***
На моё счастье Эовин не стала расспрашивать меня о разговоре с принцем. По моему лицу и так всё было ясно. Она лишь сочувственно на меня посмотрела и, последовав моей просьбе, проводила в отведённые мне покои. Это была небольшая комната, с маленьким окном, чуть прикрытом ставнями. Стены скрывались за тканями темных тонов, каменный пол устилали плетёные коврики и звериные шкуры, а полумрак разгоняли свечи. Я подошла к единственному окну, вид из которого выходил на внутренний двор, и заметила прибывших короля и его воинов. Среди них я разглядела и Арагорна в компании следопытов, и Элладана с Эльрохиром. Мои спутники сейчас поднимались по широким ступеням, о чём-то беседуя. По их лицам было видно, что они рады выдавшейся минутке покоя и отдыха. — Ты не возражаешь, если я схожу встречу брата и дядю? — с надеждой в голосе спросила Эовин. — Конечно же, иди, Эовин, как ты вообще можешь такое спрашивать? — я посмотрела на девушку, которая вместе со мной наблюдала за прибывшими воинами. Вдруг её лицо озарилось. Глаза засияли, а щёки покрылись румянцем. Она ещё секунду смотрела на предмет своего любования, а потом смущённо опустила голову. Но прежде чем девушка отвела взгляд, я успела проследить за ним. И когда поняла, кто ввёл роханскую деву в краску, сердце тревожно забилось в груди. — Тогда я побежала, а по пути попрошу служанок, чтобы они принесли горячей воды для ванны и помогли помыться, — протараторила Эовин и метнулась к выходу из комнаты, перед этим мимолётно взглянув на Арагорна. Я проследила за удаляющейся подругой настороженным взглядом, надеясь, что мои глаза всё же подвели меня, и на самом деле девушка не влюблена в жениха Арвен. Как бы мне ни нравилась Эовин, я не хотела, чтобы она тешила себя ложными надеждами. Арагорн и Арвен были созданы друг для друга, и дунадан ни за что на свете не отказался бы от любви моей племянницы. Поэтому нужно было поговорить с Эовин, и всё ей объяснить, пока не стало слишком поздно. Пока её лёгкая влюблённость не превратилась во что-то большее. И ей не пришлось страдать, как сейчас страдаю я из-за аранена. Только я успела вспомнить о Леголасе, как он тут же появился в поле моего зрения. Явно чем-то раздосадованный он быстрым шагом спускался с лестницы, навстречу поднимающимся союзникам. За араненом семенил гном, и по его выражению лица было понятно, что он сейчас покрывает принца всеми известными ему ругательствами. А за словарный запас Гимли можно было не беспокоиться. Поравнявшись с Элладаном и Эльрохиром, Леголас остановился и о чём-то завёл с ними беседу. Запыхавшийся гном догнал своего оппонента и присоединился к разговору. Теперь аранен и Гимли стояли спиной ко мне, поэтому я не видела их лиц, но от одного взгляда на племянников стало понятно — они о чём-то спорят. Вдруг Леголас резко повернулся и посмотрел в мою сторону. Наши глаза встретились, и в его я увидела всю боль и отчаяние, завладевшие принцем. А из моих потекли непрошенные слёзы. Отвернувшись от окна, я села на пол, закрыв лицо руками. Только мне удалось успокоиться, как мою грудь снова разрывали рыдания. Проклятый аранен! Почему он так смотрел на меня? Почему говорил с таким виноватым тоном? Жалел ли он о словах, сказанных в гневе? Чувствовал ли передо мной свою вину? «Прости», — сказал он. Но могла ли я это сделать? Могла ли снова открыть ему сердце после той боли, что он успел причинить мне? Сильнее всего мне хотелось простить его, но что бы это изменило? Не думаю, что аранен поменял бы своё решение и принял мой выбор. Он снова бы попытался заставить меня действовать по его указке. Тогда для чего мне прощать его? Для секундного счастья, после которого снова последует опустошение? Зачем мне принимать его извинения, если он не хочет принять меня такой, какая я есть? Я сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Хотелось кричать от охвативших меня отчаяния и безысходности. «Твоя вина…» «Тебе тут не место…» «Исправляла свои же ошибки…» «Если бы ты осталась в Лориэне, то и Халдир был бы сейчас жив…» Те самые слова резали меня, не щадя. Как бы сильно я ни хотела их забыть, они прочно засели в моей голове, не желая покидать её. Мой разум играл со мной в какую-то изощрённую игру, раз за разом воспроизводя события, произошедшие несколькими часами ранее. Вместо того чтобы никогда не вспоминать, я прокручивала их в голове снова и снова, а потом давилась слезами, тонкими струйками, стекающими по лицу. — Госпожа, — послышался тоненький голосок, и я посмотрела на его обладателя. У входа стояли три молоденькие девушки, примерно возраста Эовин. Они смущённо смотрели на меня, а когда заметили на себе мой взгляд, почтенно поклонились. — Госпожа Эовин послала нас, чтобы мы помогли вам помыться и одеться, — раздался тот же самый голос, принадлежавший девушке постарше остальных с вьющимися рыжими волосами. Поняв, что до сих пор сижу на полу, я поднялась на ноги и как-то отрешённо посмотрела на нарушительниц моего одиночества. — Спасибо, но я справлюсь сама, — тихо произнесла я, вытирая мокрые щёки. Мне совсем не хотелось, чтобы кто-то видел, как я рыдаю. А утверждать, что слёзы больше не вернутся, я не могла, поэтому пришлось ответить служанкам отказом. — Но позвольте нам хотя бы приготовить ванну, мы принесли горячую воду, — откликнулась другая девушка, и я заметила, что они держали в руках кувшины, наполненные водой, от которых исходил пар. — Хорошо, — согласилась я, понимая, что сама точно не смогу приготовить себе ванну. А она мне была сейчас жизненно необходима. Как только девушки скрылись за ширмой, я вновь осторожно подошла к окну. Но теперь увидела лишь суетившихся во дворе людей, ни Леголаса, ни остальных знакомых лиц не было. Тяжело вздохнув, я принялась расплетать косы, в который раз желая забыть о существовании аранена.***
Казалось, во мне не должно было остаться слёз, но стоило погрузиться в горячую ванну и остаться наедине с собой, как они потекли с новой силой. Вода успела остыть, мышцы, уставшие от бесконечных конных прогулок — расслабиться, а я всё ещё вздрагивала, тихо оплакивая своё несостоявшееся счастье. Когда тело начало дрожать от холода, мне всё же пришлось выбраться из остывшей ванны. Мою одежду служанки унесли в прачечную, поэтому, вытершись насухо, я обернулась полотенцем и устроилась у тёплого очага. Вообще, я почти никогда не испытывала холода, но сейчас вся покрылась неприятными мурашками. А когда капельки, стекающие с мокрых волос, попадали на кожу, тихонько вздрагивала. Расчёсывая пальцами длинные пряди, я пыталась высушить их у огня, а вдобавок к этому согреться, но тело не переставала охватывать пробирающая до самых костей дрожь. И мне уже была непонятна причина этого. То ли я действительно тряслась от холода, то ли виной тому были мои часовые рыдания. Которые всё ещё без предупреждения подкрадывались ко мне, стоило только подумать о Леголасе. У меня ушло больше часа на то, чтобы высушить волосы и привести себя в надлежащий вид. Я переоделась в сменную одежду и пощипала себя по щекам, чтобы придать бледной коже румянец. И уже перед тем, как собралась выходить на поиски друзей, случайно зацепилась за сумку, которая тихо упала на пол. Из неё выпали гребень, заколки и какой-то маленький предмет, покатившийся к моим ногам. Наклонившись, я подобрала маленький фиал. Пальцы сжали тонкое стекло, внутри которого сверкала прозрачная жидкость. И тогда я вспомнила. Подарок матушки, содержимое которого сможет унять любую мою боль. А я и думать о нём забыла. Выходит, что сумка не зря упала именно сейчас, не зря сосуд прикатился к моим ногам. Ведь именно в этот момент, моё сердце сильнее всего желало перестать изливаться горькими слезами. Неуверенно вытащив легко поддавшуюся пробку, я дотронулась губами до горлышка фиала и влила его содержимое в рот. Пусть я буду выглядеть слабой. Но я больше не хочу мучиться от этой боли. Прохладная жидкость коснулась моего языка, а потом потекла по горлу, затягивая кровоточащие раны моей души. Непрекращающаяся дрожь отступила, дышать стало легче, стоявший в горле ком исчез, а мысли о ссоре покинули голову. И о Леголасе — тоже. Я с уверенностью подняла голову и подошла к зеркалу, рассматривая своё преобразившееся отражение. Кожа приобрела естественный оттенок, щёки порозовели, а глаза засияли жизнью. Единственное, чего мне не хватало — это глотка свежего воздуха. Улыбнувшись самой себе, я выбежала из комнаты и направилась к выходу из дворца. По пути мне встречались знакомые люди. Они приветливо кивали мне, а я не сбавляла шага и стремительно неслась к широким дверям, желая как можно скорее почувствовать солнечный свет. Озорной ветерок поиграл с распущенными волосами, а лёгкие наполнились запахом дождя, который всё ещё немного моросил. Но несмотря на это, меня ослепило яркое солнце, а в небе виднелось моё самое любимое природное явление — радуга. Захотелось снять обувь и пройтись босиком по мокрой траве, открывая лицо тёплым каплям. Но всё же, я удержалась от этого, вместо этого побежав вниз по лестнице, снова чувствуя себя ребёнком. Всего на несколько мгновений мне хотелось забыть обо всех проблемах, постигших меня, и лишь радоваться дождю, солнцу, ветру. Радоваться тому, что я живу и хожу по этой земле. Наслаждаться моментами, пока боль снова не стиснула в тисках моё сердце. Добежав до конюшен, единственного известного мне здесь места, я увидела Арагорна, чистящего своего коня. Он проводил щёткой по спине Хазуфэля, очищая того от пыли. Рядом сидел Гимли, покуривая трубку и пуская в воздух дымовые кольца. Вид у него был мрачный, а лицо сосредоточенное, но как только он заприметил меня, то сразу оживился и даже подскочил. — Анариэль, — воскликнул гном, распахивая объятия. — Неужто ты решила порадовать меня своей улыбкой. А я уж думал, что из-за проклятого эльфа мне ещё долго придётся тосковать по тебе. Не успела я ответить, как оказалась в тесных объятиях моего дорогого друга. Он похлопал меня по спине, а потом отстранившись, задрал голову вверх, смотря мне в глаза. Насколько это позволял его рост. — Не переживай ты из-за этого остроухого, мы тебе нового жениха найдём, который будет с тебя пылинки сдувать и не посмеет довести тебя до слёз, — подбодрил меня гном. — И не сомневайся, я Леголасу хорошую трёпку задал за то, что посмел обидеть моё солнышко. — Ох, Гимли, — всхлипнула я, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слёзы, на этот раз — счастья. — Как хорошо, что у меня есть такой друг, как ты. Я чмокнула Гимли в щеку, из-за чего раскрасневшийся гном потерял дар речи, чем выдавил из меня очередной смешок. Настроение стало улучшаться. — Как ты, Анариэль? — участливо спросил Арагорн, внимательно смотря на меня. — Я… — возникла небольшая пауза перед тем, как я собралась с мыслями и нашлась что ответить. — Со мной всё будет в порядке. — Надеюсь, — тяжело произнёс он. — Пойми, Леголас не хотел причинять тебе боль. Он лишь пытается защитить тебя, потому что дорожит тобой. Дунадан вздохнул, а я сжала губы, не зная, что сказать. Лишь Гимли сурово взглянул на друга. — А чего это ты его защищаешь? Поди считаешь, что правильно он столько всего наговорил Анариэль? — Конечно же, нет, — оправдался Арагорн. — Но из нас троих, я — единственный, кто знал Леголаса до знакомства с Анариэль. И это был холодный эльф, который, казалось, вообще не был способен на чувства. Теперь дунадан обращался лишь ко мне: — Встреча с тобой изменила его. Он счастлив каждую секунду, когда ты рядом. Его глаза светятся от любви к тебе. Пойми, что он сильнее всего на свете хочет, чтобы тебе ничего не навредило. Он заботится о тебе больше, чем о ком-либо. — Забота не есть желание спрятать меня от всего мира, — обиженно заявила я. Повисла напряжённая тишина. Арагорн молчаливо смотрел на меня, всем своим видом давая понять, что полностью поддерживает желание Леголаса. Гимли же теперь выглядел растерянным, не зная чью сторону принять. Я понимала, что он злился на лихолессца за то, что тот накричал на меня. Но похоже, в душе гном был согласен с решением аранена отослать меня домой. — Анариэль! — нарушил тишину звонкий голос. — Я тебя везде обыскалась! — Эовин, — улыбнулась я. — Прости, что ушла без предупреждения. Но роханская дева меня больше не слушала, а лишь со смущением смотрела на Арагорна, который при появлении девушки вежливо ей поклонился. Кажется, мои подозрения насчёт чувств подруги оказались не лишены смысла. Она и правда к нему неровно дышит. Резкий порыв ветра сорвал несколько листочков с одиноко стоящего дерева неподалёку и запутал их в наших с Эовин растрепавшихся волосах. Не успели мы опомниться, как дунадан аккуратно вынул листья из развивающихся на ветру волос девушки. И при этом посмотрел в её лицо таким пронзительным взглядом, что та вся раскраснелась и опустила взгляд. У меня чуть челюсть не отвисла от увиденного. Это что сейчас было? Как он смеет проявлять внимание к другой девушке, когда помолвлен с Арвен! Во мне начала закипать злость. Видимо, у чувств Эовин была плодородная почва, которую Арагорн не забывал удобрять. — Арагорн! — я недовольно и осуждающе посмотрела на дунадана. — Кажется, тебя звал король Теоден. И Гимли с собой прихвати. Друзья недоумённо на меня посмотрели, не понимая, что на меня нашло. Но я лишь поторопила их, чтобы они поскорее исчезли с моих глаз. Иначе, видит Эру, я бы высказала парочку ласковых своему будущему родственничку. — С тобой всё нормально? — спросила Эовин. — Выглядишь какой-то напряжённой. — Да… — и я решила сразу начистоту спросить подругу о её чувствах. — Просто… Ты… Слова никак не хотели срываться с губ, потому что если мои подозрения окажутся правдивы, то мне придётся разбить Эовин сердце. — Что такое, Анариэль? — самым невинным голосом, на который только была способна, она лишь сильнее заставила меня чувствовать себя виноватой. Хотя винить нужно было только Арагорна, который сразу не сказал ей, что несвободен! А вместо этого сам проявлял симпатию к девушке. — Тебе ведь нравится Арагорн, верно? — я поджала губы, смотря как ответ отразился на лице Эовин. — Это так заметно? — смущённо спросила она, наматывая на палец локон волос. Я кивнула. — Да, — с влюблённым вздохом выдала девушка. — Эовин… — начала я, не зная, как помягче преподнести информацию. — Ты чудесная девушка, и я была бы счастлива видеть тебя с ним, но… — Он несвободен, да? — догадалась подруга. — Конечно же, несвободен… У такого доблестного воина и красивого мужчины просто обязана быть возлюбленная… Куда уж мне. Её голос потускнел, а интонации приобрели печальный характер. И я почувствовала, как в груди у меня что-то сжалось… — Её зовут… — Нет, — прервала меня Эовин, сдерживая всхлип. — Не говори. Я согласно кивнула, чувствуя себя при этом просто отвратительно. Не желая видеть её слёзы, быстро зашагала вперёд. И когда дошла до входа во дворец, обернулась, чтобы посмотреть, идёт ли за мной Эовин, при этом не прекращая движения. И врезалась в чью-то широкую грудь. В первое мгновение, охваченная страхом, я не узнала это прекрасное лицо. Но потом поняла, что эти лазурные глаза могут принадлежать только одному обладателю. — Анариэль, — выдохнул бывший жених, придержав меня за руку. — Леголас, — с таким же вздохом произнесла я одновременно с ним, второй рукой машинально ухватившись за лацканы его камзола. Мы были так близко друг к другу, что мне не хотелось разрывать наши прикосновения. Позволив себе секундную слабость, я кончиками пальцев провела по оголённой части его шеи, а потом молниеносно метнулась в сторону своей комнаты, дабы не возжелать большего. В своих покоях я легла на кровать, воспроизводя в голове наше столкновение с Леголасом до последней мелочи. На удивление слёз не последовало, видимо, подарок матушки всё ещё действовал. Я лишь поймала себя на мысли, что мне безумно хотелось, чтобы и он дотронулся до моей оголённой кожи. Ведь я так скучала по его нежным прикосновениям. Раздался стук, и из-за двери выглянула Эовин. — Можно? — неуверенно спросила она. — Конечно, — я приподнялась на локтях, приглашая подругу войти и сесть рядом, что та и сделала. — Она эльф, как и ты? — тихим голосом поинтересовалась Эовин. — Да, — сказала я, понимая о ком она спрашивает. — Её зовут Арвен, она моя племянница. Они обручены уже несколько лет. Арагорн влюблён в неё большую часть своей жизни. — Что ж, понятно, — в её светлых глазах отразилась боль, и мои пальцы сжали руку девушку. — Куда нам, смертным девам, соперничать с прекрасными эльфийками? — Не говори так… — Но ведь так и есть. Как только ты появилась в Хельмовой Пади, сразу привлекла к себе внимание всех мужчин. Даже брату моему понравилась, — оспорила меня Эовин. — Я нравлюсь Эомеру? — брови удивлённо взлетели вверх. — Да, — подтвердила племянница короля. — Странно, что он вообще решил сказать мне об этом. Знает же, что ты помолвлена. — Больше нет, — печально ответила я. — Что? — глаза девушки широко распахнулись. — Я понимала, что вы с Леголасом поссорились, но даже не догадывалась, что дошло до такого. Вы ведь любите друг друга. — Порой любви недостаточно, — вздохнула я. — Я даже начала задумываться о том, что лучше прожить одну спокойную смертную жизнь с кем-то вроде твоего брата, который примет меня такой, какая я есть, чем вечность спорить с тем, кого люблю… — Анариэль, ты к чему это клонишь? — осторожно спросила Эовин. — Я не знаю, Эовин, я уже ничего не знаю… — Ну-ка переставай нести всякую чепуху! Я уверена, что между тобой и Леголасом всё образуется, — поддержала меня девушка. — Не знаю подробностей ссоры, но не думаю, что её нельзя решить разговором. Для начала вам нужно спокойно обсудить всё, что вас тревожит, и найти решение. Возможно пойти на компромисс. И тогда всё наладится. Вы ведь созданы друг для друга, это видно невооружённым взглядом. — Правда? — Да, — кивнула девушка, а потом более живо добавила. — Но поговорить вы можете и завтра, а сегодня тебе нужно развеяться. Да и мне тоже. И так кстати дядюшка устраивает пир в честь победителей. Так что приводи себя в порядок, надевай лучшее платье, и пойдём восхищать Эдорас. Платье… Таких одеяний у меня с собой не было. Собираясь в Хельмову Падь, я и не думала брать с собой наряды — не развлекаться ехала. — У тебя нет платья, — догадалась Эовин. — Ничего страшного, подберём что-нибудь из моих. — Это совершенно необязательно, — попыталась заверить я, но девушка оглядела меня с ног до головы, а потом её глаза засветились от восторга. — У меня есть для тебя идеальное платье! Оно достаточно длинное, так что не будет оголять твои лодыжки, ведь ты выше меня ростом. А ещё оно выгодно подчеркнёт твою изящную фигуру. И его нежно-голубой цвет как раз пойдёт тебе, — улыбнулась Эовин. Ох, ещё как пойдёт. Голубой, как небо или как глаза одного лихолесского принца. Который наверняка, как и я, вспомнит день нашего знакомства. Тот ещё будет пир.