Довакин и легионер

      Новая силовая волна вырвалась из уст воина. Голубая нематериальная энергия поразила десятки Братьев Бури, заставив их отлететь до самой реки, однако не тронула имперских солдат. Появление этого воина не только переломило ход сражения в первые секунды, но и воодушевило легионеров. Как только пыль улеглась, имперцы с боевыми кличами побежали в атаку, разбивая строй мятежников. Незнакомец потерялся из виду в пылу битвы.       Йослин вместе с братьями по оружию рубила мятежников одного за другим. Она перестала заботиться о прерывании человеческих жизней — теперь она спасала себя и товарищей. Её враги той же жалости проявлять не станут.       Многие мятежники поджали хвосты при появлении воина и направились к воротам. Это было хорошо. Легион в поле вряд ли бы смог долго удерживать большое число врагов, а стены штурмовать им удастся не скоро. Если конница с юга подоспеет и бои в тылу прекратятся — битва будет выиграна без особых усилий.       Будучи занятой процессом самой битвы, Йослин только теперь заметила, как сильно изменилось окружение. Больше всего врезалось в глаза красное небо. Кровь тысяч людей и пламя повсюду поднялись в закатные небеса и своим грубым взором наблюдали за битвой. Она слышала, что это предки сражавшихся устраивают бои в самом Совнгарде. Хотя сама она в такое никогда особо не верила, выглядело это теперь действительно жутко.       Так или иначе, красное небо пугало не больше, чем поле боя. Несмотря на сгруппированность имперцев и, конечно, смертельным приёмам Незнакомца, который убивал мятежников быстрее, чем они успевали поднять меч. За короткий промежуток времени в рядах Братьев Бури сформировалась брешь, разделяющая мятежников у моста и нордов, идущих на штурм стен. Имперцы, находящиеся в этом проёме, быстро сформировали круговую оборону, благодаря чему мятежники не смогли пробиться к ним. Напротив, каждый, кто попытался пробиться и разбить практически окружённых легионеров, натыкался на копья или разбивался о скутумы. Имперцы заняли очень выгодную позицию, загородив мятежникам легчайший путь по ровной дороге. Из-за этого норды теперь должны обходить эту оборону, идя по неровной земле, вместо удобной дороги, ещё отскакивая от невероятно длинных легионерских копьей.       «Идеальная позиция» — думал, наверное, каждый имперец в этот миг. Так оно и было, пока враг не напомнил о своих катапультах. Идеально точный снаряд полетел, видимо, прямо в круговую оборону имперцев. Это была худшая из идей, что могла прийти даже безумцу — снаряд-то зацепит абсолютно всех участников обороны, но силовая волна затронет и всех окружающих, что имперцев, что мятежников. Более того, огромный камень, если не перекроет дорогу полностью, то образует в земле кратер, который будет выполнять ту же функцию, что и имперцы сейчас, а именно, закрывать проход по дороге. В итоге, все равно придётся делать обход, а несколько своих могут быть убиты. И это всё в том случае, если снаряд попадёт куда надо, а не прямо в своих. Йослин недоумевала, какую скуму подавали в лагере повстанцев.       Всё бы так наверняка и случилось, если бы незнакомец не появился около круговой защиты и не наслал на огромный камень ещё одну силовую волну. Снаряд в этот момент находился в десятке метров от цели и остановился после противоборствующей силе со стороны волны Незнакомца. Буквально секунду повисев в воздухе, камень полетел немного назад и упал прямо на Братьев Бури. А точнее, прямо на край моста. Тем самым закрыв единственный переход через реку.       Если без дороги ещё можно было как-то обойтись, обойдя препятствие, то этот мост являлся единственным переходом на другую сторону реки на много километров. Конечно, река была не сильно глубокой, напоминала даже больше длинную траншею, но наступление по ней будет долго и неудобно. К тому же, пока мятежники будут спускаться и подниматься на другую сторону, это не учитывая глубины воды, легионеры быстро построют ряд солдат, которые будут убивать каждого, кто станет из реки. Братья Бури иногда кажутся дикими, но они не дураки и понимают, что такая тактика не приведёт ни к чему хорошему. Странно, что до сих пор не видно их командира и все они сражаются, как сочтут нужным. «Стоп. — вспомнила Йослин. — А где наш командир?»       Йослин действительно не видела легата Сципия с того момента, как он отдал приказ атаковать. Она даже не помнила, пошёл ли он с остальными в атаку или же остался в стороне. Даже неизвестно жив ли он. С другой стороны, он мог попытаться пробиться через Братьев Бури, дабы привести за собой конницу, заметив её отсутствие. На резвом скайримском жеребце он бы вполне смог проехать, сбив нескольких лёгких пехотинцев, но вероятность того что его лошадь просто обезглавили бы секирой намного выше. Иначе говоря: шансы того, что Сципий мертв намного выше шансов того, что он жив. А без легата сейчас дела плохи — несмотря на прибытие Незнакомца, войско до сих пор было окружено и боги знают сколько мятежников сейчас на севере. Кто-то должен взять ситуацию в свои руки.       Единственным, кто мог подходить на эту роль, был Незнакомец. Обычный солдат не мог просто выйти и сказать «слушайте меня». Йослин представляла реакцию легионеров, если она такое скажет. Она не пользовалась популярностью среди своей турмы, да и красноречия ей не хватает для воодушевляющей речи. А появление незнакомца вызвало бурный всплеск эмоций среди бойцов. Кроме поддержки легиона, он имел явный опыт в сражениях, судя по его мастерству.       Он должен был командовать, пока легат Сципий неизвестно где. Однако и ждать, пока он решится взяться за командование нельзя. Он может не знать, что Сципия нет и то, что на севере тыл Легиона, наверное, полностью разрушен. Кто-то должен ему сказать. И опять-таки Йослин никому не доверяла это дело, кроме самой себя.       Несмотря на то, что у неё ещё есть цель остаться в живых, она направилась в самую гущу сражения, где наверняка был сам Незнакомец. Её до сих пор интересовала также его личность. Она была почти уверена, кто это, но не хотела этого принимать. Человек, существование которого она так долго оспаривала, сейчас сражается с ней в одной битве, рубит её врагов и она идёт к нему, чтобы попросить его командовать. «Попросить командовать» — прокрутила в мыслях Йослин это словосочетание ещё раз.       Но действительно, как она собирается ему это сказать: «Здравствуйте, вы бы не могли взять на себя командование войском?». «Извините, но у нас нет командира, можете его заменить?». «Эй, покомандуете нами?».       Хотя имеет ли это сейчас значение? Да можно хоть сказать «Ты теперь командир» и получить стрелу в затылок! Желательно, конечно, без последнего. Хотя вероятность получить стрелу, а то и что-то потяжелей, в затылок довольно высока, при этом ещё и не успев доложиться тому, кому Йослин собирается доложиться.       Йослин осознавала, кем этот незнакомец является. Выглядело всё так, будто легенда буквально ожила. Легенда, в которую девушка никогда не верила. Теперь же нельзя сказать, что она полностью поменяла своё мнение, но её принципы рушились с каждой секундой.       Несмотря на то, что мятежники теперь отрезаны от своих основных сил, которые остались по другую сторону реки, их всё ещё было очень много. Норды были воинами, более сильными, чем имперцы, поэтому с лёгкостью убивали легионеров, которые невыгодно для себя построились, либо же вообще не строились ни в какие формации. С дисциплиной и продуманными атакой и защитой у имперцев был шанс одолеть каждого сопротивляющегося Брата Бури, но когда солдаты обеих сторон просто-напросто бегут друг на друга, смешавшись в толпу, то имперцы теряют всякий тактический перевес.       Так, в принципе, имперские солдаты и делали. Почти всё, что осталось из первых взводов Легиона, потеряло какую-либо дисциплину и сражалось, подобно Братьям Бури. Это не было похоже на имперцев. В большинстве легионеров кипела нордская кровь. Не зря же войну в Скайриме называют Гражданской. Несмотря на множество учений и тренировок, нордское воспитание так и не соглашалось с тактикой имперцев.       Именно поэтому, несмотря на разделение от большей части своей армии, Братья Бури давали хороший отпор. Каждый легионер, пытавшийся разрубить врага, а таких было немало, только и делал, что налетал на секиру или же сначала ломал руку о вражеский щит, а уже потом получал меч меж рёбер.       Йослин пыталась не входить в схватку ни с кем. Она передвигалась быстрым шагом, лишь быстро отбивая мечом атаки, при этом ежесекундно оглядываясь вокруг, чтобы не получить удар сзади.       И вбежав именно в эпицентр битвы, она услышала мелодию сражения — лязг стали о сталь и удары стали об дерево, боевые крики и предсмертные вопли, испуганные визги и насмешки. И кровь. Целые лужи крови просто повсюду, ровно столько же, сколько и тел. Тел имперцев и тел нордов, без голов и конечностей. Больше всего лежало, как нетрудно догадаться, лёгких пехотинцев, без крепких лат. Некоторых Йослин знала. Может, тут лежит намного больше её знакомых, но она вряд ли их уже узнает. У солдат, у которых остались головы, лица были избиты щитами или молотами настолько сильно, что их головы походили больше на кровавую кашу.       Девушка пыталась не наступать на тела и ещё больше пыталась не вырвать. Каждый понимает, что от такого зрелища стошнить может любого, особенно молодую девушку, которая никогда раньше не брала участия в каких-либо сражениях. При этом она пыталась держать всё в себе и не останавливать взгляд на самых изуродованных телах.       Теперь, когда Йослин уже была в самой горячей точке битвы, ей оставалось самое сложное — найти Довакина и при этом остаться в живых. Сделать это по истине было тяжело, так как кругом царствовал Шеогорат. Воины убивали вражеских солдат, а потом немедля неслись на следующего, в большинстве случаев, погибая при этом. Очень редко случалось, когда два воина сталкивались и фехтовали длительное время. Из имперцев хорошо держалась, фактически, только бронированные пехотинцы со скутумами. Секирам мятежников было нелегко пробить такие большие щиты, более того, они частенько застрявали в этих самых щитах, позволяя легионерам добить их, проткнув копьем.       Вся эта музыка войны продолжалась и продолжалась, пока вновь не послышался Крик.       Йослин посмотрела в сторону, откуда сей звук и исходил, и увидела огонь. Много огня, будто его изверг сам дракон. Целая волна пламени сожгла десятки Братьев Бури. Те, кто был поближе к месту извержения, сгорел почти сразу, долго не мучаясь. А тем, что подальше, не повезло.       Девушка осознала, что ей нужно идти именно туда. В месте, где извергся огонь, сражался Незнакомец, ловко убивая врагов быстрыми ударами меча. Видно, это был не обычный меч, как сначала решила Йослин, так как он разрубал им не только кольчуги, но и целые щиты, шлемы и даже сломал несколько чужих клинков! На него ополчилась целая толпа врагов, с которыми он бился в одиночку. Однако в нём не наблюдалось ни капли усилий. Напротив, было ощущение того, что мятежники сами бросались на его меч.       Был правда один великан, который своим огромным молотом смог оттолкнуть противника, отчего тот на несколько секунд потерял ориентацию. Оглушённый воин пропустил и следующий удар в грудь, отлетев в грязь. Ему пришёл бы конец, если бы неизвестная стрела не поразила глотку мятежника. Посмотрев, откуда же прилетело орудие убийства, она увидела женщину, одетую в крепкую стальную броню. Она явно была не из легиона. Гарнизон Вайтрана сейчас охранял стены. Выходит, воительница пришла вместе с Драконорождённым.       Воспользовавшись моментом, Довакин немедленно поднялся на ноги и продолжил бой, предварительно кивнув своей соратнице. Пока тот не ворвался снова в гущу сражения, Йослин стремительно побежала в его сторону.       Девушка немедля побежала к воину, почти не обращая внимания на вражеских солдат. На самом деле, путь от места, где стояла Йослин, до места, где стоял Довакин, солдат почти и не было. Как будто боги расчистили путь специально для неё.       Но потом она услышала два крика: один был боевым кличем, который обычно кричат норды при начале атаки, а второй — вопль, когда до смерти или сильной боли осталось совсем немного. Боевой наверняка принадлежал норду-мятежнику, так что бессмысленно пытаться вспомнить этот голос. А вот человека, которому принадлежал тот вопль, Йослин узнала сразу.       Это кричал Вал.       — Нет! — добавил он к воплю.       Она посмотрела в сторону, откуда доносились крики и увидела следующую картину: Вал лежал на земле, держась за правое колено, из которого торчала стрела, а над ним возвышался норд крупного телосложения, без шлема, зато с качественными мечом и щитом и крепкой железной бронёй с наплечниками.       — Да уж, не повезло тебе, друг, — сказал норд, наслаждаясь страданиями врага. Честно, Йослин еле слышала, что он бормотал, так как его перекрикивали умирающие солдаты и удары металла о металл. — Ты даже не добежал до меня, а уже схватил стрелу в колено. И что мне с тобой делать? — продолжал он говорить, будто не обращая внимания на горячую баталию. — А, к Даэдра всё.       Норд поднял меч и стал приближаться к лежащему противнику. Вал пытался отползти назад, но выглядел, как таракан, на которого наступили.       Йослин должна была предупредить Довакина, немедленно. Но она не могла бросить Вала, не могла. Времени на раздумья у неё не имелось. Вал вот-вот умрёт.       Мучительный выбор между исполнением долга и спасением товарища. Но каким бы сложным решение не было, его нужно было принимать немедленно. В итоге Йослин сделала, что сделала — поспешила смелей на помощь товарищу.       Она побежала, пытаясь атаковать тихо. Но потом, во время замаха, весь накопившийся за этот долгий бой гнев взорвался в одном безумном крике. Этот крик мог запугать, но высокий голос Йослин сделал его лишь отвлекающим и притягивающим внимание. Мятежник моментально среагировал, отвернулся от раненого и поставил щит в сторону Йослин.       Она не могла пробить защиту, тем более на бегу. Но Йослин это не пугало. Она продолжала бежать и даже собиралась немедленно атаковать, как только доберётся до своей цели. Это вызывало кровавую улыбку на лице норда.       Когда их разделяло меньше метра, она атаковала, опустив меч сверху, но он оказался быстрее. Мятежник ударил тяжёлым щитом прямо в грудь девушки, от чего та еле удержалась на ногах. Йослин чудом успела отскочить от следующего, незамедлительного удара, несмотря на боль в груди и животе.       Однако напор врага не прекращался. Мятежник не давал ей ни секунды на передышку — сразу же пошла следующая атака. Норд сделал вертикальный удар сверху, который часто оканчиваеся плачевно для оглушённого обороняющегося. Тем не менее, Йослин успешно блокировала удар своим мечом, хотя левой рукой держалась за бок. Но успех был не долгий. Йослин сразу заметила, насколько слабым был удар мечом, что ей и сил особых прикладывать не пришлось. Не успела она разгадать обманный манёвр соперника, как в следующую секунду она вновь почувствовала удар тяжёлым щитом и теперь не могла с болью ничего поделать.       Ей казалось, что этот гребаный щит переломал ей все рёбра. Быстро двигаться она не могла, мысли заняла только боль. Но вскоре появилась новая рана, боль от которой Йослин отчётливо распознала       Боль от вонзённого в живот меча.       Йослин хотелось завопить от боли, но сил хватило лишь на лёгкие стоны. Опустив взгляд, она убедилась в том, что оружие прорезало кожаную броню и удачно засело в левом боку. Она знала, что должна была сопротивляться, должна была ударить своим мечом в ответ, пока враг не отошёл, но ничего не могла сделать. Девушка едва держала меч в руках, не говоря о том, чтобы поднять его и ударить. При чём, достаточно незаметно и быстро, чтобы противник не успел среагировать.       Она чувствовала, как из неё медленно выходит жизнь.       — Смелая девушка, — сказал мятежник, надавив на меч вперёд, тем самым сделав Йослин ещё больнее. — Назову-ка свой новый мечик… Вдовьей Судьбой.       После этой фразы, девушка все же попыталась вонзить свой клинок меж рёбер врагу, но сделала она это настолько медленно, что он предвидел это и стукнул коленом ей по правой части живота. Колено, как почти и всё его тело, было заковано в железо, от чего и без того сильный удар принёс ещё больше страданий.       В конце концов, мятежник уже собрался покончить с начатым, пронзив живот до рукояти меча. Но прежде чем он успел это предпринять, его успели сильно ударить по левому плечу, да так сильно, что на наплечнике образовалась большая вмятина. Особого урона Брату Бури это не принесло, однако это заставило его чувствовать боль, вытащить меч из Йослин и яростно обернуться, дабы взглянуть на наглого обидчика.       Это был Вал, который нашёл в себе силы, чтобы подняться и атаковать. Можно было догадаться, что он целил в голову, единственное незащищённое место врага, но промахнулся из-за хромающей ноги. «Лучше бы убежал. — думала Йослин. — Теперь умрём оба».       Брат Бури лишь разозлился, подобно Довакину в похожей недавней ситуации. И подобно Довакину, не стал тянуть.       Он резко приготовился атаковать, оставив на животе Вала долгий кровавый след. Он согнулся пополам, в какой-то момент попытался бежать, но ноги его даже не хотели слушаться; имперец застыл на месте и не мог сдвинуться. Мятежник собирался нанести последний мощный удар.       Но в последнюю секунду кто-то прыгнул на Вала, от чего тот немедля упал на то же место, где недавно лежал. Йослин в это время также уже лежала на земле. Она сумела рассмотреть одежду спасителя Вала, который после прыжка приземлился на спасенном. Только одежду, так как лицо его повернуто затылком к ней. Самое главное — это был легионер.       Меч его торчала из левого ребра мятежника. Видимо, он сам сначала не понимал, что произошло и лишь через несколько секунд бездействия упал вместе с остальными, только на этот раз замертво.       В это время Вал поднял голову своего спасителя, дабы разглядеть его внешность. Светлые кудри из-за крови покрылись красными пятнами и липли друг к другу, а за ними скрывалось красивое лицо типичного норда.       Йослин ужаснулась от увиденного.       Это был Манс.       — Манс… — проговорил Вал.       У Манса было еле живое выражение лица, будто он вообще не понимал, что происходит. Затем Йослин и Вал опустили взор на его живот — он был вспорот от конца до конца, а кишки так и лезли из него.       Была страшная вонь, но ни Вал, ни Йослин не обращали на это внимания. Их больше волновала сама рана. Оба они понимали, что от таких ранений не выживают, особенно если нет какого-то мага Школы Восстановления. И они оба не могли ничего сделать.       — За Империю, — сказал Манс напоследок, когда его уста тронула слабая улыбка. Это было последнее, что он мог сказать перед тем, как отправиться к богам.