В небо посмотри и не дыши

Bad Omens – Limits

      – Быстрее, ты не на утренней пробежке! – громкий окрик ввинтился в уши и в очередной раз колупнул возникшую трещину на покоцанной самооценке. Шото стиснул зубы и постарался ускориться. Собственное тело казалось ему свинцовым, неподъемным и совершенно нелепым – Шото, который с самого детства проходил со Старателем все круги тренировочного ада, никогда не жаловался на свою физическую подготовку и разумно считал себя лучше многих ровесников.       Здесь, в этом безумном мире, в котором он оказался по какой-то нелепой случайности и с которым все еще не мог смириться, его немилосердно – как и все остальное, что с ним делали, – ткнули носом в неполноценность и несостоятельность как бойца. Словно и не было непрерывных жестких тренировок, тяжелых практик, сложных стажировок. Раз за разом все люди, с которыми Шото сталкивался лицом к лицу, втаптывали в грязь и его самого, и его достоинство.       По сравнению с ожесточившимися, посуровевшими людьми, Шото казался нежным и избалованным жизнью. Шото мог понять причины этого: если мир вокруг являлся таким, каким его описывала Полночь-сенсей, люди не могли не измениться. Однако он злился на постоянной основе, но не показывал этого – стоило ему только заикнуться о своем недовольстве, он тут же огребал по всем фронтам.       – Двигайся, какого черта ты замер? – заорали со стороны стены, и Шото едва сдержал желание заорать в ответ. Он знал на своем опыте – попытайся он огрызнуться, его мигом бы втоптали в грязь, да еще и попрыгали бы сверху.       Учителем Пятно, он же Чизоме Акагуро, оказался страшным. Когда Шото впервые увидел его худощавую, сухую фигуру и искаженное давней травмой лицо без маски, он ощутил, как внутри вскипает позабытая за время пребывания в четырех стенах злость вперемешку с тихим азартом. На первом курсе Шото вместе с Иидой и Мидорией вступил в схватку с Пятном, злодеем S-класса, и победил, однако воспоминание об ужасной жажде крови до сих пор всплывало в мыслях.       Шото умудрился вывернуться из цепких рук Акагами и почти вмазать по уродливому лицу, но вместо этого ощутил себя лежащим на полу с заломленными за спину руками.       – Вот говнюк, – выругался Акагами. – До сих пор понять не могу, на кой черт все с ним возятся, как курицы-наседки.       – И таких воспитывали, – миролюбиво произнес Пятно, который сжал запястье Шото с такой силой, что оно надсадно хрустнуло. Шото шумно втянул воздух сквозь зубы, но больше не проронил ни звука, хотя боль волной прошлась по руке и сконцентрировалась где-то в районе локтя. – Ничего, я с ним разберусь.       С того момента для Шото начался самый настоящий персональный ад. Он спал по четыре часа, пытался справляться с постоянно болящими мышцами, заставлял тело работать на износ и практически поселился в медпункте у Райраку, которая косилась неодобрительно, но молчала – знала, что он по факту не виноват. Возможно, разве что в нерасторопности, заторможенной реакции и неумении видеть картину целиком – по словам Пятна, конечно же.       Пятно не стал делать что-то сверхъестественное или заумное: он просто сходу засунул Шото в симуляцию реальной обстановки за пределами Убежища. Совмещенные технологии и смешение каких-то причуд создавали максимально приближенные к настоящим условиям локации, противников и атмосферу – ту самую, которую Шото единожды умудрился прочувствовать, когда оказался в этом чертовом мире.       Это была все та же Земля, все тот же год, вся та же Япония, но совершенно другая реальность. Здесь над головой было ярко-лиловое небо, под ногами стелилась выжженная земля в клочьях ядовитого зеленого дыма, а людей жрали монстры, пришедшие откуда-то извне. Шото знал: жители этого мира были готовы к вторжению, потому что имели на руках все предпосылки к нему, но никак не могли ожидать, что оно будет таких масштабов.       Когда чудовища, прозванные сайрентами за свои абсолютно бесшумные передвижения [1], напали впервые, люди понесли потери, но совладали с ними. Ко второй волне они сумели хоть сколько-то, но подготовиться, поэтому смогли захватить несколько особей и изучить их с предельной тщательностью.       Человечество думало, что было готово, – на самом же деле оно даже не могло себе представить, с какими проблемами ему предстоит столкнуться.       – Сконцентрируйся и не отвлекайся на посторонние факторы, – угрожающе прошелестел Пятно, но даже так Шото его услышал – тренер умел быть убедительным и без лишних слов, Шото же, в свою очередь, всегда был способным учеником. Его мнение никого не интересовало, это он уже успел понять – в данный момент он являлся безвольной марионеткой в руках обитателей Убежища и не имел по большему счету никаких прав.       В нечеловеческих физических нагрузках был прок – по крайней мере, Шото не думал о том, где он, что и почему. Каждый раз, когда он попадал в симуляцию, из его головы с легкостью выметало все мысли, кроме одной-единственной: выжить. Несмотря на то, что это была иллюзия, помноженная на технологии, Шото продолжал ощущать боль, ранения, кровь, заливающую глаза, сломанные кости, разорванные мышцы, вываливающиеся из брюшной полости органы.       – Ты убит, – равнодушно сказал Пятно, и Шото, ничком лежащий на земле с пробитой грудной клеткой, ошарашенно моргнул – иллюзия сползла, обнажая металлический пол и светлые стены. Раздирающая ребра боль пропала, словно ее и не было никогда. – Еще раз.       Шото не успел среагировать, потому что пространство вокруг него замерцало, формируясь в новую локацию – какие-то городские развалины. Он шумно вздохнул и подскочил на ноги, без каких-либо лишних раздумий подключая все органы чувств, включая пресловутую интуицию.       Шото лишался головы и всех конечностей, ему пробивали грудную клетку, ломали тазовые кости, смалывали в кашу внутренние органы, проламывали череп, его рассекали пополам вертикально, горизонтально и по диагонали, он сваливался с обрыва и расшибался в лепешку, не успевал увернуться от крупного обломка. Шото умирал, но оставался в живых; Шото ломали, и медленно, но верно он чувствовал, как искажалось его сознание.       Он все еще хотел жить. Хотел до такой степени, что позволял всячески издеваться над собой, потому что не видел другого способа остаться в живых. Веры в то, что это всего лишь страшный сон, оставалось все меньше и меньше – не по своей воле прописавшись в тренировочном зале, Шото шаг за шагом приближался к тому же состоянию, которому он первоначально удивлялся в знакомых-незнакомых ему людях.       Люди жили в Убежищах уже полтора года. Только там они находились под защитой, потому что стены, потолки и полы Убежищ были обшиты эридием – особым металлом, который экранировал помещения и не давал сайрентам обнаружить добычу. У сайрентов не было ни носов, ни ушей, зато имелись аж три пары глаз и сверхъестественное чутье. Полночь-сенсей говорила, что, скорее всего, они могли чувствовать души живых существ – тех самых, на которых они охотились. На поверхности не осталось никаких животных – сайренты сожрали их всех.       – Быстрее, черт тебя дери! – неожиданно взорвался Пятно, и Шото крупно вздрогнул, лишь на чистых инстинктах умудрившись уйти от резкого удара хвостом с острым лезвием на конце. – Сайрент не будет ждать, пока ты соберешься с мыслями и соизволишь ускориться!       Шото казалось, что тренировочный зал занимает он один. Людей вокруг не было, его круг общения ограничивался лишь Пятном, который не слезал с его шеи уже который день, Райраку, которая трещала без остановки каждый раз, когда он приходил к ней в лазарет ни жив ни мертв, и этим позволяла ему оставаться на плаву, и Акагами, который каждый раз вел его под конвоем на тренировку и без пиетета тащил за шкирку обратно.       Иногда, во время зверских тренировок, Шото, занятый спасением своей жалкой жизни, слышал на периферии чьи-то голоса, но не задумывался о том, кому они принадлежат. Смотрят? Пожалуйста. Оценивают? Сколько угодно. Шото не хватало моральных сил на то, чтобы беспокоиться о себе, что уж говорить о чужом мнении?       Он честно пытался бунтовать, когда у него еще было желание, когда он еще мог назвать себя целым, когда он не ощущал трещину на своей жизни так остро и четко, что хотелось выть. Шото подавляли – силой ли, психологическим ли воздействием, но он совсем не был готов к тому, что его продавят с такой легкостью, будто у него вовсе не было ни каких-то принципов, ни черт личности, ни упрямства.       В руках незримого кукловода Шото был марионеткой, которая даже не могла понять, против кого ей стоит – и стоит ли? – бороться.       – Смотри внимательнее, куда идешь, – угрожающе прошелестел Пятно, когда Шото в симуляции чуть не подвернул себе ногу. Ядовитый шепот ввинчивался в уши, заползал змеей под кожу и угнетал, заставляя чувствовать себя хуже и ничтожнее, чем Шото был на самом деле. – Ты что, хочешь, чтобы тебя сожрали? – перед его глазами снова возник образ разлагающегося Тсубурабы и огромной пасти, которая проглотила тело в один присест.       Шото не хотел, чтобы его сжирали, но он все еще не понимал, за что и почему он борется – тренировки были адской рутиной, которая совершенно не объясняла причины такого пристального внимания к нему со стороны Пятна. Пока что ему было ясно одно: из Шото на скорую руку лепили очередного рядового бойца, которого можно было бросить на передовую и отдать на растерзание чертовым сайрентам.       Шото не хотел умирать, Шото хотел жить. Комментарии, которые Пятно безжалостно отвешивал каждый раз, стоило только Шото налажать, были на удивление полезны, особенно когда тренер был настроен сравнительно благодушно – меньше рычал и спокойнее реагировал. Шото умел учиться – он запоминал, на чем стоило акцентировать внимание, слабые места, способы передвижения, возможности замедлить противника или заманить его в ловушку.       Иногда он ловил на себе долгие, задумчивые взгляды, которыми его окидывал Пятно в краткие моменты передышек. Пятно сравнивал его с кем-то – и будь Шото проклят, если этим кем-то не являлась несравненная Шого Тодороки.       Ее он, кстати, не видел уже солидный промежуток времени – с того момента, как Акагами притащил его к Пятну, – и видеть в ближайшее время не хотел. Шого… вызывала раздражение, а сам факт того, что кто-то мог выглядеть так же, как и Шото, и вовсе заставлял сомневаться в собственной адекватности, а из-за этого беситься еще сильнее.       Сайрент из симуляции приближался быстро и неумолимо. Шото знал, что сайренты были неуязвимы из-за своей прочной брони и обладали временной адаптацией к изменяющимся условиям, но вместе с этим у них было три слабых места: под пластинами ровно посредине груди, у основания хвоста и на правом боку, ближе к задней лапе. По слабому месту следовало попадать с первого раза – в противном случае уязвимых мест становилось меньше как раз таки из-за быстрой адаптации, что само по себе становилось проблемой.       Промазав трижды, неудачник был обречен искать ближайшее убежище, потому что сайренты преследовали свою добычу до последнего. Только потеряв цель, они возвращались к исходному состоянию до адаптации, но менее смертельными не становились.       Шото жахнул потоком пламени в правый бок сайрента, сбивая того с ног, а потом создал ледяную волну, которая обрушилась на него сверху, пронзая заветное уязвимое место ливнем из сосулек. За все время, которое он провел в симуляции, он пробивал слабые места столько раз, что, казалось бы, мог делать это с закрытыми глазами, но с каждым разом уровень сложности все повышался и повышался – Шото умирал чаще, чем убивал.       Раздался жизнерадостный звон, и Шото дернулся, автоматически становясь в стойку. Над его головой высветилась крупная надпись: «СИМУЛЯЦИЯ ЗАВЕРШЕНА». Шото недоуменно моргнул – это чудо он видел впервые.       Послышались чьи-то хлопки, и когда иллюзия начала рассыпаться пикселями, Шото безошибочно уставился на Шого, которая стояла рядом с Пятном около его привычного наблюдательного пункта и пугающим взглядом пялилась на него в ответ.       – Что мог, то сделал, – сухо прошелестел Пятно и скептически посмотрел на Шого.       – Ага, я вижу, – ответила Шого. – Теперь он хоть немного похож на мужика.       – А ты глаза разуй пошире, – процедил Шото сквозь зубы. Внутри вспыхнула ярость – как и каждый раз, когда он пересекался с Шого. Непонятно, хорошо это было или плохо, но Шого вызывала в нем эмоции – правда, исключительно негативные.       – Тебя спросить забыла, – округлила глаза Шого и вдруг полыхнула пламенем, в одно мгновение оказавшись рядом с Шото. Тот закрыл лицо, памятуя о мощном хуке с правой, но совершенно неожиданно получил ногой по жопе и неловко завалился вперед.       Шото сконцентрировал в руках причуду, для того чтобы подняться на ноги и контратаковать, но осознал, что не может пошевелиться. Он вскинул взгляд на Пятно – тот со скучающим видом слизнул кровь с одного из своих метательных ножей. И когда только успел?       – Он продержался дольше, чем я ожидал. Не идеально, конечно, но все же. Ты сама все видела, – равнодушно произнес Пятно, рассматривая Шото, который лежал на холодном полу ничком. Его сил оставалось лишь на то, чтобы хрипеть и с тихим бешенством смотреть в сторону совершенно расслабленной Шого, которая, засунув руки в карманы, покачивалась с носка на пятку.       – Сойдет, – кивнула Шого и оскалилась в ответ на усмешку Пятна. – Я забираю его с собой.