Eiswein

… если это не любовь, то любви вообще не существует. Вы отрицаете это на сто ладов, а доказываете на тысячу. Ш. де Лакло. Опасные связи.

      Шальной юго-западный ветер порывами прокатывался по долине реки и забирался на холмы, колыша оголившиеся ветви и прореживая еще не облетевшие кроны. Стекла оранжереи в очередной раз задребезжали. Марк поднял голову, прислушиваясь к свисту и завыванию, а затем посмотрел на Пауля. Тот уже десять минут неподвижно сидел на небольшом диванчике, окруженном зеленью, с раскрытой книгой по анатомии. Взгляд его был расфокусирован. Марк вздохнул. Он забрал Пауля из дома после обеда. Погода была не слишком приятной для прогулок, поэтому они решили подготовиться к докладу в спокойной обстановке. Вчерашнее предложение провести время вдвоем казалось таким многообещающим, но теперь все шло наперекосяк. Любой их диалог сходил на нет уже спустя пару минут. Марк отложил свою тетрадь, подсел к Паулю и аккуратно стянул с его колен книгу, привлекая к себе внимание. — Мне начинает казаться, что я здесь один. Ты сейчас где-то далеко. — Извини. Задумался. — Я даже знаю, о чем. Точнее, о ком. — Нет, ты не так понял. Да, я думаю про… но не в том смысле… Черт! — Пауль взъерошил волосы на макушке. — Не знаю, как объяснить. Просто все разом навалилось.       Марк выдержал небольшую паузу, внимательно глядя на него, а потом ответил: — Это нормально. Я тоже долго вспоминал своего бывшего. — Ты встречался с кем-то раньше? — удивился Пауль. — Я думал… — Да. Был один парень в прошлой школе. И в прошлой жизни. — У вас было все серьезно? — Смотря что ты подразумеваешь под этим словом. Для меня да, для него, видимо, нет, — Марк снял очки и устало потер глаза. — Мы были вместе восемь месяцев. — Из-за чего вы расстались? Из-за переезда? — Мне нравится в тебе это, — усмехнулся Марк. — Ты всегда стараешься думать позитивно. — Прости, зря спросил. Если не хочешь, не будем это обсуждать. — Нет. Все в порядке. Просто он ушел к другому. Ну, а я, как настоящий дурак, только потом понял, что его больше интересовали деньги моего отца. Как и некоторых моих «друзей». — Мне жаль. И меня не интересуют деньги твоего отца. — Я знаю. Ты настоящий, — Марк нашел его ладонь. — Поэтому я и влюбился в тебя.       Пауль смутился и опустил глаза.  — Я помню, что обещал не давить на тебя, но меня убивает неопределенность, — тихо продолжил Марк. — Пожалуйста, скажи сразу, есть ли у меня хоть какой-то шанс.       Пауль разглядывал их сцепленные руки. Он столько размышлял об этом. Ему нравился Марк. Это была чистая искренняя симпатия. Но назвать это влюбленностью он не мог. Аппетит приходит во время еды, говорят некоторые. Может, и с любовью так? Он тоже устал от неопределенности. — Ты прав. Я должен покончить с этим. Хватит мучить себя и тебя, — Пауль освободил свою ладонь и взглянул на Марка, чьи нахмуренные брови выдали беспокойство. — Мне больше нет дела до Рихарда. — Это значит «да»?       Вместо ответа Пауль подался к нему и поцеловал. Марк тут же ответил, притягивая его к себе ближе и стараясь сдержать рвущуюся наружу радость. ***       Прохладное пасмурное утро понедельника навевало тоску. Выйдя из пристройки, Рихард глубоко вдохнул и огляделся. Теперь он в полной мере мог ощутить, насколько сельская жизнь подвержена смене времен года. И без того неторопливая, она, казалось, вот-вот замрет. Рихард прикрыл глаза и представил, как все местные жители засыпают, а из-под земли вылезают и разрастаются гибкие терновые ветви. Они оплетают шипами местные дома, выпускают колючки и высыхают, не позволяя страннику подойти ближе. Словно королевство в сказке «Шиповничек». Рихард хмыкнул. Кажется, у него разыгралась фантазия. — Во сколько сегодня приедет Пауль? — поинтересовался он за завтраком. — Даже не вздумай, — отозвался Тилль, отрезая ломтик сыра. — Что? — Ты сегодня после обеда уезжаешь по делам, и вернешься в пять. Есть альтернативный вариант: сидеть у себя и не высовываться с трех до пяти. — Это еще почему?! — Рихард возмущенно звякнул чайной ложечкой о стол. — Потому что мне сейчас никак нельзя терять рабочие руки, а Пауль согласился прийти только с одним условием: если он не встретит здесь тебя. — И ты ему пообещал? — Вот именно. Так что только попробуй показаться ему на глаза. — Я приезжаю ради того, чтобы помочь тебе, а ты мне диктуешь, как себя вести и с кем общаться?! Ну знаешь… Это просто верх наглости! — Успокойся. Ты всегда можешь подкараулить его у школы, или у дома, или где-нибудь в городе. В конце концов, Эрика пригласила тебя в гости. — Все равно! Это несправедливо. — Значит, ты все-таки ради него приехал, а не из-за моей просьбы? — Тилль насмешливо посмотрел на собеседника. — Я тебя понял. Побуду в городе, — обиженно буркнул Рихард. На трезвую голову он не хотел обсуждать свои чувства. — Вот и отлично, — отозвался Тилль и спросил как ни в чем не бывало: — Сыру хочешь? ***       Рихард отправился в центр в половине третьего. Нужно было зайти на почту и узнать, в какой срок доставляют письма в Берлин. Материал для субботней колонки требовалось сдавать вовремя. Небольшое отделение располагалось прямо по соседству с полицейским участком. Стены в теплом светлом помещении были завешаны выцветшими географическими картами и открытками. Сотрудница, миловидная молодая женщина лет тридцати, любезно объяснила ему все детали пересылки и на прощание, смущенно улыбнувшись, попросила передать привет Тиллю. — Ба! Герр Круспе! — услышал Рихард, выйдя из почтового отделения. Он обернулся и увидел герра Шульца с папкой подмышкой. Начальник полиции пополнел, и теперь его живот явно выдавался вперед, даже несмотря на объемную куртку. Весной они расстались на плохой ноте. Тилль сказал, что Шульц ходил мрачнее тучи после выхода статьи. Рихард знатно прошелся в ней по местным властям, полиции и работникам образования.  — Какими судьбами здесь? — спросил Шульц, перехватывая папку двумя руками, очевидно, чтобы избежать рукопожатия. — Опять собираетесь полить наш городок грязью или вас совесть замучила? — Ни то, ни другое, — Рихарду не хотелось вступать в перепалку. Они стояли в паре метров друг от друга, а на улице не было ни души. Словно герои спагетти-вестерна. Стрелка часов на ратуше показывала почти три. Не хватало только пары револьверов. — До меня дошли слухи, что вы решили написать целую книгу о смерти отца Лукаса. Так что вариант с совестью точно отпадает. — Старый добрый Б***, — холодно улыбнулся Рихард. — Если ты сказал что-то в публичном месте, то это становится известно всем уже через пару часов. Жалко только, что самые темные дела тут так и остаются под ковром. — У вас богатое воображение. — Нет. Просто мне не безразлична судьба людей, которые страдают от того, что кому-то важнее репутация. — Бросьте. Единственное, что вас волнует — это хороший материал. Не стоит прикрываться человеколюбием. — Можете думать, как хотите. Про вас я тоже обязательно напишу в своей книге. — Отлично. Когда будете писать, помните, что наши суды еще принимают иски о защите чести и достоинства. — Не волнуйтесь. Если вы откажетесь давать мне интервью, то я так об этом и напишу, не добавляя лишнего. Думаю, этого уже будет достаточно, чтобы читатель составил о вас мнение. — Вижу, вы все еще используете свои грязные приемы. Ну что ж. Хотите пообщаться, заходите на следующей неделе. Я готов принять вас в среду после обеда.       Рихард кивнул. Вот и все. Они обменялись предупредительными «выстрелами» и разошлись в разные стороны. Кажется, собрать материал для книги будет не просто. Пожалуй, можно пока начать с дополнительных источников информации, а потом уже попробовать пообщаться с людьми. Значит, следующим пунктом программы должна стать библиотека. Получив абонемент, Рихард сразу выбрал пару заинтересовавших его изданий. В десять минут шестого он вернулся домой, думая, что Пауль либо уже уехал, либо вообще не приходил сегодня. Но знакомый велосипед оказался прислонен к дереву. На подъездной дорожке стоял мерседес представительского класса. Кажется, у них гости.       Рихард вышел из машины и окликнул рабочего. — Герр Беккер в доме с хозяином, а фрау Беккер на конюшне, — отозвался тот. — Пауль показывает ей лошадей.       Мешать разговору Тилля с Беккером не стоило. Выбор был очевиден. Рихард направился к конюшне. И опять испытал непривычный юношеский трепет. Взглянуть на него снова. Хоть одним глазком. Если что, у него есть оправдание: он пытается втереться в доверие к Эвелин.       Пауль и фрау Беккер обнаружились у стойла с гнедой кобылой по кличке Астра. Большинство лошадей Тилля носили цветочные имена. Рихард знал, что эта лошадь была любимицей Пауля. Судя по сильно округлившимся бокам животного в конюшне ожидалось пополнение.       Эвелин первой обернулась к нему. — А! Рихард! Рада вас видеть!       Пауль обернулся следом, услышав ее реплику, и нахмурился. Светлые волосы с заметно отросшими темными корнями были слегка взъерошены на затылке. Рихарду сразу захотелось пригладить их. — Фрау Беккер, — он пожал холодную изящную руку. — Можно просто Эвелин. Рихард посмотрел на Пауля и проронил тихое «Привет». Тот ограничился кивком. — Мне сказали, что ваш муж с Тиллем, а вы здесь. Я не стал мешать их беседе. — Отлично. Значит, я могу больше не задерживать Пауля и продолжить экскурсию в вашей компании. — Боюсь, что я мало что смыслю в лошадях. А Пауль уже настоящий специалист. — Не сомневаюсь. Поэтому они с Марком так быстро нашли общий язык. Один любит животных, второй — растения. Вы ведь, кажется, вчера опять полдня просидели у нас? — сухо обратилась Эвелин к Паулю. — Да. Мы делали доклад про кровеносную систему. Рихард сунул руки в карманы куртки и сжал кулаки, стараясь не думать о том, как могло выглядеть это штудирование биологии. — Вы действительно приехали писать книгу? — Эвелин снова перевела все внимание на Рихарда. Пауль отвернулся к высунувшей голову в проход Астре. Кобыла приветливо ткнулась носом в его ладонь и тряхнула головой. Он погладил ее и принялся заплетать косичку из прядей упавшей между ушами гривы.       Не сбежал. Это уже прогресс! — На самом деле есть еще одна причина, — отозвался Рихард, усилием воли заставляя себя не смотреть на то, как проворные пальцы перебирают пряди, периодически успокаивающе пробегаясь по широкому лбу и ганашам. — Как интересно. Неужели, опять какое-то журналистское расследование? — Как вы догадались, что я занимаюсь расследованиями? — Навела о вас справки, — загадочно улыбнулась женщина, но холод в глазах, казалось, стал только сильней. — Так зачем вы здесь? Вас о чем-то попросил Тилль?       Рихард на секунду отвлекся от мыслей о Пауле. Дамочка действительно не так проста. Нужно быть осторожней. Но раз он решил воспользоваться ситуацией и убить двух зайцев разом, то нужно сыграть роль до конца. — Нет. Он просто сдал мне пристройку на время. Я весной познакомился здесь кое с кем, и уехал, не попрощавшись, о чем очень сожалею. — Да? Как интересно. И кто же эта особа, которой так повезло?       Рихард кинул взгляд на Пауля, все еще стоявшего спиной. Руки парня замерли, а плечи напряглись. — Простите, но я хотел бы сохранить это в секрете. Сначала я просто хочу добиться, чтоб меня выслушали. — Какая загадочность! Значит, она не подпускает вас к себе? Может, стоит обратить внимание на кого-то еще? — Я не привык сдаваться, — Рихард не смог уловить, был ли какой-то подтекст в ее последнем вопросе. — Тогда желаю удачи. — А что вы забыли в этой глуши? Неужели вам интересно все это виноделие? — Нет. Но оно интересно моему мужу. А его интересы — это мои интересы. — Выходит, вы здесь надолго и у вас большие планы, — Рихард сделал вид, что размышляет вслух, ожидая от Эвелин какой-нибудь ответной реплики, за которую он мог бы уцепиться. Но та лишь холодно улыбнулась. — Думаю, Паулю уже пора домой. А я бы хотела выйти на свежий воздух, — она развернулась и направилась к выходу, не дожидаясь ответа и не приглашая собеседника с собой. Пауль сразу же последовал за ней.       Рихард посмотрел вслед обоим. М-да, кажется, он поставил не на ту лошадь. Придется искать другие варианты. Он протянул руку к гнедой кобыле, собираясь погладить ее, но она фыркнула, увернулась и отошла вглубь денника. ***       Дрова в камине в большой гостиной уютно потрескивали. Оранжевые всполохи радовали глаз, а тепло, исходившее от огня, приятно согревало. Они с Тиллем расположились в двух глубоких креслах по бокам от старого дивана, чуть повернутых друг к другу, так, чтобы удобно было смотреть и на огонь, и, в нужные моменты, на собеседника. Бутылка белого рислинга пятилетней давности была опустошена уже на две трети. — Получается, Беккер сделал тебе выгодное предложение. Это большие деньги. Но как я понимаю, ты будешь стоять до конца. — Признаться честно, я не ожидал, что он так скоро придет ко мне. А что там Эвелин? Ты разговаривал с ней сегодня? — Дохлый номер. Она еще хуже, чем ее супруг. Умна и расчетлива. — И какой план? — Буду делать вид, что собираю материал для книги, и попутно расспрашивать о нынешних делах. Теперь нужно действовать осторожно. — Хорошо. А я попытаюсь подстраховаться с рабочими. Позвоню знакомому бригадиру в Трир.       Они посидели еще немного в тишине. — А что Пауль? Не буйствовал сегодня? — Нет. Даже словом меня не удостоил. — Вот видишь, лед оттаивает. — Не вижу ничего хорошего. К тому же, как я понял, он теперь постоянно проводит время с этим Марком. Ты не представляешь, как меня это раздражает! — Тебе нужно набраться терпения. — И что, мне просто смотреть, как они встречаются? — Во-первых, мы не знаем, какие у них отношения. Может, они просто друзья. Во-вторых, если ты попытаешься грубо вмешаться, то сделаешь только хуже. — Логично. Только от этого не легче. — Это потому, что я смотрю на ситуацию со стороны, а ты весь на эмоциях. Будь я на твоем месте, я бы тоже вел себя как идиот. — Ну спасибо!       Рихард сделал глоток и взглянул на завитки пламени. Самый проворный язычок забрался на еще не занявшееся верхнее полено, с хрустом цапнул кору и погас. — Чувствую себя героем какого-то французского романа. Он нужен мне, но я не понимаю, нужен ли я ему. — Я думаю, нужен. Если бы он ничего не чувствовал к тебе, то не реагировал бы так остро, — Тилль долил себе вина. — Значит, ты ответил для себя на тот вопрос?       Рихард понял, что речь идет об их субботнем разговоре. — Да. Я знаю, что он мне нужен. Не физически, нет. Вернее, не только. Сложно объяснить, — он поставил бокал на пол, уперся локтями в колени, обхватывая плечи, и сумбурно затараторил: — Понимаешь, я не хочу его заставлять, вынуждать, давить на него. Я хочу, чтоб он откликнулся сам, как тогда весной. Но я не знаю как… Черт! Этот Марк появился так некстати. Без него все было бы гораздо проще! — Не было бы. Это никогда не бывает просто. Ты хочешь, чтоб он был свободен, но в своей свободе выбрал тебя. Это уже много. А что ты можешь предложить ему взамен? — Что ты имеешь в виду? — Знаешь, каковы три составляющие настоящей любви? — вместо ответа спросил Тилль, поглаживая запрыгнувшего на подлокотник кота. — Просвети меня. — Уважение, доверие и постель. — Боюсь, последнее пока для меня точно недосягаемо. — Не о том думаешь. Сложней всего с доверием. Ты уже однажды не оправдал его. — И что же теперь делать? — Не знаю, — Тилль пожал плечами. — Действуй по ситуации. Универсального рецепта тут нет. Просто будь честным, я уже говорил. Сначала попробуй восстановить с ним нормальные отношения. А потом покажи, что ты гораздо лучше соперника. — Отличный план, а главное — надежный, — съязвил Рихард. — Не нуди. Лучше выпей еще.       Позже, засыпая у себя, Рихард снова прокрутил в голове их сегодняшний диалог. Судя по тому, что он уже видел и слышал, Марк со всех сторон выходил положительным. Неужели Тилль снова прав насчет ревности? Рихард не привык к такому соперничеству. Он умел нравиться, когда это было нужно, талантливо используя свои достоинства и пряча недостатки. Последних хватало. Тут он не питал иллюзий. Оставалось два пути: по привычке юлить, изворачиваться и плести интриги, чтобы добиться своего, или же быть максимально честным, хотя это существенно снижало шансы на успех. Если он хотел построить что-то настоящее, то выбор был очевиден. ***       После воскресного объяснения Пауль стал проводить еще больше времени у Марка дома. В их общении мало что изменилось. Физический контакт, конечно, стал более тесным, но они ограничивались лишь объятиями и легкими поцелуями. Марк был терпелив и не наседал, хотя Пауль слышал, как его дыхание возбужденно учащалось во время осторожных прикосновений. Сам он скорей ощущал неловкость от всего происходящего.       В четверг вечером Марк забрал его от Тилля. Рихард не появился, и на Пауля отчего-то напало непонятное раздражение. То он преследует его, пытаясь извиниться, то где-то прячется! Его рациональная сторона напомнила, что он сам желал такого расклада событий, но совладать с эмоциями это не помогало. Марк молчал, везя его домой. Видимо, он чувствовал чужое напряжение. Подъехав к дому, они свернули на боковую улицу, ту, на которую выходила калитка, ведущая к гостевому домику. Марк заглушил мотор, осмотрелся и взял Пауля за руку. Он потянулся, было, за поцелуем, но Пауль увернулся и вырвал ладонь из его руки. — Что ты делаешь? Нельзя здесь! Вдруг кто-то увидит! — Здесь никого нет, — спокойно проговорил Марк, отстранившись. — И уже темно. — Все равно. Нужно быть осторожней! — Что случилось? Почему ты такой колючий сегодня? Он опять тебя доставал? — Нет. Я его вообще сегодня не видел! — слишком резко ответил Пауль, но сумел взять себя в руки: — Просто устал. Извини. Не обижайся. — Ладно. Я уже рад, что мы смогли снова встретиться сегодня. Ты не представляешь, как тяжело делать вид в гимназии, что между нами ничего не происходит. — Да. Мне тоже, — поспешно отозвался Пауль, чувствуя за собой вину. — Все точно хорошо? — Да. Я просто… — Пауль замялся. Его собственная бурная реакция на простой поцелуй вновь навела его на мысли, которые в последнее время волновали все сильней. — Можно вопрос? — Конечно. — Я все как-то не решался его задавать, но… Твои родители знают о том, что тебе нравятся парни? — Мама и отец — да, а Эвелин — нет. У меня с отцом был очень серьезный разговор. Я подозреваю, что он не оставил меня с матерью только из-за того, что хочет контролировать ситуацию. Боится, что моя ориентация повредит его имиджу. — Эвелин за год так ничего и не узнала? — Просто у меня никого не было все это время. Они с отцом поженились, когда я уже расстался с Августином. Первые месяцы после свадьбы она прощупывала меня на предмет соперничества и наличия амбиций, а когда поняла, что это не про меня, стала уделять мне не больше внимания, чем табуретке. И меня это устраивает, — Марк поправил очки и взглянул на тусклые огни в саду за оградой. — Я так понимаю, никто из твоих родителей не знает. — Нет! Конечно, нет. — Они — хорошие люди. Мне кажется, они поймут. Пусть и не сразу. Но рано или поздно тебе придется с ними поговорить. Ты не сможешь скрывать вечно. — Я не готов, — упрямо замотал головой Пауль. — Понимаю. Но знаешь, иногда лучше от тебя самого, чем от посторонних. — Давай не будем об этом. — Хорошо. Тогда лучше вспомни, с каким лицом Ганс сегодня решал ту формулу по физике. Я думал, у него вена на лбу лопнет от напряжения.       Пауль удивленно посмотрел на хитро улыбающегося собеседника, и на его лице наконец расцвела улыбка. Марк залюбовался им. — Бедный герр Кох! — фыркнул Пауль. — Он раскрошил свой мелок до состояния пудры, пока Ганс пытался разродится хоть какой-то идеей. — С нетерпением жду доклада Весселей по анатомии на следующей неделе. — А я жду доклада Шная и Сабин, — отозвался Пауль, широко улыбаясь. — Я уверен, она точно пару раз не удержалась и приложила его учебником в процессе подготовки. Зря он выбрал тему строения половых органов. — Точно. Ее надо было выбрать нам, — Марк снова нашел его руку и интимно скользнул своими пальцами между чужих. Пауль умолк. Все его веселье разом испарилось. — Пойдем, достанем велосипед. Мне уже пора, — он аккуратно высвободил ладонь, открыл дверцу и вышел.       Марк посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида. Ему было очень тяжело держать себя в руках рядом с Паулем. Этот парень сводит его с ума. Как же пробудить в нем такие же сильные чувства по отношению к себе? ***       В пятницу Рихард отправился в город за покупками. Тилль выдал ему длинный список необходимых продуктов, чтобы сделать запас. На выходе из табачной лавки он столкнулся плечом с невысоким жилистым мужчиной в коричневой кожаной куртке. — Извините! — тот отступил, выпуская Рихарда на улицу. На его лице появилась кривая улыбка, и Рихард заметил, что верхнюю губу справа рассекает белесый шрам. — Пустяки, — отозвался он.       Мужчина окинул его взглядом и скрылся в магазине. Подозрительный тип. Таких Рихард видел в Берлине в не самых благополучных районах города. Неужели, они теперь есть и в провинции? Или всегда были, а он просто не замечал? Его мысли прервал звонкий девичий голос: — Рихард!       Он обернулся и увидел Тесс. Изящная, стройная, с неброским макияжем и в пальто по фигурке, она окончательно расцвела. От того мальчишеского образа, который был запечатлён на фотографии у Пауля, не осталось и следа. Тесс бросилась к нему и крепко обняла. Он радостно обнял ее в ответ. — Привет, ведьмочка! — отстранившись, сказал он. — Как ты? — Хорошо, — голос ее сперва прозвучал неуверенно, но потом она быстро повторила «хорошо», словно убеждая саму себя. — Я слышала, что ты приехал на прошлой неделе и живешь теперь у Тилля. Я рада! — Тесс? Ты не представишь своего знакомого? — к ним подошел высокий представительный мужчина в старомодном пальто широкого кроя. Выглядел он встревоженным. — Пап, это Рихард. Я про него рассказывала весной. — Тот самый журналист из Берлина? — мужчина протянул руку, но в голосе его все еще сквозило родительское беспокойство. «Оберегает свое прелестное чадо», — подумал Рихард и ответил на рукопожатие. — Да. Пауль познакомил меня с вашей дочерью.       Эта реплика, казалось, заставила отца девушки чуть успокоиться. Его поза стала более расслабленной. — Погодите! Я же видел вас в субботу на вечере виноделов в ратуше! Но нас так и не представили. Вы были с Тиллем. — Все верно. Рад, что выдалась еще одна возможность познакомиться. Я тут задержусь на какое-то время. Собираюсь писать книгу про ту весеннюю историю с отцом Лукасом. Возможно, вы тоже сможете уделить мне время для небольшого интервью? — Я мало что знаю про ту ситуацию. Но если вам это пригодится… — Для описания местной жизни в целом очень даже пригодится. — Ну хорошо. А теперь извините, но нам пора, — он повернулся к Тесс: — Пойдем! — Минуту! — отозвалась она. — Ты надолго планируешь задержаться? — На месяц точно. Я вообще хотел побыть здесь подольше. — Отлично! — девушка радостно схватила его за руку. — Нам нужно обязательно увидеться снова всем вместе! — Думаю, у нас будет возможность, — улыбнулся Рихард. — Тесс, — с предупреждающей ноткой проговорил герр Эйхвальд. Брови его снова строго сдвинулись на переносице. — Уже иду! — недовольно отозвалась она, а потом махнула Рихарду: — До встречи!       Он проводил взглядом удаляющееся семейство и с усмешкой покачал головой. Кажется, отец не смог вырастить принцессу. Эта девчонка еще заставит его попереживать. ***       В субботу в шесть вечера Рихард подъехал к дому супругов Хирше и припарковался на привычном месте, но в этот раз отправился к парадному входу, прихватив с собой букет хризантем. Дверь открыла Эрика. Рихард вручил ей цветы и поцеловал в щеку. — Спасибо! Проходи! Антон уже выбрал вино. — Как будто и не уезжал, — пошутил Рихард.       Эрика отвела его в столовую. Пауля нигде не было видно, но стол был накрыт на четверых, что давало надежду. В доме практически ничего не изменилось. Внутри царили уют и спокойствие. Рихард сразу вспомнил о просьбе Тилля позвать к ним Антона, чтобы обсудить происходящее с виноградниками. Как только они втроем сели за стол, он сразу озвучил приглашение. Хирше-старший пообещал заглянуть к ним во вторник. — А где Пауль? — не утерпел Рихард. — Он сейчас спустится. Доделывает какое-то задание, — ответила Эрика, открывая крышку горшочка с аппетитно пахнущими тефтелями в густом томатном соусе. — Вы помирились? — спросил Антон. — Не так, чтобы очень, — отозвался Рихард. — Ох, да. Он упрямый. Весь в мать. — И в отца, — тут же добавила Эрика.       Пауль спустился, когда вино уже было разлито по бокалам, а еда разложена по тарелкам. Он вообще не хотел показываться за столом, но вызывать лишние вопросы по поводу собственного поведения не хотелось. Он решил, что будет держать себя в руках и спокойно реагировать на все происходящее. Но как только он оказался на пороге столовой, он замер. Рихард выглядел великолепно. Он чуть подстригся, и теперь пара тонких упрямых прядей норовила дугой упасть на лоб. Узкая черная рубашка подчеркивала крепкие плечи. Рихард взглянул в его сторону. Сердце предательски ускорило бег. Пауль прошел к столу, и занял место рядом с матерью напротив гостя. — Привет! — буркнул он. — Привет, — отозвался Рихард.       В дальнейшей беседе Пауль практически не участвовал, пока речь не зашла про гимназию. — И как учеба? Тяжело в выпускном классе? — вдруг спросил Рихард. — Не очень, — Пауль сосредоточенно ковырял вилкой печеный картофель. — Он молодец. Еще бы подтянуть английский… — заметил Антон. — У тебя проблемы с английским? — Рихард моментально уцепился за эту тему. — Если хочешь, я могу помочь. Я его неплохо знаю. Побуду бесплатным репетитором. Все равно у меня здесь есть свободное время. — Отличное предложение! — поддержала Эрика. — Нет, спасибо, — отрезал Пауль. — Я сам позанимаюсь. — Как хочешь, — Рихард пожал плечами. — Но если надумаешь, сразу скажи.       Когда с ванильным мороженым, поданным на десерт, было покончено, Эрика встала, чтобы убрать тарелки со стола. — Пауль, ты моешь посуду, — сказала она. — Я помогу, — вклинился Рихард, вставая и собирая бокалы. — Не надо! — поспешно ответил Пауль. — В самом деле, ты в гостях, — попытался поддержать сына Антон, но Эрика прервала его, обратившись к Рихарду: — Я сейчас дам тебе полотенце. Сможешь вытирать тарелки.       Пауль хотел возразить, но мать выразительно посмотрела на него. Да они что, сговорились? Сердито сопя, он потопал на кухню. Рихард отправился следом. — Решила их помирить? — усмехнулся Антон. — Кажется, весной он казался тебе подозрительным. — Мне понравилась его статья. Она была честной.       Эрика напустила на себя равнодушный вид, не желая признаваться в глубине собственных симпатий. Антон спрятал улыбку. Он-то прекрасно знал, что сердце жены растаяло ещё тогда, когда Рихард вступился за их сына в драке с Германом. — Пойдём пока в гостиную. Не будем им мешать.       Посуда была перемыта и вытерта в полном молчании. Пауль чувствовал на себе взгляд Рихарда, от которого по спине снова бежали мурашки. Как в тот вечер, когда на столе осталась банка клубничного варенья. Последняя тарелка, поворот вентиля. В кухне настала тишина. Было слышно, как в гостиной работает телевизор. — Слушай… — Рихард отложил вытертую тарелку и приблизился. Пауль снова почувствовал знакомую дурманящую смесь запахов его одеколона и сигарет. Это стало последней каплей. — Ты решил меня преследовать? — он отбросил полотенце, которым вытирал руки, резко развернулся к Рихарду и, понизив голос, сердито зашептал: — Зачем весь этот спектакль? Дурацкое предложение позаниматься английским… Что тебе от меня нужно? — Я просто хочу, чтоб ты меня выслушал. Я уже много раз говорил. — Ну давай. Я слушаю! — Я не собираюсь оправдываться. Я действительно виноват. Я сильно тебя обидел. Прости меня! Я просто хочу хоть как-то загладить свою вину, — Рихард лукавил. Ему нужно было гораздо больше, но действовать следовало очень осторожно. — Все сказал? Отлично. Считай, что твоя совесть чиста, — Пауль собрался уйти, но Рихард преградил ему дорогу. — Накричи на меня. Ударь еще раз. Только не отворачивайся снова.       Плечи Пауля поникли. Взгляд его стал уставшим. — Пожалуйста, уходи. Оставь меня в покое. — Хорошо. Я уйду сейчас. Но я буду ждать тебя в понедельник. Приходи ко мне после работы. — Ты издеваешься? — Ничего такого, — поспешно ответил Рихард. — Я просто хочу объясниться в спокойной обстановке, чтобы нам никто не мешал. Ты сам выберешь место. Я должен тебе многое сказать. Это очень важно. Прошу! — Это плохая идея. — Просто подумай. Если не захочешь приходить, я пойму. Но я буду тебя ждать в любом случае.       Он развернулся и вышел в коридор первым, оставляя Пауля в смятении одного на пороге кухни. ***       Просьба о встрече внесла еще большую сумятицу в происходящее, и окончательно лишила Пауля покоя. Он снова долго не мог сомкнуть глаз, а когда уснул, его посетил тревожный сон. Он был в саду и видел, как Рихард идет к боковой калитке. Он хотел крикнуть: «Не уходи!», но понял, что не может издать ни звука. Тогда он бросился за ним, но оказалось, что он бежит на месте, а Рихард все удаляется и удаляется. Он резко проснулся. За окном уже отдыхало бледное воскресное декабрьское утро.       Ему не снилось подобное весной, после отъезда Рихарда, хотя тогда было тяжелей всего. Боль расставания. Возложение вины на себя. И разочарование. В окружающем мире, в любви, в самом себе. Молодость любит крайности. Ему казалось, болезненно реалистично и безысходно, что он пришел на эту землю под несчастливой звездой. И прежнее яркое время было лишь красивой картинкой, пропущенной через разноцветные стекла, которые разбились вдребезги, заставляя его увидеть реальность такой, какая она есть. Немного отойдя летом, он попытался найти себя прежнего, но тщетно. Он вырос. Жизнь не вернулась в старое русло и не потекла спокойной рекой.       Только узнать себя нового у него пока тоже не получалось. И приезд Рихарда совсем не облегчил задачу. Стоило Паулю взглянуть на него… «Хватит врать самому себе. Он уже полгода не выходит из твоей головы!» — шептало внутреннее я. Он выбрал Марка в надежде на то, что это принесет хоть какую-то ясность в происходящее с ним. Но за ту неделю, что они провели вместе, ничего не изменилось. Более того, подспудно Пауля теперь преследовало чувство вины. Он сказал «да», когда сам абсолютно не был уверен в этом. Он сказал «да», потому что искал опору. Он сказал «да», но продолжал думать о Рихарде. Обида, боль и уязвлённая гордость при этом все еще вспыхивали в нем, но где-то там в потаенном уголке души остро и сладко щемило от знакомого образа. Зачем они вообще встретились?! Нет, это точно насмешка судьбы!       В доме царила тишина. Пауль спустился вниз и зашел в столовую. На столе стоял подсвечник в форме венка с четырьмя свечами. Одна уже была зажжена. Наступил первый адвент. ***       Часы показывали половину шестого. За окном уже почти стемнело. Пауль сегодня должен был опять работать до пяти. «Не придет» — в который раз с грустью подумал Рихард, расхаживая вдоль дивана в гостиной на первом этаже. Но стоило ему сесть, как раздался стук. Он тут же вскочил и направился к двери. На ступеньках крыльца стоял Пауль. Сегодня он переоделся после работы. — Если что-то пойдет не так, я просто уйду, — заявил он с порога. — Конечно.       Пауль скинул кроссовки, прошел и сел в кресло, а Рихард опустился на диван. Он придумал сотни вариантов, как начать диалог, но теперь все они казались глупыми. Когда пауза затянулась, он все-таки проговорил: — Еще раз прости меня. — Это я уже слышал. О чем еще ты хотел поговорить? — Я хотел обсудить наши отношения. — Отношения? — с возмущением перебил его Пауль. — О чем ты? Тебе даже не хватило смелости сказать мне в лицо, что я тебе не нужен! Вместо этого ты просто сбежал. — Ты мне нужен! Но только мне понадобилось время, чтобы понять это. — Не верю, — Пауль замотал головой. — Ты не только трус, но еще и лжец! Тебе снова скучно, да? — Нет! Просто весной все было гораздо сложнее! Я был не готов к разговору, а ты бы не понял. — Сложнее? Знаешь, а я до сих пор не понимаю! — Пауль вскочил. — Что это было весной? Развлечение? Шутка? — Это не было развлечением! — Рихард тоже поднялся. — А чем? — Поверь мне, тот Рихард, с которым ты познакомился весной, сделал бы тебе гораздо больней, если бы не уехал. — Выходит, я совсем тебя не знаю. — Тогда давай познакомимся снова. По-настоящему! — Извини, но не выйдет. Мы с Марком встречаемся. И у нас все серьезно. И не надо на меня так смотреть. Думаю, ты сам не терял время в Берлине. Так ведь?       Если бы его это не волновало, он бы не спросил. Только правда. — Да, — выдохнул Рихард. — Кто-то серьезный? — Пауль уже не мог сдержаться. Словно прижигал самого себя раскаленным клеймом. Снова и снова. — Нет. Случайные связи. Не чаще, чем на одну ночь. — И именно так ты понял, что я тебе нужен? — неприкрытый горький сарказм в голосе звучал как пощечина. Обида жгла горло. — Я не хочу обманывать тебя. Я пытался забыть. — Зачем?       Рихард молчал. — Зачем?! Ответь! — Пауль сжал кулаки и подался к нему. — Потому что испугался. Испугался, что снова не смогу жить без кого-то, — взгляд Рихарда стал болезненным и загнанным. — Только я ошибся. Я уже не мог жить без мыслей о тебе. Последний парень, с которым я был… Смешно. Я позвал его к себе только потому, что он был похож на тебя.       Слова прозвучали мучительно искренне. Пауля затопила такая мешанина эмоций и чувств, что ему показалось, что он оглох на несколько секунд, потому что больше не слышал ничего вокруг. Ни тиканья часов на стене, ни сонных звуков за окном, ни собственного дыхания. — И что в итоге? — с трудом проговорил он. Язык отказывался его слушаться. — Разочарование. Потому что ты такой один. Я понял, что должен попытаться начать все сначала. — Ты опоздал… — прошептал Пауль. — Я в это не верю, — Рихард шагнул к нему.       Снаружи послышались крики: «Пожар! Пожар!».