Eiswein

Протоген хотел бы и продолжать свою речь, но его прервал Дафней: «Клянусь Зевсом, — сказал он, — хорошо, что ты упомянул о Солоне: его надо привлечь как образцового носителя Эрота, пока он среди любезных цветов юности знает любовь мальчика, желая его бедер и сладостных уст». Плутарх. Об Эроте.

      Вчерашний день не дал никаких ответов. Рихард съездил в участок и проторчал там до позднего вечера безрезультатно. Эберт молчал и даже не требовал адвоката. Не добившись от подозреваемого ровным счетом ничего, Олли отправился опрашивать его родственников и соседей, сам с трудом представляя, что ищет. Все свидетели отзывались о дежурном крайне положительно. Никаких контактов ни с покойным священником, ни с Филиппом у Эберта не было; церковь он не посещал. Вечер закончился в кабинете начальника полиции, где Олли и Рихард вместе с Шульцем сломали головы, строя версии о том, каким боком дежурный вообще оказался замешан во всей этой истории. Уже отправившись домой, Рихард вспомнил, что хотел поделиться с детективом своими подозрениями в отношении школьного психолога, но решил, что это дело подождет до завтра.       На следующий день в десять часов утра Рихард снова приехал в участок. Олли нашелся за своим столом в архиве и на вопрос о том, нет ли свежих новостей, только отрицательно покачал головой. Рихард скинул рюкзак и сел напротив детектива. — Я вчера забыл тебе рассказать, но я ездил в гимназию и пообщался там, помимо директора, с некой Барбарой Герберг, школьным психологом. По-видимому, она была в курсе отношений Филиппа с отцом Лукасом. — Почему ты так решил? — Вместо ответа на прямой вопрос она просто выставила меня за дверь. Рихард вкратце пересказал Олли весь разговор. — Если она знала о том, что Лукас — растлитель, и никому об этом не сказала, то это уголовное преступление. Нужно вызвать ее в участок.       В этот момент дверь архива распахнулась и на пороге появилась уже знакомая Рихарду рыжеволосая женщина, снова одетая в строгий костюм, но теперь уже серой расцветки. Вид у нее был взволнованный. Она проигнорировала журналиста и сразу обратилась к Олли. — Здравствуйте! Меня зовут Барбара Герберг. Вы должны отпустить Карла. Он ни в чем не виноват! Он покрывал меня! *** — Как понять, что тебе по-настоящему нравится девчонка? — Шнай растекся по парте. — Ты про Сабин? — отозвался Пауль, сидевший рядом и листавший учебник по алгебре. — Ага. Я теперь все время о ней думаю с той прогулки. Может, позвать ее куда-нибудь еще раз? — У меня как раз есть для тебя статья! — Флаке порылся в рюкзаке и достал новый журнал. — О, нет! А нельзя как-то попроще определить? Без занудных исследований? — Шнай уткнулся лбом в столешницу. — Молчи и слушай! — Кристиан поправил очки. — Ученые из Гарварда опросили две тысячи человек и выявили ключевые признаки влюбленности.       Кристоф поднялся и пододвинулся к нему. Пауль сделал вид, что продолжает повторять материал к уроку, но сам тоже весь превратился в слух. Кристиан кашлянул и принялся зачитывать выдержки из статьи: — «К внутренним проявлениям романтических чувств, помимо навязчивых мыслей и фантазий об интересующем объекте, относятся резкие перепады настроения, а также общая спутанность мышления». — Точно! А я-то думаю, почему я не могу домашку по алгебре сделать! — Шнай хлопнул себя по лбу. — Ты и до этого не мог! — фыркнул Флаке. — В твоем случае это не показатель. Слушай дальше. «Безответно влюбленные испытывают душевные страдания и жалость к себе. У тех же счастливчиков, которым ответили взаимностью, наблюдается блокировка критического мышления и наступает эйфория». — Ну так я не знаю, взаимно ли это! Думает она вообще обо мне или нет? Я вот о ней думаю. Она мне даже снилась пару раз, — Кристоф подпер щеку рукой и мечтательно возвел глаза к потолку.       Вспомнив про собственные сны, Пауль стиснул обложку книги. — Ну если тебя волнует подобный вопрос, то это уже о многом говорит, — Флаке оторвался от журнала и глянул на Криса. — А что там еще есть? — полюбопытствовал Шнай. — «Из внешних проявлений можно выделить покраснение, заикание, учащенное сердцебиение и перепады давления. Влюбленные часто страдают бессонницей, у них пропадает аппетит».       Пауль слушал и холодел внутри, а Флаке продолжал: — «Они склонны к импульсивным поступкам, а также часто проявляют агрессию по отношению к тем, кто плохо отзывается об объекте их романтического интереса. Влюбленные стараются привлечь внимание потенциального партнера всеми возможными способами, порой ставя себя в неловкое положение». — Черт! А то, что я вчера спрятал ее пенал в ящик учительского стола — это считается? — Думаю да. Тем более ты постоянно дразнишь ее заучкой, когда она отвечает на уроках. — Ладно. Тогда я попытаю счастья и приглашу ее на свидание, — Шнай хлопнул ладонью по столу и повернулся к Паулю. — Ну, а у тебя что? — А? Ты о чем? — Пауль оторвался от учебника, который все еще нервно сжимал. — Есть какие-нибудь совпадения? Учащенное сердцебиение, бардак в голове, фантазии? — Крис многозначительно поиграл бровями. — Я не слушал, извини, — соврал Пауль. — У нас сейчас вообще-то контрольная будет. — Серьезно? Ты завтра идешь на свидание с девчонкой, которая тебе уже давно нравится, а сам думаешь о какой-то алгебре?! — Шнай смотрел на него с укором. — Это не твое дело! — огрызнулся Пауль. — Полегче! Чего ты такой?! — Крис повернулся к Флаке, ища поддержки. — Вот у кого точно перепады настроения! — Ты и правда последнее время сам не свой, — Кристиан обеспокоенно посмотрел на друга. — У тебя все в порядке? Это из-за Тесс или из-за чего-то еще? — У меня все отлично! А вам двоим лучше подумать об учебе. Конец года на носу, — Пауль сердито захлопнул книгу и поднялся. — Ты куда?! Урок уже вот-вот начнется! — недоуменно воскликнул Крис. — В туалет. Сейчас вернусь.       Друзья проводили его взглядом и обеспокоенно переглянулись. — Думаешь, это из-за Тесс или все-таки из-за экзаменов? — спросил Шнай. — Не знаю. Но с ним точно что-то происходит, — Флаке задумчиво посмотрел на оставленный Паулем на парте учебник. *** — Прошу, садитесь, — Рихард поднялся, уступая Барбаре место. Она на автомате кивнула, села и прижала к груди сумочку. — Я так понимаю, это будет официальное заявление. Рассказывайте, — Олли пододвинул к себе бланк допроса и взял ручку.       Герберг с неприязнью взглянула на Рихарда. — Хотите, чтобы я ушел? — отозвался он. — Нет. Можете остаться. Только вы не должны упоминать мое имя в своей статье. Я просто хочу, чтобы вы поняли, что ваши домыслы о том, что я, якобы, покрывала педофила, полная ерунда. — Тогда мы вас слушаем.       Барбара вздохнула, собираясь с мыслями, и начала: — Я была в церкви в тот вечер, когда убили Лукаса, но это сделала не я. — Предположим, — Олли внимательно смотрел на нее. — Но что вы там делали? И при чем здесь Эберт? — Давайте я расскажу с самого начала, по порядку. За пару дней до смерти Филипп пришел ко мне. Ему нужен был совет. Было видно, что он очень подавлен. Он сказал, что не хочет поступать в университет, а хочет остаться в Б*** и прислуживать в церкви. Он не знал, как сказать об этом матери. У нас завязался разговор, и я попыталась выяснить, в чем причина его страхов. Не подумайте ничего плохого, я прекрасно сознаю, что переживания детей настолько же серьезны, как и наши собственные. Просто подростки порой склонны преувеличивать. То, что им кажется трагедией, часто лишь небольшая проблема, которую можно спокойно решить. Все могло оказаться не так плохо…       Рихард стиснул зубы. Ему начинало казаться, что именно из-за наплевательского отношения взрослых в этом городе с подростками творились такие отвратительные вещи. — Я сначала подумала, что он просто не хочет оставлять мать одну. Но потом разговор зашел об отце Лукасе. Филипп сильно нервничал, упоминая его. То, как он отзывался о нем… У меня сложилось впечатление, что мальчик зациклен на священнике. Я сначала подумала, что он просто привязался к нему, как к родному отцу. Но та интонация, с которой он описывал его, навела меня тогда впервые на нехорошие мысли. Я решила спросить напрямую, что он чувствует к отцу Лукасу…       Барбара умолкла и достала из кармана платок. Она сжала ткань, пытаясь унять мелкую дрожь в руках, а затем продолжила: — Услышав мой вопрос, Филипп вскочил. Он прокричал, что пришел за советом, а не для того, чтобы копались у него в душе. И ушел. Я решила подождать, когда эмоции утихнут, но через пару дней он повесился, — ее голос сорвался на последней фразе, и она прижала дрожащие пальцы к губам. — Как можно было не заметить, что парню действительно нужна помощь? — не выдержал Рихард.       Барбара повернулась к нему. В ее глазах блеснул гнев. — Я, может, и не лучший психолог на свете, но я переживаю за всех своих подопечных, и стараюсь им помочь всем, чем могу. Вы не представляете, как порой бывает тяжело найти контакт с ребенком! — на эмоциях проговорила она. — Вы-то сами о многом рассказывали школьным психологам и родителям?!       Рихард отвернулся и досадливо дернул плечом. Герберг ударила точно в цель. — Молчите? Вот и не смейте меня осуждать. Я сама постоянно корю себя за произошедшее, — добавила она уже тише. — Успокойтесь и продолжайте, — попросил Олли. — Что вы делали в церкви в вечер убийства? — Я пришла поговорить с отцом Лукасом о Филиппе, — Барбара уставилась на свои пальцы, перебиравшие кромку платка. — Но ведь с момента его смерти прошел месяц. Почему именно в тот вечер? Герберг замялась. — Рассказывайте как есть. — Был вторник. У средних классов были уроки религии. В коридоре я увидела, как отец Лукас ведет мальчика в класс, приобняв за плечи. В этом не было ничего предосудительного. Просто отеческий заботливый жест. Но ребенок напомнил мне Филиппа… — Кто это был? — подался вперед Рихард. — Себастьян. Вы познакомились с ним вчера. Рихард сжал кулаки. Неужели этот ублюдок успел найти себе новую жертву перед смертью?! — Меня и так уже месяц с лишним мучило чувство вины. И я решила попробовать поговорить с ним откровенно. Выяснить, что же за отношения были между ними. Я не думала, что все было слишком серьезно. Вдруг мальчик просто влюбился в него. Я подкараулила Лукаса после занятий и сказала, что приду вечером поговорить. — Теперь понятно, почему он отправил Бруно домой в тот вечер, — Олли полистал лежавший рядом с ним блокнот и сделал какую-то пометку. — Перескажите ваш разговор. — Я пришла где-то без пятнадцати восемь. Мы сели на первую скамью справа. Он сказал, что внимательно слушает. Тогда я решила спросить прямо, какие отношения у него были с Филиппом. Ему не понравился мой вопрос. Это было видно. Он занервничал и сказал, что Филипп был ему как сын и для него это большая утрата. Тогда я сказала, что Филипп приходил ко мне поговорить перед смертью. Вы не представляете… Лукас переменился за секунду. Стал каким-то загнанным, словно моя фраза его напугала. Я никогда прежде не видела его таким. Он вцепился в мою руку и спросил, что Филипп мне рассказал. Я попросила его отпустить меня, но он только сильнее сжал пальцы и повторил вопрос. Тогда я вырвалась и встала. Я сказала, что если он хоть пальцем тронул Филиппа или кого-то еще из детей, то я не успокоюсь, пока его не отправят за решетку. Он отшатнулся и побледнел, а потом взял себя в руки. Попросил меня не делать поспешных выводов. Видимо, понял, что у меня нет никаких серьезных доказательств. Но я сказала, что все выясню и ушла. — И это все? Вы покинули церковь и больше не возвращались? — Нет. И когда я уходила, он был жив. Его убил кто-то, кто пришел после меня. — В храме точно не было никого кроме вас?       Герберг отрицательно покачала головой. — А Эберт? — Мы с Карлом встречаемся уже три месяца, но особо не афишируем наши отношения. Он давно живет один, но все еще не получил развод. Я поделилась с ним своими переживаниями по поводу Лукаса. Он знал, что в тот вечер я ходила в церковь. Наверное, он подумал, что это я могла убить священника. Но я этого не делала! — И вы не знаете, кто мог это сделать? — Нет. Плохо для меня, верно? — с грустной усмешкой проговорила она.       Олли дописал протокол и протянул ей бумагу: — Ознакомьтесь и подпишите, если со всем согласны. Мне придется задержать вас на ближайшие сутки до выяснения подробностей. ***       Рихард вернулся домой к обеду. Оставив рюкзак у себя и умывшись, он отправился в большой дом. На кухне уже сидели Эрика и Антон. Пауля еще не было. Рихард поприветствовал хозяев и опустился на стул, чувствуя оплетающую усталость. Его догадки по поводу грязной тайны отца Лукаса находили все больше подтверждений. История Филиппа сильно задела его. Он остро ощущал скопившееся внутри напряжение, и теперь эта нерастраченная энергия искала выход. В обычный день в Берлине он пошел бы в ночной клуб, чтобы забыть обо всем до следующего утра. Или отправился бы в спортзал. Ни того, ни другого в Б*** не наблюдалось. — Как продвигается расследование? — полюбопытствовал Антон. — Я слышал, что Карла Эберта задержали. — Да. Но он не убивал отца Лукаса. История оказалась очень запутанной. Я пока не могу рассказать всех подробностей.       Эрика поставила перед Рихардом тарелку супа. Он поблагодарил ее и принялся за еду. — Подумать только! В нашем тихом городке, и такие страшные вещи, — вздохнула фрау Хирше. Антон, чтобы сменить тему, решил рассказать о проблемах с наймом рабочих из-за нового налогового законодательства. Рихард кивал, но особо не вслушивался, занятый собственными мыслями. Спустя пять минут на кухне появился Пауль. Он поздоровался со всеми и сел. Эрика налила ему суп. Рихард уже расправился со своей порцией и теперь крутил в руке высокий стакан с вишневым соком. — Как дела в школе? — обратилась Эрика к сыну.       Паренек поводил ложкой в бульоне, выискивая кусочки мяса, и пожал плечами: — Нормально. Все как обычно. Готовимся к экзаменам. — Молодцы.       Пауль взглянул на Рихарда. Тот как раз отпил из стакана рубиновую жидкость и облизал губы. Сейчас они вишневые на вкус, — мелькнуло в голове у Пауля. Он снова уставился в свою тарелку. — Ты что-то совсем плохо стал есть, — обеспокоенно проговорила Эрика. — Да я в гимназии перекусил, — на ходу придумал отговорку парень. — За компанию с ребятами. После футбола есть хотелось. — Вы играете в футбол в школе? — Рихард сделал еще глоток. — Я бы сейчас тоже с удовольствием погонял мяч. — Мы и после школы иногда собираемся. Тут недалеко площадка есть, — оживился Пауль. — Можем как-нибудь сыграть. Я парней позову. — Хорошая идея. Если будет свободное время, — туманно ответил Рихард, затем поблагодарил хозяйку за обед и поднялся. Когда он вышел, Пауль вздохнул и отодвинул от себя тарелку. — Мам, я, неверное, не буду. Извини. Пойду наверх. Мне сегодня еще к Тиллю.       Мать проводила его взволнованным взглядом. — Как думаешь, у него все в порядке? — обратилась она к мужу. — Не переживай. Ты же знаешь, он долго не носит все в себе. Рано или поздно скажет, если что-то не так, — успокоил ее Антон. — Надеюсь, что ты прав, — Эрика приложила руку к груди. В материнском сердце поселилась тревога. ***       Рихард внес новую информацию в компьютер и лег отдохнуть с той самой книгой про католичество, которую до сих пор не дочитал. Увлекшись, он потерял счет времени. Когда он посмотрел на часы, то увидел, что уже пять. Штефи сказала, что заканчивает в шесть. Пора было собираться и ехать в город. Он отправился в ванную, чтобы принять душ. На полке в шкафу обнаружилось только маленькое полотенце. Можно было бы вытереться и им, но лучше сразу попросить большое у Эрики. Пришлось накинуть куртку и пойти в хозяйский дом.       Пауль только вернулся от Тилля. Он справился с работой за пару часов и немного отвлекся от тоскливых мыслей, но уже под конец, когда он заводил капризную кобылу по кличке Фиалка в денник, она укусила его за плечо. Не очень больно, но синяк теперь останется. Перепачканный и уставший, он зашел домой, снял куртку и ботинки и отправился в ванную. Кинув свитер, футболку и носки в корзину с грязным бельем он умылся и вышел в коридор в одних джинсах. — Мам! Ты мою синюю футболку постирала? — прокричал он. — Она на кухне в корзине. Я еще не погладила, — отозвалась Эрика из гостиной.       Пауль босиком сердито протопал на кухню и прямо в дверях столкнулся с Рихардом. — Что ты здесь делаешь? — Хотел попросить у твоей матери еще одно полотенце.       Рихард скользнул взглядом по худой обнаженной груди к аккуратному пупку и на несколько секунд задержался на пуговице джинсов, отмечая, что они практически болтаются на мальчишке. За кромку можно было спокойно скользнуть ладонью. Он проследил знакомый шрам на правом боку и вернулся к расцветающему на левом плече синяку. — Откуда? — он потянулся было к пятну, но одернул руку. — Лошадь укусила.       Рихард снова окинул его изучающим взглядом. Ему определенно нравилось то, что он видел. Пауль неловко обхватил себя руками, вдруг застеснявшись собственного тела. И этот жест, такой стыдливый, заставил тщательно подавляемые Рихардом эмоции вырваться на поверхность. Он хочет его! Хочет! И не просто физически, а всем своим естеством. Странное безумное желание ощутить, как под его ладонью в этой юношеской груди будет биться сердце. Ловить губами его дыхание. Укрыть его от окружающего мира, таящего столько опасностей, и сделать своим. — Зайду попозже, — хрипло проговорил Рихард, резко развернулся и направился к выходу.       Пауль остался стоять в дверях, пытаясь унять пляшущее сердце. Взяв наконец себя в руки, он подошел к корзине с бельем, вытащил мятую футболку, но не стал ее надевать, а вернулся в ванную. Он закрыл дверь на замок, встал перед зеркалом и посмотрел на себя. Неужели Рихарду настолько не понравилось то, что он увидел? Он же дал понять, что ему нравятся парни, но видимо он, Пауль, просто не в его вкусе. Конечно. Что тут может заинтересовать?!.. С тоской оглядев свое отражение, Пауль натянул пахнущую порошком ткань, чтобы поскорей прикрыть казавшееся теперь уродливым собственное тело. Настроение испортилось еще больше. ***       Рихард вернулся к себе и тут же отправился в душ. К черту все! Ему нужно снять напряжение. Если он один раз подрочит на этого парня, конец света точно не наступит. Под теплыми струями ему хватило меньше минуты и одного только образа прикрывающего себя руками Пауля. Вот только мастурбация если и принесла физическое облегчение, то никак не моральное. Пора было прибегнуть к проверенному средству: хорошему, ни к чему не обязывающему сексу с приятной партнершей или партнером.       Без десяти шесть он припарковался недалеко от центральной площади и пешком дошел до бара. Когда он уже собирался войти, его окликнули. Штефи помахала рукой с другой стороны улицы. — Привет! Я думал, ты еще на работе, — проговорил он, когда подошел к ней. — Отпросилась на полчаса пораньше, чтоб забежать домой. Хотела подготовиться к свиданию, — она кокетливо улыбнулась и взяла его под руку.       Плащ на ней был расстегнут, и под ним действительно виднелось нарядное короткое платье. — Звучит многообещающе. Куда пойдем? — Можем прогуляться, потом где-нибудь поужинаем, а там решим. — Отличный план.       Они прошлись по центру и заглянули в небольшое кафе. Ужин пролетел незаметно. Штефи была веселой и легкой в общении. Рихард расслабился в ее компании. Ему даже не пришлось включать все свое обаяние. Девушка, очевидно, имела схожие намерения относительно этого вечера. Он охотно отвечал на вопросы и слушал ее истории, пытаясь сложить о ней общее впечатление. Она была не глупа, но ей не хватало кругозора и любознательности. Похоже, обычная провинциальная девчонка, плывущая по течению в надежде натолкнуться на свое маленькое местечковое счастье.       Когда они вышли из кафе, Штефи потянула его в сторону освещенного желтыми фонарями сквера с фонтанчиком. В будний вечер он был пуст. Они обошли круглую клумбу и остановились под раскидистым вязом. В разговоре повисла пауза. Пора было переходить к ключевой части. Рихард притянул девушку к себе, наклонился и поцеловал. Она охотно ответила и прижалась тесней. — Так ты решила, как закончится наш вечер? — прошептал он. — Я бы хотела пригласить тебя на чашечку кофе. Вот только ко мне нельзя. Я снимаю комнату у очень строгой хозяйки. Но если у тебя есть другие варианты, то я не против. — Тогда поехали ко мне. Постараемся вести себя тихо, — он снова утянул ее в поцелуй, а потом взял за руку и повел к машине. ***       Когда окончательно стемнело, Пауль отправился в сад с телескопом. Погода была идеальной для наблюдений. Ночное небо было усеяно звездами. В конце апреля были хорошо видны созвездия льва, гидры и большой медведицы. Если ему повезет, и он сегодня правильно настроит оптику, то сможет четко рассмотреть альфу Льва, звезду Регул.       Пауль услышал, как подъехала машина. В нем вдруг проснулась смелость. Сейчас он пойдет и спросит у Рихарда, не хочет ли тот посмотреть вместе с ним на звезды? Но тут у калитки раздался тихий женский смех. Пауль, сам не зная зачем, спрятался за одним из деревьев. Из-за угла дома появились Рихард и какая-то хихикающая девица. Пауль пригляделся. Штефи! И они не просто шли рядом, а держались за руки! Пока Рихард открывал дверь, девушка повисла у него на плечах и чмокнула в щеку. Внутри Пауля нарастало негодование. Что это такое? Почему она вообще здесь? И почему так ведет себя?       Когда парочка скрылась за дверью и в домике загорелся свет, Пауль раздумывал всего секунду. Он отлепился от дерева и тихонько пробрался к окну комнаты, выходившему в южную часть сада. Между задернутыми занавесками оставался небольшой промежуток. Пауль осторожно высунулся и заглянул внутрь. Комната была освещена одним единственным ночником. Обзор был сильно ограничен. Парень с девушкой показались в проеме двери, ведущей из коридора. Они уже избавились от верхней одежды и обуви. Рихард провел Штефи в комнату и развернулся к ней. Она встала на цыпочки и поцеловала его прямо в губы. У Пауля все перевернулось внутри. Нет! Не может быть! Он же ни разу не упоминал про нее. Внутри разлилась обида и… зависть? Девушка медленно расстегнула пуговицы на рубашке Рихарда, и черный хлопок соскользнул с его крепких плеч. Затаив дыхание, Пауль глядел на него. В теплом свете ночника с волосами, растрепанными чужими пальцами, обнаженный по пояс, он выглядел таким притягательным. Пауль почувствовал себя вором. Вот он пришел тайком и крадет то, что предназначено не ему. Парочка переместилась и исчезла из поля зрения. Паренек тихонько сполз по стенке и уселся прямо на землю. Сердце разрывалось от горечи. ***       Штефи подвела Рихарда к кровати. Он расстегнул молнию на ее платье, и оно упало на пол. Туда же отправилось и черное кружевное белье. Он оглядел ее. Небольшая грудь с темными, торчащими от возбуждения сосками, узкая талия и аккуратные округлые бедра. Нежная молочная кожа. И никаких шрамов… Штефи прильнула к нему и снова поцеловала. Рихард закрыл глаза. Запретная фантазия вспыхнула в мозгу: вот он утягивает хрупкое юношеское тело в свои объятия, проводит ладонями по спине, чувствуя каждый миллиметр теплой гладкой кожи, тихонько дует на синяк на левом плече, а потом медленно опускается на колени и покрывает поцелуями тонкую белую линию, протянувшуюся к правому бедру. Член в джинсах мучительно дернулся и окончательно встал. Штефи оторвалась от его губ и прошептала на ухо, возвращая в реальность: — Как ты хочешь? — Так, чтобы тебе было хорошо, — галантно соврал он. Сейчас ему было абсолютно все равно. Лишь бы только в голове перестал мелькать образ Пауля. — Тогда начнем с классики, а там посмотрим.       Штефи легла на постель и соблазнительно огладила собственное тело. Рихард достал из заднего кармана джинсов презерватив и бросил его на одеяло, а потом полностью избавился от одежды и опустился на девушку. Он нашел ее губы, обхватил затылок одной рукой, а другой скользнул между ног, чувствуя, какая она влажная. Его пальцы нащупали и помассировали клитор. Она застонала ему в рот и шире раздвинула ноги. Решив, что она вполне готова, Рихард отстранился, разорвал упаковку и надел презерватив. Он снова опустился сверху и медленно вошел в горячее лоно, чувствуя, как девичьи ноготки впиваются в спину.       Когда-то его научили одному золотому правилу: если хочешь прослыть хорошим любовником, то партнер всегда должен получить оргазм. Не важно, до или после тебя. В случае с девушками, конечно, лучше было уступать даме право первой добраться до финиша. Поэтому Рихард сосредоточился на партнерше, решив отложить собственное удовольствие на потом. Мысль о том, что это самое удовольствие можно получать от всего процесса целиком, не только забирая, но и отдавая, в этот вечер даже не посетила его. Подобные ощущения он испытывал только с Аланом, но тот опыт в итоге оказался настолько горьким, что он решил взять все стороны своей жизни, в том числе и интимную, под строгий рациональный контроль. И пока у него это успешно получалось.       Штефи стонала все громче, и Рихард начал двигаться быстрей. Он приподнялся, встал на колени и закинул ее ноги себе на плечи. Еще полминуты, и он почувствовал, как она содрогается в подступающем оргазме, но не прекратил движение. Она приглушенно вскрикнула и вцепилась в его предплечья. Наконец он вышел из нее, пытаясь восстановить дыхание. Она немного пришла в себя, сыто улыбнулась и хихикнула. — Ты великолепен! Теперь говори, как ты хочешь? Я готова практически на все. — Перевернись, — попросил он. — Хочу сзади. — Только традиционно, ладно? — Конечно. Не волнуйся.       Штефи перевернулась и встала на колени, приподнимая упругую попку. Рихард направил себя и снова вошел в нее. Теперь ему была видна только худая спина и копна светлых волос. Он впился пальцами в ее талию и сделал резкий толчок. Она охнула и уткнулась лицом в подушку. Рихард начал двигаться резко и размашисто. Жалкая попытка сбежать от себя. Что, если бы это был он? Ты бы не выдержал и пятнадцати секунд! Кончил прямо в него. От одних его стонов. От звука его голоса. От его невероятного чистого тепла. А потом бы целовал его спину и шептал ему всякие глупости. Прижимал бы к себе. Рихард зажмурился. Фантазия догнала его, и он резко вышел из чужого тела, изливаясь в латекс и шипя сквозь зубы. Штефи устало повалилась на бок. — Черт возьми! Еще бы чуть-чуть, и я бы пришла второй раз. Ты просто супер!       Он отдышался, сполз с кровати и на ватных ногах отправился в ванную, чтобы выбросить презерватив. Ему не хотелось сейчас смотреть ей в глаза. Вернувшись, он натянул белье и джинсы и достал пачку сигарет. — Все в порядке? — она приподнялась и обеспокоенно посмотрела на него. — Да. Отдыхай, — Рихард, все так же избегая ее взгляда, выключил ночник, раскрыл занавеску и закурил.       Сизое облако дыма заклубилось в тусклом синем свете садового фонаря. Снаружи подул ветер, и ветка яблони застучала в окно. Белые лепестки сорвались с соцветия, бившегося о стекло. Он одержим мальчишкой. Он надеялся, что короткая интрижка поможет ему отвлечься. Бесполезно. Он занимался сексом с привлекательной блондинкой, но представлял на ее месте худого светловолосого паренька с острыми плечами. — Слушай, я не хочу тебя обманывать, обещать, что позвоню… — Не надо, — она тут же поднялась и начала собирать разбросанные по полу вещи. — Спасибо, что сказал сразу. Жестоко, зато честно. — Извини. Погоди, я отвезу тебя домой. — Не нужно. Я прогуляюсь. Еще не поздно. Тут всего сорок минут пешком. Мне стоит развеяться. — Но уже холодно, — он затушил сигарету и повернулся к ней. — Я не хочу, чтоб с тобой что-то случилось. Она замерла, прижала сумочку к груди и взглянула на него, а потом подошла и положила руку ему на щеку. — Ты не такой уж и плохой парень. Жалко, что не из моего мира, — он виновато посмотрел на нее. — Ладно, раз уж ты предложил, давай, подвези.       По дороге к ее дому они не обмолвились и словом. Уже к концу пути, словно в качестве злой насмешки, из приглушенной магнитолы послышалась гитара Джимми Пейджа и заиграл трек Baby, I’m gonna leave you. Штефи попросила не довозить ее прямо к крыльцу, а остановить в начале улицы. Рихард послушался. Девушка поблагодарила его и поцеловала в щеку на прощание, а затем выпорхнула из автомобиля. Она и так знала, что это было первое и последнее свидание. Ему нужно было ее тело, ей — его внимание. Оба получили то, что хотели. На что ещё она рассчитывала? Ее бывшие были грубыми работягами, а тут вдруг появился он. Столичный красавчик в этом захолустье. Умница, Штефи, это прогресс. По крайней мере, он был с ней честен и не был груб. Он не давал обещаний. Не оскорблял ее. Не распускал руки. «Сука! Вся в мать! Такая же шалава!». Удар наотмашь. Алая струйка течёт к верхней губе. Она слизывает ее языком и утирает разбитый нос трясущейся рукой. Как она ненавидела его. Ненавидела даже не за то, что постоянно бил и унижал ее, не за то, что вымещал свою злость на ней, а за то, что сделал это для неё нормой.       Все ее отношения с тех пор, как она ушла из дома, в точности повторяли один и тот же сценарий. И вот она впервые выбрала мужчину, не похожего на отца. Пусть и на один вечер. Штефи глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Может, теперь она вырвется из этого порочного круга? ***       Пауль слышал, как спустя полчаса они уехали. Он сидел в темной комнате на своей кровати и смотрел на висевшую над садом луну. Внутри бурлило варево эмоций, покрытое пеной раздражения. Почему Рихард вообще связался с этой дурочкой? И вот так сразу в постель! Она же никакая! Просто пустышка! Вот если бы он сам оказался на месте Штефи… Что тогда? Если бы Рихард предложил ему… Нет! Рихард не такой! Он бы не стал. Это все она. Она просто его охмурила, а он повелся!       О том, что инициатором происходящего мог быть сам Рихард, Пауль не допускал и мысли. Он успокаивал себя тем, что это просто один вечер, что никакого продолжения не последует. Рихард поймет, что она ему не нужна, и тогда… Что тогда? Тобой он точно не заинтересуется… Пауль зарылся руками в волосы. Мысли снова побежали по кругу. Почему же так больно было видеть его с другой? Что это так жжет в груди, словно он пролил уксус на открытую рану? Он никогда прежде не ощущал ничего подобного. Ураган чувств сводил его с ума. Когда он находился рядом с Рихардом, он готов был творить безумные вещи. В одиночестве же ему хотелось лежать лицом в подушку и подвергать себя сладкой мучительной пытке, представляя, что они гуляют вместе, держатся за руки и даже, возможно, целуются… А теперь в сердце раскаленной иглой засела ревность. Пауль сполз на пол и обхватил колени руками, уткнувшись в них лбом. Неужели он по-настоящему влюбился в парня?!