Затмение

Цзинь Лин предоставил Чжи Чуаню держать первое вступительное слово, потому что сам едва не ляпнул «вот, я тут тебе одеяло принёс», и мысленно негодовал на собственную сопливую натуру. Интересно, он вообще станет когда-то серьёзным взрослым заклинателем, а не дядюшкиным племянничком? Так на самом деле недолго навеки остаться «молодой госпожой». Почему всё так сложно? Он не может стоять за спиной Чжи Чуаня вечно, он не может и выдвинуться вперёд, заслонив собой. И рядом стоять… А правильно ли стоять рядом? И почему у дяди Яо такое выражение лица, словно он тут на званом приёме и ему вот-вот приветственную чарку поднесут? Впрочем, у него всегда такое было. Просыпается утром человек и с радостным детским ожиданием всего самого лучшего взирает в грядущее? Когда живёшь рядом с ним, стараешься брать пример с этого. А потом вот, пожалуйста. Выясняется то, что выясняется. Цзинь Лин мучился от желания взять Чжи Чуаня за руку. Да хоть мизинцем зацепиться. Потому что дядя Яо смотрел со своим вечным выражением, будто его в мёд макнули. Бездна доброжелательности, и из этой бездны смотрят чудовища. А ещё ему хотелось просто сунуть в ловушку эти одеяла, притащить горячей воды, и всё это просто ради того, чтобы в голове не ныл противный голос, порицающий бессмысленное жесткосердие, предосудительное для молодого заклинателя. — Благодарю, вполне благополучная ночь, — любезно отозвался Цзинь Гуанъяо и приветливо улыбнулся. — Признаться, я даже не подозревал, насколько прекрасен Безночный город зимней ночью. Немного замёрзли, не без того. А-Лин… ты похудел. Цзинь Лин только рот открыл, тут же закрыл. Как удалось не завопить — сам не понял. — Ну что же, раз мы не будем проводить увлекательные экскурсы в прошлое, — начал было Цзинь Гуанъяо, но несносный племянник его перебил. — Чего это не будем? — недружелюбно буркнул Цзинь Лин. — Будем. Только всё будет по порядку. И вызывающе вздёрнул подбородок, показывая, что этот порядок определять будет кто угодно, но явно не пленники. — Хорошо, — покладисто ответил Цзинь Гуанъяо, но смотрел при этом не на мальчишку, а в глаза Чжи Чуаню. — Тогда давайте каким-то культурным образом разрешим наши разногласия. К слову, позвольте уточнить. Мы пленники? И по какому же поводу? Цзинь Лин понял, что сейчас зарычит и начнёт плеваться. Самым простонародным образом. Он судорожно вздохнул и цапнул Чжи Чуаня за рукав чуть ниже локтя. Единственное, на что его хватило — держаться так, чтобы дядя Яо этого не увидел. *** — Сначала надо понять, есть ли у нас разногласия, — выслушав, будничным тоном сказал Чжи Чуань. — А то вдруг нет. Вы пленники, да. Он чуть приподнял бровь и снова смотрел с бесстрастным выражением лица. Цзинь Лин тут очень помогал, Вэньчжун чувствовал и его волнение, и потрясающую выдержку, но важнее то — что он просто рядом. — Повод? Потому что мы так решили, вот и все. Кто сюда придет — окажется пленником. Это предосторожность, которая оказалась оправданной. Итак, у вас есть два пути. Первый. Вы нам рассказываете о барьере вокруг прекрасного зимнего города, его принципе установки и снятия. Тогда вы сможете рассчитывать на наше великодушие. Чжи Чуань не стал делать паузу, чтобы услышать вопрос о том, что же это за великодушие, зачем терять время? Лучше сразу выложить все условия. — Мы вас обустроим в плену удобно и надежно, чтобы вы могли дождаться суда. Второй путь — разногласия все-таки есть, вы ничего не рассказываете и тогда суд состоится прямо здесь, быстро и для вас, скорее всего, не слишком справедливо. *** — Иными словами, весь выбор, который вы нам оставляете, это скорость, с которой случится этот так называемый суд. И состав судей, я полагаю, тоже будет отличаться. Цзинь Гуанъяо держал себя в руках, хотя в затылок мягко толкнулось морозным холодом. Даже и предполагать не нужно. Он покажет, как снять барьер, и очень скоро сюда примчится одержимый жаждой мести Не Минцзюэ. И кто там ещё? Сюэ Ян? Вот уж, казалось бы, что может быть бредовее. Убийца и убитый им непонятным образом выживший кинутся на него вместе? Инь Цзянь ещё со своими обидами… было бы на что обижаться. — И что же, вы нас убьёте? — он лишь брови поднял, позволив себе недоверие. — Из-за такой малости, что я не рассказал, как снять барьер? Да вы страшный человек, даочжан Чжи Чуань. Видите ли… Он задумчиво переплёл пальцы рук, удручённо вздохнул. Цзинь Лин фыркнул, и этим заслужил дядин взгляд, полный долготерпения и мягкой укоризны. — Это так сразу и не решишь… и не объяснишь. А-Лин, так ты не снял барьер вокруг города потому что не смог? А я думал, что… из практичности. Я с радостью поделюсь с тобой своими знаниями, племянник. Побуду твоим наставником. Единственное, что меня удручает, так это уже творящаяся несправедливость. Мне придётся верить вам на слово и надеяться, что сняв барьер, вы не бросите нас просто умирать в этой ловушке? Цзинь Гуанъяо лишь вздохнул и потёр руки, согревая их дыханием. Цзинь Лин сердито посопел, едва не уткнувшись носом в спину Чжи Чуаня. Это же просто невыносимо, кто может вытерпеть всю сотню слоёв этого словесного шёлка?! — А мне придётся верить тебе на слово и рассчитывать, что выпущенный тут своевольничать ты не примешься отрубать мне конечности? Благодарю покорно, — Цзинь Лин снова фыркнул. — Как снять внешний барьер? Тебе придётся рассказать. Я заставлю тебя рассказать. *** Чжи Чуань слегка коснулся пальцев мальчишки, совсем мимолетно, но это было очень нужно. Успокаивало. Потому что хотелось взять Цзинь Гуанъяо и раздавить. — В Байсюэ по части отправки людей под суд есть некоторый важный опыт. Так что мы хорошо знаем, что неспешность в этом вопросе может стать шансом для человека, — он нарочно не сказал «преступника». — ... на исправление. К тому же вряд ли вы хотите в судьи темного заклинателя? От этого у него внутри скукожилось отвратительное чувство, как будто до этих слов была какая-то глупая надежда, что темное не навсегда. Именно что глупая. Но когда Чжи Чуань услышал «побуду твоим наставником», это чувство благополучно исчезло под натиском чистой злости. — Убью, да. И вам придется верить мне на слово. Вы не волнуйтесь, Цзинь Лин невероятно талантливый юноша, он очень быстро схватывает принципы любых заклинаний. Всего-то и нужно, что снять барьер у ворот, над стенами не обязательно трудиться. Постарайтесь уж объяснить, это в ваших интересах. А-Лин зря беспокоился, совершенно нет нужды выпускать его дядю «своевольничать», пусть рассказывает словами, он в этом явно мастер. *** Байсюэ. Цзинь Гуанъяо успел высыпать по адресу Байсюэ серию проклятий полной меркой, мысленно. В какой-то крайне несчастливый час это сборище даосов оказалось на его пути, и портило всё на свете. Всё. Сюэ Яна испортили. Племянника испортили. Печать тоже испортили, всё сделали не так. — Ну что вы. С чего бы мне волноваться. Я просто хочу внести ясность — это ведь не деревенский фокус, я не могу сказать «Используй эту технику и всё получится», — Цзинь Гуанъяо критически поднял бровь. — И название вам ничего не скажет, потому что я не озаботился дать этой технике внятное название. Как-то не до того было. Он действительно не волновался, а теперь успокоился совершенно. Он сумел внести еле уловимые изменения в мелодию «Очищение сердца», и никто не уловил отличия. Пусть ему придётся верить на слово этому Чжи Чуаню, но это же при полной взаимности — ему тоже придётся верить на слово, что он обучает Цзинь Лина именно тому, что нужно. Но кто сказал, что Цзинь Лин сразу научится? Особенно если внести изящный поворот в заклинание. И так расхваленная Чжи Чуанем «неспешность» сработает в его пользу, потому что Вэнь Нин им точно ещё пригодится. — Я правильно понимаю, учить придётся через этот барьер? — Цзинь Гуанъяо прижал ладонь к прозрачной преграде и едва не одёрнул руку, когда упругая стенка толкнулась навстречу с явным предупреждением. Он оглянулся на Су Шэ, еле заметно прищурился, губы изогнулись в улыбке. Ничего, его человек не подведёт. — Как мы можем не согласиться перед такими серьёзными угрозами, — Цзинь Гуанъяо вздохнул. — Но хотя бы на еду и воду мы можем рассчитывать? *** — Волноваться у вас повод есть, и даже не один, — философски заметил Чжи Чуань. Он прекрасно понимал, что верить нельзя ни единому слову, взгляду, даже вздоху, что Цзинь Гуанъяо будет врать и использовать каждый момент, который только поймает. — Учить придется через барьер, — подтвердил он. — Если не будет получаться, вам придется стараться лучше. Один взгляд на Су Шэ уже настораживал. Цзинь Гуанъяо со своим подельником переглядывались так же редко, как и он сам с Цзинь Лином, и это не могло не настораживать. Чжи Чуань доверял мальчишке, знал, что даже если Цзинь Лин сделает все совершенно не так, как ему представляется, все равно ничего ужасного не случится, они оба найдут, как действовать дальше. Почему не предположить, что у Цзинь Гуанъяо такая же надежда на понимание с Су Шэ? Тот, кстати, ответил очень сдержанным взглядом, и Вэньчжун подумал, что сам поступил бы точно так же. А еще он невольно оглядел пространство вокруг. У них есть важное преимущество — его зовут Вэй Усянь, Чжи Чуань был ему сейчас безмерно благодарен за сдержанность, за то, что наблюдает — и взгляд со стороны на проблему, и сама припасенная возможность «в тылу» — все это невероятно важно! Вот только никак не избавиться от ощущения, что и у Цзинь Гуанъяо может быть в запасе что-то такое… только что? О каком таком «имуществе» он говорил? Почему вообще так беспечно сунулся в Безночный город? Совсем не ожидал, что здесь может быть кто-то посильнее, чем просто выживший из рода Вэней? — Вам никто не угрожает. Вы живы и здоровы. Еда и вода… зависит от результатов. Все очень просто – научите Цзинь Лина снимать и ставить этот барьер у ворот. Вы делали это столько раз, Цзинь Гуанъяо, что я уверен, объяснение не составит для вас труда. Он остался стоять рядом, готовый реагировать на любую, как ему казалось, неожиданность. Печать с ним, он – в своем городе, разве нет? Безночный сам его принял. Теперь не отпускал, правда, но должен быть выход. Цзинь Лин, Вэй Усянь, Печать, даже погода – все на его стороне. — А-Лин, — тихо произнес Вэньчжун и посмотрел на юношу, надеясь найти в его глазах спокойствие и уверенность. — Важен принцип, ты знаешь. Доверяй своим сомнениям. *** Что же, приходилось признать, что в этот раз ему попался достаточно неприятный противник. Цзинь Гуанъяо не мог себе позволить даже зубами скрипнуть — это же надо, после стольких лет общения с довольно сильными, но всё-таки безнадёжно благородными людьми… перед ним стоит беспринципный кошмар, готовый ради своих целей поступиться всем, чему его учили в своё время благородные наставники. Чжи Чуань не так прост. Хотя, возможно есть смысл надеяться на благотворное влияние Цзинь Лина. Всё-таки мальчик может повлиять как очаровательная юная бестолочь, с ним хочется быть благороднее и лучше, чем есть на самом деле. Вот только что эта бестолочь смотрит такими глазами недоверчивого волчонка? Когда потешный щенок приобрёл эти волчьи черты? Он удручённо признался себе, что сам в этом виноват. Если бы не напугал племянника там, в городе И, сейчас он был бы на стороне дяди. Близость цели лишает осторожности, то был импульс, порывистое стремление обрести наконец то, ради чего и затевалась вся эта круговерть. Печать, тёмная печать, средоточие дикой необузданной силы. Что за невезение, в самом деле. Цзинь Лин держался, хотя ему становилось дурно от одной мысли, что он где-то допускает ошибку. Знать бы, где именно. Может вообще не стоит ничему учиться у дяди Яо. Может он должен сам понять и дойти до результата. Вот только — сколько времени уйдёт на это постижение неизученного, сколько они проторчат в Безночном, если пренебречь возможностью выбить это знание из того, кто им обладает? — Я постараюсь, Вэньчжун, — тихо пообещал он и сделал шаг к барьеру. Лишь один шаг. Цзинь Лин без стеснения отмерил расстояние, которое считал безопасным. С другой стороны — даже метко брошенного камня будет достаточно. Стоит ли так рисковать? Но ведь эта ловушка — его творение. Он его хозяин, и может менять свойства как ему угодно, разве нет? Цзинь Лин напряжённо повёл пальцами по воздуху. Ловушка стала стабильнее, стенки уже не дёргались, реагируя на каждое движение пленников. Зато когда Цзинь Лин пнул маленький камешек в сторону дяди Яо, прозрачная преграда не пропустила этот пробный снаряд. Вот теперь можно не опасаться получить меч в живот. Он приблизился к барьеру вплотную, сделал внимательное и почтительное лицо, которое подобает ученику, и скомандовал: — Приступай, дядя. Цзинь Гуанъяо только безмятежно улыбнулся. — Повтори ещё раз это движение пальцами, которые ты сейчас делал, укрепляя свой барьер, только не вкладывай в него силу. Я просто посмотрю. Цзинь Лин помедлил, но медленно и внятно повторил. Пальцы неторопливо перебирали воздух, вычерчивая незримые символы. Он искал подвох. Он ждал подвоха, просто потому что не верил в иное. Цзинь Гуанъяо наблюдал, попросил повторить несколько раз, и в результате удовлетворённо кивнул: — Хорошо. Видишь, я не спрашиваю, какие стихии и в каком порядке ты увязывал. Мне важно понять, насколько ты владеешь самим методом. Вот это повтори, не вкладывая силу. И он начал вычерчивать достаточно сложный порядок символов, вот только в нём принимали участие не только пальцы. Пластично двигалось запястье, подключались и локоть, и плечо. За рукавом детали было сложно рассмотреть, но гибкое и опасное движение сразу считывалось как то, что может подчинить себе серьёзную мощь. Цзинь Лин невольно увлёкся — красиво, похоже на танец, обманчиво-неторопливый, вкрадчивый, как след змеи на песке. — Нет. Локоть выше. Смотри, когда ты поднимаешь локоть, плечо опускается и подаётся немного вперёд, — он снова повторил этот жест, умело вплетая в него неточности, которые встраивались в общий рисунок как его неотъемлемые части. — Пальцы правильно, всё остальное — нет. Отсутствует баланс. Попробуй двумя руками, это может облегчить понимание. Цзинь Гуанъяо поднял обе руки, снова потекла плавная волна переливчатых жестов, кисти рук изогнулись, как кончики крыльев. Цзинь Лин чувствовал себя деревянным, когда пытался это повторить, и от негодования делал ошибки, которые сам явно видел. — Хм… не могу понять в чём дело, — Цзинь Гуанъяо походил внутри своей ловушки. — Попробуй на вдохе сначала, а потом на выдохе сделать то же самое. Это обучение длилось и длилось. Цзинь Лин взмок, пропотевшая нижняя рубаха липла к спине, но стоило остановиться, как он начал замерзать. — Всё, — Цзинь Гуанъяо махнул рукой. — Твои движения становятся скованными. Теперь тебе нужно отдохнуть — связки и суставы болят с непривычки, эти движения для тебя в новинку. Цзинь Лин отошёл в сторонку, отвернулся. Тяжело переводил дыхание. Подхватил оба одеяла, снял с ловушки непроницаемость для неживых предметов и бросил одеяла внутрь. — Возьми, — отрывисто выдохнул он. — Спасибо. Он снял непроницаемость не с первой попытки. Даже пальцы болели, он теперь не может быстро и разумно управлять даже своими барьерами, что говорить о чужих?! Цзинь Гуанъяо сочувственно улыбнулся, подхватил одеяла и одно отдал Су Шэ. Отлично. Какое-то время юный заклинатель будет совершенно беспомощным. Бедный мальчик, бедный наставник мальчика.Он завернулся в одеяло и сам сел отдыхать. *** Чжи Чуань смотрел, долго наблюдал, не вмешивался. Он не верил Цзинь Гуанъяо, но мало чем мог сейчас помочь Цзинь Лину. Когда не знаешь технику, то быть внутри нее и пробовать — единственный способ узнать, а сам Вэньчжун сейчас и не смог бы. Поэтому он больше смотрел, пытаясь понять, на каком фундаменте могут стоять изыскания Цзинь Гуанъяо, но на известные ему методы это было все совсем не похоже. Такое ощущение, что как печать бывший Верховный создавал по наитию, так и технику барьера — тоже. За Су Шэ Чжи Чуань тоже наблюдал, но не заметил ничего подозрительного, только неприязненные взгляды, но они Вэньчжуна не волновали. Усталость Цзинь Лина разозлила Чжи Чуаня. Еще слишком рано, времени тем не менее потрачено много, а результат?! Не того ли добивался Цзинь Гуанъяо?! — Это очень плохой результат, — отрезал он, глядя на «наставника». — Не Цзинь Лина, а ваш. Не заставляйте меня думать, что вы совсем бездарный учитель, Цзинь Гуанъяо. Потому что бесполезный мастер — это все равно, что его нет, тогда зачем он мне? Чжи Чуань совершенно не скрываясь сейчас от пленников, подхватил мальчишку за талию и повел в комнаты. Он же наставник, пусть и бывший? Имеет право побеспокоиться. — Пойдем, — почти шепотом сказал он. Внутри, к счастью, горел огонь и было тепло. — Снимай мокрое, ты вспотел, — Вэньчжун сам стал помогать Цзинь Лину, пододвинув его поближе к теплу. — Подожди немного. Он взял мальчишку за руку и принялся обследовать ноющие уставшие мышцы. — Потерпи. Я хочу понять, где сильнее напряжение. Это странная какая-то история... Вэньчжун увидел, как вошел Вэнь Нин и сразу стал хлопотать с каким-то отрешенным лицом, поискал глазами Вэй Усяня. — Вэй-лаоши, что ты думаешь про этот урок? Сам Вэньчжун встал за спиной Цзинь Лина, взял за запястье и вытянул его руку вперед, пытаясь воспроизвести то, что видел. — А твой дядя стреляет из лука? Знаешь, такое ощущение... что он как нарочно изобретал технику, непривычную для воина. Не расстраивайся. Давай подумаем вместе... только когда ты отдохнешь, — Чжи Чуань теперь мягко массировал уставшие мышцы. Вэнь Нин тихо поставил на стол горячий чай, принес откуда-то сухую рубашку и тихонько сел в углу. *** Цзинь Лин вроде бы и перестал двигаться по этой странной траектории, но слабость накатывала и расползалась по телу. Он даже в недоумении потряс головой, но ничего не мог с собой сделать. Мокрый, от одежды на морозе даже пар пошёл, и должен бодро скакать, а вместо этого развалина. Он едва слушал суровую отповедь Чжи Чуаня по адресу дяди Яо, и никак не мог отдышаться, лишь тяжело прижался к нему и дал себя вести. Пылающему огню обрадовался, как родному другу, хотел протянуть к нему руки, чтобы погреть ладони, но только губы скривил — все связки и суставы ныли. Чжи Чуаню действительно пришлось его раздевать! Цзинь Лин только вздохнул, в меру сил помогая ему скупыми болезненными жестами, и очень старался не скулить от противной боли. Зато она быстро отступала, когда Чжи Чуань разминал его руки и плечи, обтирал мокрую спину. Вэй Усянь выждал немного, но хитрожопые пленники мирно грелись в одеялах и ничего не сказали. Он был уверен, что это нарочно — подозревали, что их могут подслушать! — Пойдём, пойдём, — он легонько подтолкнул Вэнь Нина в сторону тепла. — Не надо зря мёрзнуть. Он как раз застал сцену трогательной заботы, послушал как мальчишка пыхтит — с очаровательной смесью смущения, довольства и ещё явно от боли. — Что я могу думать, кроме традиционного, — он пожал плечами. — Всегда есть новый неизвестный способ сделать что-то, что уже сделано. Видишь ли, в своё время, когда я только начал использовать… кхм… новые приёмы, меня именно это и занимало. Вот если, допустим, рис собираешься есть — сколько существует увлекательных способов его приготовить! Когда отсюда выйдем, напомните мне, что я собирался куда-нибудь на хороший постоялый двор. Хочу горячего белого риса с подливой из свинины и с острым сычуаньским перцем. — Жрун, — пропыхтел Цзинь Лин, с опаской проследил за скромно прошмыгнувшим в уголок Призрачным Генералом и недоверчиво насупился. Как-то не так по его представлениям должны вести себя генералы. Да ещё и призрачные. Да ещё с такой репутацией и таким прошлым. Где же тут подвох-то?! — Видел пару раз дядю Яо с луком. Честно — ниже среднего. — Да не в луке дело, — Вэй Усянь скинул ханьфу, обнажился до пояса, потёр руки и встал перед Цзинь Лином и Чжи Чуанем. — А ну, смотрите. Так было? Он принялся медленно, но верно повторять движения, которые запоминал во время этого странного урока. Пару раз сбился, буркнул себе под нос «вот зараза», исправлял движения. А потом многозначительно проговорил: — А вот если во время этого движения плечо опустить, а локоть поднять, да на выдохе, вот поглядите, — он кивнул в сторону своего плеча, на шее натянулись жилы. Плечо опустилось чуть ниже, едва заметно. — Да плюс старания, помноженные на юность и яркое желание освоить технику, и, — локоть поднялся чуть выше, кисть руки изогнулась. — И… оп! Всё, готово, меридиан тут заблокирован. Причём тебя никто не трогал, гляди как интересно. Ци бестолково ползает по телу, натыкаясь на заборы. Думаю, что со вторым плечом то же самое, и вот ниже рёбер. Вэй Усянь аккуратными тычками напряжённых пальцев восстановил своё состояние, при этом действовал так, чтобы Чжи Чуань видел. А что показывать — он же даос, он и так знает, как это сделать. Вот пусть сам своего ученика и тыкает пальцами в нужных местах. — И предъявить мы ничего не можем, начнёт ахать и переживать, дескать, не подумал, что юный А-Лин оказался столь беспечно-старательным. Простите, извините, ах, нужно же быть же осторожнее. Же. И — да. Чжи Чуань, ты прав. Где-то я такое видел, давно… но где? Точно не в бою, — он повернулся к Вэнь Нину и очень мягко позвал. — А-Нин, послушай, ты раньше видел, как он это делает? Он именно так это делает, или как-то иначе? *** — Увлекательный способ приготовить рис, — медленно повторил Чжи Чуань, глядя куда-то перед собой и ровными движениями расправляя свежую рубашку на плечах Цзинь Лина. Сравнение Вэй Усяня оказалось последней каплей, завершившей все объяснения. Вэньчжун заметил только, как Вэнь Нин после вопроса Вэй Усяня немедленно погрустнел, но что конкретно заговорил — уже не особенно вслушивался. Мыслями Чжи Чуань был совсем не здесь. Как все просто, оказывается. «Увлекательный способ» Цзинь Гуанъяо. Вот все-таки у него образ мышления какой-то... не такой гибкий, как у Вэй Усяня, это приходилось признать, но смысл жалеть о том, чего нет? Столько времени, получается, Чжи Чуань стоял и смотрел на то, как Цзинь Гуанъяо не просто врет, изворачивается и тянет время, а делает это так нагло, как может лишь тот, кто уверен в своём обмане. «Верить на слово»? — Цзинь Гуанъяо пользовался этим сразу и без вступлений. И вся готовность к подвохам, понимание его лживой натуры — все это благополучно не сработало. Чжи Чуань так и держал Цзинь Лина за плечи, глядя на Вэнь Нина и не видел его. Это ведь... Он же просто взял и выдал этой гадине мальчишку своими руками! Научи, покажи, расскажи... и стоял и смотрел, как Цзинь Гуанъяо методично и следуя своему плану вредит Цзинь Лину! — Я ... господин Вэй, когда меня сюда приводили, я, наверное, смотрел на дру... — Вэнь Нин замолчал на полуслове, провожая вмиг похолодевшим взглядом Чжи Чуаня, который молча и стремительно вышел вон. Вэньчжун, белый, как этот безночный снег, шел к пленникам, и остановился в нескольких шагах от них. Цзинь Гуанъяо решил, что имеет дело с грубой силой, а не с умом? Что отсутствие угроз и выбор — это слабость? Замечательно. Нужно было сразу не разочаровывать его и эту самую силу явить без разговоров. А он вместо этого решил играть в его же игры! Сердце отсчитывало редкие холодные удары, руки сжались в кулаки. — Ты решил, что у тебя есть какие-то шансы, — со спокойной уверенностью произнес Чжи Чуань. Печать скользнула в ладонь. — Есть время, — он недобро улыбнулся, крепко сжимая артефакт в руке. — Уже нет. Вэньчжун смотрел в глаза Цзинь Гуанъяо, чувствуя, как темная энергия пробуждается в его руке. Она текла так свободно и радостно, стремительно, как долго томившийся в заточении пленник, которого наконец выпустили на свободу. Она видела цель и питалась сейчас чистой яростью Чжи Чуаня. Причина этой ярости даже не оформилась в какие-то мысли и тем более — слова, достаточно было того, к чему привели действия Цзинь Гуанъяо. Наглые. Будто он по-прежнему стоит над гробом, готовый отрубить племяннику руку, и знает, что цель оправдывает средства. Чжи Чуань молча направил поток силы, не в барьер, нет, он стоял с опущенными руками, а черные извивы тьмы расползались по каменной кладке площади, вылизывая ее, окружая владельца Печати и распространяясь вокруг него, как огромные страшные щупальца, поднимаясь плетями и завихрениями. Чжи Чуань не знал, что от его слов до этого момента прошло лишь несколько мгновений, не чувствовал, как быстро все происходит. Он просто отпустил тьму искать путь к своей новой единственной цели, которая гораздо больше понравится Его Печати. Снег стремительно таял вокруг него, обнажая камни, холодный воздух собрался ветром и гулял кругами у барьеров Цзинь Лина, как голодный волк, который только и ждет, когда жертва окажется уязвимой. Чжи Чуань помнил, как чуть не сломал защиту Цзинь Лина, потому что его тьма искала цель — душу. Тогда он испугался, но теперь использовал именно это. Душа Цзинь Гуанъяо — стоило только подумать об этом, вспомнить, кто хотел забрать Печать, кто ради нее готов был поступиться всем на свете — и сила преумножилась мгновенно. Чжи Чуань как будто напомнил ей, своему сердцу, своим самым темным и опасным мыслям — вот, что нужно забрать. Он даже знал, как это сделать, это знание укрылось глубоко в прошлом, когда Чжи Чуань пытался спасти душу, искалеченную наставником ради обучения. Не надо было спасать, не этого от него ждали. Земля мелко задрожала под ногами Чжи Чуаня, Печать пульсировала в ладони, а на Цзинь Гуанъяо устремился ее черный, пронизывающий взгляд — Чжи Чуань неотрывно смотрел на свою жертву, направляя силу на разрушение единственной защиты пленников. *** Сомневаться в Сюэ Яне — дело неправильное, рискованное и глупое. Особенно если он чует. И говорит коротко и ясно. Но сейчас Сун Лань смотрел на Безночный город, который стоял перед ними совершенно безмолвный и мертвый, и все-таки осторожно спросил: — А-Ян? Они отправили в разведку человечков, но те не попали внутрь даже через трещину в стене, которую заклинатели нашли. Мощные барьеры не пускали ничего и никого — даже редкие птицы, и те сворачивали, Сун Лань не удивился бы, если бы и ветер туда не проник. И вот они все застряли перед стенами, мучительно соображая, как туда попасть и есть ли там вообще что-нибудь. Кто-нибудь. Цзинь Лин и Чжи Чуань. Но Сюэ Ян не мог просто ошибиться. Так ведь? — Что ты чувствуешь? Цзян Цзай? Сун Лань ненавидел это ощущение утекающего в бездействии времени. Он не понимал, как вот Лань Чжань может оставаться внешне таким спокойным? Честно говоря, Сун Лань не мог припомнить, чтобы даже Сяо Синчэнь вот так вот замирал хоть когда-нибудь. Как статуя. Второй Нефрит стоял совершенно неподвижно, с прямой спиной, и по его позе и выражению лица совершенно ничего невозможно было понять. А потом Лань Чжань просто поднял взгляд наверх. Над Безночным городом стремительно темнело небо, сумерки в неурочное время вдруг накрыли это мертвое место. Сун Лань посмотрел на Сяо Синчэня, на А-И... в памяти само собой всплывали те жуткие последние мгновения тишины перед затмением в Байсюэ. *** По всему выходило, что Лань Цижэнь к нему последнему пришёл, что ли? Иначе как объяснить, что тут стоит Лань Чжань и с ним этот проходимец из Байсюэ? Ладно, остальные не проходимцы, но Сюэ Ян иного титула пока в глазах Цзян Чэна не заработал. Он даже не пытался быть вежливым. Барьеры вокруг Безночного не поддавались, даже когда на них обрушилась вся ярость Юньмэна. Наоборот, эта преграда словно питалась атаками, становилась крепче. Цзянь Чэн разочарованно огрел барьер Цзыдянем и тут же обругал себя. И то опоздал — Фея успела обругать его ещё на замахе, залаяла, захлёбываясь рычанием, и повела вдоль стены туда, где он и отыскал четвёрку из Байсюэ и с ними — Лань Чжаня. Цзян Чэн только кивнул всем одновременно, не растрачивая время и внимание на поклоны. Проходимец как раз собирался что-то сказать Сун Ланю, но вместо этого передёрнул плечами, оглянулся и поднял голову. Все туда смотрели — над Безночным разливались мертвенные сумерки, которые грозились провалиться в непроницаемый мрак. Казалось, что даже камни стонали в предвкушении чего-то огромного и страшного. — Чувствую… — брякнул Сюэ Ян. — Смотря чем. Цзян Цзай в восторге. Мне любопытно. Но моя жопа внезапно и разумно требует бежать. Видимо, жить понравилось. Тьма сгущалась с какой-то ненормальной скоростью, Сюэ Ян даже засомневался, может они просто проворонили очередное затмение солнца, тогда и удивляться нечему, сами дураки. Да и советов жопы слушать как-то не очень хочется. Когда он вообще советовался с собственной филейной частью? Не было такого. — Никто не помнит, сегодня затмение не обещали? — Сюэ Ян вскарабкался на выступающий скальный выступ, жадно высматривал подробности, и наконец ткнул пальцем в сторону. — Вон там. Там люди. Туда всё это несёт, или… Ээээ нет, наоборот. Это оттуда всё это роскошество расцветает. Его уже толком и не слушали — едва он пальцем показал и сказал, что там люди, в ту сторону молча рванула Фея, за ней Цзян Чэн, за ним его люди, а потом оно как-то само. Все побежали, так не стоять же на месте, считая снежинки. Барьер их не впускал, но отсюда было видно. И видно такое, что Цзинъи вдруг кинулся вперёд, всем телом врезался в преграду и попытался проломить её. Это Чжи Чуань! Это же Чжи Чуань, но происходит-то что?! И где Цзинь Лин?! *** Всё-таки как хорошо, когда и размять там где болит, и обтереть влажную кожу, и надеть сухое и чистое. Незамысловатые радости уставшего человека Цзинь Лин впитывал с двойным удовольствием, ведь Чжи Чуань о нём заботился. Правда, неприятно удивило, что Вэй Усянь быстро схватил правильные движения, а ему пришлось мучиться. Вот интересно, ему не больно, когда кисть руки под этим ненормальным углом сгибается в запястье? А потом до Цзинь Лина дошло, и он наверняка сейчас выглядел очень глупо. То есть как это, разве можно самому себе вот так удружить? Он слушал объяснения, и даже что-то пошутил, весьма неудачно и нелепо. — Вэньчжун, ты куда? — запоздало спросил он, но вопрос улетел уже куда-то в спину. Цзинь Лин ошалело моргнул, оттолкнул руку Вэй Усяня. — Я сам, — он указал предполагаемые точки, терпеливо принял молчаливую поправку, и вполне удачно повторил движения разблокировки следом за Вэй Усянем. Действительно, сразу стало легче, тело ожило, и само ощущение тряпки быстро исчезало. Зато появилось другое чувство — будто над головой вырастает огромная волна, и она вот-вот поглотит и его, и всех вокруг. Но ведь Чжи Чуань только что вышел, он ведь ничего не успел бы… или успел? Время принялось тянуться, как струйка мёда, стекающая в чашку. Вот только этот воображаемый мёд быстро приобретал пронзительно чёрный оттенок. Цзинь Лин увидел, как исказилось лицо Вэй Усяня, как он кинулся к двери, выхватывая флейту таким чётким движением, каким обычно хватаются за меч. — Нет! — крикнуть Цзинь Лин и поймал его за плечо. — Нет. Всё ещё не выходи. Слышишь? Будь в укрытии, и будь готов, если всё будет совсем плохо. Я пойду. — С ума сошёл, — Вэй Усянь нетерпеливо стряхнул его руку. — Там — тьма! — Там — Чжи Вэньчжун, — Цзинь Лин решительно заступил ему дорогу. — Я сам. Будь в укрытии. Спорить с ним было бесполезно, это лишь тратило время. Остаться в стороне сейчас — это же поставить под угрозу всё! Хотя — что именно «всё»? Он ведь так и не знает, что именно кроется за этим «всё». Но был ещё один момент. Не время подвергать сомнению самого Цзинь Лина. — Иди. Но я буду решать, когда уже нельзя оставаться в стороне. Цзинь Лин только кивнул, помчался за Чжи Чуанем и в дверях крикнул, не оборачиваясь: — Спасибо, дядя Вэй! — Тьфу ты, — Вэй Усянь растерянно оглянулся на подавленного Вэнь Нина. — Дядя Вэй… Цзинь Лин даже не подумал надеть что-то поверх рубашки, он слишком торопился, лишь меч схватил. И успел как раз к моменту, когда Печать развернула свою мощь… нет, это не Печать. Нет, это не тьма. Цзинь Лин бежал так быстро, что едва сумел остановиться, чтобы не ворваться в тёмные потоки, окружающие Чжи Чуаня. Нет, это была не мощь Печати. Её нельзя рассматривать отдельно. Это… — Вэньчжун… Это было по-своему красиво. Неожиданно идеальный баланс. Чжи Чуань поражал силой своей ярости. Она оказалась такой собранной, такой… гармоничной? Тёмные потоки не творили хаос, пусть так и могло показаться на первый взгляд. Это была система — запутанная, недобрая, но сильная и упорядоченная. Снег истаял, и от камней шло ровное тепло, будто в этом месте Безночный город вспомнил дни своего расцвета, и следы разрухи стали чем-то незначительным. Цзинь Лин как-то оторопело смотрел, как Чжи Чуань атакует, и чувствовал всем телом, что созданный им барьер сейчас разорвёт, как бумажный кулёчек для арахиса. Он уже потерял связь с собственной ловушкой, она была — и её не было, этой связи не пробиться сейчас сквозь тьму! Цзинь Гуанъяо уловил свою ошибку едва только увидел глаза Чжи Чуаня. С такими глазами идут убивать. Человек с такими глазами не будет слушать никаких объяснений, и на правдоподобность ему плевать. У самого даже в груди что-то дёрнулось — он что, переоценил Цзинь Лина, и вред оказался больше, чем просто временно заблокированные меридианы? И то не все. Странно, ведь он точно и правильно руководил действиями племянника. Он же не умер?! От такого не умирают! А если не умер, то к чему такие крайности? Но главное — как это объяснить тому, кто и не требует объяснений?! Он увидел, как Цзинь Лин выскочил откуда-то, и от сердца немного отлегло. Значит, всё-таки вред незначителен, это легко можно обернуть в свою пользу. А ловушка, созданная племянником ещё держится. Однако, хорошо Чжи Чуань его обучил. Цзинь Гуанъяо не жаловался на память — он прекрасно помнил, что сейчас стоит в двойной ловушке, двухслойной, именно поэтому она и держится. Пока что держится. Цзинь Гуанъяо опустился на колени и дёрнул с собой Су Шэ. — Будь готов, — еле слышно шепнул он, и попытался докричаться до Чжи Чуаня с самыми покаянными интонациями. — Клянусь, я не хотел вреда! Барьер надсадно потрескивал. Цзинь Лин видел, в каком месте тьма нашла уязвимость — там, где преграда соприкасалась с камнем. Камень крошился, вносил в структуру ловушки нестабильность. Цзинь Лин резко вдохнул и пошёл сквозь потоки тьмы, уклоняясь лишь от самых хищных плетей. Он сделал выбор. — Вэньчжун! — крикнул он в спину того, кого выбрал. Крикнул лишь затем, чтобы он знал, кто стоит за ним. И кто его немедленно обнял со спины. — Я с тобой. В этот же момент барьер ловушки сдался под натиском тьмы, Цзинь Лин вжался лицом в спину Чжи Чуаня. Вот сейчас почувствовал, именно сейчас. *** Чжи Чуань наступал, не двигаясь. Он как будто врос в этот камень, стоял, не шелохнувшись, с мстительным удовольствием пропуская свою черную силу через себя. Она тянулась к обещанной душе Цзинь Гуанъяо, а Чжи Чуань позволил ей искать путь. Он почувствовал отклик, и сам удивился, что оказывается — ждал его. Это сами камни, воздух смешивались с его тьмой, подпитывая сильнее. Безночный город отозвался. Тонкие плети тьмы проникали в него, оплетали ловушку вокруг, подползали снизу, а Цзинь Гуанъяо еще и на колени упал, лишь приближая неизбежное. Вэньчжун зло улыбнулся, пальцы скрючились, направляя потоки. Вот только Цзинь Лин явился невовремя! Эта его храбрость, когда даже тьма, кажется, расступилась, пропуская мальчишку, — это вот зачем?! Чжи Чуань дёрнулся, и чтобы не ослабить давления на защиту, только больше сосредоточился на потоках силы. — Отойди, — холодно велел он и тряхнул плечами, пытаясь высвободиться. Ну и когда ему удавалось справиться с этим молодым и совершенно несгибаемым упрямством? — Отойди! — повторил Чжи Чуань, но перестал сопротивляться. Тьма пела, хотела наживы, и теперь Чжи Чуаню пришлось чуть ли не слиться с напоенным ею холодным воздухом, потому что она не могла не узнать Цзинь Лина и кровожадно шевельнулась, сдавливая сердце. «Ну конечно! Этого никому не видать — ни Цзинь Гуанъяо, ни тем более силе, которая теперь подвластна мне!» — подумал Чжи Чуань. Он не ожидал, что финальный рывок станет таким облегчением. Первый барьер лопнул, и лицо Вэньчжуна озарилось злой улыбкой, черным блеском глаз. О, неужели этот Су Миншань испугался? Су Шэ теперь застыл, поражённый мощью силы и пониманием, что лишь клетка по злой иронии их сейчас и защищает. — Мэн Яо... — сипло выдавил он, падая на колени вслед за господином. — Надо снять барьер. Как только рухнет этот. Нам нужен Вэнь Нин. Удивительно, но голова сейчас соображала совсем ясно. Су Шэ говорил быстро и тихо, без паники, просчитывая сейчас все шансы, которые могли найтись в этом безвыходном положении. Рухнет клетка — и все, у них будет едва ли пара мгновений, чтобы спастись. И за это время нужно дотянуться до Вэнь Нина, снять барьер со стены и успеть нырнуть в спасительную брешь... невозможно. Но именно поэтому Су Шэ и был готов использовать даже призрачный шанс. Быть готовым. Он был готов. Выдать хоть все силы до капли, если это даст Мэн Яо время. Су Шэ сосредоточился и почти равнодушно смотрел на то, как под его ладонями по камням расходятся тонкие трещины. Первый барьер лопнул, а Су Шэ только с вызовом посмотрел на Чжи Чуаня. — Какой сильный... — восхищенно выдохнул Чжи Чуань, оценивая по достоинству талант Цзинь Лина, который поставил такую ловушку. Очень хорошую, безупречную, но даже она не устоит перед силой Печати, подпитанной Безночным городом. Тьма кружила, сгущалась вокруг, и самые тонкие ее плети уже царапали последнюю защиту, подтачивая ее. Второй слой пал так, что зазвенело в ушах, Вэньчжун торжествующе улыбнулся, резким движением направляя тьму к Цзинь Гуанъяо и Су Миншаню, но не давая ей снова довершить начатое. Она кольцами вилась вокруг жертв, сжимаясь все сильнее, тянулась к горлу этого «невиноватого», «наверняка всегда невиноватому» — еще подумалось Чжи Чуаню, и он резко вскинул руки, сжимая пальцы в кулаки так сильно, как стиснул бы ими горло Цзинь Гуанъяо, чтобы кости хрустели, разрушая дыхание. — Снимай барьер, — голос Чжи Чуаня глухо сочился сквозь сполохи тьмы, наполняя их и многократно усиливаясь. Чудовищные ледяные щупальца сжимались все сильнее, а требование убрать стену сквозило в этом холоде и наполняло все вокруг. — Господин Вэй... — прошептал почти неслышно Вэнь Нин, рассматривая свои руки, и тут же спрятал их в рукава. Холодно как... Он поднялся и подошел к окну, снова замер. *** Они взмыли на мечах вверх, и Сун Лань едва успел оказаться рядом с Цзинъи, готовый подхватить, если преграда отбросит. Цзян Цзай в восторге? Плохо дело. — Нет уж, пока свой зад держи поближе к нам, — хмуро бросил Сун Лань и увидел совершенно бледного Сяо Синчэня. Пока все ломились напролом, даочжан не оставлял попыток воздействовать на барьер? Или нет? Синчэнь мягко поднял руки, ладони его и лицо как будто светились в этой уже почти ночной темноте, и Сун Лань невольно повторил это движение, поняв, чего ждет его друг. Они не могут пройти, но им остается надеяться, что они почувствуют момент уязвимости этой невидимой стены, не потеряв драгоценное мгновение. — Вэньчжун... — сорвалось с губ Сун Ланя. Он смотрел вниз и не мог отвести взгляда, ему казалось невозможное — что отголоски бушующей тьмы проникают под кожу, и запястье стянуло колючей тонкой болью. — Он не остановится, вот что происходит. О, Сун Ланю не нужно было объяснять, что же именно они видят, и Сюэ Яну совершенно точно — тоже. Они оба знали, как это, когда ты принимаешь тьму, доверяешь ей, знаешь ее... Это так страшно, что холодный восторг пробирает до костей, и хочется больше и больше! Если только нет причины остановиться. Похоже, у Чжи Чуаня ее нет, только ясное понимание, что и зачем он делает. *** Ну и хорошо. Вот Чжи Чуань, он вполне жив, у него две руки, две ноги, не выросла вторая голова, и из горла не торчит золотая заколка, покрытая чешуёй. Сам обладатель заколки — вон он, лёгок на помине, тоже с нужным количеством конечностей. Что хуже — идёт сквозь тьму, как сквозь кусты пионов, и не то чтобы Сюэ Яну это понравилось. Страшного-то ничего нет, но явно нехорошо. — Как мы удачно зашли, слов нет, — восхитился Сюэ Ян, когда понял против кого так развоевался и разбушевался обычно сдержанный даочжан Чжи Чуань. — Не ищи Верховного, и найдёшь. Ему действительно стало легче, это ощущалось даже несмотря на не слишком приятную и не слишком привычную необходимость стоять на мече. Ну чтобы видно было хоть что-нибудь! Благо тут действительно было на что посмотреть. Всё-таки искать, злобиться и ругаться, раздражаясь на неизвестность — это гораздо тяжелее, чем просто не знать как добыть. А уж они добудут, здесь ведь все понимают, что нет таких преград, которые нельзя преодолеть. И потом… кто как, а Сюэ Ян пока наблюдал и занимался чрезвычайно важным делом. Один за другим по всей Поднебесной тихо рассыпались кучками сухой побуревшей травы оставленные там и сям человечки. Теперь, когда не приходилось дробить силы на добрую сотню внимательных маленьких глазок, Сюэ Ян чувствовал себя гораздо лучше. — Сун Лань, — позвал он, и настойчиво ткнул своего невыносимого брата-патриарха в бок. — Ты оставлял человечков там, где меня не хватало. Всё, убей их. Тебе тут понадобятся все твои силы, не расходуй их на человечков, все уже нашлись. Он же видел, что даочжаны стерегут минуту слабости барьера с терпением, превосходящим терпение кота у мышиной норки. Он тоже стерёг, но своими методами. Своему чутью он доверял, обычно оно не подводило. *** Цзинь Гуанъяо ждал, пока Чжи Чуань разрушил ловушку, в которую его и Су Шэ поймал не в меру ретивый племянник. Опасно, но это действует. Можно упрашивать выпустить, можно плести длинную запутанную интригу, рассыпать пустые обещания. Но можно ещё и вот так взбесить охваченного тьмой, чтобы он сделал то, что ему нужно, по собственному мстительному почину. Разумеется, в планы Цзинь Гуанъяо не входило такое обострение событий. Он просто имел в виду, что такое может случиться. И оно случилось. Досада, такой риск… но ничего. В тот момент, когда рухнул барьер ловушки, Цзинь Гуанъяо с силой стиснул в кулаке подвеску Вэнь Цин, и выплеснул в неё солидную часть ци. Он звал Вэнь Нина, сила крови должна была тянуть его с неумолимой мощью, которой нет сил сопротивляться, и никакой рассудок тут не поможет. И удержать его некому — Чжи Чуань здесь, Цзинь Лин прилип к нему, как цепкий колосок в чистом поле порой хватается за края одежд. Пальцы занемели, удерживая подвеску. Цзинь Гуанъяо звал молча, не размыкая губ. У него не было возможности что-то ещё сделать, лишь внимать угрозам Чжи Чуаня — тьма сжималась вокруг. Впору восторгаться собой, ведь всё-таки сумел сделать Печать, обладающую чистой мощью! А этот вор подоспел на всё готовое и похитил её. На этом месте всё же сомнение начало подтачивать первый душевный порыв — ведь тело Минцзюэ оказалось похищено, по всему выходит, что это не та Печать? Другая? Как же плохо, когда в картине слишком много замазанных частей, непонятно, что из-за чего вышло. — Как скажете! — торопливо пообещал Цзинь Гуанъяо, с трудом выдохнув эти слова. Слишком сильно давила тьма, сжималась как кулак вокруг неосторожной птицы. — Я сниму! Сейчас примчится Вэнь Нин. Ведь есть не один способ снять барьер, но Вэнь Нин нужен в любом случае. Цзинь Гуанъяо снова отчаянно стиснул подвеску. — Помилосердствуйте, даочжан, как я могу снять барьер, если не могу двигаться? Да, придётся бежать. Но сначала он всё же отнимет Печать у этого выскочки. *** Цзинь Гуанъяо понадобится время, и надо дать ему столько, сколько получится. Су Шэ смотрел на Чжи Чуаня, ждал, и когда барьер рухнул, немедленно направил удар в его сторону. Отвлечь, пусть даже еще сильнее разозлится, но не смотрит на Цзинь Гуанъяо. Атака растворилась в темных завихрениях, Су Шэ снова собрал силы и увидел, что да, Чжи Чуань смотрит на него. Вэньчжун поморщился, успев отразить удар, наверняка — лишь пробный. Вряд ли бывший Верховный таскает за собой слабого заклинателя. Его нельзя недооценивать. Возглас Цзинь Гуанъяо — пустое, он ведь жив пока и не может не понимать, что тьма управляема и не убьет, пока хозяин ее не отпустит. Чжи Чуань оставил его в коконе черных лент и направил энергию на Су Миншаня. Тот попытался отбиться, удар на этот раз почти достиг цели, взметнув под ногами Чжи Чуаня каменную крошку. В ответ безжалостная тьма обрушилась на Су Миншаня, полоснула по плечу и мгновенно скрутила в кольца. Вэньчжун давил и не собирался щадить прислужника Цзинь Гуанъяо, тем более тьма дала ему ответ. Она тянулась к человеческой душе, а Чжи Чуань от этого становился только сильнее. Где-то слева послышался тяжелый скрежет, как металл скребет по камням. Оставив жертву в кольце страшного плена отбиваться, Чжи Чуань обернулся и вовремя — огромная черная цепь прорезала темные плети, и он узнал Вэнь Нина. Вот — Призрачный Генерал, теперь не оставалось сомнений, откуда взялось это прозвище. Где он успел по пути подобрать эти цепи? В голове зачем-то пронеслось, что да, валялись там, ненужные. А теперь эти цепи могучими ударами рассекали тьму, и Чжи Чуань развернулся, чтобы Цзинь Лина не задело. Теперь Вэньчжун стоял в урагане тьмы, справа — пленники, слева — Вэнь Нин, который зачем-то решил нападать, словно ведомый. Чжи Чуань понял, что прав. Именно что ведомый! Новая волна ярости вызвала еще больший всплеск силы. Призрачный Генерал наступал, пока еще не способный продраться сквозь темные вихри, но дело было не в том, что он хотел убить именно Чжи Чуаня, просто он оказался препятствием на пути к Цзинь Гуанъяо, и почему-то Вэньчжун не сомневался, что кто бы сейчас ни был на его месте — Вэнь Нин будет прорываться. — Держись, — велел Чжи Чуань Цзинь Лину. Не убирается, так значит пусть держится за спиной, маленький упрямец! Он успел отклониться и выставить руку, когда острый наконечник одной из цепей полоснул по его ладони. — Что, вам понадобилась кровь Вэня?! — с холодным весельем спросил Вэньчжун, медленно поднимаясь над землей. Он резко взмахнул рукой, алые капли веером полетели в Цзинь Гуанъяо, в Су Миншаня. Еще один взмах — тьма прямо на глазах становилась плотнее, сам воздух сгущался. Кровь зашипела, впитывпясь в камни, и Чжи Чуань вдруг ощутил мощный отклик Безночного города. Он как будто раздвоился или распался даже на несколько человек, душ... Один Вэньчжун видел, как глубоко под землей рушатся барьеры, которыми они с Вэй Усянем запечатали нечисть в пещерах, как трескается холод подземелий и пробуждаются страшные твари. Второй Вэньчжун, слившись с тьмой, возводил вокруг площади преграды, вычерчивая черными жгутами границы на земле и в воздухе, продолжал давить Су Миншаня. Он видел, что Вэнь Нин, у которого он больше не стоял на пути, бросился к Цзинь Гуанъяо, протягивая руки, как будто хотел что-то схватить. В этом хаосе сила Чжи Чуаня множилась, он теперь совершенно ясно понимал — уже не одна только его Печать стала участником действа. Мысли вообще были потрясающе быстрыми, упоительно яркими и холодными. Печать. Да. Он, конечно, не оставил себе возможности просто держать Цзинь Гуанъяо, а значит даже темные барьеры — не самая надежная преграда, это тебе не ловушки Цзинь Лина. Но есть кое-что другое, чем можно удержать того, кто однажды почти получил, но вожделенное увели у него из-под носа. — Или тебе мало крови Вэнь? — глядя сверху на Цзинь Гуанъяо непроницаемыми черными глазами, спросил Чжи Чуань и снова горячие алые брызги веером упали под ноги. — Все еще мало нашей крови? — он вытянул руку вперед, так что Цзинь Гуанъяо мог очень хорошо видеть, как истекает черными потоками силы зажатая в кулаке Печать, готовая сожрать душу жертвы. Она тоже видела Цзинь Гуанъяо, но Чжи Чуань запретил ей бросаться на него, как оголодавший зверь. *** Цзинь Лин даже не пытался протестовать. Да, Чжи Чуань сейчас управляет тьмой. Да, он сейчас в ярости и нападает на его дядю. Всякий раз случается какое-то «да», и теперь что делать? Невозможно прожить всю жизнь, воздевая руки к небу в непрерывном изумлении. А вот разобрать, что Чжи Чуань сейчас один против двоих — это даже он может разобрать. Вернее, против троих. Появление Вэнь Нина оказалось неожиданным, а атака застала Цзинь Лина врасплох. Вот так. Ходит приятный и робкий человек, виновато улыбается, скромно садится в уголке, рубашку подаёт. А потом хватается за цепь и кидается убивать. «Хороший мне урок!» — Я у тебя за спиной, — подал голос Цзинь Лин, и отцепился от Чжи Чуаня. Развернулся и снова прижался, чтобы чувствовать его спину своей спиной. Так было правильнее. Нечего прятать лицо и сопеть куда-то между лопатками Вэньчжуна. Он пришёл, заявил, что тут, и меч в руке. Что ж ещё-то надо? Следующая атака цепи звякнула металлом за спиной у Чжи Чуаня, а Цзинь Лин сосредоточился. Всё-таки занятия заключались не только в установке правильных барьеров, и меч ему — не мух отгонять. А спину прикрывать — это правильно и очень нужно прямо сейчас. — Кровь, — Цзинь Гуанъяо привычно поджал губы с горькой укоризной, мол, как вы можете обвинять меня в таком ужасном преступлении, честного человека. Вэнь Нин, к счастью, явился на зов практически моментально, правда, пока не мог прорваться к нему сквозь устроенную Чжи Чуаном вакханалию тьмы. Но как обвинишь его в недостаточных стараниях? Куда он денется, бедное неразумное дитя, ошибкой покойного Старейшины Илина наделённое такой сокрушительной силой. Вряд ли Вэй Усянь сделал это специально, это точно должна быть ошибка. А где сокрушительная сила — там обязательно есть и серьёзная уязвимость. Сейчас эта уязвимость впивалась резными гранями в его ладонь. И, надо сказать, мешала. Это он не продумал в своё время, да и нужды не было, но сжимать в кулаке подвеску — на время оставить себя одноруким! — Почему же вы нападаете? Вы просто вынуждаете меня защищаться! — Цзинь Гуанъяо, снова сжал подвеску в кулаке и всё же выхватил меч. — Чжи Чуань, вы ведь не ждали, что я покорно буду ждать, пока вы меня убьёте? Я лишь защищаюсь! Вы… обезумели. Цзинь Лин, беги ко мне, ты ведь в опасности! Гибкая сталь издавала мелодичный печальный звук, отражая атаки тьмы. Цзинь Гуанъяо использовал всё своё мастерство, чтобы защищаться, по возможности прикрывать Су Шэ и дать ему возможность полноценно вступить в бой, и когда наконец Вэнь Нин до него доберётся, объединённые подвески удвоят его силы. И тогда он сумеет забрать Печать и вскрыть барьер, чтобы убраться отсюда как можно быстрее. Ничего, в Безночный можно будет вернуться чуть позже. — Я никогда не желал крови клана Вэнь, разве я развернул ту войну?! — выкрикнул Цзинь Гуанъяо, парируя атаку тьмы. — Это не я повёл войска на Цинхэ Не. Не я сжигал Облачные Глубины! И не я уничтожил Пристань Лотоса! Так с чего именно меня объявили виновным в крови клана Вэнь?! В своих несчастьях клан Вэнь виноват сам! Что творится вокруг? Ооооо, эта Печать мощнее, чем он мог рассчитывать! Кажется, она встряхнула весь город, такого он не ждал. Хотя, что земля содрогается, это ему наверняка сейчас кажется в горячке боя. Цзинь Гуанъяо исключительно защищался, лишь готовил атаку и маскировал её заранее. Ладно, он не собирается глумиться над тёмным заклинателем, это никогда не заканчивалось хорошо. Как бы забавно ни звучало, но Печать он отдаст только вместе со своей рукой. Цзинь Гуанъяо не позволил себе даже ухмылку — он просто изогнулся, следом гибкое лезвие меча застонало и опасно вспороло воздух у самого запястья Чжи Чуаня. *** «Зачем?!» — Су Шэ задыхался, яростный холод вцепился в сердце, но он все равно смотрел и видел, как Мэн Яо поднимается для атаки. Ему нужна Печать... Су Шэ хрипло хватанул ртом воздух. Зачем? Клетка рухнула, нужная кровь — повсюду, ведь этот Чжи Чуань оказалось все понял и так удачно обладает нужной кровью! Надо бежать. Надо бежать... Су Шэ чувствовал только холод, знал, что теряет связь с реальностью, что если Мэн Яо и сбежит, то уже точно — один. «Я же сказал — держись!» — услышал Су Шэ яростный возглас Чжи Чуаня, холод отпустил, он открыл глаза и понял, что вот он — его шанс. Чжи Чуань едва увернулся от атаки Мэн Яо, который поднялся, оставив племянника между собой и рвущимся на зов Вэнь Нином. Су Шэ закрыл глаза, сосредоточился. Важно сейчас не пытаться освободиться от пусть ослабевших, но все еще смертельно опасных оков тьмы, нужно другое заклинание. Бледные губы беззвучно произносили нужные слова, пальцы чуть заметно шевелились, и с них срывались знаки. Мгновение — один из них впитал летящую каплю крови, а вслед за ним и другой, третий. — Я... о... Яо...— просипел Су Шэ, зная, что Мэн Яо его не слышит. Но значит он должен почувствовать, что барьер истончается и вот-вот рухнет, что путь для отступления есть! Чжи Чуань понял, что отвлекся, но тьма пусть как-нибудь разберётся с этим уже почти мертвецом Су Миншанем, тут не погонишься за всем сразу. Он увидел, как Вэнь Нин снова взмахнул своими чудовищными цепями, как они летят в Цзинь Лина, и времени просто не было. Мальчишка отлично владеет мечом, но эти жуткие цепи бросались с какой-то безумной скоростью! Вэньчжун ринулся вниз, колено обожгло болью удара о камень, в глазах заискрились алые сполохи. Самым правильным было бы спутать Цзинь Гуанъяо черными оковами и швырнуть в Призрачного генерала, но на это не было лишнего мгновения. Чжи Чуань успевал только схватить Цзинь Лина за плечо и дернуть в сторону, что он и сделал, открывая спину одному врагу, и лицо — другому. В следующий миг огромный тяжелый наконечник цепи ударил его в грудь, Вэньчжун кувырком полетел куда-то, «прямо под ноги Цзинь Гуанъяо» — подумал он, в падении убирая Печать и освобождая обе руки. Ладони коснулись камня, и оказалось, что для сил больше не надо держать в кулаке артефакт. Печать здесь, под ним, повсюду, Безночный город отзывался и питал его энергией. Нужно только успеть встать, пока меч не пронзил его спину. *** — Сейчас! — Сяо Синчэнь убрал руки, готовый перешагнуть невидимую преграду, как только ее не станет. — Он тает, — подтвердил Сун Лань, сплел короткое заклятие, и не получил отдачи той силы, что не пустила их совсем недавно. Еще одно заклинание и вовсе не отскочило, а как будто впиталось в невидимый барьер. — Всё, — тихо сказал Сяо Синчэнь и без колебаний направил Шуанхуа через упавшую уже преграду вниз, в тьму Безночного города. Он привычно не оглядывался, зная, что Сюэ Ян всегда рядом, а остальные уж точно ждать не станут. — А-Ян! — устремившись вниз, вслед за другом, Сун Лань вдруг закричал, показывая Сюэ Яну совсем не на центр схватки. Отсюда сверху, через тьму, этого могли не увидеть остальные, но взгляд Сун Ланя вело какое-то иное чувство, и значит Сюэ Ян тоже это увидит! Там, где в густых сумерках чернели скалы, появлялись очертания странных и жутких фигур. Они как будто выходили из камня, формировались в воздухе и шли к центру города безмолвным страшным воинством. *** Всё происходило слишком быстро, и при этом время растягивалось как-то ненормально. Цзинь Лин даже вякнуть не успел, как главная битва перешла куда-то вверх, а он остался внизу отбиваться от Вэнь Нина. Всего-то пара ударов, а он уже понял — да. С такой силой, которую сейчас демонстрировал Вэнь Нин, можно пробить грудную клетку голыми руками. И действительно можно выдрать сердце из груди. Это… вселяло неприятную оторопь, замешанную на страхе. Он едва успел сообразить, что происходит, как его развернуло от рывка за плечо. — Вэньчжун, — сипло выдохнул Цзинь Лин, и в этот же момент закричал в голос. — Вэньчжун! Потому что Чжи Чуань получил сильный удар в грудь и упал. Просто упал… а сверху со свистом уже неслась сталь. Но встретила она только такую же сталь. Цзинь Лин кинулся под меч, чтобы отвести удар в сторону. Цзинь Гуанъяо только зубами скрипнул — острие меча неприятно взвизгнуло об камни, в сторону брызнуло каменное крошево. Барьер пал. Да, его снял Су Шэ — рано! Ещё нужно забрать Печать, но пути к отступлению — это хорошо! Всё идёт хорошо, и Вэнь Нин молодец, полезный мальчик, наконец добрался до него. А вот Цзинь Лин — не полезный мальчик. Мешает. — Молодец, — Цзинь Гуанъяо похвалил Вэнь Нина, качнул перед его глазами подвеской… вот только эти глаза не помутнели так, как должны были. Странно. Он вдруг понял и цапнул Вэнь Нина за затылок. Там не было металлических штырей, кторые держали его в повиновении! Он только что призвал на свою дурную голову весьма условно управляемого Призрачного Генерала! Условно, но всё же управляемого. — Убей, — коротко приказал он, указывая вниз. На кого? Да пусть обоих забирает, Цзинь Гуанъяо не считал себя слишком гордым. Он прекрасно подберёт Печать с трупа, ничего страшного. Вдвоём они справятся с уже поверженным Чжи Чуанем и назойливым мальчишкой. Цзинь Лин отбил очередной удар и прикрылся от следующего наспех созданным барьером, укрывая и себя, и Чжи Чуаня. — Вэньчжун, — торопливо звал он. — Вэньчжун, вставай! Дядя! Дядя, пора! — Да слышу я, слышу, — Вэй Усянь и рад был бы выскочить и прекратить безобразие, но со всех концов Безночного стягивалось то, что они оставили в подземельях. Бушующая тьма пусть и не принадлежала ему, но неплохо питала и его силы. Он наспех перекрывал проходы к центру битвы своими печатями, барьерами, и всё ещё не показывался на глаза. Со стороны было заметно — они ещё пока справлялись. Но если прямо сейчас всё это окажется тут — они не справятся. Хотя бы разбить это наступление на части, что ли?! — Я слышу, — рявкнул Вэй Усянь, выхватывая флейту. Над Безночным раздалась пронзительная трель, управляющая и повелевающая. Тёмным тварям, которые выбрались на прогулку через подземелья, придётся либо вернуться на место, либо исчезнуть. Вот только осталось до них достучаться. Флейта жалила яростными переливами, расставляя на пути тварей заслоны. Потому что прежде чем устраивать повеления, нужно защитить Цзинь Лина и его наставника. И вернуть всё-таки спятившего Вэнь Нина, который сейчас творил какую-то невероятную глупость. Очередную… И тут его осенило. Вэй Усянь выругался, прерывая мелодию. Ведь он видел тогда, что у Вэнь Нина странные глаза, что он не слушает его совершенно, и вот уже Цзинь Цзысюань падает наземь с потрясённым выражением лица. И сейчас… Он сплюнул в сторону, покусал губы и снова прильнул к флейте тем особенным поцелуем, который извлекает самые острые и опасные звуки. Цзинь Лин изнемогал. В какие-то считанные мгновения под яростными ударами разлетелось вздребезги два барьера! Два! У него не было столько сил и столько опыта, чтобы создавать их с такой скоростью и при этом сохранять их силу. — Вэньчжун! У него остался только меч. На барьеры не оставалось сил. *** Сюэ Яну можно было не показывать. А хотя — вот этого он точно не ожидал, и выразил это самым простым способом: принялся ругаться в голос. — Дагэ, давай туда. Нас тут вообще так немало, вон пусть Юньмэн бежит заниматься моим сердечным другом Мэн Яо, а мы вот это месиво попробуем призвать к порядку. Ему померещились звуки флейты. Наверное, ветер гудит в пустом разбитом кувшине, задувая в надколотое горлышко, откуда здесь взяться флейте? Цзян Чэн только рукой махнул, оставляя людям из Байсюэ заниматься чем угодно. Пусть хоть беседки из камня строят. Он мчался к тому месту, где прямо сейчас Призрачный Генерал убивал Цзинь Лина, и всё это при явной поддержке Мэн Яо. Яростный крик замер на искривлённых губах. Цзян Чэн мчался на предельной скорости. Убивать. *** Миг, другой... Чжи Чуань так и не почувствовал холода клинка в спину. Над ним просвистела цепь, зазвенел меч, и этот меч он узнал бы и вслепую — он только кажется драгоценной игрушкой, но Чжи Чуань знал его опасность, особенно в руках Цзинь Лина. Он ощущал барьеры, которые с треском разбивались над ним под ударами, и когда очередной упал, Вэньчжун почувствовал, что теперь где-то дальше возводятся иные — темной природы. И больше других нет совсем. «Иди...» — попробовал сказать Чжи Чуань, но во-первых, Цзинь Лин никуда не уйдет, это ясно, даже если вместе с барьерами Цзинь Гуанъяо рухнут сами стены города. А, во-вторых, сказать просто не получилось. Чжи Чуань вдохнул с мерзким булькающим хрипом и выплюнул сгусток почти черной крови. Он видел, как ее тут же поглощает камень, и тогда ясно ощутил движение душ Безночного. Поднимаясь на руках под очередным ломающимся барьером Цзинь Лина, он повернул голову и увидел армию. Свою. Звуки флейты как иглы вонзились в голову, Вэньчжун нахмурился и сжал кулак. Вокруг него снова восстала тьма, он толкнул ее вперед, к Цзинь Гуанъяо, выигрывая для себя и Цзинь Лина нужные мгновения. — Цзинъи, гуцинь! — крикнул Сун Лань, стремительно направляясь мимо центра драмы туда, где выходили демоны. Он не успел, они не успели. Какие-то темные заклятия преграждали путь духам, откуда-то из-за них лилась странная острая мелодия флейты. — Откуда тут флейта?! — рявкнул Сун Лань, рассекая мечом первую тварь, которая оказалась вдруг слишком близко. Он оглянулся на Чжи Чуаня, который поднимался с земли, и вокруг него вихрями взметалась черная сила. Плохо. Лань Чжань оказался рядом с Цзянь Чэном. Сражаться с армией духов в Безночном городе снова... можно опять совершить ошибку. Они здесь, чтобы спасти Цзинь Лина, и Ханьгуан-цзюнь обнажил меч. В сполохах тьмы с жутким свистом носились тяжелые цепи, и когда одна из них разорвала черноту, выбив из-под ног Лань Чжаня камни, он увидел лицо того, кто нападал. Этого не может быть... С холодным взглядом Второй Нефрит отразил удар, но сердце обожгло, как будто он подавился огнем. Вэнь Нин. Откуда?! Лань Чжань взмыл в воздух, чтобы не попасться под удар еще и Цзыдяня, но в этот момент что-то с силой потянуло его вниз. Он развернулся, падая, сумел встать на ноги и встретился взглядом с человеком, которого с трудом узнал. Его улыбка уже несла печать смерти, и последние силы он тратил на то, чтобы увести с собой еще кого-нибудь. — Су Шэ. Тот в ответ криво ухмыльнулся. Он стоял, темные жгуты оплетали его, пронзая плоть, разрывая заживо, и эту боль Су Шэ сейчас из последних сил выплеснул в удар, который обрушился на Лань Чжаня. Он отразил его заклятием, шагнул вперед, но пришлось отбиваться от черных вихрей, которые бешено взвились, когда густые сумерки разорвали звуки флейты. Су Шэ закричал, он кричал так, что Лань Чжань перестал слышать странную и такую страшно знакомую музыку. Бичэнь ледяной стрелой пронзил тьму и полоснул по горлу Су Шэ. Замолчи. Лань Чжань стремительно развернулся. Он забыл о Цзян Чэне, о Цзинь Лине — обо всем вообще. Он искал источник мелодии и не видел его. Лань Чжань пошел вперед, а призраки, демоны, твари вставали вокруг, они стремительно заполняли площадь, возникая прямо из воздуха, из трещин древней кладки. Лань Чжань шел вперед, прорубая себе путь, и не замечал, что только что убитые духи снова множатся — уже у него за спиной. *** Цзинь Лин отбросил всё неважное. Рассуждать, мучиться сомнениями. Угрызения совести? Совесть, умри! — Вэньчжун, вставай, — снова повторил он. — Барьер снят. Вставай! И судорожно всхлипнул, когда он всё-таки встал. Едва лишь Чжи Чуань поднялся на ноги, едва лишь тьма снова ринулась вокруг него, что-то сдвинулось в мире вокруг, изменилось. Цзинь Лин не опустил меч ни на миг. Это опасный момент — поверить, что уже всё позади. Ничего не позади! Цзинь Гуанъяо тоже остерегался торжествовать заранее. Нет, всё двигалось с возможными вариантами, он ещё может победить, он может! И в этот момент тьма собралась в единый плотный ком и ударила его с такой силой, что дыхание перехватило. Он едва удержал меч… двумя руками. Он падал сам, и видел, как растерянной букашкой взлетает вверх посреди тёмных всполохов подвеска, и падает в ладонь Вэнь Нина. И в этот же миг тьму разрезает потрескивающая фиолетовая молния, рассекает всё — тьму, свет, воздух, конец цепи Вэнь Нина, и страшно обрушивается поперёк груди. Дыхание выбило окончательно. Цзинь Гуанъяо упал на спину, рефлекторно перекатился в сторону, чтобы избежать возможного смертельного удара и на что-то наткнулся. — Миншань, — сипло выдохнул он в мёртвое лицо. Цзян Чэн не собирался различать чужих, своих. Есть Цзинь Лин и все остальные. Все остальные — не важны! Он пригнулся, давая Фее соскочить с плеч ещё на подлёте, ещё на замахе. Она ринулась в самую гущу битвы, прикрыла ноги Цзинь Лина, оскалилась и зарычала, готовая защищать от всех, от любой опасности. Удары Цзыдяня сыпались без передышки, выбивали искру из камней. Один удар — Мэн Яо, второй удар — Вэнь Нину. Цзян Чэн только коротко зыркнул на Чжи Чуаня. Пока он не нападает на Цзинь Лина — он не рискует ничем. Вокруг собрались люди Юньмэна, не давая подступаться тёмным тварям. Цзинь Гуанъяо всё-таки сумел встать. Почти. Он всё ещё не верил, что всё кончено. Ему в лицо прямо сейчас неслась смерть, многоликая и великолепная — тьма, яростный росчерк Цзыдяня, клыки собаки-оборотня, меч Цзинь Лина. И что-то ещё… ах да, цепь Вэнь Нина. Ну конечно, кто бы сомневался. Он не закрыл глаза. Нет. Когда-то в этом городе он закрыл глаза, чтобы не видеть приближающуюся смерть, Бася неслась отнять его жизнь. Сейчас некому его прикрыть, Миншань мёртв, Вэнь Нин взбунтовался. Он что же, проиграл? Так быстро? И кому?! В груди болит при каждом вдохе и выдохе. Горячее течёт по груди вниз, он не заметил, что ударом Цзыдяня ему рассекло кожу до костей, и в свежую рану хищно рвётся тьма, не даёт дышать, ворочается внутри, ухмыляется и хохочет в голос, подвывает флейтой… Флейтой? Звучала одна, но сейчас в мелодию вплёлся другой тон. Цзинь Гуанъяо так и не дождался смертельного удара, только прохрипел, роняя с губ густые багровые капли: — Лебин… эргэ… Он тяжело осел обратно на сочащиеся тьмой камни, когда перед ним встал Лань Сичэнь и вместо оборвавшейся мелодии сяо Лебин в воздухе сверкнул меч. — Я прошу вас остановиться, — воззвал Лань Сичэнь, отбивая злую атаку Цзян Чэна. — Даочжан Чжи Чуань. Глава Цзян, возьмите себя в руки. Вы…. вы?.. Он мчался в Безночный, едва только Лань Цижэнь сказал ему, куда отправился Цзян Чэн. Он понимал, что опаздывает, что безнадёжно опаздывает, и он действительно почти опоздал. Теперь приходится стоять с обнажённым мечом против своих. — Дядя Сичэнь, он ударит вас в спину! — рявкнул Цзинь Лин. Цзинь Гуанъяо только бледно улыбнулся, покачал головой. Силы утекали слишком быстро. Разве он может? Разве он смог бы? Разве? Эргэ… — Его ждёт дознание, — строго повысил голос Лань Сичэнь, но меч не опустил. — Да как же… да что же вы! — Цзинь Лин только задохнулся возмущением. — Да при всём уважении, что за бред? Какое дознание? Что тут ещё дознавать-то?! *** — Это ж откуда тут столько всего?! Сюэ Ян только крякнул, глядя на нескончаемые ряды нечисти в лучших традициях города И. Тут были и вполне себе твари во плоти, и призраки, и духи бесплотные, но вовсе не безопасные. Ооооо, даже самый полупрозрачный развоплощенец так ему двинул, что Сюэ Ян лишь хэкнул в сторону. — Это чего, наш зануда Чжи Чуань так вразнос пошёл?! А ну отвечай! — задавать вопросы можно прямо в морду твари, которая пытается добраться до его горла. Тщетно — она тут же получила удар мечом, Сюэ Ян ещё и обхохотал сверху падающее тело. Он держался рядом с Сяо Синчэнем, под руку не лез, радостно сиял белозубым оскалом. Пришло время беззаботного веселья, можно убивать сколько влезет, сколько ему угодно, а угодно ему ой как много! Широкий веер боевой мелодии гуциня выкосил прямо перед Сюэ Яном широкую улицу, и он возмущённо обернулся к Лань Цзинъи. — Слушай, знаешь чего? Идите с Сун Ланем вон туда, нечего из-под носа выхватывать, тут на всех хватит, как я погляжу! — Ой, ну прости, — ехидно протянул Цзинъи. Старинный гуцинь работы мастера из Цинхэ сурово сверкал очами тао-тэ, и тоже рвался в бой. Это значит, что атака правильная. Это значит, что нужно сражаться! Цзинъи краем глаза следил за своим Сун Цзычэнем, предоставив Сюэ Яну и Сяо Синчэню заниматься своим направлением битвы. — И правда, Цзычэнь, откуда столько-то? Он видел, что Цзинь Лин жив. Он прекрасно понимал, что от него сейчас больше толку тут, именно тут. Нет ничего хуже, чем тягостные поиски и неизвестность, зато вот теперь — по-прежнему ничего неизвестно, но хотя бы поиски закончились. Цзинь Лин жив, Чжи Чуань тоже жив, и там справятся, нужно просто дать им время и не позволить армадам тьмы помешать. Что же, опыт есть. Цзинъи с холодным прищуром отправлял боевые каскады мелодии в самую гущу этой армии. *** Разделяй и будет польза. Слишком много всего внезапно исторг наружу измученный Безночный город — Вэй Усянь плавно поворачивался вокруг своей оси, не отрывая от губ флейту. Судя по тому, что он слышал и чувствовал, наружные барьеры пали. Судя по отрывистым злым крикам — кричащие живы. Вот это Цзинь Лин вопит, и явно не в горе воет, значит не только он живой. Ещё один поворот — плавные потоки мелодии выплетали собственные тёмные косы, которые захватывали и направляли армию тьмы, сбивали с направления, заставляли ходить кругами, как слепой ослик, толкающий мельничный жёрнов. Как-то слишком много всего, словно в руке снова Печать, и уже повисла над ладонью, только он не снаружи, а внутри. Восторженная жуть ползает по коже возбуждающими мурашками: новое, интересное! Как же захватывающе быть живым! Ещё один плавный поворот, лёгкий порыв ветерка. Явно пали окружающие барьеры, и перед ним теперь открыт весь мир, нужно лишь успокоить бунтующий Безночный. Ещё один порыв лёгкого ветерка, но на этот раз с явным запахом сандала и шуршащий похоронно-белыми шелками. Он сбился, ревущая толпа тварей немедленно уловила это и ринулась в атаку, но он справился. Он Старейшина Илина, тёмные твари — ему почти родня, разве нет! Флейта уверенно перехватила бунт, снова принялась выплетать лабиринты для тварей, не давая им разбежаться и влезть куда не надо, ещё пол оборота. Почему же сейчас вместо будоражащей новизны тоска вползла в сердце. Вэй Усянь обернулся и увидел. Но флейту нельзя отнимать от губ, и по-другому нельзя дышать, и именно сейчас невозможно бежать. Никуда — ни от него, ни к нему. Сбежать сейчас смогла только слеза, что она и сделала, прочертив горячую дорожку вниз по лицу. В мелодии флейты чётко зазвучало имя, которое он пока не мог позволить себе выговорить. — Лань Чжань?! *** Чжи Чуань поднялся, сила поддерживала его и питала, удар достал Цзинь Гуанъяо и теперь оставалось только довершить дело и побыстрее. Он увидел, как вспыхнуло что-то и упало в руку Призрачного Генерала. Какой-то предмет, которым Цзинь Гуанъяо пытался управлять своей многолетней жертвой. В этом человеке нет ни капли хорошего! Оставив себе последнего Вэня, сколько он безжалостно мучил его?! Заставлял переживать боль снова и снова! Вэньчжун сжал кулак, и тьма схватила Цзинь Гуанъяо, заползая в рану, причиняя немыслимую боль, от которой тьма забирала новые капли жизни. Армия призраков множилась, вставала, окружала. Чжи Чуань видел, как где-то там бьется с демонами Байсюэ, слышал флейту и почему-то не сомневался — это Вэй Усянь наконец вступил в дело, но поодиночке они не смогут справиться, а объединиться им мешало слишком много обстоятельств, с которыми просто нужно побыстрее разобраться. Чжи Чуань резким движением вложил силу в удар, и Вэнь Нин, которого только что сокрушило оружие Цзян Чэна, полетел в сторону, оставляя расколотые цепи на камнях. Вэньчжун успел заметить, как взгляд Призрачного Генерала стал осмысленным и тут же наполнился болью, Вэнь Нина швырнуло на десяток шагов, и он замер, сжимая что-то в окровавленных пальцах. Чжи Чуань отвернулся и увидел перед собой Главу Гусу Лань. — Никакого дознания! — Вэньчжун не собирался слушать и не думал останавливаться. — Он останется здесь, где убивал много лет! Пальцы скрючились, безжалостно направляя плотные темные плети в Цзинь Гуанъяо, выжимая из него все силы. Никаких судов, слов — ничего, сегодня этот человек ответит за свои поступки. Чжи Чуань шагнул в сторону, чтобы открыть себе пространство, и в этот момент рядом с ним из-под земли вырвалось чудовище такой величины и силы, что люди с трудом могли удержаться на ногах. Кровь Чжи Чуаня, оставленная после удара оземь, сделала свое дело. — Забери его, — Вэньчжун впился взглядом в Цзян Чэна. Люди Юньмэна отражали атаки неупокоенных душ и чудовищ Безночного города, кто-то еще мог крошить нечисть, но чей-то предсмертный крик уже донесся из густой тьмы. Силы неравны, это лишь вопрос времени, но Чжи Чуань надеялся, что Цзян Чэн пришел сюда за Цзинь Лином и не станет отвлекаться на речи и битву. — Забери. Барьера нет, путь свободен! Фея! — крикнул Вэньжчун, надеясь, что хотя бы она проявит холодное благоразумие и поможет убрать отсюда мальчишку! В этот момент сверху черной молнией упал очередной бесплотный демон, готовый поглотить любого, кто окажется на пути первым, Чжи Чуань взмахнул рукой, направляя его в сторону, и заклинанием впечатал в землю, обездвиживая, но лишь на время. *** — Замолчали оба! — рявкнул Сун Лань, обрушивая удар Фусюэ на очередную бесплотную сущность. Та распалась и пылью взмыла вверх, снова собираясь в сгусток энергии. Нашли время делить трофеи! Тут бы не остаться вообще! Он поискал глазами Сяо Синчэня, увидел белое пламя его одежд и хоть на миг смог выдохнуть. Пока он чувствует Цзян Цзай по соседству, слышит гуцинь Цзинъи и видит белый шелк смертоносных ударов друга — надежда есть. Но армия Безночного множилась слишком стремительно, и слишком мало демонов им удавалось утихомирить навсегда. «Как в Байсюэ», — подумал Сун Лань, и холод пробрал до костей. Это действительно, как в Байсюэ, когда воинов храма невозможно было убить, они вставали снова, потому что сама сила места их поднимала. Как и сейчас. Тогда они нашли выход, который чуть не стоил ему жизни. Сун Лань снова рассек тварь и обнаружил, что их отряд уже оттеснило ближе к Чжи Чуаню и остальным. Да долго он еще там будет вести беседы?! — Вэньчжун!!! Собирай в Печать!!! — заорал Сун Лань с перекошенным от напряжения лицом. Совершенно ясно, что Чжи Чуань не остановится, но значит нужно, чтобы он хотя бы взял контроль в свои руки. — В Печать!!! Сун Лань понимал, что это значит для Вэньчжуна, но надеялся, что он все-таки сохраняет собственную волю. Лань Чжань шел, пробиваясь в самое сердце города, которое порождало чудовищную армию. Ее воины были повсюду, ни на шаг не продвинуться, если не сражаться. Он побеждал одного, другого, но за спиной они восставали, приходилось рубить, разворачиваясь снова и снова. Это превратилось в безумно медленный поход, словно он прорубался через вязкий лед. Гуцинь, его непобедимые аккорды сейчас справились бы лучше Бичэня, но одна только мысль об этом пугала больше, чем темная орда. Гуцинь играл столько лет, и Лань Чжань так ничего и не услышал, что если одна нота, всего одна — и флейта замолчит? Тонкая нить мелодии из далекого прошлого оборвется, нельзя так рисковать! Поэтому Лань Чжань цеплялся за нее, ловил ее среди грохота камней, криков людей, кошмарной мешанины звуков демонов, и шел. Чернота сгущалась, видеть в ней стало уже невозможно, Лань Чжань направлял удары, доверяя уже лишь инстинктам заклинателя, и в какой-то миг ночь сомкнулась вокруг непроглядным мраком. А флейта пела совсем близко. Заклятие, в которое Лань Чжань вложил все отчаяние, что копил в сердце годами, пронзило тьму ослепительной вспышкой. Множество страшных врагов проявились в ней, словно Лань Чжань шагнул в преисподнюю, но среди этого ада он успел выхватить один силуэт. Осталось скрытым лицо, но он узнал тонкую фигуру, разлет длинных волос и росчерк флейты. — Вэй Ин... — сорвалось с бледных губ. Это души Безночного города поднялись и среди них — одна душа, это же так... ему же не показалось?! Пусть душа, пусть тень души — не важно, за много лет Лань Чжань почти потерял надежду даже на это. Свет его заклинания погас, снова накрывая тьмой все вокруг. Снова, как одержимый , Лань Чжань поднял меч, шагнул вперед. Один долгий шаг, второй — еще более невыносимый, еще одна вспышка, на которую пришлось отвлечься. Черная плеть оказалась быстрее, она пронзила плечо, посылая холод по телу. — Вэй Ин... Все еще сжимая Бичэнь, Лань Чжань рванулся вперед, стряхивая врага. По спине резануло рваным ударом. Это ничего, он терпел больше. Новый удар пришелся накрест, но и он не достиг цели — Лань Чжаню подчинился еще один шаг. Бок прошило, как будто черная игла прошла насквозь, рот наполнился вкусом крови. — Вэй... Ин! Лань Чжань понял, что падает, а еще так далеко... *** Дознание, херь какая-то. Цзян Чэн успевал отмахиваться от наседающих тварей, и всё пытался достать Мэн Яо, но откуда же нелёгкая принесла Лань Сичэня с его тупым благородством?! Хватит! Сколько можно! И Цзинь Лин пусть и проявлял вопиющее неуважение сейчас, правильно же сказал! Всё правильно сказал! — Сам знаю, — огрызнулся он в адрес Чжи Чуаня, и так же яростно рявкнул. — Спасибо! Справлюсь — вернусь! Что Цзинь Лин упрётся, как хорошо кормленный осёл — в этом Цзян Чэн не сомневался. Это его не злило и не разочаровывало ни разу. Но он не был готов терять Юньмэн снова. А потерять Цзинь Лина — это окончательно предать память сестры, оставить тут своих людей…. Самому здесь лечь? Вот с этим как раз нет проблем, но разве дело только в нём? — Убей эту тварь, — процедил Цзян Чэн, развернулся и коротким точным ударом оглушил Цзинь Лина. Он подхватил обмякшее тело на плечо, выпрямился и пощёлкал пальцами Фее. Она лишь проворчала что-то в ответ, мотнула лобастой головой. Цзян Чэн лишь сплюнул в сторону — препираться с собакой сейчас могло стоить ему племянника. Он помчался прочь из Безночного, прихватив с собой всех своих людей, кто сумел выжить. — Когда очнётся — будет зол как демон, — предупредил он своих людей. — Следите за ним. Я вернусь в Безночный и помогу почистить этот бардак. Цзян Чэн уложил Цзинь Лина на траву, круто развернулся и тут же с размаху сел на землю. От резкого удара лбом в невидимую стену в глазах потемнело, пришлось тряхнуть головой. Цзинь Лин лежал тихо, блуждающий взгляд ещё не мог сосредоточиться, но на создание барьера его хватило. — Ты останешься тут, — тихо сказал Цзинь Лин. — Либо мы идём вместе, либо ты никуда не идёшь. В ответ Цзян Чэн лишь размахнулся, Цзыдянь полосовал барьер, но сделать ничего не смог. — Смирись, дядя, — Цзинь Лин закрыл глаза, даже не пытаясь удерживать слёзы. — Я не потеряю ещё одного дядю. Нет. Если я не иду — ты тоже никуда не идёшь. *** «Забери его». Это было сказано вовсе не ему, но Лань Сичэнь принял это как руководство к действию, особенно когда из-под земли полезла какая-то огромная тварь, и с неба ринулся оскаленный демон. Тьма пыталась выпотрошить Мэн Яо, и это ей почти удалось. Почти. Лань Сичэнь отчаянно сжал губы и наотмашь рубанул мечом, рассекая все чёрные плети разом. Ответ тьмы оказался таким мощным, что ему едва не вывернуло руку из плечевого сустава, но он всё решил. Решил, и воспользовался случаем, пока Цзян Чэн занимался племянником. Ему оставалось только схватить Мэн Яо и бежать. Из развороченной грудной клетки стекало красное пополам с чёрным, и такого раненого просто некуда доставлять, чтобы его выхаживали. Некуда, кроме Гусу. Там он сам разберётся, что делать, как делать. И всё-таки придётся найти место, где его оставить, потому что оставить младшего брата умирать в Безночном — нет, это в его планы не входило даже в кошмарном сне. Лань Сичэнь всегда был хорош в полётах на мече, и ветер со свистом омывал его, когда он на предельной скорости уносил Мэн Яо как можно дальше от средоточия его интриг. Дознание? Хорошо, все они были правы. Никому не нужно дознание, никому не нужен суд. Он даже не будет принимать никаких решений, потому что безусловно понятно — он виновен. С этим ничего нельзя сделать. Это не исправить. Это не искупить. Но он должен добиться вменяемых ответов, иначе так и будет бессонными ночами смотреть куда-то вглубь себя и терзаться мыслью, что мог увидеть раньше, мог заметить, мог предотвратить. Это не дознание. Это лишь уступка себе. Время утекало. Нужно торопиться, потому что в Безночном могут погибнуть все. Все до единого. Лань Сичэнь никогда так быстро не летел. Он успеет вернуться, чтобы помочь брату. Чжи Чуаню. Байсюэ. Всем. *** Сюэ Ян только ухмыльнулся. Если Сун Лань ругается — значит всё в порядке. Значит, они побеждают. На самом деле их почти заваливало тварями, и конца-края не было этой армии. Ничего, если не выйдет, он сумеет сделать что-нибудь… Как-нибудь. Что-то подчёркнуто малопочтенное, плевать, не до гордости. Чтобы вытащить всех. Цзян Цзай коротко звякнул, разделяясь на два клинка, и Сюэ Ян принялся рубить в два раза больше и быстрее. Ему не было дела до Мэн Яо — унесли и унесли, с этим можно будет разобраться чуть позже. Просто прямо сейчас тут творилось парадное представительство ада на земле, и это стоило прекращать. Для Вэй Усяня начался собственный персональный ад, когда он услышал своё имя. Услышал и увидел, как тьма пытается раскромсать Лань Чжаня прямо у него на глазах. Да, тут сгущался мрак, тут становилось темно, но именно теперь он разозлился по-настоящему. Глаза наливались тёмной багровой чернотой, и Безночный словно распутная девка разлёгся на своей каменной постели, выставляясь напоказ. А показать было что… Флейта вывела пронзительно высокий предупреждающий визг, внесла на время замешательство в ряды тварей, и смолкла. Смолкла, когда Вэй Усянь подхватил ещё не упавшего Лань Чжаня, заглянул ему в глаза, крепко взялся ладонью за лезвие Бичэня. — Это я. Это я, Лань Чжань. Он сноровисто и быстро расписывал белые одежды клана Лань кровавыми символами, и сила мягко и спокойно струилась между ними. — Эй… Не падать. Самые отчаянные твари поплатились сразу и растеряли конечности — Вэй Усянь соскучился по своему мечу, а Лань Чжань так заботливо его принёс. — Сейчас нарубим немного мертвечины, — буднично проговорил Вэй Усянь, когда получил минутную передышку, и перехватил флейтой хищные поползновения тьмы. Мелодия омывала Лань Чжаня полностью, а кровавые символы на одеждах не подпускали тварей слишком близко. Из обрубленных конечностей мелодия сформировала конвульсивно дёргающегося монстра, который поневоле взялся охранять своего создателя, а значит и охраняемого им заклинателя, раненого тьмой. Вэй Усянь не мог теперь пользоваться флейтой в полной мере — она требует свободных рук. Но горе тому, кто сейчас попытается отнять у него Лань Чжаня. Соскучившийся по хозяину Суйбянь был готов нарезать в мелкую стружку всех: живых, мёртвых, духов, демонов, камни Безночного. — Я снова жив, Лань Чжань. Снова жив. Но для начала нам всем неплохо было бы остаться в живых. *** — Даже не думай! — огрызнулся в ответ главе Цзян Чжи Чуань и отвернулся, как только удар Цзян Чэна отправил Цзинь Лина в забытье. Он не хотел видеть, как мальчишку уносят, но не почувствовать не мог. Его больше не было в Безночном городе, не стало, он больше Цзинь Лина не увидит, никогда... как и хотел. Никогда не хотел. Пустота сейчас вытеснила даже тьму из сердца, выдрала с оглушающей болью, через алую пелену перед глазами. На Мэн Яо смотрели ясные глаза когда-то сильного даочжана, идущего по своему пути. Этим и воспользовался Лань Сичэнь. Удар Цзэу-цзюня оборвал сразу все связи, как будто вырвал живое средоточие силы из рук Чжи Чуаня, и Вэньчжун закричал. Яростно, злобно, возвращаясь из слабости, которая стоила ему суда и мести, к себе нынешнему. Он собрал силу в тугой жгут и обрушил на камень площади, поднимая тварь, которую сам же и пригвоздил буквально только что. Разъяренная, она метнулась вверх, резко и стремительно, но Чжи Чуань добавил ей мощи. Огромная пасть разверзлась, и зубы вот-вот должны были схватить летящего Цзэу-цзюня, но в этот самый миг белый всплеск шелка разрезал мрак, Сяо Синчэнь стрелой направил Шуанхуа в пасть демону, а следом бросил заклинание. Тварь промахнулась, зубы беспомощно клацнули, оглушая всех вокруг, как будто над Безночным городом треснула скала. Чжи Чуаню оставалось только в бессильной злобе смотреть, как удаляется убийца, которого защитил самый добродетельный человек в Поднебесной. Синчэнь не остановился. Вслед за первым в демона впилось второе заклятие, третье, четвертое, и когда ци не могла больше разить смертоносно, к Шуанхуа присоединилась алая вспышка света. Хватит и одной, нельзя забирать у Сюэ Яна слишком много. Монстр рухнул вниз, проламывая кладку площади, и на него тут же накинулись другие твари. Поглощая его тьму, они стали еще сильнее. — Это не кончится! — Сун Лань бросился прямо в новый сгусток демонов, еще ближе к Вэньчжуну. — Забери их в Печать!!! Чжи Чуань медленно повернулся, поднимая руки. Его армия лишилась главной цели, самой желанной души, она не могла теперь добраться до Цзинь Лина, Цзян Чэна и Лань Сичэня, а бездыханный Вэнь Нин оказался защищен в последний момент выставленной Сяо Синчэнем преградой. Сейчас светлый даочжан стоял перед Вэнь Нином, защищая того, кого даже не знал, не позволяя тварям подступиться. Его движения стали совсем короткими, простыми, он убивал, не растрачивая сил и выверяя каждый удар. Он не смог удержать защиту — сил не хватило, но направляя Шуанхуа в очередной раз, Сяо Синчэнь не заметил, что тьма не трогает Вэнь Нина. Тех из Юньмэня, кто не успел за своим Главой, сейчас теснили войска Безночного, Чжи Чуань видел каждую жертву, словно у него была теперь тысяча глаз. В бушующей в крови ярости, в опьянении безмерной силой, он все же понимал, что эти люди обречены, что не выдержит даже отряд Байсюэ, что где-то еще Вэй Усянь... и нужно выбирать. Что-то, чтобы не пострадали те, кто искал его, чтобы помочь. Вэньчжун даже удивился, что больше не чувствует в себе ни раздражения, ни зависти к патриарху Байсюэ, хотя вот же он — тот самый шанс доказать, кто из них сильнее! Им больше нечего было делить. Байсюэ окончательно перестал быть его домом, а Сун Лань — соперником. Теперь его место было здесь, и в каждой чудовищной сущности Вэньчжун чувствовал отголоски несправедливо отнятой человеческой жизни, мечты, страдания, смеха... Чжи Чуань услышал крик Сун Ланя и понял, что нужно делать, и чем это может обернуться. Он сможет. Соберет в Печать не все, но много — достаточно, чтобы справиться. Он сосредоточился, перестал думать обо всех и замкнулся только на одном — Вэй Усяне. Трель флейты оборвалась, и именно это позволило обострить до предела яркие чувства. Вэньчжун искал Вэй Усяня через мириады нитей тьмы, через силу Безночного, которая шла сейчас даже сквозь его сердце, и нашел. «Веди ко мне» — мысленно повторял Чжи Чуань снова и снова. Простое послание для того, кто может ему помочь. Печать снова оказалась в вытянутой руке, другая тянулась к демонам, приглашая откликнуться на зов своего полководца. Лань Чжань вдохнул, раздирая легкие глотком душного воздуха. Руки. Голос. Взгляд. Пальцы, схватившие Суйбянь... И эти знаки — его, Вэй Ина изобретение. Это слишком настоящее для смерти. — Ты. Не может мертвец держать вот так, не может бесплотная душа быть такой осязаемой. И значит нужно не потерять это, не сейчас, никогда больше. Лань Чжань дернулся и встал, опираясь на Вэй Ина. Холод тьмы пульсировал в ранах, но это означало только то, что он еще не умер и может сражаться, а живой Вэй Ин — что музыка гуциня не отнимет у него мелодию флейты. Ханьгуан-цзюнь бросил первый аккорд широкой дугой, густая тьма пошатнулась. *** — Я… а кто же? Будто кто-то ещё может быть в середине такой глупости, — Вэй Усянь даже не думал отпускать Лань Чжаня. Раненого. Его ранила тьма. Эта тьма принадлежала Чжи Чуаню. Что ты творишь, ошалевший даочжан! Нет, с этим нужно было заканчивать, причём любым способом. Они передвигались достаточно быстро — тут гуцинь, здесь Суйбянь, и мёртвый многорукий и многоногий страж успешно расчищал дорогу. Они добрались. Под ногами валялся мёртвый этот… как его. Спутник Мэн Яо. Ещё Цзинь Лин говорил про него что-то. — Странно. А я его знаю, видел когда-то мельком, — поделился сомнением Вэй Усянь, бросил быстрый взгляд на лежащего без движения Вэнь Нина. Сейчас не было возможности заняться им. Осталось лишь надеяться, что он дождётся момента, когда будет оказана помощь. Здесь же оказались Сун Лань и Сяо Синчэнь, и Вэй Усянь улыбнулся им так, словно встретил добрых друзей. Хороший парень Сюэ Ян внезапно сражался на их стороне, и его вроде не замечал пока. — Я здесь, — он видел готовность Чжи Чуаня действовать, и сам был готов предоставить ему всю необходимую помощь. Армия Безночного оказалась нескончаемой и настырной, но теперь у них было два гуциня — в руках Лань Чжаня, и у молодого заклинателя, которого он не знал. Если сейчас отпустить Лань Чжаня, то можно снова взяться за флейту. *** — Чжи Чуань! — позвал Сюэ Ян, чуть не выкручивая себе шею, потому что не смотреть при этом на Сяо Синчэня было невозможно. — Скажи, что делать. Разогнать их от тебя? Наоборот, согнать в стадо, как овец? Мы поможем! Потому что если не будет указаний, они тут всех перебьют. Да. В этом Сюэ Ян не сомневался. Один только его даочжан вон чего может. От него твари получают моментальный разрыв сердца, селезёнки и прочих органов, если они остались. Сюэ Ян влюблено облизнулся. Его чокнутый даос, опасный и прекрасный, что в любви, что в битве. А эти прихвостни тьмы пытаются его сожрать. Вот и повод, вот и личная заинтересованность. Сюэ Ян воспользовался моментом и выпил с клинка всю накопленную им тьму, а там было немало. В океане этого мрака он был кусочком мрака чужого, собственного, изученного и прирученного, и лишь Цзян Цзай сиял в его руках непривычно светлыми лезвиями двух клинков. *** Цзян Чэн даже не обозлился. Как ему не понять родного племянника, кровь от крови, плоть от плоти. Да у него даже эта манера закрывать глаза — всё было от сестры. — Смирись, А-Лин, — в тон племяннику ответил Цзян Чэн, и в этот же момент Цзыдянь выскользнул из его руки, обвился вокруг Цзинь Лина, крепко сжал руки и ноги. — Ты дождёшься меня тут. Цзыдянь не отпустит тебя, пока будет опасность, что ты побежишь в самую гущу этого ада. — Дядя!!! Вот так и высыхают слёзы. Одним моментом, остаётся только колкая соль под веками, и больше ничего не поделаешь. Цзян Чэн наклонился и спокойно поцеловал его в лоб, повыше этой глупой красной точки, которую Цзини лепят на лоб каждому отпрыску. — Теперь я понимаю свою мать, которая в своё время сделала то же самое. — Ты не пройдёшь сквозь мой барьер! — отчаянно выкрикнул Цзинь Лин. — Уже прошёл, — Цзян Чэн вздохнул, рассекая мечом преграду. — Я вернусь. А ты дождёшься меня здесь. Он оглядел своих людей. Их серьёзно потрепало, эти раны придётся долго лечить, особенно те, что сочились чёрным дымком. Но с ними всё будет хорошо. — Следите за ним. Обрабатывайте все раны, разведите огонь. Не мне вас учить. Кто решит отправиться со мной — лично сломаю ноги, и вы всё равно никуда не пойдёте. Цзинь Лин. Там осталась Фея. Я просто схожу за ней и вернусь. — Ты никогда не умел врать, дядя, — Цзинь Лин не сдержался, снова заливаясь слезами. Цзян Чэн только кивнул ему. Соваться в Безночный без Цзыдяня — безумие. Остаться тут и не вернуться в Безночный — подлость. Лучше быть безумным, чем подлым. Там гибнут люди, он не может не вернуться. Цзян Чэн вернулся в Безночный город, и горе тем демонам, что попытаются ему помешать. *** — Они — не стадо, — ответил Чжи Чуань слишком тихо, чтобы его услышали люди. Ему достаточно было подумать, чтобы вложить это чувство в свой зов. Кошмарные твари возникли из душ, которые когда-то были живыми людьми, и Вэньчжун никогда не поверит, что все они могли желать кому-то зла. Он должен дать им или покой, или отдых, и для этого придется подчинить. — Ко мне!!! — крикнул Чжи Чуань что есть сил, чтобы услышал каждый. Первым ответом стал чей-то крик, кто-то не выдержал схватки, за ним последовал другой, но отвлекаться на это сейчас нельзя. Вэй Усянь услышал, чернота от гор стала стекаться к центру площади, гонимая флейтой и гуцинем, с другой стороны в наступление шли три меча и гуцинь Байсюэ. Чжи Чуань стоял с Печатью, не отступив со своего места ни на шаг, приглашая всю силу Безночного к себе. Он дернулся, услышав яростный лай, неужели Цзинь Лин вернулся? Но сквозь плотное кольцо своей армии Вэньчжун угадал силуэт главы Цзян, не Цзинь Лина. Терять нечего. Он глубоко вдохнул и закрыл глаза. — Наконец-то... — выдохнул Сун Лань, открывая в себе очередное непонятно какое по счету дыхание. Он видел своих, все живы и сражаются, и шел в наступление точно так же, как и Сяо Синчэнь, — четко распределяя удары, экономно, скупо, чтобы каждый был верным. Заклинания били в одни цели, Фусюэ — в другие, плотные барьеры ставились только для того, чтобы оттеснить демонов ближе к Вэньчжуну, и Сун Лань видел, что тот не собирается отступать. Он сам не заметил, как оказался ближе всех, но остановился в опасной близости, чтобы отразить атаки сверху. Где-то с противоположной стороны мелькало белое одеяние и меч Ханьгуан-цзюня, друзей Сун Лань больше не видел, но аккорды гуциня Лань Цзинъи, черная песня Цзян Цзая и лай собаки-оборотня поддерживали каждый взмах. Сун Лань даже удивился, споткнувшись. Он решил, что где-то снизу лезет тварь, и замахнулся, готовый к удару, но под ногами не было никого — это земля дрожит. — Уходи! — услышал он и посмотрел на Чжи Чуаня, который в жутком месиве демонов стал каким-то невозможно высоким. «Слишком близко все, пора», — решил Чжи Чуань, медлить больше нельзя. Надеясь, что впереди уже никого нет, он шагнул в том направлении, откуда с самого начала стала появляться вся нечисть — к горам, к тому месту, откуда выходил со спасенным мальчиком и пробудившимся Вэй Усянем. Шаг не получился. Чжи Чуаня словно сковало, вокруг бушевало море духов, осязаемых и бесплотных, рычащих и молчаливых, а они только прибывали и ждали, что им укажут путь или прикажут убивать. Вэньчжун окинул взглядом свое страшное войско и улыбнулся — именно в этот миг земля вздрогнула под ногами Сун Ланя, и Чжи Чуань приказал уходить. — Отступите! Все! — крикнул Вэньчжун, направляя всю силу вперед. Безночный город содрогнулся, Чжи Чуань увидел, как раскалывается тьма, и перед ним в считанные мгновения расступается земля. Вот теперь он мог шагнуть, только не вперед, а вниз, и этот шаг был легким. Вэньчжун прыгнул, когда черная трещина оказалась прямо у него под ногами. Слишком узкая с этим первым движением, она стала похожа на огромную пасть, когда Чжи Чуань полетел вниз, держа Печать на вытянутой руке. Он обернулся, взмахом и всей силой призывая темное воинство, оно ринулось за ним в разлом, и вдруг среди бури Вэньчжун заметил короткий белый росчерк в искрах серебра. «Нет уж. Тебя я не звал!» — подумал Чжи Чуань. Впервые за долгое время рукоять Шаньчу* легла в руку. В падении Вэньчжун отправил меч в цель, верное оружие метнулось стрелой и утонуло в черных потоках. Сун Лань услышал крик, но все случилось так быстро, что он просто не успел. Ни отпрыгнуть, ни взлететь, ни встать на Фусюэ — поток демонов, как огромный водоворот, устремился куда-то вперед и вниз, увлек его за собой, не оставив возможности выбраться. Он услышал свое имя, попробовал дотянуться до Цзинъи, но серебряной силы оказалось мало, чтобы прорваться сквозь плотный ураган. Она ярко вспыхнула и погасла, земля стала пропастью, а Сун Лань все тянулся, пока мог дышать. Он захлебнулся — так сильно ударило в грудь, и успел подумать, что не видит своего А-И. Когда его последняя ци ушла в барьер над пропастью, Сун Лань закрыл глаза. Сяо Синчэнь не видел его с того самого момента, как упал на колени. Он успел вцепиться в камни, мелкие трещины рассыпали его в крошку, земля поползла вниз, не давая подняться и опомниться. Пыль прошла в легкие вместе с судорожным вдохом, глаза наполнила боль, но Сяо Синчэнь смотрел сквозь нее, лишь бы видеть. — Сун Лань!!! Он успел заметить лишь вспышку и кинулся к ней, но руки наткнулись на невидимую преграду. Падая, Сун Лань не оставил им шанса броситься за ним. Лань Чжань успел расставить руки и оттолкнулся от земли, схватил Вэй Ина до того, как огромная трещина разверзлась под ногами. Он тоже падал, но падал назад, опять оттолкнулся, чтобы выиграть им еще хотя бы шаг. Пропасть гремела, камни летели вниз. Лань Чжань отбросил Бичэнь, чтобы освободить руки. Ужас, что ему не хватит рук, сил, мгновения, вдоха ... как в прошлый раз. Поэтому он просто схватил, не думая ни о ком больше, не замечая, как остатки темных плетей все еще пытаются на излете схватить кого-нибудь живого и обреченно утекают в пропасть, не получив добычу. А потом над разломом сомкнулся барьер. — Вэй Ин... Ты... — Лань Чжань цеплялся за плечи Вэй Усяня, как будто он мог исчезнуть, пальцы дрожали, и это все, что он чувствовал. Ни мыслей, ни тела, ни ран — только эта ледяная хватка. — — — — — * Шаньчу — меч Чжи Чуаня, означает «прибежище отшельника» и «дикорастущий