Ржавые гвозди

Капилляры вокруг подбитого глаза жжет, немеет тонкая кожа, напитывается сочным цветом свеженькая гематома, смотреть прямо перед собой тяжело, но это дело принципа — Тончик упрямо пилит взглядом исподлобья расфуфыренного сопляка, по вине которого морозит жопу на холодном грязном полу вместо того чтобы попивать пивко где-нибудь во дворах. — Вы, мальчики, натурально не въезжаете, во что влипли. Пищит мудак просто омерзительно, и ручки свои трет тоже, а больше всего выводит мерное покачивание лакированного ботинка прямо перед тончиковым носом. Нет — больше всего выводит тот факт, что Лало, как обычно, оказался прав, необходимость признать это горше липкой мешанины из крови и соплей, стекающих в глотку. — Ты меня слушаешь? Вы в полной жопе! Босс велел мне избавиться от местной шпаны, уже завтра от твоей маленькой империи не останется нихуя, этот район будет нашим, а потом и весь город! Тончик давит кривую усмешку сквозь разбитые губы, знал бы этот болтун, что самодовольное цыганское «а я тебе говорил!» видится их пленнику куда более неприятным исходом, чем все возможные пытки вместе взятые — точно лопнул бы от злости. — Что, блять, тут смешного?! Тончику прилетает по зубам снова, чем-то жестким и с привкусом железа — сопровождающие барыгу-задохлика вышибалы уже брезгуют бить его руками, предпочитая марать кровью приклады пушек. А может, просто боятся, что лидер Штанов оттяпает им пальцы по локоть. И правильно делают, в принципе.  — То, что мамка твоя вытворяла в моей кровати, хуила! Где-то за спиной раздается одобрительный гогот пацанов, Тончик невозмутимо сплевывает под ноги задохнувшемуся от ярости барыге и скалится окровавленными зубами: пускай хоть в бетон закатают, трястись и ссаться, выпрашивая пощады, ни один нормальный пацан не будет. ..«Нахрена нужны все эти твои гадания, если они только и делают, что предсказывают какую-то парашу?!» — Лошало отчетливо помнит, какую недовольную рожу скорчил лидер Алюминиевых Штанов, изрекая свои мысли по поводу хобби оппонента, и сейчас почти готов с ним согласиться. Почти. В детстве ему упорно талдычили, что подавляющее большинство магических практик не ставит своей целью изменение окружающей действительности, что гадание — это путь к постижению и принятию высшего замысла таинственных сил, ответственных за судьбы человечества, ну и неплохой способ заработать до кучи, что ни один нормальный предсказатель не должен спорить с предназначением. Тайные знания даруются избранным не для того, чтобы они выпендривались, предъявляли госпоже фортуне претензии и пытались перехитрить ее — и прочий вдохновенный бред помешавшихся на родовых традициях престарелых цыганских ведьм в том же духе. Эта их позиция Лало никогда не нравилась, ни в бытность его сопливым чумазым учеником главного в таборе колдуна, впервые попытавшимся призвать град на колхоз, в котором ему дали мало денег, ни теперь — особенно теперь, когда проклятые карты раз за разом нашептывают ему один и тот же тревожный прогноз. Башня, шестнадцатый аркан, вспышка молнии подрубает на корню величественную, кажущуюся нерушимой твердыню, из окон валятся крохотные фигурки объятых ужасом людей. Неожиданный крах, провал с катастрофическими последствиями, непредвиденный поворот событий. Потертая от частого использования пестрая картинка так и стоит перед глазами, а подсознание само наряжает крошечных нарисованных человечков в яркие олимпийки. Нахер такое высшее знание. С улицы слышно натужное журчание уже заведенного и готового стартовать заниженного драндулета, некогда выкрашенного эпатажно настроенным и очень, очень пьяным Лошало в невозможно ядреный малиновый цвет. «Ни один нормальный предсказатель,» — думает цыган, деловито затыкая за пояс любимый кинжал с щедро осыпанной всякими декоративными финтифлюшками рукоятью, — «Не должен спорить с предназначением. Не должен использовать магию, чтобы изменить судьбу. Что совершенно не мешает ему пойти прогуляться и почесать ножичком пару-тройку чьих-нибудь шей по дороге.» Определенно, быть до кучи главарем ОПГ намного удобнее, чем просто вечно укуренным цыганским колдуном. ..Батарея, к которой примотали Тончика, посчитав, что просто связанные руки — недостаточная мера пресечения его бурной деятельности, протекает ржавыми тяжелыми каплями. Они равномерно шлепаются об пол в такт со звоном в ушах лидера Алюминиевых Штанов, так и не стихшим после финальной серии щедрых пиздюлей. Оркестр феерического провала, епта. Уткнувшись лбом в стылый ребристый чугун, Тончик вспоминает, как они ввалились в пропахшую химикатами задрипанную квартиру-лабораторию, где вместо тощего, крючком изогнутого задохлика-барыги их поджидали здоровенные хмурые шкафы с понтовыми забугорными пушками, в количестве, превышающем число налетчиков почти втрое. То, что было принято Тончиком за проделки садовода-любителя, на проверку оказалось хорошо отлаженной сетью преступной деятельности какого-то крупного наркокартеля, со всеми вытекающими для него, Тончика, последствиями. Не, ну кто мог знать? «Тебе не стоит туда ехать, Анатоль.» Тончика корежит от бешенства, черта с два, он бы все равно поперся, даже если бы тут сам Сатана сидел в засаде под кустами конопли, лидеры других группировок могут изгаляться, придумывая сложные махинации, всевозможные подставы, пускать в ход подкуп и шантаж, но Тончик всегда выезжал на прямых и грубых методах, на принципиальном упрямстве в вопросах отстаивания своей позиции, на чистой, незамутненной лишней пафосной шелухой агрессии. Так он заработал свой авторитет, и не просрет его, даже если придется сдохнуть. А к тому, походу, все и идет. Окна плотно затянуты шторами, но промозглый сквозняк, стелющийся по хребту, намекает на то, что там, снаружи, уже стемнело, а значит скоро наступит самое благоприятное время для тех, кому приспичило вынести из подъезда несколько свеженьких трупов, не привлекая лишнего внимания. Телефонист, кажется, в отключке — прежде чем утащить своих громил на кухню для обсуждения дальнейших действий, барыга дал им как следует отвести душу на строптивых нахальных гопниках. Досталось всем, а некоторым особо охуевшим — с добавкой, Тончик и сам удерживается в сознании исключительно из вредности, и чтобы не потонуть в накатывающей с краев обзора темноте мысленно выдумывает новые оскорбительные эпитеты для барыги, потому что все классические исчерпал в процессе экзекуции. Как бы в подтверждение тончиковых безрадостных предчувствий раздаются нарочито тяжелые шаги за дверью, злоебучий хозяин хаты, все еще злой до жопы, судя по нервическому тику верхней губы, вваливается в комнату в компании троих мордоворотов и строит из своей противной физиономии очень гнусную гримасу. Оркестр в голове Тончика выводит ту самую мелодию, которой в мультиках обозначают лажу нереальных масштабов.  — Ну как, отдохнул, юморист? Очень надеюсь, что да. Два молчаливых шкафа вытаскивают все еще умудряющихся кое-как брыкаться членов банды за дверь и волокут по коридору в сторону выхода. Один остается, на фоне сопливого барыги его квадратные плечи смотрятся еще внушительней.  — Ты че задумал, трепло выпендрежное? Тончика напрягает отсутствие остальных, что их всех один хер положат это понятно, но он чувствовал потребность быть с ними рядом до последнего, это же его пацаны, епта, лучшие из лучших, районная элита.  — Не переживай, твоя очередь тоже придет, просто ты, Анатолий, очень сильно меня бесишь, дошло?  — Жопу соси, слышь, че базаришь не по делу?  — Да то, блять, что прежде чем пустить тебе пулю в лоб, я хочу посмотреть, как ты будешь кишки свои выплевывать! Но туфельки пачкать нам все равно впадлу, ага, думает Тончик, пытаясь сгруппироваться перед новым тычком в многострадальную печень. Толку от этого ноль, он уже знает, барыгины громилы пробивают четко, сколько прессуху не напрягай, но рефлексы не пропьешь. Может, ну его нахер, и лучше, так сказать, расслабиться и получать удовольствие, ну то есть позволить мозгам отключиться, чтобы подпортить мудаку зрелище? Заебатый план, тем более, что вспышки боли уже едва доносятся сквозь мутную вату назойливого гула в ушах, и потолок норовит перемешаться с полом.  — Думается мне, что в открытом гробу тебя хоронить не станут. Как это там у вас, э? Пацан к успеху шел, не получилось, не фортануло, да. Свет в квартире неожиданно гаснет, будто бы подслушав желание Тончика шлепнуться в бессозналовку и перестать видеть торжествующую рожу барыги.