Flowery speaking

По дороге в спальню Пэм еще находила в себе силы на анализ ситуации – с отстраненной, но вместе тем заинтересованной позиции ученой, впервые протестировавшей свою разработку на человеке. Держа Харли за руку так, чтобы большой палец лежал на запястье, она подмечала участившийся пульс, видела, что зрачки чуть расширены – несмотря на включенные лампы. Но все это могло быть равным счетом как побочными эффектами антидота, так и последствиями простого возбуждения. Его внезапное возникновение, кстати, тоже стоило обдумать. То ли для Квинн вполне нормально кидаться на людей с пикантными предложениями – Памела хмыкнула, осознав, что такой вариант ее не очень-то и удивит – то ли вещество действует еще и как афродизиак. Она начала было перебирать в голове компоненты, ища сочетание, которое могло вызвать подобный эффект, но тут Харли опустилась на колени, стянула всю мешавшую одежду и коснулась губами клитора. Пэм стало совсем не до мыслей о биохимии. Весь разум сосредоточился на ощущениях. Квинн явно знала, что делает. Кажущийся хаос ее движений, бесконечные ускорения и замедления, прикусывания и поцелуи, нежность и страсть – все это будто по волшебству вело к цели кратчайшим путем. Вскоре Памела ощутила, что стоять, пусть и опершись спиной о стену, она больше не может. Ноги дрожали, все мышцы сокращались в ожидании мгновения, когда напряжение переродится в наслаждение. Дотянувшись рукой до ближайшего вазона, Пэм превратила бегонию в плющ. Лианы потянулись к ней, цепляясь за кирпичную кладку, обвиваясь вокруг предплечий, сплетаясь в ажурный, но крепкий корсет. Как раз вовремя. Не прошло и минуты, как очередной толчок языка Харли разрушил плотину, позволив реке удовольствия разлиться широким и буйным потоком. Памела застонала, повиснув в оплетке побегов, чувствуя, как контрастом к удовольствию вдавливаются в кожу тонкие стебли – едва ощутимо покалывая ее. Одна лиана, отделившись, обхватила Квинн за талию и притянула ближе. - А с тобой не соскучишься, - мурлыкнула Харли, повторяя пальцами узор на груди Пэм. Сказать еще что-то Памела не дала, надолго запечатав губы поцелуем. А плющ тем временем все разрастался, прижимая их друг к другу, связывая живыми веревками с десятками переплетений. Отстраниться Харли смогла ровно настолько, чтобы положить голову Пэм на плечо и очертить языком ключицу. Памела освободила свою правую руку, переместила ее в самый центр кокона из лоз – и начала плавно поглаживать Харли по бедрам, постепенно поднимаясь все выше. Не в силах пошевелиться, Квинн лишь тихо постанывала, порой прикусывая кожу на шее Пэм. Это заводило еще больше – но спешить Плющ и не думала. Она действовала намеренно медленно, тем самым растягивая предвкушения и обостряя чувствительность. На этот раз им не было никакой нужды спешить. Здесь и сейчас не существовало ни почасового тарифа за номер, ни необходимости рано вставать на утро, ни стыда перед своими желаниями. До странного приятно было ощущать такой близкий контакт с другим человеком, чувствовать тепло ее тела, движения грудной клетки на вдохах и выдохах, напряжение мышц в ответ на ласки. Все это не шло в сравнение ни с быстрым сексом с одурманенными пыльцой любовниками, ни с сольными играми. В тандеме с Харли все было совершенно иначе. Спокойнее, вдумчивее, с большим фокусом на процесс, а не на результат. И Памела не могла не признать, что все это доставляет ей удовольствие. Пожалуй, из всей нелюбви к человечеству она была готова сделать одно исключение – если только Харли согласится. - Ты можешь остаться здесь, - прошептала Пэм ей на ухо, когда миг высшего наслаждения миновал и в голубых глазах вновь появилась осмысленность. - Это очень мило с твоей стороны, - улыбнулась Квинн. – И я обеими руками за. Харли попыталась поднять руку в шутливом жесте. Лианы поддались лишь после того, как Памела, опомнившись, заставила их сделать это. Узы из плюща распались, но на их месте уже начали формироваться другие - невидимые, но куда более прочные.