***
Маркус наблюдал, как Пэнси склонилась над своим столом и что-то писала быстрым, размашистым почерком, сжимая перо так крепко, что у неё побелели костяшки пальцев. — Я знаю, что с ним что-то не так, Пэнс. Но ответа не последовало. Пэнси практические не пошевелилась. Единственным звуком, что наполнял кабинет, оставалось царапанье пера по пергаменту. — Что-то изменилось за последние пару недель. По-прежнему в ответ звучала тишина, хотя Паркинсон глубоко вздохнула. — Пэнси. Наконец, она ударила рукой по деревянному столу. Тут же подняла взгляд — её глаза потемнели и казались практически чёрными. — Перестань, Маркус! — Что? — Мне неинтересно выслушивать твою параноидальную чушь! Он уставился на неё, нахмурив кустистые брови. — Можно подумать, после отказа, который ты получила… Её глаза сверкнули от ненависти. — С какой стати ты вообще смеешь заявлять, что меня отвергли, ты претенциозный придурок! Он рассеянно моргнул, и Пэнси в очередной раз вспомнила, как сильно она его ненавидит. Тогда почему я спала с ним все эти месяцы? Она ненавидела свою жизнь, ненавидела то, где находилась и что делала. И причины, по которой стала такой. Олух, называвший себя мужчиной, уставился на неё яростным взглядом. Маркус был отвратительным и мерзким, и он был настолько же безобразен внутри, как и снаружи. Он не заботился об окружающих, погрязнув в собственных удовольствиях и желаниях. И Пэнси ненавидела его. Она спала с ним, доверяла ему, проводила с ним время, но всё равно ненавидела его. — Ты права. Я не знаю наверняка, но опять же, если бы он не отверг тебя, разве ты не была бы рядом с ним? — он сказал это небрежно, но Пэнси достаточно хорошо знала Маркуса, чтобы понять, что скрывается за этим тоном — он хотел причинить ей боль и унизить, напомнить ей, насколько одинокой она была на самом деле. Скрипя зубами, Пэнси едва проговорила: — Это моя жизнь, Флинт, так что мой выбор — не твоё дело. Отвали. — Ты не в настроении сегодня, не так ли? Я помню ночи, когда ты злилась и зазывала меня к себе домой. Пэнси ощутила приступ тошноты. Она проглотила ком, закрыв глаза. — К счастью, этого больше никогда не повторится, — выплюнула она, чувствуя отвращение к собственным действиям. Её тошнило от всех совершённых в прошлом поступков. Несмотря на стыд, она знала, что слаба, и что… — Ты вернёшься. — Маркус окинул её оценивающим взглядом. — Как только тебе снова приспичит. Пэнси выпрямились, поморщившись. — С этим покончено. Повисла тишина. Снаружи раздался грохот, когда ветер попытался прорваться через окна здания, и от этого звука Пэнси вздрогнула. Она посмотрела в окно, вгляделась в темноту за ним и задалась вопросом: почему это так сильно напугало её? Она повернулась, желая поскорее избавиться от Маркуса. — Убирайся, — пробормотала она. — Мне нужно закончить бумажную работу, а потом уйти домой. — Не смей указывать мне, что делать! Она вытащила палочку, направив кончик на Маркуса. — Даю ещё одну попытку. — Тупая сука. Пэнси совершенно не заботили оскорбления; она давно перестала волноваться из-за того, что о ней думал Маркус. Он просто отвлекал от её жалкого существования. Она повернулась лицом к окну и ждала, пока Флинт уйдёт. И только после того, как за ним закрылась дверь, Пэнси расслабилась. Она снова села за письменный стол, но её взгляд то и дело приковывался к окну. Хотя она знала, что сейчас снаружи нет ничего, кроме холода и ветра, что-то было не так. Всё было иначе. Она задавалась вопросом: давно ли Бог оставил её? После всего того, что она сделала и не сделала, кто подарит ей прощение? Кто будет присматривать за ней? Она была совсем одна.***
Было уже поздно, но Гермиона знала, что никто не сомкнул глаз. Она тоже не могла уснуть. Она ждала; ждала и гадала, где Драко. Если они придут, увижу ли я его снова? Он пойдёт с нами? Она была в ужасе и, свернувшись калачиком, позволила страху и ледяному холоду пронзить её. Джастин по-прежнему не вернулся, хотя Гермиона и Джинни прождали его до глубокой ночи. У них не было выбора кроме как ждать. Она снова обратилась к Богу, совершенно потеряв надежду.***
Джастин ждал на окраине Отчуждения, стоя лицом к ряду зданий. Было холодно не только из-за погоды, но и из-за присутствия дементоров неподалёку. Ветер усилился, носился между зданиями и деревьями, обрамляющими территорию. Джастин точно не знал, во сколько Гермиона пришла к нему. Но он был уверен, что миновали часы. Какое-то время он провёл в сомнениях относительно слов Гермионы, но большую часть свободных минут он просто ждал. Неужели это и правда Малфой? Джастин подумал о Блейзе и задумался: сотрудничал ли Малфой с ним всё это время? Всё было возможно, потому что, по крайней мере, Малфой проявил сочувствие. Он пытался спасти моего ребёнка. Ничего не вышло, но… По крайней мере, он пытался, а этого я не могу сказать ни о ком из других чиновников Министерства. Джастин вглядывался в тёмный горизонт, усеянный деревьями, танцующими на ветру. Гермиона доверяет ему. Джастин видел это в её глазах; Гермионе небезразличен Малфой, и что к этому привело, так и останется загадкой. Это был действительно жестокий и кровожадный мир. Возможно, стоило хвататься за любое проявление заботы. И что теперь? Где же они? Его сердце начало нервно колотиться, когда в голове пронеслись все возможные варианты: как хорошие, так и плохие. Он знал, что ему следовало сосредоточиться на том, что грядёт, но у него не осталось сил. Остановись. Ты должен остановиться. Ты должен перестать думать о том, что может… Слева от него донёсся звук, и Джастин испуганно обернулся. — Тише, — прошипел голос. — Это я. Из тени в облако тусклого сияния луны вышел Малфой, волосы которого казались белыми, что делало его похожим на какое-то ночное существо — на вампира, образ которого Джастин запомнил из фильмов, что видел в детстве. Малфой застыл, ветер колыхал его длинную мантию. Его почти поглотили окружавшие тени. — Нам необходимо что-то предпринять, чтобы отвлечь чиновников Министерства, когда до них дойдёт, что происходит, — его голос звучал холодно. — У нас будет совсем немного времени, прежде чем они поймут. Он повернулся, чтобы всмотреться во тьму за окном, которую рассеивали только огни главного здания и свет луны. Гермиона, где же ты? Сердце бешено билось в груди Драко, от дрожи стучали зубы. Он не мог вспомнить, чтобы так боялся за кого-то. На самом деле для любого. Скорп… Не в счёт, его сын не в счёт. Он уже мёртв. Вздрогнув, он повернулся к Финч-Флетчли, который наблюдал за ним. — Всё придётся провернуть прямо под носом у чиновников, понимаешь? Они вызовут подкрепление, как только увидят, что происходит, но тебе нужно выиграть нам немного времени. Столько, чтобы вывести… как можно больше людей. Мы не сможем освободить их всех, я знаю. Это невозможно. Но… Он снова повернулся к спальным помещениям. «Я сам спасу её», — подумал Драко с нарастающей внутри паникой. — «Я не смогу думать, пока не буду точно знать, что она… в безопасности». Будет ли у него время? Я найду её. Я смогу! — Я буду поджидать их, но они точно доберутся сюда, — сказал он, указывая на рощу деревьев вдалеке. Джастин только лишь кивал, водя руками вверх и вниз по брюкам, которые явно не согревали его. Пальцы дрожали от холода и волнения. Когда Малфой вновь исчез в тени, он порылся в кармане потёртых брюк и нашёл коробок спичек, когда его окутал очередной порыв ветра. Плавно передвигаясь по периметру, Джастин крепко сжал спички, направляясь к офисам Отчуждения. Он был один; в эту ночь никого не было рядом. Интересно, кто-то наблюдал за ним? Он задавался вопросом, сколько же здесь таких же потерянных людей, как и он? Сколько тех, кто жаждал свободы? Или зоркий глаз Министерства следил за ним? Он не знал, у кого просить помощи, кроме как у Бога. С трудом сглатывая и теребя дрожащими пальцами спичку, Джастин поколебался мгновение, прежде чем чиркнуть головкой об коробок. Точно так же, как он делал в детстве. Казалось забавным, что так много лет он не держал в руках спички. Магия позволила ему забыть об этом. В этот странный миг Джастин понял, как много магия отняла у него. Она изменила его жизнь. Он никогда и не думал, что будет обладать такой силой, и ни разу не размышлял, что утратит её, как только обретёт знания, как управлять ею. Он и представить себе не мог, что потеряет свою семью, обоих родителей, жену, дочь. Взгляд Джастина устремился к звёздному небу, и он задал немой вопрос: почему кому-то позволено кого-то угнетать? Почему фанатизм и предрассудки способны поглотить счастливые моменты? Он задумался: существовал ли Бог на самом деле? Джастин чиркнул спичкой, звук скрежета о коробок наполнил его ощущением силы и контроля. Глубокой ночью вспыхнул огонёк, и крошечная искорка света подарила ему маленькую частичку надежды. Может быть, я не выживу. А может быть, справлюсь. Но при любом исходе я сделаю всё, чтобы спасти других и убедиться, что с ними всё будет в порядке. Спичка мерцала, горела, медленно чернела, и огонь почти обжёг Джастину пальцы, прежде чем он обронил её на землю, и та потухла. Он взял ещё одну и наблюдал, как пламя практически облизало его кожу, прежде чем огонь вновь погас. Джастин ждал, пока Малфой подаст сигнал, а затем быстро подошёл к зданию, стоявшему ближе всего к административному помещению, и бросил спичку, закрыв глаза. Сначала за его веками расстилалась только тьма, но вскоре он стал чувствовать тепло и видеть слабое свечение. Когда Джастин открыл глаза, здание было объято ярко-оранжевым пламенем. Настал этот момент. Теперь он знал, что пришло время. Двинувшись назад, он понял, что отошёл как раз вовремя, когда порыв ветра подхватил пламя. Мерлинова борода, вот это ветер! Хотел ли этого Малфой или нет, но огонь прыгал, двигался, трансформировался и распространялся дальше и выше. Пепел и искры сыпались на кабинеты, отскакивая от жёсткой железной крыши, цеплялись за деревянные рамы и растекались по пространству. — На помощь! Крик эхом разнёсся по двору, и неподалёку послышались шаги. Джастин увидел Маркуса Флинта, выбегающего из здания — выражение его лица казалось суровым. — На помощь!***
Их были толпы. Во главе медленной поступью вышагивал Блейз. Одежды идущих ровными рядами людей были цвета ночной мглы, силуэты скрывались в тени и были защищены чарами. Вокруг не стоял гул или шум, никто не проронил ни слова. Те, у кого были волшебные палочки, держали их наготове, а те, кто ими не обладал, вооружились жаждой помогать бежать заключённым. Движение продолжалось, пока Блейз не остановился. — Смотрите, — прошептал он, указывая на небо. Там, освещая тьму, горело пламя. — У нас мало времени. Это сигнал! Никто не терял ни минуты, и толпа двинулась между деревьями. Все перешли на бег, люди мчались к ограждениям, о которых сказал им Малфой. Когда они приблизились к Отчуждению, то увидели распространившийся огонь, ярко возвышающийся у здания, и ветер кружил искры в воздухе. — Быстрее! Блейз напомнил им об их цели, и как только они подошли к ограде, Дин взмахнул палочкой, которую держал в здоровой руке. — Конфринго! Ограждение разлетелось в щепки, и Единение проникло на территорию Отчуждения с другого края, который не контролировали чиновники Министерства. — Ждите здесь, — приказал Кингсли, стоя во главе и наблюдая за разгорающимся огнём. — Вот это красота, — прошептал Симус. Остальные скользнули за здания, выстроившись вдоль кирпичных стен, вне поля зрения врага. — На помощь! И крик Джастина долетел до них с порывом ветра. — Я доберусь до остальных, — шепнул голос с другой стороны ограждения. — Я знаю, где они. Знаю расположение. Мне понадобится помощь. Это был Малфой, и, когда он собирался скрыться из виду, Кингсли, Симус и ещё парочка человек кивнули. — Мы поможем! — разрезал воздух голос Кингсли. Блейз смотрел, как высокий мужчина двинулся вслед за Малфоем, и надеялся, что никто из них не навредит друг другу. Он уповал и захлёбывался надеждой. Затем он последовал за ними, подходя ближе к Отчуждению.***
Гермиона первой среагировала на крики Джастина о помощи и подбежала к окну, заметив странное оранжевое свечение, проникающее сквозь окна. — Джинни, Лили… быстрее, — прошептала она, утаскивая их за собой. Они проскользнули меж коек и столкнулись с людьми, которые уже стягивались к дверям. Они будто прислушивались к словам надежды, что шептала Гермиона. Они будут в безопасности! Они выберутся на свободу! Им нужно было только действовать. Когда маглорождённые покинули здание, Гермиона разглядела чиновников Министерства, озабоченных разгорающимся вокруг них огнём. Пламя несло в себе опасность — оно разрасталось, ветер подгонял его, распаляя всё сильнее и выше. На мгновение Гермиона представила, как Отчуждение сгорит дотла, как вся боль уйдёт, и как огонь заберёт с собой всех этих ужасных, бессердечных… — Миона, нам нужно идти. Быстрее! Джинни потянула её на себя, и на ватных ногах Гермиона двинулась за ней. На улице кипела жизнь; люди хаотично передвигались по периметру, некоторые плакали, кто-то шёл туда, куда указывала Гермиона. Когда те, кто следовал за ней, исчезали в темноте, она лишь тешила себя надеждой, что Единение ждёт их, что то, что сказал ей Драко, было правдой. Затем, как будто в ответ на мольбу, она увидела Кингсли, помогающего людям скрыться во тьме, и разглядела Симуса с двумя детьми. Они пришли! Глаза Гермионы наполнились слезами облегчения, и осознание того, что их не бросили на произвол судьбы, придало сил. Ей так хотелось поговорить с ними; прикоснуться к ним. Но она знала, что сейчас не лучший для этого момент. Оглядевшись, Гермиона попыталась отыскать в толпе того, в ком нуждалась. Драко, где же ты? Она знала, что у неё очень мало времени, чтобы найти его, и хотя двор полыхал светом, потому что огонь уже охватил прачечную, Гермиона ничего не могла разглядеть сквозь паникующую толпу и дым. Она видела, как Маркус Флинт звал на помощь; Чиновники Министерства возникали повсюду, пытаясь унять пламя. Гермиона увидела, как Джастин бежал, подгонял людей, а затем возвращался в прачечную в поисках тех, кому ещё требовалась помощь. И всё равно она искала Драко, но не видела его, и её сердце сжималось от страха. Нет времени! Они скоро догадаются, что мы пытаемся сбежать! Некоторые из них уже использовали чары, чтобы совладать с огнём. — Гермиона! Она обернулась и увидела Лаванду, стоящую посреди двора с протянутой рукой. Её белокурые локоны беспорядочно обрамляли лицо и в свете пылающего огня напоминали золотое плетение. — Ты должна поторопиться! У нас мало времени. Рядом с ней стоял Блейз Забини, его рука крепко сжимала её ладонь, а на лице была маска решимости. Наконец-то они воссоединились, чему Гермиона была искренне рада. Но в то же время это вынудило её вновь подумать о Драко. Гермиона замерла среди хаоса. — Гермиона! — умоляла Лаванда, и в её глазах блестели слёзы. Откуда бралось чувство сострадания? Лаванда всё так тщательно скрывала с самого начала. Возможно, её одолевал страх? Возможно, её подчинило себе ощущение приближающейся свободы? Или, возможно, дело в том, что она была рядом со своим любимым человеком, по которому страдала несколько месяцев? В конце концов, любовь была дурманящим чувством. Гермиона не двигалась, снова огляделась, пока её сердце колотилось от адреналина и страха. Она сгорала в пламени этих ощущений. Драко. Где Драко? Она не осмеливалась выкрикнуть его имя, привлечь внимание к нему или к себе, потому что — чёрт возьми — в реальном мире они не могли любить друг друга. Но я люблю. Драко, я люблю тебя! Джинни остановилась рядом с Лавандой, её рыжие волосы огненным ореолом обхватывали лицо. — Миона, давай! Гермиона подошла к Джинни. — Что с Джастином? — голос предал её, слёзы текли по щекам. Слёзы из-за Драко. Слезы из-за страха, что она больше его не увидит. Она беспомощно блуждала взглядом по беснующемуся двору в поисках Драко. Но нет, его там не было. Пожалуйста, пусть с ним всё будет в порядке!***
Драко бежал через двор, проталкиваясь меж толпами маглорождённых, несущихся к ряду зданий без оглядки, пытающихся спастись, стремящихся к свободе. Он почти на физическом уровне ощущал их панику; он чувствовал их отчаяние. И ни в коем случае не мог их в этом обвинять. Они провели слишком много времени в заточении, слишком много времени подвергались насилию, одиночеству, голоду, усталости и болезням. Он бы тоже пытался сбежать. Стоило кому-то пронестись мимо него, Драко искал в этом человеке Грейнджер, но из-за распространившегося пожара никак не мог её отыскать. Не помогало и то, что отовсюду валил дым, который ветер быстро разносил по округе, отчего становилось тяжело дышать и слезились глаза. Если она сбежит, мне будет лучше. Если она уйдёт, то это будет означать, что она в безопасности, и со мной тоже всё будет в порядке. Он повторял про себя эту мантру с каждым ударом сердца. Драко знал, что её безопасность превыше всего, но эгоистичная часть его души вновь хотела увидеть его. Не обращая внимания на жизнь вокруг, на крики и суматоху — ибо огонь уже вышел из-под контроля — он искал её. На противоположной стороне Драко видел кабинеты Министерства и полыхающую прачечную. Ветер! Ветер совершенно обезумел! Именно тогда он заметил Поттер, прижимающую к себе ребёнка. И он знал… Гермиона! Прежде чем Драко удалось разглядеть её образ в туманном беспорядке, он услышал странный звук позади себя и обернулся. Здание прачечной, казалось, искрилось белым светом, и он услышал звук взрыва — тот сотряс ночной воздух звуками и заставил окружающих вскрикнуть от страха. Сила взрывной волны подбросила людей вокруг здания в воздух, одежда некоторых воспламенилась, а некоторые упали на землю. Все они были мертвы. Именно тогда он услышал голос Гермионы — её крик — и повернулся, чтобы в следующий миг увидеть, как она мчится к горящему строению. — Джастин! Финч-Флетчли был мёртв. Драко бросился за ней. — Гермиона! — выдавил он, настигнув её как раз тогда, когда она упала на ледяную, холодную землю, прижимая бездыханное тело к себе. Джастин умер во время взрыва. Его труп обуглился. Когда чиновники снова применили чары, чтобы совладать с огнём, Драко заметил приближающихся Джинни Поттер и Лаванду. — Уходите! — воскликнул он. — Разве вы не понимаете, что это ваш шанс? — его глаза напоминали сверкающие драгоценности. Взгляд не выражал эмоций. — Беги, Блейз ждёт тебя. Он сделал это ради тебя! Не стой на месте! Не теряй времени! Лаванда не могла пошевелиться. Джинни колебалась, по её лицу катились слёзы из-за потери Джастина и тех, кто наверняка заплатит такую же цену, если не успеет сбежать. Но она не могла просто бросить Гермиону. — Беги, Поттер! Джинни не послушалась и вместо этого упала на колени рядом с подругой, притягивая её к себе. — Гермиона! — Никакого Бога нет! Гермиона обнимала Джастина, не в силах встать. Не существовало слов, которые могли бы унять боль. Джастин был мёртв. Милый, замечательный Джастин, который умер в муках и одиночестве. Это напомнило о Роне, о том, как огонь поглотил всё вокруг них, как взорвалось здание, как их обнаружили Пожиратели Смерти. Даже голос Джинни звучал также, умоляя её бежать. Умоляя оставить тело. — Миона, нам нужно идти! Он мёртв, нам нужно идти! Опять те же слова! — Джастин, — прошептала Гермиона сквозь слёзы. — Он мёртв, — повторила Джинни с болью в голосе, наклоняясь, чтобы поцеловать Гермиону в лоб. Она наклонилась к Джинни и почувствовала на себе руки Лаванды, которая пыталась поднять её на ноги. Она слышала успокаивающий голос, чувствовала, как её поддерживают, видела и ощущала кожей полыхающий вокруг огонь, слышала окружающие звуки, но всё, казалось, было погружено в плотное кольцо дыма. Она как будто наблюдала за своей жизнью, а не проживала её на самом деле. Гермиона повернулась, чтобы в последний раз посмотрела на тело Джастина, и снова заплакала. В плотном дымном тумане она уловила голос Драко. Жаждала обнять его, но не могла. Она хотела любить его, но не могла. Она хотела умереть, но Бог оставил её в живых. «Бога не существовало», — поняла Гермиона. Останься со мной, Драко! Но она ничего не могла сказать, её голос был скован слезами. Драко произносил ужасные, пугающие слова, обращаясь к Джинни. «Забери её, обезопась её. Уведи её отсюда… иди сейчас… я отвлеку остальных…» Воздух стал прохладнее, дышать стало значительно легче, и Гермиону поглотили тени, огонь мерцал за спиной, а зрение затуманилось от слёз потерь и страха. Её тащили, как тряпичную куклу, но сердце осталось с тем человеком, который бежал к горящим сооружениям. Это неправильно! Так не должно быть! Я не могу! Она остановилась. Джинни резко повернулась. — С нами всё будет хорошо, — прошептала она, и Лили крепче прижалась к матери. Лаванда казалась ещё более бледной в лунном свете. — Разве не этого ты хотела, Гермиона? Разве не этого мы всегда хотели? Нам надо немного постараться, и мы будем свободны! Да. Гермиона в не сомневалась, что так было правильно. Это было необходимо для Джинни и Лаванды, потому что у них было, ради чего жить. Она обернулась, чтобы взглянуть на ярко полыхающее пламя, но обнаружила силуэт Драко. Он стоял поодаль от горящего здания. Гермиона почти слышала его голос, чувствовала его прикосновение. Я искала его, и ради для чего? Разве я могу бросить его сейчас? Гермиона не сдержалась, и рыдания вновь сорвались с её губ. Она освободилась из хватки Лаванды и Джинни. Нет, она должна остаться. Если он будет здесь, она должна остаться. — Гермиона… — голос Джинни дрожал от испуга. Гермиона повернулась. — Я не могу, — прошептала она в ответ. — Я должна остаться. — Что? — Я люблю его. Никто не спросил её, о ком она. Они всё и так знали. Гермионе даже стало на мгновение интересно, как давно все были в курсе. Она на мгновение закрыла глаза. — Я не могу уйти, если его не будет рядом. Рыдания Джинни сотрясали тело, и она потянулась, чтобы крепко обнять Гермиону. — Если ты не пойдёшь с нами… Я не знаю, увижу ли я тебя снова… пожалуйста, Гермиона, пожалуйста… Лаванда покачала головой. — Оставь её. Она не будет знать покоя, если его не будет рядом. Гермиона сглотнула, обхватила лицо Джинни руками и следом поцеловала Лили в макушку. Она почувствовала особую связь с Лавандой, о существовании которой она никогда не подозревала. Потому что Лаванда понимала, что именно ощущала Гермиона. — Спасибо, — одними губами произнесла она, прежде чем повернуться и сдавленно улыбнуться Джинни. — Тебя не должно было быть здесь, Джин. Ты не должна была здесь оказаться со мной, и я буду вечно любить тебя за всё, что ты сделала, но я не могу уйти, — её сердце тянулось к Драко. — Не теряйте времени. Обезопасьте себя, — взгляд Гермионы блуждал с Джинни к Лаванде. — Все вы. Берегите себя. Обняв их, Гермиона пыталась запомнить это ощущение, чтобы вспоминать потом. Лаванда не стала медлить и устремилась прочь, к своей свободе. Она больше не оглядывалась назад. Джинни, по щекам которой текли слезы, не отпускала руки Гермионы. — Ты не можешь так поступить. Что бы ни было между вами, это… в этом мире, Гермиона, я не знаю… — Я знаю, — прошептала Гермиона. — Но я делаю то, что должна. Она толкнула Джинни, сдерживая слёзы. Она не хотела, чтобы последний момент, который они могли запомнить, был омрачён плачем. — Бегите! Поторопитесь. Я хочу знать, что вам удалось выбраться. Джинни вытерла глаза. Позади бушевал огонь, и паникующие люди бежали мимо. — Я люблю тебя, Джинни. Я люблю вас обеих. — Мы тебя тоже любим. Гермиона ещё мгновение помедлила, целуя Лили, а затем отпустила Джинни, прикрывая рот рукой, чтобы рыдания не вырвались наружу. Она смотрела им вслед, пока их силуэты не растворились на горизонте. Затем Гермиона повернулась и побежала к Драко, зная, что ей нужно быть с ним, несмотря ни на что. Подойдя к нему, она увидела, как его лицо побледнело от осознания того, что она не сбежала. Но Гермиона почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Недолго думая, она обвила его руками. От него пахло ветром и пеплом. — Что ты творишь? — прорычал он сквозь стиснутые зубы, грубо отпихивая её. — Уходи отсюда, Грейнджер! Убирайся, пока они… — Они убегают! — раздался крик Маркуса, который произнёс это громче окружающих звуков паники. Вскоре оранжевое свечение вокруг озарилось зелёными вспышками, когда Пожиратели Смерти стали применять убивающие заклятия. Драко гневно дёрнул Гермиону и вместе с ней устремился к спальным помещениям, прежде чем толкнуть её к стене. — Что ты удумала? — прошипел он, его глаза расширились от страха. — Это был твой шанс! Ты могла стать свободной! Гермиона посмотрела на него, она видела панику в его глазах. — Я знаю. Но я хотела тебе кое-что сказать. — Что? — Я тоже. Бледное лицо Драко исказилось от замешательства. — Что ты несёшь? — Я тоже, — повторила Гермиона, обхватив его лицо своими грязными, окровавленными ладонями. — Той ночью ты спросил, люблю ли я тебя. И я люблю. Я люблю тебя. Я должна была сказать тебе это тогда, потому что ты и так это знал. Внезапно его глаза накрыла пелена слёз, и Гермиона подумала, что это самое прекрасное, что она когда-либо видела. — Ты решила сказать мне это прямо сейчас? — его голос звучал прерывисто, но пальцы нежно касались щеки. И хотя это казалось невозможным, его губы неохотно расплылись в улыбке. Сердце Драко бешено колотилось, и этот момент казался таким сюрреалистичным, настолько ненастоящим в этом аду, в который погрузилось Отчуждение, что он почти поверил, что умер. И отправился с Гермионой в место, которое напоминало рай. — Я хотела сказать тебе это на тот случай, если у меня не будет другого шанса. Смерть может настигнуть нас внезапно. Драко не смог справиться с эмоциями. — Ты могла быть в безопасности, Гермиона. Он притянул её к себе; в его объятьях Гермиона могла легко раствориться. — Я лучше умру с тобой, чем буду в безопасности без тебя. Я позволила Рону умереть, но не переживу этого ещё раз. Я останусь, если ты не уйдёшь. Только если ты согласишь сбежать, я последую за тобой. Отстранившись, она подалась вперёд, чтобы сократить расстояние между ними, и нежно поцеловала его. Она чувствовала себя целой, не сломленной. Что бы ни случилось, теперь Гермиона была в его объятиях, и ничего не смогло бы испортить этот момент. Она прошлась пальцами по его скулам, желая запомнить все детали. — Я люблю тебя, — выдохнула она. — И я. Я тоже люблю тебя. Он снова поцеловал её, и она почувствовала вкус его слез, горьких и в то же время сладких одновременно. — Тогда пойдём со мной, Драко. Я отправлюсь куда угодно, лишь бы знать, что ты со мной. — Не сейчас, — сказал он с сожалением. Если бы у них было больше времени! Хотя бы минутка! Быть с ней, даже если он навсегда лишится дома и будет находиться в бегах. Всё равно это стало бы для него спасением. Гермиона закусила губу. — Они ведь следят за ними? За тем задним проходом? Мы не можем просто сбежать? Через главные ворота? — спросила она, указывая на другую сторону здания, подальше от огня. — Мне страшно. Она улыбнулась, услышав честный ответ, и переплела их пальцы. — Мне тоже. Но что может с нами произойти? — спросила она шёпотом. — Если мы умрём, то вместе. И он понял, что это правда. Если ему суждено было умереть, то это произойдёт рядом с ней. — Побежали, — согласился он, не раздумывая. Они неслись сквозь тени вдоль стены здания, сцепив руки. На мгновение всё казалось идеальным, и Гермиона поняла, что сделала правильный выбор. Она была рядом с ним, и она не оставит его, что бы ни случилось. Они прошли через двор, и Драко ринулся к деревянным воротам. Они бежали так быстро, что даже не услышали, как Флинт применил проклятье. Красные лучи заискрились повсюду. Драко и Гермиона пали на землю, поглощённые тьмой. Для тех, кто сбежал в ту ночь, Бог явно существовал. Но для тех, кто пал, уже не существовало ничего.