Они снова замолкают. Старку хочется столько всего сказать, но он не знает, о чем думает Паркер. Ведь это ничего не меняет. Ведь Тони все равно любит Паучка, а Паучок любит его. Ведь Старк всегда говорил о том, что является Дьяволом во плоти. Питер смотрит на ноги Тони, словно все еще видит вместо его человеческой оболочки ту темную сущность, которая была в этой комнате минуту назад, смотрит на свои руки и замирает в оцепенении. Старк знает, что он впал в шоковое состояние и не может осмыслить все произошедшее за одну секунду. На него самого накатывает чувство безысходности, неотвратимости происходящего — эти взгляды Паучка, полные страха, изменятся нескоро. Если изменятся вообще. — Я… мне… я хочу… — едва шепчет Питер дрожащими губами, — мне нужно… нужно время, чтобы… подумать и понять… — Разумеется, Питер. — Тони послушно кивает, расправляя на себе пиджак. — Я дам тебе столько времени, сколько потребуется. Паркер находит в себе силы, чтобы кивнуть, и пятится назад, все еще не смотря на Старка. Через время слышится звук захлопнувшейся двери. Тони закрывает глаза, пытаясь убедить себя, что это было правильно.***
— Еще раз. — Тони устало трет веки двумя пальцами, пытаясь сосредоточиться на деле. — Что там с Мефисто? — Его положение отследить трудно, — снова проговаривает Джарвис, — потому что он постоянно меняет свою внешность. В последний раз замечен в Нью-Йорке двадцать три часа назад, он был в Бруклине. Сэр, на повестке более важные вопросы. Тело мисс Поттс нашли и опознали, а ее сосед, коллега-психолог, утверждает, что вы — ее частый гость, поэтому вам нужно дать показания полиции. Более того, доход Старк Индастриз упал на… — Без звука, — одними губами произносит Тони, тихо застонав. Голова гудит, разрываясь от мыслей и эмоций. Старк просто не может заняться серьезными вещами, когда мозг раз за разом напоминает о произошедшем с Питером. Где он сейчас? Чем занимается? Тони и представить себе не может, что он чувствует. Быть может, он действительно удивлен тому, что увидел, быть может, ему стало страшно… Вдруг он вообще пойдет в какую-то церковь просить наставлений у священника? Ведь он своими глазами видел Дьявола. Само зло. И тут уже агностиком остаться никак нельзя. Самое страшное — что Старк ни черта не разбирается в людях, и напрочь отбитое чувство эмпатии не позволяет ему представить себя в шкуре Паучка. Как бы поступил он, если бы ему открыли такой большой секрет? Черт знает. Остается только напиваться, чем он сейчас активно занимается. Приторный привкус мартини расслабляет, но не помогает не думать о Питере. Тони все еще кажется, что ему нужно дать время осмыслить ситуацию, разобраться в своих чувствах, вот только еще больше хочется просто взять Паркера и никуда его не отпускать. Старку невыносимо думать, что это действительно конец. Кто захочет встречаться с Дьяволом в здравом уме? Особенно если только вчера ты не верил ни в ангелов, ни в демонов… Пусть Пеппер и была предателем, но… оказалась права. Одиночество пожирает Старка изнутри — он выбрал на редкость удачный момент признаться Паучку, когда Нат и Беннера нет, когда Мефисто сбежал, а Лилит погибла. И вроде бы он как всегда остается один — но только сейчас это чувствуется ярче, чем обычно. «Не надо было признаваться Паучку. Не надо было. Жил бы дальше, ну и что, что не старел бы, и через пару десятков лет Паркер выглядел бы старше меня…». Тони закрывает глаза. Ну нет. Это было бы нечестно по отношению к Питеру. Всю жизнь во лжи — разве так строят любовь? — За дверью Питер Паркер, сэр, — прерывает его мыслительный поток Джарвис. Тони вздрагивает, вскочив с дивана. — Впусти его, — без раздумий произносит он. Когда Старк подходит к двери, она отворяется, и перед ним предстает бледное лицо Паучка. Зрительный контакт длится лишь секунду — после этого Питер быстро отводит взгляд и порывисто вздыхает. Тони отмечает, что его руки сами неосознанно сжимаются в кулаки. Боится, но не хочет этого показывать. Старк понимает причины этой реакции — но в груди распаляется огонь обиды, который начинает затмевать радость от этой встречи. — Можно? — как-то жалобно звучит Паркер, продолжая упорно смотреть в пол. Тони поспешно кивает, впуская его внутрь. — Хочешь чего-нибудь выпить? — осведомляется он, когда они оказываются в гостиной и Питер осторожно присаживается на диван. — Я… достаточно выпил за последние три дня, — тихо бормочет он. Тони обращает внимание на его необычайную бледность и чуть припухшие красные глаза. Кажется, в воздухе витает плотный запах спиртного не только из-за объемных запасов Старка… Тони медленно подходит ближе, и Паркер зорко ловит взглядом каждое его движение, напряженно выпрямив спину, словно таким образом готовится в любой момент сбежать, но все еще не смотрит ему в глаза, когда Старк присаживается на диван напротив. — Питер, — наконец выдавливает он, понимая, что Паучку недостаточно храбрости первым нарушить эту тишину. — Ты должен знать, что ты в безопасности. — Старк разводит руки в стороны, и Паркер вздрагивает, но старается расслабиться. — И всегда был. Я тебя ни за что не трону, потому что мне это не нужно. — Да, — не очень убедительно кивает Питер. — Ты мог сделать это сотню раз, но не сделал. Т-тони, — он закрывает лицо руками, глубоко вздыхая, — это очень странный вопрос, но… Старк, ты — Дьявол? — Дьявол всегда тот, от кого меньше всего ожидаешь, правда? — коротко усмехается он такой отсылке. Паркер не может не криво улыбнуться в ответ. — Да, Питер. Я — Дьявол. Люцифер. Владыка Ада, если тебе так понятнее. Но я… хороший. — Понятно… просто я думал… мало ли, ты просто превращаешься в это, а Люцифер — псевдоним. — Губы Питера подрагивают то ли в улыбке, то ли от волнения. — Хороший Дьявол? То есть… не вселенское зло, не главный грешник в христианстве и не тот, кто пытает людей? — Нет. — Старк тяжело вздыхает. — Меня так изображают в Библии, потому что людям необходимо верить, что есть зло, с которым нужно бороться. — Он вспоминает Земо. — Впрочем, я тебе это уже неоднократно говорил. — Да. — Паркер меняет свою позу, не зная, куда деть свои руки. — Понимаешь… я просто чувствую себя обманутым, хотя ты всегда говорил только правду и никогда не скрывал, что являешься Дьяволом, — сбивчиво начинает он. — Поэтому я не знаю, как ко всему этому относиться, я не знаю, во что верить, почему ты ходишь на Земле, почему ты общаешься со мной, почему… — Питер задыхается, прикрыв глаза. — И я осмысливаю все происходящее, осознавая, что это все было правдой, — снова повторяет он. — Это все… было правдой. Все артефакты, ангелы, демоны, вся религия, все твои рассказы… — Моя любовь к тебе тоже была правдой, Питер. — Старк делает безнадежную попытку вернуть Паркера в нужное русло разговора, но тот качает головой, почти всхлипнув. — Я не… не могу в это поверить. Ты — Дьявол. Зачем тебе нужен какой-то человек. — Он уставляется на свои ладони, а сердце Старка болезненно сжимается. — Я не знаю, зачем ты это делал, почему я, почему… Пожалуйста, расскажи мне все. Только честно. — Я сама честность, Паучок. — Тони старается держаться бодро. — Поэтому и показал тебе свое лицо, понимаешь? Я хочу, чтобы между нами все было предельно ясно. — Он немного молчит, давая время осмыслить информацию. — Мне начать с Великого Падения или с Начала Времен? — С чего хочешь, — капитулирует Питер, откинувшись на спинку дивана. — Пожалуйста. Тони неспешно начинает рассказ. Его речь звучит плавно, неторопливо, она не насыщена подробными фактами, чтобы не нагружать Паучка окончательно, и Старк старается не отходить от темы, предаваясь болезненным воспоминаниям. Питер слушает его с закрытыми глазами, кивая и изредка задавая тихие вопросы, на которые Тони с готовностью отвечает. Рай, Ад, свержение, его пребывание на Земле — он затрагивает все аспекты, стараясь не упустить ничего важного, чтобы полностью воссоздать картину своей жизни специально для Питера. Не забывает он и о Лилит с Земо, морщась каждый раз, когда вспоминает Пеппер и ее дружелюбную манеру разговора. Со временем Паучок начинает выглядеть более расслабленно, умиротворенно, словно рассказы Старка его убаюкивают, а на его лице появляется глубоко задумчивое выражение. — Так на Землю ты пришел… — Потому что мне банально стало скучно. И я хотел уйти подальше от отца. Да. — Тони немного смеется. — Нет никаких коварных планов вроде тех, где я завоевываю Землю, превращаю ее в новый Ад и так далее. Я совсем не такой, как меня описывает Библия. — Но это все так странно. — Паркер истерично хихикает, качнув головой. — Дьявол ходит по Земле и притворяется человеком… с ума сойти. — Знаешь, — Тони пододвигается чуть ближе к Паучку, — я… можно сказать, что стал человеком. Я ношу эту оболочку десять лет, и она превратилась в мою настоящую кожу. Если бы это было возможно, я бы променял свое бессмертие на обычную человеческую жизнь. — Да, ты еще и бессмертный и живешь шесть тысяч лет, — негромко стонет Питер. Его взгляд бегает туда-сюда. — Но пришел на Землю и понял, что это было не самым главным в жизни. Но ты… ты ведь умер. Земо тебя ранил и ранил не один раз. — Потому что рядом с тобой я становлюсь уязвимым, Питер. — Тони осторожно берет его ладонь в свои руки, и Паркер напрягается, намереваясь ее выдернуть. — Ты делаешь меня слабым, я ощущаю себя человеком еще больше… отчего совсем по-человечески полюбил тебя. — Прекрати. — Вот теперь Паркер отнимает у него свою руку и отшатывается. — Не нужно этого говорить… — Почему же? Питер, мои чувства к тебе еще как реальны. Я сам противился этому до последнего, но у меня не получилось, — жарко выпаливает Старк, присаживаясь прямо к нему, качающему головой. — И ты любишь меня, верно? Почему же ты не хочешь это принять? — Потому что я полюбил Дьявола, Старк. — По щекам Паучка внезапно начинают течь слезы. — Понимаешь? Это невозможно. Я никогда не верил в его существование, а сейчас выслушиваю от него признания в любви? Пожалуйста, не нужно… не нужно меня мучать. Мне и так очень плохо, а ты только все усугубляешь. Тони немного молчит, жуя щеку изнутри. — Ты сам говорил, что даже Дьявол заслуживает любви. — Он произносит это тихо, почти шепотом, но Питер вздрагивает. — Ты говорил, что я заслуживаю ее больше всех. И… ты был самым невероятным человеком для меня. Ты открыл глаза на столько новых вещей, помог осознать, что люди гораздо глубже, чем мне казалось изначально, ты перевернул мою жизнь — и спрашиваешь, почему я полюбил тебя в ответ? Посмотри на меня, Питер. — Старк гладит его щеку, разворачивая Паучка к себе. Тот смаргивает слезы и всхлипывает. — Посмотри на меня и скажи, видишь ли ты то самое Всемогущее Зло, о котором все говорят. Взгляд Питера ползет по его черной рубашке, останавливается на верхней пуговице, медлит, задержавшись на губах, но наконец Тони всматривается прямо в его расширенные зрачки, уставившиеся на Старка в ответ. — Я… я вижу человека, которого люблю всем сердцем, но не знаю, является ли это всего лишь маской, не знаю, являешься ли ты тем, кого я полюбил. — Разве я когда-то врал тебе, Питер? — Пальцы гладят щеку Паучка, вытирая его слезы, и он неосознанно ластится к его ладони. — Я всегда говорил только правду. Я понимаю, это тяжело принять, но то, что ты видел три дня назад — лишь темная сторона медали. А все остальное — то, кем я стараюсь быть и буду всю оставшуюся жизнь. — Тони. — Паучок отчаянно смотрит в его глаза. Он видит то, чего так желает — обычного Старка, которого полюбил и с которым мечтал быть всегда. — Не давай мне надежду… не надо… — Надежду? — Надежду на то, что у нас все еще может что-то выйти. — У нас еще как может что-то выйти. Ведь… разве что-то поменялось? Я все тот же человек, все тот же Тони Старк, гений, миллиардер, плейбой, филантроп. Ты все тот же Питер Паркер, мой малыш… Питер даже не перебивает его, услышав прозвище «малыш» — просто прислоняется к нему всем телом, уткнувшись носом в его плечо и глубоко вздыхает. Его грудная клетка подрагивает то ли от страха, то ли из-за гулко бьющегося сердца, готового выскочить из груди, когда Старк осторожно гладит его спину и обнимает Паучка, притянув его к себе. Он знает, что Питер еще в шоке. Когда он пройдет, Паркер просто взорвется — и остается лишь надеяться, что все ограничится бесконечными вопросами, которые он не задал сегодня, а не потоком слез и непонимания. Паучку хочется, чтобы ничего не поменялось. Чтобы это все еще был его Старк, а не какой-то Люцифер, который может нарушить хрупкую идиллию их отношений. Тони поддерживает его аккуратно, осторожно, все еще боясь, что Паркер может передумать, вскочить на ноги и просто-напросто убежать, как это делали все люди, кто хотя бы мельком видели его Дьявольскую Сущность. Но Питер продолжает сидеть в его объятьях, тихонько всхлипывая и глубоко вдыхая резковатый запах спиртного, витающий в воздухе. — Значит, ты — Дьявол, Наташа и Беннер — демоны, а Клинт и Стив — ангелы. — Именно так. — О Господи… — Он тоже есть, но редко спускается на Землю. Хотя знает о тебе, пожалуй, все. Тони умалчивает о своей уязвимости и о том, что укус радиоактивного Паука был не случаен. Всему свое время. Им еще многое придется обсудить.***
— Так… как устроен Ад? — спрашивает Питер. Он сидит на диване, свесив голову вниз и болтая ногами в воздухе. Тони наблюдает за его причудливой позой с улыбкой. Паркер идет на контакт — а это уже что-то значит. — То есть там находятся камеры? Для каждого человека отдельная комната, где его пытают? Или это… не знаю, общий котел, где вы варите грешников? — Питер… — Мои родители… они тоже там? — Паучок изворачивается, принимая обычную позицию, и роняет руки на колени. — Они в Аду?.. Тони внимательно смотрит в его понурое лицо, запнувшись. — За последние десять лет пребывания в Аду я не встречал ни одного Паркера, Паучок. — Он морщится. — Я уверен, что твои родители были более чем хорошими людьми. — Прости, наверное, это глупые вопросы. — Питер елозит на диване, отхлебнув чай. — Я просто… пытаюсь все это переварить. Очень сильно пытаюсь. Было проще, когда я думал, что общаюсь с человеком, который бредит. — Было проще, — соглашается Старк, — но когда жизнь была лишена всяких сложностей? Мне было проще, когда я рефлексировал чувства к тебе, Питер, потому что думал, что Дьявол не может чувствовать любовь. Паркер смущается, очаровательно краснея, и сильнее вцепляется в чашку с чаем. — Люцифер любит меня… ох. — Зови меня Тони. Прошу. — Старк вымученно улыбается. — От этого имени я давно уже отказался. Я теперь человек. Дьявол — лишь вторая сторона медали. Что-то вроде альтер-эго… и если бы я мог, я бы от него отказался. — Отказался ради меня? — Губы Питера трогает легкая улыбка, но потом выражение его лица меняется. — О боже! — восклицает он, схватившись за голову. — Я спал с Дьяволом! И целовался с ним! Значит, я… попаду в Ад? — Его голос дрожит. — И буду вечно мучаться? — Ты этого боишься? — Тони смеется. — Боишься оказаться в Аду? Питер, уверяю тебя, что такой ангелочек как ты туда точно не попадет. Тебе ничего не угрожает, обещаю. Я же все-таки Король подземного мира. — Ладно. — Паркер все еще не выглядит уверенно, он вытирает нос и шмыгает. — А что насчет… Гитлера? Других нацистов, вроде Красного Черепа? Ты их пытал? Они в Аду? Ты, — он поднимает испуганный взгляд на Старка, — пытаешь людей? — Я делал это. Пока мне не надоело. — Он замечает ошалевший взгляд парня и старается исправиться: — Пока не пришел на Землю и не переосмыслил свое существование. — Но тебе, — видно, что Питеру тяжело это говорить, — нравилось? Ты получал удовольствие от пыток? — Никому не хочется пытать чьи-то души. — Старк старается говорить твердо и игнорировать это разочарование в глазах собеседника, которое явно показывает, что Паркер с каждой секундой разуверяется в его доброте все больше и больше. — Но это было моей работой. Мое собственное наказание за то, что попытался свергнуть отца. Моя собственная пытка… впрочем, не только моя, но и всех остальных демонов тоже. И к тому же, мы наказываем лишь виновных. Неогранённые алмазы попадают только в рай. — Но вы все равно это делаете. Пытаете. Издеваетесь над душами людей. Неужели нет способа этого избежать? Вы не можете просто перестать это делать? Тони вздрагивает, уловив заметное изменение настроения Паучка. Сейчас в его голосе то и дело проскальзывают обвиняющие нотки, недовольство и даже какое-то отвращение. — Нет, не можем, — раздраженно поясняет он, насупившись. — Иначе бы давно перестали это делать. Но в чем суть Ада, если в нем не страдают души? — Я уверен, что есть какой-то выход. — Паркер говорит так серьезно, словно действительно думает, что слова одного человека могут изменить многолетнее строение небесной иерархии. — Никогда не поздно перейти на светлую сторону, как-то изощриться, но стать героем, а не чудовищем, которое издевается над людьми. — Поосторожнее со словами, Паучок. В глазах Старка невольно вспыхивают алые искры, и Питер вздрагивает, молниеносно отведя взгляд в сторону. — А то что? — тихо спрашивает он. — И меня покараешь? Тони не понимает, в какой момент их диалог, наполненный пониманием, перерос в ссору и пришел к такой оскорбительной фразе. Становится больно — неужели Питер и правда думает, что Старк причинит ему хоть каплю боли? — Даже если бы и захотел… не стал бы. Ты этого не заслуживаешь, — мрачно произносит он, поведя плечами. — И с твоей стороны это… знаешь, думать, что я плохой, после всего, что мы вместе пережили, как минимум безрассудно, а еще очень неприятно для меня. Питер поникает. Старк смотрит перед собой, лишь краем глаза отмечая, как неудобно чувствует себя Паучок. Да и сам он тоже. Так хотелось надеяться, что все пройдет проще, что Паркер осознает все быстрее, менее болезненно и более хладнокровно, он ведь чертов супергерой, который не раз видел всякие сверхъестественные вещи, но так удивился самому Дьяволу… Наверное, потому что они неизбежно возвращаются к дилемме о добре и зле. Добрый супергерой Питер Паркер, Человек-Паук, и злой антигерой этой повести Тони Старк, Дьявол во плоти. Божественная комедия — столкнуть их и сделать так, чтобы они полюбили друг друга. — Тони, я ведь… пытаюсь, я правда пытаюсь все осознать и понять, что мне делать. — Паучок нервно трет ладони, косо глядя на Старка. — Стараюсь выяснить как можно больше деталей, потому что… — Он закрывает лицо руками, порывисто дыша. — У меня сейчас перевернулся весь мир. Я никогда не считал тебя или себя святыми людьми, но я верил в добро и зло, а сейчас грань между ними стала слишком тонкой, будто бы ее не существует. — Мир никогда не был черно-белым, Паучок. Так бывает только в Диснеевских сказках или старых фильмах о героях. Жизнь немного сложнее, и мне жаль разрушать твои детские иллюзии, но кто-то должен был это сделать. — Ты только что вновь назвал меня малышом? — Питер не может не улыбнуться, но это выходит горько, а потом он снова уставляется в пол. — В то время как я пытаюсь мыслить по-взрослому, максимально адекватно. Он глубоко вздыхает, и на некоторое время повисает тишина. — Тони, я люблю тебя. Очень люблю. — Паркер тепло смотрит ему в глаза, нервно кусая губы. — И очень сильно ценю, что ты показал мне свою… вторую личность. Я не стану любить тебя меньше. Ни за что. Однако вопрос в том, смогу ли я жить с тобой дальше, зная, что ты… ты… — Дьявол. — Старк кивает. — Произнеси это. Я не являюсь тем-кого-нельзя-называть. И все-таки хочу напомнить, что я выбрал быть человеком. Я выбрал тебя. Если потребуется, я спрячу свой Дьявольский лик так далеко, что ты больше никогда его не увидишь, понимаешь? — Он встает, но затем снова опускается — присаживается перед Паучком на корточки и осторожно приподнимает его подбородок. — Мне не нужна никакая жизнь, если в ней не будет тебя, — проникновенно бормочет он, пока не кончился запал. — Поэтому если тебе понадобится, то ничего не изменится, я всегда буду человеком, мы никогда не будем трогать эту тему, останутся лишь красивые метафоры, а все остальное вернется туда, откуда начиналось… — Стой, — неожиданно прерывает его Питер, приложив к его губам палец. — Остановись. Я не хочу возвращаться обратно, я хочу принимать тебя таким, какой ты есть. Так же, как и ты принял Человека-Паука, скептика, агностика. — Он чуточку улыбается, хмурится, несколько раз моргает, а Тони впитывает каждое его движение в себя, будто бы смотрит в последний раз. — Поэтому… покажи мне свое настоящее лицо еще раз. Тони на секунду впадает в ступор, недоуменно воззрившись на Паучка, который мягко оглаживает его лицо своими ладонями и внимательно ждет реакции на свои слова. — Ты хочешь, чтобы я снова показал свое Истинное Лицо? — повторяет он медленно и четко, чтобы до Питера дошел смысл его собственной просьбы. — Х-хочу, — немного запнувшись, все равно твердо кивает тот. — Пожалуйста. Тони не спорит с ним, не пытается переубедить, хотя внутренне не может понять мотив этих слов и боится, что реакция Питера останется прежней. Он просто испугается. Отведет взгляд, стыдливо кусая губу и коря себя за оплошность. Попытается убедить Старка, что все нормально, но в глубине души еще долгое время будет жить в страхе за свою жизнь. «Что если он вообще не уходит, потому что боится, что я его покараю?.. Нет, хватит накручивать себя», — сердится Старк, присаживаясь на диван рядом с ожидающим Паучком, и, облизнув губы, концентрируется на внутренних ощущениях. Вызвать свой Дьявольский Лик оказывается довольно затруднительно — наверное, это еще раз доказывает, что он все больше отдаляется от своей сущности. Алые искры в глазах вспыхивают ярко и быстро, а вслед за ними начинает дымиться кожа, распространяя по комнате горьковатый запах серы, и через минуту перед Питером сидит Люцифер во всей своей красе. Становится жарко, душно, Старк чувствует необычайный подъем сил, но осторожно смотрит на Паучка налившимися кровью глазами и ждет. Зрачки Паркера расширены — он смотрит на него так же, как смотрел раньше, вот только… на его губах подрагивает несмелая аккуратная улыбка, а взгляд становится теплым и даже добрым. Тони удивляется, удивляется сильно, когда понимает, что в карих глазах Питера нет ни капли страха. Что он его не боится, что ему не страшно сидеть в метре от Дьявола и спокойно смотреть в его лицо, а значит, вся прошлая реакция была лишь последствием шока и осознанием сложившейся ситуации. Сейчас, именно в этот момент Дьявол сидит напротив единственного Человека, который его не боится и при этом любит, и чувствует себя бесконечно счастливым от того, что появляется надежда на счастливый финал. — Знаешь, — тихо говорит Питер, — в религии тебя рисуют куда более… страшным. — Это ты сейчас мне комплимент сделал? — не своим голосом произносит Старк, прежде чем постепенно возвращает себе прежнюю оболочку. Паучок смеется, пододвигаясь к нему ближе и уже с любовью глядя в обычное лицо Тони. Облегчение накатывает мощной волной, накрывая с головой обоих, поэтому их губы сталкиваются в жарком поцелуе. Старк не торопится, медленно изучая рот Питера и давая тому возможность перехватить инициативу, действовать по своему желанию, потому что это то, что им сейчас нужно обоим. А Паркер так и поступает — целуется поспешно-отчаянно, всеми своими движениями показывая, что еще как этого хочет, что не готов отпустить Тони из-за такой досадной причины, как его Дьявольское Лицо, что будет любить его всегда. Тони тонет в любви — казалось, что это с ним происходило уже не раз, что он занимался любовью с Питером, будучи уверенным в своих чувствах, однако сейчас он еще и знает, что Паркер любит его в ответ несмотря ни на что. И это так прекрасно, так волшебно и необычайно, что хочется кричать о своей любви всему миру, чтобы каждый человек знал, что нет ничего сильнее их взаимных чувств друг к другу. Они очень быстро оказываются в спальне Старка. Тони, слишком взволнованный своими чувствами и сложившейся ситуацией, непривычно медлит даже для себя, поэтому Паркер хватает его ладони и кладет их себе на задницу, чтобы Старк схватил его ягодицы и смял их своими пальцами. — Я столько раз любил тебя, понимая, что ты никогда не принадлежал мне полностью, — шепчет Тони. Чем меньше на них остается одежды — тем страстнее становятся поцелуи по всему телу. — Потому что ты никогда не знал меня полностью, и я наивно думал, что ты бросишь меня, когда встретишься с правдой лицом к лицу, но… — Он подхватывает Питера подмышки и валит на кровать, прижимаясь к нему сверху. — Ты все еще здесь. — И никуда не собираюсь уходить, поверь мне, — хихикает тот, всецело отдаваясь моменту. Тони целует его живот, каждый кубик пресса, оглаживая руками бедра Паучка, и, когда его глаза становятся на уровне уже стоящего члена, он немного медлит, облизнувшись. Питер вцепляется руками в простыню, застонав, когда головка оказывается во рту Старка, а его язык скользит по стволу, вынуждая неосознанно двинуться бедрами навстречу, чтобы получить долгожданное удовольствие. Тони облизывает его яйца, сжимает их своей ладонью, пробуя языком соки, выделяющиеся из-за возбуждения Паучка, буквально насаживается ртом на член, стараясь принять его до конца и доставить Паркеру наслаждение. Руки Питера в его волосах, они запутываются в коротких черных прядках, оттягивают их назад, отчего хочется закатить глаза и продолжить отсасывать ему, потому что в этот момент Тони чувствует себя как никогда близко к Паучку, к его телу, душе и сердцу, которое тот не побоялся отдать Дьяволу. Едва Старк чувствует приближающийся оргазм Паркера, он отрывается, чтобы пошло поцеловать его в губы и хрипло застонать от желания. Питер понимает его без слов — улыбается, устраиваясь на бедрах Старка, и старается насадиться на его член, не прекращая целовать и обнимать его обеими руками. Тони едва находит в себе силы, чтобы помочь ему — презервативы сейчас не нужны, когда оба готовы отдаться друг другу без остатка. Питер насаживается на его член, охнув в ноющие от бесконечных поцелуев губы Старка, двигается быстро, жадно, то поднимаясь, почти выпуская орган Тони из себя, то опускаясь до самого конца с громким хлопком встретившихся бедер. Сейчас нет четкого распределения инициативы — они оба двигаются навстречу, помогая прийти к разрядке одновременно, оба дразнят игривыми поцелуями и поддерживают друг друга в своих объятьях, не желая отпускать. Слова не нужны — за них все говорят поочередные вздохи и тихие стоны, которые можно поймать губами и задохнуться в этой любви, безмолвно витающей в воздухе. Бедра Паучка такие сильные, они сжимают бедра Старка и напрягаются еще сильнее, когда он достигает оргазма, так что колени выглядят более угловатыми и острыми. Тони целует его ключицы, мажет носом по шее и кончает сам прямо в Питера с его именем на губах. Даже когда на них накатывает усталость после таких активных действий, они еще долго лежат друг на друге, чувствуя крепкую связь, прежде чем направляются в душ. Тони целует Питера еще очень долго, как бы передавая через это действие столько обещаний, которые не может сказать вслух. Паучок будет жить в роскоши, рядом с ним, он будет осыпать его подарками и делать все, что он захочет, ведь Паркер этого так заслуживает. — Секс с тобой и правда божественен, признаю, — нарушает его стройный поток мыслей Питер, ухмыльнувшись, когда Тони целует его в щеку и легонько кусает за ухо. Старк фыркает, качнув головой. — Никогда не понимал, почему феерический секс люди зовут божественным. Я вообще не уверен, что отец этим хоть раз занимался. У него ведь даже нет жены. — А как же он тогда создал тебя и твоих братьев? — По мановению руки, как бы двусмысленно это ни звучало. Он на такое способен. — Мысли об отце сейчас не вызывают прошлого отвращения. Видимо, Паучок, сам того не зная, смог изменить взгляды Старка еще и на семейную проблему. Питер целует Тони в плечо, выдохнув горячий воздух прямо на его кожу, и недолго молчит, пока Старк рассеянно теребит его кудряшки. — Тони? — Да, Питер? — Наверное, рано обсуждать такие вещи, но… Ты ведь бессмертен, так? — Вроде того. Это работает не так, как у демонов или у ангелов. Их человеческая оболочка рано или поздно изнашивается. А свою я могу сбрасывать и надевать в любое время, поэтому думаю, что она сохраняет свою неуязвимость даже рядом с тобой. — А я… я не бессмертен. — Питер прячет свой взгляд в шее Старка, когда трется о нее носом. — Я всего лишь человек и, несмотря на паучью регенерацию, могу состариться и умереть лет через сорок. Что тогда? — Ничего страшного. Попадаешь в Ад, и мы продолжим влачить наше существование вместе, только локацию сменим. — Тони! — Паркер сердито отрывается от него. — Ты думаешь, это смешно? Старк, как бы извиняясь, сжимает его бедро, которое Паучок перекинул через его тело, чтобы почти что лежать прямо на Тони. Он думал об этом. Думал, что, если они и будут всю жизнь вместе, рано или поздно эта идиллия нарушится. Особенно если учесть тягу к геройству со стороны Паркера. И после стольких лет совместной жизни Тони… просто не сможет жить без Паучка, поэтому отправится вслед за ним хоть в рай, хоть в Ад. Или же есть какой-то другой способ выйти из этой ситуации? Тони внезапно вскакивает с кровати и подходит к сейфу, быстро набирая пароль. — Старк? — изумленно зовет его Питер, не ожидав такой странной реакции на его фразу. Старк открывает сейф, доставая нужную вещицу, и присаживается обратно на кровать. — Это тебе. Возьми его. — Тони раскрывает ладони, показывая Питеру небольшое блестящее черное кольцо. Паркер удивленно икает. — Это что… — Его лицо принимает странное выражение. — Типа… предложение? — Что? — недоумевает Старк, а потом пораженно моргает. — А… нет, это не предложение. — Он смеется. — Я не вижу смысла в браке и узаконивании отношений, кому вообще взбрело в голову… — Выражение лица Паучка становится еще болезненнее, поэтому Тони немного теряется, понимая, что наболтал лишнего. — Но для тебя могу сделать исключение, если тебе так хочется… Ладно, дело не в этом. Это кольцо Лилит. Она заключила в него свое бессмертие, помнишь? — Да-а? — неуверенно отзывается Паркер. — Еще один Артефакт. Но откуда… — Тот, кто наденет это кольцо, будет обладать бессмертием первого демона. Теперь оно твое. — Тони немного улыбается. — Мы оба будем бессмертными, станем почти что равными. Будем жить, пока не надоест, увидим восход новых стран, закат империй, будущий киберпанк, а он наступит, я в этом уверен, быть может, даже увидим конец времен, представляешь? — Он проговаривает это с лишним наслаждением и восторгом, когда берет руку Паркера в свои ладони. — У нас будет целая вечность впереди, которую мы разделим на двоих. Что скажешь? Старк сжимает кольцо двумя пальцами, намереваясь надеть его на палец Паучка, но внезапно тот осторожно высвобождает свою руку, сморщив нос. — Быть бессмертным? Это… это слишком громкое предложение. — Он вымучено улыбается. — Я буду жить вечно, но мои друзья и тетя Мэй нет! Да и на примере Каина видно, что бессмертие быстро надоедает и становится в тягость… — От него в любой момент можно избавиться — лишь снять кольцо и все, — напоминает Старк, зажав безделушку в своей ладони. — Я не настаиваю, но… — Я подумаю об этом, Тони, — обещает Питер, обвивая руками его шею. — Обязательно подумаю потом. Но сейчас мне только хочется жить с тобой и не думать о том, что нас ждет, ладно? — Хорошо, — соглашается Старк, ничуть не расстроившись. — По крайней мере у тебя есть десятки лет, чтобы принять это решение. Питер ободряюще приникает к его губам, но мысли Тони находятся далеко. Он думает о кольце, о бессмертии Лилит и возможности сделать то же самое со своим бессмертием. Ведь она как-то это сделала, верно? Значит, может и сам Старк… А он еще как готов сделать это для Паучка. Если потребуется.