На самом деле не так-то просто быть второстепенным героем.

Суй Юань не знал, как сильно его слова подействовали на Чжао Сихэ прошлой ночью. Эти слова заставили его беспокоиться о своих потенциальных потерях до такой степени, что он почти избавился от главных героев шоу и гонга. С другой стороны, Суй Юань был в очень хорошем настроении. Он просто чувствовал себя отдохнувшим и помолодевшим! Какая бы это ни была беда, ему нужно было только сбросить ее на Чжао Сихэ, чтобы уладить дело, а! В заключение следует сказать, что Суй Юань уже был испорчен Чжао Сихэ. Суй Юань, который был совершенно беззаботен, естественно, думал, что все было приятно его глазам. Таким образом, главный герой шоу, который был в особенно ужасном настроении ранее, увидел его гораздо более красивым, неторопливым и с безмятежной аурой. В первый раз Суй Юань радостно улыбнулся Нань Гуньи, что сразу же испугало юношу, заставив его руки задрожать. Пища, которую он только что подобрал своими палочками для еды, упала обратно в миску перед ним, отчего теплая каша внутри расплескалась по всему его лицу. Суй Юань: … Нань Гуньи: … Действительно нелегко найти кого-то глупее моего глупого хозяина… действительно нелегко… Взволнованный Нань Гуньи взял платок, который протянул ему Суй Юань. Он вытер кашу с лица и с одежды, прежде чем взглянуть на Суй Юаня. Он обнаружил, что, кроме выражения беспомощности и обожания, в нем не было ни презрения, ни недовольства или чего-то подобного. Только тогда он испустил небольшой вздох облегчения и с легким кашелем, открыл рот для смены темы, чтобы он мог выкарабкаться из этой неловкой ситуации: — Шисюн, ты хорошо себя чувствуешь? — Неплохо, — улыбнулся Суй Юань и кивнул головой. Вскоре после этого он беспомощно наблюдал, как Нань Гуньи, этот молодой человек, тайком засовывает его носовой платок в нагрудный карман после того, как он закончил вытираться. Суй Юань: … Когда он понял, что его подсознательное действие было замечено шисюном, лицо Нань Гуньи покраснело: — Этот… носовой платок грязный, так что позволь мне сначала постирать его, прежде чем я верну его тебе, шисюн. Чепуха! Это уже третий платок! У него не осталось ни одного! — 5237 грубо разоблачила его ложь. Это почти заставило Суй Юаня последовать за ней, разоблачая его: — Ничего страшного, я справлюсь сам. Нань Гуньи, казалось, почти охранял свой лацкан, полностью игнорируя только что сказанные Суй Юанем слова: — Может быть, шисюн столкнулся с чем-то хорошим прошлой ночью? Иначе с чего бы это шисюн так развеселился? …Я чувствую, что кожа главного героя шоу, кажется, стала немного толще. Это просто мое заблуждение? — Хорошо, это… вероятно, потому, что я видел старого друга, — Суй Юань, который не собирался вдаваться в постыдные подробности о похищении носового платка, с готовностью принял перемену темы разговора. — Старый друг? — Нань Гуньи выглядел немного скептически и нездорово. — Кто он? Знаю ли я его? — Ты его не знаешь. Это старый друг еще до того, как я стал учеником шифу, — Суй Юань обманул его, даже не моргнув глазом, — встретить старого друга в чужом месте и узнать, что у моего старого друга все хорошо… Естественно я очень счастлив. Нань Гуньи кивнул. Он заметил, что Суй Юань не хочет вдаваться в подробности и поэтому не пытается углубляться дальше. Он только мысленно отметил этого «старого друга». После обеда Нань Гуньи удрученно вернулся в свою комнату, чтобы переодеться в чистое. Затем он и Суй Юань принесли подарок на день рождения и отправились навестить старого друга шифу, пожелав ему долголетия. Хотя его называют старым другом, их шифу и старейшина, отмечающий день рождение, были всего лишь знакомыми. Кроме того, Суй Юань и Нань Гуньи только что вошли в Цзянху. Поскольку их имена не бросались в глаза, им не придавалось особого значения. Они были просто приветствованы несколькими младшими, прежде чем они были организованы, чтобы перейти к банкету, предназначенному для молодого поколения. Когда он оказывался перед кем-то, кто не был Суй Юанем, Нань Гуньи возвращался к своему первоначальному жизнерадостному и привлекательному характеру. У него очень быстро сложились хорошие отношения с другими молодыми героями, которые сидели за одним столом. Между тем, Суй Юань только вежливо отвечал на вопросы, когда их задавали. В остальное время он уделял большую часть своего внимания молчаливой заботе о Нань Гуньи. Несмотря на это, нежная аура, исходящая от всего его тела, действительно делала невозможным, чтобы люди ненавидели его. Его нежная и надежная забота о своем шиди вызывала доброжелательность и похвалу, и заставляла женщин, сидевших рядом с ними, краснеть, поскольку они неоднократно бросали на него тайные взгляды. Так счастлив, что обо мне заботится шисюн… Но я также чувствую себя очень несчастным, потому что так много людей смотрят на шисюна… По мере того как приближалось время начала банкета, прибывающие гости становились все более похожими на бесконечный поток. Банкетный зал был шумным, полным голосов людей, и атмосфера была радостной. Никто бы не подумал, что это место очень скоро будет окутано кровью и огнем. Когда Суй Юань налил чашку похмельного чая для Нань Гуньи и несколько раз предупредил его, чтобы он не пил лишнего, он вдруг почувствовал на себе колючий взгляд. Суй Юань вздрогнул и повернулся, чтобы посмотреть в направлении этого взгляда. Хотя лицо этого человека было незнакомым, Суй Юань сразу же узнал ауру Чжао Сихэ, и поэтому он подсознательно прекратил толкать чашку. Вести себя так нежно и заботливо по отношению к другому, как если бы он стремился заботиться о нем и хотел сделать все возможное для этого человека, прямо перед Чжао Сихэ… Давление было действительно велико… — Шисюн, что случилось? — обеспокоенно спросил Нань Гуньи. Он наблюдал за Суй Юанем краем глаза, когда тот немедленно отреагировал. — Ничего особенного, — Суй Юань старательно поддерживал свой характер и покачал головой в ответ. Однако его тело не могло удержаться, чтобы не сесть выше и не увеличить расстояние между ним и Нань Гуньи. Частота подачи блюд в чашу Нань Гуньи также уменьшилась. Нань Гуньи слегка нахмурился. Хотя он чувствовал, что внезапная перемена в шисюне была немного странной, это было не самое подходящее время для глубокого исследования, поэтому у него не было выбора, кроме как подавить свои опасения. Когда он увидел, что Суй Юань проявляет сдержанность, хотя он все еще был недоволен, Чжао Сихэ также знал, что это уже предел того, что Суй Юань, трудоголик, сделает. Он слегка прищелкнул языком. Даже если Чжао Сихэ действительно хотел прямо сейчас притянуть Суй Юаня к себе, как тиран, и заставить сюжет пойти в обход, в этот момент у него не было другого выбора, кроме как принять во внимание волю Суй Юаня и слегка приглушить его пронзительный взгляд. — На кого ты смотришь? Молодой мастер с блестящими перспективами в будущем или на простой и приятный на вид маленький талант? — Нин Цзе обмахивался веером, с интересом переводя взгляд с Чжао Сихэ на Нань Гуньи и Суй Юаня. Ему особенно хотелось узнать, кого же так страстно желает видеть сдержанный и замкнутый подчиненный, который в последнее время становился все более и более внушительным. С одной стороны, подчиненный всегда был строг к себе, так что появление кого-то, кто мог заставить его испытать такие сильные, изменчивые эмоции, было потрясающим событием. Небеса не потерпят, если он не будет сплетничать об этом! С другой стороны, Нин Цзе не мог не признать, что в последнее время он не мог видеть Ю Хао насквозь и чувствовал все большую угрозу с его стороны. На самом деле Нин Цзе не был так уж сильно привязан к своему положению лидера демонического культа. Однако это не означало, что он был готов считаться «бывшим лидером культа», который был вытеснен со своего поста и в конечном итоге потерял все, даже когда его жизнь была бы на кону. Он не хотел думать, что его осторожный и добросовестный главный защитник, который всегда был рядом с ним, имел злые намерения, но у него не было выбора, кроме как стать более бдительным и следить, чтобы другой внезапно не восстал против него, как только он будет готов. Если бы у Ю Хао было слабое место, то Нин Цзе чувствовал, что определенно был бы еще счастливее. — На кого? — видя, что главный защитник не отвечает, Нин Цзе в приподнятом настроении расспрашивал его очень внимательно. — Прошу прощения за то, что этот подчиненный отказывается от комментариев, — ответил Чжао Сихэ чрезвычайно сухо. Его взгляд бессознательно упал на Нань Гуньи, и он старательно пытался скрыть свою нежную привязанность в глазах. Проследив за направлением взгляда Чжао Сихэ, Нин Цзе плавно навел свой на Нань Гуньи. Он захлопнул веер, сжал губы и слегка прищурил свои длинные и узкие глаза, которые были ослепительно яркими и живыми, выглядя задумчивыми. Тем временем Чжао Сихэ, которому удалось отвлечь внимание Нин Цзе, усмехнулся про себя. Пройдя через столько миров и став опытным актером, мысли Нин Цзе были прозрачны, как у ребенка, который только что научился лгать. Не было нужды упоминать о его актерском мастерстве — это был просто случай продемонстрировать свое посредственное мастерство перед экспертом. Таким образом, видя, что он гарантировал, что Суй Юань не попадет в глаза Нин Цзе, и сделал это так, чтобы все внимание Нин Цзе упало на Нань Гуньи, Чжао Сихэ, который убедил этих двух людей во взаимной любви/ненависти, которая станет той, которая будет состоять из взаимно дружественной привязанности, молча хвалил свою способность адаптироваться. Более того, он думал о том, какое отношение использовать, чтобы взять авансы за это достижение, когда он встретится с Суй Юанем. Последняя часть была главным пунктом! В то время как Нин Цзе, который понятия не имел, что главный защитник его собственной семьи строит против него козни, молча размышлял о том, как незаметно вложить Нань Гуньи в его собственную ладонь, тяжелый занавес, закрывающий праздничный банкет, наконец был поднят. Среди всех людей, которые безжалостно расхваливали друг друга, Суй Юань был как на иголках, когда его зажали между Чжао Сихэ и Нань Гуньи. Он никогда раньше не жалел, что не может так быстро перемотать сюжет, как сейчас, перескакивая сразу к концу. Вскоре после этого произошло отравление, хаос, появление злого вдохновителя, опасность, резня, взаимные доносы, внутренние распри, а затем неожиданное появление тропы, ведущей к спрятанному сокровищу. В это время, с болью в глазах, Нань Гуньи посмотрел на своего шисюна, который защищал его своим мечом, досадуя на себя в первый раз за то, что не усердно изучал боевые искусства в прошлом. Несмотря на то, что его шисюн был напряжен из-за отравления, он неизбежно защищал его, и его состояние ухудшалось. Суй Юань, занятый сюжетом, не обращал особого внимания на реакцию других людей. Напротив, Чжао Сихэ, который постоянно следил за ситуацией с холодной головой, нахмурил брови, когда заметил, что Нань Гуньи с трудом сдерживает свою привязанность и выражение лица, которое было тронуто Суй Юанем. Еще больше его беспокоило то, что Нин Цзе, стоявший рядом с ним, обратил свой взор и внимание на Суй Юаня. Когда он подумал об этом проклятом ореоле сердцееда, Чжао Сихэ чуть не перевернул стол и стал враждебным. И он не знал, было ли это потому, что он был предвзят, но Чжао Сихэ думал, что даже если у него не было нимба, Суй Юань был чертовски хорош собой, так что вполне логично, что он привлек бы целую кучу поклонников. Суй Юань держался как человек, который накопил много всякого опыта, поэтому он совершенно отличался от обычного человека. В сочетании с красивым лицом он был ослепителен, как волшебный свет среди тьмы. Конечно, Чжао Сихэ был таким же. Только он уже понял, как себя сдерживать. Между тем Суй Юань был слишком молод и неопытен. На самом деле он был настолько неопытен, что совершенно не знал, как слиться с толпой. Его лицо было мертвенно-бледным, потому что он был ранен, что делало его лицо еще более красивым и нефритовым. Его упрямство и хрупкость создавали определенный шарм; его слегка дрожащее, но крепкое тело было подобно крепкому цветку, который устоял против сильного шторма. Он был слаб, но тверд. Не говоря уже о том, что был этот благородный вид молодого мастера и эта выдающаяся осанка Бессмертного, закаленная его изучением в культивации. Каждое его движение было чрезвычайно грациозным. Чжао Сихэ посмотрел на влюбленный и восхищенный взгляд Нин Цзе и молча выдвинул вопрос о том, «как быстро и эффективно свергнуть нынешнего лидера демонического культа». К счастью, сдержанность Нин Цзе была неплохой. Его восхищенный взгляд присутствовал лишь на секунду, прежде чем исчезнуть без следа, что помешало ему спровоцировать Чжао Сихэ еще больше и не дать ему впасть в безумную ярость. — Похоже, сердце твоего маленького любовника уже принадлежит другому. — испытав романтические чувства прежде, Нин Цзе, естественно, мог понять любовные чувства, которые Нань Гуньи питал к Суй Юаню. Злорадствуя из-за несчастья Чжао Сихэ, Нин Цзе поддразнивал его, когда он вздыхал с сочувствием и жалостью. Лицо Чжао Сихэ потемнело. Его вид, будто его бросили в чан с уксусом без возможности вытащить, не нуждался в подделке. Нин Цзе слегка кашлянул и не мог не признать, что его пугает главный защитник — ревнивые мужчины действительно пугают! Мужчины, которых заставляли надевать зеленую шляпу, были поистине устрашающими! Мужчины, которым приходилось наблюдать, как их жена заводит незаконный роман, были поистине пугающими! Нин Цзе коснулся веера в своих руках. Он вдруг забеспокоился, что главный защитник не сможет сдержаться и затащит красивую особу, которая ему только что приглянулась, в угол и убьет его. Это было бы, честно говоря, такой пустой тратой ресурсов! — Как насчет этого? Я буду отвечать за соблазнение возлюбленного твоего маленького любовника. Когда он влюбится в меня, ты сможешь воспользоваться этим временем, чтобы прокрасться и утешить своего маленького любовника. В конечном счете, ты сможешь принять эту красоту и забрать его домой. Этот план довольно хорош, не так ли? — Нин Цзе облизнул губы, радостно намекая. — …Кого ты хочешь соблазнить? — Чжао Сихэ наконец заставил себя уделить часть своего внимания Нин Цзе. — Шисюна твоего возлюбленного Нань Гуньи… как его звали? Шао Чжияо, верно? — Когда он произнес это имя, глаза Нин Цзе слабо загорелись. Чжао Сихэ: … Лидер демонического культа Нин Цзе уже внесен в черный список. Вы сразу же хотите запустить систему убийства вендетты? Нин Цзе мертв.