Eiswein

И смотрит на луну, самозабвенно расточающую свет и заливающую грудь его лучами, в которых с несказанной грацией трепещут, как планеты, серебристые пылинки. И ждет, чтобы рассвет, преобразив весь мир, принес хотя бы видимость покоя в его измученную душу. Лотреамон. Песни Мальдорора

      Тилль как раз заканчивал шкурить последнюю балясину, когда в мастерскую вбежал Пауль. Парень бросился к нему и толкнул в грудь ладонями. Тилль перехватил его руки. — Что на тебя нашло? — Он уехал! Это все ты виноват! — Пауль попытался освободиться от крепкой хватки. — Кто? Рихард? — Тилль встряхнул его за плечи и отпихнул от себя. — Успокойся и объясни, что произошло!       Пауль вытащил из кармана мятый лист бумаги. — Записка с извинениями. Какая-то ерунда про срочную работу, и ничего для меня! Он не мог так просто уехать! Это все из-за вашего разговора! Что ты ему вчера сказал?! — Пауль сжал кулаки так, что побелели костяшки. Он готов был броситься на Тилля снова. — Я просто напомнил, что тебе еще нет восемнадцати. И я не говорил ему, что он должен уехать. Ты забываешь, что он сам рано или поздно вернулся бы в Берлин. — Но он не мог уехать, не сказав мне! Не оставив даже записки! Мне нужно позвонить ему! У тебя ведь есть его телефон! Дай мне номер! — Нет, — Тилль сложил руки на груди. — Что?! Почему? — Потому что так будет лучше. Если он не поговорил с тобой, значит на то были причины. — Черт! Это все-таки ты! Ты сказал ему, что мы не должны встречаться, да?! Ты не имеешь права решать за нас! — Пауль снова бросился к нему, но Тилль увернулся от удара и перехватил его поперек туловища, заключая в медвежью хватку и фиксируя руки. — Успокойся! — рявкнул он брыкающемуся парню. — Иначе я тебя свяжу.       Пауль сделал еще пару попыток вырваться и затих. Тилль осторожно отпустил его и отступил. — А теперь послушай меня внимательно! Он правильно сделал, что уехал. Это не довело бы до добра. — Да что ты понимаешь?! — Уж побольше твоего! Представь, что было бы, если бы о вас узнали твои родители, учителя или одноклассники? У вас двоих могли бы быть большие проблемы. И если у Рихарда еще был бы вариант от них сбежать, то вот ты бы получил по полной! — Тилль ткнул пальцем ему в грудь. Пауль хотел что-то возразить, но мужчина строго перебил его. — Молчи и слушай! Ты весь на взводе. Начнешь ему звонить и только больней себе сделаешь. Если он с тобой не поговорил, значит был не готов к разговору. И навряд ли готов сейчас. Он даже трубку не поднимет, если увидит мой номер. Я уверен. Ему нужно все обдумать, а тебе нужно успокоиться. — Ты просто боишься, что он вернется, если мы поговорим! — Ты балбес! Ты меня вообще услышал? Я же о тебе беспокоюсь! — Значит, не даешь его телефон? — Нет! Иди домой и остынь. Может, он сам позвонит или напишет, когда придет время.       Бороться с Тиллем было бесполезно. Пауль топнул ногой в бессилии. Пелена злости туманила сознание. — Иди к черту! Ты и твои лошади! Видеть тебя не хочу! И больше сюда никогда не приду! — выкрикнул он и выбежал на улицу. Тилль вздохнул и покачал головой, глядя ему вслед. *** — Сынок! К тебе пришел Кристиан. — Передай, что я не могу с ним поговорить, — Пауль склонился над учебником. — Но он уже тут.       Пауль наконец поднял взгляд и увидел, что Флаке стоит рядом с матерью. — А. Привет, — безразлично бросил он и снова отвернулся к книге.       Кристиан кивнул Эрике, глядящей с беспокойством, и та закрыла дверь, оставляя их наедине. Флаке подошел к письменному столу, за которым сидел его друг. Пауль выглядел изможденным: под глазами залегли синие круги, кожа была бледней обычного. Солнечный паренек, еще совсем недавно так радовавшийся жизни, превратился в бледную тень самого себя. У Кристиана сжалось сердце. — Твоя мама беспокоится о тебе. Она говорит, что ты ничего не ешь и плохо спишь. И уже две недели никуда, кроме гимназии, не ходишь. — Все в порядке. — Мне можешь не рассказывать. Я знаю, из-за чего ты тут окопался. — Давай не будем про это. — Нет, будем! — вдруг с неожиданной для него настойчивостью в голосе проговорил Флаке и развернул Пауля к себе. — Хватит тосковать! Тебе нужно на что-то отвлечься. Может быть, он еще вернется. — Не вернется, — Пауль покачал головой. — Тилль оказался прав. Он не поговорил со мной, потому что на то была причина. Знаешь, какая? Я ему просто не нужен. Он меня бросил.       Он открыл ящик стола, достал открытку с нарисованным солнышком и протянул Кристиану. Тот взял ее и перевернул. На обороте быстрым беглым почерком было написано: «Прости. Я поддался собственной слабости. Нам лучше больше не видеться. Будь счастлив!». — Я получил это в тот же вечер, когда вернулся от Тилля. Фрау Штойбер передала матери запечатанный конверт. А внутри было это. И больше ничего.       Кристиан задумчиво перечитал послание, затем отложил открытку на стол, поднялся и потянул Пауля за собой. Он подвел вяло сопротивляющегося приятеля к окну и ткнул пальцем в свежую яблоневую зелень. — Посмотри-ка туда. Знаешь, насколько развита эта экосистема? — Что? О чем ты? — Там живут тысячи организмов, которые зависят друг от друга. И если один из них вдруг потеряет связь с остальным миром, то просто погибнет. — Прекрати! Мне не до этих сравнений. — А мне как раз до них. Ты прекрасно знаешь, какая у меня семья. И если бы я во всем слушал мою мать и постоянно занимался моральным самоистязанием, то я бы давно превратился в затворника и с большой долей вероятности уже закончил бы как Филипп! Но у меня есть друзья, которые смотрят на этот мир совсем иначе. И только благодаря им я могу хоть иногда почувствовать себя счастливым.       Пауль пораженно посмотрел на Кристиана, а тот продолжал: — Я вижу, что тебе сейчас очень больно. Рихард уехал, а ты здесь. Ты все еще тоскуешь по нему и злишься на него. Только сидя дома и страдая, ты ничего не изменишь. Лишь сделаешь хуже самому себе и своим родным. Может, лучше просто попытаться жить дальше? Да, я прекрасно знаю, что со стороны рассуждать проще. Да, я не обещаю, что будет легко. Да, болеть будет еще долго. Но ты ведь обычно не ковыряешь свежую рану ножом, а стараешься залечить ее. Так ведь?       Пауль взглянул на колышущуюся внизу за окном зелень, а затем — наверх, в высокое весеннее небо. Бледно-голубое. Такого же оттенка, как его глаза. Летом оно станет другим, насыщенно синим. И перестанет напоминать о нем… Верно! Хватит упиваться собственным страданием! — А знаешь, ты прав. К черту его! — он схватил со стола открытку, смял ее и бросил в урну. — Я надеюсь, что он никогда не вернется! ***       Первый день в гимназии после летних каникул выпал на седьмое августа. Утро было теплым и солнечным. В раскидистых кронах деревьев чирикали птички. Учиться абсолютно не хотелось. — Последний год! Сдать на абитур и все. Свобода! — Шнай мечтательно прикрыл глаза. — Ага! Только ты забываешь, что потом придётся пойти в универ или начать работать, — Кристиан педантично поправил пуговицы на манжетах летней рубашки. — Ну хоть какие-то перемены! Кто вообще придумал сделать 13 классов?! Это же рехнуться можно! А ты что думаешь? А, Пауль? — Я думаю, что этот год может переплюнуть предыдущий по дерьмовости. Вы посмотрите туда. Кажется, это наши новые одноклассники.       Парапет, где обычно сидели друзья, теперь заняли два крепких парня угрожающего вида. Они курили и демонстративно сплевывали на плиты, окидывая оценивающим взглядом всех входящих внутрь. — Они мне уже не нравятся! — Флаке приложил ладонь ко лбу, разглядывая незнакомцев. — Пошли внутрь, — нахмурился Шнай. — Сейчас поймём, что к чему.       Они стояли у кабинета и ждали первого урока, когда к ним присоединилась Тесс. — Вы уже видели этих горилл? — Ага. Знаешь, кто это? — Братья Вессель. Их родители сюда переехали две недели назад. Они владельцы нового магазина строительных товаров. Сабин говорит, они мерзкие. — Повезло же нам! — Это не все. У нас ещё двое новеньких. Оба — парни. — Ну про одного мы уже слышали. Сынок нашего «графа», — Шнай изобразил в воздухе кавычки. — А второй кто? Неужели не будет ни одного нормального человека? — Понятия не имею, — отмахнулась Тесс и повернулась к Паулю: — Решил избавиться от хвостика? Тебе идет! — Спасибо!       Он провел рукой по остриженным и заново осветленным волосам, взъерошивая их. К концу прошлого учебного года его отношения с Тесс наладились. Она тоже была огорчена отъездом Рихарда, но быстро успокоилась. Пауль мог ей только позавидовать.       Когда они вошли в класс, Крис занял место рядом с Флаке, а Пауль сел позади них. Он достал чистую тетрадь и принялся подписывать название предмета. — Привет! Тут свободно?       Пауль поднял голову. Высокий худой парень в круглых очках в тонкой оправе. Кареглазый и темноволосый. Одет скромно, но опрятно. Паулю не хотелось заводить соседа, однако внимательный и вежливый взгляд, а также терпеливое ожидание ответа заставили его кивнуть. На лице парня появилась улыбка. Он достал свои учебники и тетради и сел рядом, одернув длинные рукава тонкой чёрной футболки. Кристоф сразу же развернулся к нему: — Привет! Я — Шнайдер, можно просто Шнай. Это Кристиан, а это Пауль. Ты, наверное, тот новенький, про которого ещё никто не знает. Как тебя зовут? — А здесь есть другие новенькие в этом году? — вместо ответа спросил парень. — Да! Видел двоих громил у входа? Братья Вессель. И ещё сынок местного богатея. Как его? А, Флаке? — Марк Беккер. — Точно! Что он тут забыл? Мог бы учиться где-нибудь за границей, ну или в Берлине хотя бы. При их-то деньгах.       Раздался звонок. В помещение вошли Вессели и поплелись на задние ряды, а следом за ними появился герр Вернер. Он оглядел класс и нахмурился. — А где же Фреге? — Кто? — зашептались ученики. — Ладно. Рано или поздно он сюда доберётся. А пока представлю вам тех, кто уже здесь. Ганс и Курт Вессель, встаньте пожалуйста и поздоровайтесь со всеми.       Парни нехотя поднялись. Курт буркнул короткое «Привет» за обоих. — Спасибо! А теперь познакомьтесь с…       Дверь распахнулась, и в класс влетел высокий худой парень. Волосы его, прямые и жесткие как солома, были окрашены в светлый оттенок, отливающий легкой рыжиной. Они беспорядочно торчали в разные стороны, частично спадая на уши и лоб. Сведенные на переносице темные брови придавали сходство с хищной птицей, но в болотистых глазах искрилось веселье. Одет он был в футболку команды Ливерпуля и потертые джинсы. Из наполовину расстегнутого, заляпанного неизвестно чем рюкзака торчала единственная потрепанная тетрадь. Все внимание класса тут же переключилось на него, но парня это, кажется, абсолютно не смутило. Он широко улыбнулся, обнажив неровные зубы, и оглядел присутствующих. Флаке и Шнай удивленно переглянулись. — А, вот и опаздывающий. Знакомьтесь. Андреас Фреге, ещё один ваш новый одноклассник. — Можно просто Кампино, — парень махнул рукой и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на первый попавшийся свободный стул.       Герр Вернер тяжело вздохнул и продолжил: — Ну и последний новоприбывший. Прошу любить и жаловать: Марк Беккер.       Сидевший рядом с Паулем парень встал, кивнул остальным и так же быстро сел. Крис уставился на него как на неведомую зверушку. — Почему ты сразу не сказал, кто ты? — Просто не успел, — пожал плечами тот. — Извините.       Пауль теперь смотрел на него с любопытством. Новый приятель оказался совершенно не похож на богатенького денди. Он держался уверенно, но не демонстрировал и капли надменности, ведя себя благожелательно по отношению к окружающим. Это располагало. Марк глянул на него и хитро подмигнул. Пауль улыбнулся в ответ. ***       На следующий день, во вторник планировался первый футбол. После занятий они отправились в спортивный комплекс. Раздевалка была забита народом. — Ого! Так вот почему ты постоянно носишь футболки с длинным рукавом! — Шнай присвистнул, глядя на Беккера, обнажившегося по пояс.       Пауль подошел к Марку, чтобы рассмотреть татуировки. Парень вытянул руки и продемонстрировал ему предплечья, покрытые цветными и черными рисунками. — Вот эта самая классная! — Пауль ткнул пальцем в силуэт дьяволицы с пиковым тузом и провел вдоль линии ее хвоста. Он взглянул на Марка. Тот смотрел на него с легкой улыбкой. Пауль смутился и отдернул руку. Когда он отвернулся от приятеля, чтобы снять штаны, Марк подошел сзади и, наклонившись чуть ближе, тихо проговорил: — Не стесняйся! Ты можешь изучить их все, — делая упор на местоимение.       Пауль так и застыл с расстегнутой пуговицей, а Беккер как ни в чем не бывало продолжил переодеваться.       Когда они вышли на поле, тренер позволил им самим распределиться по командам, сказав, что позже все равно их перемешает. Кампино, на всеобщее удивление, выбрал ту, в которой играли Пауль, Шнай и Флаке, хотя в ней подобрались гораздо менее крепкие парни. Матч вышел жарким. Вессели постоянно нарушали правила, делая грубые подкаты и хватаясь за футболки, однако команда их соперников все равно вела в счете. Андреас играл отлично и уже на десятой минуте забил гол. К концу второго двадцатиминутного тайма у ворот, на которых стоял Кристиан, началась заварушка. Кампи перехватил у Курта мяч, но тот вцепился в его футболку. Оба покатились по траве и вскочили одновременно. Курт подлетел к Фреге вплотную. Роста они были одинакового, и у Весселя не было особого преимущества, поэтому он решил начать с угроз: — Слушай сюда, клоун! Не зарывайся, или я выбью тебе все зубы.       За спиной Курта тут же нарисовался его брат, и парень осмелел. Он ткнул Андреаса кулаком в плечо. — Ты можешь быть шутом у всего класса, только не вздумай переходить нам дорогу.       Вокруг уже собрались остальные игроки. Капитаны пытались успокоить своих игроков. Тренер, отошедший на минуту, уже спешил к ним с другого конца поля. Андреас сбросил с плеча руку Криса, пытавшегося его урезонить, и, не отступая ни на шаг, заговорил: — Это лучше тебе и твоему братишке не нарываться. Можете вдвоем накинуться на меня, но я тебе гарантирую: прежде чем кто-то из вас успеет отпинать меня по ребрам, я зубами вырву кусок мяса с твоего лица. Знаешь, за что меня на второй год оставили в прошлой школе? Я откусил кончик носа такому же уроду как ты.       Кампи улыбнулся, но глаза его метали молнии, отчего гримаса на лице стала дикой. — Ну его. Он псих, — Ганс потянул брата за футболку. — Пойдем.       Курт, растерявший былую уверенность, послушался, пробурчав напоследок что-то оскорбительное. — Мне бы такую смелость и актерский талант, — пробормотал Флаке. Марк, стоявший рядом с ним, только покачал головой. — Кажется, Фреге застолбил себе место под солнцем, — шепнул подошедший к ним Шнай. — Об этом завтра будет гудеть вся школа.       По свистку игра продолжилась. В добавочные пять минут Пауль забил победный гол. Когда они, уставшие, уходили с поля, его догнал Кампи. — Эй! Пауль! — Да. Что ты хотел? — У кого тут можно будет списать физику? — Понятия не имею. И я бы на твоём месте решал все сам. У герра Фукса чутьё на такие вещи. — Вот как. Странно. Ты вроде не похож на ботана, — Кампино оглядел его с ног до головы, а потом уставился прямо в глаза, словно ожидая, какой будет реакция. Пауль выдержал вызывающий взгляд. — Если ты хотел познакомиться, то это самый идиотский способ на свете. Думаю, тебе все-таки больше подойдёт компания Весселей, — не дожидаясь ответа, он последовал за друзьями. — Ещё увидимся, коротышка! — раздалось в спину с усмешкой. ***       За пару недель все они быстро сдружились с Марком. Парень сильно увлекался биологией. Он обладал живым и пытливым умом, был спокоен и рассудителен, но, в отличие от Флаке, никогда не занудствовал. Порой он остро шутил, и тогда в его глазах плясали веселые чертята. Окончательно подкупило всех то, что у их нового знакомого не оказалось никаких замашек, так характерных для богатых детей. Скорей наоборот, он всячески избегал упоминаний о своем отце и материальном положении. Пауль получал искреннее удовольствие от общения с ним. Ничего похожего на ситуацию в раздевалке больше не происходило, поэтому он списал ту фразу на собственное слишком бурное воображение. Скорей всего Марк не имел в виду ничего такого.       Во время перерыва они собрались в столовой вшестером. Шнай с Сабин о чем-то тихо шептались, Марк с Флаке обсуждали задание по математике, а Пауль и Тесс глазели по сторонам. Их внимание привлёк громкий женский смех. Через ряд от них, прямо на одном из столов сидел Кампино. Его обступили три девчонки, учащиеся на год младше. Он наклонился к одной из них, что-то прошептал на ухо, и она снова захихикала. — Только посмотрите на него! Индюк! Всего две недели, а девчонки уже липнут к нему как мухи. Что они в нем находят? — фыркнула Тесс и заправила за ухо прядь прямого острого каре. Ее волосы отросли почти до плеч. — Он же выглядит как пугало! И строит из себя неизвестно что! — А мне кажется, что это его естественное состояние. Дерзит учителям, ведёт себя вызывающе. Самоуверенный. Девчонки таких как раз любят, — сухо заметил Флаке. — Да ну! Бред! — Тесс снова недовольно посмотрела в сторону Фреге. — А может ты им завидуешь? — вдруг вклинился Шнай и сразу получил локтем в бок от Сабин в довесок к убийственному взгляду Тесс. — Меня он тоже раздражает, — отозвался Пауль. — Он ничего не учит, но только потому, что он — билингв, он всегда получает высший балл на английском! — А я считаю, что он не так плох, как кажется на первый взгляд, — заметил Марк. — Его образ бунтаря — это на самом деле его защита. — Согласен! — поддержал Флаке.       В этот момент Кампино попрощался с девушками и двинулся к выходу из столовой. Проходя мимо компании друзей, он встретился взглядом с Тесс и подмигнул ей. Она поджала губы и демонстративно отвернулась. ***       Август подходил к концу. 26 числа у Марка был день рождения. Он выпал как раз на субботу. Погода была солнечной, а вода — еще теплой, поэтому именинник решил устроить небольшую вечеринку на свежем воздухе. Запасшись пивом, сосисками и всякой дополнительной снедью, а также захватив бадминтон, волейбольный мяч и спальники, они всей компанией отправились на речку. Флаке расположился в тени под деревом с книгой, а остальные скинули одежду и бросились купаться, пока еще светило солнце. Позагорав и обсохнув, они принялись готовить место для костра. В районе семи начало темнеть. Заходящее солнце подсветило высокие перистые облака и раскрасило небо в мягкие оранжевые и розовые тона. Дрова разгорелись, весело потрескивая и разгоняя своим теплом окружающую прохладу. Из магнитофона приглушенно звучала музыка. Разговоры становились все громче, опустевших бутылок — больше, а смех звучал все чаще. Кассета закончилась. Вслед за музыкой сошла на нет общая беседа, но наступившая тишина еще острее сплотила их друг с другом.       Пауль сделал очередной глоток пива и посмотрел на пляшущие язычки пламени. Ему было хорошо. Почти. Алкоголь помогал поднять настроение, но не избавлял от воспоминаний. Когда-то он так же сидел у костра в холодный пасхальный вечер с человеком, от одного присутствия которого рядом внутри закручивался водоворот эмоций. И водоворот этот забрал какую-то часть его души. Он больше не видел мир таким как прежде. Недавно он снова начал фотографировать после долгого перерыва, но теперь фотографии выходили какими-то мрачными. Даже сейчас, в этом безопасном месте с людьми, которым он доверял, он не мог насладиться всей окружающей красотой. И почему-то он был уверен в том, что эта способность не вернется к нему никогда, так же как и в том, что обречен до конца жизни засыпать с мыслями о Рихарде… — Эй, ты собираешься спать? — голос Марка вырвал его из забытия. Он огляделся и увидел, что остальные уже начали готовить спальники. — Нет, посижу еще чуть-чуть. — Хорошо. Я с тобой. Но у меня условие. — Какое? — Ты не будешь грустить. — Постараюсь, — Пауль улыбнулся. — Тем более сегодня твой день рождения. Ты можешь загадывать все, что пожелаешь.       Марк внимательно посмотрел на него, придвинулся чуть ближе и, наклонившись, доверительно прошептал: — Я уже загадал. — Отлично. Тогда не говори, а то не сбудется.       Они поболтали еще немного и улеглись вслед за остальными. Через пару часов Пауль проснулся от холода. Он расстегнул спальник и огляделся в поисках одеяла, которым дополнительно накрылся сверху. Оказалось, что Флаке, лежавший рядом, полностью перетянул его на себя, устроив себе настоящий кокон. — Эй! — раздался шепот с другой стороны. — Замерз?       Пауль развернулся к Марку и потер глаза. — Иди сюда! У меня много места, — темноволосый парень расстегнул спальник и поманил его приглашающим жестом. Сонливость и легкое опьянение не дали сомнениям ни единого шанса. Покинув свое гнездо, Пауль лег рядом с приятелем. Он развернулся к нему спиной и застегнул молнию. Марк обхватил его поперек талии, крепко прижимая к себе. Пауль попытался чуть отодвинуться, но ему не позволили. — Шшш, спи!       Он почувствовал теплое дыхание на своей шее, прикрыл глаза и провалился в сон без сновидений. ***       Сентябрь обещал быть сухим и теплым. Они продолжали заниматься спортом на свежем воздухе. После очередной тренировки Пауль сидел в раздевалке, ожидая, когда схлынет основная масса одноклассников. Он теперь вообще старался лишний раз не смотреть на переодевающихся парней, а душ принимал, когда все уже расходились. Раньше он не обращал внимания на их обнаженные тела, но этот год все изменил. Теперь ему было неловко. Вдруг кто-то из них подумает, что он пялится? Но еще больше он опасался, что испытает возбуждение, глядя на кого-то из них.       Как назло, их капитан, Нико, вышел из душевой в одном полотенце. Его вещи лежали рядом с Паулем. Для девятнадцатилетнего парня сложен он был отлично. Пауль невольно заскользил взглядом по его рукам и груди и задержался на прессе. Возможно, чуть дольше, чем нужно. Опомнившись, он посмотрел вперед и столкнулся с внимательно наблюдающим за ним Кампино. Ему показалось, что Андреас застал его с поличным. В ушах застучали молоточки. Он тут же уставился в пол и принялся разглядывать собственные носки, тщетно пытаясь не краснеть. Нельзя так глупо выдавать самого себя!       Приняв душ и переодевшись, он одним из последних вышел из спортивного комплекса. Они с Тесс должны были пойти вместе в библиотеку. Марк хотел составить им компанию, но в последний момент у него появились какие-то дела дома. Пауль был этому даже рад. Ему казалось, что после того августовского вечера парень начал относиться к нему как-то по-особенному. Стал более внимательным и заботливым. Однако границ не переходил. И все же Пауль был не готов к такому и теперь избегал оставаться с ним наедине. Ему нужно было время, чтобы осмыслить происходящее.       Тесс ждала его на скамейке у правого крыла гимназии, читая новый номер комикса про человека-паука. Пауль махнул ей. Она убрала журнал и поднялась навстречу. Как только они направились в сторону стойки с велосипедами, сзади послышались торопливые шаги. — Привет! Чудесный денёк, не правда ли? — Кампи догнал их и закинул руки на плечи. Оба тут же сбросили их и возмущённо уставились на него. — Чего ты хочешь? — спросила Тесс. — Ой! Неужели я помешал? — притворно удивился Андреас. — У вас тут свидание? — А что, если так? — Да ну! Ты и коротышка? — смотрел он при этом не на нее, а на Пауля, разглядывая с таким любопытством, словно видел впервые. — Твой рост тебе не поможет, — тот подался вперед. — Спокойно! Я пришел с миром. — Прекрати этот цирк! — Тесс удержала Пауля. — Говори, чего нужно, и иди. — Я хотел позвать тебя погулять, — Кампи повернулся к ней и широко улыбнулся. — Но раз ты уже занята… Без обид, Хирше. Лады?       Тесс застыла, изумленно глядя на него. Да что он о себе возомнил? Пауль собирался сказать что-то о пробивающей потолок самоуверенности, но девушка опередила его: — Да, у нас свидание! Мы встречаемся! И тебя это не касается!       Она схватила Пауля за руку и потащила прочь. — Ты все равно подумай! — крикнул Кампи ей вслед.       Когда они свернули за угол, Пауль остановился и освободил руку. — Что это было? Зачем ты вообще сказала ему, что мы вместе? — Прости! Глупо получилось, — Тесс смахнула прядь со лба и виновато посмотрела на него. — Я просто не хочу, чтоб он за мной волочился. — Иногда я на тебя просто поражаюсь! — Пауль сердито поправил рюкзак на плече, и пошел вперед. Девушка поспешила за ним. ***       На неделю наступило затишье. В пятницу 22 числа Марк заболел и не пришел на учебу. Вессели весь день были на взводе, желая устроить с кем-нибудь перепалку. Перед уроком религии, когда все уже сидели в классе в ожидании отца Якоба, Ганс зацепился взглядом за Пауля и громко проговорил: — Эй, Хирше! Где твой дружок? — Он мне не дружок. — Ой, не заливай. Спорю, что ты отсасываешь ему за бабки.       Пауль вскочил, но Флаке тут же схватил его за локоть, не давая кинуться на скалящегося Ганса. Вокруг повисла напряженная тишина. Все в классе смотрели на них. Внезапно раздался громкий хлопок. Ученики развернулись и увидели, что Кампино запрыгнул на учительский стол. Он сложил руки рупором и громко проговорил: — Внимание! Я только что был в мужском туалете и видел, что у отца Якоба трусы со свинками! Повторяю! Трусы со свинками! Доколе местный диоцез будет допускать такие неподобающие вещи от священнослужителя?!       Все одноклассники моментально забыли о назревавшем конфликте, и их внимание переключилось на Андреаса. — Откуда ты узнал? — выкрикнул кто-то из толпы. — Это моя вторая психологическая травма! Кто-то должен запретить ему использовать общие кабинки прямо в стенах гимназии! Спускать своё нижнее белье до пола — это святотатство!       Вокруг захохотали, засвистели и заулюлюкали. — Фреге! — с порога раздался бас. — Что вы себе позволяете?!       В дверях стоял отец Якоб. Лицо его приобрело свекольный оттенок. Казалось, что у него из ушей сейчас повалит пар. — Нет! Это что вы себе позволяете?! — Кампи округлил глаза и ткнул в него указательным пальцем. — Слезайте немедленно! Вы сейчас же отправитесь к директору! — Это если вы меня догоните!       Отец Якоб пошел к столу, но Кампино ловко перескочил на подоконник, распахнул окно и выпрыгнул наружу. Благо, кабинет находился на первом этаже. Весь класс тут же припал к окнам, глядя на машущего всем и раскланивающегося парня. — Он сумасшедший! — пораженно пробормотала Тесс. В ее голосе зазвучала нотка восторга.       Флаке наклонился к Паулю и тихо прошептал на ухо: — Мне показалось, или Кампино только что вступился за тебя?