Eiswein

История любви не о тех, кто теряет сердце, а о тех, кто находит в себе то, что запрятано глубоко, глубоко. Оно обитает в вас, а вы и не подозреваете об этом, пока вдруг не поймете, что душу можно обмануть, а плоть — никогда. Плоть ничем нельзя обмануть — ни мудростью сна, ни соблюдением светских приличий. В плоти — средоточие и самого человека, и его прошлого. Майкл Ондатже. Английский пациент.

      Я поцеловал его! Поверить не могу! Какой же я идиот! На что я вообще рассчитывал? Как я мог подумать, что он ответит?!       Пауль сидел перед раскрытым дневником и пялился в исписанную неровным лихорадочным почерком страницу. Адреналин, бурливший в крови, не дал ему спокойно уснуть. Часы показывали пять утра, на небе уже занялась заря. Снова и снова проматывая в голове события вчерашнего вечера, он ощущал щиплющий щеки стыд и внутренний трепет. Он повел себя как круглый дурак! Полез целоваться! Как он теперь будет смотреть Рихарду в глаза? Хотелось собрать вещи и сбежать. В другой город, страну, не важно. Чем дальше, тем лучше. Желательно на другую планету. Он уже придумал тысячу оправданий произошедшему, одно глупее другого, и теперь в уставшем мозгу, как белка в колесе, крутилась единственная мысль: оттягивать момент встречи как можно дольше. Ему просто нужно успокоиться, и тогда он сможет снова увидеться с Рихардом, не потеряв достоинства окончательно. Хотя Пауль подозревал, что сказать себе это было гораздо проще, чем сделать. Как вообще ведут себя другие люди в таких случаях? Он ведь даже не может ни с кем обсудить это! Нет, он был уверен, что Рихард никому не расскажет о произошедшем, но малейшая вероятность того, что кто-то узнает о том, что ему нравится парень, и уж тем более о его поступке, пугала до чертиков.       Усталость взяла верх, и Пауль перебрался на кровать, где теперь лежала куртка Рихарда. Он притянул ее к себе и вдохнул уже хорошо знакомый запах. Титаническим усилием воли отогнав подальше переживания, он сосредоточился на воспоминании о поцелуе. Рихард не ответил… Но и не оттолкнул совсем… Может, он просто поспешил? Все произошло так быстро. Но ведь там на дереве Рихард положил свою ладонь прямо рядом с его. Что это значило? Что бы произошло, если бы не дождь? Вопросов было море. Пауль натянул одеяло и уткнулся носом в воротник куртки, которую теперь прижимал к груди. Он представил, как они снова сидят вдвоем, укрытые зеленым пологом, и Рихард сам целует его. Подушка вдруг стала невероятно мягкой, и Пауль провалился в сладкую негу. ***       Рихард не пошел ужинать в большой дом, будучи уверенным, что Пауль тоже не появится за общим столом. Ему нужно было разобраться в себе. Он долго не мог уснуть, размышляя о произошедшем. Так значит мальчишка неровно к нему дышит… «А чего ты хотел? Ты сам заварил эту кашу!». Внутренний голос, который в последнее время все чаще выполнял роль прокурора и судьи, снова выдал ему беспощадную правду. Что же теперь делать? Рихард чувствовал, что потерял душевное равновесие и теперь никак не мог найти точку опоры. Он балансировал на этой тонкой грани между тем, что казалось правильным, и тем, чего так хотелось. Легко было сдерживать себя, когда он думал, что Пауль к нему ничего не чувствует. А теперь все стало гораздо сложней. Кудрявый бес соблазна шептал ему, что глупо отказываться от того, что само идет в руки. В конце концов от поцелуев и умеренных ласк ведь ничего не будет. Он прикрыл глаза и вспомнил солнечные блики на воде, серебристую вуаль ветвей, холодные капли дождя на лице и ощущение горячей ладони в собственной руке.       Под веками вспыхивают разноцветные круги от льющегося сверху солнечного света. По его лицу скользит травинка. Щекотно. Он морщит нос, фыркает и слышит рядом тихий смех. Солнечный свет загораживает тень. Чужие губы уверенно касаются его собственных, а он только крепче зажмуривается и улыбается в поцелуй. Все звуки стихают, и окружающий мир погружается во тьму.       Рихард резко проснулся. Беспокойный короткий сон, в котором впервые за много лет к нему снова пришел Алан, выбросил его из липкой тьмы в раннее апрельское утро, отняв остатки покоя. Ему никогда прежде не снился тот особенный летний день. Тогда они просто лежали вдвоем на траве на заднем дворе дома под небольшим остролистным кленом. Рихард рассказывал ему идею своей новой истории, а Алан перебирал его волосы. Это было самое чистое воспоминание об их связи из всех. Он спрятал его глубоко-глубоко в сердце, потому что оно давало ему слепую надежду на то, что эти чувства хоть чуть-чуть, но были взаимными. Он попытался воспроизвести в памяти блеклое ощущение того поцелуя и невольно сравнил его с тем, которым одарил его Пауль. Такие разные, оба вызвали в нем особенные эмоции. Первый, как награда, поощрение за преданность. Королевская монетка в кармане шута. А второй был похож на бумажного журавлика на ладони. На робкий солнечный луч, пробившийся сквозь мутное окошко пыльного чердака… Рихард потер лицо ладонями, пытаясь снова вернуться в реальность. Похоже, чтобы принять решение и вновь обрести хоть какой-то баланс, ему все-таки нужно увидеться с Паулем. ***       На кухне царил острый запах кофе с корицей. Рихард поздоровался с Эрикой, которая сидела за столом с чашкой крепкого ароматного напитка и листала какую-то газету. Рядом стояла корзинка с нитками, иголками и шитьем, а на соседнем стуле лежала коричневая жилетка, обшитая коротким искусственным мехом. Мужская часть семьи Хирше отсутствовала. Эрика отложила газету, собираясь встать, чтобы приготовить гостю кофе, но он остановил ее, попросив не беспокоиться и позволить ему все сделать самому. Он испытывал большую симпатию к этой женщине не только потому, что она была матерью Пауля. За эти две недели он успел узнать ее с положительной стороны, которая запала ему в душу. Рихарду казалось, что именно такой и должна быть настоящая мать: любящая и заботливая, порой строгая, но справедливая. Насыпав молотый кофе и налив воды, Рихард поставил турку на огонь, сел напротив и утянул с тарелки круассан. Эрика посмотрела на него и улыбнулась. У Рихарда потеплело внутри. Он вспомнил, как ласково она глядела на Пауля в тот первый вечер, когда он видел их в окно. Его собственная мать никогда так не смотрела на него. Он прожевал кусок выпечки и поинтересовался, где все. — Пауль еще спит, а Антон поехал в город. Он сегодня помогает с подготовкой к празднику. Вы ведь пойдете завтра с нами? — Праздник? Точно! Я о нем забыл! Завтра ведь Вальпургиева ночь. — Вы совсем заработались здесь. Думаю, вы можете позволить себе немного отдохнуть, — Эрика выбрала из стопки катушку с нитками и приложила их к жилетке, сверяя оттенок. — Давайте перейдем на ты, а то я уже устал от такого количества вежливости, — Рихард озорно улыбнулся, но тут же серьезно добавил: — Если вы, конечно не против. — Хорошо. А я все думала, сколько ты продержишься, — она усмехнулась, и Рихард подумал, что Пауль многое унаследовал именно от матери. Над медным ободком заклубилась коричневая пена, и он поспешил снять джезву с огня. Налив кофе, он вернулся за стол. — Как вы вчера погуляли? — поинтересовалась Эрика, продевая нить в иглу. — Я не слышала, как Пауль пришел. Вы попали под дождь? — Да, промокли чуть-чуть, — Рихард не повел и бровью. — Сходили к реке. У вас тут очень живописные места. — У нас действительно чудесная природа. Завтра посмотришь, как украсят наш луг, — она немного помолчала, словно раздумывая, спрашивать или нет, а потом все же решилась: — У Пауля все в порядке? Не пойми меня неправильно, я не шпионю за ним. Не хочу быть наседкой, но он в последнее время плохо ест и выглядит уставшим. Я за него беспокоюсь. Думаю, он переживает из-за экзаменов, но вдруг тут что-то еще?       О, теперь Рихард прекрасно знал, что происходит с пареньком. Он покрутил чашку в руках и ответил, не глядя на хозяйку: — Он сказал, что у него не очень удачно прошло свидание с Тесс. Может, из-за этого? Эрика вздохнула и завязала узелок на нитке. — Все мы через такое проходили в его возрасте. Это не так страшно, хотя для него сейчас может казаться трагедией. Надеюсь, что он найдет себе хорошую девочку.       «Или мальчика», подумал Рихард и поскорей перевел тему на предстоящие гуляния. Допив кофе, он взглянул на часы. Ему уже пора было ехать в город. Нужно было присутствовать при следственном эксперименте, который назначили в соборе на одиннадцать. А по возвращении он твердо решил найти Пауля. Парень не сможет избегать его вечно. Рано или поздно им придется поговорить. ***       Первый день выходных, как и обещал прогноз, выдался погожим и солнечным. Столбик термометра неумолимо полз к восемнадцати градусам, а в воскресение вообще обещали больше двадцати. Рихард оставил куртку в машине и в одном тонком свитере отправился в сторону центральной площади. Напротив ратуши уже установили высокий столб с круглым навершием, и теперь рабочие украшали его разноцветными лентами. Рядом собралась небольшая толпа зевак, состоявшая преимущественно из туристов, а чуть поодаль, сложив руки на груди, стоял знакомый бородатый бармен. Рихард подошел к нему и поздоровался. Суровый мужчина молча кивнул ему и пожал руку. — Это и есть местное майское дерево? — спросил у него Рихард. — Это так, для туристов больше. У нас свое дерево есть. Настоящее. На лугу. Там наши его сейчас тоже украшают. Завтра увидишь.       Рихард кивнул и подумал, что как-то внезапно стал для местных своим. Ощущение сопричастности было до странного приятным. Он постоял пару минут, наблюдая за тем, как из ратуши выносят новые украшения, а потом направился в сторону собора. У входа тоже скопилась толпа, но уже состоявшая из горожан. Пожилые дамы перешептывались между собой. Рихард пробрался к патрульному, стоявшему у дверей и показал удостоверение. Тот, очевидно, был предупрежден, и позволил ему войти. Все остальные уже были внутри: Олли, Шульц и несколько офицеров, один из которых настраивал видеокамеру, а также сама Леманн. Казалось, она постарела еще больше. У алтаря Бруно о чем-то разговаривал с отцом Якобом. Оба одарили Рихарда презрительным взглядом, но он проигнорировал их. Поздоровавшись с полицейскими, он достал свой блокнот и ручку. Клара начала показывать и рассказывать, что она делала в тот вечер. Олли задавал ей уточняющие вопросы. Через полчаса вся процедура была завершена. Олли дал одному из офицеров какие-то указания, а потом подошел к Рихарду. — Ну вот и все, — а потом чуть тише добавил: — Знаешь, мне даже жалко ее. Такая тяжелая судьба. — Я бы на месте судьи принял во внимание все смягчающие обстоятельства и дал меньше меньшего, — Рихард взглянул на Клару, теперь покорно сидевшую на одной из скамеек. — Сестра наняла ей адвоката. Думаю, он будет настаивать на убийстве в состоянии аффекта. — Когда суд? — Примерно через месяц. Я подготовлю все документы до конца следующей недели и передам их Шульцу. Он сам отправит дело в суд. — Слушай, а из нас вышла неплохая команда. Может, еще пересечемся в Берлине. — Если ты не будешь вести себя как заноза в заднице, — усмехнулся Олли. — Между прочим, я добыл тебе самые важные улики! — Рихард сделал вид, что обижен. — Ладно. Ты действительно очень помог. Спасибо! — Ты надолго еще останешься? — До вторника точно. Думаю, я заслужил отдых в законные выходные. А ты? — Если честно, не знаю. У меня тут жилье оплачено еще на две недели. — Ну тогда ты сможешь спокойно дописать статью прямо здесь. — Может быть. Я еще не решил, — в голове у Рихарда мелькнула мысль о том, что теперь все зависит от разговора с Паулем. — Увидимся завтра на празднике. Тебя ведь позвали? — Да. Надеюсь, он будет настолько хорош, насколько его расписывают местные. А пока хочу спокойно посидеть и почитать за чашкой чая, а не разгребать отчеты. — Желаю удачи! Увидимся завтра.       Они пожали друг другу руки и разошлись. Уже у самых дверей в кармане Рихарда зазвонил телефон. ***       Пауль проснулся около одиннадцати. Он привел себя в порядок, а потом спустился вниз и осторожно заглянул на кухню. Эрика оторвалась от шитья и улыбнулась ему. — Наконец-то, соня! Ну-ка примерь, а потом сядешь есть.       Она завязала узелок и отрезала нитку. Пауль послушно подошел к ней и накинул жилетку. — Вечером доделаю твои новые рога. Ты штаны надевал уже? — Нет еще. — Думаю, придется отпустить подвороты, — Эрика обошла его и разгладила мех на спине. — Сидит отлично! — Мам, может мне вообще в этом году никак не одеваться? Мне же не пять лет.       Эрика развернула его за плечи и пристально вгляделась в лицо. — Что за ерунда? Ты же знаешь, что даже наши взрослые приходят в костюмах. И все твои приятели тоже переоденутся. Это же весело! К тому же ты отлично играешь на свирели. Все будут ждать тебя. Помнишь, как здорово было в прошлом году? Просто повеселись с друзьями!       Пауль уныло кивнул, снял жилетку и вернул ее матери. Эрика усадила его за стол и занялась кофе, попутно рассказывая, что им нужно будет сделать вечером. Пауль слушал ее вполуха, намазывая хлеб маслом. Когда он расправился с первым бутербродом и нехотя начал второй, в коридоре зазвонил телефон. Это мог быть кто-то из ребят. Пауль поспешил к аппарату и снял трубку. — Привет! — на том конце раздался печальный голос Шная. — Пожалуйста, скажи, что у тебя сейчас есть время. Мне нужен любой предлог, чтобы слинять из дома! — Я хотел позвонить тебе по тому же поводу, — Пауль понизил голос и прикрыл трубку рукой. — Я не хочу тут появляться до шести вечера. Потом мне нужно будет помочь маме. — У тебя-то что случилось? — А, ерунда. Боюсь, что нагрузят какой-нибудь скучной работой, — на ходу выдумал Пауль. — Тогда можем пойти на площадку и поиграть. Звони Флаке, а я наберу Тилля. Вдруг, он тоже сегодня сможет. — Договорились.       Флаке долго отнекивался, объясняя, что собирался сегодня спокойно почитать в саду, но Пауль уломал его прийти. Он вернулся на кухню, в несколько больших глотков выпил кофе и запихнул в рот остаток бутерброда. — Кто звонил? — поинтересовалась Эрика. — Шнай, — проглотив последний кусок, отозвался Пауль. — Мы пойдем в футбол поиграем, хорошо? К шести обязательно буду!       Он обошел стол, поцеловал мать в щеку и поспешил к себе наверх, чтобы переодеться. Чем дальше он сегодня будет от дома, тем лучше. ***       Рихард посмотрел на бледные цифры, отразившиеся на маленьком экране, и сразу ответил. — Привет! — голос Тилля звучал бодро. — Ты занят сегодня? — Уже нет. Есть какие-то предложения? — Рихард проводил взглядом идущую к выходу процессию полицейских и посмотрел в сторону алтаря, где Олли о чем-то разговаривал с отцом Якобом. — Хочешь поиграть в футбол? — Вот это да! Я чувствую себя так, как будто мне опять семнадцать, — усмехнулся Рихард. — В принципе, я не против. Но где и когда? — Да прямо сейчас. Молодняк уже на поле. Мне Шнай звонил перед тем, как выйти из дома. — Пауль тоже там? — не задумываясь, спросил Рихард, и сразу отругал себя. — Там-там, — посмеиваясь, ответил Тилль. — Я вообще удивлен, что он тебя не позвал. — Я сегодня рано из дома ушел, — быстро сориентировался Рихард. — Он вообще что-то говорил про то, что они иногда играют неподалеку. — Жалко только, что нас будет пятеро. Позвать бы еще кого-нибудь.       В этот момент Олли закончил разговор со священником и тоже направился в сторону выхода. — У меня есть одна кандидатура на примете, — Рихард подал Олли знак, прося подойти. — Если ты не против берлинских полицейских. — Даже так. Ну ладно. Зови его, и заезжайте за мной. ***       Пауль заехал за Кристианом, и они отправились к крошечному футбольному полю на окраине города. Несмотря на выходной площадка была пуста. Только двое мальчуганов лет десяти перекатывали мяч в одном из углов. Через пять минут на дорожке с противоположной стороны показался всклокоченный Шнайдер. Он подъехал к уже ждавшим его друзьям и слез с велосипеда, неловко зацепившись за педаль штаниной спортивных брюк. За его спиной был наполовину застегнутый надутый рюкзак, из которого выглядывал мяч. — Привет! — вид у Криса был такой, словно он собирался в спешке. Мятая футболка, торчавшая из-под ветровки, была надета наизнанку. — Ты что, только проснулся что ли? — Флаке окинул его взглядом. — Я сбежал, — угрюмо буркнул Шнай. — Отец сегодня дома. Он пьет уже второй день подряд. Констанс у подруги будет до вечера, а мама на работе. Не хочу нарываться. — Понятно, — сочувствующе протянул Кристиан. — Ты позвонил Тиллю? — спросил Пауль. — Да! Он придет! — Кристоф стянул рюкзак и ветровку, и принялся переодевать футболку. — Сказал, что скоро будет, ему там какое-то дело доделать нужно. — Отлично. Тогда давайте разомнемся, — предложил Пауль. Ему хотелось поскорей отвлечься от мыслей, роившихся в голове.       Солнце уже начало припекать, поэтому парни оставили ветровки и свитера прямо на рюкзаках рядом с велосипедами. Немного побегав по полю и поделав простые растяжки, они направились к ближайшим воротам. Встав в круг, они начали перебрасывать друг другу мяч коленями и головой, стараясь, чтобы он не упал на землю. Через пятнадцать минут с другой стороны поля их окликнул Тилль. — Ого! Да нас сегодня много! — обрадовался Шнай. Пауль, стоявший спиной, развернулся и увидел приближающуюся троицу. Сердце тут же ухнуло вниз. Рихард! Что он здесь делает?! Первой мыслью было сбежать прямо сейчас, но он медленно выдохнул и приказал себе остаться. В конце концов, он не какая-то там чувствительная девчонка! Нужно сохранять самообладание. Когда придет время, он сам спокойно взойдет на эшафот.       Парни подошли, и все шестеро обменялись рукопожатиями. Рихард подал руку первым. Пауль быстро сжал ее и тут же убрал ладонь. Он старался смотреть куда угодно, только не на Рихарда, чувствуя, как тот буквально поедает его взглядом. — Ну что, как разделимся? — спросил Кристиан. — Да тут все очевидно, — ухмыльнулся Тилль. — Проверим, сосунки, как вы играете в футбол. — Смотрите, кости не переломайте, старичье! — отозвался Шнай. — Флаке, ты на воротах и в защите! Мы с Паулем в нападении. Потом поменяемся.       Все трое отправились в противоположный конец площадки. — Тогда я на воротах у нас, — Олли принялся разминаться. — Ты хорошо играешь? — Тилль повернулся к Рихарду. — Когда-то в школе неплохо играл. Но это было давно. — Надо утереть им нос. — О, это я с радостью, — проговорил Рихард, пристально следя за Паулем. Поведение паренька его только раззадорило. «Значит, решил сделать вид, будто ничего не было. Ну хорошо, посмотрим, как долго ты продержишься».       Первые пару минут игра шла не очень бодро, но потом все втянулись, и уже через четверть часа Шнай открыл счет, а Рихард тут же его сравнял. В очередную атаку Пауль перехватил мяч у Тилля и что было сил побежал к чужим воротам. Рихард бросился ему наперерез и, сделав подкат, выбил мяч. Не удержав равновесие, Пауль повалился прямо на него. Он тут же попытался встать, но Рихард обхватил его и перевернулся, подминая под себя и прижимая за плечи к земле. — Так и будешь бегать от меня?       Паулю показалось, что время замедлилось. Он почувствовал, как кровь прилила к паху от чужого жадного взгляда и близости разгоряченного тела, и порадовался, что на нем плотные штаны. — Я не бегаю! — он оттолкнул Рихарда и вскочил. — Не хочешь забрать свои вещи? — Рихард поднялся вслед за ним. — Потом заберу. Если ты беспокоишься о своей куртке, то я ее верну вечером, — Пауль развернулся и поспешил к своим, пытаясь выровнять дыхание. — Что у вас там случилось? — спросил Кристоф. — Что он тебе сказал? — Да так, ерунда. — Пусть не зарывается, мы их все равно сегодня… — Шнай вдруг замер на полуслове, глядя куда-то за спину Кристиану. — Эй! Грета! Стой!       Он сорвался с места и побежал в сторону троих подростков лет пятнадцати. Приятели недоуменно наблюдали за ним. Кристоф схватил одну из девочек за локоть и что-то спросил. Та произнесла несколько фраз, после чего Шнай зарылся обеими руками в волосы и попятился. Он бросился к своему велосипеду и, не говоря ни слова ничего не понимающим парням, уехал. Пауль тронул Флаке за рукав и кивнул в сторону молодняка. Они вдвоем нагнали подростков, которые уже отправились в сторону центра. — Что случилось? — спросил Пауль. — О чем вы говорили? — Он про Констанс спрашивал. Она сегодня ко мне заходила. Мы посидели немножко, и ей плохо стало, она домой пошла. Я Кристофу сказала, что там ничего серьезного, у нее просто голова разболелась. Не знаю, чего он так распереживался, — Грета пожала плечами. — Понятно. Спасибо! Пауль с Кристианом вернулись обратно на поле, где их уже ждали Тилль, Олли и Рихард. — В чем дело? — Шнай домой поехал. Там его отец один с Констанс, — Пауль впервые за весь день прямо посмотрел на Рихарда. Тот сразу понял, о чем идет речь. — Олли, слушай, нужен твой совет, — он повернулся к непонимающе глядящему детективу. — Парня отец периодически избивает, а он не хочет на него заявлять. Боится за мать и сестру. — Что?! — нахмурился Тилль. — Ты про этого паренька? Шнайдера? — Олли посерьезнел. — Нужно убедить его обратиться в полицию. У него ведь есть свидетели? — Да мы его сто раз пытались уговорить! — воскликнул Пауль. — Мы все подтвердим. Вы бы видели эти синяки! — Тогда надо к нему наведаться. Предлагаю сделать это прямо сейчас, — отозвался Тилль.       Они оставили Кристиана сторожить велосипеды, сменили футболки и, усевшись в машину Рихарда, отправились к дому Шнайдера. ***       Небольшой двухэтажный дом с цветущим палисадником выглядел словно с картинки. Дорожка была идеально выметена. Когда они прошли через калитку, Рихард задался вопросом, сколько еще семейных проблем скрывается за такими благополучными фасадами. На продолжительную трель звонка не последовало никакой реакции. Внутри царила тишина. Тилль пару раз ударил кулаком в дверь. — Герман! Открывай!       Дверь распахнулась, и на пороге возник высокий подтянутый мужчина лет сорока пяти. Брюки его были по-военному идеально отглажены, однако рубашка была помята и неправильно застегнута, а на лице красовалась двухдневная щетина. В воздухе стоял крепкий запах алкоголя. — Чего ломишься? Кого ты привел? — Детектив Ридель. Полиция, — Олли махнул значком перед носом мужчины. — Где ваш сын? — Какая еще полиция? Я всех полицейских в городе знаю. — Где ваш сын? — повторил Олли, проигнорировав реплику хозяина. — Спит он, бездельник. У нас все в порядке. Можете идти.       Герман попытался закрыть дверь, но Тилль втиснулся плечом и отодвинул его в коридор. Остальные вошли следом. — Я вас не приглашал! — повысил голос мужчина. — Это проникновение на частную территорию! — Молчи, а то я тебя сам заткну! — Тилль угрожающе двинулся на него. — Где твои дети? — Только попробуй на меня руку поднять. Я тебя потом по судам затаскаю, — Герман тоже подался вперед. Олли пришлось встать между ними. — Если вам так нужен Кристоф, то он у себя. И Констанс у себя. Мои дети не шляются где попало в отличие от некоторых, — мужчина перевел взгляд на Пауля. — Мы должны проверить, все ли с ними в порядке, — безапелляционным тоном заявил Олли. — Да пожалуйста, только потом ждите заявление вашему начальству.       В этот момент в коридоре появилась Констанс. Глаза ее были заплаканными, а на щеке красовался розовый след от пощечины. — Помогите! — пролепетала она. — Он сломал ему руку! — А ну ушла к себе! — прикрикнул на нее Герман. — Ничего я ему не ломал. Просто поучил хорошенько. Будет синяк небольшой. — Ну ты и урод! — Тилль хотел броситься на мужчину, но Олли удержал его. — Не надо. Это только все усложнит, — проговорил он и обратился к мужчине: — Герр Шнайдер, прошу вас пройти на кухню и оставаться там. Рихард, Пауль, побудьте с ним. Тилль, звони в участок. — Констанс, верно? — обратился он к девочке. — Отведи меня к Кристофу.       Герман, на удивление, не стал сопротивляться и первым прошел на кухню. Помещение сияло чистотой, но на столе стояло несколько пустых бутылок из-под шнапса и одна только что початая. Мужчина опустился на стул, налил еще горячительного напитка в рюмку и опрокинул ее в себя. Лицо его выглядело расслабленным, но руки периодически сжимались в кулаки. Рихард не обратил на это внимания. Он подошел к окну и выглянул во внутренний двор. Сад тоже был прибран идеально. Видимо, в этом доме все ходили перед хозяином на цыпочках и обслуживали его. Внутри у Рихарда зашевелились неприятные воспоминания об отчиме. Пауль прислонился спиной к шкафу и засунул руки в карманы, с отвращением глядя на сидящего мужчину. — Что смотришь? — Герман откинулся на спинку стула. — Это ты их сюда привел, да?       Пауль не удостоил его ответом. — Я всегда говорил, что мой сын плохо выбирает друзей. Вас, щенков, надо держать в строгости, — на лице мужчины заиграли желваки. — А вы этого не понимаете. — Жалко, что отца он выбрать не может, — не сдержался Пауль. — Ах ты сученыш! — Герман вскочил, роняя стул, схватил пустую бутылку и разбил ее о край стола. Рихард тут же развернулся на шум. Пауль отступил в угол, глядя на острую розочку в руке нападавшего. — Сейчас я тебя научу жизни.       Мужчина бросился на паренька, но Рихард успел преградить ему дорогу. Герман ткнул розочкой ему прямо в живот, а другой рукой оттолкнул оказавшегося теперь с боку Пауля. Рихард отпрянул и все равно почувствовал, как одно острие стекла, порвав ткань, рассекает кожу правее пупка. Он перехватил руку противника и выбил импровизированное оружие. Герман толкнул его плечом. Рихард потерял равновесие и упал, больно ударившись локтем об пол. Мужчина собрался пнуть его в бок, но Пауль тут же запрыгнул ему на спину и перехватил предплечьем за шею. Герман подался назад, пытаясь сбросить противника, из-за чего Пауль здорово приложился затылком о шкаф, но хватку не ослабил, намертво вцепившись в мужчину. В кухню вбежал Тилль, услышавший звуки борьбы. Он бросился к дерущимся и с размаху заехал Герману по голове кулаком. Тот потерял сознание и кулем осел на пол. Пауль отступил от него и потер ноющий затылок. — Вы в порядке? — обратился Тилль к парням. — Да. Нормально, — Рихард попытался подняться и зашипел от неприятного ощущения. На испорченном свитере расползлось небольшое кровавое пятно. Пауль тут же бросился открывать шкафчики в поисках аптечки. — Я оттащу его в гостиную, — ответил Тилль. — Справитесь тут? Рихард кивнул и прижал рану. Тилль с нелегкой ношей скрылся в дверном проеме. Найдя аптечку, Пауль метнулся к пострадавшему и опустился на колени рядом с ним. — Как ты? — он вгляделся в слегка побледневшее лицо. — Бывало и получше, — криво улыбнулся Рихард и приподнял край свитера, позволяя парню осмотреть рану. Пауль осторожно надавил пальцами по краям. — Ауч! Полегче. — Все не так страшно. Только порезал чуть-чуть. Неглубоко. Осколков внутри нет. Потерпи, — Пауль стер кровь салфеткой, достал перекись и начал обрабатывать рану. Его лицо стало сосредоточенным, словно он проводил сложную хирургическую операцию. Глядя на него, Рихард почувствовал, как его накрывает волна восхищения. И внезапно понял, что Пауль окончательно покорил его. За кажущейся внешней хрупкостью скрывался стальной стержень. Такой смелый и открытый, порой слишком язвительный и по-юношески бескомпромиссный, но честный, паренек словно олицетворял все то, что сам Рихард в тайне отчаянно мечтал обрести, постоянно блуждая в потемках, идя неверными тропами и забираясь все глубже в чащу. Это была полная капитуляция. Ему не понадобились никакие разговоры. Он проиграл все битвы в борьбе с этой обезоруживающей искренностью. Ему нужен этот мальчишка!       Отбросив перепачканную в крови вату, Пауль наложил небольшую марлевую повязку и аккуратно заклеил ее пластырем по краям. — Спасибо, — Рихард перехватил его ладонь и мягко погладил. Пауль затаил дыхание и взглянул на него. Не разрывая зрительного контакта, Рихард поднёс чужую руку к губам и осторожно поцеловал выступающую косточку запястья, внимательно следя за эмоциями на юном лице. Паулю показалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Его щеки вспыхнули огнем. Он потупился. — Пожалуйста, не избегай меня, — Рихард переплел их пальцы.       На пороге кухни появился Тилль. Не успев ничего ответить, Пауль тут же отдернул руку и сделал вид, что роется в аптечке. Рихард повернулся к Тиллю, чтобы понять, как много он успел увидеть, но тот лишь одарил его нечитаемым взглядом. За ним следом показался Олли. Рихард поднялся и перебрался на стул. — Черт! Напав на вас, он только усугубил себе ситуацию, — Олли потер лоб и сел рядом. — Что с Крисом? — спросил Пауль. — Рука цела, но ушиб сильный. Будет большая гематома. Мы все зафиксируем. Я поговорил с ним, но парень немного в шоке от произошедшего. Он вернулся домой и увидел плачущую Констанс. Отец ударил ее по лицу за то, что она рассыпала аспирин. Крис не удержался и накричал на него, а тот, конечно же, решил его проучить. — Я схожу к нему! — Пауль вскочил и выбежал из кухни. — Как ты? — Олли тронул Рихарда за плечо. — Ничего серьезного. Заживет как на собаке. — Суд теперь точно не позволит ему даже приближаться к детям. Я прослежу, чтобы все документы были оформлены как надо. Констанс рассказала мне, что ее мать собиралась подать на развод этим летом. Она хотела, чтобы они с братом сдали экзамены, и договорилась с родственниками, чтобы пожить у них, пока все не уляжется. — Ей надо было сделать это еще давно, — проговорил Тилль, скрипя зубами. — Если бы я знал раньше! — Может и к лучшему, что все именно так разрешилось.       Через десять минут Пауль вернулся на кухню. Вид у него был мрачный. — Вот сволочь! Бедный Крис! — Сейчас мы дождемся полицейских, а потом отвезем тебя к Флаке, — обратился к нему Олли. — Вы поедете по домам, а мы с Рихардом отправимся в участок. Свидетельские показания подпишешь потом. Тилль, останешься здесь и приглядишь за ребятами? — Конечно, — Тилль кивнул.       На улице послышался гул мотора. Полиция прибыла на вызов. ***       За ужином Пауль взахлёб рассказывал о том, что случилось дома у Кристофа, и как им с Рихардом пришлось отбиваться от Германа. Супруги Хирше были шокированы историей и долго благодарили гостя за то, что защитил их сына. Рихарду даже стало неловко. Он старался не бросать на Пауля слишком откровенные взгляды, а вот паренек смотрел на него с нескрываемым восторгом. Рихард надеялся, что родители спишут это на произошедшее с ними приключение и не заподозрят ничего плохого. После ужина Эрика достала из шкафчика аптечку. — Надо сменить повязку. Пауль, помоги! А потом пойдем с тобой доделывать костюм.       Пока мать собирала со стола, паренек приготовил новый бинт. Эрика сложила посуду в раковину, включила воду и принялась мыть тарелки. Рихард развернулся к Паулю, расстегнул рубашку и развёл полы, открывая доступ к животу. Паренек шумно сглотнул. Он бросил взгляд на мать, но та стояла к ним спиной и была занята посудой. Тогда он снова посмотрел на сидевшего парня и, не удержавшись, заскользил взглядом по его прессу и груди. — Осторожней, — шепнул Рихард и одарил его лукавой улыбкой. Пауль догадался, что речь не только о лечении, но и о его собственном поведении. Он попытался сосредоточиться, но выходило плохо. — Ты придёшь завтра на праздник? — наконец спросил он, аккуратно снимая старую повязку, и обрабатывая рану. — Обязательно, — отозвался Рихард. Он быстро глянул через плечо, проверяя, не следят ли за ними, и, повернувшись обратно, на мгновение перехватил чужие пальцы и слегка сжал. — Встретимся там.       Пауль застенчиво улыбнулся. Услышав, что мать выключила кран, он напустил на себя серьезный вид и принялся наклеивать новый пластырь. Внутри все клокотало от радости: неужели яркая мечта, преследующая его в последнюю неделю, начала сбываться?