Eiswein

      — Множество дверей ведет в Фантазию, мой мальчик. И немало таких вот волшебных книг. Только некоторые люди ничего не замечают. Всё зависит от того, у кого в руках оказалась книга. — Значит, «Бесконечная История» у каждого своя? — Думаю, что так, — отвечал господин Кореандер, — а кроме того, есть ведь не только книги. Есть и другие возможности войти в Фантазию и вернуться назад. Ты сам ещё это заметишь. М. Энде. Бесконечная история.       Пауль дернулся и резко проснулся. Придя в себя после пробуждения, он почувствовал сырость. На пижамных штанах спереди расползлось небольшое мокрое пятно. Он тут же соскочил с кровати и принялся искать чистое белье в шкафу. Произошедшее смутило и напугало. Нет, у него уже были сны, после которых происходило подобное. Они начались еще в прошлом году. Отец деликатно поговорил с ним на эту тему и объяснил все, как мог. Вот только прежде эти «особые» сны не были оформлены во что-то конкретное. Скорее какие-то размытые образы. Но теперь он прекрасно понимал, кто был с ним рядом, и от этого стало не по себе. Это ведь ничего не значит? Ему ведь все равно нравятся девчонки. Просто он слишком много общался с Рихардом в последнее время и мозг сыграл с ним злую шутку.       На завтрак идти абсолютно не хотелось. Пауль прокрался вниз, налил себе чаю и стянул пачку печенья, а потом вернулся наверх и заперся в комнате. Нужно просто дождаться, когда все позавтракают, а потом Рихард уедет по делам. Тогда можно будет сходить за фотографиями, которые он развесил сушиться еще вчера, перед тем как пришли парни. А пока, чтобы отвлечься, Пауль решил доделать пылившуюся в коробке в углу цветомузыку. ***       В Страстную субботу вся жизнь в городе полностью замерла. Лишь кое-где попадались редкие туристы, растерянно бродящие по опустевшим улицам, да одинокий работник администрации вяло украшал небольшой фонтан перед ратушей разноцветными лентами и муляжами раскрашенных яиц. В полночь в храме должна была начаться пасхальная служба.       Когда Рихард вошел в участок, то увидел, что парня в очках сменил за стойкой дежурного высокий светловолосый мужчина. Он оторвался от какого-то документа и вежливо поздоровался. Рихард сказал, что идет к Олли. Мужчина кивнул и снова склонился над бумагой.       Ридель заполнял очередной отчет. Рядом с ним на краю стола уже выросла стопка бумаг. Когда вошел Рихард, он тут же отложил все в сторону и поднялся ему навстречу. — Сонное царство, да? — Ага. Я уже и забыл, как это бывает в провинции. У тебя есть какие-нибудь новости? — Я узнал, что за человек был на похоронах. Клаус Хофф. Он из Трира. И он был министрантом в той церкви, где когда-то служил Лукас. Пятнадцать лет назад. В голове Рихарда что-то щелкнуло, словно кусочки мозаики наконец встали на место. Он услышал, как Олли задумчиво спросил сам у себя: — Из-за чего можно одновременно так скорбеть по человеку и ненавидеть его? — Я знаю только одну причину, — проговорил Рихард и перевел взгляд в проход между стеллажами с архивными делами. Прошлое снова подкралось к нему и схватило в свои цепкие объятия. — Ты бросаешь меня? — Ну что ты, Цвен! Просто так складываются обстоятельства. — Но почему ты не можешь остаться? — Мне надо уехать по работе. Это очень важно. Возможно, я вернусь через какое-то время.       Он врал. Врал, ласково глядя на него. Врал, целуя и обнимая. Липкая, приторная ложь. Все что угодно, только бы подсластить горький момент, а потом просто сбежать навсегда. Но тогда Рихард верил ему, верил в чудеса. Неопытный и наивный дурак! С годами он воспитал в себе холодное равнодушие к Алану. Даже в чем-то находил плюсы от их быстро закончившейся связи. А ведь когда начались их отношения, Рихард горел им, сходил с ума. Каждое мгновение с ним осталось вырезано ножом прямо на сердце. Для него все было взаправду.       Когда Алан уехал, пришла болезненная тоска, которую через некоторое время сменил гнев. О, если бы они снова встретились тогда, это бы плохо кончилось. Но время горьким, дурно пахнущим бальзамом обволокло и затянуло раны, оставив уродливые рубцы, напоминающие о том, что он всегда должен держать свои эмоции под контролем. Он больше не хотел этой боли и был свято уверен, что если позволит себе открыться кому-то, то для него это снова плохо закончится. Нет, он не допустит этой ошибки дважды. Потому что второй раз его сердце просто не выдержит. — Рихард! Эй! Ты уснул, что ли? — не добившись никакой реакции, Олли дернул его за рукав. — А, прости. Просто вспомнил кое-что. — Ты сказал, что знаешь причину такого отношения Хоффа. Поделись. — У меня только один вариант. И я в нем более чем уверен. У Лукаса с Хоффом были отношения, когда последний еще был подростком. — Это серьезное обвинение, — нахмурился Олли. — У тебя нет никаких доказательств. — Помнишь, я вчера спросил про Филиппа? Тебе ведь про него тут никто и словом не обмолвился, да? — Что за Филипп и при чем тут он? — Паренек-служка, повесившийся полтора месяца назад. И, судя по разговорам, очень похожий внешне на Хоффа. Как думаешь, что заставило парня пойти на такой шаг? Не наш ли благочестивый покойный? Слишком уж много эмоций вокруг святого отца. И все от тех, кто тесно с ним общался в подростковом возрасте. Один кончает жизнь самоубийством, второй приезжает на похороны, рыдает и плюет на могилу. — Черт. Это дело начинает плохо пахнуть. — Я бы сказал, что оно уже во всю смердит. Надо наведаться к семье Филиппа, поговорить с учителями и учениками, со всеми, кто знал парня. И узнать, кто был министрантом до него. — Нужно съездить в Трир и попытаться разговорить Хоффа. — Он ничего не скажет. — Почему ты так уверен? — Я знаю. — И все же нужно попробовать. А пока пойдем-ка к Шульцу и расспросим про этого Филиппа и его семью.       Постучавшись в кабинет начальника полиции и услышав приглушенное «войдите», они распахнули дверь и обнаружили Шульца скрючившимся за столом над альбомом с марками. Он держал одну из них пинцетом и внимательно разглядывал через лупу. Оторвавшись от маленького прямоугольника, Шульц посмотрел на вошедших. — А, я вижу, наши столичные гости поладили. Чем могу помочь, господа? — Мы хотим поговорить о Филиппе, — Рихард отодвинул стул и уселся, не ожидая приглашения, а Олли скрестил руки на груди и остался стоять. — О Филиппе? — Шульц нахмурился. — Бедный мальчик. Это была трагедия для его матери и для всех нас. Мы все в некоторой степени чувствуем себя виноватыми, что не успели вовремя разглядеть проблему. Но что конкретно вас интересует? — Все. Где он жил? Какая у него была семья? Были ли какие странные детали в его самоубийстве? — Что за вопросы! Парень просто был очень тихим и замкнутым. Отец умер, когда Филиппу было всего три года. Жил один с матерью. Ее зовут Клара Леманн. Она очень набожная, с детства приучала сына ходить в церковь. Он и сам втянулся. В тринадцать попросился быть служкой. — Какие отношения у него были с отцом Лукасом? — Я же говорю, он был министрантом в церкви почти четыре года. Лукас практически заменил ему отца. Филипп постоянно ездил к нему помогать по дому, но не подумайте, что Лукас этим пользовался просто так. Он хорошо платил мальчику. Смерть Филиппа стала для него настоящей трагедией. Он несколько дней не выходил из дома. Думаю, он винил себя больше всех в том, что мальчик совершил такой грех. Вы бы слышали его проповедь в то воскресение! В церкви все рыдали.       Олли и Рихард переглянулись. — Мы можем поговорить с его матерью? — Она уехала к сестре на эти праздники. Вернется на следующей неделе. — Спасибо. Мы, пожалуй, пойдем, — Олли тронул Рихарда за плечо.       Как только они вышли в коридор, Олли развернулся к нему: — И почему ты вечно строишь самые грязные предположения? — Еще десять минут назад ты был готов со мной согласиться, а после того, что тут напел Шульц, ты сразу идешь на попятную, — Рихард насупился и сложил руки на груди. — Я просто не понимаю, почему тебе так сложно поверить, что Лукас действительно заботился об этих мальчишках, не требуя ничего взамен? — Ладно. Может, он действительно был таким замечательным, как его тут все описывают, но тогда я должен убедиться в том, что моя теория неверна.  — Вот так уже лучше. Я и не прошу тебя принимать все за чистую монету. Просто не подгоняй факты под свою гипотезу. Мы спокойно проверим твою версию.       Когда они оказались в вестибюле участка, Рихард вдруг дернул Олли за рукав, останавливая. — Слушай, мне в голову пришла безумная мысль. Если его убили не из-за Грааля, то какова вероятность, что преступник унес чашу с собой? — Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, что она до сих пор в соборе? — Олли понизил голос и покосился на присутствовавшего дежурного. — А что, если так? Вдруг убийца просто спрятал ее в какое-то место. Наверняка местные даже не провели нормальный обыск, — Рихард тоже перешел на шепот. — Даже если так, то у преступника было целых десять дней, чтобы вернуться и вынести ее или же стереть отпечатки. — Но это сложно сделать, пока к месту преступления приковано такое внимание. Вдруг она еще там? Надо попробовать поискать. — Но сегодня и завтра там постоянно будут люди. Тем более ночью будет месса. Завтра Пасха, ты же знаешь. — Тогда пойдем в понедельник. Убийца тоже не станет возвращаться туда при таком скоплении народу. — Ладно. Может, твоя идея и не так безумна.       Рихард оглянулся и столкнулся взглядом с новым дежурным. Тот сразу опустил голову и сделал вид, что ничего не слышал. ***       На обеде Пауля не было, как и за завтраком. Рихард спросил у Эрики, все ли в порядке. Она улыбнулась и ответила: — Он полчаса назад бегал в сарай за фотографиями. Я его позвала есть, а он только отмахнулся. Занят какой-то поделкой. — Лучше бы сходил со мной на виноградник, — проворчал Антон. — Ты опять отнесла ему еду в комнату? — Если я этого не буду делать, то он просто будет забывать поесть. Ты же его знаешь, — Эрика развернулась к Рихарду и пояснила: — Если он чем-то увлекся, то все остальное перестает существовать, пока он не доведет дело до конца. — Думаю, это хорошее качество, — ответил тот и снова похвалил овощное рагу, приготовленное хозяйкой.       После обеда Рихард вышел в сад и взглянул на наручные часы. Секундная стрелка застыла. Неужели села батарейка? Он постучал по стёклышку, но ничего не изменилось. Часы достались ему на память от отца, и, даже начав нормально зарабатывать в газете, он не хотел от них избавляться. Обидно, если они сломались. Рихард решил вернуться и спросить у кого-то из хозяев, где в городе можно отремонтировать такую вещь. Снова оказавшись на кухне, он прошел в коридор. Из гостиной доносились голоса супругов. Он остановился и прислушался. — Пауль последнее время много общается с нашим гостем, — Эрика убавила громкость телевизора. — Что ты думаешь по этому поводу? — Ну сегодня они еще не виделись, разве нет? — Я про предыдущие три дня. — Тебя что-то беспокоит? — Да нет. Просто Рихард старше и он из города. Я надеюсь, он не научит Пауля ничему плохому. — Брось. Я думаю, нашему сыну это только на пользу. В его возрасте полезно иметь друзей постарше. Ты же не против того, что он общается с Тиллем. — Но Тилль — это другое. Я его хорошо знаю. — А я думаю, что Рихард — нормальный парень. — Ты так говоришь, потому что он пришелся тебе по душе, — засмеялась женщина. — А тебе нет? — Ну в целом он производит приятное впечатление. Вежливый и начитанный. Хотя иногда мне кажется, что он гораздо старше, чем есть. Очень самостоятельный. Но ведь это все только снаружи, а какой он на самом деле… Мы его совсем не знаем. — Не волнуйся. Мы ведь здесь рядом. Я уверен, он не обидит Пауля.       Рихард осторожно вернулся к двери, ведущей на террасу, и громко хлопнул ей, а потом снова прошел по коридору, уже не таясь, и заглянул в гостиную. — Прошу прощения за беспокойство. Вы не подскажете, где можно поменять батарейку у часов? Мои остановились. Видимо, придется съездить в город. — Не нужно никуда ехать. Тем более сегодня и завтра все закрыто, — Антон поправил очки на переносице. — У Пауля есть куча запасных. Можете зайти к нему и спросить. — Я вас провожу, — Эрика встала с дивана и пошла с ним.       Пока они молча поднимались по лестнице, Рихард подумал, что немного завидует Паулю. Вот его матери и отчиму было плевать, что он в свои шестнадцать проводил столько времени у мужчины по соседству. Но, если бы они узнали, чем он там занимается, они бы устроили скандал. И не потому, что они за него переживали, чувствовали вину, что недоглядели и так далее. Нет. Для них был бы постыдным и оскорбительным не сам факт связи их несовершеннолетнего сына со взрослым мужчиной, а то, что об этом узнают посторонние. И лейтмотивом всех претензий наверняка была бы фраза «Ты нас опозорил». Так что Паулю повезло с семьей. Родители искренне его любят и беспокоятся о нем.       Эрика остановилась у двери и сказала: — Это здесь. Я не буду заходить, а то он уже ворчал на меня, — а потом, поколебавшись, добавила. — Если что, мы внизу. — Спасибо, — Рихард кивнул. Он прекрасно понял, что последняя реплика была сказана не из вежливости, а скорей в качестве предупреждения. Интересно, наставляла ли она Пауля, перед тем как отпускала к нему смотреть фильмы?       Рихард постучал и услышал бодрое «можно». Он повернул ручку, толкнул дверь, и откуда-то сверху полились звуки композиции Oxygene Жана-Мишеля Жарра. Под потолком замигали цветные огоньки. — Здорово! — выдохнул он, разглядывая цветомузыку.       Пауль, тоже рассматривавший, как работают лампочки, дернулся и уставился на гостя. Он не ожидал, что Рихард сам придет к нему. Как ему теперь вести себя? «Что за вопрос?! Как обычно» — справедливо подсказал рассудок. «Ничего же не изменилось». Но ладони тут же предательски вспотели. — Что ты здесь делаешь?       Пауль разомкнул цепь. Музыка оборвалась, как и мигание лампочек. Рихард закрыл дверь и окинул взглядом комнату. Просторное светлое помещение с пестрым ковром на полу. Вдоль правой стены стояли три стеллажа, забитых книгами и коробками. В углу сиротливо ютилась старенькая гитара. Слева был шкаф с одеждой, стол и чуть дальше кровать. На широком подоконнике можно было сидеть и рассматривать колышущийся за большим окном цветущий сад. — У меня остановились часы, — Рихард наконец посмотрел на хозяина комнаты. — Твой отец сказал, что ты можешь помочь. Но я тебя, видимо, отвлек. Извини. — Нет! Все нормально. Я уже закончил, — Пауль схватился за мочку уха и покрутил серьгу. — Давай сюда. Сейчас посмотрю.       Рихард снял часы и протянул ему. Пауль взял их, и его движения тут же стали деловитыми. Он сел за стол и осмотрел корпус. Что-то проворчав себе под нос, выдвинул ящик и вытащил набор крошечных инструментов. Потом вскочил и достал со стеллажа небольшую коробочку. В ней оказались батарейки самых разных форм и размеров. Он снова сел, расчистил пространство и подложил лист бумаги, чтобы вскрыть корпус. Рихард подошел к нему и заглянул через плечо. Пауль действовал точно и аккуратно, словно уже починил сотню часов. Кажется, у парня талант ко всякой технике. Руки Пауля замерли. — Если ты будешь сопеть мне на ухо, ничего не получится! — Все! Не мешаю! — Фотографии не забудь потом, — Пауль ткнул рукой в толстый конверт, лежавший на углу стола. — Хорошо. Спасибо!       Рихард отошел к стеллажам и принялся разглядывать их содержимое. На одной из полок он увидел небольшую свирель в длинной картонной коробочке. Кажется, он слышал звуки дудочки пару дней назад. Так вот, кто играл. Интересно. Надо будет попросить паренька исполнить что-нибудь. Его взгляд побежал дальше по корешкам книг и вдруг зацепился за знакомые шрифт и цвета. «Бесконечная история»! — Можно? — бросил через плечо Рихард. Пауль угукнул, даже не повернувшись, полностью занятый часами.       Рихард аккуратно вытащил книжку, раскрыл ее и благоговейно выдохнул, проведя пальцами по иллюстрациям. Точно такая же как у него была в детстве! Не отрывая взгляда от страницы, он развернулся спиной к стеллажу и сполз на пол, снова отправляясь к приключениям вместе с Бастианом, Атрейо и Фалькором.       Через пятнадцать минут Пауль закончил с часами, повернулся и пожалел, что сейчас у него нет под рукой фотоаппарата. Рихард сидел на полу, прислонившись спиной к стеллажу и согнув ноги в коленях. Прядь волос упала на лоб. Брови были сосредоточенно нахмурены. Глаза бегали по строчкам. Гость был так увлечен чтением, что не заметил обращенного на него взгляда. Такой… Слово «красивый» мелькнуло и тут же испуганно спряталось, опасаясь гнева трезвого рассудка. Интересный? Привлекательный?.. Так, хватит! Пауль захотел дать затрещину самому себе. — Я все. Можешь забирать, — фраза вышла сердитой.       Рихард вынырнул из объятий страны Фантазии и непонимающе уставился на паренька. Потом до него дошел смысл сказанного, и он улыбнулся. — Здорово! Спасибо! Как мне тебя отблагодарить? — Да пустяки, — махнул рукой Пауль. Недовольство тут же улетучилось. Почему-то стало чертовски приятно, что он сумел угодить Рихарду. Тот развернулся, чтобы встать и убрать книгу обратно на полку, и тут увидел настольную игру, втиснутую между какой-то энциклопедией и боковой стенкой. — Это же «Кругосветное путешествие»! — воскликнул он, сразу же отложил книжку в сторону и достал коробку. — У меня тоже была такая! Брату подарили на день рождения, а он потом отдал ее мне. Я ее обожал. Правда, играл в основном один, — он усмехнулся. Сейчас воспоминания о минутах беззаботного детства затмили тот факт, что одиночество достаточно рано стало для него привычным спутником жизни. — Хочешь, поиграем немножко? — Пауль уже сполз со стула на ковер. — Давай! — Рихард выглядел таким радостным. Он раскрыл коробку, вытащил красочную карту. Игра была простой, из серии тех игр-бродилок, где нужно было кидать кубик и переставлять фишки по кружочкам, уповая на собственную удачу. Пока они по очереди совершали ходы, завязался разговор. — Тебе нравится виноделие? — В принципе, да, — Пауль пожал плечами. — Отец старается научить меня всему. Он надеется, что я продолжу семейное дело. — Но это не то, чем бы ты хотел заниматься? — Не знаю пока. Я еще не решил. Просто это не очень интересно. — А что тебе интересно? — Ну я люблю всякую электронику. Мама говорит, что мне надо поступать на инженера. — Хороший выбор. — А как ты понял, что хочешь стать журналистом? — Это все благодаря тетке. И это как раз связано с «Бесконечной историей». — Как так?       Рихард оторвался от пестрой карты и принялся рассказывать: — Я до одиннадцати лет терпеть не мог читать. И учился из рук вон плохо. Когда приехал к тетке после очередного провального года, думал, что буду бездельничать все лето. А она взяла и подарила мне на день рождения «Бесконечную историю» и попросила читать ей. Я сначала вообще расстроился. Это же книжка! Что за дурацкий подарок? У меня-то планы совсем другие были. Исследовать местные заброшенные здания, мышей-полевок половить. — А что ты с полевками делал? — спросил Пауль. — Да ничего. Делал лабиринт из всякого мусора, сажал их туда побегать, а потом обратно отпускал. Ты дальше слушай. Я тетку обижать не хотел, поэтому пришлось читать ей. Сначала скучно было, но потом, когда в книге появился Атрейо, я уже оторваться сам не мог. Ну, в общем, подсадила она меня на книги. Я в то лето проглотил кучу приключенческих романов. Библиотекарша местная меня узнавать даже стала. С тех пор просто не мог не читать. А потом и сам писать начал. Первый рассказ написал в тринадцать лет. Он был просто ужасен, но тогда он мне казался шедевром.       Рихард принялся пересказывать придуманную им когда-то историю про инопланетных монстров, активно жестикулируя и периодически звонко смеясь. Сидящий напротив парень следил за каждым его жестом, ловил каждое слово, и Рихарду было от этого чертовски приятно.       Пауль же почувствовал, что стал свидетелем какого-то редчайшего явления. От того взрослого, самоуверенного, саркастичного парня сейчас не осталось практически ничего. «Так вот какой он на самом деле» — шепнуло сознание. И Пауль ощутил теплый трепет в животе. Такой Рихард нравился ему еще больше. В этот момент собеседник завершил рассказ и, все еще посмеиваясь и качая головой, потянулся за кубиком. Серьга в ухе дрогнула в такт его движению. Паулю показалось, что сейчас Рихард как никогда похож на его ровесника. Словно они учатся в одном классе. Было бы здорово… — Мы завтра собираемся в поход с ребятами. Тилль поведет. Будут Флаке и Шнай. Хочешь с нами? — вопрос сам сорвался с губ. — Я бы с радостью, но у меня с собой вещей подходящих нет, — задумался Рихард. — Можем попросить у отца. И у Тилля наверняка что-то найдется. — Уговорил, — открытая улыбка и искорки в глазах. Желудок Пауля сделал очередной кульбит.       Оба подобрались к финишу практически одновременно. Остался решающий бросок. Была очередь Пауля, но он немного перестарался. Кубик запрыгал по полу и покатился под стол. Оба бросились к нему, чтобы увидеть, что выпало, и столкнулись головами, пытаясь втиснуться в узкое пространство. Ойкнули и уселись на пол, потирая ушибленные места. Пауль засмеялся первым. Рихард не смог удержаться и тоже захохотал, а потом все-таки достал кубик. Выпало нужное число. — Ты выиграл. Поздравляю! — и тихо добавил: — Спасибо! Я давно так не отдыхал. — Да не за что. Здорово было.       Они встретились глазами и умолкли. Рихард наслаждался невероятным забытым теплом, которое сегодня снова вернулось к нему. В нем родилось необъяснимое желание сесть рядом с Паулем, прижаться плечом, взять за руку и болтать всю ночь напролет. Он моргнул, и магия момента исчезла. Внутри потянуло холодом. Что за детские фантазии? Ему же не пятнадцать! Досада на себя тут же стерла радость с его лица. Он встал, взял со стола часы и надел их на руку, избегая смотреть на паренька. Пауль каким-то шестым чувством уловил произошедшую перемену. Словно волшебная музыкальная шкатулка захлопнулась, оборвав чарующую мелодию, и наступила тоскливая тишина. — Все в порядке? — Да. Просто пора немного поработать, — Рихард наконец повернулся к нему и сдержанно улыбнулся. — Еще раз спасибо. Буду должен. Увидимся завтра.       Он забрал со стола конверт с фотографиями и вышел, оставив растерянного хозяина комнаты сидящим на полу. ***       Перед сном Пауль отправился мыться. Он развесил чистую одежду на крючках на двери, а потом проверил, заперта ли она. Родители, конечно, уважали его личное пространство, но мало ли. Заткнув слив пробкой, он открыл кран и настроил воду. От холодной эмалированной поверхности тут же пошел пар. Пока ванна набиралась, парень стянул футболку и приблизился к еще не запотевшему зеркалу. Он придирчиво оглядел себя. М-да. «Повезло» же с наследственностью. Тощий, ключицы выпирают, волос на груди нет. Интересно, девчонкам нравятся волосы на груди? Вот у Рихарда их нет, но к нему наверняка липнут девчонки. Но у него такие мышцы… Пауль нахмурился. Опять его заносит куда-то не туда. Он приблизился к зеркалу и провел пальцем над губой. Только легкий пушок. А вот Шнай уже бреется. Хотя чему тут завидовать. Судя по тому, что он постоянно ходит с порезами, это не так уж и здорово. Пауль снова покрутил лицом перед отражающей поверхностью и вздохнул. Спасибо, хоть прыщей нет. Ванна уже набралась. Парень закрыл кран, скинул оставшуюся одежду и залез в воду. Тело обволокло приятное, расслабляющее тепло. Он откинул голову на бортик, прикрыл глаза и отпустил свои мысли, которые тут же побежали вперед, наскакивая друг на друга.       Сегодня он припаял к плате последние транзисторы, и у него осталось всего два конденсатора на один микрофарад. Нужно будет во вторник заехать в лавку к герру Вагнеру и пополнить запасы. Зато цветомузыка удалась на славу. Даже Рихард оценил. Рихард. Он сегодня был таким настоящим. Теперь Паулю казалось, что до этого он видел только вершину айсберга. Захотелось узнать его получше. Что он любит делать в свободное время? Какие у него друзья в городе? Как выглядит его спальня? Какой он, когда грустит или, наоборот, когда чему-то сильно радуется? Расслабленное сознание услужливо подкинуло образ сидящего на полу комнаты гостя, увлеченного чтением, а потом вдруг выдало вторничную картинку: обнаженный по пояс Рихард, по груди которого стекают прозрачные капли. Вот он зачесывает мокрые волосы назад одним движением и улыбается уголком рта. Пауль почувствовал, как учащается сердцебиение. Кадр сменился. Вот Рихард сидит рядом с ним и аккуратно ведет пальцами по его шраму на правом боку. Он словно наяву ощутил тот манящий запах сигарет и одеколона. Внизу живота начал скапливаться жар. Еще одна картинка: Рихард смазывает с его губы каплю клубничного варенья и отправляет ее в рот. А потом наклоняется и целует. Стоп! Этого же не было! Пауль распахнул глаза и уставился на собственную эрекцию. О, нет, нет, нет! Пожалуйста! Только не это! Но вставший член не оставлял никаких сомнений. Он возбудился, думая о парне. И уже не во сне, а в реальности. Утренний страх снова охватил его. Раньше он мог снять напряжение, вспоминая какую-нибудь банальную чувственную сцену из фильма или же просто наслаждаясь теплом, приятными запахами и мыслями о безличных прикосновениях. Но теперь его фантазии оформилась во вполне реальный образ. Дурацкий Рихард со своим нахальным поведением! Его глаза, губы, волосы. Его тело! Его серьга в ухе. Его голос и запах. Это просто временное помешательство. Пауль зажмурился и затвердил как мантру: «Он мне ни капли не нравится!». О том, чтобы дотронуться до себя, не могло идти и речи. Однако телу, видимо, было абсолютно плевать на любые вербальные и невербальные заклинания. Тогда Пауль потянулся к крану, включил ледяную воду и сунул голову под струю. Спустя полминуты он отстранился, фыркая и отплевываясь. Помогло. Он быстро намылился, стараясь лишний раз не трогать собственный пах, наскоро вымыл голову, ополоснулся прохладной водой и вылез. Сердце теперь испуганно стучало в груди. Он нервно натянул чистую одежду и отправился в комнату. Нужно было срочно чем-нибудь отвлечься. ***       Рихард лежал и смотрел в потолок. Он пытался думать о работе, но вместо этого голова была забита мыслями о светловолосом мальчишке. Сегодня был особенный день. Маленькое путешествие в детство. И вдвойне приятней было оттого, что это путешествие прошло в компании Пауля. Да нет же, он не испытывает к нему ничего особенного. Просто парнишка ему понравился. Симпатичный и дерзкий. С ним было забавно. Да, в этом все и дело. Иначе почему ещё пришпоренное чужой близостью сердце пускалось в галоп и кровь начинала бежать быстрей? Хотелось шептать ему бесстыдные вещи и смотреть, как от этого краснеет кончик его ушка. В этом было какое-то особое чувственное удовольствие. Просто увлечение. Ничего больше. Про сегодняшнее наивное желание сидеть вместе, держась за руки, он старался не вспоминать. Поток воздуха из приоткрытого окошка принес с собой запахи апрельской ночи, и Рихард внезапно осознал, что впервые за несколько лет так остро чувствует весну.