Затмение

— Упрямство, — Инь Цзянь невольно улыбнулся. — Менее упрямый человек не смог бы выкарабкаться. Когда я сказал, что нет в Байсюэ человека, который не прилагал бы усилий, то имел в виду и вашего брата. Он прилагал сверхусилия. После этого любые проявления упрямства… Он не нашёл слова. Упрямый Не Минцзюэ. Живучий Не Минцзюэ. Сильный Не Минцзюэ. От него у Инь Цзяня случались необъяснимые приступы слабости в коленях, появлялась сухость в горле и желания, которых не должно было появляться вообще. Он замолчал, лишь слушая. Может быть, ему не стоит слушать сейчас, ведь они, судя по всему, ещё лишь начали обсуждать случившееся. Здесь очень важно не ляпнуть сдуру то, о чём Не Минцзюэ предпочёл бы умолчать. Да, даже братья могут скрывать друг от друга что-то, не желая ранить, не желая причинить боль. Но запястье дёрнуло, Инь Цзянь синхронно с Не Минцзюэ сделал шаг и сантименты отбросил. — Всё хорошо, — чётко сказал он, строго кивнул Не Хуайсану, а все попытки Не Минцзюэ упасть были моментально и сурово пресечены. Инь Цзянь принял часть его веса на плечо и спину, технично усадил его на край кровати, немедленно прижал пальцы к вискам, аккуратно выглаживал их, вливая ци незаметными деликатными порциями. Нажимал активные точки, помассировал затылок и перешёл пальцами на шею, несильно сжал горло, не давая ему бурно и часто дышать. Что теперь?! Вот теперь-то откуда?! Инь Цзянь был уверен, что боль появляется от мыслей о брате, от боязни свалиться перед ним, и чего там ещё. Но ведь Не Минцзюэ успешно перенёс встречу, прекрасно себя чувствовал. Сейчас-то в чём дело??? — Ну почему же никто, — примирительно проговорил Инь Цзянь, снова массируя его виски. — Вот, как оказалось, господин Не Хуайсан тоже знал. Потом узнал. Он чуть не ляпнул «твой брат». Неприлично… А ещё знал Сюэ Ян, и не хотелось драконить Не Минцзюэ, упоминая его, но ведь это правда. Сюэ Ян знал как всё случилось, он знал где искать голову, он знал… подозрительно много всего. Вот чего он не сказал, так это причины — почему Мэн Яо решил убить Не Минцзюэ, в чём причина. Это не давало покоя. *** Минцзюэ почувствовал, что не падает, что Инь Цзянь его надежно держит, хватанул воздух резким вдохом, легкие сдавило болью, испуг — холодный и мерзкий — подкатил к горлу, он видел этот страх в глазах Хуайсана. — Минцзюэ! Что случилось? — Хуайсану было не до строгости, не до приличий. Он упал на колени и заглядывал брату в лицо. Страх наполнил его сердце так стремительно, что хотелось кричать. — Нормально... — прохрипел Минцзюэ. Прохладные пальцы доктора, его прикосновения... легче стало еще и потому, что Минцзюэ понял — он не упадет и не потеряет сознание, он перетерпит, а значит Хуайсану нечего бояться. — Нормально... Не бойся... — он ухватил брата за плечо, прикрыл глаза. Вдох. Доктор не даст ему упасть в приступ, он сам себе не даст. Нужно говорить и нельзя отпускать Инь Цзяня. — Как ты узнал? — Минцзюэ открыл глаза, выпустил брата из хватки, понимая, что так может только напугать, смотрел в упор, чтобы Хуайсан видел, что он здесь, с ним. — Рассказывай. — Когда... когда отгоревал, Минцзюэ, — Хуайсан взял его руку в ладони, холодная. Нужно рассказать, нельзя тут впадать в истерику и драму. Это кончилось, брат жив и рядом, нужно все рассказать и идти дальше, вместе. Отомстить. Он перестал видеть доктора. Лекарь — это лекарь, пусть делает свою работу, а брат спрашивает и ждет ответ, и он должен знать, как Хуайсан вообще без него жил, за что держался. Ему нечего стыдиться, ведь Цинхэ по-прежнему силен, люди верны, стены крепки, а ритуалы не забыты. — Это пришло как озарение, я вспомнил флейту, которую мне подарил Мэн Яо, мелодию, которой он меня научил, наше с тобой путешествие в гробницу. И вспомнил, как он играл тебе, день за днем «Очищение сердца». В тот день передо мной лежали ноты, и я понял, что Мэн Яо вплел в ту мелодию ошибку, исказил ее, заставил ее медленно и верно действовать на твою ци. Как яд, капля за каплей. Терпеливый и долгий план, длинный путь, по которому он шел каждый день, потому что задумал убить тебя очень давно. Безупречный план, тонкий, ведь все знают, что искажение ци в нашей семье — неизбежность, ведь никто не заподозрит. Никто никогда не поверит, что это возможно. Поэтому я решил, что должен разоблачить его, отомстить, пусть мне для этого потребуется много лет. Главное — я знал, что это он. Минцзюэ слушал, так слушал, что даже не понял, когда отступила боль и дыхание стало ровным. В глазах Хуайсана больше не было страха, но — черная пропасть решимости. И вопрос. — В Байсюэ решили, что тебя нужно найти и вернуть. Зачем? Они были в гробнице... — ... чтобы найти Бася, в которой оказалась моя душа. — ... и выкрали твое тело. Минцзюэ покачал головой. — Тело в городе И, — талисман снова дернулся, Минцзюэ нашел колено Инь Цзяня и сжал вновь похолодевшими пальцами. — Хуайсан, ему этого было мало. Искажение ци не убило меня. Тот яд лишь создал иллюзию... Он увидел, как лицо Хуайсана, нежное прекрасное лицо Хуайсана стало похоже на высеченную из нефрита маску, а в глазах плескалась черным антрацитом чистая ненависть. Даже лучшая тушь, которую Минцзюэ покупал для маленького брата, не была такой черной! — Пока я стоял на коленях перед алтарем. Пока оплакивал тебя, — тихо сказал Хуайсан, озвучивая пришедшее понимание. — Он забрал твое тело... Яо убил тебя снова?! Он поднялся, стоял, сжав кулаки. — Да, — Минцзюэ поднял на него взгляд, запрокинул голову, и Не Хуайсан увидел тонкий, как нить, шрам. Он молчал. Слишком много вопросов. Адское количество вопросов! Их все он задаст Мэн Яо. Лично. Пока будет вынимать из его груди сердце и растаскивать на ниточки его черную душу! Очень терпеливо и медленно, очень! А пока... — Как об этом узнали в Байсюэ? Минцзюэ вздохнул, ослабил хватку на колене Инь Цзяня и тут понял, что к счастью, рукав скрывает, как дрожал его пальцы, и к счастью, это хрупкое колено он не раздавил, не раздавил же? Мокрая рубашка прилипла к спине, а по виску ползла холодная капля пота, его лихорадило, бил озноб, но Минцзюэ решил, что лучше сразу, сейчас. — Байсюэ... странное место, Хуайсан, — сказал он и посмотрел на доктора. — Инь Цзянь, все вернулись? Идем. — Он нашел его руку, тяжело поднялся, опираясь на нее, выпрямился. — Будь рядом. Будь рядом? Не Хуайсан внимательно посмотрел на лекаря. Ладно. Еще один вопрос. Пока он не знает, но узнает. *** В такие моменты главное — самообладание. Как бы ни хотелось быстро заполнить своей ци того, кому плохо, нельзя поддаваться этому паническому желанию — слишком легко навредить. Поэтому Инь Цзянь вливал ци тончайшей струйкой, незаметно, бережно, а главное — непрерывно. Он не мешал им беседовать, но не мог не слушать. Единственное, что — строго посмотрел на Не Хуайсана, когда он упал на колени. Посмотрел, понял, что ему не стало дурно, что это волнение за брата и порывистые эмоции, и снова сосредоточился на Минцзюэ. Он не лез в разговор, не вставлял свои соображения, но новость о том, что искажение ци было искусственным, вызвала у него тяжёлый спазм в горле. Хотелось рычать и орать. Почему он настолько мало знает об искажении ци?! Может из-за этого он так долго провозился с лечением! Так, пару мгновений, остудить голову… Вообще-то не долго. Наоборот. Нет, глупости. Слишком много неизвестных факторов, и нельзя себя винить в том, что не знаешь чего-то. Инь Цзянь с удовлетворением получил отклик знака на запястье, как подтверждение, что он хороший лекарь, исправил потоки энергии и очень постарался не дёрнуться, когда Не Минцзюэ вцепился в его колено так, что захрустел сустав. Будет синяк… снова. От ненависти в глазах Не Хуайсана его просто качнуло. Пожалуй, если он сейчас узнает, кто именно приготовил яд, может и убить. Вон Бася на подставке. Один взмах, и нет доктора. — Я ещё не говорил, — тихо отозвался Инь Цзянь. — Но все вернулись. Он был категорически против этого «встаём, идём». Категорически! Не Минцзюэ сейчас нужно лечь, и лучше всего, если перед этим сменить рубашку. А ещё лучше — принять горячую ванну, сделать массаж, и спать! Нервное потрясение может серьёзно навредить! А начнёшь его сейчас трамбовать в кровать, да при брате — проблем будет больше, чем пользы. Инь Цзянь только помог ему встать, оценивал, насколько Минцзюэ готов идти… Можно же сделать наоборот, можно просто попросить всех прийти сюда, кто там ему нужен. Ну что за упрямый человек, невыносимый, отвратительно упёртый, до полусмерти любимый… он просто повёл его туда, где все завтракали, по пути пригласив Не Хуайсана следовать за ними. — Даже не подумаю отойти, — строго ответил Инь Цзянь. — Сейчас будет чай на травах. Горький! *** — Мгм, да. Повезло невероятно, — все так же чуть иронично согласился Чжи Чуань и совсем по-другому — серьезно — глянул на своего ученика, не пренебрегает ли он трапезой. — Ясно, спасибо, — Сун Лань даже вежливо улыбнулся Сычжую за то, что объяснил, на Цзинъи не посмотрел и как-то немного слишком заинтересовался возмутительным поведением Ян-ди... Но в целом очень хорошо смог сделать вид, что ничего не происходит и это просто завтрак. Вот Ян-ди говорит «моей семьи» и как-то все вдруг оказались в этом самом кругу его семьи... Экзамены. Ну да, это же нормально, в любой школе, в любом монастыре, где обучают мудрости или искусствам, всегда есть испытания. Конечно, они есть и в Гусу, разумеется... Сун Лань моргнул, подцепил палочками кусочек персика и сунул в миску Цзинъи, как будто так и надо, снова не поднимая на Цзинъи взгляда, тут же кинул персик и себе. И если Сычжуй уже собирается помогать Не Хуайсану готовиться, значит скоро от Лань Сичэня придет письмо, и ... Это экзамены. Это правильно, хорошо и необходимо. Сун Лань уставился на Сюэ Яна, пытаясь осмыслить, что его так впечатлило, и понял, что вообще не слышал последних слов Сычжуя. Но демонстративно изобразить на лице «как некультурно!» было все равно уместно. — Можно или нельзя, это уж у кого какая реакция на правду, — заметил Чжи Чуань, — а Лань Сычжуй совершенно прав. Вы вот, например, учитесь сдерживаться, и не без успеха, и самодовольства в вас значительно поубавилось. Поздравляю. Он подумал, что удивительным образом и сам стал сдержаннее, хотя иногда ему по-прежнему хочется выколотить самодовольство, сколько бы его там ни осталось, из Сун Ланя и из Сюэ Яна тоже, не дожидаясь, пока оно уйдет само. *** — Кто, я? — Сюэ Ян вытаращился. — Я сдерживаться? У меня поубавилось самодовольства? Чушь. Самодовольнее меня нет человека в этой части Поднебесной. Видите ли, есть у меня одна черта, которая прекрасно вяжется с моей редкой скромностью. Обычно я доволен собой просто сверх всякой меры. За редким исключением. За крайне редким исключением. А грызть себя за то, что где-то свалял дурака и не дотянул, это я научился задолго до Байсюэ. Он ласково взял Сяо Синчэня за руку, переплёл его пальцы со своими, нежно сжал. — Когда меня подобрал в канаве один светлый даочжан. В целом, завтрак проходил мирно. Всем выпало хлопот и волнений, и приятно было вот так посидеть со всеми. Цзинь Лин не забывал есть, потому что голодным потом много не набегаешься. Сычжуй тоже не стал пренебрегать. У Цзинъи так и вовсе не было шансов, он с удовольствием взял подложенный ему кусочек персика и сунул в рот. Сун Лань что-то больше помалкивал, хотя строго на Сюэ Яна посмотрел. Цзинъи незаметно придвинулся ближе к нему и довольно вздохнул. Ему и в голову не пришло ничего насчёт экзаменов. Он просто не собирался их сдавать. *** Да, все мирно завтракали. Сюэ Ян никогда не садился спиной к двери. Даже ощущая себя в безопасности, он предпочитал видеть кто входит, с каким лицом входит, и саму суть сюрприза понял сразу. А Не Хуайсан здорово изменился за эти годы. Сюэ Ян подумал, поднялся из-за стола и сделал пару шагов назад. Если кому-то и показалось, что он собирается как положено приветствовать глав клана Не поклоном, то это лишь показалось. Одного из них он убил, второго помнил мальчишкой с веером. Вот Чжи Чуань был полностью прав. Он научился сдерживаться. Потому что вообще-то собирался отпустить ядовитое замечание в стиле «ого, мальчик с веером стал шире в плечах!», но только промолчал, понимающе улыбнулся, и с преувеличенным интересом подкинул на руке персик. Инь Цзянь только улыбнулся брату — рад был его видеть. Рад осознавать, что он в порядке. Его так хотелось обнять… *** — Глава, — Сун Лань встал и учтиво поклонился, но опустил положенную приветственную паузу, потому что Не Хуайсан смотрел на всех по очереди и было совершенно понятно, что всеми церемониями этим утром явно можно пренебречь. Хуайсан был совершенно согласен с братом, что лучше сейчас и как можно скорее узнать все, что можно узнать. Возвращение Не Минцзюэ — важнее этого нет ничего, и уже сейчас он, конечно, понимал, что нельзя просто явить его Поднебесной. Нужно предсказать, учесть и просчитать все последствия, а для этого сначала необходимо понять, что произошло. Поэтому в трапезную он вошел, готовый буквально ко всему. Его брат вернулся с того света, и если в Байсюэ обнаружится, к примеру, ручной демон, Хуайсан уже точно знал, что не удивится. И все равно удивился, потому что оказался потрясающе близок в своих мыслях к истине. Он увидел, как человек поднялся и отступил назад, и он узнал этого человека. Хуайсан несколько мгновений внимательно смотрел на него. Сидит за одним столом со всеми, никто его не удерживает... в конце концов, он молча перевел взгляд на сидящего рядом даочжана в белом. Что ж, теперь ясно, близнецы. И тем не менее часть вопроса осталась, ведь даочжан Сяо Синчэнь — с глазами, интересно. Юные Лани и... Цзинь Лин? Чжи Чуань поднялся, незаметно легко поддев под локоть ученика, чтобы тоже встал и поклонился. — Рад приветствовать вас, господин, — спокойно поздоровался даочжан. — Цзинь Лин из Ланьлин Цзинь сейчас младший адепт Байсюэ. Такое ощущение, что все ждут реакции на все это. Не Хуайсан ответил поклоном и вежливой улыбкой. Мальчишка Цзинь. Это нужно учитывать. Похоже, Сун Лань и остальные это понимают и хорошо, что сразу не скрывают, кто здесь. Значит, племянник Яо знает о брате... Но не знает Яо. Мальчика охраняют? Если и так, это неудобное обстоятельство крайне важно. Хуайсан снова посмотрел на Сюэ Яна и улыбнулся Сун Ланю. — Вижу, вам опять пришлось его ловить, — заметил он с мягкой иронией в голосе. Очевидно, раз Сюэ Ян здесь, значит когда-то он сбежал и ему это позволили. Хуайсан разглядывал Сюэ Яна как что-то необычное и занимательное своей опасностью, будто тот не стоял свободно в трапезной Байсюэ с персиком в руках, а сидел в клетке в зверинце. Тяжелая ладонь Минцзюэ легла на плечо Хуайсана. — Ты спрашивал, как в Байсюэ узнали. Вот так. Нет, все-таки терпение не безгранично, а самообладание не бездонно. Не Хуайсан кивнул и шагнул назад. Сюэ Ян знал о том, что случилось с братом... Нет сомнений, сам в этом участвовал! Чтобы держать себя в руках всегда помогает думать. Плохо, когда мыслей так много, что не понимаешь, какую думать первой. Он посмотрел на брата с такой надеждой, что у Минцзюэ появилось одно желание — забрать его отсюда, унести в Цинхэ и забыть о Байсюэ навсегда. Но так не пойдет. Воины клана Не с поля битвы уходят только к смерти или с победой. — Он знал, где моя голова, и они с даочжаном Сяо Синчэнем проникли в Ланьлин и забрали ее. Потом Сун Лань... — Минцзюэ запнулся, с досадой понимая, что без этого Сюэ Яна нигде не обошлось. — ... вместе с ним отправились в усыпальницу, победили дух меча и нашли Бася. Прекрасно. Теперь ясно, что случилось в гробнице. Не Хуайсану, пожалуй, даже лучше чем Минцзюэ было понятно, что означает «победили дух меча», потому что брат его так и не победил, и Хуайсан прекрасно знал, какого уровня тьма запечатана в их усыпальнице. Теперь, значит, там безопасно... и понятно, почему в лесу больше нет темных пожирающих лиан. — Я приношу свои извинения, — все-таки счел важным сказать Сун Лань. — Мы разрушили мост и... — ... И главный зал нужно восстанавливать, — закончил за него Хуайсан. — Патриарх, вы ведь не думаете, что стоя рядом с братом, я вдруг захочу предъявить вам убытки? Право, давайте не будем сейчас о таких вещах. Мы с братом очень хорошо представляем, каким трудным для вас было это путешествие, и нам остается только благодарить небеса за то, что наша усыпальница вас отпустила. Уверен, наши предки тоже не могли смириться с несправедливостью, и я рад, что души усопших глав клана помогли вам в смертельно опасной миссии. Сун Лань оценил это и едва сдержался, чтобы не посмотреть на Сюэ Яна, которого «пришлось снова ловить». Ну да, конечно, не сами же они с Ян-ди выковыряли Бася из гробницы! Предки помогли, а как же. Как сказал бы Сюэ Ян «усраться можно!». — Бася указала, где искать тело, — продолжил Минцзюэ. — В городе И, да, — Хуайсан нежно посмотрел на брата. Минцзюэ устал, сколько можно стоять, действительно? — Давай сядем, позавтракаем вместе со всеми. Патриарх, у вас такая... теплая дружеская обстановка. Он больше не смотрел на Сюэ Яна. Сел на свободное место и потянул Минцзюэ сесть рядом. Не Хуайсан занял место, где обычно сидел Инь Цзянь, и Сяо Синчэнь молча подвинулся, взглядом попросил юных Ланей потесниться тоже, чтобы Сюэ Ян мог вернуться. — Садись рядом, — тихо и ласково позвал Синчэнь Инь Цзяня, незаметно погладил его пальцы. Теперь Цзянь оказался между ним и Не Минцзюэ, и это правильно. Не Хуайсан быстро понял, что здесь нет всех этих условностей, и все едят прямо как в походе. Хотя даже в походе у них с братом был отдельный стол и слуги, ну ладно. Он взял несколько кусочков мяса и положил на тарелку брату. — Итак, тело, душа... а как же вы вернули душу? — спросил он идеально выдержанным светским тоном, разбавленным живым интересом. От такого тона сейчас тошнило, но зато он прекрасно маскировал чувства. Сун Лань переглянулся с Сюэ Яном. — Уверен, вы слышали об Иньской печати, и потом о попытке ее повторить. В Байсюэ много поколений хранился подобный темный артефакт. Он помог вернуть душу вашего брата, заточенную в сабле, в тело. — Вот как? Количество темных артефактов в Поднебесной ... удивляет. — Их уже нет, — Чжи Чуань все это время молчал, сосредоточенный на Цзинь Лине. Крайне сложно незаметно следить за мальчишкой, насколько он волнуется или нет, но у него получалось, и можно было признать, что его ученик сегодня снова молодец. — Иньская печать исчезла, повторенная — тоже, когда Сюэ Ян вернул мне зрение, а печать Байсюэ — когда душа вашего брата согласилась вернуться, — пояснил Сяо Синчэнь. — Хм... Понятно, — Хуайсан кивнул и аккуратно взял чашку. Жаль. Такие сильные вещи могли бы пригодиться, придется обходиться так. *** — Я не сомневался в умении даочжанов ловить меня. Когда я до такой степени нагло сбежал из Гусу, да взяв заложника, да рванув за волосы господина Верховного заклинателя… Как меня можно было не ловить? Обязательно нужно было. И вот — пойман и в неволе. Томлюсь, — и Сюэ Ян томно посмотрел на Сяо Синчэня. Конечно, Не Хуайсан и должен был удивиться. Сюэ Ян беспечно улыбнулся. Если он и удивился, то успешно это скрыл. Вот только безупречность светских масок Сюэ Ян изучал на примере другого виртуоза. Он обвёл глазами всех и неожиданно увидел то же узнавание приёмов там, где и не ждал. А хотя, почем не ждал. Кому, как не Цзинь Лину, точно знать светскую манеру. Зато все так красиво приветствовали его, устроили на кухне целый парад церемоний. Аж смотреть приятно. Вон как у Сун Ланя получается красиво. Чжи Чуань так аккуратно и незаметно Цзинь Лина поднял, и одновременно поклон отвесили. Ну Лани — этих только пусти кланяться, потом задолбаешься останавливать. Сюэ Ян с легко объяснимой гордостью смотрел на всех по очереди, время от времени поглядывая на Не Хуайсана, мол, видал? Все мои. И по поводу разрушенного моста даже приосанился. Что есть, то есть, мост в этой гробнице — говно. И мышей развели. Вообще, устроили там какой-то бордель, приличному даочжану нельзя даже на минутку от мерзавца отвернуться, чтобы его в стенку не всосало. Инь Цзянь безмолвно смотрел, как Не Хуайсан занимает его место. Он вообще больше помалкивал, а когда Сяо Синчэнь позвал его сесть рядом, с признательностью выдохнул. Сел и неожиданно для себя понял, что сил не осталось. Нет больше сил. Даже просто прямо держать спину — сложно. Инь Цзянь коротко прижался плечом к Сяо Синчэню, поймал его пальцы мягким движением. Так и посидели немножко, едва соприкасаясь кончиками пальцев, и плечом к плечу. С другой стороны от брата сел Сюэ Ян. Это было так правильно. И от того, что все как-то заботливо подкладывают еду на тарелку, ведь можно дотянуться самому, не так велик стол, но это очень приятно. Инь Цзянь постарался не смотреть, как Не Хуайсан перекладывает на тарелку брата кусочки мяса, и удержал свои беспокойные руки, чтобы не добавить туда же зелени. Сразу. Поэтому он упрямо положил зелени Сяо Синчэню и себе. А потом — Не Минцзюэ. Немного. Потому что знал, что он не любит. А свою угрозу Инь Цзянь выполнил — подлил в чай Не Минцзюэ горького травяного эликсира, подумал, а потом и себе. Полезно. — А-Юань, — мягко позвал он. — Хочешь? Ты вернулся… уставший? Это тонизирующие травы. — И мне, — Сюэ Ян тут же подставил свою чашку ближе. — Глава клана Не, — Инь Цзянь вежливо показал флакон белого камня. — Хотите немного? Это очень полезный сбор. Обсуждали насущное. Вот артефакты, допустим. Сюэ Ян душераздирающе вздохнул. Ему уж точно было жаль, что Печати рассыпались. Но верни всё назад — всё равно сделал бы то же самое. — У тёмных артефактов есть одна трагическая особенность, — поддержал беседу Сюэ Ян. — Если их используют в созидательных целях, они рассыпаются в пыль. Не выдерживают. Он и сам бы, может, рассыпался в пыль. Но — приходилось признать собственную крутизну. Что там какие-то Печати, Сюэ Ян круче любых печатей. Лань Сычжуй решил не пренебрегать долгом гостеприимства, и потом — он ведь сам обещал Не Хуайсану, что будет помогать. Конечно, теперь ему вряд ли нужна помощь, но что-то элементарное — предложить фрукты, подвинуть ближе блюдо, подлить чай, это он мог. Он разумно не влезал в разговоры, только скромно улыбался, опустив глаза. Цзинь Лин вёл себя как благовоспитанный молодой человек из хорошей семьи. Вовремя встал, вовремя поклонился, вовремя сел. Он очень культурно ел, соблюдая этикет так придирчиво, как будто находился на официальном приёме. Как положено молодому адепту, слушал слова старших и осмысливал. Когда нужно было подвинуться, чтобы дать место всем, Цзинь Линь подумал, и подвинулся ближе к Чжи Чуаню. Цзинъи легко прикоснулся локтем к Сун Ланю, чтобы обратить на себя внимание, и тихо сказал: — Давай я пойду на допрос, а Сычжуй пусть занимается гостем? *** Хуайсан посмотрел на флакон в руке лекаря. — Благодарю, нет необходимости, я здоров. Патриарх Сун Лань, могу ли я узнать, насколько надежно защищен Байсюэ от... чужих ушей и глаз? — Более чем, глава. Барьеры мы устанавливали все вместе, проверяем регулярно и именно они, например, позволили Чжи Чуаню и Цзинь Лину поймать и обезвредить шпиона. — Насколько обезвредить? — Хуайсан заинтересованно посмотрел на Чжи Чуаня, отметил большой синяк на виске и полную невозмутимость даочжана. — Совсем обезвредить, — ответил тот. — Мы намереваемся его допросить. — Я, даочжан Чжи Чуань, Сюэ Ян и Лань Цзинъи. Хотите присоединиться? — Сун Лань лишь немного склонил голову к А-И и почти незаметно кивнул. — О, нет, пожалуй нет, — Хуайсан пригубил чай и благодарно улыбнулся Лань Сычжую за заботу, которой юноша окружил его так деликатно. — Я вам всецело доверяю. — Цзинь Лин тоже пойдет, — заметил Чжи Чуань, чтобы патриарх не думал изолировать мальчишку от происходящего. Будет даже лучше, если мальчик не только увидит «Расспрос», но и услышит ответы сам. — А чей, как вы полагаете, это шпион? — Хуайсан словно расспрашивал обстоятельства интересной истории, но сам внимательно следил за братом и за Цзинь Лином. — Он сказал, что его послал правитель Хэй, — ответил Чжи Чуань, — но теперь мы спросим по-другому. Он нарочно не ответил о предположениях Байсюэ, хотя здесь чувства Цзинь Лина щадить не приходилось, ведь мальчик прекрасно знал об этих самых предположениях. Даочжану было интересно услышать, скажет ли что-нибудь Хуайсан о Цзинь Гуанъяо, но тот промолчал насчет Верховного. — О, в Хэй совсем недавно сменился правитель. Прежний умер, его отравили, а новый весьма интересная личность. Вот кажется, такая маленькая земля и так далеко, а тем не менее в центре внимания, — Хуайсан делился новостями, наблюдая за реакцией. — Отравили? — Не Минцзюэ съел мясо, уныло потыкал палочками в зелень, но съел и ее. Мутило и хотелось лечь, но как можно поддаваться такой ерунде, когда Хуайсан здесь? И откуда, интересно, он знает про отравление? Где Цинхэ и где Хэй ... — Совершенно точно. Не спрашивай, брат, откуда я это знаю, — он улыбнулся Минцзюэ, как будто делился с братом какой-то шалостью. — Знаешь, я думаю, нам с тобой сейчас нужно немного отдохнуть. Пока у даочжанов с учениками допрос... Я летел полночи и боюсь просто упаду. Он вздохнул. Хуайсан не хотел спать, слишком много еще непонятного и решения нужно принимать быстро, ведь в Цинхэ он должен вернуться послезавтра. Но отдых явно нужен был Минцзюэ, а просто отправить его спать можно даже не думать. — Да, — Минцзюэ залпом выпил горький чай. — Прости, тебе нужно отдохнуть. Хуайсан кивнул и незаметно коснулся запястья брата, когда вставал. — Лань Сычжуй, проводите меня? Боюсь, от волнения я мог забыть, где мои покои. Он легким поклоном простился с даочжанами и учениками и неспешно и чинно отправился наружу. Разумеется, он прекрасно помнил, где его комната. *** Лань Сычжуй ужасно старался не пренебрегать собственными обещаниями. Он ведь обещал помогать, и делает это даже не потому что пообещал, а по велению души. Пусть молодой глава клана Не и оказался вовлечён в гущу событий, но ведь если его спросить, то он точно не отказался бы. Найти живым дорогого человека, которого считал утерянным… Сычжуй только грустно вздохнул, припомнив ежедневную мелодию Призыва, которая лилась из-под пальцев Ханьгуан-цзюна. Каждый день, год за годом. Терять близких — очень больно. Настолько больно, что когда они возвращаются, это заново раздирает едва зарубцевавшиеся душевные раны. — Ваши покои, глава клана Не, — Лань Сычжуй поклонился. — Если вам чего-то не хватает для удобства, вам стоит только сказать. Я приложу все усилия, чтобы сделать ваше пребывание в Байсюэ приятным. Он переживал за братьев Не, и почему-то опасался реакции Лань Сичэня. Ему тоже будет больно. Почему обязательно кому-то становится больно?! *** — Не хватает, — признался Не Хуайсан. — Зайдете? Он оглядел свою комнату как в первый раз увидел, думал, что сказать, и повернулся к юноше. — Я помнил, куда идти, Лань Сычжуй. Мне просто хотелось, чтобы вы пошли со мной. Доверие. Юноша так добр, что, конечно, не бросит гостя в таком смятении. И пока есть время, нужно спрашивать. Хуайсан сел на кровать. — Я слишком взволнован, простите. И мне очень нужен совет, — пальцы стиснули веер, но Хуайсан его не открыл. Неуместно сейчас, нельзя. — Так много странного... Сюэ Ян, преступник в Байсюэ. И темная магия. И Цзинь Лин — я боюсь сделать неверный шаг, вы... — Хуайсан поднял на Сычжуя взгляд, в котором нельзя было не увидеть растерянности, — ... понимаете? Сегодня я услышал так много, что боюсь, пришел к мысли, которая причинит боль Не Минцзюэ. *** Конечно не хватает. И дело даже не в роскоши, просто в Байсюэ на самом деле аскетично. Хотя Сычжуй не мог не признать, что ему по вкусу эта сдержанность. Он чувствовал себя в Байсюэ хорошо именно в плане удобства, но глава клана Не привык к другому, даже при том, что Цинхэ тоже оказался достаточно сдержанным местом. Это неуловимое сходство Нечистой Юдоли и Байсюэ Сычжуй осознал только сейчас. Конечно, он вошёл. Пренебрегать настолько любезным приглашением было просто невозможно. Не Хуайсан так волнуется, и это неудивительно. Свалили на голову человеку столько нового и, что уж там, местами возмутительного… Его хотелось успокоить. — Конечно, я понимаю. Не знаю, можно ли считать это тёмной магией. Я думаю, что если бы это была именно тёмная магия, то тёмный артефакт от неё не разрушился бы. Наоборот, стал бы сильнее, получив столько крови. Но он разрушился, я сам это видел. Просто осыпался тёмным песком, раскрошился. Сычжуй взволнованно сжал пальцы рук в замок. Нет, никто ему и не обещал, что будет легко. Он стоял перед сидящим на кровати Не Хуайсаном, не смея сесть без приглашения. — Боль? О, прошу вас… Может быть, я смогу чем-то помочь, рассказать, объяснить? Старший глава клана Не… он не заслуживает боли. *** — Сядьте рядом? — Не Хуайсан чуть подвинулся, если Лань Сычжуй сядет, они окажутся совсем близко. — Не Минцзюэ хочет домой, но я боюсь, что сейчас это будет очень рискованно. Опасно. В Цинхэ есть люди Цзинь Гуанъяо, я знаю каждого из них, это не проблема. Но не нужны шпионы, чтобы радостная весть о возвращении командира и главы разлетелась по землям и далеко за пределы. Что тогда предпримет Верховный? Лань Сычжуй, я боюсь, что не смогу защитить брата. Хуайсан не сомневался — за стенами Цинхэ, рядом с ним Минцзюэ будет в безопасности и никто до него не доберется, он уничтожит всех. Что предпримет Верховный? Вот на этот счет у Не Хуайсана не было сомнений. Цзинь Гуанъяо сделает все, чтобы как следует подготовиться, придумать и обставить новый план. Самое главное — он будет предупрежден, возвращение Не Минцзюэ не станет для него неожиданностью, а этого никак нельзя допустить. — Я не знаю, как сказать Минцзюэ, что ему снова придется ждать, пока я что-нибудь не придумаю. — Хуайсан вздохнул. — Как вам удавалось уговорить его оставаться в Байсюэ? И кстати, как долго? Хороший вопрос. Это важно. — Мой бедный брат... — Не Хуайсан выпрямился, поправил рукава и смущенно посмотрел на Лань Сычжуя. Он словно одернул себя, заставил сейчас собраться и перестать вести себя так невоспитанно и откровенно. — Простите, друг мой, я слишком несдержан. Я прошу у вас совета и сочувствия, хотя вы уже сделали для меня много, а я еще и задаю вопросы, — и все же он снова посмотрел, как будто заранее извинялся за еще один, последний вопрос. — Как давно брат ... вернулся? *** Лань Сычжуй присел рядом с Не Хуайсаном на край кровати, слушал его со всем возможным вниманием и искренним беспокойством. Он серьёзно взвешивал каждый услышанный довод и не спешил с ответами. Поспешность здесь может оказать плохую услугу. — Ох, вы знаете этих шпионов в лицо? — Лань Сычжуй не мог не восхититься выдержкой молодого главы клана и его умением держать под контролем собственные порывы. — Мы знали, что в Цинхэ есть люди Цзинь Гуанъяо, поэтому едва не сломали себе головы, пытаясь понять, каким образом выиграть время. Уговорить вашего брата остаться в Байсюэ… не скажу, что это было легко, но к доводам рассудка он прислушался, и не пришлось спорить. Это потребовало от него серьёзных душевных усилий. Он не удержался и утешающее накрыл пальцы Не Хуайсана ладонью. — Поверьте, ваша сдержанность меня восхищает. С такими известиями извинительна даже самая взрывная реакция. Когда ваш брат вспомнил, кто виновен в его смерти, он… — Лань Сычжуй вздохнул и сам виновато опустил глаза и смутился. — Но, защищаясь, никто не пытался его ранить. И это усложняло защиту. Как давно? Сычжуй попытался посчитать, беспомощно пошевелил губами. Он не мог взять в толк, какой именно момент следует считать моментом возвращения. Когда забилось сердце? Или когда вернулась душа? Или когда Не Минцзюэ очнулся и заговорил? Наверное, когда очнулся. — Около месяца назад он открыл глаза и в тот же день начал говорить. Всё происходило постепенно, но рывками. Сычжуй спохватился, отпустил его пальцы, прилично положил ладони на колени, но пальцы дрогнули. Он размышлял над всем сказанным, и признавал, что Не Хуайсан во многом прав. — Я с вами согласен. Вступать в открытую конфронтацию с Ланьлин Цзинь — преждевременно и без подготовки может быть рискованно. А сказать — да, сложно. Но доводы рассудка, как я уже говорил, ваш брат выслушивал от нас… и уж конечно выслушает ваши. Вы знаете… он ведь пообещал нас всех убить, если с вами что-то случится из-за того, что он тут теряет время. Не могу не сказать, что я рад тому, что ему не пришлось это делать. *** Не Хуайсан слушал как тот, кто очень старается сохранять спокойствие и рассудок, но все-таки очень волнуется за близкого человека. Притворяться было не сложно, особенно когда он услышал, что в Байсюэ старались выиграть время. О, Хуайсан знал о времени все! Особенно как выигранные дни, часы, мгновения могут обернуться фатально проигранными и наоборот. — Месяц... — тихо повторил он, сжимая пальцы Лань Сычжуя. Мысли сплетались в ясную картину. Месяц назад Минцзюэ очнулся, еще некоторое время понадобилось лекарю... Известно, когда Сун Лань и Сюэ Ян побывали в гробнице, прибавим это время, и когда случился переполох в Ланьлин. Итак, не менее полутора месяцев тела Не Минцзюэ нет в городе И. И еще больше времени прошло от ограбления тайной комнаты Цзинь Гуанъяо. Это слишком долго! Если Мэн Яо еще не отправлялся проверить свой чудовищный тайник (а на его месте Не Хуайсан проверял бы), то наверняка до этого момента времени осталось не так уж много. И кстати, зачем вообще Верховному понадобилось хранить тело в городе И, а голову держать в Ланьлин? Только ради того, чтобы душа Минцзюэ не нашла путь к предкам? При всем презрении, которое Не Хуайсан питал к Мэн Яо, он чувствовал, что это все-таки не тот размах. — Я не могу оставаться в Байсюэ и не могу вернуться домой с братом. Первое подозрительно, второе — слишком рискованно. Хуайсан задумчиво гладил руку юноши, словно перепутал нежные пальцы с привычным веером, который он вот так же поглаживал, когда нужно было решить сложную задачу. Подушечки пальцев скользили по костяшкам, а Хуайсан словно не осознавал, что застыл в этой задумчивости. *** — Но ведь это временно, — робко проговорил Сычжуй, смущённо краснея. Ему было неловко от того, что он убрал вот руку и положил на своё колено, но взволнованный Не Хуайсан кажется даже придвинулся ближе и задумчиво его гладит, прикасаясь так легко. У Сычжуя не хватило окаянства отнять руку теперь. — Если господин Не Минцзюэ останется в Байсюэ ещё на какое-то время, он… конечно, он сначала будет, — он едва не сказал «зол как демон», но вовремя одумался и слёту исправился. — Опечален. Да. Но он обязательно поймёт причины. И потом, в Байсюэ его будут защищать. Наконец, тут доктор Цзянь. Он ищет причины недомогания, и находит их. Просто вот именно сейчас… он в процессе. Лань Сычжуй не смотрел на пальцы Не Хуайсана, он просто чувствовал их, и ужасно не хотел заставлять его чувствовать неловкость, а эта задумчивая ласка всё длилась и длилась, заставляя его заливаться краской смущения. *** Не Хуайсан беззастенчиво совмещал приятное с полезным. Возможность созерцать красоту в этом аскетичном Байсюэ ... умиротворяла. Такое приятное волнение сердца всегда действовало на Хуайсана благотворно, а в Цинхэ в последнее время с этим было не очень. Его последняя услада для глаз и для тела, конечно, хороша, но сейчас, касаясь руки Лань Сычжуя и глядя на то, как он отчаянно краснеет, Хуайсан уже забыл о юном любовнике. Нужно, кстати, его отослать сразу же, как вернется домой. Подарить дом и кусок земли, который давно присмотрел, и какую-нибудь приятную должность. — Боюсь, что у моего брата может случиться еще один повод для печали. Сегодня за трапезой говорили о темных артефактах и это беспокоит меня, Лань Сычжуй. Мне сложно даже представить себе, как вам, ученику Цзэу-цзюня, наверное, было непросто это соседство с тьмой, а тем более — ее использование да еще и в монастыре, который много поколений славится своей мудростью и защитой для всех, кто в ней нуждается. Но я вынужден признаться, что темный путь не ужасает меня, если такая сила помогла вернуть Не Минцзюэ. Если бы мне сказали, что все в Байсюэ встали на путь тьмы и привели брата в этот мир — я приветствовал бы даже это. Но Цзинь Гуанъяо... он Верховный заклинатель, он смог исказить «Очищение сердца» и разрушать ци брата так долго и хладнокровно, и никто не смог заметить. При этих словах Не Хуайсан в порыве чувств переплел пальцы с тёплыми и нежными пальцами Лань Сычжуя. — Что, если он почувствует? Я уже не говорю — узнает? Он коварен и наверняка постарается повернуть это против Минцзюэ, чтобы убедить всех вокруг — нельзя верить человеку, который вернулся таким способом! Я должен быть готов. Если кланы усомнятся в словах брата — это его не сломит, но если Цзэу-цзюнь... Лань Сычжуй, вы ведь все видели? Как это случилось? Насколько сильна была эта печать и как вообще ее удавалось скрывать от кланов? Как мы сможем доказать, что мой брат, Байсюэ, Сяо Синчэнь не на пути тьмы, если за этими стенами скрывается Сюэ Ян и живет темная магия? Я же вижу, что никто здесь не таит зло и не замышляет дурного... Он устало покачал головой и смотрел на Сычжуя, во взгляде — даже не надежда, а вера, что он поможет ему во всем разобраться. *** Не Хуайсан делился своими тревогами, и Сычжуй чуть не рвался на куски от противоречивых ощущений. Ему хотелось помочь, развеять сомнения и опасения, при этом он прекрасно понимал, что нарисованная им мрачная картина вполне может оказаться реальной. На фоне этого собственное смущение казалось нелепым, и от этого он смущался ещё сильнее. Особенно сейчас, когда пальцы оказались в плену, и отнимать руку было бы слишком грубо. При этом от рассуждений о Верховном его самого начинало мутить и потряхивать, и поддержка Не Хуайсана оказалась как нельзя кстати. — Тогда в Облачных Глубинах… вы мне очень помогли, отвлекая на себя внимание Цзинь Гуанъяо. И теперь, когда я знаю… что вы уже знали о его преступлении, но всё равно улыбались. У меня не хватает слов, чтобы выразить восхищение вашим самообладанием. Я тогда ушёл на подгибающихся ногах, так боялся себя выдать. Сычжуй прерывисто вздохнул, невольно сжимая пальцы главы клана. В стремлении убедить его, может быть даже снова оказался несдержан. — Не скрывается. Сюэ Ян тут исключительно как помощь. И тьмы здесь нет. Ах… Да, я был здесь. Печать была крайне сильна — она… она убила всех в Байсюэ во время затмения солнца. Не этого, которое было недавно, а предыдущего. Это очень запутанная история. Но все умершие тогда жители Байсюэ… подстерегали здесь живых. Когда печать снова удалось собрать, я уже это считал чудом — снова стало можно выходить по ночам из комнаты. А уж когда удалось её запечатать… Печать очень сильна, она искушает, опьяняет, вытаскивает из человека неожиданное нечто. Мы все пострадали, возвращая вашего брата, кто-то больше, кто-то меньше. Наверное, я пострадал меньше всех. Он спохватился, что снова о себе, опустил глаза, с лёгким недоумением рассматривая переплетённые пальцы, робко накрыл их ладонью второй руки. Это было крайне неприлично, фамильярно, тянуло непрерывно извиняться за дерзость, но если человеку нужна помощь, как он может оказать? — На месте украденной головы вашего брата Сюэ Ян оставил иллюзию. Он её не просто украл — подменил, чтобы сразу не узнали о пропаже. Конечно, рано или поздно Верховный заклинатель всё узнает, но даже тогда — разве заподозрит он, что похищение случилось ради возвращения к жизни? Это слишком невероятно. Я бы не поверил, если бы не видел сам, как он дышит. А потом и как встаёт. У меня в тот день сердце чуть не выскочило, и кажется я даже был крайне несдержан в проявлении своих эмоций. Как доказать… Сычжуй собрался с мыслями, покачал головой, признавая, что это сложно. — Боюсь, что сейчас начнётся гонка, кто первый успеет бросить обвинение. Обвинённый вынужден будет защищаться и искать доказательства своей невиновности. У нас есть доказательства вины — свидетельские показания… — он подумал, что как спаситель явно никуда не годится. — Цзэу-цзюнь должен поверить. Да, ему будет больно, но разве можно оставлять его в руках Цзинь Гуанъяо? *** «Это не самообладание, наивный юноша, это — ненависть» — подумал Хуайсан, наблюдая, как красиво и трепетно волнуется Лань Сычжуй. Он мог бы написать трактат «О пользе ненависти», и очень легко. Потому что это чувство, действительно, способно давать силы, поддерживать душу, а уж с самообладанием вообще ходило рука об руку, но только если пить ненависть ежедневно и правильными дозами, а не тонуть в ней, позволяя себя убивать. — Теперь, когда я понимаю, сколько вы уже знали, это мне нужно восхищаться вашим самообладанием, — заметил Хуайсан. Мысли хладнокровно складывали мозаику из обрывочных фраз взволнованного юноши, а вот сердце, наоборот, наполнялось прекрасным томительным чувством, и оно только подпитывалось смущением, искренностью, волнением Лань Сычжуя. Итак, Сюэ Ян — это помощь, замечательно, значит даочжанам он больше не враг. Это не могло не восхищать! Использовать в помощь такое беспринципное и опасное создание! А печать убила всех в Байсюэ, превратила в нечисть? И здесь с подобным артефактом сумели не просто справиться, а использовать. Собрать, запечатать, открыть ее свойства. Особенно Хуайсана заинтересовали слова «собрать снова». Он деликатно не подавал виду, что сплетенные пальцы и даже этот бережный и трепетный жест накрывшей их сверху ладони — это что-то нехорошее. Люди, которые друг другу доверяют, не стыдятся проявлений эмоций. Сердце подпрыгнуло и Хуайсан даже чуть слышно ахнул, выдавая сопереживание, но на самом деле в голове пронеслось одно: не только тела больше месяца нет в городе И, но в самом сердце Ланьлина — иллюзия! Хуайсан почувствовал себя так, как в тот самый миг, когда упал с моста в пропасть в гробнице. Один неверный шаг — и все. Он не имеет права сейчас оступиться. — Верно... — он с благодарностью посмотрел на Лань Сычжуя. — Как вы правы! Значит мы должны обвинить первыми, нам придется. Ах, друг мой... волнение за брата — огромная, но только часть моих опасений, и вы чувствуете то же, что и я... Лань Сичэнь, это принесет ему боль и страдания, но знать, что каждый день Цзинь Гуанъяо ему лжет, Лань Сычжуй, это — пытка. Каждый день сердце истекает кровью, много лет. Видеть Цзэу-цзюня и не сметь сказать ему... знаете, я просто иногда спасался бегством из Гусу, завершая визит раньше времени, огорчая его, но ничего не мог с собой поделать. Он деликатно высвободил руку и встал, снова взял юношу за самые кончики пальцев, поднимая вслед за собой. — Я принес вам огорчение. Слишком много печальных мыслей позволил себе взвалить на ваши плечи, не имея на то никакого права. А теперь терзаюсь от того, что сейчас поступлю еще хуже, и все равно поступаю: я снова прошу вас отправиться со мной в Цинхэ, прошу вас не передумать. Мне нужна помощь, Лань Сычжуй. *** Восхищение от Не Хуайсана сработало совершенно неожиданно — Сычжуй растерянно склонился над их соединёнными руками, как будто собирался поклониться, а встать забыл. В таком разговоре неизбежны длинные паузы — собраться с мыслями, успокоить дыхание. Как успокоить, если Не Хуайсан даже ахнул, слушая его сбивчивые рассуждения? Никогда Лань Сычжуй не чувствовал себя до такой степени юным и глупым. Хотелось быть умнее, мудрее, помочь, действительно поддержать. И молодой глава клана Не сейчас с ним соглашается, и говорит, что он прав… вот когда осознаешь всю меру ответственности за слова, за данный совет, даже за предположение. Сычжуй отпустил его руку, едва Не Хуайсан пошевелил пальцами. Всё-таки это было неловко. Хотя очень помогало, это поддержка. Деликатная, умная поддержка. Чжи Чуань тоже умел поддержать безмолвно, только тронув плечо. Сычжуй жил где-то за границами мира, где прикосновений много, только наблюдал, время от времени про себя негодуя на вопиющее неприличие слишком вольных прикосновений. И сейчас взволнованно встал — кончики пальцев покалывало, настолько много оказалось сейчас этих прикосновений. — Что вы… вы сделали мне подарок, который не может не радовать моё сердце. Не имея права всё рассказать вам при первой же встрече, я страдал от этого. Теперь, когда вы наконец-то здесь и вновь обрели брата, я не могу не радоваться. Это очень странная смесь ощущений. Да, будет сложно, но ведь… — Сычжуй деликатно улыбнулся. — Ведь вы теперь не один. Ноша такого знания в одиночку… Это ужасно. Передумать в этом вопросе можете только вы. Я отправлюсь с вами в Цинхэ и сделаю всё, чтобы вам помочь. Я… хочу вас поддерживать. *** Радость сменила надежду во взгляде Не Хуайсана, так человек мгновение назад боялся услышать «нет», а теперь сомнения рассеялись. — Спасибо, — тихо сказал он и поклонился. Нет, он лишь наклонил голову, но так, что никакой самый идеальный этикет не помог бы ему так выразить благодарность. — Ох, я совершенно вас не щадил! Столько времени, столько... тепла. Вам нужно отдохнуть. И мне, наверное, тоже нельзя не поспать, я ведь обещал Не Минцзюэ. А еще, представляете... — и Хуайсан смущенно улыбнулся, вот прямо как забывший что-то важное адепт, который вспомнил, и думает, что уже опоздал. — Я ведь принес для патриарха подарок и забыл его вручить. Просто уму непостижимо, а еще глава Цинхэ с визитом! Придется исправляться. Он сокрушенно вздохнул и чуть лукаво посмотрел на Лань Сычжуя, ведь тот, в отличие от целого главы Цинхэ, в своем дипломатическом поручении был совершенно безупречен. *** Сычжуй с неожиданным теплом увидел, что его согласие сделало Не Хуайсана если не счастливее, то хотя бы спокойнее. Радостнее? Ему хотелось сделать что-нибудь хорошее. — В Байсюэ запрещается пренебрегать отдыхом, это правило, — Сычжуй с неожиданной нежностью вздохнул, как будто снова показывал ему длину музыкального тона на «короткий вдох». — Я думаю, что это легко исправить. Я совершенно уверен в том, что патриарх Сун Лань будет взволнован и впечатлён самим фактом подарка от главы клана Не. Давайте не будем пренебрегать. Сычжуй не мог не заразиться этим доверительным лукавством, тихо засмеялся, чувствуя себя странно. Как будто он снова выпил вина, пусть и не так много, как в Цинхэ. У Не Хуайсана удивительным образом получалось не дать забыть о том, что он глава клана Не, но при этом совершенно не было подчёркнутой дистанции. Сычжуй не знал, как на это реагировать, и предпочёл поклониться. Правильно и красиво поклониться, с признательностью, что глава клана не почтил его таким доверием. Заверив его, что если что-то потребуется, он срочно и с удовольствием это принесёт, достанет и обеспечит, Лань Сычжуй оставил молодого главу клана отдыхать.