Затмение

Сун Лань с удовольствием проспал бы до обеда, но даже раненый патриарх не может себе позволить такую роскошь. Тем более рана уже не рана, да и страшной не была, и тем более — есть чувство, что что-то не так. Письмо он увидел сразу, развернул, не предполагая ничего хорошего, и вошедшего в трапезную старшего главу Цинхэ встретил суровый крик: — Сюэ Ян!!! На пороге однако был вовсе не Сюэ Ян, и Сун Лань ринулся к двери так, что Не Минцзюэ даже посторонился. — Доктор отдыхает, — счел необходимым заметить Минцзюэ, хотя и было понятно, что вряд ли патриарх так орал бы, если б ничего серьезного не произошло. С другой стороны, мало ли что теперь придет в голову покусанному патриарху? В любом случае, раз Сун Лань прямо сейчас ни на кого не бросается и желает, очевидно, поорать на Сюэ Яна, то лекаря можно и не беспокоить. — Сюэ Ян!!! — Сун Лань вышел на улицу и со всей силы ударил в трапезный колокол. *** Сюэ Ян спал как убитый. Как убитый и слегка лютый, потому что всё-таки время от времени приподнимал голову, и всё ради того, чтобы сонными глазами увидеть Сяо Синчэня, удостовериться, что мир стоит на месте, и снова провалиться в это восхитительное довольство жизнью. Он проснулся довольно поздно, открыл дверь, и всё это лишь ради того, чтобы услышать суровый крик Сун Ланя. Сюэ Ян только поднял брови, закрыл дверь и повернулся лицом в своему даочжану, для надёжности подперев дверь плечом. — Как ты думаешь, это он орёт за то, что я встал, или понял, что я на одну бутылку вина больше взял, чем сказал? Он снова приоткрыл дверь, услышал колокол, подкрашенный очередным криком, снова закрыл дверь. — Ааааа, это потому что я что-то не съел. Слышишь? Съедобный колокол звонит. Пойду узнаю, чего наш патриарх такого приготовил, что требует срочного съедания замечательным мной. Нет, правда, а что может ещё случиться? А, может Чжи Чуань вернулся весь тьмой обкусанный! Тогда и впрямь стоило поторопиться. — Сун-лаоши, я тут, — он честно прибавил шагу, когда увидел лицо Сун Ланя, ну очень суровое. — Случилось что? Я просто спал, ну ты понимаешь. *** — Что-то случилось, — Синчэнь изменился в лице. Только что очарованный видом проснувшегося и снова ставшего собой Сюэ Яна, сейчас даочжан взволнованно прислушался. Синчэнь оделся, наспех расчесал волосы и вышел следом, на ходу затягивая на затылке пряди. — Наш золотой мальчик сбежал! — услышал даочжан. Сун Лань злился, но злился не на Сюэ Яна, значит все не так ужасно, даже наоборот — они вместе решат проблему. — Нет, как бы и не сбежал, но сбежал! Откуда начнем? Пасека? Озеро? Лучше сразу в город? Ян-ди, что следящее?! — Может... начнете с завтрака? — Сяо Синчэнь встретил сердитый взгляд Сун Ланя ласковой улыбкой. — Ну действительно, если следящее? Может, хоть еды с собой возьмем? — А если Ланьлин?! — воскликнул Сун Лань и требовательно воззрился на Сюэ Яна. — Чжи Чуань говорил, какое задание он ему оставил? И... — Сун Лань обернулся к стене, подошел ближе, сосредоточился и скривился. — Вы только посмотрите на эти заплатки! Не Минцзюэ тем временем сошел по ступеням трапезной, приблизился и совершенно не скрываясь, слушал. Ну что ж, мальчишка ожидаемо стал проблемой. И долго они тут разговаривать будут? *** — Как сбежал? В смысле… а, ну да, — Сюэ Ян плечами пожал, и даже в сторону Не Минцзюэ кивнул, хоть и понятия не имел, что в главной мысли они сошлись. Поганец из Ланьлин Цзинь и должен был доставить проблемы. Приятно почувствовать себя правым, и неприятно, что эта правота как обычно касается проблем. Сюэ Ян поискал, куда надёжнее прилипнуть, потом встал ровно посередине между Сун Ланем и Сяо Синчэнем и умудрился ровненько между ними сказать: — А-Чэнь! Вот так, обоим сразу. Как это чудесно экономит время! — Чжи Чуань не говорил. Знаете, этот козёл вообще ничего мне не говорил, поэтому мы и вернулись такими огрызками. А что заплатки? — он с любопытством сунулся ближе к воротам, развёл руками, но сам исправлять не полез. Неизвестно, что не понравилось Сун Ланю, а анализировать некогда. Сюэ Ян покрутил головой, соображая с какой стороны Ланьлин, а с какой стороны паршивец. — Мммммммм, нет. Он не в Ланьлин. И что больше меня удивляет, не в Юньмэне. Кстати, и даже в Облачные Глубины не рванул. Потому что если бы я выбирал, куда драпать — ну, на его месте, конечно же — я бы драпанул именно в Гусу. Цзинь Лин там. Сюэ Ян ткнул пальцем в сторону, где наконец чётко маякнуло следящее. Причём это следящее всё ещё куда-то уносилось, весьма целеустремлённо. Пришлось даже придержать ладонью желудок, который слегка замутило. — Будешь смеяться, Сун-лаоши… или сердиться, тебе выбирать. Но мальчишка мчится в город И. Как думаешь, какого хрена? *** — Не знаю какого хрена, но делать ему там точно нечего! — зло бросил Сун Лань. — Или есть чего, только мы об этом не знаем. — Ну он же не шпион... — Сяо Синчэнь поднялся в воздух и опустился около «заплатки», он разрушил барьер, ему и чинить. — Кстати «заплатка» вполне приемлемая для молодого адепта, ты слишком строг. Даочжан поднял ладони, и с кончиков пальцев слетело первое заклятие. — Ты слишком добр, это неумело заделанная дыра, — Сун Лань присоединился к ремонту. — Почему не шпион? Откуда он про город И знает? Ты говорил? А-Ян? Я? Никто не говорил ему, но он прямиком в город И! — Может, Чжи Чуань сказал? Сун Лань закатил глаза и отправил в сторону стены очередное заклинание. — Ян-ди, хватит прохлаждаться! Втроем мы быстрее все закроем и быстрее полетим. Как только надежная защита была восстановлена, Сун Лань решительно скомандовал: — Собирайтесь. И застыл посреди двора. Он патриарх и оставит Байсюэ? А что если Верховный с армией заклинателей уже мчится сюда? А тут Не Минцзюэ, доктор и Цзинъи? Цзинъи, конечно, справится за старшего, но если Цзинь Гуанъяо явится? Нет, нельзя лететь. Но отправить Сюэ Яна и Сяо Синчэня опять — нет уж! Уже слетали, еле вернулись! — И что с этим делать? — Сун Лань требовательно посмотрел на обоих. — Без меня вы никуда не полетите, а я не Цзян Цзай, не располовинюсь! Патриаршество снова напомнило о всей своей непомерной ноше. Ответственности. Решениях. Защите Байсюэ... *** — Я тоже так считаю, — дипломатично поддакнул Сюэ Ян. — Конечно, его наставник там в одиночестве пытается героически сдохнуть, это не повод ученику таких кровей срываться с места. Сун-лаоши, ты слишком многого хочешь от мальчишки. Нормальная заплатка. А даже если бы говённая была, это всё херня. Важно другое. Был бы он беглецом — и не подумал бы культурно прикрыть за собой калитку, чтобы кролики не разбежались. Уходил без лишней спешки, если дырки залатал. Видно что старался, значит — беспокоился, чтобы не оставить защиту дырявой. Молодой, с идеалами, с раненым восприятием мира. А про город И я говорил. Не ему прямо в холёную морду, но просто не проверил, нет ли рядом молодых адептов с красной точкой на породистом лбу. Брось, братик, мы не делали секретов из города И, тут не надо быть сильно умным, чтобы сложить два и два. Сун Лань так волшебно психовал, что Сюэ Ян ловил себя на желании подковырнуть его, подначить, чтобы вообще орать начал. Ну просто потому что орёт его патриарх тоже задорно, с переподвывертом. Он ещё состроил весёлые озорные глаза Сяо Синчэню, подмигнул примчавшемуся Цзинъи. Правда тот не оценил, наоборот, сделал строгое лицо и погрозил пальцем. Вот ведь! То есть, сначала он струной ему по физиономии, потом рот закрыл, а сейчас ещё и грозится! Это наверное за покусанную патриаршью шею. Маленький ланьский собственник! Сюэ Ян посмеивался, фиглярничал, но свою часть работы выполнял на совесть, потому что защита Байсюэ — это защита своего. Своей собственности, он тоже собственник, одержимый собственной жаждой — жаркой, звериной, искренней. — Сейчас всё соберу, — пообещал Сюэ Ян, и притормозил, уже почти сорвавшись на бег. Он оглянулся в поисках того, кому бы вручить ответственность по охране Байсюэ, и уже собирался попросить Сяо Синчэня остаться, но вместо логичной просьбы тут же сцапал его за плечо, зажмурился и помотал головой. Никуда он без него не полетит. Не сейчас. Пришлось отпустить. Сюэ Ян оглянулся и задал логичный вопрос: — А доктор Цзянь где? Он строгий, педантичный… Ну если Цзинъи его ещё послушается, исключительно из уважения, то контролировать Не Минцзюэ — та ещё задача. — Глава клана Не, — Сюэ Ян умерил наглость, смотрел прямо и решительно. — Нам нужно кому-то доверить Байсюэ на время. Самое долгое — пару дней. Вы ведь не позволите никому сюда вторгнуться? *** — Забыл сказать «усраться можно», — буркнул Сун Лань. — «Херня» сказал, «говеный» сказал, а это забыл. Вот очень зря вы не делали секретов! Я вот делал, потому что не забыл пока, кто его дядя. «И кто его наставник» — подумал Сун Лань. Он помолчал, посмотрел на главу Цинхэ, на Цзинъи. — Доктор отдыхает, — сообщил Не Минцзюэ, глядя при этом на патриарха с таким видом, что становилось совершенно ясно, что сон Инь Цзяня прерывать точно не стоит. — Если вам нужно лететь, я позабочусь о Байсюэ, — добавил он, опять же, Сун Ланю. Патриарх посмотрел почему-то на драконов на башне, подумал про Цзинъи и благодарно кивнул Не Минцзюэ. — Благодарю вас, глава Не. Он действительно был искренне признателен за это предложение, но не мог согласиться. — Думаю, летать всей толпой за младшим адептом все-таки не стоит. А-Ян, собирайся, только будь так добр, не лезь купаться в тьму, если ее найдешь, и вообще не обязательно влезать во все подряд. Синчэнь... — Если мы поймем, что нужна помощь, А-Ян даст тебе знать, — Сяо Синчэнь улыбнулся Сун Ланю и поклонился Не Минцзюэ. — Когда брат проснется, попрощайтесь с ним от меня, пожалуйста, передайте, что мы совсем скоро вернемся. *** — Я не забыл. Просто у меня в запасе ещё много неприличных слов, и мне приходится постоянно следить за тем, что слетает с языка, — Сюэ Ян даже показал Сун Ланю язык, чтобы он имел возможность убедиться в богатстве. Что глава клана Не показательно его проигнорировал, это Сюэ Яна ни разу не расстроило. Главное, что он ответил вообще, он мог с таким успехом отвечать карпам. Сюэ Ян лишний раз похвалил себя за терпеливость и миролюбие, за утомительную хорошесть, и даже замер в каком-то любознательном внимании. А доктор, значит, отдыхает. Надо же. Оказывается, ничто человеческое доктору не чуждо. Это обнадёживало, а то Сюэ Яну начало казаться, что в братья к его даочжану затесалась неведомая тварь из нижних миров — не спит, не жрёт, только ходит с неодобрительным выражением лица и кушает лишь иногда. Сюэ Ян тоже посмотрел на драконов, припомнил, что в Цинхэ вообще-то драконами промышляли — не зря ж у них в гробнице эта тварь кусачая на стене была, и с воодушевлением приложил руку к груди. Старший глава клана Не заделался при докторе персональным драконом? — Сун-лаоши, я больше не полезу. Вроде ж мы не за этим летим. И мы быстро, и чтобы ты не волновался, я тебе могу отчитываться. И чтобы уж совсем прослыть человеком, чётко вставшим на путь добродетели, повторил за Сяо Синчэнем его поклон в сторону Не Минцзюэ, потом выдал такой же для Сун Ланя — нет, Сун Ланю достался поклон покрасивее, потому что это не просто патриарх, это его собственный патриарх, который к тому же выбранный им же самим брат. Цзинъи получил поклон по принципу «этого мальчика любит мой Сун-дагэ, он мне дорог», и последним поклон получил Сяо Синчэнь — для порядка. Зато самый лучший. Персональный. Очень любовный. Вот после этого, создав нужное о себе впечатление, Сюэ Ян тут же брякнул: — Всё, ещё раз поклонюсь, и меня заклинит. Значит, я собираю на двоих, но всё-таки сперва давайте пожрём, а? *** ⁃ Как тебе тяжело-то! Сун Лань терпеливо пережил представление с поклонами и не мог не поправить: — Поедим. Он кивнул всем, чтоб шли не пренебрегать трапезой, а когда Сюэ Ян и Сяо Синчэнь отправлялись снова туда, где опасно, сурово выдал Сюэ Яну горсть конфет, как будто они могли защитить лучше, чем Цзян Цзай. Он волновался, это уже себя не обманешь, и даже когда мыл посуду, все прислушивался к следящему, которое быстро удалялось прочь от Байсюэ. Опять ждать! *** — Мне кажется, что для устойчивого положения Небес нам с тобой, гэгэ, нужно возвращаться в Байсюэ целыми и невредимыми хотя бы через раз. Нет, лучше, конечно, каждый раз, но если каждый не получается, то хотя бы не делать традицией вползание из последних сил, как ты смотришь на это потрясающее предложение? Сюэ Ян даже наслаждался этой беспокойной жизнью. Вот опять нужно куда-то мчаться. Вот снова сломя голову. И Сяо Синчэнь, наверное, от этого устал. А может быть и не устал. Но он совершенно точно хочет домой, подальше от всех этих волнений. А это значит, что нужно поторопиться, всех победить, расставить всё по своим местам, и вернуть своему даочжану правильную даочжанскую жизнь, чтобы рисковать собой хотя бы через раз, а не каждый раз. Они торопились, потому что раньше найдётся мелкий паршивец, раньше получится уладить всё как положено. Сюэ Ян постоянно проверял, где именно шастает Цзинь Лин, вносил поправку на направление, а на одной из остановок в пути задумчиво протянул: — Даочжан, как думаешь, может нам совместить всё? Если мы всё равно в город И, то и Чжи Чуаня выцарапаем оттуда. Мальчишка за ним помчался, щенок полоумный. Хотя забавный парнишка, нахальный. *** *** *** Сун Лань принял дежурство по кухне, и потому у Минцзюэ не было возможности поговорить с патриархом, занимаясь вместе каким-нибудь полезным делом. Пришлось отложить разговор — нехорошо сидеть и трепаться, пока человек работает. Так что Минцзюэ нашел себе занятие и дождался нормального момента. — Есть, — заключил Сун Лань, опуская руки. — Я чувствую ее, но очень... как сказать, нужно «присматриваться». Но определенно есть. — Ясно, — Не Минцзюэ кивнул. — Спасибо. Тьма, значит, в нем по-прежнему сидит. И чем больше проходило времени, хоть и прошло его немного, наличие этой самой тьмы казалось Минцзюэ все более хлипкой причиной быть здесь, а не в Цинхэ. Он до обеда тренировался, не обращая внимания на то, зажило на нем все или нет. Зажило наверняка, а нет — куда оно денется? Тем более под грудью шрам чесался, значит — проходит. Минцзюэ пару раз а может и больше потер его, почесал, не замечая даже толком. С ударом колокола он вернулся в трапезную, Инь Цзяня не было. Ну ладно, поест и отнесет ему обед, мяса вот. Все равно нужно передать слова даочжана, так что можно, пожалуй, доктора и разбудить. *** Что-то в Байсюэ оставалось совсем мало народу. Цзинъи занимался текущими делами, это уже стало полезной привычкой, когда всё делаешь одной рукой, во второй сжимая книгу, лишь иногда её откладывая в сторону, или наоборот — откладывая в сторону работу, чтобы перевернуть страницу. Но он не мог не думать о том, что вообще-то пока они не разберутся с вопросами Верховного заклинателя, принимать новых людей в Байсюэ — весьма опрометчивый поступок. Безответственный. Потому что в случае неудачи погибнут все, особенно люди неподготовленные и неосведомлённые. Сун Лань и так мучился, что молодые адепты оказались втянуты в эту тёмную историю. Всего три человека — а у Сун Ланя полная голова ответственности. А если это будет тридцать человек? А триста? А сколько всего человек помещается в Байсюэ? Так, а зачем он вообще сейчас об этом думает?! Цзинь Лин рванул куда-то, и у Цзинъи не было никаких сомнений — он за Чжи Чуанем полетел. А что. Он бы тоже сорвался с места на его месте. Чтобы сидеть на месте, прилично сложив руки, нужно иметь веские доводы. Доверять. Сильно доверять. Волноваться, умирать, но доверять. Наверное, у Цзинь Лина ещё нет такого доверия к наставнику, вот и старается контролировать. Цзинъи только покачал головой, заканчивая свою работу как раз перед сигналом на обед. Пока умылся, пока привёл себя в порядок, как раз успел краем глаза заметить, что доктор Инь Цзянь идёт к себе, и это вместо того чтобы идти на обед. Он ещё успел подумать, что доктор наверное совсем замучился, и это он ещё не знает, что его брат опять куда-то умчался. А Инь Цзянь и правда замучился. Его разбудил этот удар колокола, и он нервно забрался под одеяло. Сначала спрятался, а потом принялся разбираться, что его разбудило, почему он опять спит, зачем на этот раз одетый, где он находится. Уже в следующее мгновение он вздохнул и поднялся с измятой постели. О том, чтобы вот прямо так появиться в трапезной, даже речи не могло идти. Инь Цзянь привёл комнату в идеальный порядок, постоял немного над своим свёрнутым матрасом, и не нашёл в себе моральных сил заниматься ещё и этим. Он просто махнул рукой и ушёл к себе — приводить себя в приличное состояние, стараясь не предаваться отчаянному самоосуждению. Без лишней спешки. Крайне придирчиво. Инь Цзянь вымылся, переоделся, составил себе новую заколку с учётом всех соображений на тему «на всякий случай, кто знает что будет». Он тщательно зачесал чистые волосы, немилосердно стянул их заколкой, глубоко вдохнул, ощущая снисходящее на него спокойствие. Да, вот так должно быть. Он опоздал на обед, но всех застал, кажется? — Простите за задержку, — Инь Цзянь вежливо поздоровался сразу со всеми, и тут же встревожился, потому что этих «всех» было подозрительно мало. И количество тарелок на столе подтверждало — никого нет. В Байсюэ осталось всего четыре человека. Инь Цзянь с некоторым одобрением оценил собственную тревогу и медленно выдохнул — он держал себя в руках. Вот что значит правильно подобранная композиция трав и цветов в заколке! И вовремя положить руку на плечо Не Минцзюэ, чтобы пальцы не дрожали. *** Не Минцзюэ окинул доктора внимательным долгим взглядом с ног до головы. От вида вот этой идеально причесанной головы со стянутыми волосами аж скулы свело. Минцзюэ даже почувствовал, что сам без кос, а вот у Цзяня точно виски тянет от этой прически. Зануда. А доктор так руку на плечо положил, что Минцзюэ вообще впервые пришло в голову, что в Байсюэ много прикосновений. Особенно у светлого даочжана с его босяком, даже у патриарха с мальчишкой, хотя Сун Лань за собой следил, а Лань Цзинъи — нет. И как-то же это казалось нормальным что ли... у всех свои привычки. Но Инь Цзянь раньше трогал его только наедине, и стоило только подумать, как это «наедине» тут же оформилось во что-то, что необычно и вообще стоит внимания. Хотя нет, он же его лечил, и наверняка сначала лекарю помогали? Минцзюэ прекратил бесполезную и ненужную мыслепутаницу и сказал: — Садись. Разрешил. Велел. Напомнил, что вообще-то это трапезная и тут едят. И красноречиво пододвинул в сторону Инь Цзяня блюдо с нарезанным мясом. — Сяо Синчэнь попросил за себя попрощаться и сказать, что скоро вернется. И просил, чтобы ты не волновался. Последнее было чистой отсебятиной, бессмысленной к тому же. Потому что лекарь уж конечно будет волноваться, говори или не говори. Больше за обедом ничего лишнего Не Минцзюэ себе не позволил, и они скупо и совершенно буднично побеседовали о каких-то насущных проблемах Байсюэ, а Сун Лань сказал, что не чувствует, что Сюэ Ян в опасности, значит все по плану. Не Минцзюэ было совершенно наплевать на Сюэ Яна, на брата Инь Цзяня — в меньшей степени, но вот план — это, конечно, важно. — Я к себе, — после необходимых благодарностей сообщил он, разумеется, вовсе не патриарху, а доктору. Достаточно, чтобы понять, что это приглашение, и значит нет нужды оглядываться и проверять, идет за ним Цзянь или нет. Кровать оказалась заправлена так идеально, как даже сам Минцзюэ ее не заправлял! Это ж надо было так принципиально все складочки разгладить! Минцзюэ постоял, подумал. Он вроде решил все, а теперь это простое и уже привычное действие — массаж, почему-то оказывается чем-то, для чего нужен специальный шаг. Тьфу. Это — ненормально. Он скинул ханьфу, снял рубаху, улегся на живот и перекинул на одно плечо волосы. — Приступай. *** Ничего интимного Инь Цзянь в это прикосновение не вкладывал. Это был обычный поиск поддержки, и он эту поддержку получил — в той мере, которая его устраивала. Инь Цзянь в общем-то привык довольствоваться малым. Как он в своё время прикасался к Басе, так вот сейчас прикоснулся к Не Минцзюэ. Ярости не было. Он сел за стол, с признательностью наклонил голову, выслушав это краткое послание. Приятно, что Инь Суюань вспомнил о нём, когда отправлялся… конечно, волнения от этого не уменьшатся, но и Сун Лань сказал, что всё в порядке, и в общем-то всё шло своим чередом. Инь Цзянь быстро и аккуратно ел, стараясь не налегать на мясо. Нет, он и впрямь отдохнул. И скромная застольная беседа вышла вполне обнадёживающей, с обсуждением каких-то простых вопросов. Он только поднял голову от чашки с чаем, когда Не Минцзюэ сообщил, что идёт к себе. Ничего не ответил, но глава клана Не едва переступил порог кухни, как Инь Цзянь поднялся, с благодарностью поклонился патриарху, поблагодарил за обед. Он шёл за Не Минцзюэ, как будто так и надо, и вошёл следом молча. Смотрел, как он раздевается, всё ещё не обращая внимания на его присутствие, как ложится, как откидывает волосы. Как распоряжается. Невыносимый человек. Инь Цзянь задумчиво улыбнулся. И ведь даже не предупредил. Хорошо, что опыт неожиданных событий в Байсюэ научил носить с собой необходимый набор целебных составов. Это масло, конечно, вообще применялось для другого, но и под массаж подходило как нельзя лучше. По крайней мере сейчас. Бодрило и одновременно прогревало мышцы. Конечно, Инь Цзянь не собирался больше его смущать. Он и так невольно перестарался. Поэтому начальное растирание вполне целомудренно проводил внаклонку, уперевшись коленом в кровать. Но вообще-то нормальный массаж в такой позе невозможен, и можно навредить не только себе. Инь Цзянь стянул сапоги, стараясь не трогать их руками без нужды, добавил на ладони масла и без всяких скромных вопросов в стиле «не возражает ли глава клана Не» со спокойным достоинством сел ему на бёдра. Насколько дорого ему далось это спокойствие, он даже сам не узнал — хорошо взял себя в руки. Растирания закончились, Инь Цзянь довольно улыбнулся, проминая спину вполсилы для начала, а потом взялся за Не Минцзюэ всерьёз. Они и так несколько сеансов массажа пропустили из-за того, что порезы нельзя было тревожить, а вот сейчас, получается, прошло достаточно времени, и можно наверстать упущенное! Выразительный хруст позвоночника подтверждал, что упущено было немало. Инь Цзянь помалкивал, пока не добрался до его шеи, тщательно прощупал позвонки и довольно угукнул, снова вернулся на спину. Нет, всё-таки он хороший врач, несмотря на недовольство переборчивого пациента! И раскрасневшаяся кожа на спине Минцзюэ подтверждала это! Инь Цзянь перевёл дыхание, размял пальцы, похрустел костяшками, и снова вцепился в его спину. — Болей больше не было? — уточнил он правильным «докторским» тоном, но при этом ласково огладил разогретую кожу. Массаж доставлял ему удовольствие. Хорошее, качественное, и Инь Цзянь довольно вздохнул. Хорошо, что Не Минцзюэ не стал упрямиться. Хорошо, что принял во внимание его слова. Хорошо, что он есть. *** А чего это он стоит? Минцзюэ уже хотел сказать, что такая халтура его не устраивает, но доктор наконец-то сел нормально. Мял, правда, без усердия. Минцзюэ ни разу не вздохнул, не охнул даже, и все прислушивался к себе и пытался понять, все ли как всегда, или это он просто отвык, или это лекарь и правда какой-то слишком осторожный? Правда руки его все-таки умело творили чудеса, и Минцзюэ смог пусть медленно, но расслабиться. И вроде бы все совсем привычно, даже захрустело вот. — Нет, — ответил он, лишний раз сам себя убедив, что все думает правильно, и тьму пропалывать необязательно. Смысл? Он ускользал с каждым часом, проведенным не в Цинхэ, далеко от брата. Минцзюэ не заметил, как снова отвел волосы и подставил шею, спокойно дышал, пока Инь Цзянь касался. — Ты мало отдохнул? А чем еще можно объяснить, что массаж сегодня не такой суровый? Тепло, хорошо, но все равно — мало. — Вставай ногами. *** Вот всё-таки он умудрился смутить главу клана Не. Иначе чем объяснить беззвучную сдержанность во время массажа? Это было легко объяснимо — мало кому хочется, чтобы реакция на обычный массаж по звукам напоминала о соитии. Инь Цзянь в который раз мысленно проклял собственную несдержанность и некстати проснувшуюся честность. Кто его за язык тянул? — Звучит как угроза держать в заточении под одеялом, — он проверил, впиталось ли всё масло, потому что поскользнуться и упасть вот именно сейчас… Да никто не поверит, что это случайность. Инь Цзянь сам бы не поверил, что это случайность! Следовательно, нужно любым способом предотвратить эту случайность. Вот только речи не идёт о том, чтобы отказаться. Инь Цзянь поднялся на ноги, подобрал края одежд и аккуратно поставил ногу на спину Не Минцзюэ, вдоль хребта на пояснице. Он не доверял себе — придерживался за стену, чтобы не грохнуться. Инь Цзянь плавно перенёс вес своего тела, так же аккуратно встал обеими ногами и мелкими прокатывающими шажками прошёл выше. Первый яркий хруст услышал между лопатками. Хм. А всё-таки Не Минцзюэ хрустел меньше, чем обычно. Поразмыслив, Инь Цзянь пришёл к выводу, что это неплохо. Да ладно, это хорошо! Да, был небольшой перерыв, который в конечном итоге тоже оказался на пользу. И вот именно сейчас становилось понятно, что мышцы стали крепче, хотя казалось бы — куда дальше. — Ты стал сильнее и крепче, — отметил Инь Цзянь, тщательно и придирчиво проминая широкую спину, прогуливаясь с внимательной неспешностью почти до седьмого шейного позвонка до копчика и обратно. — Мускулы стали плотнее и сильнее, сочленения позвонков окрепли. Поэтому ты меньше хрустишь при нажиме. Но сейчас захрустишь. Инь Цзянь поднялся на носочки и качнулся с точно рассчитанным нажимом. Вот теперь каждый шаг начинался с прокатки всей стопой от пятки, а заканчивался плавным подъёмом на носок — так давление становилось сильнее, и достаточно было плавного покачивания, чтобы промять позвоночник ещё сильнее. *** — И я ее исполню. Имей в виду. Если потребуется, — Минцзюэ довольно ухмыльнулся в подушку, а доктор, наконец, занялся делом, никогда и никому ранее главой Цинхэ не позволенным. Когда захрустело, он все-таки замычал в сложенные руки. Вот это уже похоже на правильное лечение! — Тренировки. Было бы странно, если б они не приносили должный эффект. Бася — оружие тяжелое, для сильных, требовательное оружие. Но все равно, то, что Цзянь заметил, было приятно. И тут послышался хруст, и не просто послышался — Минцзюэ всем телом ощутил, как правильно все меняется. Больно и хорошо. Он низко застонал, расслабляясь для следующей порции, и теперь откровенно наслаждался тем, как доктор ходит, и эффектом от его шагов. Это хорошо. Это — правильно. — Еще, — велел Минцзюэ. Пусть ходит, пока не устанет. То, что предел может быть вовсе не в усталости доктора, а, например, в необходимости массажа для тела, главе Цинхэ и в голову не пришло, голова вообще была приятно-пустой. Так иногда все-таки хорошо, когда не нужно ничего контролировать... *** Цзянь смешливо фыркнул. Ты посмотри на него! Он ещё и насмехается! Шутки шутками, а теперь он будет готов к тому, что Не Минцзюэ способен поступить ещё и вот так. Это у него получилось лишь потому, что застал врасплох. В самом деле, разве можно ожидать, что пациент вот так просто схватит доктора и унесёт куда-то на плече… Инь Цзянь польщено улыбнулся. Конечно, это возмутительно. Конечно, вспоминать теперь довольно приятно. И уж конечно это ему просто комплимент такой бесконечно огромный, потому что его пациент стал вот настолько сильным! И на душе от этого тепло и мягко, и вот именно это нужно для правильного отдыха, а вовсе не силовое удержание под одеялом! Хотя стоит отдать должное этому прекрасному сильному мужчине, который сейчас так красиво стонет у него под ногами — ведь буквально пальцем не тронул. Если, конечно, не считать возмутительное хватание с закидыванием на плечо. И как его не считать? Нет, конечно, это просто другое. Но в остальном — пальцем не тронул, синяков не наставил, ни разу не ударил. Даже голос не повысил. Укрывал одеялом. Принёс завтрак. — Тренировки, — мягко подтвердил Инь Цзянь. Имел удовольствие любоваться этими тренировками. А теперь наслаждался его удовольствием, не позволяя себе расслабиться и сделать ошибочный шаг, который навредит. Всё-таки это очень ответственный приём массажа. А Минцзюэ потребовалось мужество, чтобы довериться ему и так откровенно показывать, что ему хорошо. И тон повеления приходился Инь Цзяню по вкусу. Ещё? Конечно, ещё… Он слушал дыхание Не Минцзюэ, чувствовал жар его кожи, впитывал его дыхание, и ощущал себя совершенно счастливым сейчас. Что с того, если его угораздило любить скалу? Это тоже хорошо — скала не подведёт. Этот массаж длился и длился, Инь Цзянь не устал. Он действительно хорошо отдохнул. Просто сначала появилось ощущение, что хватит. Потом — что совершенно точно хватит. Ещё чуть позже — что это уже просто ради удовольствия. Наконец, на грани «вот сейчас будет избыточно» Инь Цзянь остановился и сошёл на постель. Беззвучно присел, тщательно прощупывал спину, проверяя результат. Хороший результат. Инь Цзянь прикрыл спину Не Минцзюэ его же сброшенным ханьфу, потому что нельзя, чтобы разогретые мышцы остывали так быстро, лучше когда медленнее. — Хорошо, — мечтательно протянул он, запуская пальцы в волосы Минцзюэ на затылке. Никаких фамильярных поглаживаний. Исключительно массаж, такой же внимательный и важный, как правильный массаж спины. *** — Всё? — Минцзюэ попробовал приподняться и повернуть голову, но остался лежать. Правильная тяжесть со спины ушла, совершенно буквально сместилась, и Минцзюэ рассчитывал на мягкие поглаживания или вот как Цзянь умеет его слегка поцарапывать, но доктор, похоже, решил, что в этом нет необходимости. Минцзюэ вытянул руки вперед, потянулся, потому что, конечно, долго расслабляться — это не дело, от этого захочется спать, потом есть, и лень захватит, как коварный враг. Руки снова расслабленно упали, когда Цзянь запустил пальцы в волосы. Ладно, пусть не царапает, так тоже хорошо, даже очень. — Умгу... — пробормотал Минцзюэ, соглашаясь, что да, хорошо, слегка повернул голову, направляя руку доктора, и довольно выдохнул. — Отлично. Буду теперь дома вставать пораньше, чтобы массаж помещался в день. Он хмыкнул и еще немного повернул голову под пальцами доктора. — Ты лекарства принес? Давай. Я решил, что прополок больше не нужно. *** Запускать пальцы в волосы, гладить, массировать, даже немного поцарапывать — в этом так много спокойствия и расслабленности, что Инь Цзянь совсем забыл строго хмуриться. Всё равно Не Минцзюэ его сейчас не видит, можно позволить себе улыбаться с тем предосудительным оттенком счастья, которое не имеет никакого будущего. — Лучше массаж вечером, чтобы потом можно было спать. Хочешь сдвинуть больше дел на утро? — Инь Цзянь даже за ушами ему потёр, чутко реагируя на каждый поворот головы. Не Минцзюэ подставлял голову под ласку, как сделал бы огромный дикий кот, приди ему желание приласкаться. — Принёс конечно, — ровно проговорил он, не прекращая размеренных движений. — Твой организм справится сам, а лекарства помогут. Просто тогда это займёт немного больше времени. И потом, всё основное мы… пропололи. В груди неровно стукнуло, и улыбка сама увяла. Инь Цзянь очень постарался вздыхать так, чтобы это не услышал Не Минцзюэ. — Я ни в коем случае не сомневаюсь в твоих людях. Наверняка лекарь в Цинхэ весьма искусен в мастерстве массажа. Одна только мысль о том, что Не Минцзюэ точно так же будет постанывать под другими руками, приводила Цзяня в состояние ледяного оцепенения. Но теперь ему не требовался доктор для сопровождения в Цинхэ. Инь Цзянь мягко улыбнулся. Любить скалу сложно. *** У него и так все дела были сдвинуты на утро. И вообще неизвестно еще, сколько теперь этих дел окажется. И вот пока много всяких «неизвестно» лучше начинать день с понятного и привычного, и если сейчас это массаж, то почему нет? Хорошая и полезная привычка. Минцзюэ зарылся лбом в подушку, сильнее подставляя затылок рукам. — Наверняка. Понятия не имею. Какая разница? Какая разница, умеет лекарь в Цинхэ или не умеет. Так — совершенно точно не умеет, зачем об этом говорить? Минцзюэ выдохнул и поднялся на локтях, кожа на спине приятно горячая, все тело как будто собрали заново. Ханьфу поползло вниз, когда глава Не стал подниматься. — В Цинхэ много людей, лекарям хватит работы и без меня. У меня есть врач — ты. Вставай. Где лекарства? *** Как это — «понятия не имею»? Инь Цзянь растерянно поджал губы, осторожно соображая. То есть, когда Не Минцзюэ говорил «ты плохо лечишь», это он не потому что в Цинхэ был чудо-врач?! А просто, из человеческой вредности и полыхающего нетерпения? Ну невыносимый же человек, вот как так можно?! Инь Цзянь зачаровано следил за тем, как Не Минцзюэ встаёт. Сам сидел, подтянув колени к груди, и занимал очень мало места, пытаясь сообразить, что вот сейчас глава клана Не сказал. В груди жарко ломило, как будто феникс наконец перестал проливать слёзы и расправил пылающие крылья. А это было нельзя… — Это тут я твой врач, — резонно возразил Инь Цзянь, вздохнул и встал. Подошёл к краю кровати, легко спрыгнул на пол. Достал из рукава флакон с эликсиром, отмеривал в чашку, сосредоточенно ворчал себе под нос спутанные мысли, которые рвались быть высказанными. — Если больше не режем, значит можно увеличить дозу эликсира, чтобы не замедлять, чтобы… — он с прищуром смотрел на прозрачные капли, падающие в чашку, каждая капля отливала поблескивающей голубизной рассветного неба. — Вот, это выпей. Если я твой врач, значит, ты возьмёшь меня в Цинхэ? Я ведь… зануда. Ты же знаешь. Ты всё знаешь… *** Минцзюэ замер. Это доктор поглупел или это он поглупел? Что значит «тут»? Ладно, вставать все равно надо, и он встал, с наслаждением потянулся и взял рубаху. Цзянь бормотал, а глава смотрел, как он меряет капли. Все-таки много мыслей — тоже плохо. Минцзюэ взял чашку, осушил одним глотком и даже опешил. — Не говори глупостей, — отрезал он. — Как ты можешь быть моим врачом тут, если я буду в Цинхэ? Ну знаю. И? И тут выражение озадаченности на лице главы стало меняться по мере осознания услышанного. — Ты... Между ними был едва ли шаг, и сейчас Минцзюэ еще сократил это расстояние. — Ты что, думал, я тебя здесь оставлю? Почему? — голос стал суровым. — Из-за того, что ты мне сказал? То есть заумный лекарь сначала высказался, а потом решил, что для Не Минцзюэ этого достаточно, чтобы вышвырнуть своего человека?! — Отвечай. *** Инь Цзянь едва руками не всплеснул. Не говорить глупостей? Здорово, теперь он ещё и глупец, к довеску к зануде и плохому лекарю! А что он сделал? Он лишь правильно отмеривал лекарство — хорошее лекарство, между прочим! — и с одобрением смотрел, как глава клана Не его послушно глотает. А это, опять же между прочим, точно не каждому дано, смотреть как глава клана Не слушается рекомендаций врача! И смотреть, как он сердится. И не просто сердится, а сердится, кажется, на него. Причём так, что… вот зачем так надвигаться и грозно нависать сверху? Он что, ещё не усвоил, что доктор его не боится? Инь Цзянь не отступил, не шарахнулся в сторону, только голову поднял, чтобы смотреть в глаза. — Я действительно думал, что ты оставишь меня здесь, — признал он и зачем-то подумал, что рубаху-то Минцзюэ ещё не надел. — Ещё до того, как я сказал. А после — укрепился в этой мысли и… Он неожиданно сам рассердился, но хотя бы в этом ему помогала свежая заколка, весь гнев надёжно удерживался не самым суровым усилием воли, разве что взгляд стал острее. — Да потому что ты мне не сказал, что собираешься взять меня с собой. Как я могу решать за тебя? Нет, безусловно, я собирался с тобой, когда ты рвался в Цинхэ ещё недолечившись, потому что как я мог тебя оставить без помощи? Но сейчас ты здоров, вот эти остатки тьмы — лишь небольшая досадная помеха, которую ты победишь. Подумать, придумать, надеяться и в результате остаться в Байсюэ — это было бы крайне самонадеянно с моей стороны. А попросить «возьми меня с собой» у меня язык не повернулся. Я и так наговорил больше, чем следовало бы. Я и сейчас никак заткнуться не могу. Инь Цзянь перевёл дыхание и закрыл рот, и даже руки на груди скрестил сурово, потому что не один только Не Минцзюэ может тут быть суровым. Вообще-то он лекарь. Суровость, помноженная на занудство — это его профессиональное. Ну и, конечно, потому что руки нужно было как-то удержать при себе. *** Минцзюэ изучал взглядом лицо доктора, заколку, снова подумал, что волосы слишком сильно стянуты. Может поэтому Цзянь думает не то? Нет, понятно уже, что заколка эта не просто так, но зачем так голову-то мучить? Почему-то захотелось проверить, как Цзянь это делает. — Ты слишком много думаешь, — спокойно произнес Минцзюэ, гнев угасал. Говорит лекарь тоже слишком много с некоторых пор. — Ладно, давай так. Чтобы тебе было ясно. Я привык доверять своим людям. «Однажды додоверялся, да. И снова туда же». — Я привык, что мои люди мне доверяют. И не молчат, когда хотят спросить, даже если думают, что я разозлюсь. Это не значит, что нужно придумывать и все подряд высказывать, но умный человек знает, что важно, а что — нет. Ты умный. Поэтому лучше спрашивай. Это ясно? Ты отправишься со мной в Цинхэ, когда придет время. Минцзюэ отступил и стал одеваться, коротко глянул на доктора, когда поправил рубашку, снова — на заколку. Вот же цветочница! Придумать он не хотел. Надеяться. — Поможешь мне с волосами. — Минцзюэ кивнул на лежащий на столе гребень, запахнул ханьфу и сел. Никто не трогал его волосы, кроме Яо и Хуайсана... Но доктору об этом знать не обязательно. И Хуайсану о том, что он позволил Цзяню... наверное, тоже. *** Слишком много думать невозможно. Это как раз та волшебная субстанция, которую невозможно передозировать. Думать можно лишь слишком мало или не в ту сторону, но… Инь Цзянь выжидательно смотрел на Не Минцзюэ, снова остро ощущая, до какой степени он мощный. Нависает сверху, ну хоть не рычит и пламенем не пышет, а то гневный Не Минцзюэ словно заражал его каждый раз этим желанием свирепо скалиться. Он успокаивался, и сам Инь Цзянь чувствовал себя спокойнее и как-то ровнее. Ну привык он доверять своим людям… Ладно. Вернётся в Цинхэ к своим людям, это естественно. Наверное, доверять людям, которых считаешь своими, это удивительное чувство. Цзянь ощутил лёгкую грусть, посыпанную сожалениями. Он понятия не имел, как это. Едва он только робко задумывался об этом «вот мои люди», как они словно оборотни становились другими. Совсем другими. Иногда — фатально и очень страшно. Инь Цзянь слушал, понимая, что от каждой новой мысли, высказанной Не Минцзюэ, у него глаза открываются всё шире, ещё немного, и он начнёт таращиться, как сова. — Это — ясно. Умный человек, конечно же, знает, что важно, а что нет. Проблема лишь в том, что некоторые вещи крайне важны для одного, но совершенно неважны для другого. Другое дело, что он действительно мог спросить, даже думая, что вызовет гнев. И с каких это пор он попал в «его люди»?! Он даже не понял, радует это или злит. Вот этот тон приказа — «ты отправишься со мной в Цинхэ»… Инь Цзянь только выдохнул резко. — Тогда я буду уверен в том, что тебе достанется лучший массаж из всех возможных. Я отправлюсь с тобой в Цинхэ. Инь Цзянь взялся за гребень и начал размеренно расчёсывать волосы Минцзюэ. Богатая грива, гладкие пряди. Потрясающая разница, но ведь именно его волосами Инь Цзянь занимался в первый день. Отмывал, распутывал, причёсывал, представляя, какими они будут, когда он оживёт и поправится. Вот, можно сравнить. Такой разницы он не ожидал. Будто у него есть какая-то специальная тренировка, чтобы не только мускулы крепли! Он сноровисто выплетал тонкие гладкие косы, закреплял их в подобии той причёски, которую Не Минцзюэ собирал как-то, под ту заколку. — Состояние волос отображает картину общего здоровья. Ты абсолютно здоров, — Инь Цзянь постарался не утягивать эту причёску как себе, и немного странной была металлическая строгость этой заколки по сравнению с его убором. Зачем ему врач, здоровому человеку? Конечно, с его манерой получать раны — может и пригодится. И опять же, массаж. Кроме того, главе клана приличествует личный доктор. — Я… доверяю тебе, — Инь Цзянь положил гребень на стол. — Приятно, что ты учитываешь мою независимость от кланов. *** — Отлично. Что ясно, и что в Цинхэ. И что не занудствует — тоже. Цзянь по-другому делал... не как Хуайсан, совсем. Не лучше и не хуже, просто — по-другому, но Минцзюэ только поначалу напрягался, а потом расслабился. Раньше у него было мало своего времени, а теперь он совсем не знал, что с ним делать. Бездна времени! Но скоро он вернется домой и у него останется немного тихих моментов — вот массаж, например. — Это мы еще посмотрим, — Минцзюэ даже не улыбнулся, только сощурился. Забавно дразнить доктора, ведь он же точно сейчас начнет внутренне фыркать как это так, пациент «посмотрит» здоров ли он? Последнюю фразу Инь Цзяня Минцзюэ не очень понял. Независимости от кланов не бывает. Неужели Цзянь думает, что он и правда был и есть независим? А как же Цзинь Гуанъяо? — Зависимость — это не всегда плохо. Если ты, конечно, не глава Цинхэ Не. *** — Отлично, — в тон Не Минцзюэ повторил Инь Цзянь. Это какой-то специальный рубленый лексикон главы клана Не всё ещё ставил в тупик. Но Цзянь не мог не отдать ему должное: когда нужно было донести свою точку зрения до человека, привыкшего к более длинным выражениям, он не затруднялся с тем, чтобы объяснить. Это важно. — Это ты ещё на что посмотришь? — с подозрением уточнил Инь Цзянь. — Не вздумай скрывать, если что-то болит или просто неправильно чувствуется. Этого ещё не хватало. Ведь наверняка с него станется просто отмахнуться от какого-то симптома, потому что видите ли «он здоров». А потом топор, воткнутый в голову, чешется. И спать мешает. — Не всегда, — согласился он, вот только головой покачал удручённо. — Зависимость это не всегда плохо. Когда предано доверие — вот что плохо. И трудно убедить себя, что можно снова кому-то довериться. И уж тем более — позволить себе зависеть. Инь Цзянь опять покачал головой и присел на самый край кровати, очень прямо держал напряжённую окаменевшую спину, и руки прилично положил на колени. Ему было не по себе от самой мысли, что он кинулся в Не Минцзюэ, как в пропасть — и на этот раз даже не привязался ни к чему. Страшно, но околдовывает простором открытых небес. И это очень неумно. А Не Минцзюэ всё-таки назвал его умным. Прямо в лоб так и сказал. Похоже, переоценивает он своего лекаря. *** — От тебя скроешь, — Минцзюэ хмыкнул и поправил рукав. Когда Цзянь заговорил, с каждым его словом он становился все мрачнее, а посмотрел на доктора уже совсем тяжелым взглядом. Инь Цзянь озвучил то, что Минцзюэ и так знал, но просто ни к чему это специально думать отдельными мыслями. Он доверяет, снова, настолько, что пьет все, что лекарь ему дает, спокойно отдает себя под все эти его врачебные манипуляции и решил приблизить к себе, забрать в Цинхэ. Это — зависимость? — Убью, если предашь, — глухо сказал Минцзюэ. Да, история с Яо научила немногому, но точно тому, что во второй раз он ждать не станет и не остановит никто, даже Лань Сичэнь, даже его взгляд и его меч. «Минцзюэ-сюн!» — крик Цзэу-цзюня и звук клинка о клинок отозвались в памяти, и спазм схватил виски. Минцзюэ едва успел привстать и тут же тяжело опустился на стул, вытянул руку, предупреждая, что все нормально. Нормально... бывало хуже. В голове пульсировала боль, но Минцзюэ хотя бы не собирался падать перед ней, как раненый. *** Убьёт. Интересно складывается жизнь. Цзинь Гуанъяо его убьёт, и Не Минцзюэ его убьёт. Занятно получается. Кто первый успеет? Инь Цзянь даже обозлиться не смог. Это вообще получилось случайно, но оказалось полезным. Наверное, стоило отыскать больную тему и давить на неё, чтобы проверить, как там затаившаяся боль поживает. Оказалось — вполне поживает. Осталось её только схватить. Инь Цзянь уверенно перехватил Не Минцзюэ за эту протянутую руку, легко поднялся на ноги. Хищно и внимательно ловил всё, что мог собрать — частота пульса, температура кончиков пальцев. Отпустил руку и легко пробежался пальцами по всем ключевым точкам от шеи к вискам, плавно нажимая там где необходимо, чтобы отпустило. — Ладно, — наконец выдохнул он. — Убивай. *** Минцзюэ просто дышал — ничто другое, он знал, не поможет. Как это все-таки глупо — он не умеет пережидать, когда враг сам ошибется, а с этой болью по-другому не получается. Неправильный враг. На него не нападешь. Так что он просто прижался лбом к животу Цзяня и ждал, с каждым его прикосновением становилось легче. — Вот видишь, — в конце концов произнёс Минцзюэ. — А ты говоришь здоров. «Убивай». Он выдохнул, вдохнул. — Ты так готов, как будто уже знаешь, что предашь. Сказал без злости, без ярости. Самое лучшее — не приближаться совсем, не давать стать «своим человеком», но Минцзюэ понял, что просто уже поздно. *** Да, здоров. Физически — совершенно здоров. Инь Цзянь только строго хмурился. Что он может сделать, если тьма всякий раз подкидывает какие-то новые сюрпризы? Конечно, он справится и этот вызов уже принял. Это не физическое нездоровье, это лишь последствия совершенно уникального и чудовищного по сути стечения обстоятельств и чужой воли. Как злой, так и, в общем-то, созидательной. Слишком много звёзд должно было выстроиться в правильном порядке, чтобы привести к таким результатам. — Это пройдёт, — Инь Цзянь не прекращал этот скупой точечный массаж, потому что не какой-то сумрачной твари, у которой даже тела нет, портить результаты его великолепного массажа. Горячий лоб Минцзюэ упирался в его живот, и будто не было всех этих слоёв одежды. — Не говори ерунды, — тихо проговорил он. — Просто в тот день, когда ты решишь, что я тебя предал, я не хочу это видеть. И в этом случае, уж пожалуйста, сразу убей. Упрямый. Невыносимый человек. Сложный. Трудный. Инь Цзянь наслаждался наступившей тишиной, и не очень понимал, что уже просто обнимает Не Минцзюэ, поглаживая его шею от затылка вниз. Еле заметные идеально отмеренные капли ци — как ещё один тип лекарства, который ничем не заменить, они впитывались в кожу, от затылка по шее вниз, по краю ворота, по бокам шеи вверх к вискам, и обратно тем же путём на затылок. — Я не могу тебя предать, Не Минцзюэ. *** — Вот стоит тебе отдать мою голову и ты ... — Минцзюэ помолчал на глубокий вдох и выдох. — ...сразу говоришь главе клана такие вещи. Он поднял голову и медленно отстранился. Кто еще может сказать, что Не Минцзюэ говорит ерунду? Он устало улыбнулся. — Спасибо. Легче. Иногда он не верил, что это и правда пройдет. *** «Вот так, стоило его голове попасть в мои руки, и я потерял часть рассудка. Очень весомую часть». Инь Цзянь улыбался ему, прекрасно понимая, что всё равно умолчал о многом. Что боится. Действительно боится, что это хрупкое равновесие, которое между ними установилось, сорвётся в пропасть. Но всё пока как-то держалось на самом краю. Инь Цзянь в целом одобрил степень собственного самообладания. Несовершенного, что-то разладилось в этом балансе. Он ещё не нашёл, как нацепить надёжные кандалы на внезапно взбрыкнувшие чувства, но это было поправимо. Нужно просто сесть и поработать в этом направлении. Остаток дня Инь Цзянь потратил с толком. В конце концов, раз пока не удалось передать безхозную тьму под ответственное хранение патриарху, это не повод носиться с выпученными глазами. Он определил для этого место в лечебнице и снабдил охранными талисманами, какими только смог. Навёл порядок. Предусмотрительно провёл ревизию всем снадобьям и готовил недостающее. Что угодно, лишь бы не отдаваться волнению — как бы то ни было, а Чжи Чуаня всё ещё не было, и брат пока не вернулся. И хотя он всё-таки тщательно вымыл свою сиротливо покинутую комнату, постель по-прежнему оставалась в заложниках Не Минцзюэ, а когда он всё-таки пошёл её забирать, как-то так получилось, что спать он снова лёг в его постель. Потому что спорить с ним постоянно было невозможно. Потому что он и так сказал про ерунду… потому что он хотел остаться, пусть и считал нечестным опять отнимать у Не Минцзюэ его постель. Он ждал. Готовился, предполагая что угодно. И не спускал глаз с Не Минцзюэ. Это помогало не паниковать на ровном месте.