Довакин и легионер

      Поля Вайтрана днём выглядели очень красивыми: пшеница, застелившая всю округу, холмы, по которым бегают олени, вдалеке видна башня, на которую, говорят, было совершенно первое драконье нападение после Хелгена. В этот момент Йослин пожалела, что отказалась от возможности подняться на стены и наслаждаться видом с высоты.       С высоты всё кажется более красивым. Отец говорил, что это просто осознание нахождения выше остальных тешит человеческое самолюбие. Йослин же просто нравилось смотреть на необъятные просторы, не открывающиеся внизу. Осознала она это, когда смотрела на Море Призраков с порта Восточной Имперской торговой компании, а потом со стен Солитьюда. Разница была не просто огромная — вид с порта был, можно сказать, отталкивающим. А в вид со стен Йослин, фактически, влюбилась.       Жаль, что обстоятельства сейчас не такие, как хотелось бы. Капитан Генри мигом послал разведчиков, которые вернулись, облитые потом с головы до ног. Они уносили ноги, так как их заметил довольно большой патруль Братьев Бури. Но они успели доехать до вражеского лагеря и позже подтвердили слова Соратницы — лагерь мятежников расположился почти прямо за мостом, и были они уже готовы к наступлению.       Разведчики также не забыли доложить об огромных размерах лагеря. Пересчитать палатки у них времени не хватило, но они уверены, что количество мятежников почти достигает силы легиона. Однако вспоминая гарнизон Вайтрана становилось ясно, что сегодняшняя баталия будет, пусть и кровавая с обеих сторон, но за Империей, определённо.       Всё утро Йослин провела в подготовках к битве. Распределение снаряжения и расположения солдатам длились часами. Разумеется, самых лучших бойцов, которым выдали самое тяжёлое снаряжение, поставили вперёд. Йослин же достался только свежий щит, всё остальное было её экипировкой с самого Храгстада.       Йослин поставили в когорту у восточных стен города, которая нападёт, когда враг будет уже у ворот. На юге — у Западной Сторожевой башни — находится ещё полтысячи имперских мечей, готовых в любую секунду броситься в атаку. Более того, около той башни расположилась вайтранская конница. Вайтран славится лучшими конными воинами во всём Скайриме. Не зря на знамени красуется конь.       С таким тактическим расположением у своего врага, Ульфрику остаётся надеяться только на количество собственных людей. Но даже пройдя к стенам, лучники беспрерывно начнут обстреливать врага сверху, а даже если Братья Бури каким-то образом пройдут через внутренние ворота, они столкнутся со всей оставшейся мощью Вайтрана. В том случае, если они подойдут ко Дворцу, их останется несколько десятков, в лучшем-то для них случае. А там их ожидает придворный маг, который сможет парой взмахов руки добить оставшихся врагов.       День близился к вечеру, и пока никто не видел, Йослин нашла свободный стул и уснула на нем, проспав пару часиков. Однако просыпаться пришлось опять в холодном поту — она буквально выпрыгнула из своего сна. Причиной этому был не тревожный сон, лязг мечей, в паре метрах от девушки.       Йослин рефлекторно схватила из ножен меч и, приготовившись к бою, стала оценивать ситуацию. Увиденное заставило её ударить себя по лицу ладошкой и медленно спрятать меч. Она смотрела на Вала и Манса, которые после короткой «дуэли» чуть животы не надорвали от смеха.       — Скоморохи, — грубо оскалилась девушка. — Через пару часов мы будем сражаться насмерть с Братьями Бури, а вам лишь бы поржать.       — Через пару часов мы будем сражаться с ордой диких мятежников, а ты спишь! — не прекращая смеяться, сказал Вал.       — Бери, вот, с нас пример — мы, вон, тренируется, готовимся надрать задницы Братьям Бури! — вставил Манс.       Два идиота вновь разразились диким смехом.       — Скоро прибудут враги? — спросила девушка, отходя от своего места отдыха       — Насчёт этого не знаю, но вот легат Рикке что-то говорит солдатам, охраняющих внешние ворота, — доложил Манс.       — Наверное говорит речь перед боем, — догадалась Йослин, посмотрев в сторону ворот.       Несколько секунд она лишь стояла и смотрела вдаль. Какая-то часть её не хотела сейчас быть здесь, в Вайтране. Она знала, что может умереть. Нет, даже не так — она знала, что вероятнее всего погибнет. В неё может прилететь вражеская стрела ещё до того, как бой начнётся, её могут затоптать вражеские всадники, если таковы имеются, в неё могут попасть из катапульты, она может споткнуться, когда будет бежать в атаку, удариться шеей об камень и умереть. «Йослин, ты теперь будешь бояться сделать шаг?» — думала она. Действительно, бояться споткнуться — это уже верх глупости.       — Я не думаю, что легат читает лекции перед боем, — изложил свою мысль Вал. — Если бы мятежники подходили, мы бы заметили…       Не успел солдат договорить, как относительно спокойный лагерный шум, в котором слышно иногда лязг мечей, стук молотом о наковальню, хлопоты солдат, успел перемениться на хаотичный. Прекратилось всё, кроме шага, а иногда и бега солдат в одном направлении, в то время как вдали были слышны неразборчивые вопли часового. Складовалось ощущение, будто он кричал ни то два небольших слова, ни то одно большое, ни то их обоих чередуя.       Тройка солдат была в замешательстве и не была готова встать с места и пойти за товарищами до тех пор, пока не услышат что кричит часовой. Лишь когда гам немного стих, и вокруг них была относительная тишина, они смогли расслышать два слова: Братья Бури.       Все побежали настолько резко и хаотично, что тяжело было осознать, куда все конкретно бегут. Складывалось ощущение, что солдаты бегут не куда-то, а от чего-то. Может, мятежники нападают с севера? Или с фланга? Йослин решила просто бежать большинством.       Смеркало, и Солнце уже светило прямо в глаз, что заставляло девушку бежать почти что вслепую. Но наконец Йослин увидела кроме одиноко бегущих солдат дисциплинировано выстроенные ряды, в которые формируются люди.       Эти формации Йослин узнала — центурии, примерно такие несколько часов назад она делала вместе с остальными, готовясь к битве. В одном ряду стоят пять взводов, между каждыми из которых ровно восемь метров, в то время как в каждом взводе двадцать пять человек — пять рядов на пять солдат. В первом ряду находились (или, по крайней мере, должны находиться) бронированные солдаты, держащие в руках крепкие копья и огромные щиты, скутумы. Йослин не могла представить себе, насколько титаническую силу прикладывали легионеры, чтобы держать эти, и без того тяжёлые щиты, над своими головами, ещё и блокируя постоянно летящие в них снаряды, на протяжении многих часов, если придётся. Она радовалась, что ей не выдали такой.       Второй ряд также состоял из бронированных солдат, но скутумами были вооружённы только два боковых легионера, прикрывая фланг. Остальные трое держали железные баклеры и небольшие гладиусы, которые также держали при себе солдаты из первого ряда в ножнах.       Третий, четвёртый и пятый ряды были менее бронированные — вместо массивных Имперских лат была обычная легионерская броня, которая не защитит от острого меча. Щит также был обыкновенным для солдата. Йослин стояла в четвёртом ряду.       Шестой ряд был снова более бронированным, чем предыдущие три, но всё ещё не настолько сильно, как первый со вторым. У них были гладиусы и немаленькие миндалевидные щиты. В отличие от скутумов, эти щиты были достаточно лёгкими, чтобы сражаться, но не были настолько хороши в строении стены щитов.       В тылу были расположены взводы лучников, которые были — а точнее, должны быть — готовы к обстреливанию врагов и прикрытию союзников. Сильного ветра не наблюдалось, так что лучники смогут беспрепятственно вести обстрел.       Многие центурии уже успели сформироваться и были готовы наступать, но соотношение готовых и неготовых отрядов было в сторону последних. Первые пять взводов уже давно стояли наготове, вторые только что успели подготовить формацию, третие только строились. Многие солдаты не успели достаточно быстро среагировать, несмотря на то, что воин должен быть всегда готов к бою.       Йослин распределили во вторую центурию третьего ряда, который, к слову, почти сформирован — не хватает лишь четвёртого и пятого ряда. Йослин бежала на своё место спринтом, желая лишь дойти до пункта назначения. И лишь оказавшись на своём месте, отдышавшись и приготовив меч, она вспомнила, что забыла подобрать щит.       Девушка уже хотела броситься назад и найти выданный ей щит, но только она развернулась, как за ней встали закованные солдаты. Просить их пропустить было не столько глупо, сколько стыдно для Йослин. К тому же, они не сделали ей замечание и не обвинили в отсутствии щита. Может, им наплевать, может, не считают это важным. Всё сводилось к одному — девушке придётся сражаться без щита.       Подождав ещё около минуты в строю, она увидела перед первыми центуриями фигуру — человек, полностью закованный в Имперские доспехи. Такие мог носить только легат. Единственным легатом на этом фронте был Сципий, так как Рикке руководила защитой ворот. Но даже не доспехи выдавали в нём высокое звание. Больше бросалось в глаза то, что он восседал на крепком, видно, скайримском, скакуне. Он ехал на нем перед солдатами, детально рассматривая их. Когда последний солдат встал в ряд, он поднял над головой меч.       — Вы готовы убить несколько мятежников?! — провопил он солдатам.       — Да! — крикнули чуть ли не все хором.       — Вы готовы защитить Скайрим?!       — Да!       — Вы готовы пасть ради Скайрима?!       — Да!       — Докажите это!       Легат повернул свою лошадь в сторону дороги, на которой, предположительно, шли Братья Бури. Йослин было очень плохо видно с такого угла обзора, но смогла заметить бесчисленный ряд мятежников, тянувшийся от моста около медоварни Хоннинга и, возможно, аж до самих ворот. Лучшего момента для атаки не придумаешь — можно будет отрезать основные силы противника от единственной возможности для отступления, а оставшиеся силы не смогут прийти в качестве подкрепления.       — Легионеры! — легат поднял высоко над головой свой меч, после чего опустил, направив лезвие на мятежников и прокричал: — В атаку!       Все солдаты, как один, направились в атаку. Со всех сторон были слышны боевые кличи воинов, но они не стали бездумно бежать рассыпным строем, а широким маршем шли к врагу. Скоро произойдёт большое столкновение. Это подогревало и без того горячее сердце бойцов. Как и сердце Йослин, которая также чувствовала сильный боевой дух, но боялась не меньше.       Армия мятежников тянулась до самих ворот, около которых уже разгорелась баталия. Лучники яростно обстреливали вражеских бойцов, но мало что получалось из-за крепких нордских щитов. Буревестник не жалеет ресурсов на экипировку нордских солдат. Вот если бы тут были виндхельмские данмеры или аргониане, то итог битвы решился бы в первые минуты. Расизм Ульфрика не был секретом ни для кого, кроме, разве что, его самого.       И при этом Буревестник говорит, что сражается против угнетения эльфами. Они ненавидят альтмеров почти также сильно, как и альтмеры их. Ульфрик считает, что Тид Мид — трус, который не был способен продолжать войну и уступил Талмору не только земли и возможности, а целого бога. В чём-то они были правы — условия Конкордата Белого Золота были выгоднее Талмору, чем Империи, взять хотя бы передачу огромной части Хамерфелла эльфам. И норды считают, что Сиродил преклонил колено перед Саммерсетом, хотя Империя не может терпеть эльфов даже больше, чем Братья Бури.       Йослин сама это поняла, живя в казармах с имперцами. Просто тогда, когда Талмор напал относительно внезапно, возможности устоять практически не было. Именно теперь надо укреплять союзы, а не рубить друг друга, тем самым только удолетворяя талморцев.       Йослин очень хотелось бы идти в бой, направляя меч не на своих сородичей, а на альтмеров. Они всегда манипулировали Тамриэлем, и сейчас эта война — всего лишь способ раздробления Империи и её союзников до конца. А если все провинции будут действовать в одиночку, Талмор уничтожит всех по одному. Поэтому эта Гражданская война — такая же глупость, как и… Сложно придумать сравнение. Скажем, как верить в Драконорожденного.       Йослин до сих пор считала, что Довакин — глупая сказка, но не могла отрицать того факта, что хотела бы его появления сегодня. Если верить сказкам, он поддерживает Легион и даже помогал в нескольких стычках, поэтому если бы легенды не лгали, Легион победил бы и без каких-либо потерь.       Но нечего надеяться на легенду — нужно идти в бой, так или иначе. Поднять меч, бежать на врага, несмотря на возможную смерть, нести страх в сердца врагов и остановиться в паре метров от мятежников.       Они были так близко и одновременно с этим так далеко. Имперские скутумы делали все, чтобы создать непробиваемую стену, которую не просто топорами, даже секирами быстро не разрушишь, а легионеры кололи врагов на расстоянии копьями.       Подмога с юга не подходила, несмотря на то, что именно она должна была ударить первой. Не беда, из них можно обойтись — судя по всему, Братьев Бури не так много, как казалось и Туллий зря созывал столько людей…       Йослин продолжала стоять посреди своих, всё ещё не вступив схватку. Первый ряд продолжал крепко держать позиции, а пока тот не будет разрушен, причин нарушить строй не будет. Если так и дальше пойдёт, Йослин и не удастся обагрить свой клинок кровью врагов. Хотя бросаться на мечи сквозь ряды товарищей её ещё не тянуло.       Йослин даже слегка успокоилась, расслабив мышцы. Враги далеко и вряд ли ещё скоро подойдут. Однако внезапный крик вернул ей тревогу:       — Враг с тыла!       Легионерка не сразу поняла откуда это звучало. Это мог прокричать кто-то из Братьев Бури, перепутав фланг и тыл, но Йослин казалось, что это доносилось именно сзади. Обернувшись, она попыталась рассмотреть тыл легиона, но высокие товарищи полностью загородили ей обзор. Однако, разок подпрыгнув она увидела, как солдаты сзади начинают направляться не на армию Братьев Бури, а назад. Не крикни этот неизвестный об атаке с тыла, она бы решила, что солдаты легиона массово дезертируют.       «Но это же невозможно» — дезориентировалась Йослин. Иди Братья Бури с севера, Белая Сторожевая башня сразу бы подала сигнальный огонь. Единственное, что возможно — в рядах ярла затесались предатели, которые пропустили врагов.       А что если среди конницы Вайтрана на юге тоже предатели? А что, если предатели находятся и внутри стен? Вдруг на ярла уже набросилось полчище взбунтовавшихся стражников?       Битва набирает совершенно другие обороты для внешних войск легиона и верных вайтранцев. Для Йослин. Хотя первые ряды так и не были разбиты, внешних войск стало существенно меньше после разворота на второй фронт. Если так и дальше пойдёт, то все войска за стенами будут разбиты. Остаётся только ждать и надеяться. Ждать подмоги и надеяться, что эта подмога всё ещё верна Империи.       Йослин не успела заметить, как Братья Бури начали более живо лупить секирами по скутумам. Не прошло и минуты, как половина щитов была раздроблена в клочья, а сама защита разбита. Совсем скоро мятежники пробили строй.       Легионеры не отличались особой трусостью и они продолжили гордо держать строй, несмотря на то, что норды стали яростно рвать на куски их один за другим. За пару секунд был разрушен весь второй ряд. Бедные имперцы, кажется, даже не успели убить и одного повстанца. Это уже нагоняло панику.       Последней каплей стал солдат, стоявший прямо рядом с Йослин, который вышел из строя, растолкал двух солдат спереди и успел налететь на вражеский меч. Тогда другие солдаты перестали терпеть, и никакими формациями теперь и не пахло. Видно, решили сражаться, как и их враги, в привычном и незамысловатым рассыпным строем. Йослин пыталась держать позицию, но когда из всего взвода осталась она одна, то решила, смысла стоять больше не было. Она пошла в бой.       Прямо за секунду до того, как Йослин убежала оттуда, где недавно стоял строй, в её направлении был совершён удар секирой. Девушка ловко отскочила и отбежала назад. Йослин надеялась, что мятежник, чуть не убивший её секирой, не последовал за ней, но, обернувшись, огорчилась. Брат Бури гнался прямо за ней, сделав её своей теперешней целью. Девушка понимала, что убегать некуда и ей придётся сразиться с противником в дуэли.       Противник стремительно шёл к девушке, взяв в обе руки оружие для замаха. Он поднял секиру высоко над головой и опустил с такой силой, что не отойди Йослин в последнюю секунду, он бы без особого труда разрубил её пополам. Удар был таким сильным, что топор даже умудрился застрять в земле. Это невероятный шанс — пока мятежник не может достать оружие, Йослин может быстро отрубить ему голову.       Замахнув меч высоко над головой, девушка приготовилась совершить казнь. Она не медлила, так как понимала, что враг может в любую секунду среагировать, отойти в сторону или, что самое худшее, быстро найти в себе силы достать оружие и нанести сокрушительный удар. Чтобы этого не допустить, она немедля опустила меч, но мятежник успел схватить её руку своей.       Хватка, в которой оказалась Йослин, была просто каменной. Брат Бури так стиснул ей конечность, что она вскоре посинела, а сама девушка изо всех сил пыталась просто не выпустить из пальцев меч. Второй рукой он всё ещё пытался достать собственное оружие, но получалось у него это не особо.       Попытки освободиться оказались бесполезны. Противник в шлеме будто вообще не ощущает сопротивления. Йослин бы дотянуться до меча, валявшегося в паре метров от него, но враг не позволял ей и на шаг отдалиться.       Йослин предприняла отчаянный шаг. Она расслабила руку, позволив клинку полететь вниз, схватила его свободной конечностью и встромила врагу в живот.       Глубоко лезвие не прошло: заточить его так и не представилось возможности, а мятежник, видимо, носил кольчугу под синей тканью. Однако силы и неожиданности удара хватило, чтобы тот ахнул от боли и расслабил хватку. Освободившись, Йослин сразу попятилась назад, растирая синяк на руке.       Мятежник был в ярости. Забыв об оружии, он просто тараном побежал к Йослин. Она решила больше не отступать, а нанести последний удар. Побежав ему на встречу, она сделала выпад прямо в лицо врага. Не промахнулась.       Мятежник остановился. Несколько секунд он просто стоял на месте, пока всё его тело дико дрожало, но позже Йослин почувствовала, как оно тянется вниз. Когда девушка вытащила клинок, на землю упал холодный труп.       У Йослин началась сильная отдышка, но не только от нагрузки или переутомления. Её пугало то, что она видела. Тело не врага, но человека, который жаждал убить её также сильно, как она его. Просто за отличие в цвете их брони.       Она долго представляла себе первого убитого ею мятежника. Она представляла, как потом будет считать своих жертв и это будет приносить ей… радость. Но теперь она поняла, что в убийстве нету ничего, что её бы цепляло. Все эти воспевания о красоте поля брани, крови на клинке, так жестоко обманывали.       Теперь Йослин просто не понимала, как можно не просто быть равнодушным к убийствам, а наслаждаться кровью жертвы. Пугал один вид трупа. Пугало то, что это было когда-то живым, а Йослин лишила того жизни. Но хуже всего становилось после того, как она подумала, кем он был. Не просто Братом Бури, а, может быть, мужем, сыном, братом, отцом. Йослин могла сделать только что детей сиротами, а какую-то женщину вдовой.       Убийца, которой теперь себя считает Йослин, так и стояла бы в ступоре над телом убитого ею человека, если бы не была оглушена громким звуком, несущим за собой взрывную волну. Чтобы это ни было, оно было довольно далеко, поэтому не сбило девушку с ног, но от тёмных мыслей немного отвело. С этим звуком сопровождались крики солдат. Предсмертные крики солдат. Обернувшись, девушка увидела, как в земле в метрах пятнадцати от неё образовался огромный кратер, эпицентром которого являлось ядро. Большое ядро диаметром с половину человека. А вокруг разбросаны тела, в основном, имперских, солдат.       Видно, прав был Сципий насчёт того, что у Ульфрика есть катапульты. Однако Йослин думала, что их заряжают огнём, а не снарядами. И почему стреляют не в стены города или хотя бы эпицентр вражеских войск, а в место столкновения не только вражеских, но и своих солдат?       Катапульты, предатели, атака с тыла. Всё складывалось не в сторону легиона.       В ушах зазвенело. Йослин стало тяжело ориентироваться в пространстве или сделать хотя бы один шаг. Она просто не знала, как продолжить бой. Не знала. Если на неё сейчас нападёт Брат Бури, то наверняка умрёт. Но она надеется, что её убийца не будет чувствовать себя также плохо, как и она сама после убийства другого мятежника.       Вдруг она почувствовала толчок в спине. Она была уверена, что это был мятежник, готовый её убить, но нет — обернувшись она увидела целый ряд более-менее организованных имперцев, которые с трудом отбивали вражеские атаки и всё время оттеснялись назад. Если в тылу ещё не разобрались с врагом, то скоро все имперские силы погибнут просто из-за окружения.       Имперцы отталкивали Йослин, не прекращая отступать. Всё больше и больше легионеров погибало. Несколько лёгких солдат взяли скутумы, чтобы хоть как-то блокировать атаки и наступления врагов. Взводы, которые ещё не успели подойти, или спешили на помощь, или трусливо «держали позиции» в стороне.       Так продолжалось ещё некоторое время, пока мятежники не додумались окружить ряд отступающих имперцев. Тогда на помощь крепким легионерам пришли новые взводы, но мало чем они могли помочь бывшим в окружении. Через несколько минут не станет и этой защиты.       Йослин не знала, что делать. Братья Бури были пока замедлены, но скоро они прорвутся и тогда… тогда она умрёт.       Только чудо могло их спасти.       Йослин это уже поняла. Всё, что она может сделать — упасть на колени и затем дожидаться смерти. Она потеряла всякую надежду, так как видела, как норды разделываются с имперцами. Слышала боевые крики мятежников и предсмертные вопли легионеров.       Но в какую-то секунду она услышала новый звук. Он был громче, чем залп из катапульты, но отличался кардинально от снаряда. Был более… органичным. Это был не снаряд, не выстрел из пушки. Это было больше похоже на… голос?       В ушах стало звенить ещё сильнее. Вновь посмотрев на место, где только что проходил жестокий бой, Йослин осознала, что наступило затишье. Не было видно ничего на том месте, где только что стояли повстанцы. Даже самих повстанцев было не видать.       Через несколько секунд послышался звук латных сапог. Кто-то шёл из пыльного тумана со стороны ворот Вайтрана. Позже стал показываться силуэт высокого статного мужчины.       Но когда он вышел из тумана, всё встало на свои места. Да, это был человек, мужчина, одетый в стальную пластинчатую броню. В правой руке он держал стальной меч, а в левой у него искрилось пламя.       Гробовая тишина, начавшаяся с прибытием незнакомца, закончилась в тот момент, когда несколько мятежников побежали на него с боевыми кличами. Один из них поднял меч прямо на бегу, но как только тот атаковал, незнакомец ловко нырнул под удар выпустил в развороте врагу кишки. Второй решил не повторять его ошибок, поэтому стал ждать, пока воин атакует первый. Но он не пошёл в атаку — вместо этого он просто направил язык пламени на мятежника. Синие ткани быстро разгорелись, пока их носитель стал дико вопить от боли, выкинув меч из руки. Незнакомец решил его добить, подойдя и проткнув живот мечом, дабы не мучить такой страшной пыткой. Это вызвало уважение у Йослин, но она до сих пор недоумевала, кто это. Впрочем, у неё была одна догадка, но это было невозможно…       — Кто-то ещё? — спросил он, окинув взглядом мятежников.       Йослин показалось, что некоторые из Братьев Бури были готовы бросить своё оружие наземь, дабы не сражаться с этим зверем. Тем не менее, какая-то мистическая сила заставила их продолжить держать мечи и топоры в руках, что вызвало на лице воина странную ухмылку.       Незнакомец вдохнул полной грудью, чем невероятно напугал повстанцев. Кажется, некоторые все же бросили оружие, но было уже поздно. Он закрилал.       — FUS-RO-DAH!