Затмение

Инь Цзянь проснулся в отвратительном состоянии, и какое-то время валялся поверх одеяла злой и омерзительно слабый. Оставалось только надеяться, что ему никто не встретится, пока он не придёт в разум. Не стоило есть накануне, как с голодного края сбежал. Не нужно было ложиться спать в таком состоянии. Не нужно было вообще ложиться спать, он не сделал ничего полезного! Он прислушался— со стороны комнаты Не Минцзюэ всё ещё лилась приятная мелодия, настраивающая на умиротворяющее состояние. У него было время привести себя в порядок, и чем недовольнее он был при пробуждении, тем строже выглядел потом. Наступившая тишина его нервировала и заставляла торопиться. Но если бы что-то стряслось, Лани уже примчались бы. — Не нужно меня звать, я уже пришёл,— Инь Цзянь не заметил, что строгость растерял минимум наполовину, обнаружив там своего брата и обоих Ланей, а вот сочувственный взгляд от Цзинъи заметил. От того, что Инь Суюань назвал его братом в разговоре с Не Минцзюэ, у него на сердце потеплело. — Сяо Синчэнь, ты здесь… Доброе утро,— он критически оглядел Не Минцзюэ и нашёл, что он выглядит лучше, чем вчера. Он что же, теперь каждый день будет выглядеть лучше, чем накануне, пока не достигнет недосягаемого совершенства? — Я принёс лекарства. Должен отметить, что вот и это и все жители Байсюэ, осталось вам представить только одного человека. Попрошу его сегодня снова приготовить для вас мясо, вам же понравилось… Нас действительно очень мало. Еле слышная мелодия, которой только что не было, улавливалась исключительно кожей, едва касаясь слуха. Инь Цзянь видел, что это Цзинъи почти не прикасается к струнам, а Сычжуй внимательно слушает, наклоняя голову, а потом начинает тыкать пальцем в каких-то непонятных ему местах и что-то шептать. — Вот это что за нота, откуда она? — Это не я,— шёпотом отбивался Цзинъи.— Это не я, это гуцинь! Гуцинь действительно что-то делал сам, будто пытался дозваться, пальцы сами тянулись играть то, что не собирался. Инь Цзянь с любопытством покосился на эту забавную почти беззвучную перепалку между молодыми адептами, умиротворённо улыбнулся брату и поднял глаза на Не Минцзюэ. — Как вам спалось? Давайте я вас осмотрю. — Ладно, ладно,— буркнул Сюэ Ян, оставив человечка брякнуться в траву, и перестал следить и взялся за сковородку.— Мясо так мясо, чего. Я тоже люблю мясо. Все любят мясо. Зачем ждать, пока он попросит, если и так слышал? Не будем заставлять доктора шастать туда-сюда с просьбами, и так забот полный рот, вон как замотался, даже похудел. — Надо ему молока с мёдом, раз мясо не жрёт. С яйцами,— Сюэ Ян высунулся из кухни и влепил вопрос прямо в лоб Чжи Чуаня, который явно был занят какими-то своими делами.— Даочжан, я тут думаю нашему доктору подсыпать… ладно-ладно, шучу. Ну там молоко с мёдом, полезно же? Не противоречит ничему? И Лани поедят. Да? Нет? Чжи Чуань медитативно выметал ступеньки, ожидая, когда придут какие-нибудь новости. — Не жрет. Ест.— Спокойно поправил он.— Если мясо будет легким, Инь Цзянь его, полагаю, съест. Про молоко лучше спроси у него, может быть непереносимость. А мед — это полезно, да. Есть новости? Там все в порядке? — Да хоть кушает,— рассмеялся Сюэ Ян.— Там всё хорошо, с наших Ланей семь потов уже сошло, снова пальцы стёрли об струны. О, слышите музыку?— он поднял палец.— И я не слышу. А она есть. Это Цзинъи со своим убойным гуцинем. А доктор Цзянь соблазняет Не Минцзюэ, только у него вроде пока не получается. Ну в смысле, жареным мясом соблазняет, я почему вот и… Сюэ Ян покрутил сковородку в руках и почесал затылок. Растрынделся, а надо готовить. *** «Ваш брат здесь» — подумал Минцзюэ, но вслух не сказал, с удивлением только отметил, что и Лань Сычжуй тоже здесь... То ли он был так сосредоточен на разговоре, то ли еще не проснулся, но вдруг осознал какую-то рассеянность. Сердце волновалось, а сам он то и дело возвращался взглядом к Цзинъи и его рукам. — Лекарство? Мм... Да что такое? — Что? Инь Цзянь ведь что-то спросил. Пришлось напрячься, чтобы понять, что он только что услышал. — Нормально. Без моста. Он все-таки не выдержал, шагнул к Ланям, остановился, внимательно глядя на инструмент в руках Лань Цзинъи. Сердце тихо подвывало, как будто собралось куда-то за этими звуками. — Что ты делаешь? *** Цзинъи как раз только настроился. Нет уж, он всё проверил, и Сычжуй настороженно перепроверял каждый звук, даже на ладонь поймал несколько колебаний, проверяя кожей настройку мелодии. Инь Цзянь понял, что Минцзюэ едва его слышит, и хотел уже попросить Цзинъи перестать, просто не успел. — Я? Мммм… — Цзинъи ещё легче коснулся струн, углубляя мелодию.— Это Исцеление. Просто я надеялся, что именно этот гуцинь вам достучится… он Басе родственник. Кто ж ещё может? Он осторожно поднял глаза на Не Минцзюэ, пришлось голову задрать. Он какой-то здоровенный! Цзинъи оробел, приоткрыв рот, сглотнул и ещё осторожнее спросил: — Вам от этого плохо? Я точно могу прекратить,— он убрал пальцы от струн, слушая, как гуцинь вибрирует на коленях низкими нотами. *** — Куда достучится? Ты делаешь это специально? Он посмотрел на Инь Цзяня. «Исцеление»— это ведь он, наверное, прописал? — Это новый метод? Тогда ладно. И снова на Лань Цзинъи. — Я еще не понял. Почему ты считаешь, что этот гуцинь— родственник Бася? Мелодия почти исчезла, и сердце как будто немножко успокоилось, но дышалось все равно немного тяжеловато. *** — Всё хорошо,— Инь Цзянь осторожно дотронулся до руки Не Минцзюэ чуть выше локтя.— Это действительно новый метод. Вы вчера одобрили, помните? — Цзинъи, не отвлекайся,— Сычжуй встал и машинально поклонился. — Я отвечу. Мы не считаем, мы знаем. Этот гуцинь из тех же мест, откуда и Бася. На нём повторяется орнамент, который есть на вашей сабле. Когда-то давно этот гуцинь передали в дар Байсюэ, и он нашёл с нашим Цзинъи… общий язык. Это союз такой же крепкий, как с мечом. — Только меч не такой своенравный, — Цзинъи вздохнул. — Не отвлекайся, — строго сказал Сычжуй. — Позвольте мне, — Инь Цзянь осторожно взял Не Минцзюэ за руку, считал удары пульса кончиками пальцев, озадачено покусывал губы, пытаясь понять, работает это или нет. Беспомощно оглянулся на брата и попросил. — Помоги мне понять, пожалуйста, это ведь не делает хуже? *** — Нет, я помню, что сказал «может быть музыка», — упрямо ответил он и воззрился на юного Лань Сычжуя. Выслушал и расхохотался. «Мы не считаем, мы знаем» — великолепно! — Как с мечом? Что ж, если у вас, Лань Цзинъи, союз с мечом такой же крепкий, как с этим гуцинем, то вам нужно больше тренироваться. Гуцинь — не только инструмент, но и оружие, научитесь им управлять. Если хотите, потренируемся с мечом. Сяо Синчэнь потрясенно молчал. Он, конечно, понимал, что Не Минцзюэ — человек непростой и резкий, но... Что он себе надумал? Даочжан подошел ближе, растерянно посмотрел на брата, не понимая, что может сделать и как помочь. Он совершенно ничего не знал о том, в каком состоянии сейчас пациент Инь Цзяня в плане внутренних сил. Если просто сравнивать с тем, что было, когда Не Минцзюэ только проснулся, то определенно сейчас ему стало хуже. С другой стороны, может эмоции и необходимы? *** Это было не смешно! Не Минцзюэ смеялся. Пожалуй, даже нет, он хохотал. Инь Цзянь ему не мешал, пусть пока хоть песни поёт, главное сейчас проверить. — Сяо Синчэнь, вот… чувствуешь? Золотое ядро пульсирует? Или это моё? — он растерялся и встревожился. Пульсация золотого ядра это не смертельно само по себе, просто это важно. — Лань Цзинъи, пожалуйста, пауза. Мелодия стихла, Инь Цзянь нервно потёр руки, снова настороженно проверял, уступил место Сяо Синчэню. — Цзинъи, ещё раз… так, стоп. На сегодня всё. Лань Цзинъи, Лань Сычжуй, вы должны идти отдыхать, — он поднял взгляд на Не Минцзюэ, а когда мальчики ушли, шёпотом уточнил. — Они работали всю ночь и часть дня. Это был не упрёк, а простая констатация факта… с толикой стыда. Потому что сам он спал, вместо того, чтобы работать над противоядием. Цзинъи только обалдело кивал и соглашался. Да, тренироваться нужно, да. С мечом? С радостью, конечно, откуда ж ещё взять такую удачу невероятную, уроки у самого Не Минцзюэ. Но когда уходил, вежливо поклонившись на прощанье, задумался. А потом задумался ещё сильнее. — Значит так, — Сычжуй аккуратно поймал его за плечи и развернул к себе лицом. — Слушай меня внимательно. Лань Цзинъи! — А? Ты чего рычишь? — Ты прекрасно играешь, выше уровня, который у тебя должен быть сейчас. Ты меня понял? А тренироваться нужно всем. Цзэу-цзюнь регулярно тренируется, несмотря на свой уровень. — Понял. — Точно понял? — Сычжуй с подозрением прищурился. — Да точно понял, точно! — Цзинъи засмеялся, и Сычжуй немного успокоился. С этого станется и скиснуть из-за такого замечания. А Цзинъи и не скис вовсе. Он же прекрасно всё понимал, и вот Сычжуй прав, а главное — Сун Цзычэнь вот считает, что он молодец. Поэтому нужно найти его, ткнуться носом в плечо и снова поверить, что он не тренькающая бездарь. Что Цзинъи и сделал — нашёл своего даочжана, ткнулся носом ему в плечо, посопел и сказал: — Ты знаешь… мне нужно как следует тренироваться. Да. С гуцинем. Можно я займу воооон тот дальний угол, чтобы никому не шарахнуть по голове случайной боевой композицией? *** Он стоял, как вкопанный, смотрел на эти эксперименты и сам уже чувствовал совершенно точно, как все внутри вибрирует. От гнева. Хотелось поинтересоваться, не мешает ли он братьям-близнецам? Или, может быть, юным адептам Гусу? Может быть он должен их пожалеть, что они работали всю ночь и часть дня? Все ученики работают, на то они и ученики, а он им тут бесплатное пособие. Всем. Хорошо, что он нормально воспитан. Сяо Синчэнь подошел ближе насколько мог деликатнее, чуть выставил руки, прислушался. — Это... — он захотел извиниться и уйти, Но ждал, пока уйдут Лани, надеясь не поставить никого в неловкую ситуацию. Он тоже ждал, пока уйдут мальчишки, смотрел на руки Сяо Синчэня и ощущал необходимость в равновесии. Немедленно необходимо его восстановить! — Все в порядке с ядром, — он отступил на шаг, черпая ци каким-то привычным, выверенным желанием, совершенно не думая, что может потерять контроль. Не может. Он знает, что делать со своим ядром и своей силой, когда и как. И будет правильно, чтобы доктор это увидел и больше не спрашивал. А то волнуется слишком. Четкий жест, резкий, быстрый, крепко сомкнутые пальцы, направленное движение — в сторону, туда, где сад ограждала тонкая стена с круглой дверью. Искры голубого с вкраплениями антрацита сорвались стремительно, метнулись туда, и по всей стене разлилось сияние широкой завесы. Он с удовольствием в последний момент развернул ладонь, и сияние не стало разрушительным ударом, хотя могло бы, и именно это было особенное удовольствие понимать. Но оно просто стекло и растворилось в пространстве сада, только упало несколько застарелых сухих веток плюща да вздрогнула земля под ногами. Гнев стих. — Если я больше не нужен, я бы хотел умыться. Хорошего дня. — Он вежливо кивнул и ушел в комнату. *** — Привет, — Сун Лань как раз заканчивал уборку, но поймал своего А-И в объятия незанятой веником рукой, поцеловал в макушку. — Ты можешь занять весь Байсюэ, где тебе только удобно! — Даочжан отстранился, внимательно посмотрел ему в глаза. — А-И, что слу... И тут он почувствовал выплеск энергии. Сун Лань бросил веник и бегом ринулся к покоям Не Минцзюэ, но застал только доктора и Сяо Синчэня, оба выглядели совершенно целыми. — Не волнуйся, Сун-лаоши, твой гость ушел умываться. — Голос Сяо Синчэня едва заметно дрогнул, а улыбка показалась Сун Ланю какой-то нервной. *** Инь Цзянь только строго смотрел куда-то в точку между руками Сяо Синчэня и телом Не Минцзюэ, сосредоточенно прислушивался и не мог понять, почему чувствует себя в опасности. Он только нервно вскинулся, когда всё-таки рвануло, но рвануло как-то аккуратно, красиво. Под ногами дрогнуло, и Инь Цзянь сурово поджал губы. Внутри всё дрожало. Он спрятал ледяные пальцы в рукавах, стоял с прямой спиной и строгим лицом, очень вежливо и спокойно смог сказать: — Доброго дня… — на губах застыли так и не высказанные извинения. На всплеск энергии примчался не только Сун Лань. Сычжуй успел придержать Цзинъи, утянул за собой, чтобы все не толпились в небольшом дворике, а Сюэ Ян примчался напрямик. На мече. Спрыгнул сверху, хватая Цзян Цзай за рукоять, оценил всё произошедшее, ухмыльнулся зубасто, подхватил под руку Сяо Синчэня, второй таким же манером подхватил Инь Цзяня и повлёк отсюда, чтобы не устраивать базар. — Ну что, дагэ, — вполголоса заметил он.— Если у нас тут будет такой праздничный фейерверк каждый раз, то наш знакомый, весь утыканный золотыми пионами, прискачет очень быстро. Я могу повесить над Байсюэ защиту, будет гасить эти выплески, как зонтик прикрывает от дождя, только наоборот, но мне для этого нужно… Он завис на минуту и с досадой скривился. — Не повешу. Мне для этого нужна Печать, а мы её на этого искрящего типа потратили. — Я пойду к себе, — тихо сказал Инь Цзянь, глянул на Сяо Синчэня.— Значит, никакого искажения ци, всё в порядке? В голове теснились какие-то бессвязные мысли, он никак не мог успокоиться. То есть, он так беспокоился, даже несмотря на то, что у Не Минцзюэ достаточно сил на вот такие необдуманные поступки? А если Сюэ Ян прав? — Это было заметно? Снаружи? Инь Цзянь вспомнил, как перед возвращением души Чжи Чуань тщательно всё опечатывал, перекрывая барьерами, чтобы наружу не просочился никакой всплеск, чтобы не выдать раньше времени… И вот так бездумно, просто от ярости, что к нему, видите ли, пристают со своими глупостями, поставить всех под удар! И что теперь? Что? Не лезть? Инь Цзянь отчаянно укусил себя за губу, стараясь вернуть спокойствие и уверенность. *** Сун Лань задумчиво посмотрел на дверь в комнату главы клана Не. — Каждый раз? Ну тогда осталось узнать, что собственно случилось. Он заклинатель. Очень сильный, но не всемогущий. А Байсюэ не бумажный. — Да, он в полном порядке, — Сяо Синчэнь попробовал ободряюще улыбнуться брату. В его понимании Не Минцзюэ совершенно осознанно воспользовался силой, боевым заклинанием, абсолютно вовремя его погасил, значит нет никакого искажения. А то, что он рассердился... Ну, во-первых, нельзя сказать, что совсем уж несправедливо, вряд ли в Цинхэ порядки такие же, как в Байсюэ. А, во-вторых, в этом, в принципе, нет ничего удивительного — кому как не ему это знать. — Даже если заметно, — Сун Лань пожал плечами.— Мало ли, может это мы с Ян-ди подрались. Или вон, — он подмигнул А-И. — Ученики боевую композицию тренируют. У Чжи Чуаня пыль из-под метлы взвилась особенно высоко. Он глянул в сторону, где полыхнуло, потом внимательно посмотрел на стены, послал для порядка пару проверяющих заклятий и продолжил выметать двор. *** Не Минцзюэ как раз как следует умылся, расчесал волосы и завязал в хвост какой-то чистой черной лентой, найденной в комнате. Когда вышел выплеснуть воду, во дворике уже никого не было. Поздно уже, конечно, разоспался... Но это не отменяет тренировку. Полный цикл упражнений, с Бася и без нее, потом он отправился в баню, где как следует облился и смыл пот тренировок, переоделся в чистое и вышел— надо было уже наконец осмотреться в этом Байсюэ. Бася он хотел взять с собой, не из-за того, что надо было вооружаться, а просто с ней шанс что-нибудь вспомнить казался выше. Но потом подумал и оставил. Невежливо в гостях шататься с саблей за спиной, решат еще, что он злой и драчливый. *** Наверное, он действительно просто слишком беспокоится? Инь Цзянь чувствовал себя ужасно. А должен бы чувствовать себя хорошо, ведь он спал так долго! Слишком долго? Ну и что он за врач, если не может помочь самому себе? В конце концов, все занялись своими делами, их никто не отменял. Инь Цзянь сумел взять себя в руки — не без помощи лекарств. Назвал себя истеричкой и паникёром, и взялся за работу. Он уже повторил тот яд, с помощью которого в своё время представили Не Минцзюэ мёртвым, с памятью у него всё было хорошо… а с личными записями и того лучше. Вот теперь он готовил противоядие, которое должно повернуть вспять всю эту потерю памяти. Вернуть как было, только без прежних проблем. Возвращать Не Минцзюэ искажение ци было бы слишком жестоко. Инь Цзянь методично растирал ингредиенты, поскрипывала ступка. Сотни аккуратных правильно-скупых движений складывались в тысячи. Сюэ Ян пофыркал, утащил за собой Сяо Синчэня — мясо никто не отменял, но он ворчал себе под нос, пробуя результат. — Как будто вот он дерётся с Ян-ди… вот Сун-дагэ как скажет, хоть сразу ложись и накрывайся грустным белым полотном. Представляешь, гэгэ, вламывается в Байсюэ толпа заклинателей во главе с Верховным, и так в лоб: а ну-ка, кто тут прячет Не Минцзюэ?! А патриарх так невозмутимо — нету, простите, это мы с Сюэ Яном конфеты не поделили. Смерть от изумления во внутреннем дворе Байсюэ — идеальный конец для Цзинь Гуанъяо! Он всё-таки смешивал мёд с молоком, добавлял туда сырые яйца, долго смешивал, потом подумал и туда же насыпал ягод, а потом сунул миску с этим всем в таз с кипятком, поставил на край очага. Нежное лакомство, которое должно получиться, можно есть ложкой. Цзинъи потоптался немного, забрал у Сычжуя горку учебников и окопался в дальнем углу Байсюэ за каким-то ветхим строением. Положил на колени гуцинь и принялся серьёзно с ним знакомиться. Не было раньше времени на это, не было такого уязвлённого состояния. Он рассудил, что стоит начать с простого, и гуцинь успокоился. Он прилежно играл учебные мелодии одну за другой, ускорялся, менял тональность, попробовал вплести в аккорд серебро — просто потому что мог, потому что почему бы и нет, потому что любопытно же, и в результате рассадил себе пальцы в кровь. Огорчённо вздохнул и принялся рассматривать руку. Ну и чего он добился? Дурак. *** — А-Лин, если это ещё раз повторится, я буду вынужден отослать тебя в Байсюэ. Там как раз очень суровые условия воспитания, тебе пойдёт на пользу. Цзинь Лин упрямо смотрел в пол, иногда трогал кончиком языка разбитую губу, и молчал. Спорить с дядей Яо было бесполезно, всё равно что тень со стены ножом соскабливать. Скобли, не скобли, бесполезно. — Наследник Ланьлин Цзинь не должен устраивать драку с воспитанниками клана, неужели это непонятно? Не оттопыривай нижнюю губу. А-Лин, пожалуйста, зайди к лекарю, ты должен во что бы то ни стало сохранять безупречный внешний вид. Должен, кто бы спорил. Конечно должен! Всем и везде должен! — Я хочу навестить Пристань Лотоса, — угрюмо сказал Цзинь Лин. — Это я не могу тебе запретить, но я тебя прошу, забери с собой свою собаку. Это он мог бы и не говорить, Фею он тут не оставит. Он всю дорогу хмурился, и к лекарю, конечно же, не пошёл. Нашёл Цзян Чэна и без церемоний заявил: — Дядя, я собираюсь отправиться на обучение в Байсюэ. Напишешь письмо? — Байсюэ разрушен,— Цзян Чэн распустил учеников, с хорошо скрытым любопытством посмотрел на племянника, но откуда он нахватал синяков и ссадин не спросил. — Хотя мне говорили, что его восстанавливают. А справишься? — Справлюсь, — Цзинь Лин упрямо сжал губы и поморщился. Губы болели. — Хм… Это полезно. Я напишу три письма. Одно — патриарху Байсюэ, одно в Облачные Глубины, для Цзэу-цзюня, его отнесёшь ты. Попрошу его тоже составить тебе протекцию перед партиархом. — А третье? — А третье с гонцом отправлю в Ланьлин. Цзинь Гуанъяо должен знать, куда ты делся. И не нужно кривить губы! Что вы поссорились, это не значит, что нужно заставлять людей в страхе искать тебя по всей Поднебесной! Цзинь Лин повеселел. В конце концов, он никому не позволит отсылать себя в Байсюэ, как нашкодившего школяра! Он наследник Ланьлин Цзинь, он сам решает, и сам выбрал Байсюэ. *** — Почему сразу грустным? — Сяо Синчэнь улыбался. С Сюэ Яном невозможно не улыбаться. Ну... возможно, но только когда кричишь и стонешь. От этой мысли порозовели щеки. — День, когда Сун-лаоши не поделит с тобой конфеты... нет, это невозможно! Да, Сун-лаоши? — Нет, — серьезно ответил Сун Лань, войдя в кухню с пучком капусты.— Я мечтаю, когда наконец смогу взять миску конфет и слопать их в полном одиночестве! Без завистливых взглядов и повышенного слюноотделения некоторых обжор. А-Ян, не забудь траву, это полезно, я точно знаю. Это что это у тебя такое белое и грустное на огне? То есть я хотел сказать густое. *** Минцзюэ ходил осторожно. Никуда не торопился, не врывался ни в один сад, садик, огород, огородик, переход, мост... аккуратно ходил, вежливо. Байсюэ оказался большим! При таких просторах для порядка такое малое количество людей — это, конечно, печально. Вот оружейная, к примеру. Судя по тому, сколько тут всего, раньше адептов в Байсюэ было много и все они были воины. Хороший монастырь. Был. Он вздохнул и рассмотрел несколько мечей и луков, решил, что нашел себе занятие на несколько дней — здесь бы все перечистить и наточить! Не то чтобы бардак, но готовность к бою ниже среднего. Но это поправимо. Потом он посмотрел сады, решил, что это как раз элемент необязательный, но разве он претендует на суждение о красоте? Нормальные сады, ровные, а огород так вообще — образцовый. Стройные полки редиса и линии бобов ему понравились. Стены в Байсюэ тоже хорошие, и сразу ясно — фундамент крепкий, и много жилых покоев— пустых. Очень внушительный храм, сразу видно — предшественников патриарх и его адепты чтят, и это внушает уважение. Он постоял у алтаря, посчитал фигуры и мечи, сделал выводы, а тут как раз и колокол. Оказалось — недалеко, он пошел на звук а потом и на запах, возник на пороге, нечаянно загородив почти весь проем. — Добрый день. *** — Ну почему, почему… когда лежишь себе, белой тряпочкой прикрытый, и не дышишь — это грустно. А вот зато когда дышишь, — Сюэ Ян аккуратно потянул Сяо Синчэня за край белого рукава. — Зато когда дышишь под ней, вообще не грустно, наоборот! Всё правильно, все ваши сладости — мои. Он даже злодейски помахал ножом с неповторимой гадкой ухмылкой, сразу стало понятно, какого именно Сюэ Яна видели перед собой оробевшие торгаши, внезапно сознавшие потрясающую истину: нельзя было всучивать слепому даочжану гнилую капусту. — Я не обжора, у меня здоровый аппетит молодого мужчины! — Сюэ Ян отнял у Сун Ланя капусту и сунул в таз с водой, взял ложку и подцепил как раз загустевшее лакомство, протянул патриарху. — Пробуй. Ты как раз горевал, что я не даю тебе сладкого, вот, возмещаю ущерб. Это называется… ээээ… я не знаю как это называется. Оно вроде как омлет, только не омлет. Покончив с пытками над патриархом, Сюэ Ян довёл до ума мясо, сделал уступку всем ценителям полезного и кроме риса и мяса на столе всё-таки появились и овощи — и капуста, куда же без неё. Он ужасно любил сам процесс «ударить в колокол», получая от этого какое-то наивное удовольствие и детскую радость. Бздыньк! — и все приходят, как будто дрессированные! Сюэ Ян не мог себе это объяснить, но своё право сделать этот бздыньк не уступал никому. Разве что Сяо Синчэню уступил бы, если бы тот захотел. Так что когда все принялись подтягиваться к столу, Сюэ Ян получал своё законное удовольствие от самого процесса явки. А кто первый, тот и молодец, поэтому Сяо Синчэнь стал первым молодцом, Сун Лань вторым молодцом — они же уже тут были. Чжи Чуань стал третьим молодцом, а молодые Лани пришли вместе — сердитый Сычжуй и умиротворённый Цзинъи с перевязанными пальцами. Им на пятки наступал Инь Цзянь, и создавалось впечатление, что он же их и загнал на кухню, как утят. Вот доктору-то Сюэ Ян прямо персонально выбрал кусок мяса, в котором было меньше жира, и полегче, и покрасивее. И даже напомнил себе, что жрать он не станет, а вот поесть — может быть и поест. Цзинъи ловко взял перевязанными пальцами палочки, не стал по-детски прятать руку под стол, и мирно хрустел овощами, придвинулся ближе к Сун Ланю и сразу объяснил, что порезался струнами, но всё заживёт очень быстро, потому что Сычжуй его уже обругал и загнал к доктору Цзяню. На появившегося на пороге Не Минцзюэ все уставились с разной степенью заинтересованности. Сычжуй просто смягчился, сменив гнев на милость, а Сюэ Ян даже бровью не повёл. Ну Минцзюэ, ну пришёл, ну что в этом такого? Он вообще-то даже не сомневался, потому что над этим явлением они все работали как невменяемые и намучились все. — Добрый день, — смешливо протянул он, наполняя его миску, и поставил на стол приглашающим жестом. — А у нас тут без церемоний, так по-простому. По семейному, я бы даже сказал, да, Сун-дагэ? Он разливал чай одной рукой, второй выкладывая себе мясо, поставил чайник, успел поймать поджаристый кусочек, который безуспешно попытался упасть на пол, и устроился рядом со своим даочжаном. — Я — Сюэ Ян, — напомнил он своей жертве, причём он в равной степени был готов к любой реакции, вплоть до скоростного прыжка в окно. *** — Ты не не даешь! Ты просто лопаешь и не видишь, как быстро. Сун Лань вообще-то к сладкому был равнодушен, но попробовать эту белую жижу было интересно. Он сделал подозрительный вид, наклонился и попробовал с таким лицом, будто Сюэ Ян его отравить собрался. — О! Интересно!— Сун Лань забрал ложку, съел все, что на ней было и вернул. Он по привычке проследил, что у Цзинъи в тарелке и тихо сказал: — Твои руки и я умею лечить. Почему нельзя остановиться до того, как пальцы все в крови? Ешь. Там у Сюэ Яна еще вкусный белый не-омлет. Сун Лань не успел взять палочки, как вошел Не Минцзюэ. Даочжан встал, поприветствовал и пригласил к столу. Свободных мест не много, все-таки все уже привыкли рядом друг с другом, но Сяо Синчэнь подвинулся и улыбнулся новому соседу. — Спасибо, — на Сюэ Яна он посмотрел как на еще одного жителя Байсюэ, разве что определил как последнего, с кем он не знаком, и как человека, который слишком подозрительно весел.— Вы знаете, кто я. Просто сказал он, потому что уже привыкал терпеть это неудобство не назвать свое имя в ответ. Сюэ Ян снова оправдал заочно выданное ему звание лучшего повара Байсюэ. Мясо отменное, а рис испортить невозможно. На листья он обратил внимание только потому, что их ели все, понял, что это ко всем относится и похрустел без особого удовольствия. Он чувствовал себя неловко. Непонятно, мешает он или нет, о чем говорить и надо ли... *** — Я вырос на улице. Там если будешь ушами хлопать, всё сожрут другие голодные, — Сюэ Ян мирно уничтожал еду, наслаждаясь простыми радостями. Еда есть, она вкусная, её много… Будет мало — он пойдёт и раздобудет ещё, даже если в Байсюэ всё закончится. Он с одинаковым удовольствием жевал и мясо, и зелень, а на отсутствие энтузиазма Не Минцзюэ по поводу растительной пищи отреагировал только коротким смешком. — Я тоже больше люблю мясо,— он подмигнул и сунул в рот хрустящий капустный лист, в который завернул кусочек мяса, и весь рулет зажевал, проглотил, запил чаем. Прыжки в окно временно отменялись, хотя Сюэ Ян надеялся на свою незабвенную физиономию как на лекарство от беспамятства. Вот тут Сун Лань, к сожалению, ошибся. А было бы куда как просто — показать Не Минцзюэ вот эту морду в окошко, и всё, и больше ничего делать не надо. Цзинъи виновато пожмурился, покосился на Сычжуя и так же негромко ответил: — Я знаю. Это просто по неосторожности. Просто когда Сычжуй начинает строго зыркать, я предпочитаю не лезть на рожон. Сычжуй возмущённо отпил пару глотков чая и действительно строго зыркнул на своего неугомонного друга. И разговоры-то были ни о чём, спокойные и мирные. Сычжуй напомнил про уроки. Цзинъи сказал, что надо крышу в крольчатнике переделать, и карпы освоились. Сюэ Ян раскладывал сладкое, и себя не обделил. — Там если что, ещё мясо есть, — он вопросительно поднял брови, поглядывая на Не Минцзюэ.— Ну что же, раз мы все тут так удачно собрались, и раз у нас сравнительно свободные дни, не нужно никуда бежать сломя голову… И как раз в этот момент раздался мерный стук в ворота. Торжественный такой. Сюэ Ян тут же нервно заглотил половину десерта, потому что мало ли кто там пришёл и зачем пришёл. *** План был простой и беспроигрышный. Потому что заявиться в Байсюэ просто так — если там настолько сурово, то просто посмеются и отправят восвояси. С одним лишь письмом Цзян Чэна — подумают, но кто знает. А вот ещё и с письмом Лань Сичэня, где он в очень вежливых выражениях приветствует патриарха Сун Ланя и искренне надеется, что они примут в качестве молодого адепта юного Цзинь Лина — тут, пожалуй, и не откажешься. Его не охладили даже известия о том, что никакой свиты ему не полагается. Цзинь Лин упёрся, на уговоры не реагировал, только попросил Лань Сичэня замолвить словечко за Фею. Собака-оборотень, идущая по своему пути самосовершенствования — это не просто неразумный зверь, которого можно отослать или посадить на цепь. Первый Нефрит пообещал, что если дядя Яо будет негодовать, сумеет всё объяснить, тем более что всё-таки в Байсюэ уже не первый день Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. — Так значит ваш дядя ещё не знает, что вы затеяли? — с едва заметной укоризной спрашивал Лань Сичэнь. — Я же привёз от него письмо, — Цзинь Лин вздёрнул подбородок, демонстративно исключив Цзинь Гуанъяо из списка родственников. — Не могу препятствовать похвальному стремлению к самосовершенствованию, но оба дяди тебя любят, Цзинь Лин. И что с ним делать? Упрям ещё сильнее, чем Цзян Чэн. Цзинь Лин был более чем доволен — он быстро добрался до Байсюэ, с достоинством постучал и тихо шикнул: — Фея, сидеть. Ничего, он готов подождать. Если в Байсюэ мало людей, то у ворот не обязательно кто-то должен дежурить, но это не повод вторгаться самостоятельно. Нужно соблюдать вежливость. Он принял взрослое решение, и нужно быть по-взрослому терпеливым. Они там что, заснули все, что ли?! *** — Вот будь осторожнее и носи свои раненые усердием руки куда следует, — тихонько заметил Сун Лань и коротко, но выразительно посмотрел на Сычжуя, в том смысле, что некоторые советы можно не давать. И тут в ворота постучали. Напряглись, кажется, все. Сун Лань и Чжи Чуань — точно. — Хм, — патриарх поднялся и посмотрел на Не Минцзюэ. — А-Ян, и вы, не выходите пока, хорошо? Чжи Чуань, пойдем. Глава клана Не, к удовлетворению патриарха, остался невозмутим. — Ладно, — согласился он, встал и пошел положить себе еще мяса, вернулся с тарелкой за стол и продолжил трапезу. Сун Лань и Вэньчжун вышли. — Я открою, — Чжи Чуань не спрашивал. Мало ли кто там за воротами, патриарх есть патриарх, он встречает, а не открывает дверь. На всякий случай Вэньчжун оглядел стены, понял, что на защиту никто не покушался, отодвинул засов, створки открылись. За ними оказался вовсе не Верховный, что уже само по себе хорошо. — Добрый день, — Чжи Чуань внимательно посмотрел на юношу, на собаку у его ног и ждал, когда гость назовет имя и причину своего визита. Внутри тревожно заскребла мысль о том, кто же этот молодой человек. *** Инь Цзянь даже с пониманием посмотрел на Сун Ланя, улыбнулся еле заметно уголками губ. Скоро патриарх Байсюэ так же как Сюэ Ян примется лечиться сам, не подпуская его ни к своему телу, ни к телу своего юного возлюбленного. Самое ужасное, что Инь Цзянь его понимал. Не совсем правильно, но понимал. Зато хороший аппетит не Минцзюэ его радовал и примирял со всем остальным, особенно когда он невозмутимо встал и положил себе ещё. Верно, крупные мышцы нужно кормить… получается, что пока он отсутствовал в мире живых, его тело… усохло?! Это что же, он должен быть ещё мощнее? Кого там принесло попутным ветром? Инь Цзянь безмятежно ел сладкий десерт, отламывая маленькие кусочки. По крайней мере это так выглядело. Он ужасно волновался, поэтому вполголоса протянул: — Сюэ Ян… это тот редкий случай, когда не просто вкусно, но и очень полезно. Спасибо. Цинь Лин дождался — едва ворота начали открываться, он провёл ладонями по одежде, разглаживая ханьфу, изобразил приличную улыбку и чуть не испортил всё кислой физиономией, потому что приличная улыбка по его мнению всегда оказывалась слишком похожа на ту, что красовалась на лице у дяди Яо. — Добрый день. Цзинь Лин из Ланьлин Цзинь, — он аккуратно сложил руки перед собой, поклонился. — У меня письма к патриарху Байсюэ. Цзинь Лин перевёл взгляд на остановившегося поодаль Сун Ланя, повторил поклон уже в его сторону, тщательно выверяя этот поклон, чтобы ни в коем случае не кланяться ниже или дольше, чем тому, кто открыл ворота. Потому что это невежливо, это по-настоящему плохо. — Письмо из Гусу и письмо из Юньмэна. По ноге мазнул тёплый бок, Фея с радостным лаем кинулась куда-то внутрь и Цзинь Лин негодующе крикнул: — Фея, немедленно вернись! — он спохватился и поклонился. — Прошу меня простить за её поведение, она просто… почуяла знакомых. Лань Сычжуй и Лань Цзинъи, ведь они здесь? Фея им радуется. Несносная собака, невыносимая! Цзинь Лин покраснел, но упорно ждал, что его пригласят войти, потому что не могут не пригласить. Тем более что Фея устраивает настоящее бесчинство! — Я знаю кто это там пришёл, — Сычжуй переглянулся с Цзинъи, и в кухню тут же ворвался радостный улыбающийся ком меха, и принялся нарезать круги вокруг стола, тыкая носом то под руку Сычжуя, чтобы гладил, то под руку Цзинъи. Сюэ Ян наблюдал, приоткрыв рот, за этим вторжением — Цзян Цзай сам появился в руке, он даже не думал об этом. — Это Цзинь Лин, — Сычжуй вздохнул, пытаясь унять пляшущую от радости собаку. — Фея, перестань. Значит, дядя всё-таки сослал его в Байсюэ? Инь Цзянь ошарашено наблюдал за собакой, как она вылетает во двор, выдаёт каскад звонкого радостного лая, мол, хозяин, смотри кого я нашла, и снова принимается прыгать по кухне. А он помнил Фею ещё дурацким коротколапым щенком… надо же, как выросла. *** Вот и наступил тот день, когда им с Сун Ланем потребовались все правила и манеры Байсюэ, и не новые, а вполне себе старые и закостенелые. Сун Лань не мог отодвинуть Чжи Чуаня и что-то сказать из-за спины, ибо несолидно, Чжи Чуань при всей своей растерянности должен был сохранять лицо и не оглядываться в поисках ответа, а прямо сейчас сделать только то, что нужно. А тем не менее у порога стоял именно тот, о ком предупреждало мерзкое чувство в душе, и при этом в кухне сидело две главных тайны Байсюэ. Везение — это явно не про сегодня. И тут собака сорвалась, ринулась во двор безо всякого приглашения, но Вэньчжун даже и бровью не повел. — Проходите, — ровным и спокойным тоном разрешил он, коротко и в достаточной степени почтительно поклонился, отступил, давая юноше путь, и вот теперь обернулся.— Цзинь Лин из Ланьлин с письмами. Патриарх, примете гостя или распорядитесь ожидать? Сун Лань смотрел на это все с каменным спокойствием, хотя внутри все перевернулось. Еще и собака пронеслась прямо на кухню как бешеная! Мэн Яо все-таки прислал своего племянника, просто вот не было печали! Нет ведь в Байсюэ других проблем! Как Чжи Чуань вообще сохраняет самообладание?! Тем не менее Сун Лань с улыбкой, как он надеялся, хотя бы отдаленно похожей на сдержанную улыбку истинного патриарха (как вообще улыбаются патриархи?!) вышел к незваному гостю, поклонился как положено — вежливо, но не глубоким поклоном ученика (все-таки хорошо их учили, такие вещи выверенно делались просто без размышлений!): — Не нужно ожиданий, старший адепт, — кажется, это первый раз, когда два ученика прежнего Байсюэ понимали друг друга исключительно взглядами.— Тем более, что питомец нашего гостя уже решил не ждать, — еще одна улыбка свалившемуся как снег на голову мальчишке.— Я с радостью прочитаю письма прямо сейчас, тем более я так давно не видел Цзян Чэна. Он принял послания, стараясь не медлить и не торопиться. Сюэ Ян ведь наверняка уже нашел способ наблюдать? Смыться успеет если что, Не Минцзюэ увести? Хоть в погреб, плевать, уже очевидно, что Цзинь Лина не выставить. — Лань Цзинъи и Лань Сычжуй здесь, — Сун Лань глянул на юношу, разворачивая первое письмо. — Терпение. Чжи Чуань слышал, как собака носится в трапезной, голоса оттуда. Мальчишка вроде воспитанный, не бросится за своей Феей? Он молчал, пока сам патриарх изволит читать послания. Уже из первого письма было совершенно очевидно, что отвертеться вряд ли получится. Цзян Чэн излагал просьбу с прямотой, которая славилась на всю Поднебесную, и вежливостью для него совершенно исчерпывающей, а для всего остального мира — минимально достаточной, чтобы выразить почтение и заранее сказать «спасибо» за то, что патриарх найдет возможность для его племянника поучаствовать в таком важном деле, как возрождение Байсюэ. Второе письмо, от Лань Сичэня, поставило аккуратный и незыблемый крест на шансах от этой самой возможности отвертеться. Такими просьбами не пренебрегают. — Благодарю за вести, Цзинь Лин. Что ж, полагаю, вы изъявили желание остаться на обучении в Байсюэ? И Фея его горячо поддержала? К несчастью, это желание горячо поддержали главы кланов, и с этим теперь придется жить. — Чжи Чуань, позови, пожалуйста, старшего адепта Лань Сычжуя, если он, разумеется, уже закончил трапезу. *** Сяо Синчэнь только молча коснулся руки Сюэ Яна. Он не очень понимал, в чем дело, но собака показалась ему какой-то непростой, совершенно непонятно, как она отреагирует на Цзян Цзай, вдруг примется выть или еще что-то похуже? Пока, впрочем, она носилась, задевала всех подряд и на темный меч внимания не обратила. Даочжан посмотрел на брата, потом на Не Минцзюэ, которого собака задела, наверное, не менее трех раз. Сказать он ничего не успел. Не Минцзюэ как раз доел, поднялся и тихо, но почему-то очень громко рыкнул: — Сидеть!!! После чего глава клана Не молча и быстро преградил собаке путь, ухватил ее за меховую шкирку и заставил сесть. Вэньчжун воздержался от поклона и немедленно отправился за Сычжуем. В кухне он застал прелестную картину — безумная Фея, захваченная в плен, и Сюэ Ян с мечом. — Лань Сычжуй, в Байсюэ прибыл гость, Сун Лань просит тебя подойти. Похоже, у нас появился новый ученик. И никакой радости по этому поводу Вэньчжун не испытывал. *** Чжи Чуань ушел, нужно было что-то предпринять... Племянник Верховного — это слишком серьезно, чтобы сидеть тут всем вместе как вкопанным и ничего не делать. — Лань Цзинъи, твой друг знает нашего гостя? — Сяо Синчэнь предпочел сейчас обойтись без недосказанностей, в конце концов Не Минцзюэ знает, что он сейчас скрывается здесь не просто так. — Не будем сразу проверять все риски, хорошо? К счастью для всех, Не Минцзюэ согласно кивнул. — Инь Цзянь, там вторая дверь, — Сяо Синчэнь показал, куда идти. — И там через второй огород, ты знаешь? Проводишь, хорошо? Не Минцзюэ, наконец, выпустил собаку. — Доктор, у нас, наверное, по плану всякие процедуры? — Ночь моя, — Сяо Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна, и пока Не Минцзюэ не ушел, ничего не спрашивал. Знает ли его Цзинь Лин? *** Сюэ Ян действительно нашёл способ наблюдать, простой как всё гениальное. Недалеко от ворот тоже дремал травяной человечек. Вот ещё, полагаться на случайности? Тем более что травяной человечек там был не один, там был такой же, только сделанный Сун Ланем! Надо будет поучиться перехватывать контроль над его человечками, но это потом. А сейчас — ну, даже если бы гость не представился, и так было понятно откуда эдакое чудо нарисовалось в золотых с белым шелках, затканных пионами, и с этой дурацкой точкой на лбу. Он тихо рассмеялся, когда неугомонная собака была призвана к порядку командным рыком Не Минцзюэ, а ещё больше он веселился из-за того, что сам подумывал так сделать. И ещё он очень пытался не шутить на тему блюд из собачатины, потому что присутствующие явно не оценят. Сычжуй пошёл за Чжи Чуанем сразу, едва тот позвал, но Фея снова всё испортила — принялась носиться с явным стремлением согнать в кучку всех, кого знала. — Иду тоже, — вздохнул Цзинъи. — Фея не успокоится всё равно, пока не притащит. Так и пошли — Сычжуй потому что Чжи Чуань позвал, а Цзинъи потому что стоило как-то успокоить ошалелую собаку. Сюэ Ян проводил взглядом тихо ретировавшегося Не Минцзюэ под контролем доктора, подождал, пока выйдут Лани, и успокоил своего даочжана: — Не беспокойся. Мэн Яо может и говнюк, но своего племянника любит, или я ничего не понимаю в жизни. Он умело держал его подальше от меня, хотя я раз полез из любопытства посмотреть, с чего он вдруг так трепещет. Мальчишка как мальчишка, на своего дядю из Юньмэна похож, такой же задира. Башня Золотого Карпа большая, я обещал Мэн Яо, что не полезу к мальчишке, и… Он задумался, на губах появилась довольная ухмылка с отчётливой кровожадной подстёжкой, он даже улыбнулся, глаза загорелись мстительным огоньком. Племянничек Верховного! Ооооо, это же так удобно! Можно многое сделать с таким заложником в руках! Сюэ Ян досадливо цыкнул и скривился. — Знаешь, я понимаю почему все так забегали. Да, лучше бы на нас напали, или нечисть бы полезла, или из карпов наконец драконы вылупились бы. Потому что мальчишку и не выгонишь — не с пустыми руками же он явился, наверняка дядя со сладкой гадючьей улыбкой состряпал письмо по этому поводу. И не убьёшь его, засранца такого! Неудобный мальчик. С другой стороны, отпрысков Ланьлин я не обещал не обижать, так вы ж мне не дадите… Идиотская ситуацию. Ну что, пойдём, посмотрим на этого гостя поближе? Собаку притащил. Нам осталось только слона завести и пчёл, для комплекта. Инь Цзянь волновался. Это был очень несвоевременный визит. Цзинь Гуанъяо сошёл с ума? Почему он разрешил? Нет, всё должно быть в порядке, мальчишка его наверняка забыл, у молодых высокопоставленных юношей цепкая память имеется только на полезных людей, они не помнят прислугу, поваров, садовников, лекарей. Инь Цзянь увёл Не Минцзюэ обратно в его комнату, и только там, в маленьком дворике с облегчением выдохнул и тихо засмеялся. — Ваше «Сидеть»… знаете, если бы я уже не сидел, то может и сам сел бы от такой команды. Просто от неожиданности. Ну что же, а пока — да, вы были правы. Лекарство, может быть массаж… как вам понравился Байсюэ? Вы первый раз вышли осмотреться так подробно. Цзинь Лин с волнением ждал, что скажет патриарх, не торопил его и с досадой посматривал в ту сторону, куда рванула Фея. Лизаться она побежала с Ланями, засранка! Ну так и есть, скоро появился Сычжуй, за ним Цзинъи шёл, что-то тихо выговаривая Фее. Правильно, скажи ей, а то совсем обалдела… — Мммм… да… Патриарх Сун Лань, я действительно прошу принять меня на обучение, — он намеренно и точно поймал фразу «я хочу» до того, как она сорвалась с языка. — Цзинь Лин, — Сычжуй поклонился, хотя улыбка была совсем не официальной. — Что ты сделал, что дядя сослал тебя в Байсюэ, как грозился? — Ничего, — он вздохнул. — Дядя Яо пригрозил, что сошлёт меня в Байсюэ, «если такое снова повторится». Я подумал и избавил его от необходимости грозить мне ссылкой, и сослался сам. — Ты удрал из дома?! — Ну не совсем, — Цзинь Лин, указал на письма. — Дядя Чэн и Цзэу-цзюнь в курсе, они скажут ему, что я не сбежал, а отправился на обучение. — Вообще-то это называется «удрал из дома». А какое это «такое» если снова повторится? Цзинь Лин вызывающе задрал подбородок, сжал губы упрямой скобкой. Цзинъи посмотрел на этот спектакль и понял, что если он и скажет, то скажет с глазу на глаз и сильно потом. — Понятно, — Сычжуй только вздохнул. — Цзэу-цзюнь поступил единственно правильным способом. Поддержал твоё решение, пока ты не удрал в какую-нибудь более опасную сторону. А тут по крайней мере… всё… прилично. Вот тут Сычжуй очень сильно покривил душой, потому что приличного тут было примерно в два раза меньше, чем должно бы. Один Сюэ Ян чего стоит. — А ты чего без ленты? — шёпотом спросил Цзинь Лин у Цзинъи, и у того тут же появилось желание задать ему взбучку. *** Иногда отступать не стыдно даже перед каким-то мальчишкой. Он уже успел оценить степень уравновешенности жителей Байсюэ, старших, конечно. Раз они все так всполошились — повод есть, к тому же его озвучили. Ну, возможно есть смысл все-таки прислушаться к совету Сяо Синчэня, к просьбе Сун Ланя и потому он решил не лезть и дать им то самое нужное время предупредить свалившегося гостя не рассказывать лишнего пациенту без памяти. Во избежание. Ладно. — Собака меня быстро утомила, — хмыкнул он, развязывая пояс. — Недисциплинированная. Но это поправимо. Лекарство, да. И массаж — это лучше. Он остался в одних штанах и лег на живот, уже привычно убрал волосы. — Монастырь большой, людей мало. Здесь... надежно. *** Чжи Чуань и Сун Лань переглянулись. Дружба — дело понятное, мальчики сразу принялись болтать. Вэньчжун наблюдал за Цзинь Линем, как он держится, как вот подбородок вздернул, нда... Видимо, его взгляд был достаточно красноречив, потому что Сун Лань обратил на это внимание, и Чжи Чуань застыл с нейтральным лицом, хотя в душе отчетливо зрело желание как можно скорее дать понять этому мальчишке, что Байсюэ — не место для сбегания. Он что же, думал, что назло дяде явится сюда и без последствий? — Лань Сычжуй.— С мягкой строгостью прервал Сун Лань и обратился к Цзинь Лину. — Добро пожаловать. Ваш дядя Цзинь Гуанъяо, как и Цзэу-цзюнь, осведомлены об одном из правил Байсюэ. Ученики не покидают этих стен для встреч с родственниками до тех пор, пока наставник не сочтет их успехи достаточными. Поэтому, полагаю, у всех уважаемых глав есть повод ожидать от вас усердия, а у вас будет возможность соскучиться, подумать и добиться результата. Я вам желаю в этом успехов. Вашим наставником станет старший адепт Чжи Чуань. Лань Сычжуй... — Сун Лань очень рассчитывал, что в трапезной у всех было время принять необходимые меры, и он может проявить должное гостеприимство. Но на всякий случай он посмотрел на Цзинъи, надеясь как-то получить этому подтверждение, — ... я попрошу вас с Цзинъи подготовить для младшего адепта комнату, выберете на ваше усмотрение. Цзинь Лин, не стоит после долгой дороги пренебрегать трапезой, сначала она. Затем ваш наставник расскажет вам обо всем. *** Сяо Синчэнь с волнением слушал о «неудобном мальчике», увидел и улыбку, и разумное спокойствие Сюэ Яна. — Пчелы тут кажется за стенами уже заведены. — Он улыбнулся. — А слоны... Боюсь, эта собака с успехом заменит слонов. Пойдем. Он вышел во двор как раз когда Сун Лань что-то объяснял юноше, услышал про наставника и почему-то про себя пожелал ему удачи — с первого взгляда Цзинь Лин производил впечатление... да, кажется, в этом «неудобный мальчик» Сюэ Ян выразил даже больше *** Инь Цзянь неторопливо мыл руки, наблюдал, как Не Минцзюэ раздевается, укладывается, как выразительно хмыкает. — Надёжно, — машинально повторил он, спохватился и отдал чашку с отваром. — Сначала проглотите это. Да, пожалуй, надёжно. Умышленно отдал чашку именно сейчас. Чтобы выпить, Не Минцзюэ должен был приподняться на локтях, прогнуться в пояснице. Так проверяется спина. Похоже, по этому поводу можно совсем успокоиться, а массаж это действительно всегда хорошо. — Зато, — неторопливо проговорил Инь Цзянь, приступая к массажу. — Зато вам будет с кем тренироваться. Из всех, кто сейчас живёт в Байсюэ, пожалуй, только один человек не годится для тренировок. Ну, зато я умею делать… — он улыбнулся на отзывчивое похрустывание спины под нажимом. — Вот это. Он невольно нервничал из-за этого визита. Племянник Цзинь Гуанъяо — это проблема. Это огромная проблема, которую непонятно каким образом решать. *** Проблема храбро ринулась в бой. Он решил, его поддержали, он справится. Он ведь справится? Цзинь Лин только благодарно поклонился, очень деликатно косился по сторонам. А тут безлюдно. Наверное, так и должно быть, если Байсюэ только восстанавливается. Это же здорово! Толпа народу вокруг ему надоела ещё в Ланьлин. Если его не будут ни с кем сравнивать, устраивать собачьи догонялки в попытках превзойти друг друга, то он точно принял правильное решение! Тем более что собачьи догонялки Фея устроит как-нибудь самостоятельно. — Примите мою благодарность, — Цзинь Лин снова раздал приличествующие поклоны. — Патриарх… Наставник… Всё складывалось удачно! Его уже назвали младшим адептом, комната, вот сейчас накормят… Фея перестала путаться под ногами и вела себя как достойное сопровождающее лицо — чинно выступала рядом, стараясь соответствовать статусу. Цзинь Лин собирался было аккуратно объяснить всё про Фею, потому что это ведь не просто питомец. Он не ребёнок, который расстроится что ему не разрешили взять с собой любимую игрушку, просто это не игрушка, и это нужно каким-нибудь образом объяснить, наверное. Он едва сделал несколько шагов, успел дружески перемигнуться с Ланями, поднял голову на новые лица — навстречу шли ещё два человека, и можно было просто ограничиться вежливым безмолвным поклоном… Вот этого с насмешливым лицом он точно никогда не видел, а когда уставился на второго невольно обрадовался. — Доктор Цзянь! А вы теперь тоже в Байсюэ? Как же здорово! Я ещё думал, куда вы уехали из Ланьлин Цзинь. Вы меня помните? А я вас помню! Цзинь Лин уловил, что что-то не так, но что же именно было не так? Почему у этого второго насмешка стала клыкастой, а взгляд загорелся странной смесью чувств. И доктор немножко по-другому выглядит, хотя новый стиль ему идёт. А сколько нелепых слухов ходило про его цветочные заколки! Кстати, у наставника Чжи Чуаня тоже заколка цветочная, а сам доктор носить передумал, что ли? — Пойдём, Цзинь Лин, — Сычжуй решил не тянуть паузу, взял друга под локоть, увлекая за собой. — И Фея наверняка хочет есть и пить. А потом вместе сходим и выберем тебе комнату, да? Лань Цзинъи только коротко глянул на Сун Ланя, аккуратно поднял руку, показывая, что займётся этим вторженцем, чтобы он не шастал где попало, пока всё не образуется, и увёл Фею следом за друзьями на кухню. — Был бы я совсем помешанным, я бы уже бежал вон туда, — Сюэ Ян ткнул пальцем в сторону жилья, выделенного Не Минцзюэ. — И опасался бы найти нашего… кхм… беспамятного гостя минимум отравленным. Максимум — задушенным. Но тогда с чего бы твоему брату так лезть из кожи, оживлять его и кудахтать над ним, как спятившая курица? Дагэ? Даочжаны, что скажете? У нас тут нашествие людей из Башни Золотого Карпа, оказывается. Быть из Ланьлин — ну невелик грех, человек же не виноват, что где-то там жил. Я тоже там жил, так что ж теперь. А вот чтобы золотой мальчик тебя запомнил, нужно этого золотого мальчика долго и тщательно лечить, обкудахтывая с головы до пят. Значит, в Башне. Забавно… Пойти спросить? Не полоснёт меня ножичком, которым корешки целебные выкапывает? *** Он приподнялся, протянул руку за чашкой и выпил отвар, зависнув на некоторое время на одной руке, и вдруг подумал, что это для него легко и привычно, что он это просто может, и это больше не испытание. — Спасибо. Он снова лег поудобнее и чуть подвинулся, чтобы Инь Цзянь мог сесть рядом. — Иногда мне кажется, что я не вытерплю. — Признался он и выдохнул под нажимом рук Инь Цзяня. — И потом буду жалеть об этом. Доктор... Что вы почувствовали, когда поняли, что брат вас не помнит? Это бестактная прямолинейность, да, но почему-то знать было важно для него настолько, что не спросить оказалось невозможно. *** Чжи Чуань оторопел. Да, пусть юноша отправится поесть, а ему нужно обязательно поговорить с Сун Ланем. Это что? Наказание такое? Вот ляпнул в Гусу опрометчиво, теперь сам разгребай? Еще недавно он подумал бы именно так, но Сун Лань все-таки менялся, они оба менялись, и Вэньчжун здесь склонен был верить собственным ощущениям. Сун Лань не врет, да и зачем бы ему врать, что он стал относиться к нему спокойнее? Это не дурацкая мелочная месть, нет, но зачем? Какой из него наставник в самом деле? Он никогда не учился быть учителем, он и не должен был им быть, сознательно от этого ушел и самое главное даже не «хочу-не хочу», главное — что у него совершенно нет опыта. Как он может быть наставником для юноши подобного статуса?! Чжи Чуань только успел решить, что он обязательно обсудит это с Сун Ланем, может они будут как-то вместе этим заниматься, как тут мысли резко перепутались. Он даже сначала не понял, что произошло, сопоставил появление и слова Цзинь Лина уже когда Лани увели своего друга, и смысл сказанного обрушился на него резко и без шанса. Что? Что?!! Самообладание отправилось к дьяволу, Вэньчжун откровенно растерянно посмотрел на Сун Ланя, на побледневшего Сяо Синчэня, на Сюэ Яна, который тут же выступил с предложением, и ему казалось, что он просто не может говорить. А Сяо Синчэнь действительно стал белым, как его ханьфу, и Сун Лань буквально физически ощутил, как вокруг его друга выстраивается непроницаемая стена, купол, панцирь... Что происходит? В голову пришло только одно объяснение — боль. — Этого не может быть... — Наконец выдавил Чжи Чуань. — Это... Это... Сун Лань смотрел на него так, словно именно он мог объяснить произошедшее только что, но подделать потрясение, которое сейчас явно переживал Чжи Чуань... ну нет, не настолько же он виртуозный обманщик?! Был бы им — они не сохранили бы печать уж точно. Или... или все-таки это был какой-то план Чжи Чуаня и Инь Цзяня? — Хорошо, что доктор ушел. Полагаю, самое время прервать лече... — Нет!!! — Сяо Синчэнь отступил на шаг, обвел всех троих ледяным взглядом. — Нет. Ни один из вас. Не пойдет. Задавать ему вопросы. — Сяо Синчэнь... — Чжи Чуань никогда не думал, что ему придется спорить с даочжаном, да и он не пытался спорить, лишь попросить, потому что ему нужно знать, нужно... как же так... — Я сказал — нет. — Синчэнь, послушай, Цзинь Лин явно вас перепутал. Значит, это правда... Инь Цзянь скрыл от нас важное, предельно важное, у него были на это причины, я согласен с Ян-ди, надо спросить. Сун Лань протянул руку, не понимая, как он может помочь, но очень хотел помочь, утешить... вот только одернул ее, потому что Сяо Синчэнь невидимо, но очень ощутимо эту руку оттолкнул. — Причины. Прекрасно. Вспомните лучше о том, какие и для чего у вас были причины. Или займитесь новым адептом. Но даже не думайте устраивать Инь Цзяню допрос. — Синчэнь не сдвинулся с места, смотрел на них и ждал. Чжи Чуань кивнул и не нашел в себе сил на большее, чем отвернуться и отойти хоть куда-нибудь, хоть на несколько шагов. Сун Лань смотрел на Сяо Синчэня. Это было больно. Больно так, что пекло глаза, но Синчэнь упрямо не сводил с него взгляда, как будто им собирался вытащить из Сун Ланя обещание. — Хорошо, — ответил он.— Чжи Чуань, пойдем,— и увел Вэньчжуна к алтарю. Если не с Инь Цзянем, то с ним ему поговорить точно никто не запретит. А Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна. *** — У вас всё очень хорошо с терпением, — заметил Инь Цзянь, вдумчиво разминая его спину. — Да, вам хочется получить моментальный результат, но кому не хочется… Всем хочется быстрее. Он слышал вопрос. Наверное, когда получаешь такой вопрос, нужно отложить в сторону всё, чем занимаешься, сложить руки на коленях… Инь Цзянь, конечно, сбился с ритма, растерянно гладил спину Не Минцзюэ, чтобы снова перейти к серии серьёзного массажа, как будто ему выдали новые руки, ничуть не утомлённые. Он молчал даже не потому что это было бестактно, хотя это было именно бестактно, но ведь Сун Лань предупреждал его, что Не Минцзюэ резкий, жёсткий, что он воин и правитель. Это очень важно, понимать, что у него не изменился характер, что он становится собой, а не кем-то совсем другим. Наверное, правитель должен уметь задавать прямые вопросы… Всё лучше, чем умалчивать и увиливать. — Я почувствовал… бессилие. С вами — другое дело, я знаю причину, и ваша память возвращается. Но я не знаю почему он не помнит. Когда не знаешь причину, невозможно понять, как это исправить. Бессилие и страх. Я начал подозревать себя в том, что любой мой поступок становится просто эгоистичной попыткой оторвать его от всех и вернуть себе. Бессилие, страх и вину. Это я подбил его купаться в той речке, хотя отец запрещал. Мы вместе полезли в реку, ведь все купаются, а день такой жаркий. Его унесла река. Вот так просто, унесла вода. И хотя мы были детьми, я винил себя. Тела так и не нашли. Говорили, что ниже по течению в глубоком омуте живёт огромный сом, и он мог проглотить его. Но раз не нашли тело, я считал, что он жив. И искал его, сотни раз представляя, как я его найду, что он скажет, что я скажу. Всё вышло совсем не так… Инь Цзянь уже давно закончил массаж, просто гладил раскрасневшуюся кожу ладонями, иногда проходился ногтями, снова гладил. — Я ужасно горжусь своим братом, — тихо признался он. — Я слышал его имя, пока искал его, мне рассказывали — есть молодые даочжаны, которые борются за справедливость… Но это было имя Сяо Синчэнь. А моего брата звали Инь Суюань. Я не стал требовать, чтобы он звался старым именем — не имею права. Мы как два слепых, бредущих в темноте навстречу друг другу, каждый из нас боится оступиться и упасть. Но меня утешает, что ему помогут, и упасть не дадут. Простите, что-то я… разболтался. Он спохватился и убрал руки, всё-таки сложил их на колени. Ему стало легче. Точно, стало легче, как будто Не Минцзюэ его полечил каким-то своим способом. Бесцеремонным, горьким — всё, как принято в искусстве врачевания. *** Если Сюэ Ян и подозревал в чём-то Чжи Чуаня, то сейчас мог бы поручиться — нет, он не знал. И было немножко приятно, что они с Сун Ланем не рехнулись оба, и правильно подозревали… в чём-то. Как это глупо, подозревать человека в чём-то, хрен знает в чём, а получить потом вот такой волшебной кувалдой правды прямо по головушке. — Так вот то ханьфу, которое ты припёр из Ланьлина… он таки его в Ланьлин и купил! — Сюэ Ян в восторге хлопнул себя ладонью по бедру, проводил глазами обалделых Сун Ланя и Чжи Чуаня, и даже посочувствовал им. То-то же, если Сяо Синчэнь запретил, то всё. Когда он вот такой, надо просто не спорить, это небо распорядилось, не спорьте с волей небес. — Гэгэ, ты чего на меня такими глазами смотришь? — Сюэ Ян шагнул к нему ближе. — Дай угадаю. Ты хочешь, чтобы я пообещал не устраивать допросы с пытками? Боль моя, ты дурак совсем… это твой брат, какой бы ерунды он ни натворил. И потом, он нам Сун Ланя откачал. Заметь, он не сдал нас Верховному, когда мы с тобой ломанулись в Ланьлин. Уверен, что он имеет такую возможность, но не пользуется ею. Значит, наша драгоценная гадюка в сиропе где-то доктору сильно пересолила — а Мэн Яо мастак солить. Он обвил руками талию своего даочжана, задумчиво положил подбородок ему на плечо, так же задумчиво прижался губами к шее. — Вот ведь досада… теперь придётся помнить, что тут гадючий племянник, уже не поругаешь Верховного по-свойски за столом между рисом и чаем. Какой талантливый ребёнок — только зашёл, а уже всех на уши поставил, — Сюэ Ян рассуждал вслух, беспокойные мысли перепрыгивали с одной темы на другую, как будто ничего эдакого не произошло. — С этим нужно что-то сделать, гэгэ. Просто отмолчаться не выйдет, тут нам или Цзинь Лина закрывать в сарай и не выпускать ни разу, либо Инь Цзяня закрывать уж я не знаю куда, чтобы он не попадался на глаза этому мелкому балбесу с собакой. В Байсюэ медленно вползает лицемерие — нам не сделать вид, что ничего не произошло. Он ласково обнимал своего драгоценного, едва ли не укачивал, стараясь успокоить. — Обещаю, — Сюэ Ян ласково укусил его за мочку уха. — Обещаю, Сяо Синчэнь. Ничего не стану делать за твоей спиной. *** Да, он, конечно, слишком в лоб спросил... Вот доктор замолчал и молчит так долго... Он уже даже почти собрался извиниться, но тут Инь Цзянь стал рассказывать, и он сначала задержал дыхание, потом очень медленно и тихо выдохнул, не смотря даже на сильный массаж. Он ждал, и когда Инь Цзянь убрал руки, перевернулся на спину. — Он не помнит, но если с этим ничего не сделать, то может быть... как вода. Сяо Синчэнь все равно твой брат. Я вижу. Бессилие. Он представил себе, как вот такое бессилие наполнит душу того, кого он так хочет вспомнить. Так и будет, если ему не хватит терпения. *** — Принес, — тихо поправил Сяо Синчэнь. Его брат был в Ланьлине, жил в Башне, и без сомнения знает Мэн Яо... И у него есть причина молчать, может быть даже не одна. — Не нужно ничего делать. Раз случилось, то случилось... не у всего есть причины, иногда даже у самой страшной ерунды их нет. А если есть, то сейчас это не важно. Им ли этого не знать? — Я пойду. Помоги Сун-лаоши, ладно? Надо как-то аккуратно следить за этим мальчиком. Сяо Синчэнь коснулся губами его шеи и ушел. Хотелось кричать, но он понимал, что сейчас самое главное, что им всем нужно— это равновесие. Байсюэ сам его восстановит, нужно просто подождать. — Инь Цзянь? — Сяо Синчэнь постучал в дверь комнаты Не Минцзюэ и остался ждать. *** — Никто не справится с этим лучше тебя. Мы все слишком... взволнованы. В полумраке алтарного зала Сун Лань всматривался в лицо Чжи Чуаня, пытаясь понять, верное ли решение он принял. Разговор об Инь Цзяне был коротким, Чжи Чуань ничего не знал, и вот как раз необходимость заниматься этим проблемным адептом, возможно, ему поможет. — Сун Лань... — Я знаю. Ты верил ему. Но Сяо Синчэнь прав, ни один из нас не вправе его осудить, все мы совершали поступки, которые казались непоправимыми, и наверное даже остались непоправимыми. Мне нужна помощь с этим мальчиком, за ним нужно следить постоянно, мы не можем допустить, чтобы очередной юношеский порыв угробил все наши усилия и усилия Не Минцзюэ. Иначе мы позволим Мэн Яо все испортить даже ничего не делая. Чжи Чуань вошел в трапезную, ничто в его лице не выдавало той бури, которая творилась в сердце. — Вы закончили трапезу, Цзинь Лин? Готовы познакомиться с Байсюэ? *** Хуже всего то, что он не знает кого побить. Сюэ Ян старался как мог, но в этом новом дивном мире невозможно пойти и порезать на лоскуты виновника— это же просто нечестно! Остаётся только заглядывать в глаза своего даочжана, искать там хоть какой-то ответ. Вот он же правильно всё сделал — и спросил, и не побежал всё делать сам без предупреждения, и он ведь молодец, правда? А Сяо Синчэнь его не хвалит. И это не потому что он не молодец — Сюэ Ян прекрасно понимал, что он ещё какой молодец! — а просто потому что у его бедного святого сейчас треснет голова. И что с этим делать? А он говорит — не нужно ничего делать! Как так-то? — Сходи, — покладисто ответил Сюэ Ян, даже не пытаясь спорить, и кто бы знал, как тяжело это ему далось. — Не волнуйся, гэгэ. Помнишь? Если ты полезешь на дерево орать оттуда неприличные песни, я полезу с тобой и тоже буду орать. Сходи, а я помогу нашему патриарху не наломать дров. Вот кто бы ему самому помог не наломать дров! Дров. Дрова. Кстати, неплохой способ занять беспокойные руки, дрова всегда нужны, и еду же готовить, и воду для бани погреть. Можно, конечно, высокомерно талисманами обойтись, но это развращает! Определённо, развращает. Сюэ Ян влетел в алтарный зал почти сразу после того, как оттуда вышел Чжи Чуань, и уставился на Сун Ланя выжидательно: — Что, дагэ? Я тут пришёл тебе всячески помогать. Сяо Синчэнь пошёл… эээ… наверное с братом разговаривать, но я не знаю о чём и ничерта не знаю. А раз наш коварный доктор сидит у Не Минцзюэ, то мы можем послушать о чём они говорят. А можем не послушать. Смотри, я пришёл к тебе спрашивать, слушать или не слушать, чтобы ты меня не ругал, а хвалил. *** — Как вода, — Инь Цзянь скупо улыбнулся, губы едва дрогнули. — В жизни это один из ключевых моментов. Есть ещё один, который в Байсюэ почему-то действует чаще, чем кажется разумным: не ищи, и найдёшь. Он смотрел, как Не Минцзюэ переворачивается, таким вольным движением, что сразу становится понятно — у него при этом ничего не болит. И лекарь ему практически не нужен, осталось только вернуть память. — Он мой брат. Моя семья. У меня больше не осталось родных, кроме него. Наверное, это не самое умное, что он сейчас сказал, потому что… потому что у Минцзюэ тоже не осталось никого, кроме брата. А брат считает его мёртвым. Иногда жизнь подсовывает какие-то совершенно ужасные совпадения. И он не помнит своего брата. Почему же он вспомнил первым именно Лань Сичэня? Неужели только из-за того, что Цзинъи появился перед ним без ленты? Инь Цзянь почувствовал, что явно что-то упускает. Нужно расспросить Сун Ланя и узнать, что их связывает, он наверняка это знает. На стук в дверь он поднял голову и с надеждой вздохнул. Если Сяо Синчэнь зовёт от двери его, значит пришёл именно к нему, а не к обоим? — Я выйду к нему, — мягко сказал Инь Цзянь, поднимаясь. — Наверное, что-то стало понятно с нашим молодым гостем. Он открыл дверь, вопросительно глядя на брата, и понял, что боится узнать плохие новости. Это уж слишком, скоро он начнёт шарахаться от собственной тени! — Сяо Синчэнь, — нет, он всё-таки волновался, как бы ни старался держать себя в руках, и шагнул за порог. — Что там с этим юношей с собакой? *** Сяо Синчэнь отступил на шаг и отошел в сад, чтобы не стоять прямо возле двери. — Все хорошо, он обедает, а потом у него целый Байсюэ впереди. Даочжан улыбнулся и несколькими мягкими движениями, не пытаясь скрыть того, что делает, установил прозрачную завесу вокруг них, чтобы разговор никто не слышал. Он присел на скамейку и пригласил брата сесть рядом. — Инь Цзянь, Цзинь Лин решил, что я — это ты. Честно говоря, я не успел сказать, что это не так, он быстро ушел а я... я просто задумался, — он говорил спокойно и негромко. — Расскажи мне про Ланьлин. Давно ли ты знаком с Мэн Яо?