Затмение

Маленькое жульничество. Сычжуй едва не поцокал языком, порицая всякое жульничество как явление, но платок принял. Он дождался, пока все войдут в город И, частично разбредутся по туманным улочкам, и решительно извлёк из рукава флакон с каплями. — Моя очередь жульничать, — он потянул Не Хуайсана за угол, закапал себе в глаза в качестве демонстрации, сморгнул навернувшиеся слёзы и протянул флакон к его глазам. — Мне нравится немного жульничать с тобой. Хотя на самом деле это не жульничество, а умелое использование осведомлённости. Этот состав позволяет не видеть иллюзии. Его испытали в один из прошлых визитов, и он показал свою эффективность. У меня… нет такого же красивого платка, чтобы предложить тебе, хоть рукав обрывай. Сычжуй не торопился гнаться за добычей. В этом испытании они точно успеют собрать нужное количество нечисти хотя бы потому, что её здесь достаточно. Ну и ещё потому что у них есть преимущество. Он знал, что Лань Цзинъи точно не упустит ни одну из защитных мер, и убедит Цзинь Лина и лицо прикрыть, и глаза закапать. Ничего нельзя оставлять на волю случая. После капель и туман оказался не настолько густым, а вскоре и нечисть принялась выползать из всех щелей, привлечённая беготнёй адептов, охваченных свежим юношеским азартом. Возможность не видеть иллюзии позволяла серьёзно экономить силы и время, поэтому удавалось правильно и по договорённости занимать свои места на подступах к похоронному дому, а по пути собрать урожай тварей, достаточный для получения хорошей оценки. *** Какая потрясающая находчивость — умелое использование осведомленности! Не Хуайсан запрокинул голову, чтобы Лань Сычжуй мог закапать средство, и держал его за запястье, пока юноша не закончил. Часто моргать бывает очень полезно, когда нет веера, чтобы скрыть свое изумление, а воля пасует перед волнительной близостью красоты. Рукав оборвать? О, прекрасный Сычжуй, какая милая оговорка. И ведь даже не понял, что сказал, верно? — Ничего, есть второй, — Хуайсан достал платок, сложил вдвое, облил его водой, помог Сычжую тоже, и повязал на лицо. Под влажным шелком его губы казались почему-то особенно манящими, и Не Хуайсан успел подумать, а выглядит ли он сам привлекательно, прежде чем снова прогнать эти мысли. Ненадолго, правда, потому что всего через несколько отправленных в мир иной полутрупов Хуайсан почувствовал леденящее дыхание тьмы... за спиной. — Осторожно, — он отпрянул к стене, прижал к себе Сычжуя и только кивнул в сторону, объясняя, в чем дело. Мутная тварь показалась не сразу, просто Хуайсан как-то успел почувствовать ее заранее. В переулке слишком тесно, чтобы достать гуцинь или меч, веер тихо раскрылся в руке. Мгновение или два прижимать к себе Сычжуя, пожалуй, — слишком мало, и Хуайсан даже не успел задуматься о том, что это такое сейчас разливается под кожей — азарт и волнение одновременно, сосредоточенность на каждом действии и остановленное время. Лань Сычжуй, безусловно, мог бы справиться с этим демоном, который был явно сильнее всех предыдущих, но Хуайсан смотрел на опасность как-то совсем не так, как всегда. Веер шорохом разрезал туманный воздух, демон дернулся, реагируя на приближение оружия, но распался и остатками силы взметнулся вверх, чтобы раствориться где-то насовсем, отпуская плененную душу. — Идем дальше? — веер снова оказался в руке, Хуайсан посмотрел на Лань Сычжуя, отпуская из спонтанного захвата. — Мне показалось, этот демон направлялся куда-то туда, посмотрим? Привычным жестом он сложил веер, и на тонком шелке обозначился силуэт озорной улыбки. Задержка не особенно расстроила Не Хуайсана. Подумаешь, что справа и слева и даже впереди явно кипела схватка. Кто-то демонстрировал свои боевые навыки на крышах, кто-то, невидимый в тумане, явно вышел к тварям прямо и открыто. Оружие звенело, заклинания проламывали ветхие стены, поднимали пыль. А темные твари множились. — Как будто их выпускают постепенно, да? — Не Хуайсан сложил короткое и мощное заклинание и четким жестом направил его прямо на падающее сверху темное нечто. *** Хорошо, что Не Хуайсан до такой степени предусмотрителен. Конечно, и без шёлковых платков нашлось бы чем обвязать лица, простое белое полотно прекрасно подошло бы, и оно было собрано с собой вместе с необходимыми вещами. Но вот в голову не пришло сразу, а потом оказалось не нужно. И наверное нужно было всё это делать ещё до того, как вошли в город, но это было бы слишком бесцеремонной демонстрацией своей осведомлённости. Мокрый шёлк обтягивал лицо, но дыхание не стеснял. Не Хуайсан опасно поблескивал глазами над краем влажного платка, и когда Сычжуй неожиданно оказался к нему прижат, это… слишком близко. С отчётливым холодом в затылок, от которого пальцы подрагивают в готовности атаковать. Он видел демона буквально краем глаза, но по какой-то загадочной причине не кинулся на него. В руке у Хуайсана был только веер, но уж очень опасными и острыми стали его глаза. В ночной охоте не стоит выхватывать добычу прямо из-под лезвия, это неприлично. Это недоверие. Остаться неподвижным, когда за спиной осыпаются чёрным порохом остатки демона, сложно. — Идём, — Сычжуй отстранился не сразу. — В той стороне должен быть похоронный дом. Всё там. И все будут там. Вот лишь теперь Сычжуй достал гуцинь, не без оснований полагая, что дал Не Хуайсану достаточно стартовой добычи. Просто широкий аккорд гасил нечисть по широкой дуге. Откуда-то из тумана донёсся негодующий вопль, и Сычжуй покаянно вздохнул, случайно прихватил губами тонкую ткань платка. — Вот недостатки гуциня как оружия. Можно случайно выхватить у кого-то из-под меча уже намеченную добычу. На подступах к похоронному дому ряды нечисти стали гуще, полезла откуда-то крепкая, плотно сбитая толпа. Сычжуй немного смешался, чередуя разные музыкальные приёмы, пока выбрал тонкие прицельные звуки. — Вот, слышишь? — через несколько рядов домов доносился особенный и рокочущий звук. — Это Лань Цзинъи. Нам нужно сместиться на соседнюю улицу и подняться выше, тогда контроль над внешними стенами похоронного дома будет наш. Неожиданно прорвавшиеся твари беспорядочно мчались с двух сторон, Сычжуй прекратил осторожничать и повернулся, прижавшись спиной к спине Не Хуайсана. Вот теперь он не выбирал, убивая подряд всё, что приближалось. Короткими рывками выкромсал пространство, чтобы не ранить других адептов вдали. — Скорее их постепенно тянет внутрь, — Сычжуй бездумно провёл пальцами по платку, прикрывавшему лицо Не Хуайсана, по скуле вниз. Снял оттуда обрывок чужой шкуры, чтобы не портила красоту. — Похоже, наше приключение только начинается, но… если продолжать жульничать — мы уже набрали нужное количество нечисти и успешно сдали испытание. Осведомлённость сработала — мы же знали, куда помчится свора... Всё, что будет убито сверх того, идёт в отдельный свиток под названием «Превосходно». Моя очередь. Он подхватил Не Хуайсана почти таким же захватом и быстро перенёсся на соседнюю крышу. Там, где они только что стояли, бесновалась тёмная тварь, мотая клыкастой головой. Сычжуй швырнул в него талисман и послал вслед кинжально острый аккорд. *** — Ничего страшного, лучшему ученику Облачных Глубин полагается лучшая добыча, — Не Хуайсан пожал плечами и прицельно бросил еще одно заклинание, успев отразить веером случайно летевшее в него шальное — от кого-то из адептов. Пожалуй, с пересечения всех путей лучше убраться. Хуайсан с готовностью последовал на соседнюю улицу, не выпуская из вида Лань Сычжуя и слушая гуцинь. Почему-то эти звуки казались ему знакомыми, хотя он точно не слышал, как Лань Цзинъи сдает экзамен по музыке, потому что к своему удивлению обнаружил, что они вместе сдавали живопись. А музыку... нет, музыку вместе не сдавали, он определенно не слышал этого раньше. Надо меньше думать о музыке и больше — о врагах и цели, но звуки гуциня никак не отпускали, Хуайсан даже не понял, что стоит спиной к Сычжую, что тот его уже и вовсе защищает, что теперь они вдруг уже лицом к лицу, и пальцы скользят по щеке, что, оказывается, они уже все сдали, и вообще он не...на земле? От быстроты всего вокруг и от неожиданности Хуайсан чуть не свалился с крыши, но вцепился в Сычжуя, кажется, в рукав, и устоял. Белая ткань затрещала, и он поспешно разжал пальцы. — Эм... — Хуайсан поморгал и привычно раскрыл веер, как будто не стоял в тумане над сражением, а вышел на стену в солнечный день в Цинхэ. Но только чувствовал себя он сейчас уж точно не главой клана, а адептом не старше Лань Сычжуя и точно не ловчее. — Нам куда? Новый аккорд гуциня откуда-то со стороны ответил на вопрос. — Туда, — Не Хуайсан кивнул и молча нырнул вниз в туман прямо с крыши, изящно приземлился и увидел стену. Вдоль нее тянулись призраки, демоны, недогнившие и не отпущенные душами трупы — в общем, нечисть всех мастей. Они как будто попадали в круг. Те, что слабее, не обращали внимание на летящие в них заклятия и тянулись к какой-то своей цели ровно до того момента, пока не падали. Но самые сильные огрызались, испуская ловкие и коварные потоки тьмы, как будто отвоевывали свое право продолжить движение. Они выходили с разных сторон, падали с неба и с крыш, а иногда, вот прямо как сейчас, — возникали из-под земли. Мрачная, обвитая черными дымными змеями фигура выросла перед Хуайсаном и встретила суровый и колкий взгляд. Цель уже близко, нечего тут мешать! — ... вывести из тьмы — в свет... — тихо произнес Хуайсан. Веер взметнулся, меж пальцев собрались искры. — ... из пустого — в полное, — «Что это за слова?» Хуайсан взлетел и обрушил на тварь удары ци и оружия сразу, как две молнии. — ... из разбитого — в целое! Демон взвился в бешеном рывке, поднимая столб пыли, черноты, разрывая туман в клочья, и встретился со своей смертью. «От ученика — ученику» — удивленно подумал Хуайсан, не понимая, что это вдруг пришло ему в голову, читал где-то? Он опустился на то место, где только что вопила тварь, и сложил веер. Гуцинь играл совсем рядом. *** *** *** Не Минцзюэ шагнул на маленький двор и оценил обстановку. Вот, значит, в какой захудалости уготовил ему столь мрачное перерождение Мэн Яо? Если б не болтовня и прямое указание Сюэ Яна да взгляд Чжи Чуаня, Минцзюэ не отличил бы этот гроб от любых других, ну разве что крышка на нем плотно задвинута. Он вслед за трепом Сюэ Яна глянул на ворота, потом — на небо. — Осмотрелся? Давайте за дело, — отчеканил он, имея в виду, естественно, что у каждого оно свое. — Сюэ Ян, выбери позицию где-нибудь повыше и в тени. Хитрость и умение прятаться, а еще — ждать момента — вот, что должен идеально использовать мерзавец. — Даочжан Сяо Синчэнь, мы с вами прямо у ворот, у стен. Откроются ворота — и они оба окажутся за спиной у гостей, а если люди Яо спустятся сверху, то обзор на них будет открыт. Старая телега и парочка прислоненных к стене гробов отлично прикроют, пока враг будет оглядываться. — Лекарь, — Минцзюэ кивком указал на даочжана и в сторону входа в дом. Не спрятаться и ждать, а, не отвлекаясь, следить за Чжи Чуанем — вот не менее важная задача. Ну и спрятаться, конечно, тоже. Даочжан стоял посреди двора, и в отличие от главы Не, не видел вообще никаких других гробов — только этот. Он буквально пульсировал тьмой, знакомой, совершенно чистой. — Почти, — подтвердил Чжи Чуань. Ему даже не нужно было туда заглядывать. — Они не полезут за печатью. Они полезут, чтобы дать Верховному время. В этом он тоже был уверен. Цзинь Гуанъяо никому о ней не сказал. Чжи Чуань и сам не сказал бы, не будь у него всех этих людей. Неужели они у него действительно есть? Друзья, те, кто ему доверяет? «Нет», — услышал он собственный шепот, только где-то внутри, глубоко-глубоко, словно душа заговорила. Цзинь Гуанъяо... одинок ли он настолько, чтобы хранить тайну? «Твоя тайна — не тайна». Это — уязвимость? Чжи Чуань отступил на шаг, к Инь Цзяню, и посмотрел на Сюэ Яна: — Почти. Не открывай. Нельзя открывать, потому что как только кто-то откроет этот гроб, создателю печати станет гораздо сложнее. — Пойдем в дом, — ровно сказал Чжи Чуань, уходя по шатким ступенькам, но только Цзянь мог бы сейчас увидеть в его глазах, чего ему это стоило. Они успели занять позиции как раз вовремя. Сюэ Ян оказался прав: Верховный не один, и его люди пришли. Ворота не распахнулись, их открывали тихо, а люди появились на крыше, выглядывая во двор. Шестеро. Они успели перекинуться взглядами, короткими жестами, и явно собирались проверить дом и осмотреться. «Пусть просто подойдут ближе,» — подумал Не Минцзюэ, — «можно тихо свернуть шею». На самом деле хотелось оторвать голову, просто за то, что это люди Мэн Яо, но лучше, конечно, сразу не размениваться на ярость. Один остался на крыше наблюдать, остальные спустились во двор. Никто не бросился распечатывать самый-важный-гроб, за него просто заглянули. Сяо Синчэнь увидел, как еще двое спускаются сверху, и решил больше не ждать. Верховный явно станет действовать наверняка, а им точно не надо тратить на это слишком много сил. Даочжан возник из дымки тумана прямо перед одним из заклинателей. Быстро и точно, с лезвия Шуанхуа на землю сорвались алые капли, жертва рухнула на колени, прижимая руки к рассеченному горлу. Легкой будет только первая смерть, ведь Цзинь Гуанъяо не стал бы посылать сюда плохих бойцов. «Тихо не получится,» — Бася обрушилась ударом, но противник успел увернуться, подпрыгнуть и выхватить меч. Минцзюэ не думал сейчас о том, что нельзя драться, используя много талисманов и заклинаний, что это может выдать их слишком рано, что нужно быть тише — он просто хотел сражаться Бася. Сокрушительный удар мог решиться принять лишь тот, кто просто не знал, кто перед ним. Враг допустил именно эту ошибку, под силой Не Минцзюэ он рухнул на колени и следующий удар принял уже в грудь. Кровь потекла по сабле, которая вышла прямо у позвоночника, Минцзюэ тяжелым пинком снял тело с нее и вышел к следующему противнику. «Кровь...» — Чжи Чуань даже не пытался выйти из дома. Кровь — он никогда так остро ее не чувствовал, но сейчас даже не смотря на стены даочжан ощущал, как упавшие с оружия капли не успевают впитаться в пыль, остаются на ней, скатываясь в маленькие сгустки силы, как яркие брызги растворяются в тумане, насыщая сам воздух тонким металлическим ароматом. Энергия, запечатанная за каменной крышкой, пока еще только пробовала забытое умение притягивать свежую смерть. *** Сюэ Ян, посмеиваясь, затаился на крыше этого несчастного домика, великодушно отдав под управление Не Минцзюэ весь военный план. Щедрость! В его положении он может быть щедрым, ведь в конце концов, глава клана Не сейчас за своё будет воевать, вон как оживился, ещё немного — начнёт руки потирать. Конечно, Минцзюэ разбивал привычную боевую пару, но это не смущало. Когда будет нужно, Сюэ Ян прекрасно может наплевать на любые распоряжения, будь он там хоть трижды глава клана. Отсюда с крыши он хорошо видел двор, проследил за тем, как Инь Цзянь потянул за собой Чжи Чуаня под прикрытие ветхих стен домика. Нехорошо застыл Чжи Чуань, и Сюэ Ян поостерёгся свою тьму выпускать. Кто знает, как тут после этого бешеного даоса всё внутри настроено. Вон, того и гляди шибанёт новосотворённой Печатью, и будет им проблема. А то что началось сейчас — это вообще не проблема. Это просто Мэн Яо послал кого-то на убой. Что, конечно же, очень щедро с его стороны. Рассредоточились эти подарочки весьма разумно. Ну, если бы они примчались сюда раньше, то заняли бы как раз места, уже занятые командой, подоспевшей к месту веселья первой. Вот что значит правильная стратегия! На то она и правильная, что её можно повторить при схожем мышлении! Сразу видно, у кого Мэн Яо учился стратегии и тактике. Сюэ Ян решил, что этот оставшийся рядом наблюдатель — это его персональный приз. Потому что именно он кинется удирать, когда выяснит, что тут засада! А выяснилось это очень скоро — сразу двое полегло, и Сюэ Ян даже хмыкнул, мягким хищным шагом скользнул ближе к своей жертве. Он ещё медлил, и правильно делал — ещё двое, едва коснулись крыши, спустились во двор. Кажется, вот теперь всё. Их было восемь, двое мертвы, осталось шесть. Нет, осталось пять — Сюэ Ян не стал дальше тянуть. Правда, решил поберечься на тему крови — его приз грохнулся с крыши со свёрнутой шеей и осел у порога безжизненной кучей. Ни один заинтересованный взгляд не обнаружил бы Сюэ Яна сейчас на крыше. Ни к чему красоваться, а так — мало ли, может нечисть прорвалась, она тут везде. Демон-душитель! Если такой есть. Должен же быть! Выпускать отсюда было никого нельзя. Осталось пятеро, это вполне устраивало Сюэ Яна. Ещё двое кинулись на Не Минцзюэ и Сяо Синчэня, Сюэ Ян только головой покрутил — идиоты, самоубийцы, нашли на кого прыгать. Один решил проверить крышу и здесь его ждали распростёртые мерзавестные объятия. Хуже, что ещё двое решили проверить дом, и Сюэ Ян заторопился, на этот раз допустив досадный промах. Кто он был только что? Так, полынь во мраке. А теперь противник его увидел и собирался сражаться. Сюэ Ян с досадой ударил лезвием меча в крышу и подал голос: — Под крышей, к вам гости. Их двое. Ничего, справятся. Сейчас он тут закончит, и всех убьёт. Инь Цзянь строго нахмурился, осматриваясь в этом доме, и быстро прикоснулся к запястью Чжи Чуаня. Несомненно, он чувствует Печать. Это неочевидно, и пока не так ярко выражено, но когда знаешь к чему готовиться, это не вызывает сомнений. Нападение в туманном сумраке оказалось быстрым и коротким, Инь Цзянь с удивлением вдруг понял, что его уже ведут во двор и к шее прижимается лезвие меча. Это было как-то слишком шустро. Неудобно. И почему-то обидно. Инь Цзянь только представил, что сейчас Не Минцзюэ это увидит, и тут же упёрся. — Пошёл вперёд. Эй, кто там такой смелый! Бросай оружие! Инь Цзянь слышал, что на крыше звенят мечи, ещё удивился, что Сюэ Ян возится так долго. Увидел лицо Не Минцзюэ и обозлился до белых глаз. Только этого ему не хватало! — Послушайте, — прошипел он, и услышал над ухом только короткий смешок. Это было зря. Инь Цзянь попытался успокоиться, но это получилось с каким-то жалким всхлипывающим звуком. — Я уже иду, — донёсся откуда-то сверху злой голос Сюэ Яна. — Никто никуда не идёт, — Инь Цзянь слабо тряхнул рукой, тонкие иглы выскользнули из рукава. Всего двумя короткими и точными ударами одна игла оказалась в запястье врага, вторая — между запястьем и локтем. Инь Цзянь вывернулся, почувствовал неприятно скользнувший по шее острый металл. Пальцы сами полезли за пазуху, он зло ударил не глядя. Заколка со смятыми цветами вонзилась выше кадыка в шею этого человека, который решил, что может себе позволить такую бесцеремонную наглость. Злой, как голодная змея, Инь Цзянь провёл пальцами по своей шее, оценил порез. Залепил щепоткой талисманов и вытянул из-за пояса нож. Его враг с выпученными глазами так и стоял, роняя с губ кровавые капли, и шарил пальцами вокруг наискось вонзившейся заколки. Вторая рука с мечом не двигалась, Инь Цзянь метил в нервные узлы и теперь его заклинило. — Чжи Вэньчжун, ты как? — позвал он, озираясь в поисках очередного опрометчивого захватчика. Сюэ Ян сдавленно ругался на крыше, и сбросил наконец второе тело рядом с первым. — Все целы? *** — За спину! — рявкнул Чжи Чуань и не успел. Лезвие блеснуло у горла Инь Цзяня, но попробуй он защитить друга прямо сейчас, сам подставится и точно не спасет. «Брось его», — коварно подсказала душа, — «хватит прятаться за стенами». — Хватит, — согласился Вэньчжун, но не с голосом, а с собой. Он потянулся к ядру и в тот же миг запретил себе, каким-то внутренним чутьем понимая, что ни в коем случае нельзя давать тьме такой прекрасный путь к собственной ци, к ядру. Даочжан вскинул руку, и длинный рукав молниеносным движением опутал меч врага. «Как Цзинь Лин». А кулак уже летел нападавшему прямо в лоб и тут же — в подставленное от этого удара горло. Хрип, потом глухое «ах» от колена в грудь, и следом — мерзкий хруст шеи уже распластанного на полу врага. Чжи Чуань переступил через тело и появился в проеме как раз когда Инь Цзянь объявил, что никто никуда не идет. Бросай оружие? Не Минцзюэ отразил удар, блокируя его над головой, и посмотрел на дом. От вида лезвия у горла Инь Цзяня перед глазами словно упала пелена. Вот. Вот это и есть то, чего он пытался избежать! Бросить оружие? Сейчас, погодите. С рычанием зверя Минцзюэ поступил так, как делал всегда, если ему не оставляли выбора, — пошел вперед, устраняя помеху. Помеха оказалась телом, которое Бася рассекла наискосок от шеи до живота. Кровь хлынула на землю, впитываясь во много раз быстрее, чем это вообще было возможно, но Минцзюэ не видел. Сяо Синчэнь не оценивал ситуацию. Брат в опасности, остальное — только временная помеха. Одно заклинание никто не заметит в ночной охоте Гусу, оно тонкой стрелой пронзило грудь его врага, отбрасывая куда-то в противоположную стену. Даочжан бросился к Инь Цзяню, пальцы уже расчертили смертоносное заклинание, он отправил его в спину стоящего перед братом врага и закричал, потому что оно полетело стрелой через весь двор в широкую спину, да только — не ту. Все произошло слишком быстро. Не Минцзюэ не мог знать, что нападавший уже не жилец, что он смотрит в спину застывшего трупа. Возникший на пороге Чжи Чуань увидел, как прямо перед Инь Цзянем голову сдавили ладони Минцзюэ, как его яростный рык смешивается с хрустом позвонков и... с криком Сяо Синчэня. Вэньчжун не слушал здравый смысл, черный шепот — ничего вообще, у него не было на это времени. С высоты ступеней за спиной Не Минцзюэ он видел только стремительно летящее заклинание и искаженное ужасом лицо Сяо Синчэня. Последствия? Вариантов два, и выбирать уже не приходилось. Чжи Чуань не тратил времени на расчет и едва ли не выдрал поток ци. Он ударил грудью Цзяня в спину, швыряя его в еще не упавший труп и в Не Минцзюэ, успел схватить друга за руку, чувствуя, как острое лезвие рассекает ладонь. Это ничего, зато никто не напорется... Заклинание Сяо Синчэня ударило в выставленный в последний момент барьер за спиной Не Минцзюэ. Успел. Успел. Глаза в глаза. Чжи Чуань и Не Минцзюэ смотрели друг другу в глаза поверх плеча зажатого между ними Инь Цзяня, труп дергался между доктором и Не Минцзюэ в конвульсиях, от разбитых заклятий атаки и защиты вибрировали стены. Отдача силы Чжи Чуаня вместе с его кровью уходила в землю города И. За стенами в этот самый момент Сун Лань впервые посмотрел на Мэн Яо. Хватит. Неужели они все не чувствуют, что теперь нельзя ждать? Ведь что-то случилось... что-то там случилось! «Что-то начинается...» — от этой мысли запястье под лентой свело холодом, даочжан слишком хорошо был знаком с темной стороной. Он спохватился, поспешно отвел взгляд и медленно выдохнул в отчаянной попытке сосредоточиться. Если будет следующий раз, пусть ждет кто угодно, но только не он! — Пора. Сейчас, — тихо сказал Хангуань-цзюнь брату. *** Сквозь надорванную ткань на плече пробирался промозглый могильный туман, Лань Сычжуй поёжился, и как-то забыл об этом. Он с живейшим интересом наблюдал за поведением нечисти, и спохватился только когда Не Хуайсан начал сложную и мощную атаку. — От ученика — ученику, — подхватил он, и с улыбкой поклонился победителю демона. — Это было очень красиво, глава клана Не. Без преувеличений. Сычжуй махнул рукой появившемуся в поле зрения Лань Цзинъи. Указал Не Хуайсану в ту сторону. Цзинь Лин, не растративший каким-то чудом все стрелы, ответил взмахом меча. Все четверо остановились недалеко от входа в похоронный дом, и Сычжуй пристально изучал движение нечисти. Самым ретивым тварям доставался злой отрывистый аккорд от Цзинъи. — Обидно, но мешать им входить нельзя. Слышали, как всё дрогнуло? — Сычжуй осматривал окрестности, пытаясь сообразить, каким образом отвадить других адептов, если они появятся. — Слышали, — ответил Цзинь Лин и хмуро покосился на ковыляющего мимо оборотня. — Даже подозреваю, что узнаю этот почерк. Вам смешно, а у меня наставник снова может пострадать. — Давайте, наверное, спрячемся. Вы там, — Цзинъи указал на ближайший дом, а потом ткнул пальцем на соседний. — А мы с Цзинь Лином тут. Отсюда хорошо всё видно, и нам близко. А если кто-то из адептов появится, то их лучше отогнать. — Я отгоню, — Цзинь Лин хмуро посматривал на похоронный дом. — Даже выходить не придётся. Кто-то любопытный сунется — тихо поставлю барьер, и пусть бежит в другую сторону. Не Хуайсан лишь скромно опустил глаза, у него будет много времени, чтобы потом вспомнить красоту битвы Лань Сычжуя. Запечатлеть ее, но это будет потом. Слова Цзинь Лина его насторожили. Он узнал, что Чжи Чуань здесь? Хуайсан всецело одобрил диспозицию, предложенную Лань Цзинъи, он и сам предпочел бы остаться через улицу ближе к воротам. Дом уже опустел, здесь не было темных тварей, и хоть дверь была распахнута, черная тень надежно скрывала даже фигуры в белых одеждах. *** Сюэ Ян замешкался ровно настолько, чтобы не успеть вообще ничего, и с крыши прыгал с отвратительным ощущением, что от него сейчас пользы примерно так нихрена. Общая сцена впечатляла, отзвук столкнувшейся силы оказался слишком ярким. — Жив? — Сюэ Ян оценивал всех по очереди, подхватил охваченного ужасом Сяо Синчэня, быстро прижал к себе и даже немного встряхнул. — Жив. Так. Его пришлось отпустить. Слишком явно и угрожающе под ногами происходило нечто тёмное. Сюэ Ян голодно принюхался, бесцеремонно сцапал Чжи Чуаня и Инь Цзяня за руки и поднял обе одновременно. Инь Цзянь только дикими глазами уставился на свои пальцы, сжимающие нож. Лезвие в крови, и утекает она подозрительно быстро, словно кто-то высасывает. — Ага, — Сюэ Ян так же быстро тронул шею Инь Цзяня, оценил это как подсказку и так же щедро залепил талисманами рану на руке Чжи Чуаня. — Тебе нельзя тут кровить. У тебя Печать взбесится. Быстро обмотал его руку куском тряпки, с наслаждением крякнул, рассматривая изувеченный труп идиота, который попробовал тронуть Инь Цзяня. Из вывернутой шеи с убийственной красой торчали смятые цветы на металлической заколке, остекленевшие бессмысленные глаза с изумлением таращились в небо. Инь Цзянь не ожидал, что всё случится так быстро и так жутко. Он просто хотел забрать свои иглы, и успел лишь небрежно выдернуть их из руки уже умирающего врага. Хорошо, что успел. Не успел бы — толчок в спину швырнул бы его на лезвие меча. Насадить не насадил бы, но рана была бы длинной, глубокой и дико неудобной. А так покойник успел уронить меч, и всего ущерба было — моментальное осознание случившегося и запоздавший дикий ужас. Он нетерпеливо оттолкнул в сторону обмякшее тело покойника, коротко прижался к Не Минцзюэ. Время мучительного стыда придёт чуть позже. Инь Цзянь судорожно выдохнул куда-то в шею Не Минцзюэ тихое «всё в порядке», с признательностью повернулся к Чжи Чуаню. Сюэ Ян торопливо успокаивал Сяо Синчэня, но нянчиться со святой сволочью не было ни смысла, ни времени. — Помоги мне, гэгэ, — деловито рявкнул Сюэ Ян, сбрасывая крышку с ближайшего беспризорного гроба. — И да, вы там, которые живые. Трупы — в гробы. Если Мэн Яо увидит тела своих людей, он в ловушку не полезет. *** Сяо Синчэнь замер, когда заклятие разбилось о выставленный щит. Сердцу нужно было несколько мгновений, чтобы забиться снова. Он смотрел на брата и Не Минцзюэ, пока Сюэ Ян не спрыгнул с крыши, а потом опустил глаза, моргнул, осмысливая, что вот под ногами земля, и видно ее в темноте лишь потому, что туман мертвенно-светлый. И дышать можно, можно. Все нормально, вот только руки дрожат. Даочжан посмотрел на свою руку, пальцы сжимали рукоять меча, и вот тут он понял, что дрожит не рука, а Шуанхуа, мелко вибрирует, не так, как обычно, прицельно, когда рядом нечисть, а словно не знает, где истинная опасность. Синчэнь посмотрел на ворота, за которыми пока ничего не менялось — по-прежнему лишь отзвуки ночной охоты, а Шуанхуа тянулся к земле, но готов был и рваться в разные стороны, как только поймет, где же должен быть. Сяо Синчэнь выдохнул, сбрасывая оцепенение, и огляделся. Пару мгновений Чжи Чуань просто ничего не делал, ну хватает Сюэ Ян всех подряд, в том числе и его — ничего нового, но когда тот принялся обматывать раненую ладонь, даочжан не позволил. — Уйди. Он прекрасно и без него все знал про кровь, даже не знал — сейчас Чжи Чуань ощущал это на уровне сердца, ядра, мыслей. Все его чувства обострились, мир вокруг менялся, темнота казалась прозрачной и совершенно ясной. — Спасибо, — услышал Чжи Чуань и кивнул в ответ Не Минцзюэ, который тоже явно отмер. Вообще все как будто вырвались из какого-то временного затмения, где только что ничего не происходило и замерло, а теперь вдруг ожило и возвращалось к нормальной обыденности. Для Минцзюэ тем более нормальной, потому что — боевой. Он оглядел доктора так, словно перед ним какой-то другой человек. Тот, кто хладнокровно и крайне эффективно только что убил далеко не слабака, а воина, и сделал это так… спокойно? Не Минцзюэ отметил, что Инь Цзянь явно в порядке, то есть что ему ничего не угрожает, и вместе с тем — что он сам только что чуть не погиб. Эти мысли складывались в единую картину быстро и без каких-то особенных эмоций. Это бой, риск, так бывает, но сейчас ему повезло, что рядом оказался человек, который вовремя прикрыл. В другой раз он может наоборот помешать или просто не успеть, но сейчас Чжи Чуань спас ему жизнь, и за это Минцзюэ был благодарен. — Иглы, — заметил он, глядя на руку доктора и на осевший труп. Иглы — это интересно и очень быстро, в таких-то руках. А трупы да, Сюэ Ян прав. Минцзюэ поднял тело и сгрузил, как мешок, в ближайший гроб, отправился за следующим. Сяо Синчэнь тоже присоединился к заметанию следов, как раз такая работа сейчас очень помогала, да и времени у них не было, Шуанхуа ведь не зря волнуется. Чжи Чуань к трупам не прикоснулся. Может, Сюэ Ян и выскажется по этому поводу, но даочжан чувствовал, что лучше ему эти тела не трогать. Он видел совершенно обескровленные лица и бледные, как молоко, ладони — слишком быстро, как будто вся кровь вышла и впиталась в землю. Так оно и было, и Чжи Чуань знал, что сейчас она собирается к одной точке, как вода к набирающему силу дереву. Он посмотрел на ворота, мир заострился всеми своими гранями, и сейчас Чжи Чуань «видел» и «слышал» гораздо больше, но только то, что ему было нужно. Он размотал повязку и раскрыл ладонь, кровь заполнила порез. — Цзянь. Подойди, — Чжи Чуань обмакнул пальцы в кровь и набросал на груди и спине друга привычное охранное заклинание. Обычно лучше, чтобы каждый — своей кровью, но даочжан чуял, что сейчас это тоже правильно. Он видел, как Минцзюэ через плечо покосился на это действо. — Лучше укрыться, — Чжи Чуань подошел к нему, — и внимания лишней нечисти лучше избежать. — Ладно, — Минцзюэ развернулся, подставляя грудь и спину, на темной ткани знаки кровью были в этой темноте почти незаметны. Чжи Чуань показал ладонь Сяо Синчэню и Сюэ Яну, говоря, что лучше бы им тоже не пренебрегать. Двор быстро опустел. Первый призрак втек через ворота и поплыл к гробу, распадаясь рядом с ним на тонкие плети, которые просачивались под тяжелую крышку совершенно тихо, и с жуткой добровольной неизбежностью душа становилась частью спрятанной в гробу тьмы. *** Неравномерное течение времени вызывало у Сюэ Яна приступы опасного веселья. Он работал быстро и без обычной тяги к своеобразной эстетике, сноровисто таскал трупы, благо тут было немного, всего-то по паре штук каждому. А вот что Чжи Чуань не стал трогать тела и вообще обрявкал, его не ранило. Не трогает — значит так надо. Обрявкал — ну, между ними любви и привязанности и так не было, подумаешь. Это специальный даосский рявк. Важнее, чтобы всё шло по плану, и оно пока именно что идёт. Инь Цзянь без споров подошёл к Чжи Чуаню. Во всём, что касалось заклинательской науки, он полностью ему доверял. Подставил спину для начертания заклинаний и тяжело вздохнул. — Вэньчжун. Спасибо… Он бесцельно послонялся по двору, отметил совершенно обескровленное состояние тел и на всякий случай проверил порез на своей шее. Сюэ Ян почему-то отшатнулся, увидев пересекающую шею красную черту, и безропотно отдался даосским заботам Чжи Чуаня, только бросал на шею лекаря нервные взгляды. Двор наскоро привели в приемлемый вид, Сюэ Ян только молча ткнул пальцем в очередную нечисть, распадающуюся над гробом. Она вела себя как все остальные, истаивала чёрным дымком, но вот впитался он не весь. Остатки лениво растворялись в тумане, а следующая тварь просто бесцельно бродила между гробами, бестолково хлопая пастью. Даже командовать никем не пришлось, Не Минцзюэ скрылся в дальнем углу, Сюэ Ян утянул Сяо Синчэня с собой на крышу, там было где спрятаться. Инь Цзянь остался рядом с Чжи Чуанем. Сгущалось ощущение предрешённости, скованный тишиной и неподвижностью похоронный дом замер, словно тут никогда и не было живых. Твари, стремившиеся во что бы то ни стало попасть внутрь, растерянно бродили вдоль наружных стен, расползались в разные стороны. И не происходило ровным счётом ничего, только в какой-то момент из зеленоватой дымки перед воротами шагнул человек, и Лань Сычжуй перестал дышать. Цзинь Гуанъяо осмотрелся со своей неизменной мягкой улыбкой, вошёл в похоронный дом. Пока его было видно снаружи, никто не шевелился. Цзинь Лин не выдержал первым. Он неслышно выскользнул из рук Лань Цзинъи и беззвучно последовал за Верховным заклинателем. Остальным пришлось присоединяться. Цзинь Гуанъяо торопился, но торопился умеренно. Он точно рассчитал время. Едва только глава клана Лань кивнул своему брату, и все направились в город И, он кожей почувствовал — пора. Ещё немного, и станет поздно. У него было неоспоримое преимущество — он знал куда идти, талисман перемещения был наготове. Немного отстать, чтобы всех опередить, это всегда работало. Он внимательно осматривался, чтобы исключить любое появление ненужных любопытствующих свидетелей, и не увидел молодых адептов лишь потому, что они не попадались на глаза. Не увидел он и взлетевшей у него за спиной в молочную тьму тумана серебряную вспышку — Лань Цзинъи не нашёл другого способа позвать Сун Ланя. Было пора. Не просто пора, а очень даже пора, и чем больше свидетелей соберётся, тем лучше. Для них Цзинь Лин установил барьер, который так тщательно тренировал Чжи Чуань — ни звука не долетало до Цзинь Гуанъяо, даже если кому-то придёт в голову звать его. Крышка с гроба снималась достаточно легко. Цзинь Гуанъяо нетерпеливо разогнал клубы тумана с чёрными прожилками парой взмахов рукава. — Вот и я, дагэ, — тихо проговорил он, погладив кончиками пальцев грудь покойника. — Ты всегда был сильным. Каким же ты был сильным, Минцзюэ. Теперь твоя сила умножилась стократно… Пальцы начали погружаться в грудь мертвеца, плоть вязко расступалась под ними. — И останется со мной… навсегда. Он замер, услышав выразительное поскрипывание натягиваемой тетивы лука. Цзинь Лин даже не всхлипнул, злые слёзы мешали смотреть, но он даже не смог сморгнуть их. — Так это правда, — горько проговорил он, разжимая пальцы. Стрела сорвалась и с лёгким посвистом вонзилась в гроб. — А-Лин, что ты тут делаешь? — Цзинь Гуанъяо ещё не обернулся, лишь руку одёрнул. Пустую. Пока ещё пустую. — Опасно ходить по таким местам, мой мальчик. Хочешь посмотреть, что тут лежит? — Ты лучше скажи мне КТО там лежит! — Цзинь Лин не помнил себя от острого разочарования. Неужели они все действительно были правы?! Дядя Яо… Да как же он мог?! *** Минцзюэ зря волновался, что не выдержит. Он просто прирос к земле и не мог пошевелиться, только сердце стучало так, что Минцзюэ подумал — оно же просто грохочет! Ярость стучала в висках, кипела в груди, клокотала в горле, и это Мэн Яо только вошел! Ласковая, сладкая улыбка и такой же голос. Мэн Яо был нежен, он называл его «дагэ», и от этого шрам на шее обвил горло холодом, сдавил, а взгляд прикипел к этому прекрасному и ненавистному лицу. «Вот и я, дагэ». Вот и он... Минцзюэ моргнул и понял, что все еще может дышать, когда стрела вонзилась в гроб. Чжи Чуань слышал, даже отсюда сквозь ветхие, но все-таки стены, сквозь дверь, туман и расстояние, как скрипит крышка гроба. Она скрипела у него в голове, и кулаки сжимались, скулы сводило. Сейчас он дотронется... до ЕГО печати! Заберет. «Твою печать. Твое создание» Вэньчжун не знал, как прогнать этот голос, он изо всех сил зажмурился и успел закрыть рот перевязанной рукой, в последний момент подумав, что может выдать себя — а значит всех! — хрипом или слишком громким вдохом. «Твоя сила...Не его...» Чжи Чуань вцепился зубами в повязку, в глазах темнело, но даже так разум отчетливо видел, как тянется рука к вместилищу Печати, как пальцы вот-вот коснутся ее. Вэньчжун всем своим существом был там настолько, будто стоял рядом с Цзинь Гуанъяо. Звук вонзившийся стрелы заставил его прийти в себя. Чжи Чуань сквозь то малое расстояние, насколько мог позволить себе выглянуть из-за кромки окна, увидел Цзинь Лина. Так хорошо видно, мальчик только вошел, его лицо... «Да, А-Лин, что ты тут делаешь?» — пронеслось в голове. Это больно. Больнее, чем знать, что кто-то собирается забрать твое, — это видеть такое лицо Цзинь Лина. Его нужно забрать, спрятать! Но разве не учил наставник своего ученика, что нужно встречать неизбежное лицом к лицу? Разве не был с ним честен? «Не был. Ты не был с ним честен...» Вся горечь, звучавшая в голосе Цзинь Лина, разлилась сейчас в сознании его наставника. Вот так же он будет смотреть на него, когда узнает! «Не будет. Не будет... для этого нужно любить...» — шептала тьма. Чжи Чуань знал, что сейчас, так близко к руке Цзинь Гуанъяо, Печать уже слышит его боль, будит его сомнение, зовет. «Для разочарования нужно любить» Разве Цзинь Лину он может быть дороже любимого дяди Яо? «Не может» Чжи Чуань опустил руку, больше не сомневаясь — нужно поспешить туда. *** Сун Лань перестал изображать терпение и бегом бросился к воротам. В конце концов, чего не знает Лань Сичэнь о его волнении за Цзинъи да и за Сычжуя тоже? Единственное, на что у него хватало самообладания — это оставаться позади Цзинь Гуанъяо, чтобы тот не заметил. Пришлось держаться стен и обходить всех, кто попадался на пути. Почему не все демоны убиты? Откуда тут адепты Гусу — это понятно. Они сдали, стягивались к воротам, туда же подходили и наблюдающие, но пока не все. Они спешили с докладами, и это, конечно, досадно. Лань Чжань и Лань Сичэнь должны все-таки успеть к похоронному дому. Вспышка серебра дала знак, и даочжан понял, как сильно давило сердце опасениями до этого момента. Теперь даже в этом тумане стало легче дышать. А-И на месте и подает сигнал, значит — пора. И главное — с Цзинъи все нормально. — Лань Сычжуй? — услышал Сун Лань за спиной отрывистый вопрос Ханьгуан-цзюня. — Еще не вернулся. Но я видел его, — ответил кто-то. — Там Лань Цзинъи, — все-таки откликнулся Сун Лань, хоть и ушел вперед. — Они наверняка вместе. Все, на этом его роль выполнена, можно больше ничего не изображать, тем более скоро все решится. Правдоподобно изобразив догадку, где Сычжуй, Сун Лань бросился вперед. Он снова заметил Цзинь Гуанъяо, но путь ему преградила тварь. Она должна быть не здесь, разве нет? Ее должно тащить к центру! Даочжан справился с ней двумя ударами меча и снова пошел вперед. За спиной слышались отдельные стычки, нечисть явно не стягивалась больше к похоронному дому. Когда Сун Лань к нему вышел, Цзинь Гуанъяо уже не было. Больше всего на свете хотелось окликнуть А-И, но что если нельзя себя выдать? Все еще нельзя? — А-Юань! Лань Чжань был совсем рядом, но Сун Лань именно от того, что голос нарушил тишину, почувствовал отлично выстроенный барьер. Их в доме не слышат. Нечисть нападает, но не идет внутрь... «Она готова», — понял Сун Лань. Артефакт готов. Под лентой тут же дернуло запястье. Он обернулся вокруг себя, рассчитывая, что Цзинъи его заметит или нет — почувствует, чуть не столкнулся с Лань Чжанем, в холодном взгляде которого увидел совершенно явное беспокойство. *** Инь Цзянь неслышно приблизился к Чжи Чуаню, когда тот прикусил раненую руку в отчаянной попытке сохранить самообладание. Это был тот самый момент, когда он нужен, но нельзя спровоцировать бунтующее сознание, испытывающее близость тьмы. Лекарь не зря так тесно и плотно общался с разными видами тьмы, в Байсюэ было бы грешно не воспользоваться такой редкой возможностью. Сейчас он очень осторожно капельно делился своей ци, уравновешенной, спокойно-прохладной, и пусть при нём не осталось того сбора трав, который помогал держать норов в узде — железная дисциплина не зависела от лекарских снадобий и редких травяных сборов. Нужно быть спокойнее — он будет спокойнее, откат придёт потом, когда будет можно. Снаружи Цзинъи пытался аккуратно снять поставленный Цзинь Лином барьер, чтобы при этом не прервать разворачивающуюся внутри похоронного дома сцену, и не оставлять друга там наедине с таким риском. Когда барьер оттолкнул его, он только тихо выругался. Некоторые вещи предусмотреть невозможно, это просто непредсказуемо! Он вцепился в Сун Ланя, едва только увидел его, и порывисто ткнул пальцем в сторону распахнутых ворот, за которыми творилось непонятно что. Цзинь Лин увидел, как Цзинь Гуанъяо снова склонился над гробом и вторая стрела воткнулась в дощатую стенку совсем рядом с его рукой. — Не трогай. — У меня нет времени обсуждать с тобой происходящее. Ты отправляешься со мной, дома я тебе объясню всё, что захочешь. Пальцы нацелились на развороченную грудь мертвеца, но вместо податливой плоти, сочащейся мраком, встретили упругое сопротивление. Цзинь Лин швырнул под его пальцы барьерное заклинание, не давая извлечь Печать. Упрямый мальчишка, весь в свою Юньмэнскую родню! Когда этот невыносимый мальчишка кинулся под руку, Цзинь Гуанъяо в сердцах отмахнулся, но каждый снятый барьер почему-то снова появлялся под пальцами. А время стремительно заканчивалось. Цзинь Лин не заметил, как слишком приблизился, но так было удобнее удерживать дядю от опрометчивого поступка. Это же невозможно, это нужно прекратить прямо сейчас! И так уже всё понятно, он виновен! Теперь с этим предстоит разбираться. Как? Каким образом? Когда же закончит сыпаться соль в его личный рисовый колобок?! Цзинь Лин вдруг понял, что и силы заканчиваются, и установить следующий барьер он не успевает. Цзинь Гуанъяо стремительно всадил хищно скрюченные пальцы в грудь мертвеца и торжествующе улыбнулся прямо в лицо Цзинь Лина. Они одновременно склонились над гробом. Вот только улыбка быстро вылиняла, словно он схватил не то, на что рассчитывал. Цзинь Гуанъяо вытянул добычу из растерзанного тьмой трупа и в крайнем смятении уставился на свою руку. Пальцы крепко сжимали живую плоть, впивались ногтями… В руку племянника. Жадно пульсирующая тьмой Печать была в руке Цзинь Лина, он держал крепко. Она держалась крепко. Все установленные им барьеры рухнули моментально, больше их ничто не поддерживало. С грохотом слетели крышки с остальных гробов, обескровленные мертвецы поднялись и выбрались наружу. Цзинь Гуанъяо пытался отнять Печать, но становилось понятно, что поздно. — Поздно, — с сожалением процедил он, и потянул меч из ножен. — Не волнуйся, А-Лин. И с одной рукой люди живут. Придётся отнимать вместе с рукой, и как можно скорее. Цзинь Лин задыхался от захватившей его хохочущей тёмной бездны, он только смотрел, как поднимается и несётся вниз клинок, чтобы отрубить руку, сжимающую Печать. А барьер не устанавливался, никак не устанавливался. *** — Инь Цзянь... я не могу... — прошептал Чжи Чуань. Ледяные губы не слушались, он отчаянно хватался за друга, буквально: тянулся к нему душой, стиснул пальцы на плече, но то, что происходило снаружи, было просто выше всех сил вместе взятых. Вторая стрела и требования Цзинь Лина уже его не остановили. Он вышел из дома, сосредоточенный на одной точке Поднебесной — на черной силе и двух фигурах. «Почему время такое медленное?! Учитель... ты не говорил мне, какое оно медленное, оно так стремительно кончалось, когда ты разрешил мне попробовать вернуть ту душу, оно кончалось, когда спасали Сун Ланя... Почему сейчас?!!» — Вэньчжун словно через вязкое болото шел бесконечно долго. Как будто Цзинь Лин не Мэн Яо ставил барьеры — а ему, как будто Верховный не ломал их, а возводил. И в этом противостоянии они не увидели идущего к ним Чжи Чуаня. — А-Юань, — Лань Чжань наконец увидел сына, тот выглядел взволнованным, но абсолютно собранным при этом, таким целеустремленным! — А-И! Сун Лань все понял без слов и вскинул руки, чтобы снять барьер, но он обрушился внезапно сам. Грохот со двора похоронного дома заставил Лань Чжаня резко повернуться, он взял Сычжуя за руку и взлетел прямо на невысокую стену, откуда увидел склоненных над гробом Мэн Яо и Цзинь Лина, и идущего к ним даочжана. Из гробов вставали демоны. Сун Лань и Цзиньи бросились внутрь, но патриарх первым делом окинул взглядом двор в поисках Сюэ Яна и Сяо Синчэня, он почувствовал следящее, там, сверху, и вскинул руку. — Подожди... — шепнул Сяо Синчэнь, когда увидел этот жест сквозь редеющий туман. Ждать не было сил, но пока придется ждать, пока туман дает им еще эту возможность, потому что ... нет Не Хуайсана. Где он? Все еще скрытый туманом и всеобщим замешательством, под грохот гробовых крышек и взволнованные голоса молодой глава клана Не проник в похоронный дом с другой стороны. — Я здесь, дагэ, — тихо сказал он, вставая рядом с братом, и почувствовал, как дрожь тряхнула мощные плечи. «Ты здесь». Это самое главное. Теперь они победят. — Всегда, — ласковые пальцы скользнули в широкую ладонь Не Минцзюэ. — Потерпи немного. Верь мне. Он верил. В тот момент, когда мертвецы поднялись, Чжи Чуаня охватила хладнокровная, черная, ледяная ярость. Он видел ее во всем, он слышал ее в голосах, жил в ней и держал ее за руку. — Не смей трогать. Холодный голос Вэньчжуна разрезал и победил весь шум и грохот. — Цзинь Гуанъяо! — теперь уже рявкнул он, и шел вперед, не останавливаясь. Если он не отпустит Цзинь Лина, если не оставит попыток забрать печать — он просто его убьет, какие бы планы ни строили хоть в Байсюэ, хоть в Цинхэ, хоть во всей Поднебесной! — Отпусти! В отличие от людей, мертвецы не ждали, они ринулись со всех сторон, но одно движение Чжи Чуаня — и мощная защитная волна отбросила их к стенам, на время, до новой атаки. Золотое Ядро выдало столько сил, что Чжи Чуань понял — второй раз он это просто не повторит так же эффективно. Печать в руке Цзинь Лина дернулась, почуяв старую добычу. *** Лань Сычжуй потерял Не Хуайсана. Только что был тут, и вдруг испарился, словно и не было. Тревожиться и искать, наверное, имеет смысл, но это если не знать, что именно происходит. Всё шло по плану… всё шло вообще не так, и каким-то образом вписывалось в общие представления о том, по какому именно пути должны идти события! Сычжуй с облегчением увидел отца, и когда уже стоял рядом с ним на стене, смог только указать в сторону гроба. В чём он точно был уверен, так это в том, что отец не упустит ничего, его внимание было образцом и примером для подражания. Сун Лань и Лань Цзинъи вбежали во внутренний двор похоронного дома. Этот жест, когда Сун Лань поднял руку, оказался, наверное, самым полезным сигналом из всех. Потому что все поняли его по-своему. Сюэ Ян послушно затаился, только взял Сяо Синчэня за руку. Он держал за лезвие нож, готовый швырнуть его в плечо Мэн Яо, и был совершенно уверен в том, что успеет быстрее его меча. Но ждал, конечно ждал. Нельзя испортить момент, даже если Цзинь Лин рискует остаться без руки. Инь Цзянь, против воли выпустив Чжи Чуаня из этого ненадёжного укрытия, тоже увидел вскинутую руку Сун Ланя, и в последний момент остался на месте. Рано? Несомненно, рано. Чего следует ждать — он понял, когда двор содрогнулся от удара чистой силы, и свежесотворённых демонов раскидало в стороны. И через порог переступил глава клана Лань. Его сопровождали. Лань Сичэнь хмуро окинул взглядом всю сцену. Он явно не понимал, что именно происходит, но угрожающий жест Цзинь Гуанъяо не позволял истолковать его как-то по-другому. — Мэн Яо! Инь Цзянь подумал, что этот окрик услышал от Лань Сичэня, но нет. Рядом с ним появился разгорячённый схваткой с нечистью Цзян Чэн — его легко было узнать, переливающийся фиолетовым свечением кнут змеился у ног. Это он крикнул, и явно не был в восторге от увиденного. — Что происходит? — отрывисто спросил Лань Сичэнь, а по широкой дуге хлестнувший Цзыдянь сбил с ног двоих поднимающихся демонов. Цзинь Лин вырывался. Нет, не из хватки дяди Яо. Он чувствовал сумрачные путы мрака, опутывающие его. Не снаружи, изнутри, и не вырваться. Он держал Печать, Печать держала его. И никто не мог сильнее вонзить в него когти. Цзинь Лин оглянулся на голос Чжи Чуаня, и оцепенение прошло. Он рванул руку из захвата, и клинок было уже не остановить — но лезвие не нашло цели, наискось вонзилось в боковую стенку гроба. — Наставник Чжи Чуань, — Цзинь Лин кинулся к нему, резко остановился, мучительно скивил губы. Печать из руки рвалась, выдирая из его тела что-то важное. Рвалась к Чжи Чуаню, и от её голода Цзинь Лин сам мучительно застонал. Он озирался, пытаясь понять, куда ему бежать, что делать. — Больно, — прошептал он сквозь зубы и тут же крикнул. — Назад! Вам нельзя подходить к ней! Никому нельзя. Наверное. Не знаю!!! Он попятился, удерживая расстояние между собой и Чжи Чуанем, тут же затравлено шарахнулся подальше от Цзинь Гуанъяо — и ближе к своему наставнику. — Я просто пытался помочь, — начал было Цзинь Гуанъяо, сокрушённо покачал головой. — Наглая ложь! — крикнул Цзинь Лин. — Вот даёт Верховный, — восхищённо прошептал Сюэ Ян на ухо своему даочжану. — И ведь земля под ним не треснет. Горжусь. Цзинь Лин тяжело дышал, озираясь. Демоны быстро утратили человеческий облик. Чего они на него-то все? Разве не должно быть наоборот?! Он силился разжать пальцы, выламывал их второй рукой. — А-Лин, — Лань Сичэнь протянул руку и успокаивающе улыбнулся. — Дыши медленнее. Твоя паника подстёгивает тьму. Цзыдянь вносил порядок в действия демонов, да тут и так было достаточно заклинателей, чтобы уладить эту незначительную проблему — всего-то восемь свежесотворённывх демонов. А потом Лань Сичэнь подошёл достаточно близко, чтобы заглянуть в гроб. Коротко глянул и на мгновение прикрыл глаза. Болезненная гримаса исказила обычно такое спокойное лицо. — Откуда, — начал было он. — Здесь каким-то ужасным образом, — снова попытался спасти положение Цзинь Гуанъяо, но его снова перебили. — Вы же ему руку отрубить пытались! — крикнул Лань Сычжуй, и сам поразился, до какой степени яростным получился этот крик. — Значит, не показалось, — Цзян Чэн хмуро окинул злым взглядом всех присутствующих. — Даочжан Чжи Чуань, — Лань Сичэнь узнал старшего адепта Байсюэ, это он сопровождал Сычжуя во время визита в Облачные Глубины. — Вот теперь я больше не могу, — Инь Цзянь покинул своё убежище. Строгий и собранный, целеустремлённый, он едва обратил внимание на высокопоставленных заклинателей, собравшихся во дворе. У него была своя миссия, и она сейчас оказалась самой важной. Мимоходом он дотронулся до Чжи Чуаня, оставив ему часть своей ци, на ходу плеснул в руку из флакона, растирая по пальцам и ладоням слабо флуоресцирующий эликсир. — Цзинь Лин, я тебе помогу. Не ломай себе пальцы, — Инь Цзянь бережно взял его за руки, требовательно смотрел в глаза. — Ты делаешь себе хуже. Ты должен сейчас успокоиться. — Даочжан Сяо Синчэнь? — потрясённо проговорил Лань Сичэнь, снова перевёл взгляд на гроб и тихо проговорил. — Не Минцзюэ… Только что потерянный и удивлённый, он вдруг взял себя в руки и властно добавил: — Мэн Яо. Я требую объяснений. *** «Больно... ему больно» — Чжи Чуань задержал дыхание, попробовал не думать, но решать что-то становилось все сложнее. Печать чувствовала боль Цзинь Лина, его самого и даже — Не Минцзюэ. Чжи Чуань, как создатель этого артефакта, ощущал ее сейчас как часть себя, как второе зрение, слух и даже разум. Когда Лань Сичэнь заглянул в гроб, отголосок яркой, свежей, живой боли даочжан уловил там, где был Не Минцзюэ. — Цзинь Лин... Чжи Чуань не обратил никакого внимания на того, кто его позвал, он даже не осознал, кто это был, и лишь мимолетно почувствовал прикосновение ци Инь Цзяня — она утонула в его собственной внутренней буре. Даочжан наконец оказался напротив Цзинь Лина. Нужно немедленно что-то делать, а разум сдавался единственному желанию — забрать Печать. — Не сопротивляйся. Цзинь Лин... она моя. Ты чувствуешь, она рвется ко мне... Он говорил настолько тихо, что губы, казалось, просто беззвучно шевелятся, его мог бы услышать только Цзинь Лин и, наверное, Инь Цзянь. Лицо даочжана стало таким бледным, что глаза стали еще темнее. «Просто забери» — требовал он от себя и сам же медлил. Он помнил — тьма коварна, и раз так, с ней можно справиться. Она хочет его силу? Чжи Чуань отпустил ци, его золотое ядро теперь оказалось обнажено для атаки черной энергии. Да, выдрать Печать силой хотелось нестерпимо, но тогда надежды не останется, быть может, если предложить ей выбор, проклятье не успеет пустить корни. — Она моя... просто признай это, слышишь. Она уйдет ко мне. Пальцы Не Минцзюэ сжали руку Хуайсана до боли, когда Лань Сичэнь увидел тело в гробу. Не Хуайсан посмотрел вниз, на то, как брат сдавил его ладонь, снова поднял взгляд и увидел вздувшиеся вены. «Нет. Этого только не хватало! Сейчас ведь сюда примчится этот лекарь и все испортит!» — Минцзюэ... Минцзюэ, посмотри на меня... — Хуайсан схватил его лицо в ладони, с силой повернул к себе, лишь бы брат оторвался, иначе он сейчас просто не удержится и выйдет или еще хуже — упадет. Но Минцзюэ сражался с болью, стараясь подавить приступ, и когда Лань Сичэнь потребовал объяснений, напряжение стало отпускать. — Пусть он скажет. Сначала он должен начать говорить, — прошептал Хуайсан, так и удерживая его лицо, большими пальцами нежно гладил напряженные скулы. Лань Чжань не стал сдерживать Сычжуя, праведная ярость понятна, и Ханьгуан-цзюнь как-то не удивился, что она вызвана Верховным заклинателем. Он коснулся локтя Сычжуя и коротким кивком указал на Цзинь Лина и Чжи Чуаня, которые теперь стояли совсем близко друг к другу, явно боролись, преодолевая какое-то чужеродное, темное внутреннее сопротивление. На них сейчас и смотрел Лань Чжань. — Надо быть готовыми их спрятать, — сказал он сыну и по-прежнему пока остался на стене. *** — Это меня и пугает! — простонал Цзинь Лин. — Если я отдам её тебе… я не хочу, чтобы как тогда. Ты только пришёл в себя, я же вижу, я не могу отдать тебе то, что тебя сожрёт. Под кожей вздувались чёрные вены, пульсировали, извивались, как змеи. Инь Цзянь осторожно выглаживал его руки, помогая избавиться от болезненной судороги, и понимал, что не справляется. Он может только попытаться облегчить боль, но не избавить от неё. Боль рвала его на части — прямо перед ним мучился мальчик, схвативший Печать из самых лучших побуждений. За его плечом мучился от боли Чжи Вэньчжун, и его боль была переполнена голодом. Не Минцзюэ добавлял своей боли, яркой, горячей, неистовой. Инь Цзянь с нервной злостью приступил к самой ненавистной доле лекаря — выбирать, кому помощь нужна быстрее, а кто может потерпеть. И по всему выходило, что прямо сейчас он делает именно то, что нужно, помогая самому слабому. Цзинь Лин слишком юный, Печать слишком сильна, он может не выдержать. — Я пытался помочь, — хорошо поставленным голосом проговорил Мэн Яо. Его приятный голос, переполненный встревоженным участием, вызывал у Инь Цзяня отвратительные приступы ледяной злости. Он без лишних объяснений пытался согнать тьму в Печать, каким-то краем сознания осознавая, что иглы нельзя, и ранить нельзя, капля крови может привести к катастрофе. — Этот человек, Чжи Чуань, видимо выкрал тело Не Минцзюэ из гробницы Цинхэ, я ничем иным не могу объяснить, откуда он здесь и почему этот ужасный ритуал проведён. А где молодой глава клана Не? Как кстати, что здесь патриарх Байсюэ, Чжи Чуань же его человек. Как вы объясните, что старший адепт Байсюэ практикует тёмные искусства? Мэн Яо атаковал тем оружием, которым владел лучше всего. Инь Цзянь осторожно разжимал пальцы Цзинь Лина, стараясь не покалечить мальчика, строгим ровным шёпотом успокаивал его. Зубами вытянул пробку флакона, добавляя себе эликсира на пальцы. Нажимал нужные точки — тело Цзинь Лина плохо слушалось, но самое главное, он не хотел отдавать. Не отпускал Печать. — Не слушай её, — тихо наставлял его Инь Цзянь, влил в рот поддерживающее снадобье. — С чего вы взяли, что я её слушаю? — напористо зарычал Цзинь Лин. — Я не слушаю никого! Вообще никого, и это могут подтвердить все, кто тут есть! Я не отдам! Наставник! Инь Цзянь потерял терпение, сильно сжал его запястье и повернул — раздался лёгкий хруст, и Печать неожиданно легко выпала в его ладонь. Тьма змеилась хищными потоками, искала слабое место, и наверняка нашла бы его. Инь Цзянь держал Печать на ладони, понимая, что его пальцы сами пытаются согнуться, сжать её. Законная злость вскипала в крови, и он выпрямился, оставив Цзинь Лина оседать на землю. — Вэньчжун, — он протянул руку и покосился на Мэн Яо. — Ты уверен? Учти, я… — Оно никуда не делось, — подал голос Цзинь Лин и показал тонкое запястье, неестественно вывернутое. Под кожей разливалась тьма. Инь Цзянь только норовисто вскинул голову, глядя на Цзинь Гуанъяо в упор. Пальцы сжались вокруг Печати. — Ты не сможешь, — выдохнул Мэн Яо. — Откуда тебе знать? Откуда такая осведомлённость о тёмных искусствах? Инь Цзянь хищно оскалился, кинулся к Чжи Чуаню и сцапал его за руку. С размаху впечатал новорожденный артефакт в его ладонь и помог сжать кулак. — Прости, Вэньчжун. Держи. Я тебя вылечу, слышишь? *** Сун Лань смотрел на происходящее, как будто его взяли из одного мира и просто принесли и поставили в другой. Здесь не было ничего знакомого за одним только исключением — Цзинъи. Все до сих пор шло по плану, где оказался поворот не туда? Почему Не Хуайсан до сих пор не явился? Разве он не хотел сыграть на изумлении, неверии, на появлении тех, кого Цзинь Гуанъяо не ожидает увидеть, на ужасе Лань Сичэня? Сун Лань вспомнил совет, экзамены ... Было большой ошибкой думать, что он знает план Не Хуайсана. А теперь главная проблема — вовсе не Цзинь Гуанъяо. Сун Лань слишком хорошо знал, что такое тьма, сконцентрированная, чистая, способная изменить твои мысли и вывернуть наизнанку сердце, которое только что хотело спасать, и вот уже стремительно чернеет. У него были А-И и Ян-ди, у Чжи Чуаня не было никого, кроме мальчишки, который держался исключительно на упрямстве и доверии. Доверие... Сун Лань посмотрел на Лань Сичэня. Они ведь собирались убить его нерушимое доверие... Что все они могут сделать с такой силой, если сейчас не в состоянии подумать о тех, кто по-настоящему в опасности? Сун Лань больше не собирался ждать Не Хуайсана, решение пришло, но он просто не успел ни крикнуть, ни вздохнуть — Печать оказалась в руке Чжи Чуаня, и взгляды братьев Байсюэ встретились. «Нет...» — Сун Лань понял, что делает Вэньчжун. Ровно то же самое, что он сам провернул с Чэнь Бо — открылся, заманивая тьму. Вот только у Сун Ланя тогда были все, каждый был на его стороне, но здесь слишком много неизвестных. Слишком мало доверия у самого Вэньчжуна, чтобы справиться. Чжи Чуань смотрел на Сун Ланя, медленно сжимая Печать, в его глазах пылала уверенность. Тьма заползала под кожу, к сердцу, к ядру, вокруг в жутком медленном вихре поднималась пыль, которая давно лишилась крови погибших, но сейчас достаточно было даже ее медного запаха. Измученные души, искореженные болью от полыхающего оружия главы Цзян, устремились наверх, в небо, сосредоточились там черным облаком демонов, чтобы спуститься к центру, где стремительно набирала силы тьма в руке даочжана. Она готова была схватить все, что можно, даже Сун Лань почувствовал отклик под белой лентой. Печать рвалась к Инь Цзяню, но еще сильнее она хотела пылкую душу, которую лишь успела царапнуть. — Убери его, — сдавленно выдохнул Чжи Чуань Цзяню. Мальчишка мешал, жадная тьма хотела все и сразу, уверенная, что получит свою главную добычу все равно. Вэньчжун смотрел на черные сполохи под кожей мальчика — это смотрели глаза тьмы. Чжи Чуань не слышал Цзинь Гуанъяо, зато его отлично слышал Сун Лань. Здесь ли патриарх Байсюэ? Он вышел вперед с невозмутимым лицом, у него не было времени удивляться собственной выдержке в тот момент, когда Чжи Чуань и Цзинь Лин стремительно теряют шансы, когда на них может броситься любой из окружения Лань Сичэня. — Вы считаете, он их практикует? — Сун Лань указал на Чжи Чуаня, в его голосе отчетливо слышалось, что в суждении Верховного заклинателя патриарх Байсюэ сильно и весьма непочтительно сомневается. Все, кто уже собрался за спинами Сун Ланя и Цзинъи, рассредоточились по дуге, готовые нападать, они видели лишь адепта тьмы, и Сун Лань прекрасно понимал, что они ждут команды. Первая тень упала вниз, печать забрала ее с бешеным голодом, но Сун Лань не позволил себе бояться и громко позвал: — Вэньчжун! Чжи Чуань резко обернулся. Вэньчжун. Сун Лань звал его так... тысячу лет назад. Он запрещал, но сейчас с отчаянием обреченного захотел услышать это снова. Он сын Байсюэ, адепт Байсюэ, наставник... — Вэньчжун! — настойчиво повторил Сун Лань, взывая к остаткам воли. А-Ян бы точно сообразил! Но то А-Ян. Значит, придется решить для себя, что Чжи Чуань все понял. — Уверены, что практикует? — повторил Сун Лань уже совершенно спокойно, почему-то представилось, с какой небрежностью это спросил бы Сюэ Ян, и Сун Лань усмехнулся, почти как он. — По-моему, это тьма управляет им. Может, зла на наставника, который просто хотел помочь ученику? Сун Лань сделал шаг к Верховному, не сводя с него взгляда. — Цинхэ? Разве гробницу не охраняют? Там правда, — Сун Лань кивнул на гроб. — ... Не Минцзюэ? «А-Ян... Только потерпи...» — человечек дернулся в рукаве. Вторая тень метнулась к печати. Чжи Чуань высоко поднял ее над головой в попытке отдалить хоть так от Цзинь Лина, а она цеплялась, как голодный зверь, который чует кровь. Кровь. Кровь Цзинь Лина... Эта мысль швырнула глоток чистого сознания, Вэньчжун слышал Сун Ланя и тоже не успел удивиться. Можно сколько угодно не любить друг друга, но они оба — из Байсюэ, и сейчас Цзычэнь на его стороне. Чжи Чуань потянулся к гробу, зачерпывая ци, оставляя золотое ядро еще более открытым, но кровь Цзинь Лина, которую они использовали для ритуала, отозвалась тихим эхом. Иллюзорный Не Минцзюэ поднялся и завис над гробом. Без головы, но в своих одеждах, мощная фигура главы клана Не. «Отлично...» — с облегчением подумал Сун Лань. Но надо торопиться. — А где его голова? — поинтересовался он. «А-Ян... сними уже эту прилипшую маску!» *** Вот прямо сейчас Сюэ Ян горячо и страстно понимал одного конкретного человека. Можно сказать, разделил его чашу и глотнул ровно столько же, если не больше. Что Не Минцзюэ мучается в терпеливом ожидании — это и так понятно, и смотреть, как Мэн Яо там выкручивается угрём, и причём довольно успешно выкручивается — это нужно обладать звериным терпением. Ну и ещё чтобы Не Хуайсан придерживал. Сюэ Ян пришёл к выводу, что он сам в гораздо худшем положении. Затаиться здесь в неподвижности и смотреть, как план сползает куда-то не туда, и не иметь возможности выметнуться и быстренько всё порешать! А ведь он мог бы! Тут дел — на пару взмахов меча! Правда после этого всё станет совсем кисло, и приходится смотреть и молчать, молчать и смотреть, молча уговаривать Сяо Синчэня не двигаться, обманывая себя тем, что это не он сам изнывает от кипучего нетерпения, а нужно всего лишь свою святую сволочь удержать от необдуманного рывка, а то там скрючит всех от появления зрячего даочжана. Они там и от явления Инь Цзяня оправиться не могут, вот уж человек-лекарь, страшнее всех Печатей. Стоит там со светящимися руками, и кажется не понимает, что все эти заклинатели, окружившие сцену, убьют и его. Он ведь держал Печать в руке и небожительски не пострадал! Убить опасную тварь, конечно же, убить. Сюэ Ян уже наметил несколько путей для отступления, вычислил слабые места в рядах растерявшихся заклинателей, мысленно сделал отметку, что Лань Чжаня можно считать если не союзником, то хотя бы не однозначным противником — там рядом Сычжуй, он сумеет стать полезным. У Лань Сичэня было интересное лицо — смесь боли и непонимания, надёжно прикрытая маской благопристойности. Прямо так и хочется сделать человеку ещё одну гадость, чтобы проверить, насколько его хватит. Печать бесновалась, а когда попала в руки Чжи Чуаня — так и вовсе взбеленилась. Сюэ Ян даже не удивился, ощутив приступ отчаянного тёмного голода. У них с Сяо Синчэнем выгодная позиция — никто не знает, что они тут! Знают только их союзники, и если сейчас атаковать, то двор окажется завален дёргающимися телами. Никто и никогда не сможет превзойти его, если вырезать весь цвет кланов здесь и сейчас! Он крепче прижал к себе Сяо Синчэня, удерживаясь от этих навязанных тьмой желаний. Хорошо, что тут столько Ланей, так, редкие вкрапления остальных, можно пренебречь. А он обещал не трогать Облачные Глубины. Обещал. И это останавливало. Цзинь Лин надеялся отдышаться, но надежды пошли прахом. Его тянуло к земле. Тянуло лечь и закрыть глаза, сжаться в комок, обхватить руками колени. Но вот убрать себя, как распорядился наставник, он не позволил. Расчётливо позволил Инь Цзяню помочь себя поднять, неловко придерживал руку, пропустил мимо ушей заверения, что это обычный вывих, и тут же оттолкнул лекаря. Из гроба поднималось безголовое тело, широкий разворот плеч, очень узнаваемый облик, даже без головы жутко. А может быть именно потому что головы нет — жуть только крепчает. Сун Лань что-то говорил. Цзинъи рядом с ним стоял собранный и непривычно суровый, напряжённые пальцы держали на прицеле струны старинного гуциня. Если кто-то покажется опасным, даже не задумается скосить его убийственным аккордом. И вот это было правильно. Цзинь Лин неловко прижал бесполезную руку к боку, и левой рукой потянул меч из ножен. Встал перед Чжи Чуанем в оборонительную позицию, прижался спиной к его груди. — Я не уйду, — тихо сказал он звенящим от извивающейся боли голосом. — Он хочет всё свалить на тебя. Я не уйду. Безголовый покойник завис над гробом. В своём убежище понятливо ухмыльнулся Сюэ Ян, приподнялся на локте, чтобы удобнее было действовать. Расстояние невелико, можно управиться, хоть и сложно будет. Но снять иллюзорное обличье — этого слишком мало. Сюэ Ян быстро сообразил, что это снова — как травяной человечек. Только не травяной. И не человечек. Его кровь там тоже была. Он быстро перестраивал воздействие, напряжённые пальцы согнулись, как будто управляли куклой на палочке. Мощная фигура над гробом повернулась, очень живо выпрямилась, расправила плечи. Покойник грузно соскочил на землю и с медлительной драматичностью поднял руку, указывая пальцем прямо в бледнеющее лицо Мэн Яо. — Это не я, — испуганно проговорил тот, отступая назад. — Дагэ, это не я! — Вот ведь, — с тихим восторгом Сюэ Ян только повторил обвиняющий жест, покойник шагнул ближе к Мэн Яо, и именно в этот момент иллюзия оказалась содрана как старое покрывало. Призрачная мощь вылиняла, растворяясь в воздухе, плечи оказались не настолько широкими, грудь не такой мускулистой, и одежда самой обычной — скромный незаметный наряд. Мэн Яо растерянно пробормотал какое-то имя, выдавая себя — и этого покойника он тоже знал. — Тебе тоже отрубили голову, как же так… — Тоже? — Инь Цзянь только строго нахмурился, поджал губы. Лань Сичэнь принял единственное верное решение — поднял руку и отдал несколько отрывистых распоряжений. Теперь заклинатели окружали всех участников событий вполне осознанно, но нападать не спешили. Нужно было предотвратить случайность, когда чьи-то нервы сорвутся, и всё обернётся гибелью людей. — Отправьте кого-нибудь зачистить остатки нечисти, мешают, — закончил он вполголоса. — Этим занимаются мои люди, — Цзян Чэн всего-то ногу передвинул с разворотом корпуса, но при этом оказалось, что он прикрывает плечом племянника и широкое пространство на подходах к нему. Как раз на размах кнута. — Ты защищаешь тьму, — попытался сохранить лицо Мэн Яо. — Что? — Цзян Чэн даже объяснять ничего не стал, только губы скривил. Тьма, не тьма. Это сын его сестры. И преждевременно было бы сейчас кидаться на его наставника. Это уже было — не с ними, не так, но было. И закончилось плохо. Повторять он точно не хотел. *** Лань Чжань со спокойной невозмутимостью наблюдал за тем, что происходит с адептом Байсюэ и Цзинь Лином, но душа его звенела натянутой струной. Он видел тьму, ее силу, которая сейчас раскрывалась, как цветок, но знал, что еще немного, и заклинатели примут решение. Снова. — А-Юань. В Байсюэ умеют с этим справляться, — Ханьгуан-цзюнь неотрывно смотрел на Чжи Чуаня, как будто вокруг больше вообще ничего не происходило, и нисколько не сомневался, что Сычжуй видит подобное не впервые и знает, как помочь. А помощь уже явно требовалась, потому что даочжан боролся, но уступал. «Он делает это специально. Поддается» — понял Лань Чжань. Чжи Чуань смотрел на мальчишку, злость черными цепями сжимала сердце. Дурак! Сказано — уйди, нет, уперся! «Так ему и надо...» Тьма потянулась, как только Цзинь Лин встал к Чжи Чуаню спиной, собираясь защищать. Вэньчжун шагнул назад. «Так ему и надо... разве... ты не хочешь его себе?» — Цзинь... Лин... уйди... Темные плети тянулись к юноше, ломая его до боли, Печать не собиралась отступать, потому что Чжи Чуань был открыт, она получит его все равно. Здесь поможет только сила. — Глава Цзян... «Рубите!» — хотел крикнуть Чжи Чуань, потому что это невероятное оружие точно справится с крепкими нитями тьмы, но по его горлу уже ползли черные линии, не давая произнести то, что помешает истинной силе. Еще немного — и шанса не останется. «Ты слабеешь. Разве ты не хочешь стать сильным и уйти?» Сюэ Ян превзошел все ожидания! Сун Лань чуть рот не открыл от удивления. Между прочим, мог бы и подумать, мерзавец, что патриарх от такого может удивиться и растерять всю свою патриаршесть! Но Сун Лань не собирался угробить весь риск и стремительно возникающий запасной план всякими фокусами. — О, вы его знаете? — спросил он. — Это не Не Минцзюэ. Может... — Сун Лань показал на Инь Цзяня, который, кажется, своей непримиримой строгостью собирался пригвоздить Верховного к стене. — ... и это не Сяо Синчэнь? — Мне пора, — шепнул Синчэнь, поднимаясь. — Будь осторожен. Сейчас он не станет уговаривать Сюэ Яна, сдерживать, пусть решает, как нужно и важно. Даочжан этой просьбой лишь напомнил о том, что Сюэ Ян сможет сдержать свой азарт и не совершить непоправимого. Тонкий и строгий, весь в белом, он мягко слетел вниз и бесшумно встал на землю рядом с братом. Легкая приветливая улыбка и прямой взгляд — в глаза Верховного. Не Минцзюэ вздрогнул, когда увидел самого себя, обезглавленного, над гробом. Вот, значит, какую участь ему приготовил Мэн Яо! Невозможность умереть, стать вместилищем тьмы, но и это не самое страшное... — Дагэ, — услышал он голос брата. Мэн Яо мучил Хуайсана столько лет! — Пойдем, дагэ. Да, вот теперь точно пора, никаких сомнений! Не Минцзюэ не услышал этого «пойдем», все его терпение рухнуло, когда после «дагэ» Хуайсана «дагэ» сорвалось с губ Мэн Яо. «Это не я»? Память вышвырнула в прошлое, когда Мэн Яо вот так же смотрел с этим «это не я», и так хотелось верить. И ведь сейчас Лань Сичэнь тоже хотел верить. Наверняка. Несомненно. Как раньше. — А кто же?! — громыхнул властный суровый голос, и глава Цинхэ вышел вперед, стремительно пересекая двор. Бася в руке, яростная, как сама душа Минцзюэ. *** Для Сычжуя этот наблюдательный пост оказался самым сложным. Опять, и снова, снова и опять кто-то тащил на своих плечах всё, а он мог только помогать в меру скромных талантов и по возможности хотя бы не мешать. Он не горевал по этому поводу: помощь бывает нужна даже очень сильным людям, Лань Сычжуй это усвоил и принял эту свою миссию как важную. Не менее важную, чем вот так, очертя голову, кидаться грудью навстречу опасности. — Да, отец, — Сычжуй выжидал, напряжённый как струна. Нет ничего хорошего, если кинуться на помощь и что-то испортить. Как Цзинь Лин. Он кинулся и первым схватил Печать. А Сычжуй был не готов брать на себя ответственность за результат всей этой затеи, выскочив вторым. Он невольно подражал отцу, сохраняя предельное внимание и готовность. — Не могу, — Цзинь Лин оглянулся через плечо, бледно улыбнулся наставнику и снова сосредоточился на важной задаче. Нужно было держать оборону. Если сейчас все кинутся — не поможет вся эта тьма. Здесь собрались очень сильные заклинатели. Если все навалятся… — Я не могу уйти. Ты меня ещё не всему научил. Ему было тяжело держать меч. Тяжело стоять. Чужой едва слышный голос внутри тягуче советовал сдаться, Цзинь Лин от этого только сильнее злился. Злость смешивалась с обречённостью проигравшего, он не умел справляться с такими противоречивыми ощущениями. — Дядя, — всхлипнул он и приободрился, получив горячий хмурый взгляд через плечо. Что же, хотя бы один дядя был на его стороне. Наверное. Цзинь Лин так и не понял. Он держался, потому что явно стоило дождаться, пока всё закончится, и тогда кто-нибудь что-нибудь придумает. Сюэ Ян только зубами скрипнул, отпуская своего даочжана. Вслед ещё молча погордился, потому что несмотря ни на что так и настаивал на белых одеждах. Сейчас, когда Сяо Синчэнь встал плечом к плечу со своим братом, они вдвоём производили потрясающее впечатление. Это было видно — Лань Сичэнь потрясённо переводил взгляд с одного лица на другое. Мэн Яо затравленно сделал шаг назад и Сюэ Ян на всякий случай подёргал Сун Ланя — в его рукаве шевельнулся человечек. Здесь бдительность точно не повредит. Благо похоронный дом города И занимал очень мало места, это спасало и от дальних расстояний, и от лишних людей. Повезло, что почти все любопытствующие остались снаружи. Не повезло, что за стены похоронного дома вошли избранные, а именно — самые сильные и талантливые из заклинателей. Не зря же Сюэ Ян пылал такой жаждой крови. Это легко объяснимо — да, их хотелось убить. Но как хотелось, так и перехотелось. Убивать можно по-разному, и в этом случае убийство Верховного Заклинателя интересовало его куда больше. Мэн Яо не удержался от короткой гримасы, увидев братьев рядом. Что же, Инь Цзянь теперь точно знает, что он скрывал правду. Было бы слишком несправедливо обвинять его во лжи — всего лишь промолчал. Всего-то обещал найти его брата, и кто может сказать, что он не намеревался выполнить это обещание? Они ничего не смогут доказать. Кому тут верить? Странствующему даочжану, который вернул себе глаза каким-то подозрительным способом? Лекарю? Да, талантливому, с этим невозможно спорить. Ученику прославленного учителя. Слово какого-то лекаря против слова Верховного Заклинателя, главы клана Цзинь. Это даже несерьёзно. Мэн Яо приветливо улыбнулся. Он быстро отвоёвывал своё самообладание у минутной растерянности, мозг работал очень быстро и чётко. Никого даже не нужно обводить вокруг пальца! К чему унижаться очевидной ложью, если можно истолковать всё по-своему? Только что растерянный и испуганный неожиданным обвинением со стороны покойника, Мэн Яо снова улыбался, несмотря на преображение этого безмолвного обвинителя. Скорее всего его душа погибла, иначе как бы образовалась Печать? Новая струйка страха вползла в сердце. Но Печать же, вот она… Если всё получилось, он правильно составил круг талисманов, просчитал все энергетические потоки, выбрал лучшее из всех подходящих тел… и тут оказывается, что это вовсе не тело Не Минцзюэ… А где тогда его тело? Услышав этот яростный вопрос, Мэн Яо просто не поверил своим ушам. Очередная мистификация, где-то тут прячется мастер иллюзий. Не исключено, что тот самый, что навёл переполох в Башне Золотого Карпа! Какая глупость. Он не пойдёт на поводу у очередного фокуса! — Эргэ, — начал было он, повернулся к Лань Сичэню и застыл на месте, словно обратился в камень. Слишком близко. Они стояли так близко… как всегда. Но теперь Лань Сичэнь смотрел на что-то за его спиной. На кого-то. Кто-то приближался, и очень быстро. Мэн Яо видел своё отражение в расширившихся зрачках Лань Сичэня. — Эргэ, ты так побледнел, — тихо проговорил Мэн Яо, запинаясь, и не мог отвести взгляд от этих глаз. От своего отражения в этой блестящей черноте. Там отражалось не только его лицо. Мэн Яо видел, как кто-то приближается. Кто-то… Нет, его не обманут, ему показался этот голос. И ему кажется, что в глазах эргэ отражается Не Минцзюэ! Он обернулся и понял, что ноги сами подкашиваются. — Дагэ… не может… — Может, — беззвучно выдохнул Сюэ Ян, глядя как Мэн Яо сломанной куклой опускается на колени. — Ещё как может, мой хитроумный друг. Лань Сичэнь не верил, но он ужасно хотел верить. Он увидел шрам, пересекающий шею Не Минцзюэ. Но ведь это точно он! Живой. И под пальцами яростно вздымается широкая грудь, бьётся сердце. Лань Сычжуй молча слетел со стены вниз, дёрнул Цзинъи за рукав и жестом показал, где будет. Он очень обстоятельно взялся за гуцинь, устроившись совсем рядом с Чжи Чуанем. «Очищение сердца» полилось с плавным вступлением, вплетаясь в бешеное биение сердца наставника. Так было. Так уже было — когда помогали избавить Сун Ланя от Печати. — Наставник Чуань, — позвал Лань Сычжуй. — Цзинь Лин. Просто дайте мне помочь. Гуцинь медленно расправлял туго свитые нити энергий над похоронным домом. Туман над городом И медленно рассеивался. *** — Нет можешь... должен... — Чжи Чуань почувствовал, как чуть не выпрыгнуло сердце. «Ты»? Неужели и правда, он стал по-настоящему наставником, другом... не чужим? Вот такой, темный, способный на обман... «Нельзя такое никому отдавать, кому ты еще нужен?» — шептало и скребло внутри. Даочжан неимоверным усилием сделал шаг назад. Время тянулось, как смола, хотя на самом деле все происходило очень быстро. Но для Чжи Чуаня каждый удар сердца, слово, вдох, и даже этот взгляд Цзинь Лина — все почти замерло, Печать забирала до капли все чувства. Вэньчжун знал, что будет дальше — он не сможет больше противостоять, она заберет и его, и мальчишку, превратит хозяина в неимоверную угрозу для всех. «В силу». Да, Чжи Чуань согласился. Ему ни до кого не было дела, только Цзинь Лин... «Которого можно просто забрать». Неестественно скрюченные пальцы потянулись к плечу юноши, но сжались в кулак, когда Чжи Чуань услышал голос Лань Сычжуя и гуцинь. Этот голос, эта музыка — как вдох, кристальная чистота, которая заставила тьму затрепетать, словно она не знала, откуда взялась эта помеха. Золотое ядро, ци... даочжан закрыл глаза, с благодарностью впитывая очищение, оно как путеводная нить давало надежду, и Чжи Чуань смело посмотрел на печать в своей руке. — Хватит, — сказал он ей. Справиться с этой силой с помощью чистого света? Лань Чжань стоял рядом с сыном и не просто видел, он понимал, что происходит. Два мальчишки не отступились, они так доверяли этому человеку, что у него нашлась воля. Чжи Чуань получил отдачу тут же. Печать подчинилась, но с немыслимым упрямством ударила в самое больное. Чжи Чуань уже поднял руку, чтобы достать меч и обрубить черные нити, которые все еще цеплялись за Цзинь Лина, но охнул и согнулся пополам. Кулак, сжимавший темный артефакт, ударил туда, где пульсировало золотое ядро, и даочжан готов был поклясться — его тьма ухмыльнулась. Кто-то помог. Падая на колени, Чжи Чуань увидел, как белоснежный меч одним ударом перерубает черные путы, они ушли под кожу Цзинь Лина на шее. Даочжан поднял голову и встретился взглядом с холодным и волевым взором человека, который разорвал губительную связь. — А-Юань, — позвал Лань Чжань и встал на колени рядом с Цзинь Лином, коснулся его шеи, слушая то затаённое, что явно жило где-то в дыхании, в крови мальчика. Чжи Чуань тяжело дышал, Печать пульсировала в руке, успокаиваясь. Он увидел Сычжуя, склоненного над Цзинь Лином Ханьгуан-цзюня, ведь никаких сомнений — это он. Они помогут. И глава Цзян рядом... Нельзя быть так близко к Цзинь Лину, он опасен для него, и Вэньчжун отстранился, пытаясь отползти, отодвинуться хотя бы на шаг. Надо уходить, пока не поздно, что если все начнется снова? Сун Лань почувствовал, как вздрогнул человечек. А-Ян прав, нельзя терять бдительности! Патриарх шагнул за спину Верховному и посмотрел на Синчэня и доктора. Оба с выражением непреклонности на лицах, похожи, но такие разные! Еще шаг, один шаг, нет, два шага отделяют от ненавистной цели! Минцзюэ занес Бася для удара. Покончить раз и навсегда! Не слушать, не нужны ему никакие слова, только этот ужас в глазах Мэн Яо, с которым он и должен умереть! Это — конец. И в этот момент Минцзюэ снова увидел Лань Сичэня. «Минцзюэ-сюн!» — крик брата из прошлого оглушил болью, она плескалась во взгляде Лань Сичэня, никакое спокойствие на его прекрасном лице, сколько бы там его ни осталось, не могло обмануть Не Минцзюэ. Шок и боль, не его, Сичэня, — все, что сейчас было. Бася упала к ногам Цзэу-цзюня, чудовищная боль пронзила виски, затылок, свела шею и устремилась к сердцу. Только что полыхавший яростью воин рухнул на колени, хватаясь за нежно-голубые одежды Лань Сичэня. Минцзюэ посмотрел на него сквозь пелену боли и выдохнул: — Эргэ... это... я... *** Цзинь Лин запомнил только, что когда падал, ощутил какое-то горькое облегчение. Да, это снова было больно, и он измучился, но миг, когда уже не нужно держаться — он наполняет истерзанную душу каким-то безвольным спокойствием на те несколько мгновений, чтобы попытаться наскрести хоть какие-то силы. Чтобы упрямо выпятить подбородок и снова попытаться встать. — Лежи, — Сычжуй играл практически над ним, от мелодичных звуков вибрировало всё внутри, что-то сопротивлялось, вцепившись незримыми когтями. Цзинь Лин лежал, смирившись с тем, что даже сейчас от него требуется почтение. Вот Ханьгуан-цзюн… заботится. Да. Проверяет что-то, выясняет. Неужели не видно, что он вполне живой? — Нужно срочно запереть обоих. Да, сейчас он справился, но тёмный артефакт своенравен. Идеально было бы определить в разные помещения молодого господина Цзинь, отдельно даочжана, и Печать, разумеется, поместить под охранные талисманы. Кто это сказал? Цзинь Лин не очень помнил каждого из наставников по голосу. Ему хватало его собственного наставника, а остальные его сейчас не очень интересовали. Он ведь всё сдал, верно? Всё сдал. — Экзамены я ведь все сдал, верно? Помогите мне сесть, — тихо попросил он, вцепившись в Ханьгуан-цзюна, а чтобы тот не противился, добавил. — Меня тошнит, если останусь лежать, я просто захлебнусь… Цзинь Лин сел, придерживал идущую кругом голову, и упрямо пополз на Чжи Чуаня. Наверное, так наползала бы какая-то нечисть. Он упирался в землю локтем, чтобы не тревожить руку. Здоровой рукой подтягивал меч, тут же вцепился в одежды Чжи Чуаня. Его совсем не смущало, что он просто наваливается на своего наставника. — Нас запрут, — серьёзно сказал он. — И будут это… выковыривать… выкорчёвывать. Не зная — как. Я не хочу. Лань Сичэнь быстро отверг все сомнения. Это было слишком настоящим. Он в замешательстве хватал Не Минцзюэ за руки, то ли пытаясь поднять, то ли стараясь опуститься рядом. От испуга, что он всё-таки ранен — ведь боль так и плеснуло в таких знакомых глазах! — Лань Сичэнь едва не потерял голос. — Лекаря! — тут же позвал он, задыхаясь от бурной нежности, испуга, каких-то бурных чувств, разрывающих сейчас душу на части. — Минцзюэ… Я же похоронил тебя… — Осторожнее, эргэ, — подал голос Мэн Яо, предусмотрительно отползая в сторонку, и уже поднялся на ноги. — Кто может доказать, что это действительно он? Ах если бы… Дагэ, если бы! — Я могу доказать, — Инь Цзянь сухо кашлянул, и пускаться в объяснения счёл излишним. Лань Сичэнь звал лекаря. Он — лекарь. И потом, это его пациент. Это… слишком неистово стучит где-то в горле, давит виски, мешает говорить. Инь Цзянь быстро и умело гасил выплески боли, едва прикасаясь к Не Минцзюэ. От его внимания не ускользнула попытка Мэн Яо встать в более безопасное место, и он оглянулся на брата. — Инь Суюань… А-Юань, — Инь Цзянь мотнул головой в сторону Мэн Яо, надеясь, что объяснения не потребуются. За Верховным заклинателем следили. Можно положиться на них, даже если Не Минцзюэ сейчас не в состоянии его убить. Следит Не Хуайсан. Следит Сун Лань. И откуда-то из тени следит Сюэ Ян. *** — Цзинь Лин... — Чжи Чуань попробовал отодвинуться еще, но мальчишка поймал его своей упертостью, вцепился. Запрут. Они хотят решать. Вэньчжун посмотрел вокруг, на все эти лица, и ни в ком не увидел ничего хорошего, только настороженность и страх. Кроме Ханьгуан-цзюна и Лань Сычжуя — они не боялись его тьмы, и если Сычжуя даочжан хорошо знал — его доброе и честное сердце, то в глазах его строгого отца все равно не увидел враждебности. Может быть, они смогут помочь Цзинь Лину? А если нет? Вэньчжун колебался. — Да, барьеры... Нельзя ошибаться, мы все помним, что было, когда Вэй Усянь... Лань Чжань обернулся, и заклинатель замолчал, не закончив фразы. Ничего не изменилось даже теперь, эти люди оставались слепы. — Свет слепит глаза, — тихо сказал Лань Чжань, теперь он смотрел прямо на Чжи Чуаня и Цзинь Лина. Как можно понять совершенно незнакомого человека? Вэньчжун подумал, что ему, возможно, только хочется верить, что он понял Ханьгуан-цзюна правильно, что это опять коварство тьмы. Но гнев наполнил сердце. Однажды наставник решил за него, теперь эти люди собрались решать за его ученика? — Вы до крайности упрямы, юноша, — тихо сказал Чжи Чуань, коснулся под рукавом ладони Цзинь Лина, и в руке мальчика остался талисман. Второй был у даочжана, и он понятия не имел, насколько хватит почти вычерпанных сил. Даже если их вышвырнет хотя бы за стену — уже будет хорошо, но вообще-то нужно как можно дальше. Он обратился к золотому ядру, понял, что не справится. Придется снова брать в долг у другой стороны, и Печать радостно отозвалась, щедрая, как лучший друг. — Не запрут, — шепнул даочжан Цзинь Лину в макушку. Нельзя просто так взять и запереть адептов Байсюэ! Чжи Чуань посмотрел на Лань Сычжуя: — Не ищи... Когда кто-то шагнул к ним, собираясь поднять, наставник и его ученик словно испарились. — Ты даже не представляешь, до какой степени я упрям. Цзинь Лин заканчивался. Какая-то коварная усталость жрала его изнутри, не давая дышать, будто для каждого вдоха и выдоха нужно вспомнить о том, как это делается, приложить осознанное усилие. — Слепит глаза, — с истинно юньмэнским ехидством повторил он, тяжело опуская голову на грудь Чжи Чуаня. — Как же полезно посмотреть, что бывает, когда уверишься в собственной правоте. Он взял талисман, не особо вдумываясь в свои поступки. Когда вокруг исчезло всё, кроме рук Чжи Чуаня, Цзинь Лин даже всхлипнуть не смог. Он устал. Никогда не думал, что в усталости могут скрываться такие бездны обречённости. Зато теперь можно было не бояться заточения. Пусть сперва отыщут — Цзинь Лин и сам не знал, куда они с Чжи Чуанем делись. *** Минцзюэ дрожал, голова, казалось, снова решила расстаться с телом, и только ярость от слов Мэн Яо удерживала от падения в лапы этого приступа. — Веришь ему? — Минцзюэ ухватил Лань Сичэня за плечи и закрыл глаза. Первое же прикосновение лекаря сделало легче. Все-таки упрямый доктор был прав. Как бы сейчас смотреть в глаза Лань Сичэня, если бы не было этой помощи? А приступ вцепился, как хищник. — Тебе больно, — понял Минцзюэ, — больно... — и сильнее сжал пальцы, как будто Лань Сичэнь может исчезнуть. Поверит Яо и уйдет. — Похоронил, — Не Хуайсан подошел ближе. От того, что творилось с Не Минцзюэ, сердце кричало, но он успешно заставлял его молчать. Нельзя проявить слабость сейчас. Вот лекарь, он поможет, всегда же помогает. Хуайсан заметил, как Сяо Синчэнь приблизился к Верховному, и теперь у Мэн Яо стало еще меньше шансов. — Ты ведь похоронил Не Минцзюэ вместе с нами, Мэн Яо, — спокойно сказал он, хладнокровно глядя на Цзинь Гуанъяо, в глазах которого видел страх, — ... а потом убил его. — Что ты говоришь такое, — Лань Сичэнь с трудом удерживался от крика. — Ты живой. Ты ведь живой! Он своими глазами видел мёртвое тело. Он сам над ним рыдал. Не могло же это оказаться ошибкой?! Лань Сичэнь только кивал — ему больно. Очень больно. В груди всё разрывается на части, не в силах осознать. Инь Цзянь только плотнее сжал губы, и даже кончик языка прикусил, чтобы не разразиться обвинениями направо и налево. И уж конечно, большая часть должна была достаться Мэн Яо! Изумлённые возгласы отвлекли его лишь на мгновение — Чжи Чуань исчез и забрал с собой своего ученика. Что же, само по себе звучит опасно, но Инь Цзянь со стыдом подумал, что это несколько облегчило ситуацию. А Вэньчжуна он отыщет, наверняка он переместился в Байсюэ, там всё помогает, там они оба будут в безопасности. А он сейчас может сосредоточиться на Не Минцзюэ. Инь Цзянь сочувствовал Лань Сичэню и его боли, но для него прямо сейчас сделать ничего не мог. Зато мог взяться за Не Минцзюэ всерьёз. Он вливал свою ци щедрым ровным потомком, плотным, словно его запасы были бесконечными. По пути перестраивал все болевые импульсы, выводил на кончики своих пальцев, сбрасывал, уменьшал. Он вёл свою привычную войну, и должен был победить. — Нет, молодой господин Не, — Мэн Яо даже рассмеялся, не заметив, что перестал звать Хуайсана главой клана Не. Как и не было всех этих лет. И не было Башни Золотого Карпа. И он даже не уходил из Цинхэ. Неприятно осознавать свои ошибки. — Я его не убивал. Как же я его убил, если вот он, вполне живой! И потом, разве я прикоснулся к тебе хоть пальцем, дагэ? Да хоть пальцем со злым умыслом! Неужели ты думаешь, что это был я?! Это же был… — Сюэ Ян! — Да! — подхватил Мэн Яо и лишь после этого обернулся посмотреть, кто его так неожиданно поддержал. Сюэ Ян любезно улыбался направо и налево, с щедростью истинно богатого человека раздавая поклоны и приветствия. — Так это был не я, — Сюэ Ян выдал персональный поклон Лань Сичэню. Он вряд ли заметил бы, но лучше пусть будет. Потом глава клана Лань разберётся, что делать с его поклоном, пригодится в хозяйстве. — Это был демон. — Держите его, — Мэн Яо даже пальцем в него ткнул, а Сюэ Ян поцокал языком. — Зачем меня держать, я никуда не бегу. Я не трогал Не Минцзюэ, это был демон, которым я был одержим. Дознание проводил лично Верховный Заклинатель в Облачных Глубинах, и во всеуслышанье заявил, что человек по имени Сюэ Ян ни в чём не виноват, а все злодеяния совершил демон, захвативший его — ну, моё то есть — тело. У меня есть свидетели. Это слышал Первый нефрит клана Лань. Это слышал даочжан Сун Лань, который меня изловил и притащил на суд — к слову, второй раз за свою жизнь, мало кому так везёт. Это слышал юный Лань Сычжуй. Так что я совершенно чист. Разумеется, если проводивший дознание Верховный Заклинатель не солгал в каких-то своих целях. Сюэ Ян с наслаждением отпустил своё помело молоть столько, сколько ему возжелалось. Конечно, кто-то пытался его перебить. Кто-то. Да что они могли знать о его талантах болтуна?! — Да разве же мог Верховный Заклинатель солгать в таком важном деле? Второй раз пойманный преступник! Редкая удача. Правда, вот это что такое? Он полез за пазуху, достал оттуда пустой кошелёк и кинул к ногам Мэн Яо. — Дай-ка догадаюсь. Ты ведь наверняка сказал, что я его украл. Молодой господин Лань, будьте добры. Лань Сычжуй, можешь рассказать? Когда умирающий на пыточном столе преступник попросил воды, как всё было дальше? Сычжуй стряхнул с себя оторопь, пришлось придержать беспокойство за исчезнувшего Чжи Чуаня и Цзинь Лина. Он подошёл ближе, смело встретил взгляд Мэн Яо. — Преступник прижал к моему горлу шпильку. Острую шпильку с головы Верховного Заклинателя. И велел забрать со стола все отнятые у него вещи. Там было несколько мешочков цянькунь, меч Цзян Цзай и кошелёк. Я не мог спорить с опасным человеком и всё взял в руки, как он и велел. — С чего бы Верховному Заклинателю беспечно укладывать свой кошелёк в кучку вещей, изъятых у преступника? Заметьте, не пустой кошелёк. — Сейчас-то он пуст, — заметил кто-то из присутствующих. — Демон, скотина, всё потратил. Но его к счастью победили доблестные даочжаны, я больше не одержим. Если этот демон был, конечно. Так был ли демон, вот в чём вопрос… Он с преувеличенным вниманием смотрел на Мэн Яо и мучился мыслью, может стоит огреть Не Минцзюэ хорошим тумаком алой силы — ему враз полегчает. А потом серебром заполировать. *** — Кого вы слушаете? — спросил кто-то из заклинателей. — Это же беглый преступник Сюэ Ян! Сун Лань на всякий случай запомнил этого человека. Явление Ян-ди, конечно, получилось эффектным, Сун Лань заметил, как дрогнули губы Сяо Синчэня, который, несмотря на беспокойство, с трудом сдержал улыбку. Он тоже следил за всеми вокруг, потому что Сюэ Ян здесь был в окружении врагов, как будто сунул голову в горшок со змеями. — Не знаю, — Не Хуайсан легонько стукнул веером по ладони, — чем же слова Сюэ Яна хуже слов Лань Сычжуя или, например, моих? Он обвел взглядом сомневающихся и явно готовых при первом же удобном случае хватать Сюэ Яна. Но надо было отдать должное, тот появился с шиком, и невозможно было не уловить в глазах сильных воинов опасение. — Если эти слова — правда, в чем разница? Скажи нам, Сюэ Ян, оставит ли вот так кошелек человек, который знает, как дорого стоит благополучие? Вопрос прозвучал мягко, но Хуайсан не сомневался, его поняли все, кто нужно. Уж конечно, — Сюэ Ян, который вылез из нищеты, и Не Минцзюэ, ведь он выделил из толпы всеми гонимого юношу, для которого даже свежая лепешка была наградой, и Лань Сичэнь, который относился к Мэн Яо как к равному, никогда не опускаясь до недостойного напоминания о его прошлом и напротив — уважая это прошлое. Можно достичь вершины, одеться в золото, но есть маленькие, ничтожные детали, которые всегда расскажут о тебе. Например, человек, которому достаток стоил неимоверных усилий, никогда не оставит кошелек так беспечно. Сун Лань кивнул и посмотрел на Сюэ Яна, а потом на Мэн Яо. Есть вещи, которые нельзя просчитать. Например, что Сюэ Ян не будет красть просто так, ведь он — самый богатый босяк Поднебесной. — Если бы Сюэ Ян хотел украсть, будь уверен, никто бы этого даже не заметил, — сказал даочжан и подумал, что еще немного, и Синчэню придется воровать отсюда их мерзавца, а то кто-нибудь не выдержит и решит проявить усердие. — Ваша шпилька, Цзэу-цзюнь, — Сяо Синчэнь протянул руку, на ладони лежала драгоценная шпилька, подаренная когда-то Лань Сичэнем Мэн Яо, — когда-то вы сказали мне, что нефрит придет ко мне сам. Вы теперь знаете, что так и случилось. Спасибо. Быть может, это было невовремя, но Сяо Синчэнь видел ужасную боль, он говорил, лишь бы Цзэу-цзюнь подумал о чем-нибудь, все равно о чем, чтобы мог хотя бы вдохнуть. Минцзюэ эту возможность дышать получил благодаря Инь Цзяню. Он перестал с такой судорожной силой стискивать руки Лань Сичэня, обнаружил себя чуть ли не лежащим у него на плече. Так нельзя. Для всего этого у них будет время. Приступ все еще не ушел, голова нестерпимо болела, но по крайней мере Минцзюэ больше не рисковал рухнуть без сознания. Он отстранился и посмотрел на Мэн Яо. Что происходит? Это что за суд? Неужели ему опять дадут возможность говорить и лгать? — Хуайсан, — просипел Минцзюэ, и в ответном взгляде брата прочел те же эмоции. Рука нашла лежащую под ногами Бася, Не Минцзюэ тяжело оперся на саблю, поднимаясь. — Так много лет идти к цели и теперь не понимать, где ошибся. Страшно, правда? — Минцзюэ, наконец, встал в полный рост. — Мы расскажем Цзэу-цзюню, где ты ошибся, — Не Хуайсан улыбнулся Мэн Яо. Расскажут, конечно, только без него. Наверное, уже не меньше половины пришедших с Лань Сичэнем жаждут справедливого суда, а другая половина — просто суда, лишь бы был, исход не важен. Но братьям Не суд не нужен, все эти разговоры, приговор — все это требует слишком много времени. У братьев Не его больше нет. Изящный веер раскрылся и мгновенно покинул руку. Смертоносное оружие, ускоренное молниеносным заклятием в следующий миг вонзится в горло Цзинь Гуанъяо. *** — Ценный свидетель, — любезно внёс поправку Сюэ Ян. — И мои слова может подтвердить глава клана Лань. У вас есть сомнения? Беглый преступник! Оскорбиться, что ли. Вот так подумаешь оскорбиться, а на морде всё равно покажется довольная ухмылка. Лучше сохранять вид целомудренный и внимательный, и на всякий случай иметь в виду, что придётся спасаться бегством. Всё закручивалось воронкой, как утекающая из бочки вода. Иной раз события несутся куда-то так быстро, что едва успеваешь выхватывать шалыми глазами, как мимо всё мелькает. Даже у Сюэ Яна появилось опасение, что он потеряет нить рассуждений, а потом он вдруг понял, почему стало легче вопреки ожиданиям. Чжи Чуань не просто сам смылся, и не просто забрал с собой своего несносного ученика. Он смылся вместе с Печатью, и постепенно воздух становился более съедобным. По крайней мере, у него желание устроить резню уступило более логичному желанию схватить своих даочжанов и всех остальных, кто ему был нужен, и тоже задать дёру, да так, чтобы хрен их отыскали. Сюэ Ян умиротворённо помалкивал. Он уже внёс нужную долю сумятицы в измученные лобными лентами мозги адептов Лань, и теперь по вспаханному со всем великолепием выступил сначала Не Хуайсан, потом Сун Лань, а потом Сяо Синчэнь поставил изящный росчерк этой нефритовой шпилькой. В Мэн Яо помчался не только веер. Сюэ Ян швырнул обездвиживающее заклятье, не выдержавший Цзян Чэн взмахнул кнутом. Что рассуждать-то? Сюэ Ян успел лишь рвано вдохнуть, когда вся эта великолепная атака просто бесславно врезалась в стену, искрошив часть камня. В воздухе осталось только быстро рассеивающееся зеленоватое свечение от только что использованного талисмана перемещения. Сюэ Ян с досадой топнул ногой и нечленораздельно прорычал что-то крайне неприличное. И ведь Мэн Яо не сам сбежал! Только что вполне бдительный заклинатель, стоявший ближе всех с решительным выражением лица, переменился. Ринулся вперёд и успел и сам спетлять, и утащить Верховного! Теперь-то, правда, он точно не Верховный… Сюэ Ян душераздирающе выдохнул и пробормотал ещё что-то, в чём легко можно было разобрать фразу «усраться можно». Сбежал! Всё-таки сбежал! Гордиться увёртливостью Мэн Яо при всей этой толпе Сюэ Ян считал неосмотрительным, поэтому злился примерно так же как Цзян Чэн. Хотя почему примерно — с него он и срисовал приличествующее ситуации выражение лица. — Отправьте людей в Ланьлин Цзинь, — тихо распорядился Лань Сичэнь. — Найдите его. — Мне найдите Фею, — буркнул Цзян Чэн куда-то в сторону своему человеку, тот молча поклонился и убежал выполнять распоряжение. — Наставникам предписывается собрать и отправить обратно в Облачные Глубины адептов, — Лань Сичэнь ещё держал в руке нефритовую шпильку, цепляясь за неё, говорил тихо, но его слышали и слушались. В похоронном доме оставалось всё меньше людей. Лань Сичэнь раздавал распоряжения так, словно ничего не произошло. Вот только в какой-то миг он просто порывисто обнял Не Минцзюэ, как человека, которого уже не чаял увидеть живым. Наконец-то. Не цеплялся как за призрак, не осталось места колебаниям. Это Не Минцзюэ. Неведомым чудом — живой. — Но как? Каким образом? — он судорожно перевёл дыхание. — Боюсь, что я этот вопрос буду задавать ещё несколько часов. *** Разочарование захлестнуло Не Хуайсана. Веер безвольно упал на землю, Мэн Яо исчез. Исчез! Вот к чему приводят лишние разговоры! Впервые за долгие годы Хуайсан ощутил, что его терпению пришел конец, он чувствовал себя побежденным и ничего не мог сделать. Кроме спокойного лица человека, у которого все нормально. Он посмотрел на Минцзюэ, который застыл в немом оцепенении и повернулся, почувствовав взгляд брата. Для Хуайсана было совершенно очевидно, что к Минцзюэ медленно приходит понимание, что кроме потерянного шанса у него здесь, в этой кошмарной унылой дыре под названием Город И прямо сейчас появилась, наконец, новая цель. И это не Мэн Яо. Придется как-то двигаться дальше без него, снова найти в ситуации важные причины не совершать резких движений и опрометчивых поступков. Как же Хуайсан ненавидел это ощущение! Неужели ему жить с ним всегда?! Он подошел к месту, где только что стоял Мэн Яо, наклонился и подобрал веер. На тонком шелке как свежая тушь расплывались капли крови. Кровь... Этим нельзя пренебрегать, капля крови не может не пригодиться, нужно только понять, как. Хуайсан не позволил себе рассматривать веер, сложил его и убрал в рукав совершенно привычным движением, как всегда. Он посмотрел на Лань Сычжуя и улыбнулся ему с благодарностью и участием во взгляде. Молодой глава клана Не, снова, ничего необычного. — Как ты? — спросил он брата. — Все нормально. Все закончилось, Хуайсан. Закончилось. Да, Мэн Яо нет, но почему-то именно сейчас Минцзюэ больше не хотел о нем думать. Ярость вычерпалась, осталась усталость. Он качнул головой, показывая доктору, что теперь легче, окинул Инь Цзяня внимательным взглядом, чтобы убедиться, что он не ранен, не допомогался до истощения, не упадет в обморок и ... нет, обморок? Это точно не про его лекаря. — Спасибо тебе, — глава Не устало положил руку Инь Цзяню на плечо, задержал на несколько мгновений, а когда, наконец, повернулся к Лань Сичэню, то попал в его теплые, такие нужные объятия. — Я расскажу, я... Да. Минцзюэ запнулся, горло сдавило — не от шрама, не от злости, а от... счастья. Слова сразу не находились, но именно Лань Сичэнь стал тем, с кого началось его обретение себя, и Минцзюэ отчаянно захотелось ему об этом сказать. Побыть с ним, поговорить... а потом домой. Нужно возвращаться домой. Сун Лань не успел до конца прочувствовать это «закончилось». Вот, они сделали то, что хотели — вернули Минцзюэ и открыли всю правду о Цзинь Гуанъяо. Теперь Сюэ Ян может больше не убегать, так ведь? Им с Синчэнем больше не надо прятаться, и это именно то, чего он хотел. Но как-то оно все... не совсем «закончилось». — Ладно, не рви душу, — Сун Лань решил, что с него достаточно «патриаршести», подошел к Сюэ Яну и ткнул его плечом. — Мы все целы... для разнообразия. Позлишься дома. Может удастся обойтись без этих поклонов и приличий? Вон, Лань Сичэнь явно занят... да и кому нужны поклоны? — Цзинъи... Сун Лань позвал его очень сдержанно, очень прилично, но смотрел так, что пришлось отвести взгляд и уставиться в плечо Сяо Синчэня. Иначе тут всех ждет еще один шок от принятого в Байсюэ правила — нарушать правила. — Нам нужно возвращаться, — тихо сказал он, очень тихо, чтобы Сычжуй, если услышит, не уловил беспокойства. В конце концов, может же юноша уже получить свое законное право на отдых от безумств Байсюэ! — Чжи Чуань. — Да, — так же тихо ответил Синчэнь, вот только смотрел он при этом мимо, на брата. Он же отправится в Цинхэ... но ведь всегда можно встретиться? Город И пустел, но даочжан подумал, что им всем обстоятельства не позволят сказать все, что нужно. Опять. Сун Лань прав, надо торопиться. *** Как бы ни хотелось быстрее всех разогнать, приходилось соблюдать правильный ход событий. Сюэ Ян это понимал как никто. Сейчас такой удачный момент прыгнуть на меч, схватить Сяо Синчэня и умчаться вдаль, злорадно хохоча. Эх, нельзя. Тут и без того все какие-то взъерошенные, и их даже можно понять — очередной тёмный заклинатель спетлял, унёс в клюве наследника клана Цзинь и свежесозданную Печать, которая даже по примерным прикидкам могла превзойти все созданные ранее. Вот что значит за дело брался образованный человек со светлыми мозгами и напутанной хренью в душе… Нет, это и впрямь было смешно — самым тёмным даосом в результате оказался чопорный праведник Чжи Чуань. Усраться можно! А тут ещё и опасный преступник Сюэ Ян стоит не связанный по рукам и ногам, да в окружении высокопоставленных особ, и стоит без должного почтения, и позволяет себе наглость неприличного лица. И сам патриарх Байсюэ ему советует не рвать душу. Это Сюэ Ян сообразил, когда уже приобнял Сун Ланя за плечо и тряхнул разок. — А беглого преступника, — осторожно начал кто-то, и Сюэ Ян выразительно закатил глаза. — Я не беглый. Я вполне себе пойман. И не притворяюсь никем уважаемым, проявляя таким чистосердечным образом почтение к господам заклинателям и главам кланов. В Верховные Заклинатели не лезу. «И тёмные искусства не практикую», — мысленно завершил он, мудро придержав язык. И без того понятно, что Чжи Чуаня будут искать. Причём искать будут все, даже те, кому плевать на наследника клана Цзинь. Вернее, вот кому плевать, те и будут искать настырнее всего. Потому что завладеть Печатью хотят все, этого не исправить. Пока они тут топтались с озабоченными рожами, эта тварь успела каждому пошептать и посулить соблазнительного. Несколько часов рассказов и объяснений. Быстрее пересказать всё было невозможно. Лань Сичэнь категорически не желал узнавать всё пересказами из уст старейшин или кого-то ещё. Это Не Минцзюэ, и шрам на его шее подтверждает часть рассказа. Это Сяо Синчэнь, и он видит снова. Лань Сичэню было приятно, что он не предал доверия даочжана, хотя решение было тяжело принять, и возмутительное бегство из Облачных Глубин не привело к беде. Напротив, в результате оно вернуло ему названного брата — резкого, сурового, такого неповторимого. И это же нанесло новую рану, не менее глубокую. Мэн Яо… Он запретил себе страдать об этом прямо сейчас, и это причиняло новую боль. Инь Цзянь, едва убедившись, что Не Минцзюэ справился с болью, только кивнул. Его усталая благодарность была прекрасна, но ведь он здесь именно для этого. Он отошёл к Сяо Синчэню, и уже ему еле слышно пожаловался, что устал и всё-таки вычерпался. Инь Цзянь всё ещё не успокоился, не осознал, был настороже, словно кругом враги. Цзинъи только сейчас убрал гуцинь, когда стало понятно, что никто никого уже не хватает и не вяжет для препровождения в темницу. И пусть Сун Лань был сдержан, сам он сдержанности наелся по самые брови, до макушки и выше ещё как сундуком тяжеленным давило. — Я выполнил всё, что обещал. Сдал этот важный экзамен. Сдал? Сдал, — сам спросил, сам ответил, и даже кивнул. И если главы кланов тут обнимаются, то кто ему-то запретит? Цзинъи беззастенчиво обнял Сун Ланя, и забубнил куда-то в плечо: — Сейчас ещё сто поклонов, или двести, если кому-то воспитание под одежды неудачно попало, и мы срочно возвращаемся в Байсюэ. Там Цзинь Лин наверное уже довёл наставника Чжи Чуаня до истерики своими капризами. Даже собаку умудрился довести. И показал на Фею, которая сначала кружила по тому месту, откуда исчезли Чжи Чуань и Цзинь Лин, а потом вдумчиво слушала, что ей втолковывает Цзян Чэн. И это ещё глава Цзян не постеснялся опуститься на одно колено, обнимать собаку за шею, объяснять что-то и разжёвывать… и кажется даже извиняться. Оно и верно — не уберёг, и теперь кается. Фея явно намеревалась искать своего двуногого друга, брата. Кем она считала Цзинь Лина — это Цзинъи так и не понял. Сычжуй принимал участие в объяснениях, возможно, больше всех других, и считал это своей прямой обязанностью. Ему не приходилось подбирать слова, он не запинался на формулировках, а даже короткие уточняющие реплики от Сюэ Яна позволяли увидеть, как выглядел бы рассказ в его исполнении. И лишь когда Сычжуй с поклоном завершил свою почётную миссию рассказчика, он смог отойти с отцом на пару шагов и дать волю своим чувствам. — Цзинь Лин… и наставник Чжи Чуань. Им точно нужна помощь. Почему он сказал «не ищи», меня это пугает до ужаса… Почему… — Сычжуй нервно сжал пальцы под прикрытием рукава. — Нужно было раньше убить Цзинь Гуанъяо, почему я этого не сделал?! Слова сами вырвались, и он шокировано прикрыл рот дрожащими пальцами. Такой кровожадности Сычжуй за собой не замечал раньше. Да, он грозился убить Сун Ланя, но разве смог бы? Это было что-то совсем другое, а теперь так неловко, что несдержанно вырвалось, прямо перед отцом, и кажется Не Хуайсан это тоже слышал. Сюэ Ян потерял счёт поклонам и прощальным речам, и когда удалось выцарапать из похоронного дома своих даочжанов и Лань Цзинъи заодно, счёл это величайшим благом. Нужно было срочно мчаться в Байсюэ, пока ценители халявных тёмных артефактов не начали осаду. Чжи Чуань может и зараза высокомерная, но эта зараза принадлежала Байсюэ, а значит — Сюэ Яну тоже. И он не собирался отдавать его на растерзание из-за какого-то комка мрака. Оба даочжана синхронно обернулись к тому, кто изволил упомянуть о «беглом преступнике», подкрепляя слова Сюэ Яна холодными прямыми взглядами. Кажется, на этом заклинатели решили признать, что недопойманных и ненаказанных преступников в городе И не осталось. Сун Лань не спешил обнимать А-И при всех, и вовсе не из-за правил. Он тихо вздохнул, рука легла на спину Цзинъи. — Все сдал. И заслужил все поздравления мира... — шепнул Сун Лань. Поздравления, видимо, отменяются, по крайней мере в том виде, о котором мечтал Сун Лань. Спокойствие грозило окончательно превратиться в сон, но это не значит, что Чжи Чуань и Цзинь Лин должны ждать. Он понял, что Вэньчжуна нет, как только вошел в ворота Байсюэ. Опять поиски... — У нас мало времени, — сообщил Сун Лань уже обыденную для всех новость.