Затмение

— Не пора, — Чжи Чуань мягким жестом остановил юношу, чтобы не вставал, — Я знаю, да, это ничего. Ты волнуешься, поэтому отдыхай. Тебе совсем не обязательно туда идти, это никого не обидит. — Вэньчжун поставил на столик чайник, наполнил чашку горячим чаем с душистым ароматом, — Я просто принес тебе чай с чабрецом, попей потом, хорошо? — Он оставил Лань Сычжуя и вышел во двор к воротам, молча кивнул Сун Ланю и Сюэ Яну, желая удачи. Сун Лань поднялся на мече, посмотрел на Цзинъи и обхватил запястье ладонью. Он помнит и не снимет, что бы ни случилось. Лететь с Сюэ Яном хорошо — не надо разговаривать, потому что Сюэ Ян молчит. К ночи Сун Лань, не спрашивая, спустился на землю, чтобы сделать небольшой перерыв. Торопится там Сюэ Ян или нет, а морозить его до следующего дня в небе и тащить силы таким продолжительным полетом в планы даочжана не входило. Он сделал вид, что просто необходимо свериться с картой, хотя отлично ее помнил и держал курс так, чтобы не зацепить край земли Ланьлин Цзинь — просто на всякий случай. Он это даже Сюэ Яну сообщил и, не особенно задерживаясь, они снова поднялись в воздух и больше не останавливались. Сун Лань только держался рядом, чтоб Сюэ Ян всегда был в поле зрения — кто его знает, соскучится и брякнется с меча от переживаний, мало ли. Столицу клана Не тоже миновали, заложив крюк, и на землю спустились недалеко от того места, где на карте Лань Сычжуй отметил древнее захоронение предков Не Минцзюэ. Лес здесь рос плотно, и даже в середине дня было уже сумрачно и прохладно. Замшелые камни через некоторое время стали напоминать старые обломки чего-то рукотворного, тропа при этом совсем перестала напоминать тропу, голоса леса стихали, деревья становились все гуще, и в конце концов вокруг сомкнулась почти полная тишина. — Ян-ди, — Сун Лань невольно говорил почти шепотом, — у меня к тебе будет две просьбы, можно? Первая простая: постарайся не покалечиться. А вторая гораздо сложнее: не болтай много. Холм вел их все выше, плавно и неуклонно, безмолвие старого леса заставляло идти осторожнее. Сун Лань даже старался не хрустнуть случайно веткой и не споткнуться, как будто это могло потревожить кого-то. Где-то по правую руку послышался шелест, даочжан посмотрел наверх, но теперь шептало вроде слева... как будто деревья, но ветра не было, да и не дует ветер так... избирательно? *** На этот раз он точно был готов к неприятным неожиданностям. Принял во внимание, что Сун Лань человек вредный, что Цзян Цзай среди всех мечей ещё вреднее Сун Ланя, и что Ланьлин рядом — но о последнем пункте побеспокоился вредный патриарх, и это хорошо. На небольшой передышке Сюэ Ян размялся, попрыгал, поприседал, и в общем нормально продержался почти что до гробницы. С облегчением сошёл с меча и с признательностью его погладил. Не подвёл, не капризничал, и спасибо ему за это. Общая обстановка его не впечатлила. Ну мрачно. Ну гадостно. Примерно так он себе и представлял место, где располагается старая гробница. Вот если бы всё выглядело так, как он себе представлял, то они бы сейчас не тихонько шли, как любители воровать курей, а уже по уши в крови пробивались бы с боем. — Сун-дагэ, у меня к тебе встречная просьба. Сам не покалечься, а то мне Лань Цзинъи снова всю морду исцарапает, — он сам говорил негромко, только при этом не то чтобы специально понижал голос, а просто не вопил, не хохотал, ну и так, немножко соответствовал запросу. Потому что не надо драконить Сун Ланя лишь из самого удовольствия кого-то подраконить. — Исключительно из дружеских чувств к тебе постараюсь поменьше трындеть, но я и так молчал всю дорогу, это раз. И потом, богатый жизненный опыт меня уже научил. Оба раза, когда я молчал по просьбе Сяо Синчэня, это заканчивалось плохо. Прямо очень плохо. Поэтому я буду говорить, но постараюсь давать тебе отдышаться. Иначе как ты узнаешь, что вон там за деревьями что-то есть. У меня Цзян Цзай весь взъерошился как дикий кот и ворчит. А ещё я прям чую кожей, что надо бежать, но как только мы побежим, оно нападёт. Что выбираешь, дагэ? Бежим или крадёмся, потрясая своим бесстрашием неприятеля, который прячется в наползающем тумане? Молчу. Уже молчу. Сюэ Ян честно прикусил язык, но держался совсем рядом с Сун Ланем, чтобы если что бесцеремонно схватить его и дать дёру, не тратя время на объяснения. Потому что кратко он не умел, а длинно — Сун Лань взбесится. *** — Ничего страшного, — Сун Лань хмыкнул, — Шрамы украшают мужчин. Он шел, пытаясь прислушиваться, но Сюэ Ян ожидаемо трындел. Трындел и трындел, а Сун Лань терпел и терпел, но в ворохе слов информацию про то, что «там за деревьями что-то есть», воспринял. — Ты так говоришь, как будто я тиран какой-то. Уж не впадай в крайности, предупредил — это хорошо. Вот! Почти сказал «спасибо» между прочим! Тем временем «там» множилось немыслимыми темпами. Шуршало и шелестело, и было совершенно ясно, что нападет с любой стороны. — Крадемся, потрясая, — решил Сун Лань и продолжил медленно идти целых несколько шагов, пока шорох не осыпался сверху листьями и не превратился в стремительно летящее к ним нечто, которое, к счастью, Сун Лань заметил, задрав голову. Длинные плети падали как будто с неба, одна извивалась прямо над ним, еще одну он краем глаза заметил над Сюэ Яном. Какие-то пара мгновений — и Фусюэ уже в руке. Даочжан пригнулся, рассекая темную змееподобную извилину. Она тут же устремилась обратно, но на место одной являлось несколько новых, они пытались хлестать и хватать. — А теперь бежим! Очередная плеть просвистела около самого уха, одну Сун Лань разрубил, когда она умудрилась ухватить его за волосы, и обрубок болтался, дергая длинные пряди. *** — Ты не тиран, ты Сун Лань, — вредным тоном сообщил Сюэ Ян, явно имея в виду, что это хуже тирана. Но при этом он улыбался, и в голосе это явно ощущалось. Нападение последовало очень скоро, но опять же — они были готовы. Сюэ Ян хмыкнул, Цзян Цзай распорол воздух. — Небо твоё, я слежу за землёй! — кровожадно рявкнул Сюэ Ян и облизнулся, сорвавшись на бег за Сун Ланем. Ему было удобно, он бежал пригнувшись, не замедляясь разделил Цзян Цзай на две части, и успевал рассечь тёмную плеть до того, как она успевала схватить за ногу. Неважно кого схватить, его или Сун Ланя. Все четыре ноги сейчас принадлежали Сюэ Яну, а своего он точно не отдаст, у этой земли появился временный господин, готовый яростно отстаивать свою собственность! А насколько эта собственность правомерна — это пусть даосы рассуждают на досуге. Сюэ Ян справлялся. И судя по тому, что до него пока никто не добрался сверху, Сун Лань справлялся вообще на ура. А вцепившуюся ему в волосы тварь Сюэ Ян заметил, и пока оставил веселиться, но мнение поменял сразу, едва она принялась пробиваться к шее. А это было уже нельзя. Впереди замаячил камень гробницы, Сюэ Ян наддал, хрипло выругался, схватил извивающийся обрубок и поневоле рванул Сун Ланя за волосы, тут же каркнув: — Это я, снимаю с тебя хрень. Руку не отруби, она мне нужна. Где вход? Вход где?! *** Эта штука щекотала шею, очень неприятно щекотала, как-то... по-темному. Сун Лань все хотел ее сбросить, но сверху постоянно летели новые плети, он только и успевал, что бежать, подпрыгивать, рубить, приземляться и снова бежать. Судя по тому, что это удавалось, Сюэ Ян свою землю зачищал идеально, и все, что по ней змеилось, переставало змеиться вовремя. Даочжан только рыкнул, когда пальцы вцепились в волосы, но все равно же голову задирать — он еще раз рубанул над собой по очередной лиане. — Не урони меня! — недовольно бросил Сун Лань, и едва Сюэ Ян отцепился, по шее перестало скрести, а даочжан снова взмахнул мечом. — Откуда я знаю?! Вход! Он озирался в любой возможный момент, но очень быстро стало ясно — искать вход не надо, потому что эти змеистые твари как будто гнали людей вверх по склону, под ногами появились замшелые ступени, Сун Лань скачками несся вперед уже просто-таки по крутой лестнице, и неожиданно перед ними возник древний павильон с каменной дверью. Запертой. — Вход! — хрипло сообщил Сун Лань, разворачиваясь к нему спиной и выставляя Фусюэ вперед, — Только не ломай!!! — задыхаясь от бега предупредил он и кивнул на змеящиеся вокруг плети. Они заполонили лестницу и выглядели, как змеи, «вставшие на дыбы». Теперь твари не набрасывались, но такое ощущение, что они просто ждали чего-то. — Свет! — догадался Сун Лань. Павильон стоял на верхушке холма, а над ним деревья расступились, было видно небо, и солнечный свет заливал гробницу. Красиво, наверное, но дело двигалось к вечеру, а лианы извивались по кругу. Тем не менее время все еще есть, Сун Лань сглотнул, пересохшее горло драло от бега, он повернулся к гробнице и толкнул каменную дверь. Она ожидаемо не поддалась. — Смотри, наш зверь, — даочжан расчистил от мха орнамент. Голова пучила глаза и скалилась на незваных гостей. Сун Лань поморщился, глубоко вдохнул и сосредоточенно принялся прощупывать наложенные заклятия. *** — Если уроню, то подниму и понесу, — ржанул Сюэ Ян, понимая, что ещё немного, и станет совсем не до смеха. Слишком много желающих пощупать их обоих! И едва Сун Лань сказал, где увидел вход, Сюэ Ян чуть не сломался пополам, потому что пришлось сворачивать уже начатую атаку. Не ломай? Не ломай! Он недовольно скривил губы, но с горем пополам сумел удержаться. Ещё какие-то пару мгновений он ждал атаку, понял про свет, ухмыльнулся и занял оборонительную позицию, нащупал в рукаве талисман. — Если кинутся, я разберусь. Свет… продлю. Насколько сумею. Перед губами Сун Ланя появилось горлышко бутыли с водой, Сюэ Ян аккуратно наклонил бутыль, чтобы дать ему глотнуть, при этом меч не опускал. Понял, что делает Сун Лань, тут же сделался немым чудовищем, только следил за сужающимся кругом света и подступающими тёмными щупальцами. Впрочем, оторванный от Сун Ланя кусок он очень хозяйственно спрятал в мешочек, снабдил охранными печатями, на всякий случай усилил их. Постарался изо всех сил, обездвижив и усыпив обрубок твари полностью, чтобы потом на досуге изучить и понять что это вообще было. Когда света стало совсем мало, он с запинкой попытался активировать талисман, чертыхнулся, попробовал ещё раз — в воздухе заметались сияющие частички, отодвинув тьму дальше. — Сун-дагэ, — ласково позвал он, понимая, что сейчас и этот свет закончится, и придётся очень быстро что-то придумывать. — Не хочу тебя торопить, но приходится. Он обернулся, потёр ладонью оскаленную пучеглазую морду тао-тэ, и очень сурово попросил: — Впусти нас, мы по серьёзному делу. Мы не чужие, мы тут Не Минцзюэ спасаем. Давай, хватит хрюндель корчить, мы друзья. *** — Какая забота, — фыркнул Сун Лань, облизал губы и взялся за барьер. Долго, правда, Сюэ Ян разбираться не дал, начал давать советы и хватать тао-тэ в тот самый момент, когда Сун Лань сообразил, в чем проблема печатей. Он такое учил еще адептом... вот интересно, а почему его так активно готовили открывать и закрывать, закрывать и открывать... взламывать и запечатывать? Сун Лань бесцеремонно отпихнул руку Сюэ Яна, изобразил сложную вязь заклинания, взмахнул руками, и она рассыпалась. Морда тао-тэ как будто задышала, и даочжан немедленно соорудил еще один узор. Тяжелая каменная дверь плавно пошла в сторону, а тень почти накрыла павильон, когда перед Сун Ланем и Сюэ Яном открылся проход. — Не стой! — велел Сун Лань, как будто Сюэ Ян не готовился отбиваться, а сидел и беспечно ковырял в носу, схватил его за руку и шагнул в темное пространство гробницы. Они переступили порог, и последний луч солнца погас на краешке крыши, Сун Лань зажег свет. Извивы лиан ринулись за ними, но дверь захлопнулась, придавив плеть. — Ну вот. Можно было сломать, но я подумал, что такая бесцеремонность скорее всего аукнется каким-нибудь охранителям. Дожил. Вламываюсь в чужой, можно сказать, дом. Тебе не показалось, что нас сюда как будто загнали? — пробормотал Сун Лань, разглядывая стены. *** — Во мне бездна достоинств, я заботливый, — без тени смущения сообщил Сюэ Ян и ни капли не обиделся, когда Сун Лань без церемоний оттолкнул его руку. Его дело было следить за обстановкой и в меру сил поддерживать свет, который, скотина такая, норовил то потухнуть, то погаснуть. Так что, оказавшись внутри, Сюэ Ян перевёл дыхание и радостно оскалился. — Нет, не показалось. Вообще нас сюда именно загнали — только впереди не было вот этой вот хрени. Но знаешь, Сун-дагэ, если бы мы притормозили, то у наших вертлявых знакомцев наверняка появились бы потрясающие идеи по методам нашего употребления. Или я ничерта не смыслю в атаках, ведь они не были фальшивыми. Это как петух, бегущий за курицей, который думает «Ну даже если не догоню, так хоть согреюсь». Трындеть трындел, но сам так же внимательно осматривал стены, и пока что, к счастью, это был просто камень и просто темнота. — Вот что. Предлагаю перевести дыхание. Воды дать? — Сюэ Ян сам глотнул и прислушался к себе, пытаясь понять, хочет он есть, или ещё жить можно. — Знаешь, что меня каждый раз поражает? Как вы, даочжаны, умеете аккуратно и вдумчиво снимать печати, которые ставили не вы. Что Сяо Синчэнь тогда храм распечатал, причём в темноте, да он всё равно не видел, да с повисшими на нас примерно вот такими тварями. Или это специальное даосское умение, в случае опасности моментально вскрывай дверь? Хочешь, я вперёд пошлю что-нибудь посмотреть что там? Или пойдём потихоньку… *** — Вот это меня и смущает. Ты прав про атаки. Загнали так по-настоящему, как будто это была только знаешь... разминка. Ладно, ладно, еще подумаешь, что я в панике, — Сун Лань улыбнулся и протянул руку за водой. Хорошо, что Сюэ Ян такой хозяйственный, можно просто взять меч, подпоясаться и хоть в горы, хоть под землю. — Это не все так умеют. Меня этому специально учили, например. У всех свои сильные стороны, вот я например не умею в иллюзии, как ты, в эти твои трюки из травы, — даочжан сделал три небольших глотка и вернул воду. — Как ты меня тогда взбесил этим своим человечком, не передать! Пойдем. Безусловно, можно послать вперед что-нибудь, но Сун Лань остро ощущал, что здесь вокруг такие силы, что Сюэ Яна любой трюк будет тащить энергии в разы больше, чем всегда. Все-таки Сун Лань пока верил в их собственные внимание и осторожность. Павильон, как оказалось, скрывал лестницу вниз, в холм. Наверное, его насыпали поверх гробницы — уж больно все аккуратно выглядело, хотя Сун Лань не поручился бы просто потому, что с этими лианами и печатями не разглядывал окружающие красоты. Талисман освещал им путь, ничего особенного в ступеньках не оказалось, и привели они в ход, который уже совсем не был похож на рукотворный. — Пещера и пещера, — тихо хмыкнул Сун Лань. — Надеюсь, тут не живет монстр тао-тэ? Осторожно, пол неровный. *** — Не смущайся, я о тебе забочусь без всяких подтекстов и исключительно из эгоистических побуждений. Ты же меня знаешь, я делаю только то, что мне приятно и нравится. И Сюэ Ян мечтательно заулыбался, припомнив сам эффект, как за фантомом ломанулись обведённые вокруг пальца преследователи. Хорошая была иллюзия, щедрая. От души. — Ну я не виноват был, дагэ, — он хмыкнул. — Куда занесёт это ветром, невозможно было угадать. Но ты можешь порадоваться, когда Цзинъи развалил человечка, я от боли рухнул на пол и завыл. Сяо Синчэнь испугался! Они аккуратно шли, Сюэ Ян не давал волю рукам, потому что так можно лапнуть рукой замаскированную печать, а потом долго удивляться, почему так больно, и так быстро меркнет свет. — Тут слишком много изображений тао-тэ. Я б не стал жить там, где натыканы в таком количестве рисунки с моей мордой лица. Неуютно. Но это и к лучшему, думаю, что тао-тэ нам был бы не рад. Я осторожен, не волнуйся, я же вор, — Сюэ Ян тут же споткнулся и тихо чертыхнулся себе под нос, и в попытке не упасть обогнал Сун Ланя, выскочив в не очень большой зал с расставленными каменными гробами. И тут же принялся недоверчиво всё рассматривать, как кот попавший в болото, едва ли не обнюхивая, но по-прежнему не трогая руками. Это ж вам не тао-тэ по морде трепать, тут можно нарваться. — Интересно, сюда часто грабители пробираются? — Сюэ Ян присел на корточки возле самых привлекательных кристаллов, вставленных в массивный камень, внимательно изучил царапины вокруг и довольно хмыкнул. — Вот смотри, дагэ. Этот камень пытались украсть минимум два раза. На что угодно спорю, что один раз даже почти украли — его отсюда выколупали, но потом вколупнули обратно. Вопрос: куда делся колупатель и кто его сожрал? *** Сун Лань едва сдержал смех: — Я про другого человечка, но не буду мешать тебе хвастаться. Тем более — есть чем. Он вошел в зал вслед за Сюэ Яном. Стены ему не понравились, каменные гробы не понравились и вообще… — Мне тут все не нравится, — сообщил Сун Лань, наклонился к упомянутому камню и ничего особенного в нем не нашел. — Колупатель, полагаю, на том свете. Слушай, странно было бы, если б за гробницей никто не следил. Я потому и не хотел хлопать дверью и постарался войти аккуратно — проникновение в гробницу простых воров, которые дверь ногой открывают, наверняка где-то сразу обнаруживается. Так. Вот смотри, тут гробы и в гробах должны быть ... люди. Останки. И Не Минцзюэ по идее тоже? Без головы что ли? Сун Лань обошел гробы и ни одного имени не нашел. ⁃ Я все пытаюсь себе это представить. Ты говоришь, что отрубил голову после погребения, что логично, потому что хоронить без головы при Не Хуайсане и Лань Сичэне просто невозможно. Это что надо было такое сделать, чтобы ... ну допустим, младший брат в страшном горе, но Лань Сичэнь... Чтобы Лань Синчэнь, прощаясь с названым братом, был уверен, что перед ним труп? — Сун Лань вопросительно смотрел на Сюэ Яна. — Ян-ди, как вы это сделали? Ты умеешь в такие иллюзии? Раз ни одного имени нет, придется открывать все? Сун Лань примерился и осторожно попробовал сдвинуть одну крышку. С тихим зловещим скрежетом она совсем немного поддалась, на неширокую щель. *** — А какого? — опешил Сюэ Ян, и какое-то время добросовестно молчал, пытаясь припомнить, когда ещё драконил Сун Ланя, а потом припомнил явление трагического даочжана. — Ну ты вспомнил! Ух ты злой был, я думал, что всё пропало. Ну я тоже добро не излучал. В этом было особенное удовольствие, ведь они с Сяо Синчэнем тогда выпутались просто чертовским везением! Ну и попали в ситуацию стараниями вот этого вредного тогда ещё не патриарха. — Правильно подумал, что грубо вламываться не стоит… кто-то из нас двоих должен уметь думать, и это точно не я, — Сюэ Ян со здоровым любопытством изучал гробы, стараясь припомнить, что же это ему напоминает. — Что я умею в хорошие иллюзии, тут не работает. Ну не верю я, что вот так запросто можно обычной иллюзией обмануть Лань Сичэня. Маленьких Ланей, которые сейчас в Байсюэ остались, ещё можно, просто потому что юные и неопытные. Лань Сичэня? Хм… Он в Безночном воевал, такого поди насмотрелся. Нет, дагэ, там было что-то другое. Но я на погребении не был. Мне там не обрадовались бы. А вот что после погребения Не Минцзюэ валялся вот в той комнате на столе ещё живой — это я тебе точно говорю, там я был. И что погребение было, я тебе гарантирую. И он тут же заглянул в эту щель, которую приоткрыл Сун Лань. Аккуратно двумя пальцами опустил в эту щель талисман, чтобы можно было подсветить и посмотреть, не распахивая погребение вовсю, и тихо присвистнул. — А где тело? — Сюэ Ян сдвинул крышку сильнее, снова посмотрел и перешёл к следующему гробу, сдвигая его крышку. — Приехали. Тут вообще тел нет. Вот сейчас третий откроем, и там тоже… сабля. Они хоронят сабли! А куда девают тела?! Он даже открыл третий гроб пошире, и протянул было руку, чтобы взять лежащую в нём саблю, но не взял. Поосторожничал и вопросительно уставился на Сун Ланя, трогать, не трогать. — Ну сабля тоже хорошо. Но это не Бася. *** — Не валялся, а лежал, — поправил Сун Лань. — Имей уважение. Он заглянул в подсвеченный гроб, подошел к другому, сдвинул крышку. — Да, сабли... Не трогай! — даже руку выставил и снова уже спокойно попросил не трогать. Они открыли один за другим все гробы и во всех оказались сабли. Кроме одного. — Итак, пустой гроб, значит одной сабли нет и здесь нет Бася. Вывод напрашивается. — Он посмотрел на Сюэ Яна, а потом стал закрывать гробы. — Давай не будем оставлять бардак. Раз Бася здесь нет, значит она либо где-то в другом месте, либо вообще не в гробнице. Не хотелось бы думать, что ее кто-то унес до нас, предлагаю поискать еще. Сун Лань снова принялся ходить по залу, на этот раз тщательно осматривая все стены. — Тут какая-то недобрая аура, ты чувствуешь? Не нравятся мне эти стены. А еще здесь печати, — он указал на орнамент, сходил к стене напротив и указал на похожий, разница лишь в том, что у одной морды отчетливо прорисованы рога, а у другой рогов не было, зато морда больше похожа на тигра, — Видишь? В запястье проснулся тихий назойливый пульс, Сун Лань отодвинул ленту, присмотрелся к тонким серым линиям. Неприятно думать, что остатки тьмы откликаются, но в этом, к сожалению, ошибиться было невозможно, и очень, просто ужасно хотелось прикоснуться к стене. — Ян-ди, что скажет Цзян Цзай? Встань напротив, к той морде, и спроси его. *** — Ну, он конечно же лежал, но при этом валялся. Вот так, — Сюэ Ян даже попытался изобразить, как переваливается с боку на бок человек, которого прикрутили цепями к поверхности, но цепи его явно держат из последних сил. — Между прочим, мало кто так уважает Не Минцзюэ, как я. Несмотря на всё, что я сделал. И мне будет приятно вернуть его. Я не встречал больше до такой степени сильных людей. И скромно промолчал на тему того, что убить такого сильного человека — это неповторимое наслаждение. И потом, дополнительная грань удовольствия — ещё и вернуть его. Это просто как ещё один оттенок счастья, составляющего приятные стороны жизни. Сюэ Ян согласился, что оставлять бардак будет неправильно, ещё и посмаковал само слово — неправильно. А что. Он не так давно научился вообще разбирать, что правильно, а что нет, и этот процесс ещё не утратил очарования новизны. Сяо Синчэнь даже не думал, что оказывает миру такую великодушную услугу, но у него точно получилось. В целом, по мнению Сюэ Яна, Сун Лань должен быть сейчас доволен, потому что с его стороны проблем нет, он не лезет своенравно куда попало, сверяется в своих решениях с дагэ, и вообще очень бережный и заботливый. Он помогал закрывать гробы, на всякий случай внимательно изучил пустой, и так же аккуратно его прикрыл. — Стены… знаешь, тут не только стены. Тут пол тоже, и своды над головой. Как ни странно, самое спокойное место — гроб. Я прямо чувствую. Если что-то начнётся — прыгай на крышку любого из гробов… лучше пустого. Он с осторожной пластикой подозрительного кота встал перед указанной мордой, обнажил меч, провёл лезвием. Настороженно приближал его, почти прикасаясь к камню, отодвигал дальше, снова приближал. — А ты когда смотрел, эта трещина тут уже была? Потому что мне кажется, что… Сюэ Ян тут же зашипел сердито и попытался вытащить руку из стены. Она ушла в камень вместе с Цзян Цзаем по локоть, и это случилось быстрее, чем он успел отскочить. Он рванулся из ловушки, понимая, что чем сильнее дёргается, тем быстрее его заглатывает. — Сун-дагэ, вытащи меня, — напряжённо попросил он, цепляясь за меч сжатыми в каменных объятиях пальцами. — Фусюэ. Не подноси его к стене. Если дотянет до плеча… — Сюэ Ян стиснул зубы и криво улыбнулся. — Если затянет, руби руку. *** — Нет, ты знаешь, в гроб или на гроб я всегда успею, — пробормотал Сун Лань, вглядываясь в морду напротив. И не будь он патриарх Байсюэ, если она не сверкнула глазами! Причем ровно в тот момент, когда даочжан услышал шипение Сюэ Яна. Он ринулся к нему, ухватил, попробовал дернуть, но тут же понял, что ничего не выйдет, будет только хуже. — Помолчи! — рявкнул Сун Лань, лихорадочно соображая. Он обернулся, морда на той стене совершенно отчетливо скалилась, стена дрожала, как будто ей надо было открыться, но некому открыть... некому открыть. Сун Лань отчаянно ловил ускользающую мысль и вдруг понял. В конце концов, уже и так все плохо, верно? Хуже ведь не будет, рубануть Сюэ Яну по плечу всегда успеется... стену надо открыть, а не тащить ее добычу. А как у них в последнее время все раз за разом открывается и закрывается? Сун Лань посмотрел на руку, запястье пульсировало, его тянуло к стене, нет, не его — тьму. Даочжан больше не думал, а попробовать имело смысл. Он вытащил Фусюэ, провел лезвием по ладони, собрал в горсть капли и плеснул на стену, прямо на рельефную морду вокруг руки Сюэ Яна. Смотреть на результат было некогда, ладонь уже наполнилась кровью и Сун Лань бросился к противоположной стене, бросил алого на оскал тао-тэ. Накормить вместо тьмы кровью — все, что пришло ему в голову. Чудище беззвучно рявкнуло, стена с треском раскрылась, а Сун Лань отскочил в сторону и метнулся обратно к Сюэ Яну, перед которым крошился камень. — Не отпускай Цзян Цзай! — Сун Лань обхватил Сюэ Яна за талию и потащил, пока стена гробницы не слопала его целиком. Оба полетели на каменный пол. В поисках опоры Сун Лань подставил порезанную руку и почувствовал, как кровь буквально тянет из ладони в камень. Рисунок на полу окрашивался темным и на глазах проявлялся, как на бумаге. — Вставай! — велел Сун Лань. — Помоги! Ладонь припечаталась к полу, даочжан не знал, что будет дальше, но понимал, что ждать, пока линии замкнутся — точно не стоит, надо вылезать из этого круга. *** — Да не могу я молчать, — прорычал Сюэ Ян, стараясь если не вытащить руку из стены, то хотя бы не дать утянуть её дальше. — Если я заткнусь, ты не узнаешь, что у меня там творится… Он честно пытался дать Сун Ланю передышку, сам лихорадочно пробовал разные способы освободиться, а увидев свежую кровь опешил и только застонал. — С ума сошёл? Хер им! Они же Цзян Цзай и стараются забрать! — Сюэ Ян отчаянно вытянул из клинка всю тьму, толком не уловив, как это вообще получилось, и именно в этот момент всё сработало. То ли его метод, то ли неожиданные кровавые пляски Сун Ланя, то ли всё вместе. Сюэ Ян только зашипел, грохнувшись об пол. Тьма в нём бесновалась и радовалась, вскипала счастливыми пузырьками, змеилась из глаз, только Цзян Цзай в руке сиял ярким невинным блеском абсолютной чистоты. Он вскочил на ноги, убрал меч, зажал в зубах листок с талисманом, вцепился одной рукой в запястье Сун Ланя, второй обхватил его поперёк груди, близко наклонился к лицу. Смотрел шальными мглистыми глазами, ухмылялся. Полоска бумаги в зубах с хрустом смялась. — Вдохни. Живо вдохни, полной грудью! — Едва Сун Лань вдохнул, Сюэ Ян рванул его от пола вверх, оттолкнулся сам. Оба вспрыгнули на крышку пустого гроба. Сюэ Ян не унимался. Талисман он после секундных размышлений сжевал и проглотил, так вернее будет. Рывком перевернул руку Сун Ланя, оглядел порез с потемневшими краями и с подозрительно текучей кровью, быстро прижался к ладони ртом, широко лизнул, сглатывая кровь, смотрел, как тонкий жгут тьмы быстро прокалывает края ранки, стягивая их, наскоро перекрывает, оставляя грубый шрам. — Отцепи его от меня, я четырьмя пальцами не справлюсь, — Сюэ Ян подставил ему руку, вокруг которой сжимались костлявые пальцы мертвеца. Оторванная в локтевом суставе рука уже давно истлела, остались лишь кости и рассыпающаяся сухая кожа. — Быстрее. Он лезет наружу за своей рукой, и… Соседние гробы дрожали, сабли в них бились, стараясь выбраться наружу. Из стены, покрытой трещинами, выбирался мертвец. — … и саблям это не нравится. Отцепляй, брось в него! И бежим туда! Быстрее! — он ухмыльнулся, кривил губы от боли, с них капала кровь Сун Ланя. — Эта тварь проклята, и знаешь, Сун-дагэ, когда внутри одного человека тьма борется с проклятьем, это больно! Тьма победит, куда она денется, но лучше бы вернуть её в меч сразу после этого. *** Сун Лань попросил вовремя, потому что когда Сюэ Ян наклонился, и даочжан его увидел вот такого, все его мысли тут же заволокла тьма. Даже не тьма — желание тьмы. Сюэ Ян в этих сполохах — настоящее дразнящее напоминание того чувства силы и особенного знания, того, что они выдрали из Сун Ланя и закрыли, но теперь он это снова видел и хотел, страшно хотел забрать. Запястье жгло — даочжан знал это ощущение, когда черные линии расползаются, а кровь пропитывает ленту. Фусюэ вибрировал и рвался драться, но меч как будто ждал приказа. Это все длилось какие-то мгновения — пока Сун Лань не вдохнул. В сознание вторглась вспышка, и тут Сюэ Ян изобразил очередную импровизацию, от которой даочжана прошибло холодной судорогой. Ох как ему хотелось сейчас схватить этот наглый язык и выдрать! Забрать себе черноту! Кожа впитывала нить тьмы, Сун Лань каким-то неимоверным усилием заставил себя не поддаться, сосредоточиться на мерзком шорохе костей. Он ухватился за мертвецкую руку и сжал пальцы с такой силой, что кости затрещали и стали сыпаться крошкой. Даочжан отодрал костлявую лапу и швырнул в сторону стены. — Пошли, — он не удержался и ладонью провел по губам Сюэ Яна, стирая свою кровь. Легче не стало. Как ни ужасно, но мерзавец прав — надо спасаться бегством, а не благородствовать тут, сражаясь с тьмой. Сун Лань вскочил, схватил Фусюэ, сцапал Сюэ Яна за руку и ринулся в открывшийся темный проход. Стук гробов остался за спиной, стены уже не трещали, когда Сун Лань чуть не влетел в каменную преграду на повороте. Он собрался с силами — талисман зажег тусклый свет, слишком слабый для того, кто давно делал такие вещи на чистых инстинктах. Тьма, совсем тихо, но кипела в крови и мешала, что же тогда с Сюэ Яном?! Сун Лань дернул его за собой и выпрыгнул из коридора на площадку, повернулся: — Давай меч! Все до капли в него лей, сейчас же! Такого быть не должно, он же не Синчэнь, а Сюэ Ян — не Цзинъи, чтоб они друг друга чувствовали. Но это была совсем иная природа, и здесь в гробнице, пропитанной древними проклятиями, то общее, что у них с Сюэ Яном было, ожило. Сун Лань прямо физически чувствовал, как Сюэ Яна корежит болью, но понимал, что ощущает только малую часть. *** — Меня, меня не раздави! — он только перевёл дыхание, когда в разные стороны брызнули осколки костей, мутно закатил глаза и передёрнул плечами. — Только не вторую руку… ненавижу хруст костей. Ты чего? Сюэ Ян рефлекторно тронул пальцами губы, слабо фыркнул, но ничего не сказал. А что тут скажешь? Ну и так же понятно. — Меч подальше от стен, там мертвецы, они хотят… боюсь я, что я знаю, чего они хотят. Клан Не полон сюрпризов. Он мчался за Сун Ланем, даже не пытаясь освободить руку, это давало гарантию, что шустрый патриарх не умчится в тёмную даль без него, хотя падать Сюэ Ян вроде тоже не собирался, но от резкой остановки едва не влип в него. — Погоди, — он закатал рукав, показывая следы от костлявых пальцев, они расплывались под кожей ржавыми пятнами. Вокруг них там же бесновались чёрные жгуты, пожирая проклятье, которое сопротивлялось из последних сил. Он настороженно прислушивался, но мертвецы остались там под присмотром захороненного оружия, за ними не гнались ни кости, ни сабли… пока что. От боли в руке хотелось выть в голос, Сюэ Ян стискивал зубы и терпел. — Сейчас доест, и солью. Веришь, подцепить в этой могиле проклятье и потом притащить его с собой в Байсюэ — спасибо, я лучше сразу того… — он копался в своих запасах, выудил флакон, щедро выданный Инь Цзянем, зубами вытащил пробку и невнятно прошепелявил. — Ладонь. Дай сюда свою ладонь. Аккуратно капнул снадобьем, посмотрел как впитывается и сразу кожа приобретает нормальный цвет. Дождался, пока тьма не закусит проклятьем, и со стоном выдохнул всё на лезвие Цзян Цзая, расплылся в пьяной улыбке. Когда боль отпускает, всегда ощущение такое, будто крепкого вина глотнул. На всякий случай капнул из этого же флакона себе на кончик языка, растёр по нёбу мягкую терпкую каплю. — Ты как? — он как-то уютно толкнул Сун Ланя плечом. — Тебе дать? Доктор Цзянь дал. Хорошая штука. Ты это… дагэ, не смущайся. Я тебя и раньше того. Облизывал. Это не то, что ты подумал, если ты конечно чего-то не того вдруг подумал. Зато! Зато пока я был проклят, я был немножко мертвецом клана Не. И знаешь чего? Скорее всего грабители повредили стену, и один из мертвецов вылез и побрёл куда-то сюда. За ним погналась самая сильная сабля из захороненных. Сказать, как её зовут? Вот именно. Бася. Но удивляет меня не это… Кто-то же закрыл обратно гроб, в котором уже не было беглой сабли. Кто? И почему? Почему не нашли, не вернули? Почему оставили как есть, и знает ли об этом Не Хуайсан? Он говорил, но при этом не просто языком чесал. Он огладил снова потемневшее лезвие Цзян Цзая, снова изучил свою руку уже без следов мёртвых пальцев, вернул на место рукав, тщательно изучил след пореза на ладони Сун Ланя, едва ли не ногтем колупнул. И всё время прислушивался, потому что вылезший из стены мертвец вряд ли захочет зарыться обратно в каменное крошево и сесть смирно. — Чем благопристойнее выглядит клан, тем страшнее его тайны. Какие тайны в Ланьлин, я сам прекрасно знаю. Теперь вот тайны клана Не. Благопристойнее всех выглядит Гусу. Боюсь, что если у них есть какие-то такие тайны, то оттуда живыми не выбраться. Дагэ, а мы неплохая команда… *** Сун Лань холодно смотрел на пятна проклятья, сам терпел чужую между прочим боль. Ну как терпел... откровенно говоря, знать, что Сюэ Яну больно, когда уже не надо улепетывать, оказалось даже приятно. — Спасибо за заботу, не могу не согласиться — в Байсюэ и без тебя достаточно проклятий, — сквозь зубы процедил он и выдал ладонь, смотрел, как жидкость лечит порез. Шрам теперь... А-И почувствует... Сун Лань покраснел, хорошо, что темно и эта зараза не видит. — Не надо, — он глянул на плечо Сюэ Яна, как будто то было какое-то непривычно хорошее плечо, надежное, не сюэяново. Впрочем, это быстро отпустило, стоило Сюэ Яну сказать про... что?! Облизыватель хренов! — Вечер признаний? Я хотел выдрать твой язык и забрать себе. С кровью и тьмой. Меня стошнит сейчас, гад ты такой! — и самому аж нехорошо стало, потому что это «гад» прозвучало вдруг совсем не как «гад», а чуть ли не с гордостью, фу. И при этом даочжан так запросто давал ему ковыряться в ладони! Сун Лань сжал ее в кулак, чтоб не лез уже. — Заткнись. В Гусу все нормально. Можешь потрындеть про Байсюэ, раз не терпится. «Команда»! Совсем уже! Ну ладно, да, пока живы-целы и даже не поубивали друг друга, может и «команда». — Гробницу должны охранять. Может гроб закрыли и предпочли не говорить Не Хуайсану. Даже представить страшно, как ему тяжело. Не все такие как ты, Ян-ди, не все драконят людей и пляшут на ранах, деликатный ты наш. Это что, мост? — Сун Лань обернулся и ткнул пальцем. Теперь, когда тьма убралась под ленту и в Цзян Цзай, свет от талисмана стал ярче и освещал далеко. — Ну если Бася сбежала и ее не вернули, значит нам туда. Пошли. — Он заложил Фусюэ за спину и шагнул вперед, остановился. — Слушай... выглядит как-то... «Как Байсюэ, когда я туда пришел. Покинуто» — подумал даочжан. — Ненадежно. У тебя всегда все есть, давай веревку. Предлагаю подстраховаться. Если ты брякнешься вниз, у меня не будет шанса тебя не держать, — Сун Лань обернулся и точно как Сюэ Ян до того ткнул его плечом. *** — Знаешь, какое слово ты чаще всего говоришь мне? — Сюэ Ян хмыкнул. — «Заткнись». Чего стошнит-то? А хотя… Не, я понимаю. Думаешь, что не понимаю? Ну что я могу поделать, если иногда руки заняты, ногой не сподручно, остаётся только зубами и… чем там рядом, по ситуации. Но я могу потрындеть и про Байсюэ, и мне действительно не терпится! И Сюэ Ян заткнулся. Потому что ему не терпелось вернуться в Байсюэ. Не ради самого Байсюэ, пусть хоть провалится сквозь землю. То есть, сперва забрать оттуда того, к кому хочется вернуться, а потом пусть проваливается. Ну и Сун Ланя тоже забрать, потому что патриарх этот хоть и заноза в заднице, но это своя заноза, а у Сюэ Яна и так-то не много заноз, которые хотелось бы сохранить. Ну и Цзинъи, потому что без него Сун Лань станет скучным и грустным, ещё помрёт чего доброго. А, и Инь Цзяня, всё ж таки брат Сяо Синчэня, нельзя чтобы его оставить в проваливающемся Байсюэ. Сычжуя тоже надо забрать, без него Цзинъи скиснет. Чжи Чуаня надо забирать, потому что с ним Сычжуй перестал быть похожим на разведённое водой молоко. А потом пусть Байсюэ проваливается в самую глубокую дырку ада к демонам! Сюэ Ян озадачено почесал в затылке, пытаясь представить, как он хозяйственно выносит оттуда карпов и кроликов, потому что их вроде все любят, ну и смешные они. Он с досадой сплюнул в сторону. Как это вообще снова получается, непонятно! А главное, что придётся ещё и голову Не Минцзюэ вынести, чтобы Инь Цзянь не переживал, чтобы Сяо Синчэнь не расстраивался! — Чего ты сказал, на ранах пляшут? — он засопел уязвлено. — И не надо вот это, не надо. Это я раньше не представлял, а сейчас очень даже, почему же. Между прочим, мне тоже тяжело. А кому сейчас легко?! Ну Не Хуайсану тяжело, да. Я его помню, это всё равно что кисточкой для рисования пытаться из лука стрелять. Хотя кто знает, такое ханьфу с подкладкой, сверху чо попало, а снизу и тёпленьким можно подбить… или кольчужку какую поддеть, чтобы не сквозило острым и наточенным… Он бурчал себе под нос, но не тянул, верёвку достал, хорошую, длинную, крепкую, специально проверял. Завис на мгновение, смутно улыбаясь, пропуская верёвку между пальцами. Вздохнул. Нет, нужно будет вернуться, и всё-таки связать Сяо Синчэня. Связанный даочжан — это такая мечта, это так красиво… — Ты умеешь, или тебя обвязать? Ну чтобы рёбра не сломать резким рывком. Я тебя за этим и просил вдохнуть резко и сильно, чтобы лёгкие придержали рёбра и смягчили рывок, — Сюэ Ян аккуратно сооружал из своего конца верёвки удобную обвязку, чтобы не просто вокруг пояса, а через плечи вокруг грудной клетки, с плоским удобным узлом впереди. В такой же обвязке с горы спускались с Сяо Синчэнем, и Сюэ Ян невольно улыбался с таким видом, что рисковал получить по зубам. — А мост трухлявый, — отметил он, когда из-под ноги посыпались щепки. — Слушай, а если бы мы не закрыли те гробы… если бы ты не сказал, что их лучше закрыть… мда, что-то мне кисло стало, как только представил. Это была бы сама бездарная смерть в моей жизни. *** — Не терпится — терпи! — Сун Лань хмыкнул. Ему тоже не терпелось. Вернуться в Байсюэ, с успехом, конечно, чтобы А-И так смотрел... что сразу хочется все бросить и уйти в их комнату. Ну ладно, не совсем бросить, предъявить этого мерзавца сначала, живого и здорового, А-Чэню, чтобы он был рад. И пусть Бася Сюэ Ян как трофей всем предъявит, что ему, жалко что ли триумфа? Не жалко. — Не надейся. У меня ребра крепкие, тебе ли не знать? Тебе-то чего тяжело? А... ну это с непривычки. Один раз спас человека — наверное эйфория? Второй раз — уже терпимее? Ну вот спасешь третий раз и привыкнешь. Дай я сам. Он обвязался удобно и надежно, закрепил, приподнял руки. — Проверь. Сам, не спрашивая, проверил веревку на Сюэ Яне, кивнул и развернулся к мосту. Последний раз он шел над бездной, точнее — полз, так, что на всю жизнь запомнил. — Ну хоть глаза не завязаны, — пробормотал Сун Лань и осторожно ступил на мост. — Да ладно, я б не сказал, ты бы сказал, ты ж умный, не прикидывайся. Сун Лань поймал себя на том, что Сюэ Ян-то заткнулся, а он наоборот. Нервно. Даочжан оглядел мост вдаль. И вот как лучше — медленно и аккуратно или побыстрее? Что поразительно — перелетать даже не хотелось пробовать, потому что от всего этого веяло такой ненадежностью, что предсказать поведение даже таких мечей как Фусюэ и Цзян Цзай, Сун Лань бы не взялся. Тут в гробнице как будто давило что-то. И в то же время вело. Вот как начало вести еще в лесу, загоняя плетьми к дверям, так и не отпускало. С этими невеселыми мыслями даочжан дошел до середины моста. — Ты там как? Ян-ди? *** — Дагэ, отгадай загадку, м? Чего нет у бедняка и не нужно богачу? Я в своё время чуть голову не сломал себе, перебирая ответы… И так и эдак крутил. Мэн Яо на меня тогда смотрел с жалостью, потому что такого очевидного не понимать, нужно быть совсем тупым. А потом сказал ответ. Он проверял верёвку, обвязку, аккуратно заправил конец верёвки, чтобы не маячил, не отвлекал, и вообще — никаких концов торчать не должно. Шёл по мосту, с острой тоской понимая, что хочется домой. А дом там, где Сяо Синчэнь. — Не спрашивай так, от таких вопросов хочется напугать и сделать вид, что мозги спеклись и жажда крови проснулась. А с тобой шутить дело такое, ты к моим шуткам ещё не привык. Или привык? — Сюэ Ян вздохнул. — Загадку отгадал? *** Загадка крутилась в голове и мешала думать. Богач. Бедняк. Почему сейчас? Абсурдность вопроса заставляла даочжана думать, что это он что-то упускает, не понимает важность. Сюэ Ян откликнулся как обычно кучей слов — значит, все в порядке. Мост шатался, приходилось балансировать, пропасть внизу зияла бездонной чернотой, и Сун Лань никак не мог прогнать то ощущение невидения, когда он падал и полз по Хребту Дракона. Когда сбоку потянуло ветром, это воспоминание обняло его липким холодом. — Привык. Не привык. Не знаю. — Сун Лань облизал губы и сделал еще шаг, потом еще. — Что это? Ответ в смысле. Если что-то очевидное, я тебя убью, там, на той стороне... Он пытался хоть как-то пошутить, поворчать, но собственный голос, разбавленный холодной чернотой, слышался совсем чужим. И на самом деле Сюэ Яна там, на той стороне, уже хотелось не убить, а обнять. *** — Сун-дагэ, это именно очевидное, думаешь с чего бы Верховному меня жалостью поливать? Это ничего. У бедняка ничего нет, а богатому ничего не нужно. Я всю жизнь был бедняком — мне некого было терять. Не имея сам, я с наслаждением лишал других того, чего у меня не было… и вот именно сейчас мне тяжело, потому что мне есть кого терять. Так что поверь мне, дорогой патриарх, вот именно сейчас я знаю, как тяжело Не Хуайсану и понимаю почему. Под ногой опасно захрустело, доска подломилась, но Сюэ Ян успел подтянуть ногу, извернулся как кот, распределяя свой вес сразу на две доски, которые казались поцелее, и смотрел, как обломки падают в темноту внизу. Он всё ждал звука, с которым доски упадут на камни, а звука всё не было и не было. — Скажи мне, что там внизу натянута сеть, и поэтому мы не слышим звука… — Сюэ Ян снова прислушался, пытаясь понять что это за шелест, подобрался ближе к Сун Ланю, тронул его за руку чуть выше локтя, мол, ты слышишь, что это вообще такое, и тут же зло выругался. — Мыши, дагэ! Летучие мыши! Летучие мыши едят жуков, они просто испугались доски, я этих мышей знаешь, сколько съел? Они не кусаются, если не… твою мышь! — Сюэ Ян, оторвал от плеча жирненькое тельце, беспорядочно молотящее крыльями, и сжал в кулаке. — Если не прокляты. Твою ж дагэ, и не поговорить с тобой толком! Твои волосы всем нравятся, то одни за волосы, то другие, давай я… Он выпутал хищную тварь из волос Сун Ланя на затылке, рассмотрел клыкастую морду, раздавил мышь и швырнул через плечо. Отмахиваться от летучих мышей, стоя над бездонной пропастью в темноте? Прекрасно! Смотря с кем отмахиваться. — Валим отсюда шустро, но осторожно, — Сюэ Ян настойчиво подтолкнул Сун Ланя, морщась от надсадного писка и стараясь обирать с себя и со спины Сун Ланя слишком ретивых тварей. *** — Ничего? — Сун Лань так удивился, что даже обернулся, но тут же вернул себе прежнее положение в пространстве, потому что мост опять закачался. — Ну не знаю. Глаза у тебя были, — буркнул он, но как-то даже по-доброму. Вздохнул и сделал еще шаг, другой, — Это когда знаешь, что если потеряешь, то мира не станет, да? А ведь кроме Не Хуайсана есть еще Лань Сичэнь. Причинить ему боль... это я даже не знаю. Он совершенно удивительный человек, эй, ты что?! — Сун Лань замер, выравнивая баланс и не поворачивая головы. Что тут вертеться, если и так ясно, что под Сюэ Яном провалились доски? — Нет, там внизу пустота, — категорично отрезал даочжан и тоже прислушался. — Знаешь, такая гробница крепкая, а мост трухлявый, как наро... — он не договорил. Крылатая дрянь приближалась по воздуху неровными скачками, а за ней летели еще. Крылья облепили затылок, даочжан почувствовал коготки, но дал Сюэ Яну снять с себя мышь. Два раза говорить не пришлось — Сун Лань именно что шустро и осторожно пошел дальше, не тратя время ни на что другое, потому что Сюэ Ян за спиной все делал точно и правильно. К тому же он явно ловчее. Сосредоточенность не помогла. Мыши все равно не давали идти совсем ровно, мост качался. Уворачиваясь, Сун Лань успел увидеть, как в десятке шагов за ними раскручивается, лопаясь, веревка. — Хватайся справа! — скомандовал он, и как только мост наклонился налево, согнулся, цепляясь за веревку по левую руку, чтобы оба не висели на одной стороне. Это ненадолго — ясно и без вариантов. Гнилая конструкция не выдержит и одного, не то что двоих, и очень быстро лопнет с другой стороны. Единственный шанс — мечи, хоть Сун Лань и чуял, что летать здесь как на воле они точно не смогут. — Цзян Цзай достань! — крикнул Сун Лань назад Сюэ Яну. Как только оборвется еще одна веревка, держаться ему придется только за страховочную перевязь. Сун Лань посмотрел за спину, натянутая веревка моста лопалась волокно за волокном, как будто нарочно дразнила. Еще немного, мост полетит и ох обоих очень даже размажет о скалу. Выше по ходу переправа крепче не выглядела, но Сун Лань попробовал переставить ноги-руки еще на несколько ступеней, за спиной послышался треск. — Не смей меня отпустить, понял? Сейчас полетим в стену. Веревка моста с низким стоном лопнула, Сун Лань выхватил Фусюэ и направил перед собой в стремительно летящую навстречу скалу. *** Глаза были. Да что Сун Лань вообще может знать про глаза?! Вот только подумать на это времени не было, и спорить с ним было бы глупо, Сюэ Ян лишь соглашался. А что. Всё же правильно сказал, и про мир закончится, и что Лань Сичэнь совершенно особенный человек, и как всякого особенного человека его просто притягивает какая-то особенная тварь. Тут не до споров, и проклятые мыши так и лезут в разговор, им тут что, пообщаться не с кем? Сюэ Ян мышей не боялся, кусать себя не позволял, а что злился, так он от природы злой, чего они ждали? Но за верёвку схватился сразу, не требуя объяснений от Сун Ланя. Сам сколько раз видел эдаких умников, пока выяснишь, что почему и зачем, уже раз десять размажешься с размаху об что-нибудь твёрдое и негостеприимное. Примерно вот как они двое сейчас об скалу. — Да я тебя не отпущу, даже если захочется, — напряжённо фыркнул Сюэ Ян, на всякий случай хрустнув запястьем, чтобы в последний момент сдуру не отпустить верёвку, и тут скала на самом деле понеслась навстречу, а мост перестал существовать даже не предупредив! Он больше ничего не успел сказать, а так же, как Сун Лань попытаться притормозить мечом не рискнул. Не смог! Яркой вспышкой мелькнуло зрелище, как обламывается клинок и вместе с ним умирает его часть, и Сюэ Ян просто промедлил, непозволительно промедлил, с силой впилившись в камень всем телом. Он всё ещё цеплялся за верёвку, часто сглатывал кровь и пытался понять, где он находится и насколько целый. От удара перехватило дыхание, кажется он частично стесал кожу на лице — это детали, и быстро пройдёт, хоть и досадно. — Сун Лань, — тихо позвал он, когда в ушах перестало хлопать и визжать, видимо мыши от них отвязались. — Сун Лань, ты цел? Сюэ Ян поднял голову и внимательно смотрел, как медленно расплетаются верёвки, удерживающие их от падения в бездну. Вот теперь он извлёк Цзян Цзай, аккуратно и педантично выбрал достаточно глубокую трещину в скале и всадил туда клинок, но верёвкам это не помогло. — Дагэ, как думаешь, уж замедлить-то падение мы сможем? — сверху посыпались мелкие камешки, каменная стена вздрогнула и Сюэ Ян только судорожно вдохнул и пробормотал себе под нос. — Хорошо, что мы с тобой связаны, Сун Лань. Потому что сейчас мы полетим вниз. И в этот момент верёвки лопнули. *** Фусюэ вел себя странно — это все, на чем Сун Лань успел сосредоточиться, и хорошо, потому что тяжесть Сюэ Яна как-то померкла и даже не возникло желания избавиться от балласта. Они летели в стену, Сун Ланю просто надо было замедлить этот полет, смягчить удар. Просто. Ничего сложного, как приземление на мече, только вертикально. Но Фусюэ как будто летел в киселе и до него как-то долго доходило. Потребовалось гораздо больше сил, чем всегда — в разы, но когда камень уже был перед носом, Сун Лань безотчетно отвернулся и зажмурился. Невидимая тонюсенькая, но все-таки «подушка» не дала ему угробить принадлежащую одному маленькому Ланю красоту — лицо почти не пострадало, разве что немного поцарапалось, зато из груди вышибло весь воздух, а еще даочжан снова ощутил, что Сюэ Яну там хреново. Интересно, а это взаимно? Ненужное ощущение, но с другой стороны сразу ясно, что мерзавец жив. — Цел, — с присвистом просипел Сун Лань и с трудом сдержался, чтобы не закашлять. А то одно «кхе» и полетят, поминай как звали. Сун Лань посмотрел наверх, моргнул и увидел крайнюю степень ненадежности веревок. — Сможем. Я смогу, и ты попро...ооооо... Они летели так стремительно и так темно, что ветер в ушах свистел похлеще, чем на Хуашани, и от того, что не видно ничего, этот гул забил все остальные чувства. Сун Лань был тяжелее и «обогнал» Сюэ Яна в полете, правда сосредоточиться на этом, естественно, не успел, только умудрился дернуть рукой, чтобы не заехать ему Фусюэ ненароком. Орать что-либо полезное да и вообще орать при таком ускорении — абсолютно бессмысленно, поэтому даочжану ничего не оставалось как уповать на синхронность и взаимное чутье. В таком падении Сун Лань никогда не пробовал сосредоточиться. А что делать? Он потянулся к Фусюэ через этот кисель черноты, через ветер, скорость и да, через страх. Упорно и настойчиво, так, что золотое ядро готово было выпрыгнуть и лететь отдельно, лишь бы меч откликнулся. И он отозвался, падение не стало полетом сразу, но оно замедлялось. Хотелось бы побыстрее, и вот сейчас Сун Лань желал только одного — чтобы пропасть оказалась глубиной хоть до самой Преисподней, лишь бы им с Сюэ Яном хватило этой глубины, чтобы успеть достаточно замедлиться для выживания. Когда свист в ушах поутих, а легкие перестало разрывать от невозможности вдохнуть, даочжан, наконец, смог отвлечься. Он повернул голову и протянул руку Сюэ Яну, не понимая пока, Цзян Цзай работает или нужно страховать — веревка между ними все еще оставалась натянутой, как струна, и Сун Лань не смог бы за нее ухватиться. Поэтому он тянулся к Сюэ Яну свободной от меча рукой, своей тьмой, которая тонкими сполохами расцветала на ладони. *** Сун Лань точно может! У него точно получится! Он даочжан, или так, капусту сажал у себя в Байсюэ? Сюэ Ян в отличие от своего благоприобретённого патриарха быстро нашёл, что сказать. Он выругался, когда вес Сун Ланя всё-таки принялся выжимать из его груди воздух, верёвку так тянуло… Но он явно старался, Сюэ Ян снова прошипел что-то злобное. Он не чувствовал дна пропасти, не видел ничего, только чувствовал, как к нему тянется тьма, отчётливо воспринимаемая как специальная тьма, выращенная в Байсюэ. Он сам протянул руку, но не дотянулся, а что хуже — Сюэ Ян падал вниз головой, и как только умудрился повернуться? Нет, как он умудрился, он понял — вес патриаршьей мудрости перетянул. — Зашибись! — и это самое мягко, что Сюэ Ян умудрился рявкнуть, хотя вот зашибаться им было нельзя ни в коем случае. Цзян Цзай наконец очнулся и рванул вверх так, что выжал из груди надрывный стон, а рука чуть не вывернулась из плеча. Сюэ Ян только шипел сквозь зубы, вытягивая всё, что мог. Они всё равно падали, но будто пробивая огромные плотные подушки, набитые плотным воздухом. Сюэ Ян не мог встать на меч, не мог его отпустить, не мог угадать, как скоро их размажет об каменное дно пропасти. С яростным воплем он развернул Цзян Цзай вниз и рванул туда, куда и так падал. Другого способа обогнать Сун Ланя не было. Верёвка ослабела, Сюэ Ян извернулся, наматывая верёвку на своё тело. Их сближала тьма, Сун Лань пользовался ей так, будто всю жизнь тренировался, а Сюэ Ян дышал ею, и частично ею же мыслил. — Держу, — сипло выдохнул он, обхватив Сун Ланя рукой, и попытался встать на Цзян Цзай, жилы на шее натянулись в попытке так же резко развернуть его вверх, направить выше. Падение ещё замедлилось, но внутри всё свело от острого ощущения опасности. Сюэ Ян послал Цзян Цзай вверх, а тьму — вниз, и понял, что его сейчас разорвёт. Не разорвало. Удар об камни был таким, что в голове взорвалось что-то яркое и ужасно красивое — Сяо Синчэнь повернулся к нему, смеялся, но почему-то его лицо было перечёркнуто окровавленной повязкой, и слишком ярко и сочно хрустнуло. Чьи-то кости точно сломались. Но точно не все. Сюэ Ян слабо дышал, пальцы поползли по телу Сун Ланя вверх, к шее, потрогали стучащую сбоку жилку, добрались до его лица, уловили дыхание, и на этом месте можно было выдохнуть самому. Выдох тут же взорвался болью и он захрипел. — Я себе рёбра переломал… Дагэ, ты живой. Не притворяйся, ты должен быть живым. *** Даочжан, как и все, слышал, что когда смерть близко, перед глазами человека проносится вся жизнь. Смерть чуть ли не хватала его за нос, но вместо воспоминаний у Сун Ланя сейчас было только ощущение яркой вспышки счастья, которую он успел ухватить совсем недавно, запомнить, и которую совершенно не хотел просто вспоминать теперь перед смертью. Вот еще. И то, что Сюэ Ян, похоже, тоже никак помирать не хотел, очень помогало. Сун Лань тянулся тьмой изо всех сил, Сюэ Ян хватался и рвался навстречу, выписывал какие-то немыслимые кульбиты, и в конце концов даочжан вцепился в него. Что там дальше Сюэ Ян выделывал — уже не важно, пусть хоть танцует на мече, Сун Лань снова переключился на Фусюэ и мысленно уже орал в него лишь бы достучаться, а меч как будто злился, но уперто цеплялся за волю своего хозяина, будто и ему совершенно не нравились попытки влиять на него, между прочим не последний меч Поднебесной, проклятиям каких-то там гробниц. Сун Лань увидел дно бездны, потому что Фусюэ осветил его искрами за мгновения до удара, и ничего больше сделать не успел. Они рухнули на камни с таким звуком, будто и не люди вовсе, а мешки с костями. Сун Ланю показалось, что ему вышибло глаза, легкие и сердце — он не мог дышать и ничего не видел или просто не осознавал, закрыты у него глаза или нет. Сколько длилось это состояние, даочжан не знал, но первое, что ощутил и услышал, — это Сюэ Ян. Что за невыносимый человек?! Даже упасть не может так, чтобы не выкручиваться! Помереть же не даст спокойно! Или это уже ад? Все в Поднебесной знают, что в аду обещаны уровни разной степени ужаса, где распределяют грешников по мере их кошмарности. И тогда по логике им с Сюэ Яном точно в разные двери! Значит либо у патриарха Байсюэ персональный ад по имени Сюэ Ян, либо это вполне живой мерзавец его заботливо щупает. — У тебя пальцы лишние? — это должно было прозвучать зло, едко, как угодно, но не так, как вышло, а получился почти жалобный сип какой-то, которым Сун Лань поперхнулся, и от этого вздрогнул. Тело тут же прошило болью, даочжан сдавленно замычал и задышал рвано, пытаясь ее утихомирить. — Замри, не шевелись, — слабо велел он, надеясь, что Сюэ Ян послушает, и можно будет хотя бы понять, что цело, а что нет. Сун Лань мог дышать с переменным успехом, но вроде кровью пока не захлёбывался. Он чувствовал Фусюэ совсем рядом, но... ага, вот пальцами он его не ощущал и даже не понимал, держит его или нет. Боль от осознания этого тут же локализовалась в руке, как будто переползла туда и собралась в пульсирующий и разрывающий ткани узел. Болел затылок и вообще все тело — но по-другому. И болело внутри. — Так. У меня сломана рука. Одна. Поэтому ты лежишь, а я сажусь и одной рукой укладываю тебя так, как скажешь, либо ты за нее хватаешься и сам ложишься. Ясно? Сун Лань пошевелился, очень медленно стал садиться, но все равно от руки скрючило так, что в голове заплясал кровавый вихрь, даочжан не сдержал мучительного рычания, но наконец сел, и вот тут прошибло еще и колено. Он зажег свет, увидел Фусюэ, Цзян Цзай и Сюэ Яна, посмотрел на руку. Ничего удивительного, что пальцы не чувствуются... все шансы остаться без них. — Рука, о... сложно. И коленка. Цзян Цзай цел, ну что, ляжешь и будем лечиться? Давай аккуратно. Я немного поору, ты не ворчи. *** — У меня, Сун Лань, пальцев меньше чем у тебя. Прояви даочжанскую деликатность! Сюэ Ян послушно замер, только с переменным успехом утянул к себе собственную руку, стараясь понять, что он себе ещё отбил. Ну голову — это понятное дело, она у него и так постоянно отбитая. Они оба какое-то время лежали как упалось, и пытались дышать. Сюэ Ян даже толком не говорил, только радовался, что не убился и не лежит тут в компании свежего патриаршего трупа, это было бы слишком. С таким трудом вытаскивать его из зубов смерти, чтобы просто уронить в пропасть, да его Сяо Синчэнь не простил бы ни за что. В сердце тут же заворочалось горячим сахарным сиропом, таким, когда он длинными конфетными нитками застывает, стекая с ложки. Простил бы. Выплакал бы все глаза, но любить бы не перестал. — Угу, — Сюэ Ян подтвердил, что слышит. Он был почти уверен, что сломал себе хребет. Ноги не чувствовал. Обе. Сказать об этом Сун Ланю? Но если это так, то он сам сейчас узнает. Со сломанным хребтом он тут не жилец ближайшие много часов. — Ори. Только не громко, а лучше шёпотом. Лучше рычи вот, тоже хорошо. А то если на крик придут нас доедать, мы так сразу не отобьёмся, — Сюэ Ян пытался пошевелить ногой и застонал, когда это удалось. По крайней мере одна рука и одна нога у него имелись, это хорошо. — Снова я огрызок… может меня прокляли? Он терпеливо ждал, пока Сун Лань сядет, хотя и не одобрял — кто ж сразу садится? Сам не садился лишь потому что не был уверен в своём хребте. Зато разобрался, что вторая рука на месте, хотя ничего не чувствует, и даже понял почему, и тут же приободрился. — Вылечим, — пообещал он. — Сейчас я… У меня хоть какое-нибудь лицо осталось? Я ещё наверху со скалой поцеловался. Ну глаза были на месте, рот болтал, это уже хорошо. А сейчас, когда Сун Лань добавил света, стало ещё лучше. Сюэ Ян уцепился за его руку, сцепил зубы и принялся укладывать свой набор костей в правильном порядке, заодно выяснил, что хребет целый, и вторая нога тоже чувствуется. — Так. У меня всё ушиблено, выбито плечо, сломаны рёбра. Дышать больно, но это не смертельно. У тебя рука, колено, у обоих головы. Я прикусил язык, но тебя это не спасёт, всё равно буду трындеть. Ты знаешь… когда мы с Сяо Синчэнем ползли по горному хребту, я больше всего боялся, что мы оттуда грохнемся. Или что я грохнусь, а он останется один. Или он сорвётся, а мне останется только прыгать следом. А чуть не убились мы уже когда спускались… — Сюэ Ян заговаривал ему зубы, стараясь при этом прощупать хотя бы без прикосновений, не наврал ли ему сгоряча Сун Лань, вдруг у него ещё чего поломано. — Знаешь, что радует? У нас с собой крутейшие лекарства. Сейчас вправлю тебе перелом, сейчас всё починим. И знаешь что? Хорошо бы немножко отдохнуть, дагэ. Лучше немного опоздать, чем мёртвыми вернуться. *** Пальцев у него меньше! Сун Лань поморщился от боли и подумал, что в этом он Сюэ Яна рискует перегнать, если они не поторопятся с переломами. Вот так вот, верно говорят — бойся своих желаний! Подумал неосторожно, что обнял бы Сюэ Яна, так вот теперь, не отлипают друг от друга. — Напомни мне, я тебе потом кое-что скажу, похохочешь, а то тебе пока нельзя. И как не орать?! Если темно, глубоко, как в аду, и Сюэ Ян не замолкает?! Хотя чего уж, пусть лучше трындит, чем помрет. — Лицо осталось. Ехидное, как всегда. Не надо про хребет, сделай милость. Вот эта просьба была, конечно, лишней. Не надо Сюэ Яну знать, что ему так это все неприятно, но с другой стороны, вот эти воспоминания сейчас совсем уж не хотелось дергать. — Отдохнем, — пообещал он, закашлялся и сплюнул кровью. Плохо, — Давай-ка мы попробуем достать лекарства? Где они? Потому что от крови внутри ни я, ни ты не сможем нормально пользоваться ци и лечиться. И сначала твои ребра, потом мои кости, а то будешь дергаться — проткнешь легкое чего доброго, надо тебя зафиксировать сначала. *** Сяо Синчэнь вдруг перестал дышать. Ложка брякнулась на стол, даочжан резко встал, хватанул ртом воздух и впился взглядом в пустоту. Это длилось всего какие-то мгновения и отпустило так же внезапно. Сяо Синчэнь всхлипнул, глотая воздух, тяжело оперся руками на стол и сел на место. Внезапное ощущение паники вдруг отступило, что-то тлело глубоко, так глубоко, как смутное беспокойство, и таяло. Даочжан вышел из кухни, посмотрел почему-то на небо, мысленно потянулся к Сюэ Яну, но разве так далеко дотянешься? — Лань Цзинъи? — негромко позвал он и пошел искать юношу. *** Цзинъи ничего не почувствовал. С момента, как Сун Лань отправился в путь, он очень старался воплотить в жизнь то, что ему обещал — скучать деятельно. Он занимался делами, он подогревал себя мыслью, что Сун Лань скоро вернётся, отдохнёт, а потом увидит, как много он сделал, и порадуется, что любит не бестолкового мальчишку, а ответственного взрослого человека. Он честно учил всё, что давал ему Сычжуй, просто совмещал это, декламируя заученное то кроликам, то карпам, то улиткам, а потом вдруг понял, что мира больше нет, и ничего нет больше. Он действительно ничего не почувствовал — просто упал там, где стоял, ухнул в страшную темноту, в которой не было ничего и никого, только рвущий душу ужас. Его тихо кто-то позвал, и он ужасно хотел выбраться из этого, и в какой-то момент увидел со стороны, что он валяется в траве, а из-за угла выходит бледный Сяо Синчэнь. И даже попытался испуганно подёргать его за рукав, но Сяо Синчэнь его не видел, а смотрел на валяющееся на земле тело. Он же испугается сейчас! Цзинъи почувствовал себя ответственным за этот испуг и попытался себя разбудить, затряс за плечи и перестал видеть снова. С трудом поднял руку из травы и отозвался. — Я тут. Я тут, даочжан. Что случилось? Снова затмение? — он попытался сесть и тут же замёрз, дрожь пробрала всё тело. Цзинъи подозревал, что понимает причину обморока, но боялся сказать это вслух. Вместо страшных предположений он только помотал головой и твёрдо сказал. — Они живы. Иначе я бы не очнулся. *** — Напомню, — покладисто сообщил Сюэ Ян и попытался вздохнуть лишь мысленно, потому что в главном Сун Лань был прав — так можно себе внутри что-то повредить. И совсем покладисто добавил. — Извини… И вот что. Тоже поменьше двигайся. Он лежал как-то торжественно, вытянутый, хоть в гроб укладывай. Выбитое плечо отекло, эта рука пока не работала, но с ней всё будет хорошо. Если она, конечно, не сломана. Сюэ Ян аккуратно целой рукой залез за пазуху, двумя пальцами перебирал мешочки наощупь. Он так к ним привык, что не глядя мог сказать где что лежит. — Лекарства тут, — он вытащил пустую руку, показал пальцем, куда именно залезть. — Я туда не дотягиваюсь. Вот тут у меня под указательным пальцем — всё для отдыха, а дальше, куда я не дотягиваюсь, уже лекарства. Там всё очень аккуратно. Тяни. Разворачивай, можешь прямо на мне, удобнее будет. Сюэ Ян приподнял голову, рассматривая всё это богатство, и невольно улыбнулся. Всё-таки хорошо, когда с собой такие чудеса! — Два одноруких. Ну здорово. Сун Лань, ты должен сначала вправить мне плечо. Я понимаю, что одной рукой это сложно, ничего, ноги нормально помогут. Сядь вот тут, ногой упираешься мне подмышку, берёшь рукой выше локтя, тянешь на себя. Сначала пойдёт туго, а потом почувствуешь, как головка сустава встаёт на место, как куриное яйцо в ямку закатить. Двумя руками я больше наработаю. Вот это проглоти. Вот этим запей. А твою руку… — Сюэ Ян задумчиво улыбнулся. — Ты знаешь, я бы её вскрыл. Там нам доктор Цзянь положил своих чудесных листочков, которые тебе грудную клетку зарастили. Нужно-то всего лишь сделать надрез до кости в месте перелома, и я тебе их прямо на сломанное место положу. Хочешь? Ты мне с двумя руками нужен, дагэ… *** Сун Лань подождал, пока Сюэ Ян отшуршит, правда, в этом было и неудобство — чем медленнее время, тем тише боль, тем сильнее она вспыхивает, когда шевелишься. Поэтому Сун Ланю хотелось торопиться. Он почти молча, немного только пошипел, влез, куда показано, вытащил лекарства и положил на живот Сюэ Яна, который опять затянул разговоры. Ну, видать, все более-менее в порядке, раз болтательная функция организма так хорошо работает? Даочжан слушал, слушал, проигнорировал советы про проглотить и запить, и пока Сюэ Ян умничал, развернулся поудобнее, быстро примерился и на «дагэ» резким движением вправил болтуну сустав. Это больно, Сун Лань прекрасно это знал, а ци не в том состоянии, чтобы расплескивать на всякое обезболивание. — Я умею вправлять кости. — Сообщил Сун Лань, — Будет нужен совет — я спрошу. Ну что? Уже легче? Станет легче, примешь лекарства, вскроешь мне руку и суй что там Цзянь прописал. Кость сломана и смещена, так что поторопись, мне ток крови пережало, синеет вон. Сун Лань взял, что Сюэ Ян велел, съел и запил, не спрашивая. Он злился. На беспомощность эту, на темноту, на несделанное до сих пор дело, и на то, что даже думать не хочется, как отсюда выбираться. Чертов клан Не! «Пациента» надо спасти хотя бы для того, чтобы высказать ему про такой бардак в гробнице. Мост вон прогнил, немыслимо! Мыши размножились! И кто-то камни из гробов пытается отколупывать. — Бинты есть? Надо. Потому что если нет бинтов, придется одежду резать — перетянуть Сюэ Яну ребра, а себе — запястье. Даочжан развязал пояс, скомкал и зажал в зубах, чтобы не орать сильно. И кивком показал Сюэ Яну на свою руку. *** Сяо Синчэнь увидел Лань Цзинъи в траве и понял, что все и правда не показалось. Он упал на колени, осторожно приподнял мальчишку и обхватил, прижимая к себе, уткнулся лицом в волосы, выдохнул. — Живы, живы, да, — тихим шепотом подтвердил даочжан, ведь Цзинъи прав — если нет, они бы точно почувствовали, точнее оба вряд ли уже что-то чувствовали бы. Но все равно — что-то случилось. — Ничего... было бы странно, если б они просто вошли, нашли и вышли. Это же не в лавку сходить за покупками, верно? — он неуверенно улыбнулся, помог Цзинъи встать, — Пойдем погреешься чаем? Может, они сломали печати и те ударили. Это же гробница. Он уговаривал не Цзинъи — обоих. Думал, что панику ни Сюэ Ян, ни Сун Лань уж точно не одобрили бы. В конце концов все верно — это не прогулка в огород, будут сложности. Да. *** — Я сейчас, — Цзинъи уже сидел, но исключительно с помощью Сяо Синчэня, боялся до нервной трясучки, но храбрился до неё же. — Там я уверен просто, что они справятся, я только сейчас, и сразу пойдём пить чай, да? Он отчаянно закусил губу, упёрся ладонями в землю, пытаясь дотянуться до Сун Ланя. Далеко. Очень далеко. Слишком далеко! Травинки подёрнулись лёгкой серебряной изморозью, а Цзинъи всё тянулся, как будто бежал сломя голову навстречу. Серебро иногда простреливало, из земли вырывался короткий разряд, как будто кто-то тонкой кисточкой пытался нарисовать молнию. Цзинъи закатил глаза и опустил голову, словно пытался смотреть ладонями, корнями травы, сотнями тысяч деревьев на пути, и может даже увидел бы… Инь Цзянь как раз аккуратно переливал отстоявшуюся ледяную воду от только ему заметных песчинок, когда серебром дёрнуло куда-то в сторону клана Не. С этой же водой метнулся к Цзинъи и прицельно выплеснул ему в лицо. Цзинъи ошалело вскрикнул, вскочил мокрый, с недоумением вытер бледное лицо, а Инь Цзянь наставительно поднял палец. — Прежде чем проводить глупые эксперименты, нужно проверить безопасность своих действий. А если бы ты умер?! Ну это ты сам себе хозяин, ладно, и я не стану спрашивать, кто ж тебе врач, потому что за неимением лучшего варианта всё-таки я тебе врач, поэтому я за тебя отвечаю. Попрошу Чжи Чуаня составить для тебя план тренировок, будешь проверять своё серебро в учебном порядке. В учебном! Не подвергая риску моего брата, его мерзавца и своего… патриарха. Слыханное ли дело, а если каменные своды обвалятся?! Зато с серебром, красиво. И романтично! Безобразие. И вроде ругал. Водой вот облил. Но одновременно с руганью успел проверить как у него пульс, посмотреть зрачки, так же внимательно осмотреть Сяо Синчэня, буркнуть что-то про феноменальную чувствительность, взять обоих под руки и конвоировать на кухню к чаю с успокоительными травами. А по пути ещё и увещевал, что так можно себя довести до нервных припадков. *** Такой подлянки Сюэ Ян не ждал, поэтому испустил пронзительный вопль, который с трудом ухватил за хвост и упихал обратно в чуть не лопнувшее горло. Сморгнул навернувшиеся слёзы и прокряхтел: — Гад ты… Блин, убил бы, если не любил бы, — он очень осторожно подвигал плечом, шипел сквозь зубы, потому что в руку ломанулась толпа мурашек, зато понял, что вторая рука всё же не сломана, и осторожно выдохнул. — Легче. Понравилось, а? Ну признайся, что понравилось. И прикрыл бок рукой, сделав вид смиренный и безобидный. — Только не пинай, я раненый! Бинты есть. Всё есть, дагэ. Сейчас всё будет. Двумя руками он всё-таки забрался во все мешочки, повыгребал всё нужное. Вроде не особо двигался, только пальцы быстро перебирали нужное. Сюэ Ян размотал свёрток с длинными полотняными лентами, очень аккуратно сцепил зубы, сел, выпутался из верёвки, протянул Сун Ланю конец ленты. — Подержи, — затянул грубым узлом, кивнул, заправил край. — На первое время хватит, чуть позже переделаем. Он торопливо проглотил пару пилюль, глотнул отвара и очень практично стянул со сломанной руки Сун Ланя рукав, потому что потом оборванцами бегать, мало ли что. — Не больно, не больно, — успокаивающе промурлыкал он, плеснул из фляжки на руку, разделил на две части Цзян Цзай, плеснул на узкий край, распластал руку Сун Ланя вдоль одним коротким надрезом. И действовал вроде без спешки, но получалось всё очень быстро и чётко, причём Сюэ Ян молчал, только время от времени вскидывал на Сун Ланя взгляд, коротко улыбался. Аккуратно составил кости вместе, наощупь нашёл отскочивший осколок. Облепил всё прозрачными талисманами-листочками, от добросовестности сунув даже чуть больше, чем нужно, прокладывал между взрезанными мышцами, края кожи сблизил, склеил, облил целебным эликсиром, крепко зафиксировал. — Скажи, дагэ, ты когда-нибудь видел, как капли крови падают в молоко? Красное так медленно разводами растворяется в белом. Ну ладно, ладно, не крови, ягодный сладкий сироп, малиновый, — Сюэ Ян обхватил его раненую руку ладонями, под ними медленно плескалось красное и очень сильное. — Я немножко, не злись. Он аккуратно накладывал повязку на эту руку, сноровисто заправлял края бинта, чтобы не торчало, не мешало. Поморщился, когда рёбра прострелило болью, но решительно и сурово проговорил, тщательно скрывая улыбку: — Никогда не думал, что скажу это, но… Сун Лань, снимай штаны, — и придержал себя руками за бока, потому что смеяться было больно. — Или закатай штанину. Я всё помню, у тебя ещё колено. *** Сюэ Яну повезло, что рот Сун Ланя был занят поясом. Он и поругался бы, и поворчал, потому что Сюэ Ян начал мельтешить тут со своми рёбрами, неизвестно куда торопясь, и признался б, что нет, приятного мало, когда тут вопли в преисподней ... но рот был занят. Так что Сун Лань придержал бинт и попробовал подготовиться к лечению. И очень хорошо, когда есть, что кусать! Даочжан стиснул зубы в отчаянной попытке не выть и не дергаться, пока Сюэ Ян на живую ковырялся в его руке. Вот же! Вот же!!!!! Вот же ааааа!!!! Орать пришлось беззвучно, а желание размазать по лицу Сюэ Яна его улыбку даже помогало. И ещё, что взгляд прикипел к острому лезвию Цзян Цзая. Не меч, а универсальный инструмент! Сун Лань выплюнул намокший от слюны пояс, схватил больную руку здоровой и отнял у Сюэ Яна. — Сдурел? Убери силу! Ты как ее восполнять собрался без Синчэня?! Но стало легче, гораздо. И от лечения, и от этого алого, а еще мучительно захотелось плеснуть серебром, но Сун Лань удержался. Вдруг придется умирать? Тогда он умрет в серебре. В любви... Бедный Цзинъи... хороший... скучает... деятельно. Даочжан вздохнул и тут же еще больше посуровел, глянул на Сюэ Яна. — Спасибо. Ты правда... не трать на меня. Пригодится, — и вернул ему руку, чтоб заправил бинт. Когда Сюэ Ян закончил, Сун Лань нащупал Фусюэ и погладил кончиками пальцев рукоять, словно извиняясь за то, что посмел восхититься чужим мечом. А Фусюэ ведь вытащил его, хоть и трудно было. Даочжан мысленно поблагодарил и уставился на Сюэ Яна, слегка оторопев. Штаны?! — Нет уж, — отрезал он, распахнул здоровой рукой ханьфу, благо пояс уже развязан, с достоинством улегся на каменный пол и приподнял бедра. — Ты у нас двурукий, вот и снимай. А у меня рана, повязка и колено. И уставился в черную пустоту. Какой кошмар! Нет, Не Минцзюэ даже и не подозревает, что ради него приходится пережить! *** Сяо Синчэнь смотрел, как серебрится трава, и думал только о том, запретить или дать попробовать? Ведь если Лань Цзинъи не попытается, ему будет тоскливо и страшно, как же быть? А вот брат не раздумывал, и ледяные брызги попали Сяо Синчэню на лицо, заставив вздрогнуть и снова схватить маленького Ланя в объятия, закрывая. — Это не глупые эксперименты, — даочжан изо всех сил попытался остаться спокойным. — Он бы не умер, я же здесь. И... — вот все проверить он брату позволил без возражений, — Это нельзя просто тренировать без Сун Ланя, это... не та природа. — А потом Синчэнь просто молчал, не возражал и пил успокоительный чай, мыслями совсем не здесь, а где-то там, в Цинхэ. — Я не могу так рисковать, извини, — Инь Цзянь только покачал головой и придержал при себе язвительное замечание о том, что тренировать без Сун Ланя, значит, нельзя, а устраивать вот такое — можно, оно же конечно, чего б нет, давайте всё потратим, и посмотрим, что останется! — Пообещайте, что не будете опрометчивыми. Если что — я рядом, и у меня есть ещё холодная вода, — попросил Инь Цзянь, сам наскоро проглотил успокоительного и вышел, потому что это просто выше человеческих сил. Цзинъи не мог отдышаться. В чём-то строгий доктор был прав, хотя может это не из-за серебра, может просто из-за обморока, или головой ударился. Он сам не заметил, что подлез к Сяо Синчэню ближе, прижался к его боку и пил горячее трудными мелкими глотками, пытаясь вернуться хотя бы в приемлемое состояние. — Я бы точно не умер. Я вообще не умру, — тихо сказал он и с тоской повернулся куда-то в сторону Цинхэ, помолчал и добавил. — Не сейчас. *** — Не признаешься, значит? Тогда я признаюсь — а мне вот было приятно. В этом есть нечто эдакое, когда делаешь больно, но ведь из самых светлых побуждений! Сюэ Ян примирительно убрал руки. Маленькая передышка, пока Сун Лань переживёт свой шок, но он вытворил такое, что Сюэ Яну пришлось подавиться уже заготовленным смешком. Острый на язык, наглый, совершенно безбашенный, он сейчас снимал с Сун Ланя штаны, стараясь не прикасаться к обнажённой коже лишний раз. Только мученически изломил брови, когда понял, что стягивает вообще всё, и нижние штаны тоже. Пришлось возвращать нижние на место — а это самое место Сун Лань так и держал приподнятым, так что тылы патриарха к холодному камню нагишом не прикоснулись, зато Сюэ Ян от неловкости полыхал лицом и стонал совершенно блядским образом, потому что смеяться больно, а не ржать в процессе невозможно. — Всё, ты меня уел! — признался он, наконец умудрившись почти целомудренно обнажить пострадавшее колено. — Честное слово! Никогда не думал, что меня кто-то умудрится вогнать в краску! Так и тянет ткнуть тебя в больное колено пальцем. Вместо тычков Сюэ Ян начал аккуратно его прощупывать, бережно попытался согнуть его ногу, разогнуть. Изучил арсенал лекарств, наложил на ушиб целебную примочку и прибинтовал к ноге. — Вот молодец, — одобрил он мирное поведение пациента с раной, повязкой и коленом. Он возился, не прекращая и не останавливаясь, расстелил пару одеял, устроил подушки, на всякий случай послал на стены рядом сторожевые талисманы — ну как сумел, так и послал — и протянул Сун Ланю руку. — Давай. Аккуратно, бережно, чтобы ничего не испортить, и так же красиво перекладываешься на одеяло. Я тебе подушку под колено подсуну, будет хорошо. Не потеряй штаны, я не переживу, мне не поверят… кошмар. Сейчас буду тебя кормить, и сам перестану от голода умирать. Нигде в даосских уставах не сказано, что лечиться нужно только жопой на холодных негостеприимных камнях? На одеяле можно ведь? *** Это просто настоящие чудеса выдержки — не двинуть Сюэ Яну по рукам, когда нижние штаны сползают куда не надо, да — именно это, а не полеты в бездну и вышагивание по трухлявым мостам! Засранец еще и стонет! — Как жаль, что тут слишком темно и я не могу насладиться видом твоей пунцовой морды. Тебе придется повторить это для меня при свете солнца. Сун Лань лежал, ждал и попутно перебирал в голове с десяток или два способов отмщения за заботу. — Что значит «не поверят»? Попробуй только растрынди! — Сун Лань перебрался на одеяло, запахнул ханьфу. — Жопа, — передразнил он. — Ну и манеры. Тебе повезло, что тут Ланей нет. Ты, между прочим, не где-то там, а в гробнице серьезного клана. Поэтому имей уважение. А то мертвецы решат, что это ты про них. А это не жопа, это глубочайшая жопа, какая только есть в поднебесной! У тебя есть еще одеяло? И где наша обещанная еда? И кстати есть я сам могу, если что. *** — Мы не будем опрометчивыми, — пообещал Сяо Синчэнь. Он так и не выпустил Лань Цзинъи, обнимал его, доливал горячий чай и совсем тихонечко укачивал. — Все будет хорошо. Это же Сюэ Ян и Сун Лань, они ведь и сами не представляют, насколько вместе сильные. Вот увидишь, вернутся, и Сюэ Ян еще в рукавах половину гробницы притащит, а Сун Лань скажет «я ему говорил, он не послушал». — Он послушает. Сун Цзычэнь не разрешит ему трогать опасное, — Цзинъи пригрелся, его постепенно отпускало. Он настороженно прислушивался к себе, не накатит ли снова ощущение страшной беды, но время шло, как-то постепенно всё улеглось. Тревога осталось, но ощущение тёмного страха проходило. Он и не подумал, что так могут действовать успокоительные травы, просто твердил себе, что чувствует и знает — опасность миновала. А ещё, что нужно своей уверенностью подкреплять силы Сун Ланя, даже если он далеко. *** — Недостаточно темно, чтобы я не увидел то, что мне вообще не то что бы позарез нужно было… созерцать. А с закрытыми глазами я ещё и лапнул бы за что не надо. Знаешь, дагэ, очень глупо умереть тут от твоей руки, так что я осторожный, как придворая дама. Хреновое сравнение… придворная дама скорее просто распутная девка по сравнению с моей скромностью и деликатностью. Но так-то вообще, как лицо незаинтересованное лично, могу заметить, что ты красивый даочжан. Горжусь собой прямо. Было бы вопиющим попустительством с моей стороны позволить сгинуть такому мужику. Сун-дагэ, я много говорю от смущения, не подумай чего лишнего… Есть вот люди воспитанные, они от смущения больше молчат, а меня начинает нести просто метлой. Чего я тебе объясняю, ты и так в курсе, ты меня знаешь. Нет, жевать я тебе не буду, и с ложки кормить тоже, пожалуй, перебор. Есть одеяла, я нежно люблю одеяла и подушки. Сейчас я тебя устрою. Гробница, гробница. Мы с тобой сюда и припёрлись хоть в своих целях, но из уважения к клану Не, кто им виноват, что мост из говна и палок… Когда закончим, сам им мост сделаю, если потребуется. Сам сломал, сам сделаю, как обычно. Трындеть он трындел, но милосердно делал паузы, чтобы Сун Лань не возопил и не кинулся на него, но подмостил ему подушек под спину, чтобы удобно было полулёжа, и под колено заботливо подложил подушку. Ушиб всего патриарха — это вам не шуточки. Распаковал еду и принялся накладывать в миску с таким спокойствием, как будто ничего вообще особенного не происходит. В какой-то глубокой жопе неведомой гробницы на дне пропасти укладывал в миску рис, кусочки мяса и овощей, посыпал кунжутом и резаной зеленью. Разве что костёр не развёл, о чём мельком пожалел, что дров нет, а силы тратить на иллюзию неразумно. Но согреть воды для чая заботливо припасённым огненным талисманом — святое дело, чем он и занялся. Это было почти дома. Почти. Тут страшно не хватало Сяо Синчэня, а вместо него — вон чего, ёршистое и сердитое на одеяле. Сюэ Ян подал ему миску и палочки, сам повозился, отыскивая удобное положение тела, и с горькой гримасой понял, что может либо лежать, либо сидеть с очень прямой спиной, как на официальном приёме. Стоило уютно скомочиться, как сломанные рёбра во что-то больно тыркали внутри. Он смирился и жадно ел, обеспечивая Сун Ланю желанную тишину. Попытался на свою дурную голову представить, что вместо него на одеяле отдыхает Сяо Синчэнь, и больно укусил себя за губу. Не стоило, только растравил душу. Нужно было всё делать правильно, Сяо Синчэнь ему скажет, что он молодец и справился. Хвалить будет. Ругать тоже будет, молча, как он умеет, но и хвалить тоже. И лечить будет, заботливо трогая ласковыми руками. И губами. И смотреть будет… Сюэ Ян остро глянул на Сун Ланя и скис. Ему страшно хотелось домой. А дом там, где его светлый даочжан. *** Сун Лань хмыкнул и даже терпеливо слушал, пока Сюэ Ян неожиданно не начал про красоту. От этого глаза у даочжана округлились и тут же сузились, но отпустило, и он не стал рычать. Он просто терпел, время от времени вставляя пару слов, когда казалось, что Сюэ Ян затих, но это ощущение каждый раз его обманывало. — Ты много двигаешься, у меня есть целая рука, — заметил Сун Лань, устраиваясь, взял еду и с удивлением заглянул в миску. — Как ты умудряешься везде свить гнездо, я не понимаю... Он ел спокойно, как будто чем медленнее ешь, тем дольше продлится тишина. Глупо, конечно. Миска стояла на колене, потому что держать ее забинтованной рукой Сун Лань не мог, только чуть-чуть придерживать, и даочжан сосредоточился на том, чтобы не двигаться. Он вспомнил, как болели руки Цзинъи, почти перестал жевать и не сразу очнулся от этого. — Хорошее у доктора средство, — к концу их трапезы Сун Лань смог поставить миску на пол почти обеими руками. — Как он тебе, кстати? Я когда увидел, думал, это мне кажется... похож и совсем другой. И такой... даже не знаю, с цветами, в ханьфу своем таком непростом. *** — Когда я не смогу двигаться — закопай меня, это значит что я умер, — Сюэ Ян задумчиво жевал, с некоторым удивлением оглянулся, не очень понимая про какое гнездо он говорит, озадачено почесал нос и принялся азартно ловить по своей миске последний кусочек мяса, потом подумал и вылизал миску. Ну вкусно же! — Все так делают, разве нет? Просто я умею это лучше, — он вручил Сун Ланю чашку с чаем, сам пил мелкими глотками, потому что сейчас спешить некуда. Всё, доспешились, сейчас нужно зализывать раны, становиться сильнее, и уже после этого дальше воевать. — Хорошее. Я глазам не поверил, когда увидел, как он тебе аккуратно в грудь засовывает эти листочки. Доктор Цзянь… — Сюэ Ян задумался над чашкой чая, недоверчиво покривил губы. — Он определённо брат Сяо Синчэня. Я ему не нравлюсь. Он мне не нравится. Зато он доктор и его брат. Честно — без него мы тебя могли будить ещё с полгодика. А ты видел, у Чжи Чуаня на голове новая заколка со свежими цветами? Его рук дело. Скрытный. Думает много, говорит мало. Меньше чем я, во всяком случае. Язва и стерва. Вот чего я не понимаю, так это вот эти его наряды. В Хэй? Ну ты видел земли Хэй. Это как в ланьском белом одеянии по болоту прыгать. Зачем ему было жить в Хэй? От кого он там прятался? Он когда пришёл, я ему сразу попытался личину с морды содрать. Похож, одно лицо. Совсем другое у него под этим лицом, Сяо Синчэнь не такой… Сяо Синчэнь… Он снова поднёс к губам чашку и замер. Его даочжан… сильный и одновременно уступчивый. Вообще несгибаемый, когда речь идёт о принципах, хоть бей его. И при этом гибкий. Как так у него получается? — Он тебе ничего о себе не рассказывал? А Чжи Чуань? *** — Ладно, закопаю, — просто согласился Сун Лань, улыбнулся и жестом попросил поставить чашку ему на колено. — Не все, совсем не все. Он внимательно слушал, оценивая каждое слово, и удивительно — не мог не согласиться. Заколка Чжи Чуаня выглядела странно для адепта Байсюэ, но рядом с Инь Цзянем Чжи Чуань смотрелся даже органично, хотя и не в пример скромнее в одеждах. Просто Сун Лань понял, что сразу не воспринимал его как адепта Байсюэ, пусть и бывшего. А ведь в Хэй вряд ли носят такие тонкие вещи, как эти заколки. — Эти люди из Хэй, помнишь? Наемники, с хорошим оружием, не нищие какие-то, а вид у них совсем другой. Инь Цзянь... он как будто отдельно вообще. Если б я его встретил где угодно, я где угодно подумал бы, что он не местный. Сун Лань не стал ничего говорить про Синчэня, и так же ясно, что Сюэ Ян прав. — Прятаться... — задумчиво повторил даочжан, пробуя озвученную мысль, — не рассказывал. Но я и не спрашивал, честно говоря, ты ж знаешь, как Чуань меня... бесит. Хм... Инь Цзянь. Он не производит впечатления человека без амбиций и желаний, без ... не А-Чэнь вообще, да. А-Чэнь ведь неимоверно талантливый заклинатель, он может так много и при этом никогда не хотел какой-то славы. Скромный. Светлый, — Сун Лань сделал аккуратный глоток, глядя куда-то в пустоту перед собой. — Нас в Байсюэ так не учили. Адептов Байсюэ должны знать, знать нашу силу и дела, и значит — силу храма. Чжи Чуань не зря ведь забрался в Хэй. Я к чему... Такого таланта доктор, как Инь Цзянь, нашел бы себе место где угодно, хоть в Цинхэ, хоть в Юньмэне, хоть при дворе Верховного. А он жил в Хэй... *** — Я на разные тряпки в своё время, вот веришь, насмотрелся. Тряпка тряпке рознь, и можно в белом… люблю, когда в белом, только не я. Доктор Цзянь у меня в башке торчком стоит. Ну такое, — он насмешливо сделал рукой какой-то кокетливый жест, как сделала бы девица. — Такое, но стервозное. Интересная штучка. Вроде заклинатель, но до Байсюэ ехал в повозке. Почему? Я у него и меча не видел. Опять же понимаю, что этот может скальпелем затюкать до смерти. Или подсыплет чего. Если бы прятался — перед путешествием оделся бы проще. Он приехал в розовом! Я бы сказал, что его в Хэй сослали. Туда вообще ссылают, не знаешь? Он снова замолк, сердито посопел, потом выудил из мешочка одеял и подушек для себя и попытался устроить себе лежанку, которая хотя бы даст немного отдыха. — Ты когда так говоришь — А-Чэнь — я злиться начинаю. С первой минуты, как услышал. Как будто это отнимает у меня право так его называть, потому что ты первый успел. Дурак совсем, да?.. Чжи Чуань — хорошо что остался. Но вот опять, хоть миской в меня кинь, а я не могу отделаться от мысли, что пока мы тут жопы морозим, он нашего Сычжуя совратит. Я злой человек, недоверчивый, испорченный, чудовище и как там… — Сюэ Ян пощёлкал пальцами, как будто пытался вспомнить. — Ну ты сам знаешь. Не знаю. Я Сяо Синчэню сказал свои подозрения, он присмотрит, но всё равно. А при дворе Верховного — ой, не смеши меня, я знаю Мэн Яо. Он бы лёг поперёк порога Башни Золотого Карпа, но такое сокровище не отпустил бы. Ну или отпустил бы, а потом на краю дороги нашли бы труп в рваных розовых шелках… типа как мой, только красивее. Эта жадная сучка живёт по принципу «если не достанется мне — не достанется никому». Разве что хитрый доктор придумал бы объяснение, почему ему нужно жить именно в Хэй. Ну там, трава для стойкости в любовных утехах там растёт, или фиалки нужного размера. Например. Сюэ Ян аккуратно и экономно поплескал воды в миски, отмывал, вытирал кусочком чистой тряпки, укладывал бережно, а потом поднял на Сун Ланя глаза. — Думаешь, он из Ланьлин? Искал всю жизнь Сяо Синчэня, а когда вы меня на суд тащили в Ланьлин, ни разу не нашёл его? *** — В нем нет такой силы, как в Синчэне, или есть, но он просто не занимался совершенствованием. Знаешь... вот ты упертый, ты ломишься, хотя тебя же у мудрецов не воспитывали? Если есть сила, можно научиться ею пользоваться, или чем-то другим. Возможно, Инь Цзянь просто не пытался и развивал другой дар — врачевания. — Сун Лань пожал плечами, то есть плечом. — Не знаю. Может и ссылают. Он посмотрел на Сюэ Яна, помолчал. — Я не нарочно, это привычка. И обещать, что не будет так называть, не стал. Сун Лань действительно не замечал, что Сюэ Яна это злит, а теперь и сам нахмурился: что теперь, щадить его трепетные чувства? Он вон сколько терпел их поцелуи? И не только поцелуи. Внезапно стало жарко, и Сун Лань почувствовал, что краснеет. Это все осталось в какой-то прошлой жизни, совсем исчезло, как не было. Неужели он тогда так изводился?! Ненавидел ... из-за чего он больше ненавидел Сюэ Яна? Из-за Байсюэ или все-таки из-за ревности? Это как раз то, о чем хотелось забыть и никогда больше не вспоминать, как будто сами воспоминания — нечестно по отношению к А-И. ⁃ Чтооо?! — даочжана чуть не подбросило. Он уставился на Сюэ Яна, пытаясь переварить услышанное, — Сдурел? Я себе вообще не представляю человека, который может совратить нашего Сычжуя, перестань! Даже не думай. И потом... Чжи Чуань? — Сун Лань аж поморщился. — Зачем ты это сказал?! Что мне теперь с этим делать?! Он дальше слушал так жадно, как будто все что угодно надо было сейчас услышать, лишь бы не это про Чжи Чуаня, следил за тем, как Сюэ Ян моет миски, поправил подушки и одеяло. — Не знаю. Если из Ланьлина, это ... нехорошо. Но вообще он может быть откуда угодно. Давай спать может? Ты мне голову забил. Расти лучше свои ребра, а то нам еще отсюда выход искать помимо Бася. *** — Дар врачевания… ты хоть раз видел, чтобы кто-то так спокойно заявлял, что вылечит покойника? Да у меня от него мороз по шкуре! Мне всё время хочется подкинуть ему задачу, над которой он сломает себе башку и скажет «Я не знаю как это сделать». Наверное стоило попросить Сун Ланя по-новому перевязать рёбра, стянуть плотнее, что ли. Но это Сюэ Яну в голову не пришло. Затянул и ладно. Зато плечо как вправил, любо-дорого! Он на пробу поднял руку, скривился от боли и опустил её на место, поглаживая плечо. — Чо сразу «сдурел». Я сужу по себе. Кто-то с таким лицом как у Сычжуя, с таким ворохом достоинств, с таким норовом… Чего ты крыльями захлопал? Кто-то рано или поздно. Лучше бы не слишком рано. И лучше бы кто-то поживее Чжи Чуаня. Вот найдёт себе Сычжуй девушку, женится — кто-то же должен, не всем быть такими как я — нарожают тебе маленьких строгих сычжуят, красивых и серьёзных, талантливых как небожители, и пришлют их воспитываться в Байсюэ. Ты учти, сычжуят не обижать. Я слово дал. Лань Сичэню. И Сюэ Ян всё-таки с удовольствием проржался, придерживая бока. Встал, походил вокруг, по возможности запечатал все проходы, откуда к ним могли подобраться… да кто угодно, нечисть, Бася, воины клана Не. Он прекрасно понимал, что его талисманы это так, закладка для книжки, поэтому хреначил много и от души, проверял, перепроверял, и на своё одеяло вернулся уставший, вымотанный, и с горем пополам лёг, оберегая рёбра. — Я тоже местами из Ланьлина. И это, я тебе скажу, в конечном итоге хорошо. А доктора Цзяня я поспрашиваю. Или уговорю Синчэня поспрашивать, но лучше сам. Честно, не хочу расстраивать моего светлого. Он только начал привыкать к мысли, что у него есть брат, — Сюэ Ян закутался в одеяло, смирился с тем, что придётся спать на спине, и очень постарался сосредоточиться на заживлении костей. Усталость била по голове не хуже каменной скалы, он душераздирающе зевнул и сонно пробормотал. — Он одинокий. Это очень плохо. Я знаю как это быть одиноким. Не хочу больше, никогда. И брату своего гэгэ этого не хочу. Сун Лань, давай проснёмся здоровыми и сильными, нас ждут в Байсюэ. *** — Да ну, это просто, — Сун Лань смотрел, как Сюэ Ян никак не угомонится, — Я знаю то, чего не сможет сделать даже Инь Цзянь. Но я тебе не скажу, угадывай до посинения. Он только приготовился замереть, как Сюэ Ян опять начал про Сычжуя! Ну что за человек?! Невыносимый! — Ты не в себе? Обидеть? Ты не успеешь наказать того, кто это сделает, я сам его первым убью. Тут даочжан представил себе эту толпу «сычжуят» и понял, что это целая куча таких вот строгих взглядов! А он и одного-то Сычжуя побаивался. — Иди ты, — буркнул Сун Лань и лег. Но лежать ему не дали. Сюэ Ян таскался со своими талисманами в разные стороны как заведенный. Туда-сюда, туда-сюда. Даочжан терпел это, терпел, в конце концов поднялся на здоровой руке, когда Сюэ Ян уже плелся назад, послал в четыре стороны четыре заклятия, надежно припечатав его баррикады. — Хватит. Уже вибрирует все вокруг, уймись. Он вздохнул и тоже лег на спину. Слушал это бормотание бесконечное. Вообще, про одиночество даочжану можно было не рассказывать, он тоже успел этого хлебнуть, и что с того, что виноват был сам? Не легче. — Дурак ты, Ян-ди. Он не одинокий. У него есть целый мир — ты. Спи, — и даочжан дисциплинированно закрыл глаза. — Не пренебрегай сном уже. Спи. *** — Ты чего сразу так не сделал? — справедливо буркнул Сюэ Ян, имея в виду охранные заклятья. — Даосы, блин, я сам тут вибрирую куда попало. Сплю. Я вообще сказал "одинокий" про доктора Цзяня, у него мира нет. А я да, дурак совсем. Зато теперь у меня есть Сяо Синчэнь, есть практически брат, целый патриарх Байсюэ, пара племянников из Ланей, рехнуться можно. Сплю, дагэ, сплю. Молча. Он действительно заткнулся, и дремал, чутко поднимая голову на любой еле заметный шорох. Стоило Сун Ланю сдвинуть руку, Сюэ Ян поднимал голову. Спустя два или три часа, задолбавшись до полусмерти, он забрал одеяло и перелёг ближе к Сун Ланю. Так ему было лучше слышно, как он дышит, так отчётливее ощущалось присутствие живого человека рядом. Живого человека, который не задумается, чтобы вытащить его из беды или пристукнуть за то, что он полез в беду или накликал беду. А это редчайшее сочетание. И рёбрам было полегче, и плечо меньше болело. Что там было наверху, день или ночь, это Сюэ Ян не понимал. Важно, что под условное утро он сумел повернуться на бок и не проснулся от боли в рёбрах, значит вот настолько она уменьшилась. Он бдительно и на всякий случай, хорошо себя зная, заботливо уложил подушку между собой и Сун Ланем, и спал закопавшись во всё мягкое, чего набрал с собой. Ощущение безопасности давило сверху не хуже хорошего дорогого одеяла. А чтобы Сун Лань сдуру не смылся никуда, Сюэ Ян держал его за рукав. *** — У Цзяня есть пациенты, — проворчал Сун Лань сонно и наставительно и уснул. Спал он вполне нормально для человека, который, во-первых, грохнулся с такой высоты, а во-вторых, спал рядом с самым опасным мерзавцем Поднебесной — все же этот титул в личном списке Сун Ланя у Сюэ Яна не мог отнять даже Мэн Яо, как бы ни старался. Даочжан проснулся всего пару раз от того, что чесалась больная рука, успевал подумать, что это хорошо — заживает, и что этот Инь Цзянь очень непрост, и засыпал снова. Утром он обнаружил Сюэ Яна очень близко, но почему-то не удивился. — Ян-ди, вставай, — скомандовал Сун Лань и отцепил его от рукава. — Что ребра? Голова? Поедим и выдвигаемся? Ты как? Сам сел, потрогал колено, осторожно подвигал рукой и счел, что все не так уж плохо. Можно даже пояс завязать и ленту поправить. *** Патриарх что-то раскомандовался, но это хорошо. Раз командует, значит живой. Сюэ Ян протестующее заныл, пытаясь спрятаться под подушку, оценил, что его великодушно не раскатали по камням за ночную миграцию, и принялся выбираться из постели с осторожностью человека, не очень уверенного в своём теле. Нормальным людям в походе снится успешное завершение похода, а ему снился Сяо Синчэнь, поэтому Сюэ Ян сидел в одеяле и смиренно ждал, пока тело загрустит и поймёт, что даочжан-то рядом, да не тот. — Голова дурная, но это врождённое, — он потёр лицо ладонями, счёл, что можно вылезать из одеяльной крепости, не умножая в этом мире количество неловкости, тяжело вздохнул и начал раздеваться. — Дагэ, твоя рука определённо лучше. Перетяни мне рёбра туже, они ещё не очень готовы. Оставшись в штанах, он протянул Сун Ланю полотняную ленту и на пробу поднял руки, заложил их за голову, выдохнул и добавил: — Зато вправленное тобой плечо не как новое, но прямо хорошо. Сейчас поедим, и я бы умылся ещё. Слить тебе на руки? У нас воды с собой… на ванну не хватит, но умыться можно. И завтрак придётся дополнить лекарствами. Он выжидательно смотрел на Сун Ланя, не опуская руки, и размышлял, чем кормить его на завтрак. — Ты чего хочешь, мясо с рисом или завернуть тебе в лепёшку всякого? Я псих и ношу с собой… всё ношу с собой. Вообще всё. Слушай, ты вчера сказал, что у Цзяня пациенты. А ты прав, он долбанулся на пациентах. Надо сделать ему приятное и добыть ему Не Минцзюэ. Вот этот пациент — всем, блин, пациентам пациент! Как считаешь, это сойдёт за подарок? *** — У тебя еще и язык дурной! Мне снился Сычжуй с красными щеками, это нормально? Нет. Он распустил волосы, прибрал как мог, все-таки руки пока не две — полторы. — Ванну. Вот ты привык к удобствам Байсюэ, как я вижу, — Сун Лань ворчал, но совсем не злобно. Он тщательно и крепко обматывал Сюэ Яна, на совесть. — Слушай, ты тонкий какой... Я буду то, что быстрее, запихивай в лепешку, если это быстрее. Мне тут не нравится. Гроб какой-то. Умываться надо, вот вернемся, отчитаемся перед Сычжуем, что не пренебрегали, а Цзяню скажем, что соблюдали гигиену. То есть это ты скажешь, потому что ты будешь хвастаться всеми достижениями, а я пойду к себе в комнату и не буду претендовать на триумф. Все, готово. Сун Лань критически осмотрел повязку, счел, что она практически идеальная и кивнул. — Ты так говоришь, как будто Не Минцзюэ — это добыча. Нам его по частям собирать и оживлять. *** — Язык как язык. Хороший язык у меня. Слушай, даже я Сычжуя лизнул, у меня нет оснований думать, что какой-то мужик, на которого Сычжуй смотрит открыв рот, может удержаться. Ну что я облизываю кого попало, это да… это я, конечно, козёл... И печать же дымила тогда. Но я без любовного подтекста! Все подтексты принадлежат Сяо Синчэню. Он покряхтывал, с удовольствием ощущая, как бинты ловко и плотно обматывают рёбра, жалел, что поскромничал вечером. Хотя одной рукой Сун Лань так ловко не справился бы. — Не буду хвастаться. Я тут же разбегусь в свою комнату, хвастаться потом. Спасибо, — он с удовольствием повернулся, и оделся поверх бинтов, вот так было вообще хорошо. — Обижаешь, дагэ. Ванна — это святое. Я очень чистоплотная сволочь, Сяо Синчэнь не даст соврать. Но в Байсюэ правда хорошо, было бы больше времени на праздность, я бы жил в твоей бане. Он полил на руки Сун Ланю, сам умылся, помотал головой, разгоняя остатки сна. В лепёшку почистил пару варёных яиц, туда же добавил риса и маринованных овощей, завернул и отдал Сун Ланю, а потом себе сделал. — Это как рассуждать, Сун-дагэ. Добыл — значит добыча. Всё в моей жизни добыча, даже сон. Привычка. За всё нужно драться, всё нужно выцарапывать. Или отнимать! Не без того, — он со смехом откусил от лепёшки, жевал, одновременно собирая в обратном порядке всё, что накануне доставал. Складывал одеяла, убирал подушки, придирчиво достал лекарства, проглотил пару пилюль, вручил Сун Ланю. — Я голову Не Минцзюэ нагло выкрал из секретной комнаты Мэн Яо, добыл. Это добыча по определению. Добыл и добровольно отдал на излечение. Считай — отпустил. Всё очень логично. Мне ещё самому срочно лечиться и либо отбиваться от него, когда он поправится, либо бегством спасаться. Думаю, что он будет рад оторвать мне башку, и не могу сказать, что это несправедливо, но мне по понятным причинам этого не хочется. Я готов. Рёбра намного лучше, твоя повязка выше всяких похвал. В какую сторону идём? *** — Бедный Сычжуй! — с чувством воскликнул Сун Лань, хотя он даже понимал, почему именно Сюэ Ян его лизнул. Когда тебя тащит тьма, а ты не хочешь ей сдаваться, потянешься к любому свету, просто тут уж у кого какие способы. — Ну а в чем проблема? У патриарха в Байсюэ своя баня, — он плеснул воды в лицо и посмотрел на Сюэ Яна с довольным ехидством. — Ты же помнишь, что ты тоже патриарх? Пока Сюэ Ян трещал, ел и собирался, Сун Лань молчал, ел и ждал. — В эту, — он уверенно показал налево, хотя разницы никакой между одним направлением и другим не видел, разве что справа чуточку поддувало, и может там выход, но им все равно возвращаться пока рано. Площадка, на которую они свалились, очень быстро сузилась и превратилась в коридор, не очень широкий, но для человека достаточный. И практически круглый. Сун Лань светил, разглядывал стены, такие странные... не гладкие, но ровные, они выглядели так, будто сто лет назад по ним водили огромной щеткой, а потом уже, от воды, наверное, кое-где наросло, а где-то промылось. Коридор извивался и в конце концов стал развилкой. — Ммм... давай опять налево? — предложил Сун Лань, чтобы была хоть какая-то логика, и повернул дальше. Коридор быстро закончился разветвлением на три части, и Сун Лань снова предложил повернуть налево. На этой развилке особенно хорошо было видно, как похожи стены всех проходов. *** — Дагэ, из меня патриарх как из рыбьего хвоста меч. Сюэ Ян даже отмахнулся. Ещё не хватало! Стремления в вышину и честолюбия в себе он ни разу не находил. Важное, чтобы Сяо Синчэнь его любил и хвалил, остальное всё не так важно. Он с готовностью шёл в ту сторону, куда указывал Сун Лань, и даже не потому что верил в какое-то особенное даосское чутьё, а лишь потому что рассудил просто: в этой путанице коридоров достаточно обойти всё, чтобы найти что-то. Главное в таких запутанных переходах — не бежать, не поддаваться панике. — Хорошая задумка, — одобрил он очередной поворот налево. — Давай выбирать каждый раз левый поворот, и так постепенно мы обследуем большую часть этой кротовьей норы. При этом Сюэ Ян подмигнул Сун Ланю, добыл из-за пазухи тонкую пачку бумажных полосок, на одной нарисовал цифру 1 и налепил её на стенку. Такие полоски он лепил на входе в каждый поворот и разветвление, но не успел дойти до десяти, когда они наткнулись на эту первую бумажку. — Стоп, — Сюэ Ян остановился, глотнул воды, вручил бутыль Сун Ланю, прислушался к себе и строго уточнил. — Как колено? Тебе должно стать лучше. Вот теперь мы точно знаем, что ходим кругами. Что теперь, дагэ? От первого номера начинаем выбирать правые повороты? *** Сун Лань смотрел на эту бумажку озадаченно и недоверчиво, как будто она пыталась их обмануть. Глотнул воды, сказал, что колено лучше, и немного прихрамывая, пошел направо. Правые бумажки вывели их на круг, и не было никаких оснований им не верить. Стали выбирать центральные проходы слева, потом центральные с правой стороны, ходили дольше, но все равно всякий раз возвращались. Они ходили и ходили, упорно выискивая варианты, и они даже иногда попадались — нехоженые коридоры, голова уже шла кругом, стало казаться, что лабиринт их только заманивает и путает. Сначала Сун Лань говорил, потом перестал и они ходили уже молча, и тут начали мерещиться голоса. — Смотри, тут мы еще не были, — указал Сун Лань на очередной ход, рядом с которым и правда не было бумажки. — Что ты говоришь? Сюэ Ян ответил, но даочжан не разобрал, и новый ответ не разобрал тоже. Он издевается что ли? Сун Лань раздраженно повернулся... и никого не увидел. — Сюэ Ян? Он понял, что стоит в пещере, посреди нее — что-то вроде естественной колонны, несколько ходов. Разве они тут были? — Сюэ Ян! Хватит дурачиться! — громче позвал Сун Лань и прислушался. Эхо расползалось в разные стороны, — Сюэ Ян!!! Он бросился в проход, позвал там, вернулся снова, сходил в следующий, вернулся и так позвал в каждом, и когда все дыры в пещере кончились, обошел колонну, пощупал ее зачем-то. — Я тебя найду и придушу! — прошипел даочжан, замер. Стало страшно. Он потерял Сюэ Яна! Или потерялся сам. А вдруг с ним что-то случилось?! Сун Лань схватился за голову, пытаясь собрать мысли, дышать нормально, потянуться к ци и успокоиться... Дурак. Он же не попробовал самое простое! Не искать, а оставаться на месте и подождать. Да. Точно. Сун Лань сел, прислонился спиной к колонне и затих. Где-то что-то, кажется, зашуршало? — Ян-ди? — тихо позвал даочжан, обернулся на звук. — Ян-ди?