Затмение

Ждать — это самое ужасное. Не нужно быть ни умудрённым опытом, ни главой Гусу, ни даже мудрецом, чтобы прийти к этой истине. Обезоруживающей, дающей страшное ощущение беспомощности, чувство, что ты все уже упустил. Но Лань Цижэнь мог только ждать. Единственное, что в таком положении спасает — это размышления. Можно двигаться к цели, даже стоя на месте. «Покой есть главное в движении», — говорил великий учитель. Лань Цижэнь так и не смог достичь этого совершенства, как ни пытался. Не сумел, как совершенномудрый, полюбить всех и никого, поставить великое недеяние выше привязанности. — Кто знает меру, у того не будет неудачи, — вслух повторил он истину Лао-цзы, понимая, что сейчас трактует ее в пользу своих привязанностей и долга. Мера ожидания исчерпалась, теперь Лань Цижэнь знал достаточно о событиях в городе И, о поисках племянников, об их потерях. И бесконечном пути потерь главы Цзян, которые понимал и не мог остаться в стороне. И еще Лань Цижэнь помнил достаточно, чтобы сейчас все ниточки связались в одну прочную веревку: далекое прошлое Вэнь Жоханя и прежнего патриарха Байсюэ, отпечаток тьмы в нынешнем и вновь обретенную тьму еще одного человека из монастыря. Не бывает таких совпадений, особенно если они тянутся через столько лет. Предел настал, и пора было прервать ожидание. Лань Цижэнь нашел Цзян Чэна в тихой гостинице, в одном из многих городов, поселков и мест, где глава Цзян уже искал и, конечно, безрезультатно. — Прошу прощения, что прерываю ваш отдых, — после тихого стука в дверь извинился Лань Цижэнь и снял капюшон, который почти полностью скрывал лицо и, конечно, ленту. Вряд ли кто-то помнил его в таком виде, в темных одеждах, когда только этот неизменный клановый знак оставляет в облике прежнего главы Гусу безупречную белизну Облачных Глубин. — Глава Цзян, вы уделите мне немного времени? Я хотел поговорить о вашем племяннике. *** Цзян Чэн сказал, что перероет небо и землю, но найдёт Цзинь Лина? Он так и делал. Вот только пока что и небо, и земля оставались глухими и пустыми. Но поиски сужались — он всё чаще натыкался то на людей из Цинхэ, то на поисковые отряды Гусу. И с завидным постоянством натыкался на этих ненормальных из Байсюэ. Более разношёрстной команды было просто не собрать, но они быстро перемещались, очень быстро допрашивали всех жителей, удивительным образом разделяя усилия и одновременно действуя вместе и очень слаженно. Ему пришлось быстро учиться доверять мрачной фразе, которую в него швырял Сюэ Ян при встрече: «Мы проверили, тут глухо». Потому что перепроверять за ними было бесполезно, и лишь зря убивало время. А время просто стремительно утекало сквозь пальцы, с каждым мгновением оставалось всё меньше надежды, что удастся отыскать Цзинь Лина живым. И это убивало… Хотя был ещё один момент, который не давал отчаяться. Фея целеустремлённо искала. Она не знала устали, к ней пришлось приставить пару надёжных людей — они напоминали ответственной собаке-оборотню, что пришло время поесть, выпить воды, дать себе немного отдыха. Сам он в напоминаниях не нуждался, успешно справлялся сам. Вот и сейчас, быстро поел, и терпеливо выжидал, пока истечёт отмеренное им же время для отдыха. Дисциплина — это когда не даёшь себе упасть от усталости. Визита Лань Цижэня он не ждал, как не ждал и внезапно нахлынувшей тревоги. Цзян Чэн невольно ожидал плохих новостей, и это тоже подтачивало и без того мизерное самообладание. Но на уважительную почтительность к наставнику Цижэню его хватало. Он достаточно скупо и кратко принёс ему все необходимые знаки почтения, и достаточно резко пояснил: — Да, время ещё есть. Моим людям нужно ещё немного отдыха. У вас есть новости о Цзинь Лине? Или что-то, что поможет его найти быстрее? Если бы помогло, он уже схватил бы Лань Цижэня и как следует встряхнул. Но этот метод действует далеко не со всеми. *** Лань Цижэнь не ждал церемоний, они были бы сейчас неуместны, и он был благодарен Цзян Чэну за краткость приветствий. Это означало, что глава Цзян собран, его стремление к цели не угасло, и еще — что будет неправильно заставлять его ждать. — У меня нет новостей, лишь предположение, — начал он, — Я не стану испытывать вас долгим рассказом, но все же необходимо несколько слов, чтобы вы решили, обосновано оно или нет. Ваш племянник исчез вместе с адептом Байсюэ, Чжи Чуанем, и другой человек из монастыря — Сун Лань, пришел в Гусу совсем недавно. Их связывает сила тьмы, ее отголоски, история, рождение — не важно. Уже сейчас Лань Цижэнь знал, он давит на самое больное, что есть в душе Цзян Чэна. Тьма и темный путь — то, что лишило его всего, сейчас это снова возвращается в его судьбу. Нужно короче... — У меня есть много поводов полагать, что эта связь с тьмой в Байсюэ идет с того времени, когда Вэнь Жохань работал над созданием своей Печати, даже раньше. В молодые годы он много общался с прежним патриархом Байсюэ Чэнь Бо, они вместе познавали мудрость разных... учений, действенность разных практик, а потом их пути разошлись, насколько я могу судить. Отправляйтесь в Безночный город, глава Цзян, я предполагаю, там стоит поискать. Очень вероятно, что Чжи Чуань именно там. Почему «очень вероятно» — это точно не то, что сейчас важно. Скорее всего Чжи Чуань этого тоже не знает или не знал. Если Цзян Чэн не дослушает и сорвется в путь сейчас же, это понятно, и все же: — Пожалуйста... — Лань Цижэнь мягким жестом попросил еще пару мгновений. — Цзян Чэн, я лишь прошу вас, если будет повод действовать решительно, оглянитесь. Я уже совершал эту ошибку... «И вы тоже...» — но сказать вслух было бы слишком. — ... Темный путь не всегда есть чистое зло. И не всегда он убивает. Он это точно знал и не сейчас понял. Опасность, долг, понимание боли главы Цзян — то, что заставило его сегодня прийти, невозможно исключать риска для Цзинь Лина, ведь никто не поручится, что Чжи Чуань не навредит, даже ненамеренно. Но опасность может быть и в резких, продиктованных чувствами и мгновением решениях, как случилось с Вэй Усянем — его убил вовсе не темный путь. *** Лань Цижэня внимательно слушал не только Цзян Чэн. Фея неслышно вошла, сторожко села рядом, напряжённо подавалась вперёд. Одобрительно заворчала, когда услышала имя Чжи Чуаня, посопела и даже буркнула что-то одобрительное. Она дёрнулась было с места, но после мягкого «пожалуйста» от наставника Цижэня осталась сидеть на месте. Она дослушала. Да, определённо, на этом речь наставника была завершена, и он указал чёткое направление. Фея вскочила и рванула с места в Безночный город! Искать нужно там, это же ясно как белый день! — Стоять! — рявкнул Цзян Чэн, сцапал Фею за холку и прижал к полу. — Сейчас вместе пойдём. Он распрямился, ещё пару раз дёрнул собаку за шиворот, чтобы уяснила, кто сейчас главный и как нужно себя вести. Тяжело потянул неприятно сгустившийся вязкий воздух, в груди заломило. — Наставник Цижэнь, — его голос был совсем тихим, но в горле рокотало придавленным злым криком. — Я сейчас же выдвигаюсь в Безночный город. Нетерпение этой юной особы легко объяснимо, уж простите её… Фея виновато взмахнула пушистым хвостом и ткнулась носом в меч Цзян Чэна. — Вот именно, — веско подтвердил он. — Это быстрее, чем даже самым быстрым собачьим бегом. Наставник Цижэнь, я могу только благодарить вас, что делитесь предположением. Я проверяю всё. Любые подсказки. Это было чистой правдой: даже если где-то проходил слух, что какого-то незнакомого юношу видели где-то в неведомой глуши, там немедленно появлялся человек из Юньмэна. Сейчас он за соломинку был готов ухватиться, лишь бы не дать себе опустить руки. — И ваше предостережение я, несомненно, не оставлю без внимания. А сейчас — воспользуйтесь моим гостеприимством, здесь можно немного отдохнуть. Я же, с вашего позволения, оставлю вас немедленно. Ему не нужно было позволение. Лань Цижэнь это наверняка понимал. Его и на эту краткую вежливость едва хватало. Фее он лишь щёлкнул пальцами, и вышел за дверь. Спустя мгновение его нетерпеливый крик разнёсся по всей маленькой гостинице, его люди бросали недопитые чашки, по столам торопливо постукивали деньги — спешка или нет, а простые люди не должны нести убыток. — Куда мы теперь, господин? — В Безночный город. Даже если там только Чжи Чуань, я сумею выбить из него признание, куда делся Цзинь Лин. Цзян Чэн пригнулся и хлопнул себя по плечу. Держать собаку в руках, стоя на мече, как это делал Цзинь Лин, было тяжело. Ничего, когда его плечи станут шире — а они станут шире, потому что он найдёт мальчишку и переломает ему ноги, если он только вздумал умереть! — он сможет брать с собой Фею вот так, перекинув через плечи. Фея с готовностью заняла это место и тут же безошибочно определила направление. Поисковый отряд Юньмэн Цзян рванул в Безночный город. *** *** *** — Кто-то идет, — Сун Лань тут же оказался у окна, Фусюэ привычно лег в руку, но торопиться не следовало. Это всего лишь дрогнул самый дальний барьер, Сун Лань глянул на Сюэ Яна и чуть-чуть приоткрыл ставню. Их очередной ночлег с виду совсем не был похож на крепость, но защищаться невидимыми стенами в их маленьком отряде умели все. Поэтому Сун Лань спокойно ждал, насколько вообще возможно в этом постоянно напряженном состоянии. Тот, кто направлялся к дому, не скрывался, не крался, не собирался быть незаметным, и совсем скоро в белом свете луны блеснуло серебро. Сун Лань распахнул дверь. — Ханьгуан-цзюнь, — он отступил и коротко поклонился, пропуская неожиданного гостя в дом. — Доброй ночи, — Лань Чжань поприветствовал каждого, включая Сюэ Яна, совершенно одинаковыми поклонами. Вряд ли для ищущих Цзинь Лина странно встретить его в поисках. Сейчас почти все ищут — юношу ли, Мэн Яо, и явиться сюда с совершенно иной целью, личной, несвоевременной для всех, было неправильно и непросто. Но Лань Чжань не рассчитывал на то, что его просьба будет принята, ему только нужно было попросить, получить хоть что-нибудь, чтобы надежда не потухла и дожила до того времени, когда можно будет отвлекать Сун Ланя и Цзинъи от более важных дел. — У вас есть какие-то новости? Сун Лань смотрел на Второго нефрита с надеждой. — Что ж... — тихо сказал он, когда Лань Чжань молча дал понять, что новостей нет. — Тогда прошу вас, отдохните сегодня здесь. Зачем он пришел? Раз нет новостей! Сун Лань беспокойно посмотрел на А-И, на Сюэ Яна и споткнулся о взгляд Сяо Синчэня. Никто не виноват, что нет новостей... это правда. — Даочжан ... патриарх Сун Лань. Сун Лань настолько не ожидал услышать голос Лань Чжаня, да еще и непривычно сквозящий смятением, что даже замер. Такое ощущение, что скажи он сейчас хоть что-то, то разрушит какой-то важный момент. Сун Лань шагнул поближе к Цзинъи и жестом предложил гостю куда-нибудь присесть. — Я не стану отнимать ваше время, сейчас его мало, — Лань Чжань вынул из-за спины меч и показал на вытянутых руках. Всем. Он собирался просить и не делал из этого тайну для избранных. — Это Суйбянь, меч Вэй Усяня. Я не мог не думать о Бася, вы, конечно, знаете... Сун Лань все понял. Не «знания» ждал Лань Чжань, а понимания, и как ему скажешь «да, я понимаю! Мы все...»? Когда даже не знаешь, как посмотреть на этого человека, чтобы случайно не ранить? Он осторожно кивнул. — Я прошу вас и Лань Цзинъи вспомнить об этом, когда появится время. Попытаться. Один раз. И больше ничего. — Лань Чжань помолчал, опуская меч. — Спасибо. *** Для Сюэ Яна не было ничего из ряда вон выходящего в таком визите. Подумаешь, ну Ханьгуан-цзюнь, что такого-то? Пришёл вот. По делу, видимо. А что? Между прочим, не на конюшню пришёл, а к патриарху прославленного Байсюэ. К патриархам. Две штуки. Вон из Цинхэ приходили, и ничего, никто не переломился. А в Гусу он никого не трогал, тем более не зазорно заглянуть. Особенно если по делу. Что там за дело-то? На меч он уставился со здоровым любопытством человека любознательного и не пресыщенного лишними знаниями. И представлять меч не было особой нужды, на оружие у Сюэ Яна была отличная память, пусть даже и не приходилось сходиться в схватке со Старейшиной Илина. Ну так, краешком. С ним — да, с его мечом — нет. Не довелось. А вот в разговор он не лез, только поглядывал на Сяо Синчэня вопросительно, будто ему нужно было немедленно получить подтверждение, что он правильно себя ведёт, добропорядочно. И на Сун Ланя с тем же вопросом смотрел. Хвалите быстрее, даочжаны, пока не началось, а то же начнётся, а потом хвалить будет не за что. Цзинъи моментально растерял воспитанность, хватило только чтобы рот не открывать. Зачем Ханьгуан-цзюню этот человек, который умер так давно? Вопрос даже не успел оформиться, как увял прямо на губах. Он мучительно искал, как заверить Ханьгуан-цзюня, что они не забудут. Что обязательно, как только найдётся Цзинь Лин, как только отыщется Чжи Чуань, и они могут даже плюнуть и не искать Мэн Яо, там и без них хватает людей, которые стремятся как можно быстрее его схватить. И тогда — да. Обязательно. Суйбянь, конечно же. Нужно проверить, как с Басей. И Сычжуй, конечно же, поможет — ничего, обойдётся Цинхэ Не на время без него, а вот им без его гуциня точно не обойтись, нужно же всё собрать и сделать правильно, как тогда. Вот это всё — как это сказать коротко и ясно, чтобы было понятно? — Да, — решительно ответил Цзинъи. Он даже кивнул, чтобы эта решительность была заметнее. Сюэ Ян не был так уверен, что надежды Лань Чжаня воплотятся в жизнь. У него язык чесался немедленно удавить эту идею на корню, потому что обстоятельства смерти уж слишком разные. Не Минцзюэ он убивал сам, лично, его же собственной саблей. Там сплелось очень много вероятностей, чтобы вывязать неповторимый узор этой конкретной. Но ведь Старейшина Илина умер не от собственного меча. Строго говоря, он не был даже уверен, что Суйбянь вообще присутствовал в момент его смерти. Говорили, что со Старейшиной Илина была лишь его флейта. Вот флейту бы пощупать, мало ли, что там могло случиться под влиянием Печати. Интересно, где она? Нет, устраивать уютный огород для роста пустых мечтаний — это может и миленько, но неимоверно глупо. Это вот Цзинъи с его доброй натурой может кивать и обещать, что непременно примется за это безнадёжное предприятие, но ему-то, кажется, нет нужды? — Это… — задушевно начал Сюэ Ян, постарался на всякий случай оставаться вежливым и почти деликатным, и кашлянул в кулак. — Ханьгуан-цзюн, я думаю, что… Что? Он замер и даже дышать перестал, глядя куда-то сквозь Лань Чжаня, сделал шаг в его сторону, потом ещё один. Он почти нос к носу уткнулся в него, нетерпеливо взял за плечи и отодвинул в сторону. — Побежали, — еле слышно прошипел Сюэ Ян. — Вернее, полетели. А ещё вернее, помчались, вон туда. Там, кстати что? Он потыкал пальцем в ту сторону, откуда сейчас коротко вспыхнул и тут же снова прикрылся непроницаемой завесой острый и пронзительный зов следящего. — Цзиньский мальчишка жив, он там, — Сюэ Ян для убедительности и точного запоминания направления ткнул пальцем ещё раз, а потом довольно хмыкнул. — Это как в тот раз, когда этот неугомонный паршивец прятался за барьером, а мы его искали как подорванные. Видимо, кто-то на миг снял барьер, и снова поставил. Так, я правильно понимаю, вы же с нами? Ханьгуан-цзюнь, мы вас приглашаем присоединиться. Мы ж приглашаем? Не доверяя собственной потрёпанности, Сюэ Ян очень логично на всякий случай нацарапал на полу стрелку, указывающую направление, и просто-таки с мистической скоростью собирал те немногочисленные вещи, которые должны были обеспечить им тут немного отдыха. *** Цзинъи не дал Сун Ланю утонуть в сомнениях, так что оставалось только уверенно кивнуть. С такими просьбами не приходят просто так, Сун Лань это прекрасно понимал, и не было нужды в словах. Они лишь успели обменяться с Лань Чжанем взглядами, как тут все внимание оказалось приковано к Сюэ Яну. — А-Ян, что? — напряженно спросил Сун Лань, готовый ко всему. Да объяснит он или нет?!! Пока можно было только смотреть, как Сюэ Ян бесцеремонно отодвигает Второго Нефрита с пути, а у Лань Чжаня ни единый мускул на лице не дрогнул. — Полетели! — воскликнул Сун Лань, как только услышал о Цзинь Лине. Нельзя терять время. Сюэ Ян метался по комнате, как будто его ужалил рой пчел, остальным только и оставалось, что не забыть оружие. Лань Чжаню, собственно, приглашения не требовалось. Все рванули в указанном направлении, даже не задаваясь вопросом, не ошибся ли Сюэ Ян. Уже к утру не осталось никаких сомнений, в каком именно направлении они летят. «Там» могло быть только одно — Безночный город, чуть ли не единственное место, в котором никому не пришло в голову искать. Лань Чжань смотрел только вперёд и не мог поверить, что судьба сама ведет его туда. *** *** *** Каким недобрым ветром тогда принесло этого Чжи Чуаня в Гусу? И кто, спрашивается, за язык тянул пригрозить отправить племянника в эту обитель аскезы? Но кто же мог предположить, что мальчишка из собственного ослиного упрямства рванёт именно туда? Будто ему рвануть было некуда. Ему все дороги были открыты, мог снова окопаться в Юньмэне, и целыми днями валять дурака со своим дядюшкой. Или в Гусу — там бы с ним точно ничего не случилось под присмотром Лань Сичэня. Наконец, мог бы и в Цинхэ, раз так приспичило. На тот момент о мстительности Не Хуайсана было ещё неизвестно, да и не настолько далеко распространялась эта мстительность, чтобы причинить вред Цзинь Лину. Так ведь нет, выбрал самое возмутительное, заручился поддержкой родни. Вот что это было, хитрость, хитроумность, или глупость, граничащая с безмозглостью? Цзинь Гуанъяо пока что склонялся ко второму варианту. Стоило выйти из-под влияния воспитанных людей — и вот. Спрашивается, как умудрился экзамены сдать. Даже одет как простолюдин, под стать Чжи Чуаню. — Даочжан Чжи Чуань, — доброжелательно улыбнулся Цзинь Гуанъяо. — Это мои люди. Почему бы мне не явиться во владения своего клана, странный же вопрос. Здесь мой племянник, я пришёл за ним. Все волнуются о его судьбе. И, наконец… Здесь находится некоторая часть моего имущества, оно мне нужно. Снимите барьер, даочжан. Никогда нельзя сбрасывать со счетов вероятность, что подействует обычная просьба. Не все люди вокруг вооружены подозрительностью. — Цзинь Лин, я рад видеть тебя в добром здравии. Все недоразумения улажены, всё в порядке. Пользуясь случаем, хочу сказать, как я горд твоими результатами на экзаменах. Нам нужно возвращаться в Ланьлин Цзинь. Даочжан Чжи Чуань, вы же не будете его удерживать силой? Цзинь Лин только улыбался, должным образом приветствовал дядю, пусть поклон и вышел не таким глубоким, как стоило бы при встрече любящих родственников, один из которых всё-таки Верховный Заклинатель. Его грела поддержка Чжи Чуаня, плечи до сих пор чувствовали тепло его ладоней. Лишь поэтому он позволял дяде Яо высказываться, а сам меж тем прошёлся к барьеру, который прикрывал Безночный, и положил руку на его упругую невидимую поверхность. Преграда всё ещё была здесь, но она истончилась, стала слабее, и заметно слабее. Видимо, для входа не нужно было снимать барьер полностью. И это было разумно — вот так снимешь, а пойманные как ломанутся, и ищи-свищи их по окрестным пустошам. Значит, применялся какой-то иной способ. Открывалась дверь, и это ослабляло стены, нарушало их целостную структуру, появлялся дисбаланс. Цзинь Лин непочтительно повернулся к дяде спиной, подошёл к Чжи Чуаню и очень тихо сообщил: — Барьер ещё стоит, но он стал тоньше и слабее в разы. Возможно, мы сможем его просто взломать силой. А если ударим втроём, то ему точно не выстоять. А моего дядю Яо ты знаешь ещё не вполне. Он обернулся, любезно повёл рукой, словно собирался знакомить гостей, которые явились на официальный приём. — А это Су Миншань, основатель и глава молодого и весьма перспективного клана Молин Су. Кто этот бедняга в цепях — я, признаться, теряюсь в догадках. Дядя, кто это? И что с ним? Если этому человеку нужна помощь, я его у тебя, пожалуй, изыму и отправлю на лечение, — он приблизился к ловушке вплотную и внимательно смотрел в глаза Цзинь Гуанъяо. — Так, говоришь, недоразумение уладилось? Не представляешь, как я рад это слышать. Я настолько измучился, терзаясь противоречивыми чувствами. Замечательно, что ты зашёл к нам в гости, мы же тут, увы, не застали финала событий. Расскажешь, что было после нашего поспешного тактического отступления? Глава клана Не… я о Не Минцзюэ. Как он себя чувствует? А празднество по поводу его радостного возвращения уже было? Цзинь Лин говорил так приветливо, словно между ними и не было никакого барьера. Вот только ему не была свойственна вся эта придворная патока. Он даже не скрывал, что видит и несвежие одежды своего дяди, и слишком малое количество сопровождающих, и явно не совсем живой вид этого человека в цепях. *** Чжи Чуань успешно подавил первый приступ бешенства и желания раздавить этого человека. Помогла, как ни странно, просьба снять барьер. Она была обращена к Чжи Чуаню, неужели Цзинь Гуанъяо не приходит в голову, что ловушку создал его племянник? Отказывает мальчику в уме? Значит, и лжет по поводу экзаменов. Думает, что Чжи Чуань может снять такой барьер? Вероятно, не видит, что теперь уже не может... — Не стоит говорить чего-то просто из вежливости, Цзинь Гуанъяо, уверяю вас, стремление сначала уладить недоразумения, а уже потом беспокоиться о племяннике — это очень объяснимо для человека такого высокого статуса и ответственности. Вы сочли, что Цзинь Лину ничего не угрожает в моем обществе, и совершенно правы. Вэньчжун отмерял слова спокойно, без издевки, и снова помог Цзинь Лин: Чжи Чуань даже почувствовал, как стало теплее, потому что мальчишка успел проверить невидимую магическую стену, и не нужно было ничего говорить. Вэньчжун едва заметно кивнул ему, надеясь, что мальчик угадает его мысли: ты молодец, но можно не торопиться, пока эти люди в капкане. Он подошел поближе вслед за Цзинь Лином. — Су Миншань. Вэньчжун вместо приветствия посмотрел на него и наткнулся на совершенно равнодушный взгляд, снова повернулся к Цзинь Гуанъяо. — Представьте второго своего спутника? И вы, наверное, хотите сообщить второму дяде Цзинь Лина, что с ним все благополучно, и вы его нашли? Раз недоразумения улажены, могу ли я уточнить маленькую деталь? Ваш племянник теперь нужен вам в Ланьлин Цзинь весь целиком? В городе И мне показалось, что вас интересовала его рука в большей степени. Померещилось? — Вэньчжун вежливо улыбнулся. *** — Увы, если бы я мог… — Цзинь Гуанъяо удручённо развёл руками. — Вежливость стала моей второй кожей, и так запросто это не скинуть. Видите ли, я не притворяюсь вежливым, я такой и есть. Цзинь Лин тут не мог не согласиться. Как бы он ни злился на ситуацию в целом и на дядю в отдельности, но тут против правды не попрёшь — он действительно всегда был образцом исключительного воспитания и вежливости. Да среди нянек о нём легенды ходили, уж он наслушался за всё детство, буквально житие священномудрого Цзинь Гуанъяо, не иначе. Наконец, как бы Цзинь Лин ни шкодил в детстве, а он был крайне непоседливым ребёнком, от дяди он резкого слова никогда не слышал. Зато в меду нравоучений его топили со всем усердием и тщанием. — О, этот бедный человек не имеет значения, он одержим, и я не мог оставить его в одиночестве на произвол жестокой судьбы, — Цзинь Гуанъяо так и не назвал его имени. Цзинь Лин критически прищурился, пристально рассматривая этого безучастно застывшего человека с пустыми чёрными глазами. Он не вмешивался пока в беседу, поскольку дядя Яо впал во вполне объяснимое заблуждение и решил, что именно Чжи Чуань тут самый главный бунтовщик, заговорщик и проблема в одном лице. Наконец, ничто так надёжно не запутывает лжеца, как молчаливая готовность слушать. Вот и сейчас дядя явно пытался отыскать подвох, слишком уж сдержанно вёл себя Вэньчжун, хотя Цзинь Лин видел в его глазах пылающую ярость. — Как вы могли подумать, — Цзинь Гуанъяо сокрушённо покачал головой. — Я всего лишь пытался спасти жизнь ребёнку. Да, я отчаялся заставить его разжать руку, тёмные артефакты опасны, и лучше отсечь руку, чем позволить тьме полностью высосать жизнь из этого юного тела! — Ах, дядя… твоё самопожертвование не знает границ. Даже отважно пытался взять на себя всё пагубное воздействие тьмы! — Цзинь Лин насмешливо фыркнул и очень серьёзно нахмурился, потянул Чжи Чуаня отойти с ним на пару шагов и отвернулся, чтобы дядя даже по движению губ не догадался, что он сейчас говорит. — Вэньчжун. Хочу забрать у него этого в цепях. У меня есть предположение, и я не хочу проверять его, оставляя его слишком близко к мечу. Кстати, ты заметил, что дядя Яо безоружен? Так вот — у него гибкий меч обвит вокруг талии под шелками, я уверен. Я сумею отнять этого человека, не снимая барьера. Что скажешь? *** — Я так и знал, померещилось, — Чжи Чуань кивнул и даже улыбнулся, и тот, кто с ним не знаком, наверняка увидел бы в этой улыбке облегчение от того, что ему все так хорошо объяснили. — Рад вам сообщить, что пагубное влияние тьмы Цзинь Лина не коснулось, не волнуйтесь. Он отошел с Цзинь Лином, в который раз убеждаясь, что мальчишка потрясающе умеет сочетать ясность мысли с чуть ли не безголовым азартом! Выдумщик! Прямо все дяди оставили в этом характере свой след! Вэньчжун чуть не бросил взгляд туда, где мог скрываться наблюдатель Вэй Усянь, вот мол, смотри, в какой ситуации твой племянник принимает нетривиальные решения. Как можно им не гордиться? Как? Чжи Чуань улыбнулся: — Конечно, — и про идею, и про уверенность насчет оружия. Вэньчжун кивнул, чтобы пленники видели, как он соглашается с какими-то словами Цзинь Лина. Он присел, собирая пальцами снег с земли, чувствуя теперь тихий отголосок Безночного... это сейчас важно. — Я отвлеку их, — шепнул Чжи Чуань, — Пусть думают, это я снимаю барьер, ты достань человека. Он поднялся и пошел обратно, растирая снег в ладонях. — Раз Цзинь Лин просит, не могу испытывать вашу усталость от поисков и волнения, — объявил он. — Я сниму барьер, только вам придется немного потерпеть. Лучше закройте глаза, выпавший снег сделает заклинание слишком ярким, впрочем, я не настаиваю. И не шевелитесь. Для полноты картины надо бы еще поднять руки и напрячь лицо, наверное. Чжи Чуань не привык играть спектакли, но, видимо, в последнее время многовато примеров перед глазами. Цзинь Гуанъяо вот — далеко ходить не надо. Вэньчжун ободряюще ему улыбнулся и воздел руки в жесте опытного заклинателя, словно давал гостям время последовать совету и закрыть глаза. Да пусть даже смотрят, главное, дать это время Цзинь Лину, тут важна синхронность. Чжи Чуань обратил ладони вниз и аккуратно потянулся к силе города, камней, земли. Он ждал, но все-таки внутри что-то радостно дернулось, как будто расправило крылья, когда Безночный отозвался, и его сила быстро и почти незаметно потекла под землей там, где стояла ловушка. Чжи Чуаню не нужно было взламывать преграду, достаточно обозначить угрозу, чтобы барьер начал защищаться, сжимаясь и приводя в смятение тех, кого удерживал. Аккуратно... очень аккуратно... Вэньчжун вдруг замер, прислушиваясь к себе, и посмотрел в черные глаза безымянного человека. — Давай, — почти беззвучно шепнул он, понимая, что город тянется к этому несчастному, тянется и тянет его, как тогда — к душе Цзинь Лина. Нужно быстрее! Иначе он может разрушить барьер... Закрыть глаза? Никто не мог заставить Су Шэ закрыть глаза, когда нельзя терять бдительности! Тем более какой-то непонятный даочжан. И естественно, он и не подумал их закрывать. *** — Я спрячусь за тебя, — успокаивающе шепнул Цзинь Лин, а когда обернулся, на его лице цвела весьма простодушная улыбка, приукрашенная лёгкой придурью. Откровенно говоря, Цзинь Лин даже радовался, что в своё время научился делать такое лицо. А говорили, что дразнить друзей это плохо. Вон как полезно стало передразнивать то выражение физиономии, которые порой демонстрировал Цзинъи. Конечно, придурком тот даже с таким лицом не выглядел, просто Цзинь Лину доставляло удовольствие его поддевать. При полной взаимности, потому что острый на язык и насмешливый Цзинъи точно так же не упускал случая поддеть его, невзирая ни на какие титулы и высокопоставленную родню. Он держался за спиной Чжи Чуаня, хотя и подбадривающее улыбался дяде Яо, мол, всё будет в порядке… А ещё он прекрасно понимал, что если бы Чжи Чуань действительно снял сейчас барьер, он умер бы в эту же минуту. Или, по крайней мере, подвергся бы такому риску. Да, безусловно, его Вэньчжун всячески крут, смел и умён, у них есть секретное оружие в виде аж целого Старейшины Илина, который не даст ничему плохому случиться… не даст ведь? Конечно, не даст, иначе Цзинь Лин точно сломает ему ноги. А вот у дяди Яо сделалось то особенное выражение лица, которое он использовал когда продавливал свою политику. Любезнейшая улыбка, готовность согласиться на что угодно во имя мира на всей земле под небесами… Вот с такой улыбкой обычно он и выходил победителем. Цзинь Лин судорожно вздохнул. Не ко времени эти размышления, не сейчас. Сейчас важно другое. — Угу, — так же тихо выдохнул Цзинь Лин в ответ на это «давай», и… дал. Его ловушка снова сжалась, но на этот раз повинуясь движениям его пальцев. Стоило огромных трудов удерживать простоватое лицо, пришлось даже рот приоткрыть. Он моментально взмок, по спине пот струился, и волосы на висках прилипли к коже. Так перебирают в кулаке орехи, гоняя их между пальцами: всегда ведь чувствуешь, под каким пальцем орех. Ловушка так и не открылась. Она сжалась, вклинилась между пленниками, всосала безучастного человека в цепях, как сладкое лакомство, и разделилась на две ловушки с отчётливо слышимым металлическим лязганьем невидимых зубов. Цепь захрустела в том месте, где её пересекала стенка барьера. Цзинь Лин от напряжения прекратил валять дурака и вышел из-за спины Чжи Чуаня. Он удерживал обе ловушки на вытянутых скрюченных пальцах, раздвигая их в стороны, пока цепь между ними не натянулась и не задрожала, похрустывая звеньями. Удерживал, и смотрел в глаза дяде Яо. А потом всё-таки улыбнулся, но это была совсем другая улыбка. Так улыбался своим врагам Цзян Чэн. Это даже и улыбкой нельзя было назвать, но Цзинь Лин точно знал — это была она. — Видишь ли, дядя… Я очень хорошо тебя знаю. Ты не стал бы тащить за собой в цепях того, кто не имеет значения. И у меня есть веские подозрения: а не ты ли сделал его «бедным человеком»? В любом случае, тебе придётся поверить, произвол жестокой судьбы в нашем исполнении точно пойдёт ему на пользу. Он без сомнений и рисовки аккуратно проверял прочность и гармоничную структуру своих ловушек, чтобы натянутая сквозь них цепь не вредила безопасности. Впрочем, цепи точно осталось недолго — металлический хруст свидетельствовал о том, что его барьеры сильнее этого металла. — Вэньчжун, пойдём, отведём его в более удобное место? Думаю, что после отдыха он не будет казаться таким… полумёртвым. *** Чжи Чуань глубоко вдохнул, стараясь не терять контроль. Только что ему казалось, что ловушка сжимается из-за того, что это его сила пытается зацепиться за пленника в цепях, но теперь Вэньчжун уже совсем не был в этом уверен. А терять уверенность нельзя. Он чувствовал, как злость поднимается в сердце, злость на себя. Чего он хотел? Что Цзинь Лин будет его слушать? Действовать синхронно? С чего он так решил? Природа их сил совершенно разная, какая может быть слаженность? Мальчик не стал — и правильно сделал, оказался умнее бывшего наставника, который попытался схитрить, не доучившись, не понимая, видимо, до конца, что не справится. Чжи Чуань крепко зажмурился сам — это такое ученически-глупое действие — все, что сейчас пришло ему в голову. Закрыть глаза, разрывая связь с тем, к кому тянулся. Помогло ли это? Нет. Но он почувствовал, как внутри барьера кто-то дернулся, пытаясь схватить человека в цепях, услышал даже хриплый возглас, утонувший в лязге цепи, и этот звук разорвал и его неконтролируемую связь. Когда Чжи Чуань открыл глаза, то увидел два барьера и полный злобы взгляд Су Миншаня, который схватил себя за руку, словно обжегся. — Бывает, — бесцветно сказал ему Вэньчжун и отвернулся, глядя в землю перед собой, стараясь успокоить сердце и утихомирить взбрыкнувшую силу. Сам себя перехитрил, дурак. Надо было просто не выдумывать. Но и в этой неудаче, если подумать, можно найти пользу, в данном случае — укрепиться в решении. — Да, отведем... куда-нибудь, — Чжи Чуань глубоко вдохнул и выдохнул. — Куда лучше? *** Этот спектакль был до такой степени бездарен, до такой степени переполнен топорности неофита, что… Цзинь Гуанъяо действительно поверил. Он ведь видел этого Чжи Чуаня ещё до того, как тот украл его Печать. А времени с обретения им новой силы прошло слишком мало, ему неоткуда было научиться правильному использованию полученного оружия. Ну просто некогда! Никто не может слёту овладеть буйной тяжёлой мощью тьмы, он не раз видел это в глазах Вэнь Жоханя, когда тьма взламывала изнутри его волю. Он ловил отблески тёмного безумия в смехе Сюэ Яна. Он подготовился, он действительно провёл глубокую тяжёлую работу над теорией, ему оставалось лишь получить Печать в свои руки, и то он отвёл себе достаточно времени на оттачивание мастерства… что мог успеть Чжи Чуань? Ровным счётом ничего! Эти даосы, полусумасшедшие в своих светлых мечтаниях, всего лишь удобное орудие в чужих руках! Чжи Чуань должен был дать слабину и упустить контроль над барьером! Но когда стало понятно, что владельцем ловушки на самом деле является Цзинь Лин, было уже поздно. Замешательство, злость, неверие, местами даже восторг и законная досада на собственную самоуверенность и вот результат. У него снова украли очередную выигрышную комбинацию. И кто? — А-Лин! — строго окликнул он и лишь плотно сжал губы, когда Цзинь Лин обернулся и улыбнулся ему. — Да, дядя? Потрясающий чистый голос, полный искренней наивности. Вот только выражение лица совершенно не невинное. — Ты что же, пошёл по пути тьмы?! — О… несомненно, — Цзинь Лин даже не стал спорить с этим заблуждением, и с интересом смотрел на искажённое злостью лицо Су Миншаня. — Беру пример с дяди. Я примерный племянник, даже не сомневайся в этом. — Как ты мог подумать, я же никогда… Цзинь Лин рассмеялся, тронул ловушку, в которой неподвижно стоял скованный человек. Хотел просто снять, но вместо этого раскрыл её и толкнул в сторону Цзинь Гуанъяо. Теперь он стоял со своим спутником в двойной ловушке. На самом деле у него колени уже дрожали от напряжения, но стоило быть внимательным и аккуратным. От него не укрылось, что Су Миншань держится за руку, поэтому прикасаться к цепи Цзинь Лин поостерёгся и вопросительно поднял брови. — Вэньчжун, да к нам и отведём. Там тепло, там есть где присесть и прилечь, — он понизил голос. — А что ты сделал, что этого так дёргает? Слушай, может он знает этого человека. Пойдём, отведём его… Чжи Чуань даже удивился, что потрясение Цзинь Гуанъяо ему совершенно безразлично. Оказывается, он ожидал от себя мстительной радости? Как-то даже немного легче стало от того, что этого грязного чувства Вэньчжун в себе не нашел. — Ничего не сделал. Он просто схватился за цепь и получил по рукам, — Чжи Чуань глянул на все еще молчаливого Су Миншаня и прищурился. — Ценный пленник для вас, верно? Су Шэ только стиснул зубы от досады. Он снова понял все слишком поздно, ничего не успел и теперь никаких иллюзий по поводу их нынешнего положения не питал. Вот же змееныша вырастил Цзинь Гуанъяо! Никакой почтительности к дяде. Он посмотрел на руку и от злости только сильнее сжал ее, пытаясь выдавить нормальную боль и привести себя к способности думать, а не злиться. — Надо выбираться, господин. Очень рискованно просто ждать, вдруг явится, например, Цзян Чэн? *** Цзинь Лин осторожно взял пленника с бессмысленными глазами за рукав и с некоторой оторопью увидел, что истлевшая ткань осыпается хлопьями. — И ему нужно тепло одеться. Помоги мне, хорошо? Нет лучшего способа справиться с трудностями, чем приняться заботиться о ком-то. Цзинь Лин полностью переключился на Чжи Чуаня и этого несчастного в цепях, уводил их обоих, оставив за спиной оцепеневшего от изумления дядю Яо. Он с горем пополам добрался до того места, где скрывался Вэй Усянь — тот сразу выскочил навстречу и тоже замер, глядя на пленника. — Нет, — слабо попросил Цзинь Лин. — Слушайте, я троих не потяну. Пожалуйста, я не справлюсь с троими утонувшими в размышлениях, это слишком. Вэньчжун? Вэй Усянь? Он оглянулся, удостоверился, что дядя Яо его уже не видит и тяжело сел на первый попавшийся камень. — Вэнь Нин… Цзинь Лин даже не понял, кто это сказал, пока Вэй Усянь не повторил. — Вэнь Нин! *** Чжи Чуань помог довести безвольного пленника и чуть не выругался вслух, когда Вэй Усянь вскочил. — Вэй-лаоши, давай все-таки внутрь? По-моему, имеет смысл нам пока делать вид, что тебя тут нет. Ты знаешь этого человека? Прекрасно. Вот насчет «прекрасно» Вэньчжун сейчас не был так уверен. Вэнь Нин... Вэнь Нин! Внезапно захотелось вернуться в библиотеку и проверить, нет ли там на двери этого имени, но Чжи Чуань понимал, конечно, что это глупость. То явно было древо рода, какова вероятность, что этот человек достаточно близок к Вэнь Жоханю? «Еще вчера ничто не предвещало, что к нему могу быть близок я», — подумал Чжи Чуань, — «Не об этом сейчас нужно думать. Вэнь Нин — получается, ключ к барьерам.» — Ну вот и ответ, похоже, как Цзинь Гуанъяо узнавал, что в Безночный город кто-то пришел. — Вэньчжун сказал это уже в комнате, подбросил дров в огонь и теперь перебирал найденные одежды в поисках того, что подошло бы этому Вэнь Нину. Сильный, кстати, судя по виду и комплекции. «А это ведь мой родственник, как-никак...» — он честно прислушался к себе, но никакой радости от вновь обретенной родни не обнаружил. — Осмотрите его. Всего. Его же явно что-то держит. Он не мыслит, не понимает. Вэй Усянь... а кто это? *** Цзинь Лин только зачерпнул снега и растёр лицо. Умыться хотелось просто нечеловечески, и никак не проходило ощущение, что вляпался во что-то липкое и грязное. Да ещё Старейшина Илина почему-то смотрит как на призрака. Вэнь Нин? Ну Вэнь Нин, так теперь-то что. Если сейчас откуда-то Вэнь Жохань выйдет, это не будет иметь никакого значения. Цзинь Лин даже плечами пожал. Подумаешь, он Не Минцзюэ живого видел, у него вот тут вот Старейшина Илина во плоти. Кто ещё желает появиться рядом? Противно засквозило где-то в груди, и Цзинь Лин только отвернулся, снова зачёрпывая снег. Вот только сейчас расклеиваться не стоило, потому что кто-то же должен хотя бы временно сохранять присутствие духа? Вот как Вэньчжун сейчас. Он приободрился, глядя как Вэй Усянь уводит гостя ближе к очагу и шепчет ему что-то, тревожно заглядывая в глаза. Вэй Усянь спохватился, что торчит тут дурак дураком, лишь когда Чжи Чуань к нему обратился. Действительно, он же официально покойник, вот и не стоит заранее смущать Поднебесную неуместным возвращением. Он заботливо вёл Вэнь Нина, поставил перед очагом. Непонятно, почему он до такой степени безучастный… — Это мой друг, — тихо признался Вэй Усянь. — Он… это сложно объяснить, но не было человека спокойнее и добрее во всём клане Вэнь. Это уже потом его знали как Призрачного Генерала. Вообще я думал, что он действительно умер, уже после того, как… это, в общем, долгая история. Он выпутывал Вэнь Нина из цепей, Цзинь Лин принялся помогать, и в четыре руки они справились и с цепями, и с лохмотьями. Разве что вопросы скромности Цзинь Лин с чистой совестью оставил на Вэй Усяня, и занялся насущными вопросами — нагреть воды, чтобы хотя бы обтереть ледяную кожу, покрытую чёрными разводами. Он честно пытался оттереть их, пока не понял, что это просвечивают почерневшие вены. Вэй Усянь осматривал Вэнь Нина с той бесцеремонностью, которая позволительна только между близкими друзьями, и отчаянно искал хоть какой-то отклик в пустых глазах. Наконец он озадачено покусал губы и пообещал: — Я вернул тебя тогда, я верну тебя и сейчас. Вэнь Нин, ты меня слышишь? Он положил ладонь на его плечо, мягко дёрнул к себе, чтобы приобнять. Ладонь скользнула по шее сзади к затылку и Вэй Усянь замер. Под пальцами отдавало морозным металлом. — Нижнего белья пока хватит, — отрывисто бросил он. — Чжи Чуань, Цзинь Лин… Вот посмотрите. Он надавил на затылок Вэнь Нина, заставляя его наклонить голову, и раздвинул спутанные волосы, щелчком пальцев добавил света — рядом тут же повисло несколько светящихся талисманов. — В его затылок вбиты гвозди. В особенном порядке. Это явно делал человек, который понимает, как подчинить себе… Грубо, но это действует. Я думаю, что их стоит удалить. Если он выйдет из-под контроля, я его остановлю. *** — Друг, — Чжи Чуань смотрел на человека, покрытого черными разводами и не мог отделаться от воспоминаний о темной печати в груди Сун Ланя, уж очень напоминало. Еще одна отметина тьмы? Еще одна ее вариация? — Добрых людей надо беречь, особенно друзей, — он подошел, накинул на Вэнь Нина простую одежду и констатировал: — Он тебя не слышит. Чжи Чуань тщетно пытался найти в себе сострадание, он осматривал голову Вэнь Нина спокойно и бесстрастно, как врач. «Вот Инь Цзянь бы тут, конечно, сейчас быстро разобрался, всех расставил по местам и по делам...» — Ему будет больно. Вытаскивай иглы. Держать надо? — на всякий случай Чжи Чуань крепко ухватил Вэнь Нина за плечи, которые даже через ткань ощущались совершенно ледяными. — Если твой друг выйдет из-под контроля настолько, что сможет разрушить барьер вокруг города, я буду не против. Он был сильным заклинателем при... нормальной жизни? А-Лин, ты на всякий случай приготовься тоже, вдруг ловушка понадобится. *** — Нет, сильным заклинателем он не был. А вот после того, как… — Вэй Усянь вздохнул, посмотрел поочерёдно на Чжи Чуаня, потом на Цзинь Лина. Его так и тянуло спросить, сколько же лет прошло, что успели забыть Призрачного Генерала. А может не забыть? Может они и вовсе никогда о нём не знали? — Его сестра говорила, что задатки у него были впечатляющие. Но после того, как по нему прошёлся обломок Иньской печати, ещё в детстве, у него осталась только часть способностей. Хотя и этой части хватало, чтобы умудряться делать потрясающие вещи. Отважные. Держи на всякий случай, хорошо? Цзинь Лин только хмурился. Ну а что? Нужно готовиться к худшему. Будет немного лучше — уже приятный сюрприз. — Призрачный Генерал, да? — вполголоса уточнил он. — Ну что же. У меня такой период в жизни, когда как раз нужно разобраться и раскопать, кто на самом деле кем является, кто виноват, и как его карать. Поэтому — вытаскивай иглы, дядя. Вэй Усянь с досадой поморщился, но сквозь досаду пробивалась отчётливая вина. — А-Лин, что бы он ни сделал, виноват в этом не он. Не он, а я. Вэнь Нин не виноват. — Разберёмся, — сухо буркнул Цзинь Лин. Вэй Усянь только вздохнул и уцепился ногтями за металлический штырь. Он потянул на себя, помня о том, что расшатывать нельзя, можно что-нибудь повредить в голове, но и оставлять так — невозможно. Из-под металла потекла кровь, и он заторопился. *** «Интересно, что же он такого сделал, что Вэй Усянь заранее и эту вину на себя принимает?» — подумал Чжи Чуань и на всякий случай сжал плечи Вэнь Нина посильнее. Когда первый штырь пошел наружу, он почувствовал, как под ладонями вздрогнуло по-прежнему холодное тело, и ... боль тоже ощутил, буквально, кожей. — Лучше побыстрее, — шепнул он, им с Вэй Усянем пришла в голову одна мысль, что нужно торопиться. Боль — это хорошо. Когда больно, значит — живой. Боль — это страшно. Потому что когда она есть, значит кто-то попался. И тогда за болью приходило опустошение и новая вина, которая замирала в сердце, когда боль уходила с новой смертью. За шесть лет сердце Вэнь Нина скопило столько вины, что переполнилось, а чем ее больше — тем меньше она пугает, привыкнуть можно ко всему. Поэтому сейчас он встретил боль спокойно, чтобы не тратить время. Его и так слишком мало, нужно использовать, чтобы успеть почувствовать, как дышать, а если повезет — успеть испытать скорбь, когда память просыпается. Это получалось не всегда, сначала — совсем не получалось, потому что живые попадались часто, умирали много, но чем больше проходило времени, тем реже случалась боль, вина и смерть, тем дольше жили те, кого поймали, и Вэнь Нин успевал и дышать, и помнить, и знать, что он один. Когда-нибудь все люди кончатся, ловить будет некого, и он больше не проснется. Вэнь Нин так боялся этого — не вспомнить больше ничего, что боль его обрадовала. Только она была другой, не во всем теле, а в голове, она пульсировала в затылке, и еще — не было ощущения ловушки. Что-то не так? Он умер совсем? «А-Лин, дай тряпку и бинты», — услышал Вэнь Нин чей-то голос, незнакомый, не тот, что всегда. «Он весь дрожит... я держу... нужно будет остановить кровь...» Вэнь Нин открыл глаза и понял, что его держат, и это не так, как всегда, не железо. Он дернулся, хватка на плечах стала сильнее, чужой голос стал резче, а боль в голове как будто потекла наружу. Вэнь Нин снова дернулся, ухватил эти руки, резко повернулся и увидел... свое прошлое. Лицо из прошлого, взгляд... — Надо остановить кровь! — велел Чжи Чуань, выдираясь из рук Вэнь Нина, который, правда, не слишком держал, как только увидел Вэй Усяня. Вот и прекрасно, шок встречи, зато пока не дергается, можно спокойно поработать. Вэньчжун хотел и Цзинь Лину помочь с водой, и отойти даже на шаг не мог: все-таки пусть ненадолго, но Вэнь Нин так его схватил, что Чжи Чуань осознал всю его силу и как-то не очень стремился оставить Цзинь Лина без поддержки на случай, если оживший начнет снова биться. Но он не начал. — Вэ... Вэ... — шептали бескровные губы. Чжи Чуань увидел, как только что лишенные мысли и чувств глаза наполнились слезами. — Вэй... господин Вэй... — наконец, выговорил Вэнь Нин, и Чжи Чуань поспешно отступил, чтобы успеть подхватить его, но лишь убрал руки. Вэнь Нин осел на колени, обнимая Вэй Усяня, и плакал, как ребёнок. *** Цзинь Лин понимал, что есть моменты, когда нужно засунуть подальше свои какие-то придирки, и просто выполнять то, что велят. Вот прямо сейчас его дело — вовремя подносить воду, останавливать кровь, обрабатывать глубокие застарелые раны на затылке. Спутанные длинные волосы мешали, но он справлялся. Правда, едва лишь кровь удалось остановить, Цзинь Лин принялся добывать из рук Призрачного Генерала своего Вэньчжуна. Чего вцепился? Он и не заметил, что борется с этой хваткой, нервно всхлипывая, остервенело пытается разжать сведённые судорогой чужие пальцы. А едва Вэнь Нин отпустил, Цзинь Лин сам схватился за Чжи Чуаня, вклинившись между ними. Схватил, оттеснил на шаг и был готов отбивать силой. Вот только отбивать не пришлось, и он просто обессилено замер, не разжимая рук. Слёзы. Эти слёзы вызывали у него только упрямое ощущение неправильности всего происходящего — вообще всего, много лет происходит что-то неправильное, и теперь это надо каким-то образом распутать. Как это сделать, чтобы не рехнуться? — А-Нин, ну ты что, — Вэй Усянь попытался его поднять, но в итоге сам опустился на колени и прижал к себе дрожащее от боли тело. — Шшшш… поплачь. Правда, иногда нужно просто поплакать. Цзинь Лин подумал, что не стоило его одевать. Мог бы постоять полуголым — мгновением больше, мгновением меньше. А теперь придётся снова переодевать в чистое. Всех. Потому что в крови перемазались все четверо. — Вэнь Нин. Так, господин Вэнь, — Вэй Усянь пытался его успокоить, но разве это так просто? — Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. В итоге он так и остался на полу, обнимал, гладил по спине и виновато смотрел на Цзинь Лина и Чжи Чуаня. Наверное, мальчику сложно. Хотя какой он мальчик. Уже вполне сформировавшийся юноша. Приходится признать, что с самообладанием у него всё куда лучше, чем можно было бы предположить. Вот и сейчас, хотя Цзинь Лин явно в смятении, хмурится и упрямо задирает подбородок, но явно что-то прикидывает. — Так что же там было? — Мой дядя, Цзинь Гуанъяо, и Су Миншань. — Это кто ж такой? — Вэй Усянь снова погладил по спине Вэнь Нина, успокаивая его. — Глава клана Молин Су, — пояснил Цзинь Лин, увидел явно непонимающий взгляд и уточнил. — Это молодой клан. Ты его не застал, скорее всего. — Ну что же. Придёт время — схожу и посмотрю, что там за глава. Вроде лицо знакомое, но мне издалека не очень было видно, — Вэй Усянь заглянул в глаза Вэнь Нина и одобрительно улыбнулся. — Ну вот… — Ну вот, — сердито передразнил его Цзинь Лин. — Охренеть ты господин Вэй, у меня глаза на лоб лезут. По-хорошему его надо сейчас в одеяло завернуть, поить горячим и сладким, кормить. Это, что б ты понимал, правила Байсюэ. И новые правила Безночного. Так что же, мне это сделать? *** Чжи Чуань молча смотрел на драму. Что ж, по всему выходит, что Вэнь Нин вполне себе живой. Вэньчжун потер плечи и отступил еще на шаг, чувствуя себя неуютно. — Здесь не Байсюэ, А-Лин, — тихо заметил он. — Но ты прав, лучше все-таки на полу не сидеть. Вставайте и надо согреть нашего ... «Гостя»? Он чуть не сказал «гостя», хотя Вэнь Нин тут, получается, дома. — ... Вэнь Нина нужно сог... — Яо? — Заплаканное лицо впервые обратилось к Чжи Чуаню, и тут же Вэнь Нин снова посмотрел на Вэй Усяня. — Цзинь Гуанъяо? Что-то такое было в его голосе, что Вэньчжун весь напрягся, готовый пытаться предотвратить какую-нибудь очередную неожиданность. Может, лучше было все-таки сначала позаботиться о том, чтобы этот Призрачный Генерал не мог шевелиться? Да какой это Генерал?! Какое-то слишком зловещее прозвище для человека с таким лицом и голосом... Но Вэнь Нин снова так посмотрел, его взгляд так изменился, а плечи стали расправляться, что Чжи Чуань понял, что, пожалуй, поторопился с выводами. — Где он? — Вэнь Нин стал подниматься и только крепкие объятия господина Вэя ему не давали. — Нигде, — отрезал Чжи Чуань, сжимая кулаки, ладони пульсировали. — Ты слышал, что нужно делать? Отдыхать и греться. Вперед. Не хватало только новой драки! Нет, Вэньчжун вполне понимал и даже очень разделял негодование. Откровенно говоря, он предпочел бы сейчас просто пойти и убить Цзинь Гуанъяо без разговоров. Но проблема в том, что они до сих пор не знают, как снять барьер, и в этой ситуации бывший Верховный просто обязан еще пожить. *** Ну не Байсюэ. Вообще-то скажите спасибо, что не Гусу, вот где правила можно рассылать по всем провинциям, и ещё останется на развод. Они там плодились быстрее, чем кролики. Какие-то же правила должны быть, а то так совсем можно сойти с ума! Цзинь Лин даже руками всплеснул, хоть для этого и пришлось отпустить Чжи Чуаня. Складывалось впечатление, что отныне каждый встречный, услышав имя его дяди, будет делать вот такое лицо и воинственно спрашивать где он. — Вот это очередь придётся занимать, — буркнул он и пошёл смешивать для их общего подопечного чашку горячего питья. Остальным прекрасно может заняться Вэй Усянь, потому что участливо хлопать по спине и дурак сможет. Цзинь Лин недовольно ворчал себе под нос что-то неразборчивое на тему того, что вот так нужен глаз да глаз. Оставишь кого без присмотра и контроля, так он непременно напаскудит, как последняя сволочь, а потом стой посреди разрушенного города и думай как из него выбраться, чтобы по пути никого не потерять. Что дядь у него много, а толку мало. Что нечего тут зыркать глазами вот с таким видом, впереди в очереди уважаемые люди. И нечего руками хватать того, кого не надо хватать руками. Вэй Усянь предпочёл внять голосу разума и принялся ласково увещевать: — Вэнь Нин, давай всё по порядку. Сам слышал — правила. Это важно. Встаём, пол холодный. Зима всё-таки. Очень скоро соединёнными усилиями Вэнь Нин оказался действительно укутан в одеяло, и в ладонях сжимал чашку с горячим питьём. Вэй Усянь торжественно сел рядом, подбросил в очаг ещё дров и похлопал Вэнь Нина по колену. — Вот так, дружище. Тут всё строго. Ты пей. Аккуратно, горячее. Как ты себя чувствуешь? Ясно что и вопрос дурной, и бодрость наигранная, но что-то же нужно говорить? Откровенно говоря, сейчас Вэй Усяню больше хотелось пойти и задать Мэн Яо несколько сотен суровых вопросов. Кто ещё жив? А что, если и Вэнь Цин?.. А спрашивать Вэнь Нина казалось слишком жестоким. *** Правила... и пол холодный... Голос Вэй Усяня успокаивал, настоящий и живой. Это оказалось для Вэнь Нина сейчас самым необходимым, гораздо важнее, чем Цзинь Гуанъяо в своём нигде, где бы оно ни было. — Господин Вэй. Я иду. Незнакомый строгий человек дал одеяло, а господин Вэй укутал, и юноша принес чай. Как будто почти семья, друзья. — Хорошо, — Вэнь Нин покивал, уверяя, что правда хорошо, улыбнулся Вэй Усяню. «Призрачный Генерал с доброй улыбкой», — подумал Чжи Чуань. Чем дальше, тем страннее. — Никто плохой не придет, Вэнь Нин, — добавил он, чтобы как-то поддержать эти уговоры Вэй Усяня, которому явно приходилось непросто. — Учитель Вэй останется с тобой, мы тут тоже неподалеку. Он подошел к Цзинь Лину и внимательно посмотрел на него: — Тебе нужно отдохнуть. Я пойду к себе? Уйти хотелось страшно, но тревожность не покидала. Если Цзинь Лин решит пойти к дяде? Сильнее себя расшатает ведь! С другой стороны, что с этим можно сделать, если упрямый мальчишка что-то решил? И все равно сбежать-то просто, поэтому не спросить Чжи Чуань не мог. *** Вэй Усянь подозревал о себе, что действительно хорош. А что? Он вполне хорош, когда нужно сделать вид, что не собираешься идти и убивать одного засранца, который вот такое сделал с его Вэнь Нином! Но Цзинь Лин верно сказал, ему в очередь бы встать, да и устраивать сейчас мальчишке такую встряску было бы нечестно. Он и так замучился. — Идите. Нам всем нужен отдых, а утром разберёмся, куда бежать, что делать. Вэй Усянь даже не собирался позволять Вэнь Нину лежать на полу, пусть даже и в одеяле. Поэтому он быстро оказался перемещён на кровать, а любые споры он заранее собирался строго пресекать. Цзинь Лин смотрел на эту почти семейную сцену, всё ещё старался держаться между Чжи Чуанем и Призрачным Генералом. Это получалось само по себе, не специально. Но так ему было спокойнее. — Вэньчжун, пойдём, — Цзинь Лин вежливо кивнул. — Вэнь Нин. Вэй Усянь. Спокойных снов. Они оба вышли, и Цзинь Лин едва не ушёл вместе со своим наставником в его комнату, но спохватился. — Конечно. Вэньчжун, Вэй Усянь правильно сказал, нам всем нужен отдых, — он посмотрел в сторону барьера, прислушался к своим ощущениям, поколебался и добавил. — Я думаю, что вряд ли прослыву зверем, если не понесу дяде одеяло? Он сильный заклинатель и точно способен провести ночь без таких изысков. Он сам замучился сверх всякой меры. А если он замучился, то наверное и Вэньчжун тоже утомился. И в библиотеку без него не зайдёшь, а к дяде Яо он не пойдёт, нет. Один — не пойдёт. — Я пойду спать, хорошо? Только ты, пожалуйста, не пропадай никуда… *** — Твой дядя точно обойдётся без одеяла, — Чжи Чуань в этом не сомневался, и вообще, чем неудобнее будет «дяде Яо», тем, может, сговорчивее он станет к утру. Вэньчжун все равно волновался. Что если Вэй Усянь не удержит Вэнь Нина? Что если Цзинь Лин посреди ночи вскочит и решит, что нужно срочно что-то делать с барьером? Пойдет к Цзинь Гуанъяо? Решит всех спасать в одиночку? — А-Лин, куда я отсюда денусь? Я никуда не пропаду, когда я пропадал? Ты тоже... Чжи Чуань шагнул к нему и положил руки мальчишке на плечи. Тут же пожалел, что не сдержался, но это прошло. Скоро он вообще не сможет даже видеть Цзинь Лина, так хоть сейчас... — Обещай мне, что будешь спать. Обещай, А-Лин. Он даже пошел к себе, но не лег. Чжи Чуань не доверял ничему. Цзинь Лину — да, Вэй Усяню — да, но не самим обстоятельствам, которые менялись здесь слишком быстро и непредсказуемо. Он решил, что пока пойдет в библиотеку, не станет закрывать дверь, уснет там — и ладно, но когда вышел из комнаты, вдруг развернулся и отправился в противоположном направлении. Он стоял у спальни Цзинь Лина, пока спина не начала ныть, не мог объяснить себе, почему не уходит, ведь мальчик никуда не сбегает. Ругал себя, что не уходит — ведь если Цзинь Лин узнает, то может разозлиться, решить, что ему не верят. Но все объяснения и упреки к самому себе иссякли, и Чжи Чуань неслышно вошел к нему в спальню, постоял, послушал дыхание и сел у кровати прямо на пол. Сон побеждал, потому что теперь стало спокойнее. *** Конечно, он пообещал. Цзинь Лин мог с чистым сердцем обещать Чжи Чуаню что угодно, лишь бы он не убирал руки, а вот так держал. Конечно, пока стоят барьеры, он никуда не денется, но мало ли что может случиться? — Я обещаю, Вэньчжун. Я буду спать. Он думал, что не сможет заснуть, и даже не стал ложиться в кровать. Удивлялся, что они так глупо выбрали ему самую большую комнату, но ведь с самого начала не знали, что разбредутся кто куда? И что их окажется больше двух. А в результате всё равно забился под одеяло, стучал зубами, пытаясь согреться. Холодно. Дядя Яо там, на улице. Зима. Цзинь Лин всхлипнул, но не пошёл. Он не верил, что дядя явился сюда, разыскивая его. Нет, он пришёл сюда убивать Чжи Чуаня и отнимать у него Печать. Всё слишком просто. Почему страшные вещи на самом деле такие простые? Он думал, что не сможет спать, но в результате всё равно уснул. Устал. Слишком много всего происходило, это не помещалось в одного Цзинь Лина. Раньше хотя бы Фея была рядом, и все впечатления делились на двоих, а сейчас? А сейчас он снова пытался найти Чжи Чуаня, запутавшись в тягостном сновидении и в коварном одеяле. Почему Вэньчжун вечно куда-то пропадает?! Цзинь Лин поднял голову в надежде увидеть его где-то рядом, и даже испугался, когда действительно увидел. Свесился с кровати, тронул кончиками пальцев за тёплую щёку и шумно выдохнул, обмякнув. Он не стремился разобраться, почему Чжи Чуань вот тут, а не где-то там, его больше заботило, что пол холодный. И вообще, он что, с кровати упал? Сонный, Цзинь Лин не сообразил, что теперь они спят по разным комнатам и соблюдают приличия. И поднять Чжи Чуаня он не мог. Чтобы его поднять, нужно окончательно проснуться, сосредоточиться, встать, взять… Цзинь Лин сполз вместе с одеялом на пол, угнездился рядом с Чжи Чуанем, прижался, заматывая в одеяло обоих. Он задремал, прилипнув к нему самым наглым образом, сполз ему на грудь, скрючился. Босые ноги вылезли из одеяла и принялись мёрзнуть на каменном полу. Цзинь Лин снова упрямо сжался в комок, снова дремал, пока его не разбудил холод. — Вэньчжун, — получилось хрипло спросонок. — Вэньчжун, давай на кровать ляжем? Вэньчжуууун… Цзинь Лин сонно ткнулся губами в его шею, потеребил за плечо, поцеловал в уголок губ и очень довольно выдохнул: — Вэньчжун, ты отморозишь себе всё что под нижними штанами. Давай в постель, хорошо? Ну или хотя бы кивни, я сам тебя уложу. *** Сон был неудобным, каким-то больным, и больше мучил, чем помогал, но открыть глаза сил просто не было. Потом стало полегче, но ненадолго, навалилась какая-то тяжесть, Чжи Чуань пробовал от нее освободиться, но ничего не получалось, пока он вдруг не понял, что его зовут. Тем именем, которого почти никто не знает. — Мм. Он поморщился. А потом все-таки проснулся и даже приоткрыл глаза. Цзинь Лин говорил что-то про нижние штаны. Ничего особенного — как всегда прямолинейный и несдержанный. Чжи Чуань даже решил, что не стоит обращать внимания, и тут до него дошло, что они на полу, он вспомнил, что уснул у кровати Цзинь Лина. Можно было, конечно, вскочить, отправить мальчишку в кровать и сбежать к себе, смущаясь и страдая, но спать хотелось больше. «В постель» прямо сейчас гораздо лучше, чем там, у себя, потому что это близко и можно сразу вытянуться, спина ведь просто одеревенела. А еще здесь Цзинь Лин не сбежит геройствовать, особенно если хорошо его держать. Между тем, чтобы прекратить непростительную развязность ситуации, и обеспечить контроль сейчас Чжи Чуань предпочитал второе. — Хорошо. Он пошевелился, приподнял Цзинь Лина, отчего одну ногу сильно закололо — отсидел. Чжи Чуань неуклюже вскарабкался на кровать и упал на бок, мечтая заснуть больше, чем даже ругать себя за этот ужас. — Прости. Я не заметил, что уснул, — пробормотал Вэньчжун. То, что уснул он в обуви, он тоже не заметил ни тогда, ни сейчас. Вэньчжун потянулся наощупь, пытаясь ухватить мальчика. — Ложись, грейся, ты замерз. *** Для Цзинь Лина любое решение было хорошим, если Вэньчжун при этом оставался рядом с ним. И вот сейчас он только протянул довольное «оооо!», не дал себя поднимать, только зябко поджимал пальцы на ногах. Это, конечно, никуда не годилось, и нужно побыть ответственным человеком, но ответственность — это скакать по ледяному полу, чтобы сунуть в очаг дров. А он уже носом шмыгает, потому что всё-таки подмёрз. Но если он подмёрз, хоть и сидел на краешке одеяла, то Чжи Чуань наверняка обеспечил себе деревянный зад. — Я сам не заметил, — Цзинь Лин поёжился, но всё-таки побыл ответственным. Тут всего-то пару шагов туда, пару назад. Безночный город совсем издевается, почему тут такой мороз?! Цзинь Лин снова воинственно шмыгнул носом, но сунул в уже почти погасший очаг дров побольше, на всякий случай убедился, что огонь будет вести себя прилично и они не сгорят заживо на радость дяде Яо, и юркнул в постель, заботливо накрыв одеялами и себя, и Чжи Чуаня, и никакого раздельного пространства, потому что пока он корчил из себя ответственного юного адепта, память услужливо подсунула выражение начальника стражи «замёрз, как волчий хуй на морозе». Другое состояние тут вообще не предусматривалось, и если поразмыслить, то волкам туго приходится в суровую зимнюю непогоду, несмотря на пышный сезонный мех. У самого Цзинь Лина с мехом было так себе. Интересно, а как Вэньчжун? Он сильно… ээээ… меховой под нижними штанами? Или не сильно? Наверное, не сильно. Цзинь Лин повозился, забираясь в сонные объятия своего уставшего наставника с точным прицелом — получить как можно больше тепла и не дать замёрзнуть ему. Ну и что, что для этого он тут «слишком близко», ничего не слишком. И дышать в шею, ткнувшись носом куда-то чуть ниже уха — в самый раз. Вот тут бы можно было и вообразить себе нежностей, но Цзинь Лин быстро угрелся и заснул, напоследок успев подумать, что идея с раздельными комнатами — самая хреновая идея на весь Безночный город. *** Чжи Чуань не выдержал и уснул раньше, чем Цзинь Лин, но все-таки смог проследить, что мальчишка тут, буквально под боком. Он обнял его уже во сне и, наверное, долго не отпускал, потому что спал хорошо и без снов, и проснулся на удивление бодрым. Он открыл глаза, понял, что провалил выданное себе же задание быть подальше, посдержаннее и вообще похолоднее. Ничего не удалось и более того — Вэньчжун не чувствовал по этому поводу ничего ужасного. «Вот так и происходит с несдержанными людьми» — подумал он, и если раньше его ограничивали правила, здравый смысл и спокойствие ... нет, не так — раньше и не надо было об этом даже думать! Это теперь, когда ни правил, ни ци, ни пути нормального самосовершенствования, ему рассчитывать приходится только на силу воли и сознательность. И цель вернуть Цзинь Лина домой — целым и невредимым. К нужному правильному дяде, к Фее, к долгу... ко всему, где нет темных друзей и наставников. Вэньчжун вздохнул. — А-Лин. Пора вставать. *** — Опять?! — сонно возмутился Цзинь Лин и тут же прилип к Чжи Чуаню, обхватил руками, и ногу на бедро закинул. Он спал. Ему снилось, что Чжи Чуань его будит. Вздыхает, потому что не хочет будить, и будит всё равно, потому что нужно. Отвратительный сон, даже во сне приходится смотреть, что пора вставать. Нужно отменить такие сновидения, и оставить только где Чжи Чуань рядом. — Хочу с тобой просыпаться всегда, — пробормотал он и захныкал, потому что всё-таки проснулся, и приходится отпускать. — Вэньчжун, тебе, наверное, это покажется нелепым, но я выспался. Видишь, я вполне бодр и готов к свершениям. Цзинь Лин попытался сесть, но глаза так и не открыл. Он не чувствовал себя готовым к свершениям. Можно кто-нибудь героически свершит за него, и примет поздравления, и будет молодцом? Он потёр лицо ладонями, пытаясь заставить себя открыть глаза, и тут же вспомнил. Вспомнил и настороженно выпрямился, и сна как ни бывало. — Надо пойти проверить, как там дядя… Оба. В поисках успокоения годится не что угодно. Цзинь Лин выбрал лучшее — переплёл пальцы с пальцами Чжи Чуаня и судорожно сжал. — Призрачный Генерал ведь не может убить Старейшину Илина, да? *** Он замер и задержал дыхание, пытаясь не начать извиваться, чтобы Цзинь Лин так к нему не лип, но это было бы совсем глупо. Сначала спать в одной кровати, потом изображать испуганного ужа. — Знаете, юноша, вы поразительно нахальны, — с иронией сообщил Чжи Чуань, подпихнув ногу мальчишки бедром. — И недисциплинированны. К счастью, это не Байсюэ и тут не накажут бездельем. Он сел, как только это стало возможно, и тут же обнаружил свои пальцы в плену. Чжи Чуань осторожно высвободил руку, делая вид, что ему очень надо потянуться. Про Призрачного Генерала Вэньчжун не знал просто ничего, но язык не повернулся отмахнуться и сказать «не знаю». — Уверен, что нет. Не волнуйся, Вэй-лаоши наверняка не дал бы нам спать, если бы было опасно. Все. Иди займись делами. И проверим, что там пленники. *** — Знаете, наставник… когда вы вот таким голосом говорите мне «юноша», у меня тут же просыпается рвение к дисциплине, убавляется нахальство и произрастают в глубине души всевозможные добродетели, уважение, любовь и созидательные порывы. Цзинь Лин немедленно испортил все созидательные порывы, потому что брякнулся обратно в постель и тоже деятельно потянулся. Правда, его сдуло с кровати уже через мгновение, потому как действительно, нахальство подталкивало под бок. Он обувался, невольно отмечая, как за ночь выстыли сапоги внутри. Ужасно, но он начинал мучиться угрызениями совести. Всё-таки родной дядя. А он ему даже горячей воды не налил, что уж говорить про одеяло. Всё-таки даже с пленниками нужно обращаться так, чтобы потом не было мучительно стыдно за собственное зверство. Наверное. А почему, кстати? Судя по виду Призрачного Генерала, никто не стыдился его состояния. Да на нём рубище рассыпалось от прикосновения! Это всё запутывало, сбивало с толку. Цзинь Лин снова подбросил в прогоревший очаг дров, поставил греться воду, выбирал одеяла — две штуки. Одно дяде Яо, второе Су Миншаню. Выбрал. Подержал в руках, мучительно покусал губы и упрямо вздёрнул подбородок. А надо ли быть великодушным?! Он косился на Чжи Чуаня, пытаясь подобрать слова, но это не помогало. Вместо любых объяснений он налил чай в две чашки, одну подал наставнику, отпил, и задумчиво сказал: — Призрачный Генерал убил моего отца. Дальше сведения расходятся. Одни утверждали, что вырвал сердце голыми руками, другие — что вырвал и съел, третьи — что не вырвал, но убил всё равно. Но — убил. А Вэй Усянь говорит — он не виноват. Постарайся всё-таки не подходить к нему на расстояние удара. Он убил моего отца, я не хочу, чтобы он убил моего… тебя. Вэньчжун, я ведь не дурак. Может оказаться, что он вовсе не убивал, и всё это очередное нагромождение лжи. Ты же видишь — я спокойный и рассудительный, и… Он судорожно хлебнул ещё чаю, угрюмо глядя куда-то в угол комнаты. — Спасибо, что не оставил меня одного этой ночью. *** Чжи Чуань затаил дыхание, как будто сейчас даже неосторожный вздох, взгляд могут стать той снежинкой, из-за которой срывается лавина. В конце концов, он не выдержал. Слишком тяжело быть одному в таких мыслях и переживаниях, и как поможешь? Чжи Чуань поставил чашку на пол, подошел к Цзинь Лину, обнял его и прижал к себе. Когда же уже закончатся его солёные колобки? Это слишком для одного мальчишки! — Рассудительный, — он коснулся губами его виска, гладил спину, и тихо говорил. — Вэнь Нин весь в отметинах тьмы, помнишь? У Сун Ланя тоже были такие, но он не превратился в монстра. Возможно, Вэнь Нин просто не мог собой управлять. Вэньчжун совершенно не стремился оправдать Призрачного Генерала, он и не знает о нем ничего. Он впервые услышал ужасную историю гибели отца Цзинь Лина, и гнев и желание оградить его от боли едва не раздавили сердце. Но то, как Цзинь Лин держался, не позволяло Чжи Чуаню проявить слабость и подчиниться собственным эмоциям, напридумывать каких-то выводов. — Ты очень сильный, А-Лин. Твой отец гордился бы таким сыном... и мама. Он не знал, как отпустить. Все равно что дать тепла и отобрать, наверное? Цзинь Лин ведь понимает, что нужно идти и снова быть сильным, терпеливым и рассудительным, и хотелось еще хотя бы на несколько мгновений уберечь его от этого. *** — Боюсь, господин, у нас нет шансов одолеть этот барьер силой, — Су Шэ так ничего и не надумал за ночь, замерз, чуть не одеревенел, перебрал в голове тысячи способов борьбы с ловушками, но работа ума не только не принесла успеха, но и не согрела. — Нам придется полагаться на хитрость и терпение. «Ваши» — подумал он. А еще подумал, что времени на это все может и не быть. Су Шэ чувствовал, как злобное отчаяние уже подскребается к сердцу. — Может быть, у вас здесь есть что-то, что нам поможет? Только до этого нужно добраться... Я спрятал на Вэне талисман, хорошо спрятал, вы уж простите мне такое своеволие. Может быть, есть шанс, что наши недруги его не нашли. Должно же у них остаться хоть какое-то везение! Потому что запас противоположного по всем законам равновесия должен уже исчерпаться! *** Вэнь Нин проснулся очень рано и долго лежал, чтобы быть тихим и не разбудить Вэй Усяня. Он просто лежал неподвижно и дождался. Когда можно вспоминать, пусть даже ужасное, время летит незаметно, а Вэнь Нин успел повспоминать и прекрасное. Сестру. Но еще появилось какое-то странное ощущение. Сначала он подумал — это потому, что долго был почти мертвым, теперь все непривычно, много сразу чувств, наверное. Но это странное, далекое и неотступное волнение все скреблось и скреблось тихо-тихо внутри. Как будто он что-то потерял и не помнит — что. Или никак не может поймать мысль. Вэнь Нин радостно улыбнулся, когда Вэй Усянь проснулся, тут же вскочил. — Я не уходил, чтобы вы не волновались. Но теперь я пойду, хорошо? Поищу тут полезное, принесу воды из снега, согрею. Для всех. Вэнь Нин смотрел, самой своей позой и выражением лица спрашивая, и было видно, что он очень хочет быть полезным, позаботиться обо всех, он так давно ни о ком не заботился! — Я не пойду далеко, господин Вэй, я обещаю. Су Шэ осторожно водил кончиками пальцев по запястью. Сквозь эти барьеры никак не получалось по-настоящему почувствовать талисман, и все же он делал так, как было нужно для этого заклятия, последовательно повторяя, потому что ничего не делать — это просто сдаться абсолютно глупо и бесхребетно. Он не пытался тянуться к талисману, боясь потревожить ловушку, но представлял себе весь принцип действия, как будто сам проживал его и был этим талисманом. Вэнь Нин взялся за дела с таким рвением, будто это была величайшая радость и благо — вода, огонь, забота. Но как он ни старался, беспокойство не уходило. Он даже не заметил, что все сделал, и в поисках полезных вещей забрался пусть и не далеко — обещания не нарушил — но все-таки в какие-то темные комнаты. — Я недалеко! — время от времени голос Вэнь Нина доносился до жилых комнат, но он все кружил по галереям и коридорам, повинуясь теперь какому-то совсем уж необъяснимому, но почти ясному желанию что-то найти. *** Ледяная ночь — прекрасное время для размышлений. Минус только один, это холод, но Цзинь Гуанъяо старался не обращать внимание. И пусть и он был достаточно тепло одет, Су Шэ об этом позаботился, да и его спутник не полуголый тут стоял, а замёрзли оба. Странно, что их так и оставили. Ни одной попытки допросить или что-то стребовать. То ли племянник по молодости лет непрактичен, тогда это лишь отсрочка, то ли им ничего не нужно. А вот это уже проблема. Самые опасные люди — которым ничего не нужно, которые легко отказываются от чего угодно, ещё и смеются. Сюэ Ян так делал. Как же вышло, что он вот так кардинально переметнулся? Обиделся на его попытку забрать себе Печать? Странно. Цзинь Гуанъяо был уверен, что Печать ему не нужна. Нет, не нужна. А не отдаёт по какой-то совершенно иной причине. Чтобы позлить, не иначе. Цзинь Лин освоил какую-то странную технику барьеров. Несколько попыток взлома ни к чему не привели, и он принялся за кропотливое исследование преграды. Прощупывал легчайшими касаниями, выяснил, что изъян всё-таки есть — звук. Барьер пропускает звук. Следовательно, может пропустить что-то, о чём мальчишка не подумал. Су Шэ к утру тоже додумался, потому что явно занимался связью с талисманом на Вэнь Нине. Жаль, но приходится признать, что в Гусу не так умны — упустили настолько перспективного воспитанника, сделали его своим врагом. Высокомерие клана Лань. Увы, один Лань Сичэнь картины не исправлял при всей своей доброжелательности. Цзинь Гуанъяо не мешал своему союзнику заниматься важнейшим делом — спасением их шкур. А помощь… ну что же, он помогал. Не отвлекал, приложил руку к его спине между лопатками и грел — дрожь мешала сосредоточиться, а помехи устраняют. Он перебрал все артефакты, которые успел прихватить Су Шэ прямо из-под носа людей, обыскивавших Ланьлин, и сжал в кулаке поясную подвеску, принадлежавшую когда-то Вэнь Цин. Вот кого нельзя было убивать, но старый кобель Гуаншань тогда упёрся. Жаль… её было бы чудно использовать, всего лишь угрожая младшему брату. Два покорных Вэня сработали бы лучше, чем один забитый. Но и он пригодится, ещё пригодится. Цзинь Гуанъяо улыбнулся, дожидаясь, пока племянник явится для разговора. *** Цзинь Лин думал, что выронит чашку. Но не выронил, и даже не расплескал. Он просто шумно судорожно вздохнул, потом ещё раз. Теперь можно, когда Чжи Чуань так крепко держит, и всё равно не видит его лицо со скривившимися губами. Но не заплакал. Просто упрямо уткнулся лицом куда-то между плечом и шеей Чжи Чуаня, дышал рвано, прижался всем телом и обхватил обеими руками. Ну чашка. Да, чашку приходилось держать так, чтобы не облить его. — Помню. Угу… — Цзинь Лин увязывал дрожащие слёзы там, где они ещё не покажут его совершеннейшей размазнёй. — Сюэ Ян такой вернулся из города И, когда ты остался стеречь зреющую Печать. Тоже… весь меченый тьмой. Патриарха Сун Ланя загрыз. Чжи Чуань говорил очень тихо, его губы скользнули по виску, и Цзинь Лин закрыл глаза. Наставник совершенно прав, он нахальный мальчишка, совершенно непочтительный и испорченный. Ему плохо и грустно, но в то же время бессовестно хорошо, что Вэньчжун его обнимает. Как это помещается в одном человеке? — Они гордятся мной, я знаю. И мама. И отец. И ты, Вэньчжун, будешь мной гордиться. Когда-нибудь. Только, пожалуйста, будь живым. Он урвал себе ещё немного тесных объятий, и отпустил. Правда, прежде чем разжать руки, всё-таки прижался губами к шее. Это было рассудительно. Потому что если не поцеловать сейчас — потом может оказаться поздно. Этого самого «потом» может вообще не быть. Пусть кто-то попытается ему доказать, что это не рассудительный поцелуй! — Что же… Давай допьём чай. Тут на два глотка всего-то. И… может разделить заботы? Раз уж дядя Вэй занялся Призрачным Генералом, то мы сходим поболтать с дядей Яо. Я не сторонник пыток, но холодная ночь в Безночном могла остудить и гнев, и обиду. Цзинь Лин с сомнением покачал головой. Он не очень верил в то, что сказал. Но ведь затем и сказал, чтобы Вэньчжун ему возразил, если он совсем уж ошибается? — Всё равно пока живой Старейшина Илина это наш секрет. Вэньчжун… я им тут одеяла взял. И сомневаюсь, стоит ли давать. Меня этому никогда не учили. Думаю, что никому не преподают вот это: что делать, если твой дядя оказался хрен пойми кем и хотел отрубить тебе руку. *** С Вэнь Нином нужно поговорить. Выяснить, что произошло, что было. Но как, если сперва он не в себе, потом приходит в себя от этого «не в себе», потом спит, а когда оба проснулись — вот, пожалуйста. Не корми, только дай кинуться в пользу, даже топот по коридорам не пошёл. Вэй Усянь сперва даже таскался за ним, нужно же показать, где тут что, а куда лучше не соваться. И как с ним разговаривать, если на любое вступительное «ээээ» моментально получаешь тёплый и счастливый взгляд тёмных глаз, улыбку, полную робкой радости? Вэй Усянь только замирал, ушибленный воспоминаниями, и медлил. Снова медлил. В который раз медлил, спохватывался, проклинал себя: он и на Луанцзан домедлился до того, что упустил момент! Он даже начал было подозревать, что Вэнь Нин что-то ищет. Но это уже бред. Вернее, постыдные подозрения, потому что Вэнь Нин действительно ищет и находит прорву полезных вещей. Вот этот накрепко укупоренный сосуд из тонкого фарфора оказался полон отлично сохранившимся чаем, ароматным и душистым. И как обвинить теперь человека, который из шкуры вон лезет, чтобы отблагодарить всех и сделать всем вокруг хорошо? Вэй Усянь снова отыскивал Вэнь Нина в твёрдом намерении начать серьёзный разговор, снова получал водопад счастливого обожания и в итоге пошёл проветриться, потому что это выматывало похуже бесконечного круга перевоплощений. Он вышел на улицу, выбрал наблюдательный пункт поукромнее и принялся наблюдать за Мэн Яо. *** От прикосновения губ к шее Чжи Чуань закрыл глаза и выдохнул. Невозможно было подумать, что Цзинь Лин не нарочно. Нет! Он наверняка это делает специально. Сделал, и опять как будто ничего не было! И от этого Вэньчжун уже и сказать вроде ничего не мог — если Цзинь Лин сразу про дела, то глупо как-то перебить своим «не делай так больше». Так что Чжи Чуань допил чай и со всем согласился — и заботы разделить, и с дядей Яо поговорить. — Ну, одеяла можно взять с собой, а там посмотрим, правда? Вдруг дядя Яо решит не упорствовать и можно будет перевести их хотя бы под крышу. Пойдем. Пленники никуда не делись, конечно, и Чжи Чуань снова с гордостью подумал о том, как идеально научился Цзинь Лин ловушкам и преградам. — Вижу, ночь прошла вполне сносно, — вместо приветствия сказал Вэньчжун и подошел к барьерам. — Я предлагаю не тратить время на обсуждение того, что несущественно. Например, что происходило в Безночном городе под вашим, Цзинь Гуанъяо, чутким руководством. Выяснение подробностей преступлений — потеря времени. Чжи Чуань нисколько не сомневался, что дразнить Цзинь Гуанъяо — дело пустое. *** Вэнь Нин добрался до коридора, в котором ему стало еще тревожнее. Он знал это место, ему не нужно было вспоминать, и потому он просто пошел вперед. Под ногами хрустел какой-то мусор, черепки, и когда Вэнь Нин открыл дверь, перед ним предстала совершенно разоренная лечебница. Он ходил по ней, и слезы не мешали видеть — Вэнь Нин знал тут каждую полочку. Стола не было, стульев тоже, но вот большой шкаф с множеством ящичков мародеры, видимо, просто не смогли вытащить. Ящички эти валялись повсюду, все, что не унесли, осталось разбросанными пузырьками и черепками, лоскутками и листочками. Вэнь Нин нашел ступку, такую простую, что на нее даже не позарились. Он взял пестик и улыбнулся — слеза сорвалась с носа и упала на дно, а Вэнь Нин растер ее, шмыгнул и огляделся вокруг, бережно прижимая ступку к груди. Важная вещь, ее касались руки сестры, нельзя ее тут оставлять. И все же он чувствовал, что забрал не все, поэтому пока оставил находку и продолжил поиски. Вэнь Нин не понял, зачем и как ему пришла в голову мысль отодвинуть тяжелый шкаф — просто отодвинул и уставился на нишу за ним. Странный тайник. Не особенно скрытый, и какой-то... непыльный. Вэнь Нин не стал морочиться по поводу того, кому это могло понадобиться или как это забавно — прятать за шкафом, который не унесут, он просто пошарил руками в темной нише и вытащил небольшой сундук. Сердце забилось чаще, когда он его открыл. Тут были книги, древние и уж конечно важные, красивый острый нож тонкой работы — Вэнь Нин почувствовал его непростую сильную ауру, но и она его не заинтересовала. Кольцо. Порошки. Много еще всего, и это все нужно просто отнести господину Вэю, он знает, что делать с такими вещами. Все, кроме одного. Вэнь Нин достал с самого дна маленькую подвеску и, ахнув, прижал к губам. Почти неприметная среди всех этих важных вещей — но для него не оказалось ничего ценнее. У сестры была такая же, а эта — его. И сразу стало легче, как будто он нашел, наконец, то, что искал. Зачем кому-то эта вещица? Не нужна, не надо никому о ней знать. Вэнь Нин подвязал подвеску к одежде, скрыв в складках, забрал сундук, ступку и пошел к Вэй Усяню. — Господин Вэй! Я тут! — заявил он, но никого не оказалось. Вэнь Нин грустно вздохнул, что вода остыла, но это ничего, можно согреть опять. Он оставил находки на столе, принялся за дела, но никто не шел. Надо посмотреть на улице, тихо посмотреть, аккуратно. *** Су Шэ успел как раз вовремя. Они с Мэн Яо успели. Все-таки еще не все потеряно, вдвоем они сумели дать себе хоть какой-то, очень призрачный, но шанс. Су Шэ сцепил холодные пальцы в замок за спиной и совершенно спокойно смотрел на приближавшихся Чжи Чуаня и Цзинь Лина.