Затмение

— Я их прибью, если они не в порядке, — угроза получилось нестрашной, потому что Сюэ Ян не мог не любить. И не мог не понимать, что без этой поддержки они сейчас вряд ли могли говорить, смотреть, дышать. — Я тебя вымотал? Я?! Безобразие, снова Сюэ Ян виноват, — он даже возмущаться не мог нормально, но бешеную Басю надёжно упрятал в мешочек, даже в двойной, потому что кто знает эти сабли клана Не, на что они способны. Но сейчас Бася вела себя спокойно, и Сюэ Ян фыркнул. — Ты чувствуешь, какая она притихшая? Или замышляет что-то, или насосалась крови, и пригрелась как сытый клоп! Хотя я её понимаю. Хлебнуть от души крови врага, это умиротворяет. Он не двигался, только устало вдыхал и выдыхал, невольно улыбнулся. Трындящий Сун Лань ему нравился больше, чем злобно или укоризненно помалкивающий. Сюэ Ян прищурился, рассматривая его лицо, дотащил до него руку и очень осторожно дотронулся до брови, скользнул кончиком пальца на висок, обвёл глазницу. — Ты очень красивый даочжан. Настолько красивый, что бесил меня этим всегда. Я до последнего видел в тебе соперника. Теперь уже нет. А следы яда пройдут, А-Чэнь. Пока мы доберёмся до Байсюэ, точно пройдут, потому что лететь мы прямо сейчас точно не сможем. У тебя есть ресницы, есть брови, и я тебя уверяю — до моего уровня болтливости, дагэ, тебе ещё учиться и учиться. Сюэ Яну показалось, что они оба время от времени проваливались в дремоту, потом снова что-то говорили, как будто проверяли, что вокруг по-прежнему спокойно и не началось снова что попало. — Там дальше должен быть ещё один зал, из него должен быть выход… Я надеюсь, что когда увижу — узнаю. Этот хрен был захвачен тьмой и напал на Не Минцзюэ, когда его самого схватило вот то, что овладело тобой. И Минцзюэ его убил. Они были близки, как братья. Ты прав, нужно как можно быстрее убираться отсюда, потому что вряд ли клан Не останется в неведении. У них тут на хозяйстве такая громкая вечеринка, не думаю, что нам её простят. Сначала прибьют, а потом будут спрашивать кто мы и зачем припёрлись. А меня так и спрашивать не будут. *** — Тебе тоже нужно отдыхать, друг мой. — Чжи Чуань говорил тихо, хотя ясно было, что даочжан и Лань Цзинъи от его голоса не проснутся, — Уже скоро рассвет. Он принес доктору чай, а Сычжуя попросил перестать играть еще раньше, велел идти спать и обещал, что разбудит, чтобы они могли поменяться. И это, сказал он, будет разумно и ответственно, а он точно глаз не сомкнет, будет рядом с его другом и даочжаном. Состояние обоих Вэньчжун оценивал как стабильно тяжелое, но дыхание их выравнивалось, и самое главное — новых всплесков не было. — Надеюсь, все там спокойно. Сяо Синчэнь, который очнулся уже к полудню, надежды подтвердил. Он был бледен и слаб, но сказал, что чувствует боль и свет, и то, и другое неясное, но правильное. — Надо ждать. Но если раньше, чем я смогу лететь, они не появятся, надо будет их искать, — и крепче сплел пальцы Цзинъи со своими. *** Сун Лань затих и не дышал, пока Сюэ Ян его трогал, как будто какого-то приговора ждал. — Я не хочу изрытое лицо, — даочжан жалобно вздохнул и помолчал, сколько молчал — он не знал, просто дышал и не двигался. — Это хорошо, выведешь нас. Потому что я помню только, как этот демон праздновал победу, а потом ужас его... Он очень древний, А-Ян, и еще он сделал клан Не сильнее, но, похоже, цена слишком высокая оказалась. Как твоя рана? Сун Лань приподнялся, посмотрел на бинты, почти припал к животу Сюэ Яна, принюхался даже и коснулся рукой, проверяя течение внутренних потоков. — Цзянь меня за эти повязки сожрет... Мы с тобой не то что не долетим, нам бы пешком хоть сколько-то пройти. В Байсюэ все изведутся. И снова перевернулся на спину и затих. Уснул даже, кажется, а когда очнулся, обнаружил, что Сюэ Ян все еще рядом и он держит его за руку, а нежно-голубая ци по капле струится между ними. — А-Ян? Эй... ну ты как? Какие планы? *** Цзинъи с горем поплам выкарабкивался из тяжёлого обморочного состояния, и всё это лишь для того, чтобы понять свою слабость, осознать её, расстроиться и опять закрыть глаза. Он пытался понять что случилось, но не мог сопоставить ощущения, события и неожиданный разрушительный результат, и вместо любых решений и действий только держался за руку Сяо Синчэня. Давящая слабость прижимала его к кровати, и ужасно хотелось пить, но попросить воды нужно ещё догадаться. Что случилось там, в Цинхэ? Цзычэнь жив, с ним просто случилось что-то, но он справится. Он точно справится и вернётся. И не просто вернётся, он ещё и с Сюэ Яном вернётся, и обязательно с победой. Иначе быть не может. Цзинъи уткнулся лицом в подушку, признаваясь себе, что можно без победы, главное чтобы вернулся. Приходил доктор Цзянь, а может не приходил, а всё время был тут — он не видел. И принёс воды, слегка подслащённой фруктовым соком. Почему-то это растрогало Цзинъи до слёз, и снова пришлось прятать лицо в подушку и цепляться за руку Сяо Синчэня. — Я тоже… лечу в Цинхэ. Как только смогу встать. *** — У тебя не будет изрытое лицо, я тебе обещаю, — Сюэ Ян легко мог обещать такие вещи… что такое кожа? Это то, что можно вылечить, а сильный заклинатель очень быстро обнаруживал, что шрамов больше нет, особенно если не тратил ци на что попало. Вот они восстановятся, и шрамы начнут пропадать. Всегда так происходит. — Вот, потрогай, — он положил пальцы Сун Ланя на свою руку и провёл ими от запястья до локтя. — Чувствуешь? Правильно, тут нечего чувствовать, обычная гладкая кожа. Она у меня лохмотьями слезала, вся в этом яде, змеиные слюни, сопли, кровища, всё ядовитое. Волдырями пошла, а потом начала слезать. И учти, это у нас с Сяо Синчэнем не было противоядия, лечились чем попало, по пути тратили ци куда попало, ссорились, орали, он меня убить пытался. И видишь — прошло. Поэтому я тебе обещаю — твоё лицо останется образцом мужественной даочжаньской красоты. Он снова задремал, очнулся и сумел поднять голову, посмотреть на заботливого Сун Ланя и обругать себя за чёрствость. — Дагэээ, — протянул вполголоса. — У Цзяня жралка не выросла чтобы тебя сжирать. Иди лучше ко мне. Иди-иди, и ложись. Я сейчас соберусь с силами и твои раны посмотрю… Не посмотрел. Уснул на полпути, а проснулся снова от голоса Сун Ланя, и тогда уже добрался с осмотрами. — Ну вот… от тебя вкусно пахнет — лекарствами, кровью, но запах не больной. Мои планы как всегда отличаются безупречной красотой и простотой исполнения. Сейчас, дагэ, мы с тобой рискнём и попробуем поесть. И попить. И будем вставать и очень аккуратно и бережно, без геройства. Потом выбираемся наружу, отходим на безопасное расстояние от гробницы, а потом… А-Чэнь, только не стукни меня сейчас, ладно? Сюэ Ян очень осторожно трогал рану на животе, пытаясь понять, что там творится внутри, и не вывалится ли кусочек лепёшки мимо желудка куда-нибудь не туда. — Там в Байсюэ, конечно же, изведутся. Я оставил под кроватью травяного человечка. Спящего. Хорошего, качественного, я всё проверил. Из Ланьлин всех убрал, а в Байсюэ оставил. Хочу его разбудить и как-нибудь сообщить Сяо Синчэню, что мы живы и уже медленно ползём в Байсюэ. А то начнётся — они ищут нас, мы ищем их, трагедия в трёх частях, Цинхэ в клочья. Просто немножко ци наскоблить надо будет. Человечек не говорящий, но я попробую написать. *** — Ты молодец. Прекрасный план, — похвалил Сун Лань, сел и только решил успокоиться, как Сюэ Ян выдал. — Что?! Слушай, ты ненормальный. Нет. Сразу нет. Вылезем из-под земли, отойдем так, чтобы я убедился, что за нами не лезут мертвецы, корни, ветки и демоны, и тогда буди свое хулиганство. Упрямый ты поганец. На самом деле даочжан чуть не затребовал будить немедленно, но, во-первых, он давно не ругал Сюэ Яна, он от этого совсем станет наглый. Во-вторых, подобные фокусы потребуют сил, которых нет почти. — Я тоже хочу, чтобы они знали, — Сун Лань смягчился. — Но прямо сейчас, надеюсь, Сычжуй и доктор их не пустят. Сяо Синчэнь очень разумный, очень, он... Не лезь в рану! — даочжан еле сдержался, чтобы не надавать Сюэ Яну по неугомонным рукам, подвинулся и сам осторожно посмотрел. — Кишки не вываливаются, не переживай. Давай еду. Есть не очень хотелось, но надо. К тому же, раз от мысли о еде не тошнит, значит — организм идет на поправку. Поэтому Сун Лань ел все, что ему выдали, и радовался, что по поводу Сюэ Яна можно не переживать — этот практично съест, если надо. — Бардак мы, конечно, тут оставили, — Сун Лань недовольно оглядел разгром, когда пора было идти. — Но честно говоря, я считаю, это не мы, верно? Это мыши и всякие проклятые твари. Предлагаю отправить сюда Не Минцзюэ. Сам развел, сам и пусть разбирается. Ты вот развел в Байсюэ нечисть — сам разбирался. Так ему и скажу. Нет, болтливость А-Яна определенно заразна. Зато она помогала ковылять и не думать о бесконечности пути и болячках. *** — Ну даааагэээ! — заныл Сюэ Ян, с трудом удерживаясь от смешка. — Я же так и сказал — сперва вылезаем, потом отходим на безопасное место, а потом будить человечка и сообщать! Я тоже не хочу объясняться с Не Хуайсаном или снова прыгать от призраков или в стенку глотаться. Что бардак — это да. Но во-первых Сун Лань был прав, а во-вторых, тут и до них порядка было немного. Они поели, и оба осторожничали. Вода ещё оставалось, и Сюэ Ян жмурился от удовольствия и поглядывал на Сун Ланя с немым вопросом в глазах, улыбался его болтовне и пытался смеяться так, чтобы не тревожить рану. — Одно слово, дагэ — мост! В приличной демонской гробнице такой дохлый мост, что двух тощих мужиков не удержал. Вот что значит Не Минцзюэ того… в отлучке. Ничего, вернётся и наведёт порядок. Он собирал вещи. Бардак из обломков гробницы это ерунда, а вот что он бутыль с ядом выронил, это непорядок. Сюэ Ян присел на корточки и внимательно изучал горлышко бутыли, покачивал головой и бормотал себе под нос что-то невнятное. — Я вот удивляюсь себе — ведь стоял тут с Басей в животе, страшно до усрачки, яд жжётся, всё кругом летит нахрен, но бутыль закрыл. Как? Я этого в упор не помню. Ещё лежал потом и думал, что половина яда выльется, а жалко, Такого больше нигде не нацедишь. Дагэ, а заколка ещё на тебе… и кстати, тебе идёт. Он пристально смотрел на разрушенную стену в кровавых потёках и озадачено ковырнул пальцем знаки. — А-Чэнь, в отличие от меня тебя учили и весьма прилежно. Клан Не точно развёл тут бардак. Смотри, эти символы — это же «дракон»? А на стене был змей. Аршаньский. Это определённо был он, ну я ж не перепутаю. Пойдём? Так вот про бардак… Сюэ Ян деятельно бухтел о том, как он лично представляет себе порядок, всё перепроверил, увёл Сун Ланя дальше — там ход поднимался на несколько ступеней, и действительно обнаружил ещё один зал. Медленно обходил его вокруг, по-прежнему не доверяя стенам, изучал символы, ухватился за Сун Ланя и ткнул пальцем в тёмный камень, почти не отличающийся от остальной стены. В стене тут же открылся проход, а Сюэ Ян шарахнулся от него в сторону, утаскивая за собой Сун Ланя, а потом ещё какое-то время стоял, прижав руки к животу и бледно улыбаясь. — А это дверь. Кажется, у меня душевный надрыв стрясся в этой гробнице, от дверей пугаюсь. Хоть бы уже наружу, что ли. *** — Что за слова, Ян-ди?! «До усрачки». Сычжуя на тебя нет! Мне прямо даже как-то неловко. Закрыл, потому что жадный, — Сун Лань усмехнулся, а вот про заколку ему не понравилось. — Сто лет заколок не ношу. Он потянулся к волосам, вытащил ее, осмотрел и отдал Сюэ Яну, у него сохраннее будет. — Очевидно, раньше здесь обитал змей. Может не аршаньский, но такой же. И именно его боялась эта тварь, что в меня влезла. Ох как же она его боялась! А потом люди змея убили или прогнали, и все, демон совсем распоясался. Потому что равновесие нарушать нельзя. Сун Лань тоже рассмотрел все, что было в зале, но в основном ждал, пока Сюэ Ян узнает место. Он поймал его как раз когда стена раззявила очередную пасть, успел придержать руки, чтобы не слишком лез к животу и ободряюще легонько постучал пальцами по костяшкам. — Дверь, да. Не бойся, пойдем, — он взял Сюэ Яна за руку и шагнул в проем, хотя и самому было страшновато. Но не торчать же тут! — Ничего, главное — не душевный раскол, точно тебе говорю. Вернемся, и Синчэнь зашьет твой душевный надрыв. Залатает, будешь как новенький, только не забудьте талисманы тишины, а то процесс латания — он громкий. Сун Лань зажег свет и не отпускал Сюэ Яна до тех пор, пока коридоры не кончились. Ходы казались бесконечными, или это просто Сун Лань с Сюэ Яном долго ковыляли, но все равно закончились. *** Вот Сычжуй тут явно был бы лишним. Сюэ Ян успел ещё подумать, что на самом деле тут может всей толпой было бы легче, но гораздо страшнее. — Мне больно смеяться, изверг, — задушено простонал Сюэ Ян, но через дверь прошёл, на ходу доставая Цзян Цзай. Мало ли. А ну как сейчас выпрыгнет кто-то! — Дагэ, я тут понял, что о наших процессах латания ты знаешь непристойно много. Не могу сказать, что я делал это специально, но и поклясться, что не понимал — нет, не поклянусь. Теперь невольно задаюсь вопросом, то ли вы с Цзинъи такие тихие, то ли ты ни разу не забывал про талисманы тишины. Они слишком долго шли, чтобы деликатно помалкивать. Немножко возмущения поможет продержаться. Сюэ Ян каждое мгновение ожидал подвоха, но гробница оказалась удивительно пустынной в этой части, пока они оба не уткнулись в стену, украшенную каменными изображениями, среди которых Сюэ Ян снова узнал тао-тэ. — Лань Цзинъи тебя любит, — негромко сообщил Сюэ Ян. — В первый же день в Байсюэ это было так видно. Мне страшно хотелось схватить тебя за шиворот и ткнуть носом в этот факт. Сяо Синчэнь меня за это ругал, и я сдержался, но видел бы ты, какими кричащими глазами он на тебя смотрел, особенно когда ты занимался чем-то другим… Он с упрёком смотрел на тао-тэ, пытаясь сообразить, как открыть дверь, а потом достал и подвинул на руке заколку Минцзюэ, на всякий случай взял наизготовку меч. Помучился и процедил сквозь зубы: — Кто придумал человеку всего две руки, а? Ну мало же, никогда не хватает, что на войне, что в любви. Две руки, дагэ, это просто издевательство. Пришлось взять заколку в зубы, и свободной рукой просто толкнуть каменную дверь, через которую тут же хлынул свежий ночной воздух. Впору обрадоваться, но Сюэ Ян только весь взъерошился, сунул заколку за пазуху и скривил губы. — Ночь. Дагэ, пробьёмся, или будем ждать утра? Там снаружи эти… где они, кстати? *** — Вот и не смейся. Ты когда смеешься, это плохо для всех заканчивается, а сейчас ты первый в этой очереди, — Сун Лань поддевал его и ворчал, но беззлобно, это почему-то помогало двигаться и даже сосредоточиться на всем, что вокруг. — Ну ты сравнил! Мы с Цзинъи — приличные люди, а вы с Синчэнем — лишь один приличный человек. И потом, я вас давно знаю и последствия уже изучил. И вообще, ты слишком любопытный! Может тебе любопытство укоротить? Они остановились у очередной оскаленной морды, Сун Лань попросил воды и не стесняясь Сюэ Яна оперся на Фусюэ, восстанавливая дыхание. — Синчэнь правильно ругал. Знаешь... это так важно — не сразу, а привыкать, задавать себе вопросы и даже волноваться. — Сун Лань сбился и на стал распространяться про то, как ценно было это время, пока он падал в свое чувство, нет — бесценно, потому что оно случилось однажды и больше не повториться. Даочжан сжал зубы. Он слишком скучает, а Цзинъи там слишком волнуется... — Ночь. Что ты чувствуешь? А Цзян Цзай? — Сун Лань сам вытянул Фусюэ, потянулся у нему, к ночи, к миру, — Знаешь, вот мне еще внизу показалось, что как-то чище стало. Свободнее. Если мы убили две нечисти, такие сильные, то логично, если все улеглось? Я не слышу опасности. Попробуем? Я так умыться хочу, ты б знал... *** — Ну любопытный… — Сюэ Ян даже согласился с этим. А чего спорить, он о себе и так всё знал. Он действительно всегда был любопытным, как хищная ласка, везде совал свой нос, до всего докапывался. Он и сейчас по-звериному принюхивался, топтался на пороге, жадно вдохнул ночного воздуха, шагнул вперёд, готовый тут же, если что, рвануть назад и захлопнуть дверь, но ничего не происходило. — Молчит, зараза. Тоже ничего не чувствую, то ли чуйку отбило, то ли и правда всё улеглось… — Сюэ Ян тоже глотнул из бутыли, перевёл дыхание. — Умыться? Ох, даочжанство всё ваше, скромное, умеренность в желаниях и потребностях. Я хочу вымыться. Полностью. Лучше в горячей воде, и много мыла. Но сойдёт любой ручей. У нас с тобой, дагэ, воды хватит разве что в морду плеснуть, а потом жалеть о необдуманном порыве, когда стоишь как дурак — мокрый, грязный, пить хочется, а уже нету, хоть ханьфу обсасывай. Сейчас найду нам воды, и умоемся. Вокруг действительно было подозрительно тихо и как-то благостно, только осторожно попискивала какая-то ночная пичуга, то же видать изрядно ошизевшая от непривычной безопасности леса. Сюэ Ян то опирался на Сун Ланя, то сам становился ему опорой. Посмеивался, принюхивался, шёл вниз по склону, куда пошла бы и вода, если бы текла тут. — Вот ты говоришь — не сразу, волноваться, привыкать, спрашивать… ох, дагэ… ты не представляешь, — Сюэ Ян покопался за пазухой, засветил талисман, чтобы не запнуться и не грохнуться, потянул снова носом и указал пальцем. — Нам туда. Там вода. Ты, А-Чэнь, порядочный человек. У тебя всё по-порядочному. А я… ну да, я мерзавец. Я хотел его завести в ловушку, запутать и погубить, вот чего я хотел с самого начала. Измучить, вымотать, сказать кто я, и хохотать, пока он умирает, осознавая свою ошибку. Я мысленно коварствовал, строил козни, изощрялся как мог… как-то вот нихрена я против него не мог. Я ведь даже не мог взять его силой, и не потому что не хотел — хотел! Видел бы ты как Сяо Синчэнь мне вмазал, когда я его первый раз поцеловал! Я просто летел, свистел и радовался, что легко отделался! Любо-дорого было смотреть! Он просто лучший, лучший в мире для меня, не хочу и не могу дышать без него. Так что поверь, дагэ, я как никто понимаю всю важность этого постепенного сползания в пропасть. Наблюдаешь за собой неверящими глазами, и страшно, и дико, и задаёшь себе миллион вопросов, и не откажешься ни за что. Так… Сюэ Ян остановился, обнял дерево и тяжело дышал, придерживая ладонью рану. Под ногами бежал ручей, достаточно широкий, и пахло от него чистой холодной водой. — Вот, дагэ. Дарю тебе этот ручей. Умывайся сколько влезет. Как смотришь на идею остаться тут и отдышаться? Помыться. Перевязать всё. Переодеться. Хочу чистую одежду, эта вся в крови. *** Сун Лань предпочел бы обойтись без подробностей падения Сюэ Яна к вершинам светлой и чистой, но к своему удивлению обнаружил, что это не вызывает у него каких-то скребуще-ужасных эмоций и немедленного желания придушить Сюэ Яна. Совсем. Не осталось ничего из тех чувств, что съедали его раньше, и теперь он только рад был, что Синчэнь скоро увидит своего драгоценного мерзавца. — И страшно, и дико... и радостно, — тихо согласился он и подошел поддержать загнанного Сюэ Яна, — Болит? Так. Раздевайся, я посмотрю. Остаемся, конечно. Помоемся, перевяжемся. Давай я помогу тебе спуститься, нужно осторожно, если рана открыта, то... — он запнулся и оглядел Сюэ Яна, словно примеривался, — то придется тебя мыть. Сун Лань развязал ханьфу и кинул на землю, собрался и рубашку так же резво сбросить, но тут дали знать раны в плечах и все еще ноющая рука. — Помоги мне тоже. Два инвалида *** — И радостно, угу… Он до боли жмурился, ткнувшись лбом куда-то в плечо Сун Ланя, понимал, что ему тоже больно, и это было так неправильно. Кто-то один должен быть целым, хотя бы относительно, потому что иначе как вообще? — Спасибо, — Сюэ Ян поморщился, понимая, что снова перестарался. Совсем чуть-чуть, но перестарался. Зато они отошли достаточно далеко от гробницы, нашли воду, добыли Басю, по пути немножко навели порядок, который всё равно выглядит как бардак и вторжение мерзавцев. Не так плохо! — Дагэ, погоди, ну… — он успел поймать Сун Ланя за слишком шустро размахнувшуюся руку и принялся аккуратно и бережно раздевать, щадил его руки и плечи, снимал повязки. Подумал и взялся за пояс его штанов, потянул вниз. — Снимай. Смысла нет, у тебя даже нижние штаны в крови. Засохнет — неприятно так, как будто дешёвой жёсткой бумаги натолкали, поверь моему опыту, даочжан. Руками не размахивай. Мне ещё нужно посмотреть, что там твой перелом, думаю, что демон или дух, кто он там такой, вообще о тебе не заботился, скотина эгоистичная. Сюэ Ян покряхтывал, сам раздеваясь, пожаловался, что не может наклоняться, только приседать, как благовоспитанная барышня, но всё равно поприседал, собирая расшвырянные вещи, аккуратно поставил сапоги. Расстелил одеяла и подушки, положил две стопки чистой одежды, полотенца, достал мыло. И всё это так обстоятельно, как будто ему собирались выставлять оценки. — У меня волосы слиплись от крови. Не могу сказать, что противно, твоя кровь всё-таки. Вкусная. О, я знаешь что подумал? — Сюэ Ян методично снимал с себя повязку, повернулся к Сун Ланю спиной и осторожно попытался тыкнуть пальцем. — Вон там потяни, присохло. Я подумал, что сейчас маленький костёр точно сделает мне приятно. Всё-таки горячий чай… Вот два огрызка недоеденных, мда… И он осторожно пошёл в воду, на ходу намыливая руки. Что он тут нагишом расхаживает, его ни разу не смущало. Во-первых, голым Сун Лань его уже видел, ничего нового он не разглядит, второй член у него не вырос (а жаль), а во-вторых так проще. Не нужно тратить и без того жидковатые силёнки на попытки блюсти приличия. — Только стирать не буду, хорошо? Надеюсь, что мы больше ни во что не вляпаемся, — он присел в воду и поёжился. — Холодная. Зато чистая. Ай! Сука! Сюэ Ян поднял руку, рассматривая крупного рака, заклешнившего его за палец, и возмущённо зарычал. — Сожру, тварь… просто сожру! *** Сун Лань не дергался и дал себя раздеть, только про штаны буркнул «да сниму я, сниму», а сам пока помог дораздеваться Сюэ Яну и по пути рассмотрел его синяки. — Да твой, я смотрю, тоже не особенно заботился. Он хотел убить. Нас. А тот, что во мне сидел, вообще брезгливый. Люди для него так, временная оболочка... что ты прыгаешь? Он попробовал помочь разложить одеяла, удивленно приподнял бровь, когда увидел одежду: — Подворовываешь? Улитка. Все свое ношу с собой. И не свое тоже. Сун Лань аккуратно помог с бинтами, придирчиво осмотрел рану на спине, так же аккуратно, но настойчиво развернул Сюэ Яна к себе и наклонился к животу. — Сойдет, — вынес он вердикт, а потом сопровождал Сюэ Яна до воды, готовый подхватить, если тот решит брякнуться. Не смотреть на него не получалось, и даочжан подумал, что задница у Ян-ди худая и вообще он худой. Где там столько силы? Сун Лань уставился под ноги, чтобы чего доброго и самому не упасть и не пялиться никуда, поспешно влез в воду, зашипел от холода. — Не стирай, — он согласился, но снятые с Сюэ Яна бинты тщательно выполоскал и дотянулся до берега, чтобы висели на траве. В этот момент Ян-ди завопил и стал ругаться, Сун Лань фыркнул, но с опаской полазил руками вокруг, чтобы его тоже не прихватили за что-нибудь ценное. Кровь и правда запеклась повсюду, вообще повсюду. Сун Лань начал с того, что выгнулся. Точнее попробовал выгнуться, чтобы опустить волосы в воду, но больно стало сразу везде и особенно в плечах. — Гадство, — сказал он и попробовал лечь, но Сюэ Ян сидел слишком близко и мешал вытянуть ноги. — А-Ян, ручей большой, подвинься? *** Рак это такая тварь, что ему шею не свернёшь как курице, Сюэ Ян мстительно пристукнул его камнем и бросил на берег, потому что пустые угрозы это не его стиль. Сказал, что сожрёт, значит сожрёт. Он ещё с некоторым недоумением смотрел на интригующие прогибы в исполнении Сун Ланя, потом всё-таки оценил и очень категорично отметил: — Красиво. Я бы даже сказал, изящно. Не ложись, сиди. Вставать будет трудно, и раны слишком размочишь, а это не стоит. Сейчас я тебе помогу. Сюэ Ян не без ругани перебрался за спину Сун Ланю, как раз освободив ему место раскидывать ноги куда угодно, хоть от берега до берега, и начал поливать ему шевелюру из горстей, потом мылить, даже ногтями поскоблил, и спину потёр пучком намыленной травы, и в конце концов с воодушевлением смывал полученную пену. — Ты теперь даже поскрипываешь от вымытости, — Сюэ Ян попутно вытащил ещё пару раков, решительно пристукнул их камнем и начал так же обстоятельно тратить мыло на себя. — Ты, дагэ, чуточку не прав. Нет, ну как бы что в воровстве уличил — не без того, я действительно вор. Но это если бы я твои подштанники для себя спёр. А так я их взял для тебя. Ты сказал — пойдём. Я собрался и пошёл. Я ж знал, что мы вместе идём, и взял как положено, для двоих. С запасом. А чистая одежда, подушки и одеяла — это моя маленькая слабость. И потом, хорош бы я был весь в чистеньком, а рядом заскорузлый от крови даочжан, грустный и уставший. Сам он даже не пытался лечь в воду. Слишком велик риск не встать, или лечь неудачно раной на камень. — Дай я тебя пощупаю, — Сюэ Ян снова пересел. — Колено, колено давай. Он поймал Сун Ланя за колено, вдумчиво прощупывал сустав, коленную чашечку, попытался рассмотреть, для сравнения лапнул за второе колено и очень довольно посопел. — Ну хоть нога в порядке. Дагэ, как ты думаешь? — он зябко поёжился, оттирая кровавые потёки везде, где чувствовал стянутую кожу. — Этот дух, который тебя так эффективно домогался, он всё? Сдох? Это из-за него Не Минцзюэ того? Ошалел и ци у него принялась брыкаться. Оооо, я понял, почему не вышло обуздать его Печатью! Он мог быть под контролем духа меча? Да? Нет? Фух… Многовато для моей башки. *** — Что? — Сун Лань непонимающе уставился, и тут понял, — Да ну тебя! Я хочу волосы намочить. Хорошо, что Сюэ Ян пересел, можно смотреть на собственные коленки и вытянуть ноги. Вода смывала не только грязь, но и усталость, и в ней было совсем не холодно. — Ты очень запасливый, да. Ты даже даочжанов запасаешь, дай мне мыло, моя очередь. Сун Лань дал осмотреть коленку и сам перебрался за спину Сюэ Яну, тер спину, аккуратно кончиками пальцев терпеливо отмыл кровь с раны на спине. — Да. Он умер. Этот дух был в гробнице очень давно, и змей был, демон сильный и он делал сильнее людей, может оружие делал сильнее, не знаю. Но когда он собрался меня оставить, я чувствовал его желание забраться в другое тело и сделать его сильнее. Только демона стало нечем сдерживать, вот он и влиял на людей, как на Не Минцзюэ. Я думаю ты прав, он был под контролем духа меча, а твоя печать хоть и сильная, но для такого духа недостаточна, так что в итоге еще и душа Не Минцзюэ от всех этих ужасов не успокоилась и осталась в Басе. Теперь еще тело найти. Вылезай. Я еще немножко посижу. — даочжан снял с плеча Сюэ Яна прилипшую травинку, зачерпнул горстью воды и напился. — Ты можешь до своего человечка дотянуться? Они сушились и отдыхали, Сун Лань снова перевязал Сюэ Яна и вообще жизнь как-то налаживалась. На мечи пока не встать, но по крайней мере они уже не лежали пустыми тряпочками и совершенно точно не планировали помирать. *** — А чего бы не позапасать даочжанов? — Сюэ Ян тихо засмеялся, шарил руками по каменистому дну ручья, выискивал ещё раков, и даже находил. — Я тут недавно понял, что даочжаны это хорошо. Хорошо, правильно и полезно. Совсем недавно… Он смирно сидел на месте, только покосился на длиннющие ноги Сун Ланя, его торчащие из воды колени у себя по бокам. Немного повозился, пошарил у себя за спиной, убрал из-под задницы неудобный камень, и ссутулился, подставляя спину. Бухтел, что даже согнуться нормально невозможно, слушал рассуждения, соглашался даже. Спор ради спора — это глупо, а Сун Лань как-то удивительно стройно всё уложил. Наверное специально для его ударенной головы, чтобы было понятнее. — Так… душа в Басе. У нас есть голова и душа. Мы на верном пути, дагэ, — Сюэ Ян тяжело вздохнул, повернулся как получилось, через плечо смотрел на Сун Ланя. — Иду. Мокни сколько влезет, только не засиживайся и не ложись в воду, хорошо? А то раки соблазнятся твоими статями, я вот не рак, и то подумываю тебя приобнять, — он смешливо фыркнул, но от тоски по Сяо Синчэню чуть не скис. — Я уже тянусь. И смогу… Он всё-таки обеспечил маленький, но очень уютный костёр, и нужно же было на чём-то испечь невинно убиенных раков, истекающих вкусным соком, согреть чай. Сюэ Ян дождался перевязки и лишний раз потратил лекарств на себя и на Сун Ланя, наложил повязки ему, и торжественно вручил гребень для волос, поел немного, всё ещё осторожничая, и долго смотрел в костёр остекленевшими глазами, пока наконец не улыбнулся с чувственной лаской. Далеко в Байсюэ травяной человечек выбрался из-под кровати, где прятался за самой дальней ножкой у стенки, отряхнулся и принялся карабкаться на кровать. Не обнаружив Сяо Синчэня в кровати, растерянно потоптался по подушке и пошёл его искать. Нашёл. Через порог лечебницы человечек перебрался медленно, Сюэ Ян устал от этого безмерно, но рассмотрел и кровать, и как раз не спящего Инь Цзяня, который смотрел на это явление с недоумением и возрастающим негодованием на строгом лице. Пришлось попрыгать, привлекая к себе ещё больше внимания, человечек тыкал рукой в сторону кровати, и доктор сдался. — Сяо Синчэнь, — он ласково прикоснулся к плечу брата, поднёс ближе ладонь, на которую взгромоздился этот человекообразный кусок травы, пропитанный кровью. — Проснись, к тебе посыльный. Если я правильно понимаю, твой бессовестный и безголовый заслуживает хорошей трёпки. Смотри. Это его? Сюэ Ян, это ты? Человечек энергично закивал и принялся отплясывать на ладони, пытаясь жестикулировать, что без пальцев было очень неудобно. — Знаешь, дагэ, — заторможено протянул Сюэ Ян, всё так же глядя в костёр и одновременно любуясь Сяо Синчэнем. — Смотреть я их научил. Но что я не сделал, удод окаянный, так это не научился через них говорить. Как думаешь, это возможно? О… Лань Цзинъи проснулся тоже. *** — Ты смотри, чтоб я тебя не захотел приобнять! — в шутку огрызнулся Сун Лань и послал вслед Сюэ Яну горсть воды. Вот эта предусмотрительность с чистой одеждой — это, конечно, очень правильно. И еще тепло почему-то, что Сюэ Ян подумал и про него тоже. Наблюдать за тем, как он настраивается на своего человечка, оказалось сложно. Во-первых, требовалось терпение, а еще было тревожно, даочжан не торопил и ждал, медленно расчесывал волосы, стараясь не буравить Сюэ Яна слишком пристальным взглядом. Сяо Синчэнь проснулся от ощущения присутвия, и слушал его, когда брат позвал. Даочжан даже не мог рассердиться, потому что новости, он их так ждал, хотя упрямый Сюэ Ян опять не послушался. — Это он, — Сяо Синчэнь забрал человечка, улыбался, а в глазах стояли слезы. — Ночь моя... — он посмотрел на Цзинъи и показал человечка, — Смотри, у нас новости. Не очень понятно, но он скачет, и я надеюсь, это хороший знак. — Сяо Синчэнь подумал, приблизил ладонь к лицу и сказал: — Так. Давай попроще, замри, — велел он, — Я задаю простой вопрос, если ответ «нет», ты не шевелишься, если «да», поднимаешь руки. А когда я скажу «все», ночь моя, ты уходишь и не тратишь больше силы. Сяо Синчэнь задал три простых вопроса: «вы оба живы?», «вам угрожает опасность?» и «вам нужна помощь?», а потом шепнул, что они скучают, коснулся губами подушечки пальца и тронул человечка там, где, наверное, должны быть маленькие губы или нос. Сун Лань не выдержал, уж больно туго говорил Сюэ Ян, так не вылезет чего доброго из этого состояния. — Откуда ж мне знать? Ты ж меня будешь учить в иллюзии, вот и узнаем. Даочжан сел ближе, обнял Сюэ Яна и очень постарался не начать задавать вопросы, когда услышал про А-И. Он просто сидел и очень тихо и аккуратно делился с Сюэ Яном силой. — Не усердствуй, А-Ян... просто дай им знать и все, — тихо-тихо попросил Сун Лань *** Цзинъи проснулся от ощущения, что происходит нечто, и ему в этом нечто нужно срочно принимать участие, иначе он расстроится ещё сильнее. Как раз в момент, когда у него прямо перед носом появился травяной человечек подозрительно знакомо скрученный. Он лежал на месте тихо, как мышь под веником, смотрел круглыми глазищами, и сел только когда Сяо Синчэнь взволнованно взял человечка на ладонь и заговорил с ним. Человечек снова покивал, и тут же с готовностью задрал руки вверх на первый же вопрос. Неподвижно стоял в качестве ответа на остальные два вопроса и полез хватать Сяо Синчэня за палец. Сюэ Ян блаженно улыбался, глядя на Сяо Синчэня, очнулся от тёплого притока силы и взял Сун Ланя за руку, потянул мягко, чтобы держал крепче. — Сейчас… я дал знать, сейчас, дагэ. Ещё немного. Человечек снова требовательно запрыгал по ладони Сяо Синчэня, размахался руками, едва не навернулся — у Сюэ Яна закружилась голова. Цзинъи встревожено смотрел на эти пляски и охнул, когда человечек повернулся и принялся его внимательно разглядывать, потом так же внимательно уставился на Инь Цзяня, снова повернул травяную голову к Сяо Синчэню. А потом устроил пантомиму, на которую у Сюэ Яна ушло довольно много сил — пришлось отпустить Сун Ланя и повторять движения за человечком. Он двумя руками указал на Сяо Синчэня, покивал. Потом повернулся к Лань Цзинъи и повторил тот же жест. После этого указал на Инь Цзяня, покивал. Потоптался растерянно — Сюэ Ян при этом едва не сунул ногу в костёр — и наконец развёл руками вопросительно и принялся оглядываться, будто кого-то искал. — Лань Сычжуй спит, — тихо сказал Цзинъи, и человечек тут же довольно потряс руками, задранными вверх. — Чжи Чуань тоже отдыхает, его сменил доктор… Всё хорошо. Ведь всё хорошо? — Возмутительно, — Инь Цзянь с трудом держал себя в руках. — Вы оба ранены! Не смей отрицать! Разумеется, теперь всё хорошо. Вот именно теперь! Послушай меня, брат, если у него хватает сил тут плясать, значит, скоро будет здесь сам. Травяной человечек приложил руки к животу и изобразил неистовый хохот, снова схватился за палец Сяо Синчэня и потёрся об него лицом. Пора было уходить, и человечек постепенно замирал. Сюэ Ян не стал сразу разрывать связь, просто теперь, такую слабую, её было легче удерживать, и он снова привалился к Сун Ланю, медленно выдохнул. — Сяо Синчэнь и Лань Цзинъи в одной постели. Не могу сказать, что это выглядит возмутительно, они под присмотром Инь Цзяня в больничке, и выглядят неплохо. Наш доктор по-прежнему стерва, но выгнать меня оттуда веником не пытался, видимо постепенно понимает жизнь. Сычжуй спит, Чжи Чуань сдал дежурство доктору и видимо тоже пошёл спать. Вот умеют даочжаны наладить всё, чтобы работало. Дагэ, с ними всё хорошо. Они знают, что мы живы, и что идём в Байсюэ. Цзинъи испуганный и сонный, но очень быстро начал соображать. Вот теперь мне намного легче. В разы. *** Сун Лань в Цинхэ и Сяо Синчэнь в Байсюэ встревоженно смотрели на Сюэ Яна и его проводника. Сун Лань еле сдержался, чтобы не скрутить упрямца, но поостерегся просто потому, что резкий разрыв связи может быть чреват. Сяо Синчэнь нахмурился, тут же смягчился и попросил: — Сюэ Ян, пожалуйста, не надо. Все, хватит... Пчела. Пчела! — он уже не знал, как еще воздействовать, потому что это — силы, их надо беречь. — Я запрещу тебе это делать навсегда! — в конце концов воспользовался он совсем уж нехорошим приемом и уже готов был сказать, что сейчас отправится в Цинхэ, как человечек, к счастью, угомонился. — Да, — Синчэнь вздохнул и бережно уложил затихшего человечка на колени. Нельзя не признать, что брат прав и что эта несдержанность неоправдана. И оправдана одновременно. — Значит все в порядке. Насколько это возможно, конечно. Они друг друга там не бросят, если что, в этом даочжан не сомневался. Он обнял Цзинъи и уткнулся губами ему в макушку: — Все будет хорошо. Сун Лань потянул Сюэ Яна за край одежды, усадил и сунул в руки чашку. — Давай отдыхай и потом пойдем. Иначе ты тут мне устроишь танцы, и как я потом Синчэню тебя выжатого предъявлю? Он ворчал, но внутри как будто камень с сердца упал. Знать, что Цзинъи в порядке — это было так важно, так же важно, как дышать. Испуганный. Сонный... Сун Лань эти слова как будто бережно завернул и спрятал. — Не пренебрегай отдыхом, — напомнил он и сам подал пример. *** — Опять пчела, снова пчела… Вы, даочжаны, слишком строгие, — Сюэ Ян даже не расслабился, он расхлябался и украдкой потёр пальцем под носом, почти ожидая увидеть на пальце кровь, но не увидел. С благодарностью взял чашку и даже до рта дотащил. Его топило в тёплом ощущении завершённости, какой-то правильности событий, ради этого стоило выплёскивать любое количество сил, не считаясь с последствиями для себя самого. — Это очень странное ощущение, дагэ, — поделился он, наконец устраиваясь на отдых, застонал от сочетания подушки и одеяла, когда всё везде правильно. — Когда мне не дадут сдохнуть тут и так ждут там… Потрясающее чувство. Нужно скорее возвращаться. А для этого нужно было отдыхать, восстанавливаться. Сюэ Ян проснулся далеко за полдень и почему-то от голода настолько нестерпимого, что тут же почувствовал себя несчастным, и моментально счастливым, что еда есть. Тело принялось торопливо латать повреждения, как будто ему для полного успеха не хватало именно хороших новостей. — А-Чэнь, как ты? — Сюэ Ян торопливо жевал, глотал недожёванное, чуть не подавился и запивал вставший поперёк горла кусок водой. — У меня… Он на пробу ткнул себя пальцем в рану, покривился, но всё равно остался доволен как чёрт и с воодушевлением вручил Сун Ланю завтрак. — У меня внутри кажется что-то так успешно починилось, что теперь требует еды. Готов бежать бегом, — он нетерпеливо поглядывал куда-то в сторону Байсюэ, подорвался с места, набрал в бутыли чистой воды из ручья, жадно схватил рака, покрутил в руках и сожалением отпустил обратно, собирал всё, перепроверял, перекладывал, укладывал, запечатывал, снова проверил что Бася на месте и заколка на месте, и всё на месте. — Ладно, живи. Есть тебя некогда… Дагэ, если я знаю людей, а всё-таки смею надеяться, что я знаю людей, нам сварят суп… а у тебя только одна конфета была? Представляешь, мы тут спали вообще без защиты, я… забыл. *** Сун Лань даже и не думал перестать его обнимать, и держал, пока Сюэ Ян пил и пока не улегся нормально. — Конечно ждут, — буркнул он и заснул почти мгновенно, а сон показался страшно коротким, но как ни странно даочжан почувствовал, что отдохнул. Он лежал, не поворачиваясь, чтобы Сюэ Ян не видел, как он трогает лицо, проверяя на бугристость. Кожа его наощупь не устроила, как и облезлые брови, но по крайней мере стало точно лучше. Вот шрамы на руке не исчезали и явно не исчезнут. — Я прекрасно, — он умылся, съел завтрак и решил не мешать Сюэ Яну шуршать — быстрее отшуршит, хотя Сун Лань все еще не одобрял этого бешеного скакания со сквозной раной в пузе, пусть и проходящей. Ничего, вот сдаст Синчэню — пусть воспитывает своего мерзавца. — Не одна. Две. Я просто коварно ее зажал, чтобы достать в критический момент, — он улыбнулся и отдал конфету. — В следующий раз возьму мешок и буду тебя шантажировать и поощрять. Если б они могли, они б точно бежали, тут даже говорить друг другу было лишним, насколько сильно оба хотели попасть в Байсюэ. Сун Лань нарочно заставлял себя не идти слишком быстро, чтобы Сюэ Ян тоже вынужден был притормаживать. «Лучше день потерять, потом быстро долететь» — это в данном случае очень даже работало, тем более, что «потеряли» не день, а половину, еще раз отдохнули и смогли нормально встать на мечи, обвязавшись верёвкой— тут уж обоим было ясно, что брякнуться с меча может любой. Когда ночью они приземлились, то даже в мыслях не возникло делать это у ворот — мечи вынесли их прямо во двор. Хотелось воды и тепла, но больше всего хотелось увидеть А-И. Сяо Синчэнь, как только смог нормально ощущать себя в пространстве, весь настроился на ожидание. Он был совершенно уверен, что почувствует приближение Сюэ Яна и для этого даже на крыше можно не сидеть. На всякий случай он настраивал Цзинъи, что Сун Лань и Сюэ Ян могут задержаться, и даже сам почти был готов ждать и ждать, но все равно всем сердцем был где-то там, где они. И почувствовал. Синчэнь ничего и никого не видел, он просто шел через двор, глядя в небо, как будто собирался поймать свою ночь прямо в руки. *** Немного пройти пешком — это даже полезно. От этого кровь быстрее носится по телу, помогает заделывать все ненужные дырки. Когда Сюэ Ян понял, что пожалуй уже рискнул бы встать на меч, ему даже дышалось легче, и он постоянно пробовал свои многострадальные рёбра методом тычка. И всю дорогу время от времени вытаскивал конфету, отворачивал краешек бумажки, быстро слизывал немного сладкого и снова скупо заматывал и прятал в рукав. — Конфеты это такая правильная штука, — рассуждал он по дороге. — Маленькая, но очень правильная. Вздыхал и снова доставал свой маленький утешительный приз. Конечно, мешок конфет это очень хорошо и правильно. Почему даочжан не взял с собой такую правильную вещь?! Ну ладно даочжан, он был захвачен мыслями о предстоящем визите в Цинхэ… Почему он сам не догадался, почему?! Безобразие! Он не спорил против обвязывания верёвкой, не верил себе, и с опаской встал на Цзян Цзай, но окаянства не хватило попроситься на Фусюэ. Не хватило. Сун Лань точно выглядел лучше, но это как раз тот случай, когда нужно всё вешать на него. И на этот раз Сюэ Ян не навернулся с меча, а когда впереди показался Байсюэ, потерял голос. Только помчался быстрее, аж ветер в ушах засвистел. И Сун Лань ломился как одержимый, а Сюэ Ян мчался, не сбавляя скорости, пока не впилился в Сяо Синчэня и от скорости несколько раз повернулся вокруг себя и счастливо рявкнул: — Дагэ, сам отвязывайся, или разрежь верёвку! — он ласково взял лицо своего самого драгоценного и выдохнул в губы. — Сяо Синчэнь… я вернулся. Я… Сюэ Ян захлебнулся словами, испуганно глядя на него и понимал, что против одержимого духом меча Сяо Синчэня он не справился бы. Не смог бы, ни за что. Не смог бы пригвоздить его к стене, не смог бы плеснуть ему ядом в глаза. Он умер бы там, в гробнице Цинхэ, потому что ни за что не смог бы противостоять своему даочжану с таким остервенением. — Я вернулся к тебе, — он попытался поднять его, не смог, и только прижимался к нему как ненормальный, обнимал поверх витков верёвки, жадно целовал его лицо, шею, губы, глаза. Цзинъи немного опоздал. Совсем чуть-чуть, почти незаметно. Сун Лань ещё не сошёл с меча, и только опускался на землю, а Цзинъи ещё только бежал. Видел его и бежал со всех ног, едва не падая. — Цзычэнь! — он только увидел мельком возмутительного Сюэ Яна, счастливого, испуганного, и всё равно такого счастливого, непристойного в своём порыве, но такого счастливого. — Цзычэнь… Цзинъи остановился перед ним, заламывая беспокойные руки, бессильно уронил их и ткнулся лицом в грудь Сун Ланя, жарко выдохнул. — Наконец-то. Живой… — он не мог толком подобраться слова, забыл, что следом бежал Сычжуй и теперь стоит чуть в стороне, забыл, что наверняка на его крик придут и остальные, забыл всё на свете. — Потрясающе неприлично, — Инь Цзянь со смешком толкнул плечом Чжи Чуаня. — Это нормально, что я радуюсь как ребёнок, увидевший барбарис в карамели? Даочжан Сун Лань… Сюэ Ян. Если вы двое попробуете сбежать без врачебного осмотра, я… пожалуй, ничего не смогу сделать, даже оскорбиться не смогу. Могу только попросить проявить осмотрительность и не увиливать. Клянусь, что не задержу вас надолго и не стану привязывать к кровати. *** Как глупо убиться прямо на пороге Байсюэ! Сун Лань так старался не шмякнуться от порыва Сюэ Яна, что смотрел под ноги и только через мгновение посмотрел на Цзинъи. Он так быстро бежал, что забежал к нему прямо в сердце, и даочжан судорожно развязывал веревку, потому что руки хотели не этим заниматься, а обнимать А-И. — Мой хороший... — в конце концов расправившись с веревкой, шепнул Сун Лань и обнял Цзинъи, уткнулся ему в макушку, замер. Слов не было совсем. — Поймал, — тихо сказал Сяо Синчэнь, и это все, что он успел сказать, потому что попал в водопад поцелуев и счастья, и совершенно про все забыл. Он совсем не поймал, не сразу, а когда поймал, родная улыбка, наконец, досталась ему. Он целовал Сюэ Яна, прижался к нему, так несдержанно, так открыто, как будто в Байсюэ вообще больше никого не было, а вся скромность просто забыла с ним выйти и осталась где-то в комнатах. Чжи Чуань просто не мог видеть, как взволнованный Лань Сычжуй стоит один и смотрит. Он взял его за руку и улыбнулся, только так и мог сообщить, что очень разделяет его волнение и радость, и что Лань Сычжуй тут совершенно не лишний и все правильно. — Мм... нормально. Все живы и на вид целы. Предлагаю не пренебрегать отдыхом. Попробовал Вэньчжун, но тщетно. Было бы, конечно, странно, если б доктор просто ушел. Кажется, Инь Цзянь собрал всю свою деликатность, терпение и настойчивость и превратил в какое-то очень аккуратное целое. Потому что Сун Лань все-таки очнулся и посмотрел на него поверх макушки Лань Цзинъи. — Доктор Цзянь, мы правда, в порядке, теперь в полном. Я вам ручаюсь за Сюэ Яна, что его раны хорошо заживают, а он вполне может поручиться за меня. — Даочжан покосился на Сюэ Яна. — А-Ян. Отчитайся, что мы принимали все лекарства. Сун Лань думал, что сейчас просто лопнет на тысячу маленьких патриархов, если его не отпустят и не оставят с А-И. *** Это всё было неправильно, конечно. Правильно — это когда вернувшихся из опасного путешествия людей встречают, кормят, лечат, они рассказывают всё, выслушивают как тут без них были дела, а уже потом… Сычжуй только руками всплеснул и беззащитно прикрыл рукавом неудержимо растягивающийся в улыбке рот. Эти ненормальные вели себя непристойно, и Сун Лань ещё сдерживался, а Сюэ Ян… хотя чего ждать от Сюэ Яна. Сычжуй поднял глаза на улыбающегося Чжи Чуаня и только сильнее сжал его пальцы. Почему они всё делают неправильно и возмутительно, а ему всё равно так радостно? Сюэ Ян только промычал что-то блаженное, целовал своё счастье взахлёб, жадно, яростно, как будто собирался выпить его прямо тут. Судорожно выдохнул, мученически закатил глаза и великодушно махнул рукой Сун Ланю. — Иди, А-Чэнь… иди, я прикрою. Доктор Цзянь, я вам клянусь, завтра. Всё завтра, я вам всё покажу, расскажу, но лекарства ваши это просто мечта болящего и скорбящего, покойника поднимут и плясать заставят. Потерпите, завтра. Я ручаюсь за патриарха Байсюэ, он возмутительно живой и здоровый. И всё это он говорил, уже увлекая Сяо Синчэня за собой, потому что не собирался принимать весь удар на себя. Сюэ Ян радостно поулыбался Чжи Чуаню, ещё более радостно Сычжую, обнаружил, что эти двое держатся за руки и укусил себя за губу. С подозрением влип глазами в Сычжуя, пришёл к выводу, что пока ещё они на стадии «учитель-ученик» и это скорее всего дружеский жест, застонал и прибавил шагу, утаскивая Сяо Синчэня. Едва успел меч подхватить, и почти бегом умёлся, и дверь захлопнул, тут же голодно вцепившись в Сяо Синчэня. Цзинъи даже не пытался придерживать радостно вопящее сердце. Если бы не прижимался грудью к Сун Ланю, пришлось бы придержать руками, так оно прыгало. И едва только Сюэ Ян махнул рукой, как Цзинъи сам потянул Сун Ланя скорее прятаться. Быстрее. Тоже слов не было. Стоило представить, что сейчас придётся действительно идти в лечебницу, даже зубы заломило, и раз его Цзычэнь уверял, что ему не нужно, то он только рад. Цзинъи просто довёл его до кровати, усадил, сел ему на колени верхом, обнял, смотрел сияющими глазами, с мучительным трепетом прикоснулся губами к его губам и слабо выдохнул: — С возвращением… Инь Цзянь только проводил взглядом этих возмутительных, всплеснул руками и повернулся к Чжи Чуаню и Сычжую. — Невозможные люди… Это что же, всегда так? Вот что, друзья мои… Не знаю как эти четверо, вернее, догадываюсь, но мы точно заслужили отдых. Пожалуй, я сегодня даже… посплю. Если я прямо срочно буду нужен, пожар, наводнение, нашествие — Чжи Вэньчжун, выбьешь дверь моей комнаты, хорошо? Иначе я никого не услышу. Но у меня острое ощущение, что в ближайшие шесть часов я точно никому не буду нужен, а утром я встану сам. Честное слово, я с удовольствием лягу спать.