Затмение

Цзинь Лин не слишком печалился из-за Сычжуя. Да, расставаться жаль. Но это ненадолго, и потом, он же не куда-то в жуткую жуть отправился, а в Цинхэ Не. Опять же, не груши околачивать, а заниматься именно тем, что самому Сычжую нравилось больше всего: учиться и занудствовать, чтобы другие тоже учились! Вот человек, от книги за уши не оттащишь. Особенно если учесть, что Не Хуайсан сам лично попросился на эту каторгу — чтобы Сычжуй ему помогал готовиться к экзаменам. Это тот ещё наставник! Кстати, о наставниках. Цзинь Лин правильно оценил изучающий взгляд Чжи Чуаня, и на всякий случай спину выпрямил, хотя он и так не сутулился никогда. — О чём договорились! — тут же азартно выпалил он, и на всякий случай дополнил. — Я и не собирался пренебрегать учебным планом, который составил Сычжуй, и смогу совмещать. Просто вот именно сейчас в моём плане стоит галочка напротив вашего имени. Цзинь Лин даже плотоядно как-то смотрел, будто вовсе не про уроки говорил. *** — Совмещать — это значит, что вы недостаточно уделите внимания и тому и другому делу. Или одному по крайней мере, — заметил Чжи Чуань невозмутимо. Галочка... — Правильно планировать — это задача сложнее. Идемте. Захотелось на лбу у него поставить галочку, или вот на подбородке. Чжи Чуань даже представил себе, как юный наглец расшибет лоб об барьеры, выстроенные вокруг Байсюэ, в попытке что-то понять, но вместо этого сам понял весь абсурд того, что собирался делать. Объяснять Цзинь Лину суть подобных заклинаний на примере стен! Стремление продемонстрировать доверие к «неудобному» для Сун Ланя адепту чуть не завело горе-наставника совершенно не туда! Прекрасно, давай научи его распутывать то, что не надо! Благими намерениями... Чжи Чуань рассердился на себя и круто свернул через проход из главного двора к саду. Подальше от стен. — Итак. Я бы предпочел обойтись без теории, но при всем желании не выйдет. Все заклинания охранного толка делятся на предупреждающие и преграждающие. Первые — это те, что мы расставили вокруг монастыря, и как вы помните, именно так мы можем почувствовать приближение кого бы то ни было. При грамотных и хорошо поставленных барьерах человек почувствует их, только если очень хорошо обучен и при этом будет специально их искать. «Как Сун Лань и Сюэ Ян, которые поняли и даже не пытались скрывать свое приближение в Хэй» — подумал Чжи Чуань. — Вторые просто не позволят преодолеть периметр. Существуют также маскирующие заклятия, заклятия — ловушки и приманки, а также целый ряд заклинаний, которые блокируют, например, звуки. Разумеется, барьеры также могут быть поставлены против живых и нечисти. И все это может быть скомбинировано, а при хорошем владении у сильного заклинателя появляются свои методы и практики, они есть у Сяо Синчэня, Сун Ланя, у Сюэ Яна и у меня тоже. Это все. Теперь к практике. Начнем с простого. Чжи Чуань достал талисман, сплел простое заклинание и они с Цзинь Лином вдруг оказались в полной тишине. Ни птиц, ни шороха травы — не стало слышно ничего, кроме дыхания под этим своеобразным куполом. — Присмотритесь, и вы увидите, что воздух вокруг подрагивает. Потрогайте... вы видите, что этот барьер не пропускает только звуки. Как вы понимаете, я воспользовался магией воздуха, теперь вот вам чистый лист, для начала попробуйте воспроизвести талисман. Чжи Чуань не сомневался, что это для ученика будет довольно просто. Он объяснил и само заклинание, тут главное — понять суть, затем на основе этого первого кирпичика можно усложнять, причем до бесконечности, пока в конце концов не доусложняешься до этих самых барьеров, которые сейчас надёжно выстроены вокруг Байсюэ... откуда эти мысли опять ненужные?! — Разные модификации этого барьера в последнее время в Байсюэ... мгм... очень популярны. Попробуем сделать его невидимым... Голос Чжи Чуаня звучал внутри этого «купола» так, будто они с Цзинь Лином стояли под большим колоколом. — Кстати, если Фея прибежит к нам и начнет лаять, мы можем с вами оглохнуть. Так что давайте еще научимся устранять этот побочный эффект. Он старался все объяснять на практике. То просил просто повторить, а то подумать и попробовать повлиять на барьер самостоятельно по собственному разумению, и совершенно увлекся наблюдениями за своим учеником. *** Наставник сомневается в его умении планировать! Цзинь Лин упрямо потянул носом воздух. Он докажет. Он действительно докажет, что умеет не просто планировать, но придерживаться намеченного плана! Иначе сам себе не простит. Да. Он внимательно слушал объяснения, кивал в тех местах, где всё сразу становилось понятным. В общем и целом, теория перекликалась с тем, что Цзинь Лин уже знал. Но он уже успел усвоить, что это самая опасная часть обучения. Как только скажешь себе, что это уже знаешь, будь готов к тому, что пропустишь важное. Цзинь Лин придирчиво изучил поставленный наставником барьер, успешно воспроизвёл талисман и предъявил наставнику для изучения. — Мгм, — в тон наставнику подтвердил Цзинь Лин необходимость такого типа барьеров. Ещё бы. Если хотя бы просто разуть глаза и сопоставить количество засосов на шее Цзинъи… кстати, даочжан Сяо Синчэнь совершенно безмятежно носил на себе следы страсти, Сюэ Ян тоже не смущался, и сам патриарх Сун Лань даже внимания не обращал. Понятно, что при таких союзах барьеры просто необходимы! А то соседи спать не смогут. Цзинь Лин легко справлялся со всеми лёгкими задачами, его всё же чему-то да учили, а вот когда практика немного углубилась, принялся сопеть. Перепроверял себя по несколько раз, вопросительно поглядывая на Чжи Чуаня — правильно он вообще делает, или нет. — А как проверить, этот барьер односторонний или двухсторонний? Мы не слышим то, что творится снаружи, а нас оттуда слышно? *** Наставник совершенно бесстрастно смотрел на своего ученика, не реагируя на вопросительные взгляды, но кивал, когда Цзинь Лин думал сам — не важно, правильно или нет. Просто поправлял, если нет. Мальчик удивительно быстро схватывал, и явно в Ланьлине или в Юньмнэне не ерундой занимался. — Как? К примеру, попросить наставника выйти за барьер и сказать что-нибудь, нарушающее правила Байсюэ. Хотя... — Чжи Чуань увидел за спиной Цзинь Лина патриарха. — Повернитесь. Даочжан снял барьер, отчего до обоих донеслось только «...ань» — Сун Лань звал. И это почему-то Чжи Чуаню не понравилось. — Я снял барьер, теперь поставлю обратный, вы будете слышать то, что снаружи, а я вас — нет. Ваше задание — изучить барьер, понять, как это работает и изменить. Когда поймете разницу, поймете и ответ на ваш вопрос... а Фея в этом поможет. Чжи Чуань позвал собаку, ласково почесал ее за ухом и увидел, что Сун Лань ждет. — Адепт Фея, у вас задание. Громко лаять, пока адепт Цзинь Лин не сделает так, чтобы вас не слышать. Это очень важно. А я совсем ненадолго отлучусь, — он одним движением поставил над учеником купол, а Фея как по команде принялась выполнять важное для хозяина задание. — Извини, что отвлекаю, но это важно, — Сун Лань отошел в тень галереи, собака так лаяла, что просто невозможно! Наверняка Вэньчжун это нарочно сделал, но придется потерпеть. Чжи Чуань встал напротив, но явно так, чтобы краем глаза видеть Цзинь Лина, и ничего не ответил, так что оставалось только продолжать. — Верховный явится в город И, чтобы проверить, как работает его замысел, и поэтому Сюэ Яну придется отправиться туда и создать иллюзию, очень правдоподобную, чтобы не отличить — он умеет. Чжи Чуань снова промолчал. Ясно, к чему идет, Сун Лань не пришел бы так поспешно из-за чего-то менее важного. — Но это совершенно бесполезно, если вокруг обезглавленного тела не будет нечисти. Иллюзия ... — ... не притянет души, как настоящая магия, — Чжи Чуань решил не тянуть время, все равно бесполезно. — Поэтому нужно идеальное воспроизведение найденной схемы, и естественно ее нужно запустить. А работать на пустой иллюзии она не будет, поэтому нужен настоящий мертвец. И ты хочешь, чтобы я отправился с вашим мерзавцем и проделал это все с каким-то телом. Нет. Это все? У меня урок. Все это Чжи Чуань произнёс совершенно спокойным ровным тоном, и Сун Лань не удивился. Этого он и ждал, хотя спокойствие Вэньчжуна раздражало. Хотелось двинуть. Пожалуй даже больше, чем уговорить, поэтому пришлось напомнить себе, для чего вообще, с самого начала, это все затевалось. Чтобы Сяо Синчэнь и его личный мерзавец... ну пусть — их мерзавец, могли перестать прятаться. — Да, все так, и я прошу тебя помочь. Чжи Чуань ответил внимательным взглядом: — Наверное, я должен сказать «ты не понимаешь, о чем просишь», но ты отлично понимаешь. Еще раз — нет. — Хорошо, — Сун Лань отступил. — Я понимаю, ты прав. Действительно, понимаю. Не делай этого сам, но помоги нам, мы ведь наверняка всего не знаем. — Все вы знаете, — Чжи Чуань стоял с каменным лицом. — Это темная магия, черный ритуал, у вас огромный опыт, справитесь сами. Это все. У меня урок. Он развернулся, чтобы уйти, но тут у Сун Ланя изменилось лицо, он резко схватил даочжана за плечо, останавливая. — Что мы упускаем? — Сун Лань пристально смотрел в глаза Вэньчжуна. — Есть ведь что-то еще, так? Что? Чжи Чуань чуть было не выплюнул зло «крови Цзинь Гуанъяо у вас нет все равно, фальшивка не будет хорошей, кто бы ее ни сделал», но тут Фея вдруг перестала лаять, и Чжи Чуань в последний момент понял, что чуть не сделал глупость. — Нет. Ничего, — холодно солгал он, дернул плечом и пошел прочь. Взгляд Сун Ланя буквально жег спину. *** Тренировка — это да! Цзинь Лин вдруг понял, что лезет из шкуры совсем не ради того, чтобы угодить наставнику. Ему было интересно разобраться, вникнуть, освоить. А умение Чжи Чуаня не лезть с наставлениями, когда это не нужно, помогало лучше, чем поправки или нотации. Цзинь Лин ещё поглядывал на него, потому что когда наставник кивал, где-то в глубине души появлялось воодушевление. Нет, у него получится! Не просто так же хорошо, а лучше, потому что он вот это освоит, потом ещё своё придумает — Чжи Чуань же сказал, что у каждого заклинателя есть какие-то свои персональные способы, так чем он хуже? А когда патриарх Сун Лань пришёл с какими-то вопросами, и Фея послушно подняла дикий крик, это перевернуло всю тренировку с ног на голову. Цзинь Лин и пытался быстрее снять этот барьер, чтобы справиться, и Фее подавал знаки, чтобы она перестала так орать, не слышно же ничего, так они ещё и отошли! Что они там делают? Почему у наставника Чжи Чуаня плечи так закаменели? Лицо какое, резкое, как тушью очерченное. Он отвлекался, поэтому сразу не получалось. Пришлось сосредоточиться, заставить себя не смотреть на наставника. Цзинь Лин хмуро набычился, погрозил Фее кулаком — мерзавка издевалась просто. Нет, понятно, что у неё тоже поручение от наставника, и как ни крути, она тоже учится. Ему удалось. Удалось, и Фея тут же заглохла, закрутила хвостом — поздравляла. А наставник ледяным тоном сказал «Ничего» и пошёл к нему. У патриарха Сун Ланя было такое лицо… Цзинь Лин скромно потупился, даже руки перед собой сложил аккуратно и почтительно. Тревога просто зашкаливала. Что случилось? Почему они так спорили? Что-то с дядей?! Снова шпионы? Какие-то плохие новости? Цзинь Лин с вызовом сердито вскинул голову и прожёг патриарха непримиримым взглядом. Нечего смотреть так в спину его наставника! Пока Чжи Чуань занят своим учеником, на него нельзя претендовать даже патриарху! *** Чжи Чуань заметил этот вскинутый подбородок и нахмурился. — Спасибо, Фея. Итак, юноша, у вас получилось. Надеюсь, вам понятен принцип? Тренируйтесь, думаю, Фея вам составит компанию и поможет. Он слишком завелся. Нельзя, нужно сосредоточиться и выкинуть Сун Ланя из головы, потому что как можно требовать сосредоточенности от ученика, когда сам в таком состоянии? Чжи Чуань создал новый барьер, больше и плотнее предыдущего, остался недоволен, но решил, что как раз для тренировки подойдет. — Потрудитесь теперь сделать его тоньше и прозрачнее, перестаньте смотреть по сторонам, Цзинь Лин. Найдите недостаток и устраните его. Он готов был гонять мальчишку до обеда, лишь бы не думать о просьбе Сун Ланя и о том, что теперь он предпримет, чтобы обойтись без помощи. *** Наставник явно рассердился, иначе зачем давать сразу вот настолько сложное задание? Цзинь Лин ещё похмурился. Стояли такие, два хмурых, просто наставник по делу, а он сам о себе понимал, что сдуру. А потом задание осмыслил — как Чжи Чуань и учил, между прочим — и понял. Сложное задание, это не потому что сердится, хотя, конечно же, сердится, а потому что верит в его способности. А вот так, верит, что его ученик справится. Цзинь Лин тут же перестал дуться, и вплотную занялся барьером. Он обстоятельно раскладывал весь принцип этого барьера на составляющие, а когда нашёл в чём дело и что поправить, довольно заулыбался. Довольно скоро барьер стал тоньше, прозрачнее, и Цзинь Лин специально несколько раз менял его толщину и массивность, убавляя всякий раз до ещё больше прозрачности, пока не остался идеально тонкий, практически незаметный. В конечном итоге Цзинь Лин его просто снял, поставил заново, сразу тонкий, потом снял тонкий, поставил какой был — плотный, и уверенным движением пальцев снял толщину до нужной тонкой скорлупки. Нужно же было запомнить принцип? Он и запоминал. Правда, почему-то голова при этом закружилась, то ли перестарался, то ли осмысливал так старательно. Цзинь Лин согнулся, опираясь ладонями на свои колени, шумно выдохнул: — Фуууух… Что из этого было плохо? *** Вот это мельтешение, усердие и тысяча движений — это было сейчас кстати. Отвлекало. В какой-то момент Чжи Чуань уже собрался сказать, что есть способы короче и экономнее, но тут Цзинь Лин наконец легко выполнил задание и принялся отпышкиваться. — Время, — даочжан смотрел на ученика сверху вниз, скрестив руки на груди и оценивал степень его усталости. Пожалуй, удовлетворительно. — Слишком долго. Но результат хороший, поздравляю. Особенно если учесть, что Фея вам не подсказывала. Он чуть заметно усмехнулся, буквально лишь краешек губ приподнялся. — Что ж, юноша, до обеда вы занимаетесь у себя. У вас наверняка много заданий, вот есть время для них. Дальше своей галереи не выходите, сосредоточьтесь на занятиях. Это нелепо, это выглядит, как самодурство учителя, да, но сейчас Чжи Чуань не понимал просто, что можно сделать. А если он не ошибся? А если Сун Лань тоже об этом подумает? Ну у него-то ума хватит, а вот за Сюэ Яна нельзя ручаться, в конце концов Сюэ Ян вообще может никого не послушать и потом еще и объяснение в рамках своей безумной логики найдет. Так что пусть мальчишка пока никуда не бегает, нужно что-нибудь придумать. Чжи Чуань посмотрел на Цзинь Линя. Мысли слишком далеко заводят, Сун Лань ведь может не подумать о том же... Преждевременная паника — это недостойно и глупо. Чжи Чуань даже кивнул, словно надо было утвердиться в этой мысли. *** — И нечего так ржать, — выдохнул Цзинь Лин, глядя на Фею. Она действительно слишком выразительно осклабилась, припала на обе передние лапы. Ещё немного и точно расхохоталась бы — уж очень насмешливо выглядела её хитрая морда. — Она вообще никогда не подсказывает, — Цзинь Лин всё-таки выпрямился, отдышавшись, и вытер лоб. — Не думал, что это меня так вымотает. Долго, да? Он с досадой посопел, но утешил себя тем, что он, вообще-то, ученик. Ничего страшного, он научится. Захотелось тут же объяснить Чжи Чуаню, что он вообще долго бывает возится, зато когда уже как разберётся, то точно всё одолеет очень быстро, что принцип он вроде бы понял, значит дальше пойдёт веселее… Но вообще-то Чжи Чуань губы не кривил, высокомерно головой не покачивал, и требование Цзинь Лин счёл вовсе не чрезмерным. И не такое бывало. — Да, у меня там… план учебный, уже лежит. Тогда — увидимся за обедом. И как примерный адепт, он с удовольствием поклонился, с достоинством прямо поклонился, выпрямился, с ещё большим достоинством повернулся, чтобы благонравно пойти заниматься… и весело свистнул Фее, и тут же помчался с ней наперегонки. На бегу ухватил какую-то веточку, успевал щёлкнуть ей по носу собаки, рассмеялся, когда она не смогла поймать эту веточку. А что? Учение — не наказание, всё идёт своим чередом, и наставник им, кажется, доволен. Цзинь Лин набегу обернулся, помахал Чжи Чуаню рукой, прежде чем убраться к себе и обложиться учебниками. Конечно, умылся перед этим, не без того. И честно сел учиться, зачитывая Фее вслух интересные для неё места. *** «В Байсюэ не бегают» — с грустью подумал Чжи Чуань, хотя вот как этот мальчишка может не бегать? Ведь не заставишь. Лань Сычжуй так бы и сказал — «В Байсюэ нельзя бегать и кричать», со всей своей юношеской строгостью. Интересно, как он добрался? Хотя уж наверняка если бы что-то случилось, в Байсюэ уже знали бы. Чжи Чуань немного подождал и тоже отправился к себе, по пути остановился у двери Цзинь Лина и все-таки поставил невесомый, незаметный барьер — если мальчик выйдет, он будет знать. Вернувшись к себе, даочжан долго стоял над шкатулкой, в которой запер талисманы, потом убрал ее опять, медитировал, потом снова достал, все-таки открыл, вынул аккуратно сложенные листочки и разложил в нужном порядке. Если сомневаешься — нужно проверить. Но что делать, когда сам себе запретил проверять, даже думать об этом запретил? И вот уже себе же данное обещание нарушил! Чжи Чуань зло выдохнул. Глупо думать, что они не догадаются... а раз так, то что ему остается? Какой выход, какой?! И ведь ни с кем не посоветуешься, потому что о таком не советуются, не он, он — точно нет. Чжи Чуань оставил один талисман, тот, что отвечал за связь всей системы, спрятал в рукав, а остальные снова запер. Только проверит, ведь остается же вероятность, что он ошибается... Он очень хотел этой ошибки. Чжи Чуань пошел к ученику, когда колокол еще не созывал к трапезе. Аккуратный стук в дверь, никакой спешки, обычное дело... Он чувствовал себя так, словно собирался лгать. Но он не собирался... почти. — Цзинь Лин? *** Цзинь Лин честно занимался. Ему не нужен был стоящий над головой надзиратель, чтобы полностью сосредоточиться. Кроме того, он прекрасно мог обеспечить себе надзор самостоятельно достаточно попросить Фею, чтобы не давала ему отлынивать, на неё можно положиться. Или поставить перед собой портрет Чжи Чуаня, и под его печальным взглядом сразу хотелось сделать лучше и больше, чтобы он хотя бы по поводу своего ученика не грустил. На стук в дверь Цзинь Лин озадачено поднял голову, но Чжи Чуань подал голос, и он невольно заулыбался. Убрал портрет и открыл дверь. — Я тут, проходите, — и сделал шаг в сторону, пропуская наставника. И даже рукой повёл в сторону стола, заваленного книгами, мол, вот, я занимаюсь. Всё как вы велели. — Занимаетесь? Хорошо, — Чжи Чуань кивнул. Вопрос глупый, очевидно — юноша занимается, но просто необходимо было что-то сказать, для собственной уверенности прежде, чем продолжить: — Мне нужно немного вашей крови. Несколько капель. Он произнес это так просто, вынул крошечный флакон, тонкий нож и жестом пригласил юношу сесть за стол — будто в Байсюэ всю жизнь существует правило: выдавать наставникам кровь по первому требованию. — Я хочу проверить одно заклинание, потом расскажу вам и покажу, конечно. Это важно. *** Просьбы предоставить крови она сама по себе несёт в себе немалый риск. Это в голову наследника вколотили сразу. Мало ли что. Кровь можно выдавать вот лекарям, на всякие проверки, не отравили ли, не болен ли. А вот так, заклинания проверять — это риск. Он это знает, Чжи Чуань это наверняка знает, но ведь всё равно пришёл. Цзинь Лин подумал, медленно кивнул и сел за стол. Подкатывал рукав, жестом успокоил Фею, которая делала подозрительную морду и наблюдала за этим процессом без попыток сдержать собственные мысли и благородное собачье порицание. — А проверять будете сразу и здесь, или это пока секрет? А что. Вполне уместное любопытство. Наконец, несколько капель — это мелочи. И потом, хотел бы наставник взять без уведомления, то под предлогом лечения той раны на боку мог бы себе набрать, он бы и внимания не обратил, но Чжи Чуань честно сказал о намерениях, поэтому Цзинь Лин доверчиво протянул руку. *** Цзинь Лин закатывал рукав, а Чжи Чуаню хотелось ударить. Сильно, наотмашь, чтобы упал и навсегда запомнил: нельзя верить. Никому нельзя, никогда, настолько — нет. Даже наставнику. Да и себе иногда нельзя. Мальчишка смотрел на него с любопытством доверчивого ребенка, и даочжан чувствовал, как по позвоночнику скребет холод и взгляд вот-вот замёрзнет. Он моргнул и взял Цзинь Лина за руку. — Сразу и здесь, конечно. Расслабься, вот так. — Чжи Чуань уколол самым кончиком ножа ладонь, и сделал короткий росчерк, но выступило лишь несколько капель. Он с нажимом погладил пальцы, середину ладони, пока кровь не потекла, и собрал ее в маленький флакон, тут же запечатал ранку талисманом. Затем даочжан достал из рукава листок, взял одну из кисточек Цзинь Лина, обмакнул в кровь и точными движениями повторил начертания. Талисман едва дрогнул, символ чуть засветился и погас. Это был самый обычный знак, с которым можно было сделать защитное заклинание - ничего подозрительного, но в схеме на нужном месте с другими символами он давал нужный для того, кто эту схему создал, результат. И он сработал, пусть едва заметно, но все-таки сработал, а значит на ошибку надежды не осталось — Чжи Чуань все верно понял. И это не оставляло ему шансов, по крайней мере сейчас даочжан их не видел. — Мне нужно подумать. Если я все верно понимаю, то научу вас одному важному заклинанию. Эта фраза далась нелегко, но Чжи Чуань держал себя в руках. Нельзя, чтобы мальчик волновался или что-то заподозрил. Звук колокола оповестил о готовой трапезе, Чжи Чуань отложил кисть, спрятал талисман и запечатал флакон. — После обеда я вернусь. А пока не пренебрегайте трапезой и потом возвращайтесь к себе. Никуда не ходите, пока я не вернусь с результатом. Чжи Чуань поспешно покинул комнату ученика. В голове шумел целый ворох мыслей, одна другой хуже. Ясно, что кровь Цзинь Лина подойдет, пусть и не идеально, но поможет. И что теперь с этим делать? *** А всё-таки интересно, что можно проверять с таким загадочно-спокойным выражением лица. Цзинь Лин не то чтобы чувствовал неладное, просто любопытствовал, а Чжи Чуань такой безукоризненно-вежливый, заботливый… и его что-то снова печалит. А он приличный адепт, старается же, чтобы не огорчать, чтобы наставник от него не отказался. — А вы что, не идёте обедать? — запоздало спросил Цзинь Лин в спину Чжи Чуаня, и растерянно посмотрел на Фею, лизнул маленькую ранку на ладони. — Разумеется, иду, — не оглянувшись, ответил Чжи Чуань. Подумаешь, и не больно совсем. Так, неприятно, но и то самую малость. Он по новой едва усвоенной привычке попытался осмыслить происходящее, и кажется понял в чём дело. — Понимаешь, да? — тихо спросил он Фею. Фея вопросительно навострила уши. — Я всё думал, как же Цзинъи удалось задержаться в Байсюэ, хотя он балбес ещё похлеще меня. Вот тебе и объяснение. По крови, Фея. Видимо, какое-то внутреннее правило, что если кровь подходит, то всё хорошо. А если кровь вот не подходит, то будь ты хоть мудрейшим, а милости просим на выход. А у меня, ты сама видела, и талисман лениво среагировал, и свечения пшик, и… Это не укладывалось в голове. Между прочим, в нём кровь двух великих кланов! Великих, и это не фигура речи! Как она может вот так слабо реагировать на проверку Байсюэ?! Цзинь Лин расстроено поскладывал на столе всё, и пошёл на обед. Ну и пожалуйста. И не будет он вовсе выходить из комнаты, если нельзя. А кровь у него хорошая, это в Байсюэ проверка неправильная! Он и на кухню пришёл расстроенный, потому что как же так вообще может быть? Как? Это, погодите-ка, им кровь Цзинь Цзысюаня в его жилах нехороша??? Или кровь Цзян Янли жидковата? Да знали бы они, что его дядя может сделать с Байсюэ за такие дикие стандарты! Любой его дядя! Вообще любой!!! *** Патриарх помедлил несколько мгновений, осмысливая то, что услышал. Снова это ощущение не пойманной вовремя, ускользнувшей мысли. Но какой толк стоять и бездействовать? Он выбрал для размышлений сокровищницу: место не закрытое, как тайная комната, но и не популярное у жителей Байсюэ. Сюда никто не ходит, можно спокойно думать, и не создавать впечатления, что он что-то скрывает. Загадку надо решить. Сун Лань освободил стол, оставив на нем только подаренную Не Хуайсаном кисть. Надо же... какой своевременный подарок — будто нарочно! Сун Лань обмакнул кончик кисти в тушь и аккуратно по памяти воспроизвёл все начертания на талисманах. Он ни разу не сбился, уверенно исполнил все до единого и не заметил никакой особенной реакции необычного инструмента. А как она собственно должна реагировать, если ошибка? Он ведь даже не спросил! Пришлось допустить, что все верно, тем более что в памяти своей Сун Лань все же не сомневался. Один за другим он выложил все талисманы в нужном порядке, представил себе, что это еще будет не стол, а иллюзия обезглавленного тела, тут даочжана передернуло и он открыл глаза, которые оказывается закрыл в какой-то момент, безотчетно потянувшись к силе. Причем не к ци, не к их с Цзиньи общему серебру, а к тем остаткам тьмы, которая осторожно, будто сомневаясь, отозвалась под повязкой. Вот потому и закрыл глаза — не так просто дозваться. Понимание, к чему он обратился, потянуло за собой мысль о темной магии. Темный ритуал... Вэньчжун сказал — у них богатый опыт. А ведь действительно, без шуток — богатый, особенно у Сюэ Яна — пожалуй, исчерпывающий опыт! Сун Лань снова обратился к памяти. Как интересно, в городе И им придется создать «воспоминание» о теле Не Минцзюэ, о схеме талисманов, и в конце концов, чтобы это выглядело для Верховного правдоподобно — воспоминание о самом ритуале Цзинь Гуанъяо! А как это сделать, когда у них нет возможности к его памяти обратиться? Ну замаскировать все нечистью, чтобы от ее количества Верховный не обратил внимание на неизбежные прорехи, для этого нужна нечисть... круг замкнулся. Сун Лань стиснул пальцами виски, глядя на разложенную схему. Определенно, без Верховного все это не соединить в безупречный обман. Как вообще соединить все в обман, когда они в принципе далеки от обманов? — Ага. Особенно А-Ян, — сказал сам себе Сун Лань. Да и вся эта история выстроена на обмане, они пытаются победить Мэн Яо его же оружием. Как же все соединить? «Черный ритуал, у вас огромный опыт, справитесь сами» — слова Чжи Чуаня не отпускали. Чем они все соединяли в своих ритуалах? Сун Лань резко встал, как будто найденную мысль нужно было схватить по-настоящему — рукой, пока не улетела куда-то вверх. Он стремительно покинул сокровищницу, чтобы найти Сюэ Яна. Тот нашелся на удивление быстро, и к счастью Сун Лань успел притормозить и не попасться на глаза Сяо Синчэню, который как раз куда-то шел, по обыкновению сосредоточенный на чем-то наверняка важном. Вот и прекрасно, не надо Синчэню пока слушать всякие бешеные мысли. — А-Ян, — Сун Лань возник на пороге, тут же подошел к Сюэ Яну, ухватил его за плечи и потащил в угол трапезной. Охваченный идеей, он даже не задумывался, что это, наверное, выглядит так, словно он тащит Сюэ Яна прямиком в полынный заговор. — Проблема, — сообщил он, почти прижал Сюэ Яна к стене, хотя зачем казалось бы? Когда это Сюэ Ян бегал от проблем? — Чжи Чуань не согласился, но не в этом дело. С ним или без него, нам этот темный ритуал нормально не осуществить. Я подумал... смотри, у нас ведь все, что было с тьмой — зрение Синчэня, моя душа, запечатывание коробки и Не Минцзюэ — все щедро поливалось кровью, кровь все связывала, верно? А в вашем ритуале с глазами это и вовсе было условием. Логично? А тут нам вообще придется опираться на память. И еще тебе понадобится кровь для иллюзии, так? Твоя и Не Минцзюэ? В общем, я боюсь, нам нужна кровь Цзинь Гуанъяо, а у нас ее нет. Вот. Это было для Сун Ланя слишком сумбурно, хоть он и честно старался излагать по порядку. Но вдруг ошибся? И сейчас этот образцовый мерзавец ухмыльнется и сообщит, что эти чокнутые даосы вечно усложняют, а все гораздо проще и «вам ведро крови что ли нужно? Ха!». Ага. И труп. Ужас. *** В любой непонятной ситуации — иди готовить жрать. Потому что когда все успокоятся, все захотят жрать. Все, даже если они не жрут, а едят, или в исключительных случаях кушают. Сюэ Ян это правило столько раз проверял, и оно всегда работало. Ну разве что вот на Сяо Синчэне не работало, этот вредный даос на его памяти только один единственный раз признался, что голоден. Впору отмечать ежегодно, как праздник похлеще Нового Года. Ну так на то и сволочь, на то и святая, чтобы оставаться исключительным даже в мелочах. Но остальные вполне себе люди, не святые, и жрать захотят! А кто не захочет, того заставим, тут в Байсюэ правило есть, не пренебрегать трапезой. Хорошее правило, приятное. Сюэ Ян как раз снимал с огня сковороду, в которой шкворчало и обливалось ароматным соком мясо, как на него вдруг напрыгнул Сун Лань и поволок куда-то в угол. Спасибо, что сковородку успел поставить в сторонку! Едва лишь Сюэ Ян услышал слово «проблема», как в руке появился Цзян Цзай. Потому что проблему стоит убивать. А потом оказалось, что эту проблему так запросто не устранишь, он угомонился, убрал меч, слушал внимательно, да и сам Сун Ланю руку на плечо положил, сжал пальцы. — Верно и логично, — наконец ответил он и, конечно же, ухмыльнулся. — Так. Смотри… голову я делал чистенько на своей крови. Там хотя голова Не Минцзюэ и была, но крови из неё было не выдавить, да я бы и не рискнул — а ну как испорчу. В случае чего, можно обойтись и без крови вспыльчивого басеносца. Он-то сам может и даст, да доктор Цзянь на дыбы встанет. Но лучше, конечно, с его кровью. Там надо-то не так много, ничего, с недельку бледный походит. Но можно и обойтись. А вот что понадобится кровь Верховного, это Сюэ Ян встретил кислой миной. Всё опять упиралось в Мэн Яо, да что за хитрый жук такой, вечно всё вокруг надо! — С памятью у меня всё хорошо, Сун-дагэ. Я тебе схему и талисманы хоть сейчас набросаю хоть на кухонном столе. Память же у меня жадная, только подавай. Значит, говоришь, отказался? Сюэ Ян задумчиво торчал в этом углу, едва не к стене прижатый Сун Ланем. А что такого? У них тут серьёзное, у них военный совет, у них проблему решать надо. Он уже прикидывал, каким образом можно добыть крови Верховного для ритуала, причём так, чтобы и свою не потерять вместе с башкой. — Можно его попробовать перехватить, когда он снова в Облачные Глубины рванёт. Схватить, скрутить, быстренько набрать… херня какая-то. Какой смысл, тогда проще ему голову отвинтить, если удастся схватить. Ну подумаешь, останется в людской памяти как добродетельный Цзинь Гуанъяо, жестоко убитый адептами тёмного пути… И тут же весь скривился как от зубной боли. Это его точно не устраивало. Почему-то хотелось теперь не просто прихлопнуть, а с каким-нибудь сладким переподвывертом. Чтобы всё как положено: обвинение, дознание, суд, казнь. Прилюдная! Ради такого Сюэ Ян был готов поработать палачом. — Сун-лаоши, а что мы мучаемся? У нас тут ходит на двух тонких ножках целый кувшин близкородственной к Верховному крови. Возьмём мальчика, аккуратно пару чашек нацедим… — он быстро подсчитал родственные совпадения, внёс поправки и дополнил. — Пару десятков чашек. И ничего, подумаешь, с месяц бледненький походит. Я же не предлагаю его убивать. Хотя это был бы очень эффектный выпад, но он нам повредит. И всё получится! В конечном итоге, нас же не интересует результат — Печать нам нафиг не нужна, не получится, да и похер на неё. Главное — воссоздать вот это, что там творилось в городе И. Чтобы Верховный убедился, что его адская придумка работает. *** — Голова — не тело! — сообщил очевидное Сун Лань, чуть ли не фыркнул. — Скажешь тоже — голова. Она меньше, и потом, даже если Верховный ее проверяет, ему не надо вглядываться, ты ж сам говорил, боится. А тут ему придется смотреть внимательно, ведь есть же еще и талисманы и ... вот сам подумай, разве не захочет он убедиться, увидеть, не появились ли уже хоть намеки на осязаемый артефакт? Вглядываться начнет... В задумчивости Сун Лань отпустил Сюэ Яна и оперся ладонью о стену над его плечом, мучительно размышляя, что ему теперь делать с тем, что Сюэ Ян не сказал «не неси ерунду», а наоборот согласился. Мог бы и вообще-то сжалиться и сказать «ты дурак совсем, не надо нам крови». Но нет! Жалость — неведомое этому мерзавцу чувство. — Угу. Отказался. — Сун Лань даже скривился, недоверчиво разглядывая Сюэ Яна. Ага, ну да, так он и поверил, что «проще голову отвинтить», без хохота и мучений? Ну-ну. — Ты что, сдурел?! — Сун Лань опешил. — Пару десятков чашек?! С ума сошел?! У меня письма от его дядей и обещание быть приличным человеком перед еще одним, названным дядей! Я не могу и не буду из него кровь доить. И не смей даже заикнуться, что мне и не придется, ты сам и формально не я. Сун Лань говорил это все громким шепотом, быстро обернулся, не слушает ли кто, снова уставился на этого бессовестного мерзавца и вздохнул: — В общем, надо думать. *** — Страх страху рознь, братец. В иной страх как раз пристально вглядываешься, проверяя — не померещилось ли, вдруг дышит, вдруг сейчас как крикнет: «Мэн Яо, я всё знаю!» — Сюэ Ян с наслаждением рассмеялся и тут же посерьёзнел. — Но ты прав. Хотя, я тебя утешу — на нашей стороне важная тонкость. Он не видит разницы в сорте тьмы. И это хорошо. Хотя на этот случай я бы не обольщался, вдруг успел научиться. Хотя, опять же, сравнивать ему не с чем, и это наше преимущество. И ещё… Он снова призвал Цзян Цзай, любовно провёл рукой по лезвию и показал Сун Ланю. Пригласил поднести руку. — Чувствуешь? Вслушайся. Сравни со своей тьмой. В тебе — только от Байсюэ. А в нём — от осколка Иньской печати, от моей, от Байсюэ, и крохи от Не Минцзюэ. Я убеждён, что мы сможем это использовать. Не знаю как, но мы подумаем. На благородное негодование своего патриарха Сюэ Ян только сделал невинное лицо мерзавца, внезапно уверовавшего в свет. Даже поморгал с благостным недоумением — а что такого сказал? Вообще-то не предлагал убивать мальчишку, а ведь мог. А ещё можно от него отрезать кусочек, и уж этот кусочек точно поможет сделать наикачественнейшую гадость, что Мэн Яо запрыгает от радости, увидев «результат своих усилий». — Ну не смей так не смей, хорошо, не скажу. Но мне приятно, что ты меня хорошо знаешь. Дагэ, мы можем убедить его, чтобы сам отдал. Он же в общем-то милый мальчик, — Сюэ Ян плотоядно заулыбался. — За всё хорошее, да против всего плохого. Нет, ну есть ещё один способ, но он хромает на все четыре лапы. У Мэн Яо был сын. Он всё равно уже мёртв, так что ему всё равно, а его кровь точно подходит ещё больше. Правда, она уже несвежая, и пробраться в гробницу Ланьлин Цзинь… тьфу, не план, а говно какое-то… Он немного скис, размышляя и прикидывая и так и эдак, и наконец с неохотой выдохнул: — Ну хорошо. Да не волнуйся ты так, придумаем. У тебя всё в порядке с головой, у меня хватит наглости… Состряпаем что-нибудь. Проверим, перепроверим — всё как любят даочжаны, чтобы обстоятельно, красиво и качественно. Но с кровью мальчишки было бы проще. *** Сун Лань подумал, что еще не так давно попытался бы ударить Сюэ Яна за такой вот смех, а теперь? — Что мне чувствовать? — огрызнулся он. — Я и так все знаю, у меня тоже все нормально с памятью. И тем не менее поднёс руку к мечу, но не коснулся. Все так и есть, конечно, как Сюэ Ян говорит. А тот улыбался. Хищно. Как зверь, который уже видит добычу и исключительно по собственному желанию медлит. — Двадцать чашек попросить? Не говори ерунду, тут даже мы с тобой попадаем от такого количества, а это — мальчик. Да, он все еще думает об этом, как достать кровь, вместо того, чтобы выбросить негодную идею подальше, так, чтобы никогда не возвращалась! С кровью было бы проще, а они что, могут себе позволить роскошь делать сложно? Сун Лань сейчас по-настоящему впервые задумался о том, почему темный путь считают таким опасным, страшным. Они ведь идут по нему, не сворачивая, и каждый раз, каждый, находится что-то светлое, что их на этой дороге удерживает и мешает перестать идти дальше: возвращение утраченного, душа, Цзинъи, сейчас вот Синчэнь с Сюэ Яном... — А-Ян, дело не в письмах даже, — тихо сказал Сун Лань, и отошел, наконец, от Сюэ Яна. Если А-И узнает, разве сможет он оправдаться? *** Сюэ Ян очень старался не ржать слишком явно, но даже его сдержанного смешка хватало для того, чтобы Сун Лань начал огрызаться и ворчать. — Видишь, Сун-дагэ, как хорошо. Ты всё знаешь, и я всё знаю, оба мы всё помним, а вместе мы буквально непобедимы. А что я ерунду говорю, так тебе же спокойнее — я сказал, ты меня наругал, и ничего не случилось. Всяко лучше, чем я сам придумал, сам сделал, а у тебя потом голова болит и вот тут на виске вена вздувается. Ну так-то да, Сун Лань прав. Двадцать чашек — это немало. Но и не так много. Это смотря какую чашку взять. И вообще, если бы он лично сочинял ритуалы, измерять кровь пришлось бы не чашками, а вёдрами. А это так, подсчитал и перестраховался. Десять чашек должно хватить, но правильно было бы взять с запасом, на случай неожиданной неудачи, чтобы можно было повторить. Сюэ Ян вообще не видел проблемы! Нужно взять Цзинь Лина, объяснить ему хорошенько, что выхода у него всё равно нет, что кровь они получат так или иначе, вмазать пару раз… он тут же с досадой вздохнул. Бить нельзя. Не получится бить — все будут против. Чжи Чуань будет смотреть как злая курица на коршуна. Курица-оборотень, которая может коршуном и подзакусить в минуту чёрной меланхолии. А Сун Лань что-то скис, и Сюэ Ян не дал ему далеко отойти. Приобнял за плечи, увёл к столу и усадил, сам сел рядом. — Что такое? Не в письмах — а в чём? Ну же, патриарх… ты последнее время сам не свой. Смотри, я следую твоему совету, спрашиваю ртом — что с тобой, А-Чэнь? Между нами, патриархами, можешь ведь поделиться. Глядишь, я что-то умное скажу. *** Сун Лань поднял взгляд. Сюэ Ян смотрел внимательно и может и хотелось бы, как раньше, увидеть в нем что-то недоброе, злорадство, может... но Сун Лань не видел. Он видел «А-Чэнь» и «поделиться», и это очень сложно было осмыслить. Вот когда не думаешь — оно как-то не замечается, а стоит подумать — и начинаешь чувствовать себя ненормальным. — В том, что Цзинъи точно не поймет, если я что-то сделаю Цзинь Лину. Что я ему скажу? Как объясню. Не слишком ли далеко они со всем этим зашли? Может, уже нужно остановиться? Пусть глава Не явится и дальше будь как будет... Сун Лань посмотрел на самого страшного преступника Поднебесной, которого они с Сяо Синчэнем так долго ловили. Хотели предать справедливому суду, да. Даочжан усмехнулся невесело. — Иногда мне кажется, что справедливость — это последнее, что нам нужно. Потому что ее все равно нет одинаковой для всех. *** Ну вот, докатились. Сюэ Ян наливал чай, чтобы только что-то делать, посматривал на Сун Ланя. Всё-таки, до какой степени даочжаны особенные люди… если бы он вот так думал, прежде чем что-то сделать Сяо Синчэню, с Сяо Синчэнем, для Сяо Синчэня? Да он бы рехнулся давно. Но это он, а это ещё один чокнутый даос, и этот ещё поздоровее многих, он жизнь понял. Сюэ Ян придвинул к нему чашку, свою обхватил пальцами. — Справедливость не бывает одинаковой для всех. Сам понимаешь, овце справедливо остаться живой и здоровой, а вот волчица с волчатами ждёт, пока волк принесёт добычу, и если он не принесёт, это несправедливо. Другой вопрос, что мы не волки. Но мы же и не овцы. Лань Цзинъи… Сюэ Ян многозначительно поскоблил ногтем бровь с давно зажившим следом от струны. — Ты знаешь, А-Чэнь, объяснить Лань Цзинъи всё не так сложно. Он хоть и юный, но не глупый. Он поймёт. Он поймёт, даже если ты завтра взбесишься и побежишь жрать окрестных жителей. Другое дело, что мы хорошо подумаем, и придумаем, как вывернуться и не сделать плохо друзьям твоего Цзинъи. Привязанности — это очень важно, я ведь понимаю всё. Сделаем плохо Цзинь Лину — будет плохо Цзинъи. А будет плохо Цзинъи — будет плохо тебе. А я этого не хочу, и не допущу. Веришь мне? *** Верит ли он? А разве можно не верить? Сун Лань вздохнул. — Я не знаю, что делать. Все время нужна чья-то кровь, боль и выбор? Может быть... может быть ты попробуешь поговорить с Чжи Чуанем? Он же умный! Хоть и упрямый. Но в конце концов он же должен понять... Только не угрожай ему, ладно? Он с такой упертостью лелеет свои прошлые раны, что аж зубы сводит, А-Ян! Нельзя же все время жить где-то на много лет в прошлом! Сун Лан замолчал, дернулся к шкафу, стал доставать посуду, лишь бы что-нибудь делать руками и не думать. — Зови уже всех есть. *** Задумчивый и тревожный Сун Лань — это лучше, чем сумрачно-упёртый Сун Лань. Сюэ Ян мудро покивал, вместо того, чтобы расхохотаться. Умный, упрямый, упёрто лелеющий прошлые раны — это ведь Сун Лань сейчас про себя рассказывал. Про прежнего себя, хотя ум и упрямство остались. Но теперь он хотя бы смотрел вперёд, а не куда-то внутрь прошлого себя. — Я поговорю с ним, — пообещал Сюэ Ян. — Ну брось, когда я ему угрожал? Ты вспомни, мы в Хэй два таких приличных человека примчались, ни капли не угрожали, и я вёл себя прилично. В меру умений. Обещаю, дагэ, обещаю! Отдавать на откуп своему старшему патриарху всю еду он не стал — ревниво уставил стол тарелками, ударил в колокол, снова замирая от нехитрого удовольствия. Бамкнул, и вроде как распорядился. Вообще без слов! Здорово придумано. И все как заколдованные придут. Красота же!