Стоило мне только открыть глаза, как я почувствовала пульсирующую головную боль. Она со всей силы стучала по вискам, как по маленьким колокольчикам, звоном отдаваясь в ушах. Оглядевшись, я сообразила, что лежу в своей постели. В комнату проникал лунный свет, освещая спальное место. Полная луна глядела в окно, как давняя подруга, словно охраняя меня своим свечением.
Я совершенно не помнила, как оказалась в своём флэте, а тем более в кровати. Я даже не могла вспомнить, как уснула. Но память не покинул образ истекающего кровью Леголаса. Она сочилась из рта, носа, ран на теле. Безжизненные глаза смотрели будто сквозь меня, и ни одна клеточка его тела не шевелилась.
Глаза наполнились слезами, и я приняла сидячее положение, разворошив примятые подушки и одеяло. Без всяких сомнений, я должна была определить, что за место видела в Зеркале, и попытаться предотвратить смерть Леголаса. Я была готова спасти его ценой собственной жизни. Главное, чтобы у меня было на это время, потому что я не знала, какое именно будущее смогла узреть. Оставалось лишь надеяться, что увиденное мной не свершится в ближайшие дни или не происходит прямо сейчас.
И единственный, кто мог пролить хоть малейший свет на видение: моя мать. Превозмогая ноющую боль, я поднялась с кровати и направилась в родительские покои. Каждый новый шаг давался с трудом, было настолько тяжело, будто я тренировалась без передышки как минимум сутки. Всё тело ломило, но сильнее всего болели голова и глаза. И я прекрасно знала причину этого, потому как та истерика, накрывшая меня, не прошла бы бесследно. Казалось, что даже во сне я не переставала лить слёзы, ведь мне снилось то же самое, что я уже видела ранее.
Решив хоть немного отвлечься от неприятных мыслей, я попыталась вспомнить, что ещё Зеркало показало мне помимо смерти любимого. Без всяких сомнений, я стала свидетелем ожесточённой битвы. Но между кем она происходила и где, понять было невозможно. Единственные подсказки, которые приходили на ум, — это каменная крепость немалых размеров, растущая из скалы, красивая девушка и присутствие в этом месте Леголаса. Я не знала наверняка, что видения связаны и относятся к одному и тому же периоду времени, но подсознание твердило мне, что всё увиденное напрямую зависит друг от друга.
Цепляясь за каждую ниточку, каждую деталь, я прокручивала в голове увиденное, но не могла ни за что ухватиться. Я не узнала ни одного лица из тех, что удалось различить. Местность также не давала никаких подсказок, и если бы не образ моего жениха, я бы решила, что это будущее принадлежит вовсе не мне.
Сама того не заметив, я остановилась перед покоями Владык. До меня донеслись родительские голоса. Я уже хотела открыть дверь и войти внутрь, но что-то меня остановило. Это небольшое промедление заставило меня прислониться ухом к двери и прислушаться. С уст отца слетело моё имя, и у меня почему-то участилось сердцебиение. Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что меня никто не видит, я вслушалась в разговор Владык. По телу пробежала лёгкая дрожь, причиной которой было то, что я никогда в жизни не шпионила за родителями.
— Она никуда не поедет, — голос отца был суровым и твёрдым, ещё никогда я не слышала, чтобы он так общался со своей женой.
— Я разговаривала с Митрандиром. У него возникло предчувствие, что пришло время. Анариэль пора покинуть Лориэн и внести свой вклад в борьбу с Ним, — спокойно отвечала мужу Галадриэль.
— Мне нет дела до того, какое там предчувствие возникло у Митрандира. Она наша дочь, и я не позволю ей пойти на гибель, — голос Келеборна немного смягчился. — Неужели ты готова столкнуться с тем, что можешь потерять и её? Вспомни тот день, когда уплыла Келебриан. Ты была сама не своя. А теперь представь, что станет с тобой, если Анариэль умрёт.
Мама вздохнула и с нескрываемой печалью в голосе продолжила настаивать на своём:
— Она должна воспользоваться возможностью спасти своего жениха, иначе он погибнет.
— Погибнет… он же…
Мать перебила отца, поэтому я так и не узнала, что он хотел сказать о Леголасе.
— Она любит его. С нашей помощью или нет, но Анариэль покинет Лориэн. И велика вероятность, что именно это может погубить её. Наша дочь никогда не пересекала границ своего дома, поэтому чужие земли опасны, если она будет передвигаться в одиночку. В наших же интересах помочь ей всеми возможными способами, — голос её затих, и после нескольких торопливых шагов Галадриэль продолжила. — Она способная девочка. Ты видел, как она управляется с оружием, поэтому в обиду себя точно не даст. А я расскажу ей, как справиться с её даром. Подчинить его себе. Научиться управлять им и контролировать его. Я расскажу, как брать энергию из той магии, что ещё витает в воздухе, не привлекая своих жизненных сил. Ты знал, что рано или поздно этот день настанет. Слишком долго мы держали её при себе. Пришло время отпустить.
— Я надеялся, что она всегда будет в безопасности. Но теперь я понимаю, что в каком бы охраняемом месте она ни находилась, ей не найти счастья, потому как только Леголас может подарить ей его, — боль, сквозившая в голосе Келеборна, сжала моё сердце тисками, а на глаза навернулись слёзы. — Не стой же за дверью как чужая, Анариэль.
Я вздрогнула от последних слов Владыки и приоткрыла массивную дверь. Пытаясь унять волнение, я стыдливо вошла в покои, понимая, что родители поймали меня на подслушивании.
— Здравствуй, отец, — неуверенно пробормотала я.
— Здравствуй, дочь моя, — тепло поприветствовал меня отец, всматриваясь в мои заплаканные глаза. — Почему ты не спишь в столь позднее время?
— Я не могу спать после того, что видела, — тихо ответила я, взглянув на Галадриэль, которая стояла чуть поодаль от мужа и, казалось, о чём-то неустанно размышляла.
— Да, твоя мать рассказала мне о видении, — тяжело произнёс Келеборн и взял меня за руку. — И правильно ли мы понимаем, что ты собираешься предотвратить смерть лихолесского принца?
— Да. Только я не знаю, куда мне идти, — отчаянно ответила я.
— Думаю, мы сможем тебе в этом помочь, если ты в мельчайших подробностях расскажешь нам об увиденном, — он мягко сжал мою руку.
Мама подошла к нам и так же бережно взяла меня за руку, чмокнув в лоб. Их поддержка помогла мне снова вернуться в события сегодняшней ночи. Я окунулась в свои воспоминания, со страхом в глазах рассказывая обо всём, что видела. Пыталась вспомнить всё, что только можно, боясь упустить малейшую деталь. Я поведала о могучей крепости, белокурой девушке с испуганными глазами, полчище орков, выстроившемся перед высокими каменными стенами, на которых возвышались воины в полной боевой готовности. Когда речь зашла о бездыханном теле Леголаса, мой голос задрожал. Я как наяву увидела его бледную кожу с кровавыми пятнами и даже почувствовала холод, исходивший от него.
Вновь возникшие слёзы пеленой застлали глаза, скрывая от меня душераздирающее видение. И тогда я заметила то, на что не обратила сперва внимание, которое всё было приковано к Леголасу. Я просто не могла смотреть ни на что другое, мысленно моля, чтобы он оказался жив. Теперь же я различала, что мой даэр лежал на полу в тронном зале немалых размеров, на стене которого висел гобелен с изображением коня.
Я поспешила поделиться с родителями новыми подробностями, всплывшими в моей памяти. И именно эта деталь помогла им удостовериться, что местом действия была Хельмова Падь. Большая долина, расположенная на роханских землях, в ней и находилась крепость, которую мне довелось увидеть. Это строение было возведено ещё нуменорцами и произрастало из группы холмов, размерами превышающими саму крепость, из которой открывался вход в Блистающие Пещеры Агларонда.
— Тогда нужно сейчас же туда отправляться, — поспешила ответить я, как только услышала о месте, в котором предположительно мог находиться Леголас.
— Нет, ещё слишком рано. Для начала я должна помочь тебе развить твою способность, чтобы, спасая своего жениха, ты не погибла сама, — остудила мой пыл Галадриэль.
— Но, мама, мы ведь не знаем, когда именно наступит будущее, которое мне удалось увидеть. Быть может, Леголас находится в беде прямо сейчас и нуждается в моей помощи, — не унималась я, сверля родителей умоляющим взглядом.
— Твоя мать права, Анариэль. Ты никуда не поедешь неподготовленная, — строго заметил Владыка.
— Почему вы не понимаете, что каждая минута промедления может стоить Леголасу жизни? — негодовала я из-за запрета Владык выдвигаться прямо сейчас, но, когда увидела их суровые взгляды, смиренно опустила голову.
— Ступай к себе, Анариэль, и хорошенько выспись. С утра мы приступим к занятиям, — спокойно ответила мама.
— Но ведь мы можем начать и сейчас. Чем быстрее я научусь, тем скорее смогу поехать к Леголасу, — с энтузиазмом заявила я.
— Нет, всё завтра. Для того, что я хочу показать, ты должна быть выспавшейся и успокоившейся.
Я недовольно буркнула, но всё же спорить не стала, зная, что это не приведёт ни к чему хорошему. Попрощавшись с родителями и заверив их, что не буду предпринимать никаких действий без их ведома, отправилась к себе.
Обратная дорога далась мне уже легче. Ноги больше не подкашивались, а слёзы всё же отступили. Разговор с родителями немного, но успокоил меня. Теперь я хотя бы знала, где именно видела Леголаса, поэтому сейчас гадала, что же его привело в Рохан, когда путь Братства лежал в Мордор.
Тропинка петляла, словно пытаясь увести меня неведомо куда. Луна, которая совсем недавно освещала окрестности, скрылась за тёмными тучами. Они заволокли всё небо, заслоняя собой даже звёзды, которые обычно всегда красовались на ночном полотне и дарили свой бледный свет. Если бы я не знала наизусть дорогу, то наверняка заплутала бы в темноте, накрывшей Карас Галадон и пугавшей своей мрачностью.
Быстро поднявшись по ступеням, я скрылась за дверью своего флэта. На этот раз я всё же решила последовать совету матери и освободить голову от терзающих мыслей. Судя по всему, с утра меня ждала нелёгкая работа по контролю своего дара исцеления. И пусть я не знала, чему именно меня хотела научить Галадриэль, но догадывалась, что это связано с возникающей слабостью, когда я кого-то лечу. Не зря же она что-то говорила про магию из воздуха.
Удобно устроившись в постели и укрывшись тёплым одеялом, я почувствовала, как веки начали смыкаться. Долгие переживания и терзания давали о себе знать. Мой организм тщетно требовал отдыха. Но перед тем как погрузиться в сон, я попыталась мысленно связаться с Леголасом.
Не зная, как правильно пользоваться новоприобретённой силой, я вообразила, будто стою рядом со своим женихом, вижу его радостное лицо, разговариваю с ним. Наклонившись к уху аранена, я прошептала: «Дай знать, где ты». Не знаю, получил ли Леголас моё послание, но ответа не последовало, сколько я ни ждала. И с мыслью завтра попробовать ещё раз, я уснула.
Спала я тревожно и наутро чувствовала себя ещё более разбитой, чем прошлым вечером. Виной тому стал весьма странный сон, который приснился мне. Я увидела Леголаса на берегу реки, судя по всему, Андуина в компании всего Братства. Сам же он разговаривал с Арагорном, но слов я не слышала и лишь наблюдала за немой картинкой. Проверив, могу ли двигаться, я радостная устремилась к Леголасу. Хотелось подбежать к нему и заключить в тёплые объятия, но как только я приблизилась к аранену, всё растворилось. Остались только мы вдвоём. Я протянула к нему руки, желая обнять, но Леголас отступил от меня на несколько шагов. Его лицо стало олицетворением злости, ещё никогда я не видела его таким напряжённым. С каждой новой попыткой прикоснуться к любимому, он отходил от меня на несколько шагов, не подпуская к себе. Лицо его становилось всё суровее и жёстче, пока в глазах отчетливо не начал читаться гнев. Вместо зрачков я увидела два пылающих пламени, жаждущих сжечь меня.
Я проснулась вся в поту, лишь когда взошло солнце и его щедрые лучи прокрались в мою комнату. Пытаясь разобраться в смысле сновидения, я пришла к выводу, что это своеобразное изображение наших отношений. Всякий раз, когда я пыталась сделать что-то не нравящееся Леголасу, то получала его недовольную, а иногда даже злобную реакцию. Решив сильно не зацикливаться на глупом сне, а вспомнить о по-настоящему важных вещах, я принялась одеваться, чтобы поскорее встретиться со своей матерью.
Возле флэта меня ждал Орофин. Не знаю, сколько он здесь пробыл, но вид у него был слегка уставший. Стоило мне только ступить на землю, как друг сразу же метнулся ко мне.
— Анариэль, как ты себя чувствуешь? Я очень переживал за тебя после того, что увидел ночью. Что произошло? — обеспокоенно поинтересовался брат Халдира и Румиля.
Я неуверенно на него посмотрела и закусила нижнюю губу, размышляя, стоит ли рассказывать ему о произошедшем. И сначала моим решением было ничего не говорить и оставить друга в неведении, придумав какую-нибудь отговорку, чтобы лишний раз его не тревожить. Но потом я вспомнила перепуганные глаза Орофина, которые увидела ночью. Тогда я не придала этому никакого значения, но сейчас помнила, какой страх и волнение ощутил друг. Поэтому я всё ему рассказала.
— Ох, Анариэль… — сочувствующе произнёс Орофин. — И что ты теперь будешь делать?
— Отправлюсь в Хельмову Падь сразу, как только позволят Владыки, — тоскливо ответила я, переживая из-за того, что каждый новый день, который я здесь пробуду, приближает смерть Леголаса.
— Ты хочешь использовать свой дар? — осторожно спросил Орофин, он был одним из немногих, кто знал о моей скрытой способности.
Я смогла лишь кивнуть.
— Ты уверена? Я помню, когда ты делала это в последний раз, то чуть не умерла, — волновался воин.
— А ты не думай об этом, и всё пройдёт отлично, — подбодрила я друга, но не знаю, насколько хорошо у меня это вышло, потому как сама не была уверена в своих словах.
— Тогда, как только ты будешь готова выдвинуться в путь, я готов сопровождать тебя.
— Спасибо, — поблагодарила я. — А теперь мне нужно встретиться с родителями. Увидимся позже?
Я попрощалась с Орофином и отправилась к талану, слава Эру, мне не пришлось преодолевать длительный подъём. Я встретила Галадриэль у фонтана, где не так давно располагался шатёр, возведённый для Братства. Должно быть, она ждала меня, потому что как только увидела, сделала знак следовать за ней.
Моя мать, как всегда, была немногословна, поэтому я без лишних вопросов отправилась следом. Мы шли не быстро, но и не медленно, между нами было расстояние в пару шагов, так что я могла спокойно любоваться природой, придерживаясь установленного темпа.
Воздух был свежий и тёплый, напоминающий о скором приходе весны. Пение птиц вновь становилось более радостным и восхваляющим надвигающиеся тёплые дни. Солнце уже грело намного сильнее, а на мэллирн набухали первые почки, из которых скоро должны были распуститься цветы. Золотые бутоны сменили бы собой зелёные листья, возвращая Лотлориэну златой окрас, благодаря которому его прозвали Золотым Лесом. И мне на мгновение стало грустно, что я, скорее всего, не увижу этого. Но вспомнив, из-за чего я намеревалась покинуть дом, отбросила грусть в сторону. Жизнь моего возлюбленного во сто крат важнее распускающихся бутонов. К тому же это явление я наблюдала сколько себя помню.
Мы остановились возле ручья, где ещё сегодня ночью я взглянула в Зеркало. Пустая чаша и кувшин так же стояли на постаменте у кромки воды. Всё выглядело так, будто здесь ничего не произошло, но только я знала, что это не так. Это место пробудило во мне воспоминания, которые я так усердно старалась запрятать поглубже. И мне совершенно не нравилось, что Владычица снова привела меня сюда. Надеюсь, она не станет требовать, чтобы я вновь посмотрела в Зеркало.
— Здесь нам никто не помешает, — услышала я размеренный голос матери, который всегда действовал на меня успокаивающе.
— Чему ты хотела меня научить? — начала я, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
— Скажи мне, что ты чувствуешь, когда исцеляешь кого-то? — ответила вопросом на вопрос Галадриэль, и хоть я не любила подобного, ей это было позволительно.
— Смотря какая рана, если небольшая царапина, то лишь лёгкую слабость. Иногда бывает головокружение. Но чем сильнее ранение, тем я хуже себя ощущаю: у меня подкашиваются ноги и прерывается дыхание, я чувствую себя обессиленной. А в тот раз, когда я спасла Орофину жизнь, ты сама знаешь, — я набрала в грудь воздух, вспоминая тот неприятный случай. — Я разом лишилась всего. Не могла ни стоять, ни дышать, ни держать глаза открытыми. И чувствовала только, как силы разом покинули меня, а я провалилась в темноту.
— Да, я помню тот день, — отстранённо сказала Галадриэль. — После того как я помогла тебе вернуть жизненные силы, то попросила больше никогда не обращаться за помощью к своему дару. Но всё же ты ослушалась меня и залечила рану Леголаса.
— Извини, — мне стало неловко из-за того, что мать как-то узнала о том случае после битвы с орками. — Но это была лишь царапина, я не почувствовала почти ничего.
— Да, царапина. Но теперь тебе предстоит излечить рану более серьёзную, чем маленькая царапина. И судя по твоему рассказу об увиденном, на исцеление тебе понадобится гораздо больше сил, чем на спасение Орофина. Меня не будет рядом, чтобы помочь тебе, поэтому я хочу научить тебя во время применения твоих сил обращаться не к той энергии, которая живёт в тебе, а к той, что наполняет воздух.
— И как это сделать? — не понимала я.
— Самое первое, что ты должна сделать, — это отречься от всех чувств, эмоций и мыслей, тревожащих тебя. Когда применяешь свой дар, необходимо действовать рационально, понимать, что на кону чья-то жизнь. Не поддаваться никаким посторонним факторам, которые могут вывести тебя из равновесия. Когда же ты освободишь свою голову, то должна обратиться к своей силе, но вместо того, чтобы черпать её из самой себя, нужно почувствовать магию вокруг и задействовать её, — наставляла Владычица.
— Но как я могу ни о чём не думать, если передо мной будет лежать мой умирающий жених? — представив эту картину, я побледнела.
— Поэтому я и привела тебя в это место. Ты должна будешь научиться преодолевать неприятные факторы, влияющие на тебя в столь важный момент, и не думать ни о чём, кроме подчинения твоей силы, — Галадриэль подняла небольшой острый камень и оставила на ладони глубокий порез, из которого сразу же выступила кровь. — Залечи рану, используя мои наставления.
Не до конца понимая, что от меня требуется, я взяла руку Галадриэль в свою. Чувствуя кожей липкую кровь, я как обычно представила, что рана затягивается, при этом пытаясь избавиться от всех мыслей, которые кружили в голове. Я прятала в самые дальние уголки своего сознания всё, что тревожило меня и заставляло нервничать. И у меня начало получаться, мысли постепенно покидали голову, но тут на глаза мне попалась чаша, в которую я погрузилась сегодня ночью. Все неприятные воспоминания вернулись.
Даже не попробовав взять энергию извне, я ощутила лёгкое покалывание в теле. Убрав руку, я стала наблюдать, как порез затягивается. Меня охватила лёгкая слабость. Я всем своим видом попыталась скрыть, что почувствовала недомогание, но мои уловки никогда не работали с матерью. Её внимательные глаза всмотрелись в моё побледневшее лицо, и Галадриэль тяжело вздохнула:
— Ты не освободилась от мыслей, — спокойно произнесла она.
— Да, но ведь у меня получилось вылечить рану, — оправдывалась я.
— Я и не спорю с этим, но что ты при этом почувствовала? — мама спрашивала уже зная ответ.
— Слабость, — призналась я.
— Вот именно. Но ты не должна задействовать ни капли своей энергии, — Галадриэль посмотрела мне в глаза. — Ступай, продолжим завтра. Весь оставшийся день учись избавляться от мыслей и не позволяй ничему отвлекать тебя.
— Уже? Но я надеялась, что ты сегодня меня всему научишь, и уже завтра я смогу двинуться в путь, — негодовала я.
— Я не смогу тебя научить, пока ты сама не поймёшь, что от тебя требуется. Как только ты сможешь с лёгкостью отстраняться от всех мыслей и эмоций, мы перейдём к следующему шагу. А сейчас тебе нужно отдохнуть, потому что, если я буду заставлять тебя исцелять раны снова и снова, это ни к чему хорошему не приведёт, — заключила Владычица, давая понять, что возражения не принимаются.
Я разочарованно вздохнула и, пытаясь держать все эмоции при себе, покинула лощину.
***
Следующие несколько дней стали кошмаром наяву. У меня никак не получалось отстраниться от мыслей и эмоций. Мама не давала мне больше одной попытки в день, ссылаясь на то, что не хочет вызвать моё плохое самочувствие. Но самочувствие и так было ужасным. С каждым днём я волновалась и переживала всё сильнее, боясь, что тот самый день вот-вот настанет, и я не успею спасти Леголаса.
Я обращалась к родителям с этими тревожными мыслями, но те говорили, что у меня ещё есть время, словно что-то знали, но не хотели просвещать меня. Они твердили, чтобы я думала не о том, что не приду вовремя, а о том, как избавиться от всего, что терзает меня.
На одном из занятий, после того как мне снова не удалось использовать в исцелении не собственную энергию, потому как все мои мысли были лишь о том, что сейчас происходит с араненом, мама спросила, что я делаю для того, чтобы заставить ранение затягиваться. Я ответила, что то же самое, что и в самый первый раз, когда обнаружила в себе эту силу.
Это произошло около трёхсот лет назад, когда Миримэ случайно разбила любимую вазу Владычицы. Подруга так расстроилась, что расплакалась из-за разбитого произведения искусства. Я же подумала, что она плачет из-за пореза на пальце, который получила, пока собирала осколки. И я так захотела, чтобы ей ничего не причиняло боль и не вызывало слезы, что взяла её порезанную руку в свою и представила, как ранка заживает, а боль проходит. Тогда я впервые почувствовала, как будто кто-то забрал у меня часть сил, но зато Миримэ перестала плакать, ошарашенно глядя на затянувшийся порез.
С тех самых пор я и лечила, представляя, как перестаёт идти кровь, а повреждение исчезает, забирая с собой и боль. Но Галадриэль сказала, что и это неправильно. По её словам, я сперва должна была почувствовать собравшуюся и контролируемую мной энергию, которую потом бы уже направляла на исцеление раны. А не наоборот, что я желала кого-то вылечить, но так как у меня не было заранее приготовленного «лекарства» все силы черпались из меня самой, истощая меня. Поэтому уроки продолжались, несмотря на то что меня постоянно охватывал страх за будущее Леголаса.
В перерывах между занятиями, когда я не пыталась научиться усмирять свои чувства, я проводила время с Миримэ, Румилем, Орофином и иногда с Халдиром, который в силу своей сильной занятости не всегда мог уделять мне внимание. Хотя я и видела, что они переживают не меньше, друзья старались оказывать всяческую поддержку, подбадривали и пытались развеселить, но уже ничто не радовало меня. Я постоянно видела перед собой истекающего кровью Леголаса, а с каждым новым днём этот образ становился всё чётче и ярче.
После третьей неудачной попытки развить свой дар, как говорила моя мать, я даже решила плюнуть на всё это и без разрешения покинуть Лориэн. Отчаяние и страх настолько завладели мной, что я готова была сесть в лодку и уплыть ночью, пока никто не видит, в надежде, что я всё же смогу нагнать Братство. Но меня остановило то, что я совершенно не умела управлять ладьёй. И в отличие от той же Нимродэль, которую я знала и любила, Андуин был более непредсказуемым, а его воды были настолько холодны, что я могла запросто отморозить себе конечности, если бы лодка перевернулась. Поэтому мне ничего не оставалось, как следовать наставлением матери и учиться правильно пользоваться своим даром.
И лишь на пятый день с начала занятий я смогла сделать всё, как говорила Леди Галадриэль. Причиной тому стало то, что я убедилась в безопасности Леголаса. Каждый вечер я пыталась мысленно связаться с араненом. Спрашивала его, где он, здоров ли, как проходит поход и другие похожие вопросы. Но ответ мне так и не приходил, что несказанно печалило меня, отчего я лишь сильнее накручивала себя. А в один вечер, когда я без всякой надежды на обратную связь передала Леголасу, что скучаю, то получила долгожданный ответ. Я услышала голос возлюбленного в голове, который твердил: «Я тоже скучаю по тебе, Анариэль. И не беспокойся за меня. Всё хорошо». Что уж говорить о том, что эти несколько предложений подняли мне настроение до небес.
Наутро, когда мама снова пустила кровь из своей руки, я сумела исцелить её, не прибегнув к растрачиванию собственных сил. Я последовала всем указаниям Галадриэль, которые она дала мне за последние дни. В этот раз избавиться от всех мыслей и чувств было легче, потому что переживания на время отпустили меня. Я вдохнула полной грудью, закрыла глаза, стараясь отстраниться от всего, что хоть как-то влияло на моё состояние. И когда мысли очистились, а эмоции заглушились, я смогла почувствовать это. Только полностью сосредоточившись, мне удалось ощутить магию, парящую в воздухе. Тогда я представила, как она проникает в меня и собирается в энергетический шар. Медленно поток энергии заструился по моему телу, покалывая кожу, но это были совершенно другие ощущения, более сильные и сконцентрированные, чем мне доводилось испытывать ранее. Остановившись в области моей груди, шар начал постепенно увеличиваться в размерах, и когда я поняла, что время пришло, направила его на руку матери, пожелав, чтобы произошло исцеление. Шар вырвался из меня, и я открыла глаза.
Галадриэль улыбалась, рассматривая свою безупречно гладкую кожу на руке. В глазах Владычицы читалась гордость. И тогда я поняла, что справилась с задачей. Я заключила маму в радостные объятия, смеясь, а из глаз чуть ли не текли слёзы:
— Я сделала это.
— Я ведь говорила, что у тебя всё получится, доченька. Молодец, — похвалила меня мама. — А теперь идём к твоему отцу и сообщим ему, что ты готова отправляться в путь.
Я расцепила объятия, и мы направились в сторону талана. Поначалу улыбка не сходила с моего лица, но постепенно реальность начала затягивать меня. Я вспомнила, для чего вообще училась этому, и восторг как рукой сняло. Мне снова стало страшно. Я бы с готовностью отказалась от своего дара в обмен на то, что Леголас всегда будет в безопасности.
Отец ещё с меньшей радостью, чем я, принял полученную новость, ведь это означало, что ему придётся отпустить меня. Я видела в его глазах, словах, действиях нежелание прощаться со мной. Им овладел такой же страх, что и мной, только он беспокоился обо мне, а я о Леголасе.
— С тобой поедет Халдир и ещё тридцать воинов. Больше я дать не могу, потому что должен заботиться о собственных границах, которые теперь нужно охранять с удвоенной силой, — сообщил Владыка.
— Спасибо, папа, — я обвила руками шею отца, чмокнув его при этом в щёку.
— Выдвигаетесь завтра на рассвете. Поэтому после нашего разговора найди Халдира, он поможет тебе собрать необходимые вещи. Поедете верхом, это быстрее, чем вплавь, — Келеборн обнял меня в ответ, этим жестом показывая всю свою отцовскую любовь.
На мгновение я почувствовала себя ребёнком, когда все проблемы решали родители, а единственное, что меня волновало, — игры и забавы. Я очень любила отца и мать, мне было страшно уезжать от них навстречу неизвестности. Всё, о чём я мечтала долгие годы, сбывалось, но только то, при каких обстоятельствах всё это происходило, не приносило мне никакой радости.
По наставлению Келеборна, сразу же после того, как покинула талан, я отправилась на поиски Халдира. Он был у себя и собирал вещи в дорогу. Поприветствовав меня дружескими объятиями, воин дал мне дорожную сумку и отправил собирать самые необходимые вещи, напомнив, чтобы я оставила больше места для еды и воды.
Я поднялась в свой флэт, где аккуратно уложила в предоставленную Халдиром сумку запасную одежду. Места она заняла не так много, поэтому я ещё положила мешочек с гребнем и лентами для волос, чтобы можно было приводить себя в порядок в дороге. Не забыла и про душистое мыло, обёрнутое в кусок ткани на случай, если мне представится возможность помыться. Остальное пространство сумки я оставила под провизию.
Начальник стражи переступил порог моей комнаты, когда я проверяла своё оружие. Наточенный меч, тонкий лук с колчаном полным стрел лежали рядом с одеждой, которую я приготовила для завтрашнего похода. Она состояла из тех же вещей, что я носила каждый день, добавился только плащ, позволяющий укрываться от врагов.
— Вижу, ты уже в полной боевой готовности, — усмехнулся Халдир, рассматривая аккуратно выложенное оружие.
— Да, — кивнула я. — Хочу ещё взять нож, чтобы спрятать его в сапоге. Нужно будет сходить в оружейную.
— Хочешь, чтобы каждый орк знал, что с тобой опасно связываться? — задал вопрос друг.
— Скорее, чтобы самой спокойно спать, — улыбнулась я. — Долго ехать до Хельмовой Пади?
— Примерно неделю в среднем темпе. Это если нас ничто не задержит в пути, и мы будем несколько раз в день останавливаться на привал, — поразмыслив, ответил Халдир.
— А если в быстром темпе и с остановками только на ночлег? Успеем за четыре дня? — нетерпеливо спросила я.
— Не знаю. Зависит от того, какая будет дорога, — пожал плечами Халдир.
Я вздохнула и погрузилась в размышления о предстоящем пути. Неизвестность пугала меня не меньше, чем возможная судьба Леголаса.
Раздался глухой стук, дверь распахнулась, и перед нами предстали близнецы. Вид у них был явно возмущённый.
— Мы сейчас встретили нескольких эльфов, которые были возбуждены предстоящим походом, — начал Орофин. — Выяснилось, что ты лично отобрал тридцать воинов по приказу Владыки, которые будут сопровождать тебя и Анариэль. И у нас с Румилем, между прочим, твоих братьев, возник вопрос: почему же нас не удостоили этой чести?
— Ты остаёшься за главного вместо меня, — отвечал Орофину начальник стражи. — Тебе нужно будет удвоить охрану границ, как только мы уедем.
— Но почему я? — негодовал тот.
— Ты один из лучших лориэнских воинов и хорошо разбираешься в военном деле, — строго заявил Халдир. — Я уже переговорил с Владыкой, и он согласился, что никто лучше тебя не справится с этой должностью.
— Будто бы я этого хочу, — буркнул Орофин. — Назначь Румиля вместо меня.
— Ну уж нет, — усмехнулся Румиль. — Я лучше поеду с вами. Не терпится снести головы мерзким оркам.
— Какой энтузиазм, — повеселел Халдир. — Если так хочешь, можешь отправляться с нами. Заменишь кого-нибудь из отобранных мной воинов.
Глаза Румиля радостно засверкали, а Орофин смерил недовольным взглядом обоих братьев.
— Нет, Румиль, ты останешься в Лориэне, — приказала я.
— Но почему? — мгновенно расстроился друг.
— Да потому что это будет нечестно по отношению к Миримэ. Я ухожу из-за того, что боюсь за жизнь своего жениха, и какой я буду подругой, если прихвачу с собой и её возлюбленного? Поэтому ты остаёшься, ведь я никогда не пожелаю своей подруге пережить тот страх, который испытываю сама, — отрезала я.
Румиль согласился с моим решением, поняв, что и сам не хочет подвергать любимую переживаниям за его жизнь. Получив одобрительные взгляды от Орофина и Халдира, довольная я предложила друзьям составить мне компанию в поиске ножей, которые удобно поместятся в моих сапогах. А на вопрос Халдира о том, что я же говорила всего лишь про один, я только загадочно улыбнулась.
***
Провожать нас собрался чуть ли не весь Карас Галадон, не было разве что стражей, охраняющих границы. Миримэ стояла вся в слезах. Это был первый раз, когда мы с ней прощались на неопределённый срок.
— Почему же ты плачешь? — спросила я, заключая подругу в успокаивающие объятия. — Неужели думаешь, что я больше не вернусь?
— Что ты такое говоришь? — всхлипнула Миримэ, заливая мой камзол слезами. — Ты ведь знаешь, как сильно я тревожусь за тебя.
— Так а чего тревожиться? Всё со мной будет в порядке. Скоро вернусь и жениха с собой привезу. Нас ещё ждёт двойная свадьба, не забывай, — успокаивала я подругу. — Так что прекращай лить слёзы.
Миримэ что-то промычала и начала вытирать слёзы, но всё было без толку, так как новые продолжали течь из глаз, перечёркивая все её труды.
— Я люблю тебя, — прошептала я и чмокнула подругу в обе щеки.
Я обняла Румиля и Орофина, давая им наставления, чтобы они заботились о Миримэ и не давали ей грустить, пока меня нет. Братья ответили, что выполнят моё поручение, и после долгих объятий отпустили меня к родителям.
— Спасибо, что позволил мне воспользоваться возможностью спасти Леголаса, — благодарно произнесла я отцу.
— Я не мог поступить иначе, ты — моя дочь, и я сделаю всё что угодно для твоего счастья, — тепло ответил Келеборн. — Но сделай и ты для меня кое-что. Когда удостоверишься, что жизни Леголаса ничто не угрожает, пожалуйста, возвращайся домой.
— Но, папа, я хотела остаться с Леголасом и вернуться уже вместе, — расстроилась я.
— Ты ведь знаешь, куда в итоге лежит его путь. Неужели ты хочешь отправиться с ним в Мордор?
— Да, — с готовностью заявила я.
Лицо отца вмиг стало суровым.
— Это приказ, Анариэль, — голос был строгим и холодным. — Халдир, проследи, чтобы он был выполнен.
Начальник стражи покорно согласился, а у меня задрожали губы. Я почувствовала, как в глазах снова зарождаются слёзы, готовые вырваться наружу вместе с отчаянным криком. Собрав всю волю в кулак, я вздёрнула подбородок и подошла к матери, даже не взглянув на отца. Мной руководила обида.
— Прими этот дар от меня, — Галадриэль протянула мне маленький фиал с какой-то прозрачной жидкостью внутри. — Когда тебе будет тяжело, и ты поймёшь, что ничто не сможет унять твою боль, выпей его содержимое, и получишь необходимое исцеление. Это действует как на физические раны, так и душевные.
— Спасибо, — уже не сдерживая слёз, протянула я и нырнула в нежные материнские объятия.
Её руки гладили мои волосы, а губы целовали лицо. От мамы пахло лавандой и смородиной, и я зарылась носом в её шею, желая запомнить этот аромат. Когда же пришлось разорвать объятия, я с грустью посмотрела в глаза, отражающие свет Древ Валар.
— Я буду скучать, — произнесла я одними губами.
— Я тоже, — Галадриэль провела рукой по моей щеке. — Главное, помни, Анариэль: весь успех в контроле своих мыслей и эмоций. Когда настанет тот самый момент, забудь про слёзы и страх, и тогда всё у тебя получится.
Я ещё раз поблагодарила мать за все ценные советы, которые она мне дала. Теперь было не так страшно делать этот шаг, особенно после того, как я испытала то чувство, когда можно забирать боль других, при этом не причиняя её себе.
Подойдя к своей лошадке, стоявшей рядом с конём Халдира, я проверила, надёжно ли закреплены седельные сумки. Всё было на высшем уровне, как будто я проделывала это уже сотню раз. Накинув на голову капюшон плаща, я ещё раз проводила всех взглядом и запрыгнула в седло.
Тиви лёгкой рысцой последовала за Халдиром, а уже за нами двинулись остальные воины. Ехали мы в молчании. Я смотрела по сторонам, пытаясь навсегда запомнить лес таким же прекрасным, как и сейчас. Раньше я этого не замечала, но и без золотых цветов он был не менее красив. Каждое дерево, кустик, травинка хранили в себе особые воспоминания.
Я с тоской взглянула на оставшееся позади тренировочное поле, на котором произошло так много хорошего. Именно там я впервые встретилась с лихолесским принцем, который за несколько секунд похитил моё сердце. С его приходом моя жизнь перевернулась с ног на голову. Но именно он наполнил её яркими красками. И если я не приду к нему на помощь, то больше никогда не увижу его, не услышу и не прикоснусь. Когда-то он спас меня от орка, теперь пришло время отдать долг.
— Анариэль, граница, — заметил Халдир.
Я остановила Тиви и оглянулась. Вдалеке остались мои родители и друзья, не видны были и флэты, которые скрывала листва деревьев. И сейчас мне предстояло впервые ступить за пределы Лориэна. Меня охватили грусть и радость, каждая из эмоций пыталась взять верх надо мной.
— Прощай, мой дом, — тоскливо улыбнулась я и направила лошадь туда, где мне ещё не доводилось бывать.
