Багровый луч надежды

      Сигарета, которая выскользнула из его пальцев, тускло подмигнула ему в дымке, и он раздавил её подошвой чёрного ботинка и затем, отбросив в сторону, зашёл в здание Министерства Магии, высоко подняв голову. Внутри было прохладно и слегка сыровато, и он вдохнул воздух, пропитанный ароматом сигарет. Какое-то время вокруг было абсолютно тихо. Его глаза, отдающие оловом, уставились в центр комнаты.       Магия — сила.       Статуя, большая и несуразная, стояла в центре Атриума, отбрасывая тени на тёмный отполированный деревянный пол, на котором она стояла.       Магия — сила.       Драко Малфой, бывший король Слизерина, стал неуверенным и нерешительным чиновником в Министерстве Пожирателей смерти в Отделе Магического правопорядка. Он стоял, уставившись на массивную статую.       Тишина была нарушена.       Справа от него волшебники и волшебницы выдвинулись прочь из Министерства в Лондон. Слева некоторые из них направлялись быстрой и уверенной походкой к месту работы. Кто-то из них был Пожирателем, о других он не знал, но все остальные были напуганы.       Это были нечистые, сочувствующие магглорождённым. Потерянные. Они часто приходили, но никогда не выбирались обратно.       Грейнджер.       По какой-то причине именно эти глаза всплывали в сознании и взывали к измученной совести. И это не было из-за того, что он был шокирован, узнав её среди тех обитателей, которые слонялись по улицам Лондона, словно бездомные животные. Драко привык к этому — но не к тому, что мог внезапно узнать одного из них, и низ живота пронзило странное и незнакомое чувство.       Я не собираюсь испытывать вину! Глупая маленькая грязнокровная всезнайка получила по заслугам. Ничего. Она не заслуживает сострадания.       Эта мысль никак не могла успокоить бушующие мысли в его голове. Потому что в тот момент в её глазах было нечто, что не только остановило его, но и проникло в глубину души.       Боль. Отчаяние. Унижение. Беспомощность.       И почему меня, чёрт возьми, это волнует?       Отбросив эти непонятные мысли, он шагнул к массивному зданию, которое было центром штаб-квартиры Министерства Волдеморта. Правительство и режим, которые изменили жизни волшебников и волшебниц, которые жили здесь. Ничто не было прежним. Драко задавался вопросом, осталось ли что-то в этом мире не тронутым.       Он снова равнодушно осмотрел здание. Не было больше Фонтана Магического Братства. Не существовало отныне единства между людьми и эльфами, кентаврами и гоблинами — теперь никто не имел значения, кроме чистокровных волшебников. Они будут править всеми, будут обладать властью над более слабыми — теми, кто не был не в силах использовать магию, чья кровь не была чистой. Гоблины — существа, которые считали себя разумными, подчинялись им. Эльфы тоже были ничем иным, как рабами, и вскоре грязнокровки будут считаться ещё более никчёмными существами и не получат даже возможности убирать грязь с обуви чистокровных.       На лице Драко промелькнула усмешка.       Это был мир, о котором мечтал его отец. Этот мир был мечтой Волдеморта. Здесь господствовали хаос и тьма. Драко уставился на массивную статую.       В полный рост были выкованы чистокровные волшебники, а у их ног находились те, кого они считали недостойными, те, кто отличался от них. На основании оловянной конструкции он вновь прочёл: Магия — сила.       Это было правдой — те, кто был чист, имели власть над остальными. Отныне не будет стоять вопрос о том, кто заправляет волшебным миром. Не будет больше магглов. Или ничтожных борцов за справедливость. Скоро в мире останутся лишь волшебники, привилегированные по праву рождения и обладающие талантом.       Идеальный мир. Утопия.       Вздрогнув, Драко отвернулся от уродливой статуи и опустил голову.        Почему же тогда я боюсь?       Он не подвергся панике, хотя первым инстинктом было заскулить. Иногда, особенно сейчас, наступали моменты — моменты слабости. За них он винил не себя или его неуверенность, а то, что был слишком молод, когда Министерство пало перед властью Волдеморта. Всё было иначе теперь. Драко стал старше и умнее и теперь понял. Скорее всего.       Он прошёл по полированным полам Атриума и остановился у дальней стены, прямо под синим потолком. Часовщик окинул его взглядом.       — Мистер Малфой?       — Какие-то новости для меня?       Его слова прозвучали резко, громко. Старый волшебник искал слишком медленно.       — Я… я так не думаю, сэр.       — Так не думаешь? Или не знаешь?       Запугивание. Это было так по-детски, так мелочно, но это дарило Драко чувство контроля. И с контролем приходило господство. И чувство успокоения. Если они боялись тебя, то ты контролировал их.       Если они боялись тебя, то не смогли бы разглядеть твой собственный страх.       Волшебник был явно измотан и начал дрожащими пальцами перебирать сообщения на стойке регистрации и через мгновение поднял глаза.       — Ничего нет, с-сэр.       Драко развернулся на каблуках своих идеальных ботинок, а затем, не сказав ни слова, двинулся в сторону лифтов. Его руки были ледяными.       Контроль.       Вместе с ним лифт начал спускаться вниз. Здесь было холоднее. И с каждым уровнем градус понижался.       — Прибытие… второй уровень… Отдел магического правопорядка.       Драко вышел из лифта, бодрым шагом направившись к своему кабинету, и женский голос, раздавшийся позади, стих. Он был здесь один.       Контроль.       Вдалеке Драко услышал приглушённые крики. Крики, словно…       Он толкнул дверь кабинета и, захлопнув её, следом опустился в кресло. На его рабочем столе валялись записки, среди которых были заметки, напоминания и различные оповещения. Драко проигнорировал их все, прикрыв глаза.       Я не буду думать об этом. Я не буду думать о доме. Я не буду думать о ней.       Иногда сохранять контроль было трудно. Иногда и вовсе невозможно.       Во взрослом мире Драко обнаружил, что ему не над кем издеваться, выделять и запугивать, удерживая под контролем. Он знал, что в этом мире больше не был Королём. Он был лишь его привилегированной частью — и только статус крови спас его от унылого забвения, которое настигло всех тех, кому не повезло.       И почему же я не могу быть одним из счастливчиков? Я же Малфой!       В этом был весь он — сидящий в своём кабинете, с работой, доходом, четырёхэтажном доме в богатой части Лондона, правильной женой, со всем тем, о чём говорил его отец, и даже больше. Драко думал, что его жизнь почти идеальна просто потому, что это позволяло ему не подвергаться панике, притесняющей совесть. И чем ближе и ближе она подкрадывалась, тем сильнее стирался контроль, который он пытался сохранить.       Но, однако, невозможно было не думать о тех вещах, о которых он старался забыть. Воспоминания о плачущей Гермионе Грейнджер заполонили его разум.       — Чёрт!       Драко встал и, кинувшись через весь кабинет, сжал длинными пальцами подоконник так крепко, что костяшки на руках побелели.       Глупая мелкая мерзавка. Чёртова грязнокровка. Противная всезнайка. Он ненавидел её за то, что она посмела заставить его чувствовать вину за всё, что он делал до сих пор. Она не знала о том, что именно он творил, конечно нет, но всё же, каким-то образом эти глаза…       Они смотрели на него с упрёком. Глаза были наполнены морем слёз. Глаза, которые некогда искрились, в чём он был уверен. Не то чтобы у него было время наблюдать за ней в школе. Тогда Драко ненавидел её — глупую девочку с глупыми друзьями. Казалось, что она была лучше него только из-за того, что была умнее. Но он показал ей, не так ли? В этом новом мире для неё не было места. Она была ничем. Даже меньше. Она была…       Глаза, полные осознания…       Нет, он не собирается думать о ней! Драко не будет думать о том, что один её взгляд заставил его потерять контроль. Чёртова сука.       Он глубоко вздохнул, прикрыв веки. Остановился на мгновение, просто дыша в тишине.       Контроль.       Вздох.       Контроль.       Ещё один вздох.       Контроль.       Империо.       Контроль.       Круцио.       Он уставился в окно, рассматривая серость за стеклом. Сколько раз эти слова срывались с его губ, а палочка наносила увечья? Невозможно было поверить, что теперь это стало частью его жизни, да? Удивительно, что раньше это считалось незаконным, непростительным, а сейчас — обыденным образом существования.       Образом поддержания контроля.       Драко обхватил голову.       Горечь затмила ярость и чувство вины. Горечь. Отец никогда не был удовлетворён его поведением. Драко никогда не был достаточно хорош. Волдеморт дал ему задание, которое он провалил, показав неспособность убить Альбуса Дамблдора. Они смеялись, когда Драко не справился. Он помнил: Фенрир, те уродливые близнецы, захватившие школу… даже Снейп казался слегка обеспокоенным из-за отсутствия необходимой храбрости.       Я должен был убить Дамблдора.       Он восполнил допущенные ошибки? Сейчас, находясь на этом месте?       Я всё ещё трус?       Драко едва удалось остановиться от анализирования своих эмоций — этому больше не было места в его жизни. Злость, вина, любовь, обида — всё это было лишним. Он делал то, что должен был. Он делал то, что от него ждали. Он боролся за то, за что сражался его отец. Он не будет задумываться о прошлом, о провалах, об одиночестве, об ужасах. Он не будет…       На улице началась потасовка между одним высокопоставленным чиновником и низким грязным волшебником. Раздался крик. Чиновник двинулся в сторону второго мужчины. Пространство озарила ярко-зелёная вспышка.       Авада Кедавра.       Всё было кончено. Тело грязного волшебника лежало на земле неподвижно. Драко отвернулся от окна, ему было невыносимо наблюдать за этим, хотя это было то, что он видел изо дня в день. Сколько людей? Бесчисленное количество.       Его палочка покоилась на захламлённом столе, и Драко уставился на неё, не двигаясь. Она причиняла боль и страдания. Использовалась для получения контроля и манипулирования. Смерти. Странное, растекающееся густое чувство охватило его. А потом в сознании вспыхнули глаза Грейнджер.       Чёрт бы побрал эти идиотские глаза.       Продолжая смотреть в одну точку, Драко ощутил, словно ненависть запузырилась внутри него, выдирая наружу нечто из самых тёмных уголков его души и затмевая чувства вины и беспомощности, которые он испытывал. Это породило панику внутри него и заставило Драко тереть ладони об брюки сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее.       Я должен был убить её, когда выпал такой шанс. Они бы поблагодарили меня: Министерство, Волдеморт, все они. За избавление от очередного куска дерьма. Должен был убить её. Должен был…       Он не мог дышать; внезапно его полностью подчинила себе паника, из-за чего комната начала вращаться по кругу, колени задрожали, а разум вышел из-под контроля, так что он едва не подскочил на месте, когда дверь в кабинет распахнулась.       — К чёрту всё это, — воскликнул Драко, резко повернувшись. Его серые глаза округлились, а сердце бешено заколотилось в груди.       Беллатриса Лестрейндж стояла в дверном проёме, распахнув чёрные глаза от любопытства.       — Ты в порядке, племянник?       Её голос был пронизан льдом. Бешено стучащее сердце Драко слегка замедлило темп, когда он сглотнул, чтобы начать говорить. Драко кивнул.       Контроль.       — Да.       Он осторожно окинул тётю взглядом. Было иронично, что теперь она и её муж были его единственными родственниками. И это было так абсурдно — называть их семьей, когда в них не было ни капли чего-то семейного. Садистская сука и садистский муж. Смехотворно. Теперь Белла была правой рукой Волдеморта и главой Отдела магического правопорядка, что делало её начальником Драко. Тётя и начальница. Женщина и убийца. Зло в человеческом обличии.       Драко отвёл взгляд, потому что у тёти была привычка залезать в его мысли — последнее чего бы ему хотелось, чтобы она узнала, что он…       — Выглядишь иначе, — её слова таили в себе нотку веселья, а глаза ярко сверкнули.       «Было поздно», — предположит Драко.       — В смысле?       Даже его собственный голос звучал иначе и звенел в ушах из-за паники.       — Не знаю. Возможно, ты мне расскажешь.       Её пухлые губы изогнулись в ухмылке, когда Драко осмелился вновь взглянуть на неё и заметить огонь в глазах. Он подумал, что она была очень привлекательной женщиной. Давным-давно. Прежде чем зло стало её частью и уничтожило всё как внутри, так и снаружи. Драко никак не удавалось вспомнить её в другом обличии.       — Я же сказал, что в порядке.       Неприятная тишина обрушилась на них, и спустя несколько мгновений Беллатриса громко рассмеялась.       — Отлично. Ты получил сообщение об Отчуждении, которое будет создано для растущего числа грязнокровок и предателей крови, наводнивших наш город?       Драко сел за стол, наблюдая за тётей.       — Только что.       Он взял в руки послание с оттиском «ММ» в верхнем углу бланка и продемонстрировал Беллатрисе, которая тут же усмехнулась.       — Хорошо, дитя, ты уже подумал, откуда и когда нам следует начать поиски грязнокровой падали? Ты же всё ещё глава патруля, так? Или тебе платят за то, что ты смотришь в окно и пытаешься выглядеть хотя бы наполовину так же смазливенько, как и твой отец?       Вопиющее издевательство тёти заслонило его глаза красной пеленой, но он продолжил сидеть на месте. Драко считал, что её гнев распространяется только на других, но никак не на него самого, и вдруг…       Грейнджер.       Грейнджер лежала на полу Малфой-Мэнора, а Беллатриса стояла над ней, направляя палочку ей в лицо, а та кричала… вопила…       Никогда больше он не желал слышать такой крик. Никогда.       Я не буду думать о чёртовом крике.       Драко отчаянно старался выбросить из головы эти воспоминания. Он ощущал такую беспомощность, слыша этот крик. Он был потерян.       — Я хотел выпить чашку кофе, а уже после приступать к делу, — он надеялся, что голос не предаст его.       — Делу? Дальше смотреть в окно? — её тон был пронизан презрением и нетерпением, и в этот раз… в этот раз Драко почти встал и ударил тётю по лицу. Он почти ощутил вкус удовлетворения, и представил, каким ошарашенным было бы выражение её лица. Это бы стоило любых последствий.       Но он продолжил сидеть.       — Дай мне знать, когда наконец приступишь к работе. И чем раньше, тем лучше.       Она ушла, но издевательский тон эхом всё ещё отзывался в нём. Драко чувствовал, как пальцы сжали ручку, которую он схватил, и его зрение стало затуманенным, не позволяя прочесть последние строчки послания, направленного самим Волдемортом. Спустя два часа, всё ещё будучи не в силах сосредоточиться, Драко встал и вернулся к окну.       Волшебник продолжал лежать на земле там же, где и упал, словно мусор, который никто не замечал и не стремился убрать прочь. Драко повернулся и, выйдя из кабинета, побрёл по пустому коридору, спускаясь ниже и ниже, где становилось с каждым шагом всё холоднее, и он подумал, что может и вовсе замёрзнуть.       Визенгамот начал использовать дементоров для проверки тех, кто спускался на нижние уровни Министерства, и с тех пор, как Волдеморт одержал победу, их число удвоилось… даже утроилось. Они парили вдоль коридоров, наблюдая за ним… ведя слежку.       Два судебных секретаря прошли мимо Драко, и он снова остался один.       Его зубы стучали друг об друга, и он старался держать голову опущенной, пытаясь двигаться быстро, не забывая о том, что, если привлечёт внимание этих существ, то его настигнут проблемы. Он ещё не овладел заклинанием Патронуса.       Чертов Патронус.       Затем Драко вновь услышал крик — полный ужаса и боли. Беспомощные, потерянные вопли тех, для кого был уготовлен Поцелуй. Тех, кто зашёл слишком далеко. Тех, кто знал, что последует дальше.       Следователь прошёл мимо, высоко задрав подбородок и избежав зрительного контакта с Драко.       Он стоял один в этом коридоре, размышляя, когда это прекратится… если это прекратится.       Магия — сила.       Драко должен был напоминать себе это, чтобы сосредоточиться. Для всего была своя причина. Не имело значения, что иногда безумие не имело никакого смысла. Крики были слишком громкими, точно такие, как у неё; точно такие, как тогда в Поместье; как крики Грейнджер…       Драко резко протянул руку, схватив за мантию идущего мимо него работника Министерства — того, кто был ниже него по статусу; того, чьего имени он даже не знал и не хотел узнавать.       — Отправься к Беллатрисе Лестрейндж. Скажи, что я хочу поговорить с ней, — голос прозвучал грубо. — Передай, что мне нужно встретиться с ней по поводу Отчуждения магглорождённых, мы обсуждали этот вопрос. Это важно.       Он смотрел вслед волшебнику, который спешил к лифтам, но сам Драко не мог двинуться с места. Он задавался вопросом, сможет ли всегда оставаться таким бесчувственным?