***
Минуло какое-то время, и когда день сменился вечером, к Гермиону пришло осознание. Она не видела Блейза Забини много лет, и что-то в его сломленном, окровавленном внешнем виде потрясло её. Он выглядел побеждённым и напуганным. И это напугало Гермиону. Она решила отвлечься и заняться домашними делами. Но даже это не могло избавить её от мыслей, поскольку всё, о чём она могла теперь думать, вращалось вокруг слов Блейза, которые ей удалось подслушать — Пожиратели Смерти пришли за Дейзи, и много людей погибло. Мерлинова борода! Сколько ещё человек должно умереть? Гермиону беспокоило то, что ей мало чего известно, и даже подслушанный диалог дал лишь крупицу информации. Возможно, Драко наложил на дверь заглушающие чары — это вывело из себя. Это стало мерзким напоминанием о том, как низко она пала. Когда-то ей было к кому пойти, но сейчас… В районе лестницы раздался звук, вырвавший её из мрачных мыслей, и, едва подняв взгляд, Гермиона заметила неподвижную тень, зависшую на верхнем этаже. — Д-Драко? Гермиона нерешительно всмотрелась в тень. Сумерки раннего вечера опустились на силуэт, и даже блеск белокурых волос теперь был приглушен непроницаемым покрывалом. — Что произошло? — её голос дрожал. — Пожиратели Смерти узнали о Дейзи. Блейз добрался до неё первым, — коротко ответил он. И как Гермиона ни старалась, она не могла перехватить его взгляд. — Так с малышкой… С ней всё в порядке? — А кто-то вообще может быть в порядке, Гермиона? Даже сейчас — в момент такой неопределенности — звук собственного имени, сорвавшийся с его губ, вызвал в ней дрожь. Звук шагов, пока Драко спускался по лестнице, эхом разносился по дому. — Мне кажется, что «в порядке» уже не существует, — Гермиона даже не понимала, почему её ранят его слова. В голосе слышалась грусть и растерянность, и это, вкупе с побледневшим лицом Драко, нервировало ещё больше. Он прошёл мимо неё, направляясь к большой гостиной на первом этаже дома. Гермиона взглядом проводила его, и хотя он не посмотрел в её сторону, она последовала за ним. — Драко, я… — Не надо, Грейнджер. Гермиона испугалась, и воцарилась абсолютная тишина. Она колебалась, разрывалась между желанием подойти к Драко, или проигнорировать внезапную холодность по отношению к ней, или стоять на месте и ждать, пока он сделает следующий шаг. Всё, что ей было точно известно, — его поникшее состояние заставило её сердце сжаться, и она хотела, чтобы его боль прекратилась. В конце концов, Гермиона дождалась. Прошло столько времени — по ощущениям, целая вечность, — когда Драко жалобно произнёс: — Забини не сможет мне помочь. Министерство следит за ним, и теперь он в розыске. Он не может вернуться ни на свою должность, ни в Отчуждение. Гермиона разглядела тень боли, когда серые глаза встретились с её. — Он не сможет помочь Лили. И пусть сердце Гермионы разбилось, и осколки рухнули в самые глубокие трещины отчаяния, она сохраняла спокойствие, подойдя ближе к Драко, протянув руку, чтобы положить на его ладонь — даже это лёгкое касание дарило утешение. В конце концов, они ведь были друг у друга? — Мы должны что-то придумать, — с надеждой произнесла она, взглянув на его профиль — сверкающий бледностью даже в опустившейся тьме. — Нет, не должны, — резко отрезал он, и Гермиону словно ударили. Слова жалили. Глядя на Драко, она прекрасно понимала, что он по-прежнему держит себя в руках и не смотрит на неё. Он как будто отчаянно пытался что-то от неё скрыть, и это раздражало. — Но нам нужно продолжать! — с укором произнесла она, и Драко взглянул на неё сверху вниз, сжав губы в тонкую линию. Гермиона чувствует напряжение — его можно разрезать ножом. Настолько оно плотное. — Послушай, Грейнджер, у нас сейчас нет на это времени. Смена темы смутила Гермиону. — О чём ты? — Астория предала меня. Она вломилась в мой кабинет и узнала о Дейзи. Она сдала Блейза. Тебе небезопасно быть здесь. Беспокойство читалось в каждой черте лица Драко, хотя Гермиона следила за отчаянием, с которым он пытался это скрыть. От мысли о том, что она будет находиться вдалеке от него, заслезились глаза. — Мне плевать. Его лицо исказилось от гнева, но эта эмоция испарилась также быстро, как и появилась. — А мне нет. Тебе не стоит больше находиться здесь. — И где мне стоит находиться? — шёпот искрился от эмоций; Гермиона тщетно пыталась сдержать слезы, но они прорвались наружу. Если её и сковывало беспокойство, то сейчас оно испарилось — Драко вновь отвёл взгляд от неё. — В Отчуждении. С тем же успехом он мог бы сказать «в аду», потому что ничто не пугало Гермиону больше, чем место, где обитали Маркус и Пэнси. — Но я… Он отвернулся. — Если ты останешься здесь, она начнет подозревать нас, Грейнджер. Если она так легко смогла предать меня, ты думаешь, она проявит хоть какое-то милосердие к тебе? Гермиона последовала за Драко, когда он направился в фойе, которое теперь полностью погрузилось в мрак. — Мне нужно время, — голос прозвучал мягче, словно его приглушила тяжесть окружающей их тьмы. — Мне нужно придумать, что делать со своей женой, и если есть способ помочь Забини, я должен его найти. Он сейчас с ВЕРА. Возможно, они смогут помочь Лили. Однако его слова не внушали надежды. Сердце Гермионы бешено забилось, когда она ощутила нежное прикосновение его пальцев к своей щеке. Она потянулась к нему, будто ей позволили сделать глоток свежего воздуха после того, как она задыхалась. Не раздумывая, Гермиона обвила его руками, прижавшись головой к его груди; прильнув к его теплу. — Прошу, я хочу быть рядом с тобой, — это не звучало как отчаянный шёпот. Наоборот. Она почувствовала, как Драко усмехнулся, несмотря на безвыходное положение, в котором они оказались. Она не могла точно знать, что было у него на уме и в сердце, но ей точно были понятны собственные чувства — ей хотелось быть рядом с ним. — Всё не так просто, Грейнджер, — слова разбились о её макушку. Драко запутался пальцами в её волосах. — Помни, то, что происходит между нами, не имеет никакого отношения к тому, что творится за пределами этого дома. Это никак не утешило ту боль, которую чувствовала Гермиона, и она прижалась к Драко крепче, жалея, что они не сказали друг другу этого раньше. Она хотела, чтобы это произошло вчера, когда чувствовала себя в полной безопасности в его объятиях. — Флинт больше не причинит тебе вреда, Гермиона. Я позабочусь об этом. А Пэнси… она… — он замолчал. Снаружи послышался шум, и Гермиона поняла, что пошёл дождь. Драко пальцами приподнял её подбородок, и она стояла так близко к нему, что могла видеть своё тусклое отражение в его прекрасных глазах. Одинокая слеза скатилась по щеке и впиталась в кожу Драко. Он вздохнул. — Это ненадолго, — поклялся он. — Я… я забочусь о тебе, Гермиона. Ты знаешь это. Я что-нибудь придумаю, клянусь. Я что-нибудь придумаю, — шептал он, наклоняясь для поцелуя — мягкого и сладостного. Мимолётного. Они молча стояли в объятиях, пока за окном шёл ливень. Гермиона могла поклясться, что он целовал её так, словно это был их последний поцелуй. И она отчаянно надеялась, что это не так.***
Он задавался вопросом, был ли этот поцелуй — последним. Пока Драко стоял, держа Гермиону а объятьях, в голове крутились слова Забини, словно заевшая пластинка. Ты должен взглянуть правде в глаза, приятель. И сделать выбор как можно скорее. Гермиона зашевелилась, вздохнув, и Драко почувствовал слабую дрожь в её теле. Он был не единственным, кто проходил через это. Она боялась вернуться в Отчуждение, снова столкнуться с Флинтом. Боялась Пэнси, которая могла причинить боль из-за собственных желаний. Но это надо остановить! Я знаю, чего хочет Пэнси, не так ли? Она хочет меня. Если я… Это мысль казалась невозможной. Но в конце концов это могло бы спасти Гермиону и Лили. И если Забини был прав, и ему суждено признать свои чувства, это тоже могло стать частью плана. Драко заботился о Гермионе. Он хотел, чтобы она была в безопасности. Он бы сделал всё… Но переживу ли я это? Смогу ли лишиться её? От этой мысли его пронзила такая боль, что Драко будто обмяк от бессилия. Он провёл пальцами по щеке Гермионы. — Ты мне доверяешь? Когда она подняла голову и улыбнулась, мир Драко замер. — Конечно, да. Это прозвучало так натурально, что Драко удивился той непринужденности, с которой она произнесла эти слова. Это заставило его задуматься, и она нахмурила брови. — Драко, с тобой всё в порядке? Я знаю, что это нелегко. Мне тоже страшно. Он кивнул. Как он ни старался, ему не удалось вымолвить ни слова. Затем Гермиона, отстранившими от него, сжала его ладонь. — И я готова вернуться. Иногда я забываю, что моё место там, а не рядом с тобой. Она покраснела, и румянец ярко залил её щёки. Ты принадлежишь мне. Мысль казалась непрошеной гостью в голове, но от этого она не стала менее желанной, и Драко вздрогнул и следом открыл дверь. Он хотел сказать Гермионе эти слова, но не мог. Крыльцо не позволяло ливню задеть их, но воздух был намного холоднее, чем обычно в это время года. Драко потянулся, чтобы набросить на Гермиону длинную мантию и поверх ещё одну — ту, которую он не носил уже несколько месяцев. — Непроницаемая, — прошептал он, потянувшись, чтобы накинуть капюшон на каштановые кудри. Она только смотрела на него широко раскрытыми глазами. Чёрт возьми, она убивает меня этим проклятым доверием! Необходимость открыть Гермионе правду ужасала его. Драко снова затих, и в её глазах вновь отразилось беспокойство. Но на этот раз она хранила молчание, только наблюдая за тем, как он набрасывает мантию на свои плечи и заколдовывает так, чтобы не промокнуть. — Тогда идём. Чем быстрее мы будем двигаться, тем быстрее ты укроешься от дождя, — прозвучало совсем неубедительно. В конце концов, дождь был наименьшей из её забот в Отчуждении. Теснота, мороз по ночам и болезни. С приближением зимы ситуация ухудшится. Они двигались быстро, достигнув Кенсингтон-Хай-стрит за считанные минуты. Было уже поздно, и людей вокруг почти не было. Кофейни вдоль главной улицы всё ещё работали, источая зазывающий золотистый свет, просачивающийся сквозь окна и окрашивающий мокрые тротуары. Из пабов доносились весёлый смех и гул, и на мгновение Драко захотел отвести Гермиону в один из них. Выпить с ней и зажать в каком-нибудь тёмном, прокуренном углу, хотя бы для того, чтобы продлить совместное время. Он вообразил, что им не грозит опасность, ничто их не разлучит, и что это всего лишь холодная, дождливая ночь, которую он сможет провести с любимой женщиной… Интересно, когда здесь появилось место для любви? Я сталкиваюсь лицом к лицу со своими проклятыми чувствами, не так ли? Да. Так и было. И осознание освободило что-то внутри него. Ладонь Грейнджер легко скользнула в его — мокрая от дождя и всё же невероятно тёплая. В Драко забурлило странное чувство, от которого ему захотелось улыбаться и плакать одновременно. С каждым вздохом он чувствовал себя прекрасно и мучительно. Драко взглянул на Грейнджер сверху вниз, увидел аккуратный вздёрнутый носик и большие карие глаза. Он восхищался полными губами и волосами, которые блестели от капель дождя, словно локоны украшала россыпь бриллиантов. Она улыбнулась, и Драко сделала то же самое в ответ, чувствуя, как тепло пронизывает его нутро, и ничто и никогда не сможет его этого лишить. Пока она была с ним. И этого всегда будет мало. Драко воображал, что всё могло быть иначе. Возможно, в другой жизни, если бы они были другими людьми, он бы не женился на Астории Гринграсс. Он был бы более смелым и выступил против своего отца, против Министерства и против Волдеморта. Возможно, в школе он относился бы добрее к Гермионе Грейнджер, и она бы никогда не вышла замуж за Рона Уизли. Да, многое могло быть иначе. Сегодня вечером он мог притвориться парнем, идущим за руку с девушкой под холодным дождём в уютный дом, чтобы обнимать её всю ночь. Драко моргнул, его глаза заслезились, и зрение затуманилось. Всё могло быть иначе, если бы не пара «но». Она грязнокровка, а я трус, и всё это сплошной бред! Он снова подумал о Забини и на этот раз замер на месте. — Гермиона. Она смотрела на него снизу вверх, в её глазах мелькали искры тревоги. — Я должен тебе кое-что сказать. Это касается Лили Поттер и Пэнси. Есть ещё один способ помочь дочке Джинни. — Почему ты раньше мне не сказал? — Я боялся. И всё ещё боюсь. И я сбит с толку. Гермиона наблюдала за ним; её горло дернулось — верный признак подступающих слёз. Взгляд рябил от надежды. Драко уткнулся взглядом в мокрый тротуар, на котором они стояли, желая оказаться где угодно, только не здесь. Пока Гермиона молчала, ожидая от него ответов, Драко понял, что пути назад нет. — Есть кое-что, чего ты не знаешь. Кое-что, о чём я тебе не рассказал. Дождь стал лить сильнее.