Eiswein

Убертин: «Что такое любовь? На всем свете ни человек, ни дьявол, ни какая-нибудь иная вещь не внушает мне столько подозрений, сколько любовь, ибо она проникает в душу глубже, нежели прочие чувства. Ничто на свете так не занимает, так не сковывает сердце, как любовь. Поэтому, если не иметь в душе оружия, укрощающего любовь, — эта душа беззащитна и нет ей никакого спасения». Умберто Эко. Имя Розы.

— Что за Келлер? — спросил Рихард, рассчитывая на то, что это всего лишь совпадение. Фамилия была достаточно распространенной. Но осторожный зверь внутри проснулся и повёл блестящим черным носом, чуя запах опасности и ловя отголоски охотничьего рожка в перелеске. — Понятия не имею. Я и так еле уговорил Одилию выдать имя покупателя. Документы она мне не показала. Сказала, что не имеет права раскрывать подробности частной сделки. — А имя? — Франц. Франц Келлер.       Рихард потянул ворот куртки, вдруг показавшийся тесным. Меньше всего он хотел, чтобы их пути снова пересеклись. Нет, таких совпадений просто не бывает. И все же… Зачем Келлеру, который фактически одной ногой в тюрьме, покупать маленький запущенный виноградник на Мозеле? Чтобы доживать здесь, когда выйдет на свободу? Но у него куча роскошной недвижимости. Может, это для кого-то из семьи или приближенных? Плата за какую-то работу… В любом случае, сначала стоило проверить. — Рихард? Есть какие-то идеи? — Тилль внимательно вглядывался в его лицо. — Пойдем в дом. Мне нужно кое-что тебе рассказать. ***       После обеда Пауль приехал на ферму, чтобы выполнить отложенную в понедельник работу. Он хотел сначала ненадолго забежать к Рихарду, но Тилль перехватил его во дворе и сказал, что тот уже на конюшне. Когда Пауль оказался в здании, он обнаружил Рихарда стоящим у стойла Астры и разглядывающим вороного жеребенка. Тот еще плохо держался на ногах и постоянно тыкался в бок матери, нуждаясь в опоре. — Привет! — Пауль оглянулся, проверяя, нет ли посторонних, а затем быстро обнял Рихарда и чмокнул в губы. — Привет! Он чудной, да? — Рихард кивнул на жеребенка.       Пауль посмотрел на новорожденного и улыбнулся. Астра высунула голову из стойла и ткнулась носом ему в плечо. — Хорошая девочка, — он ласково почесал ей лоб. — Надеюсь, он только внешне похож на отца, а характер будет от матери. — А чем плох отец? — Тем, что он невыносимый. — Но ты то смог его приручить, — Рихард приобнял его сзади и положил подбородок на плечо. — Это потому что я терпеливый. — Вот сейчас и узнаем, насколько. Я сегодня у тебя в подмастерьях. Будешь учить меня, что нужно делать. — Почему так? — Пауль развернулся к нему. — Хочу сэкономить нам время. Вдвоем мы будем заканчивать быстрей. И сможем быть вместе подольше. — Эй! Но тогда мне придется отдавать половину денег тебе! А я, между прочим, коплю. — Во-первых, я предлагаю безвозмездную помощь. Я уже договорился с Тиллем. А во-вторых, на что это ты копишь? — Ну я хочу поступить в университет. И мне придется жить в Берлине, а там все дорого, — Пауль поскреб ногтем дощатую перегородку денника.       Рихард представил себе, как Пауль, забравшись с ногами на стул, взъерошенный и сонный, пьет утром кофе у него на кухне. Как спешно собирается на занятия, на ходу дожевывая бутерброд. Как, уставший, засыпает вечером у него под боком на диване, не досмотрев фильм. Ему остро захотелось воплотить эти мечты в реальность, но их настоящее было еще очень хрупким, чтобы строить такие планы на будущее. Что если Пауль вообще не думает ни о чем таком? Что, если он ему быстро наскучит? Ему снова показалось, что почва под ногами стала зыбкой. — Ты молодец, — проговорил он, а потом все же осторожно добавил: — Надеюсь, ты будешь меня навещать. — Если ты не будешь против, — так же неуверенно ответил Пауль.       Рихард облегченно выдохнул. Похоже, они оба прощупывают почву, и их двоих одолевают одинаковые сомнения. — Это было бы странно, если бы я был против того, чтобы мой парень приходил ко мне в гости. Ты так не думаешь?       Пауль расслабленно усмехнулся и развернулся к нему. — Пойдем. Покажу тебе, как чистить лошадь.       Пока они вдвоем занимались чалой кобылой, Рихард пересказал ему историю про Келлера и виноградник. Когда все работы были закончены, руки и лица вымыты, а одежда заменена на чистую, они сели за английский на кухне в пристройке. Рихард не стал звать Пауля наверх, чтобы не смущать его лишний раз. Он решил подождать, когда тот сам почувствует себя более раскованным. После часовой попытки постичь фразовые глаголы, Пауль устало откинулся на спинку стула. — Все. Сегодня с меня хватит. — У тебя же только-только стало получаться. — Это какая-то пытка. — Просто перестань так к этому относиться. — Легко сказать! Может, лучше фильм посмотрим? А? — заискивающе глядя на него протянул Пауль. Рихард вздохнул и покачал головой. — Ладно. Но к четвергу ты выучишь всю эту страницу. — Обещаю!       Они переместились на диван, но уже спустя десять минут забыли о том, что происходит на экране, потому что целоваться оказалось интересней. Наконец оторвавшись друг от друга, они вернулись к просмотру, пытаясь уловить суть фильма, но мысли Пауля убежали слишком далеко. Ему было очень хорошо и не хотелось уходить. Накануне он уже ломал голову по поводу того, как объяснить родителям, что он проводит столько времени с Рихардом и хочет проводить еще больше. Неужели им всегда придется скрываться? И как он скажет друзьям? В голове тут же всплыл недавний разговор с Кристианом. — Я хочу рассказать Шнаю.       Рихард убавил звук и посмотрел на него. — Ты уверен? Он, конечно, парень хороший, но держать язык за зубами не умеет. — Но он мой друг. И я ему доверяю. — Знаю. Пойми, это не из-за того, что я хочу скрыть наши отношения или что-то такое. Просто я беспокоюсь о тебе. Это не Берлин. Здесь на такие вещи смотрят по-другому. — Наверное, ты прав, — Пауль устало вздохнул. ***       Вернувшись домой, Пауль переступил порог темной прихожей и скинул ботинки. Из гостиной лился свет ночника и слышались звуки телевизора. Сняв куртку, он прошёл вперед и заглянул в дверной проем. Эрика сидела на диване, укрывшись пледом, и смотрела кассету с любимым сериалом «Поющие в терновнике». Заметив его, она улыбнулась и похлопала по месту рядом с собой. Он подошёл и сел. На экране отец Ральф разговаривал с маленькой Мэгги. — Пять минут и будем ужинать, — шепнула Эрика.       Пауль кивнул. Он откинулся на спинку и принялся перебирать в голове колоду событий этого дня, задерживаясь на каждом сокровенном моменте с Рихардом. Разговоры, касания, поцелуи и подспудное желание большего. Быть чаще, быть дольше, быть ближе. Он очнулся, чувствуя, что на него смотрят. Эрика ласково глядела на него. — Что? — непонимающе спросил он. — Ты улыбаешься, — констатировала она. — Расскажешь?       Внутри похолодело. Решится ли он когда-нибудь? Одна мысль о том, что он скажет ей, что ему не нравятся девушки, приводила в ужас. А сказать, что он уже встречается с парнем… Нет, это наверняка разобьёт ей сердце. По лицу Пауля пробежала тень. — Ничего такого. Просто гладил сегодня жеребёнка, — на ходу выкрутился он.       Эрика недоверчиво хмыкнула, но не стала выпытывать. Она давно не видела сына таким счастливым. Последние полгода он чах, как растение без воды, а теперь снова расцвёл. На сердце по-прежнему было немного тревожно, но вся эта история с участками сбивала с толку и не давала присмотреться. Поэтому сейчас она просто радовалась за него. — Ну тогда пойдем на кухню. Расскажешь, какой он. ***       Очередной день в гимназии выдался напряженным. До начала рождественских каникул оставалось всего десять дней, нужно было сдавать зачеты, а учиться уже никому не хотелось. Паулю было вдвойне тяжелей сосредоточиться, потому что весь его разум был занят романтическими мечтами о Рихарде. После урока физики он поднялся из-за стола и, собрав рюкзак, направился к выходу, но тетрадь сидевшего впереди Марка упала в проход прямо перед ним. Они одновременно наклонились, чтобы поднять ее, и столкнулись головами.  — Ох, прости, — Пауль выпрямился и протянул ему тетрадь. — Ничего страшного, — Марк потёр лоб рукой. — Спасибо.       На его губах мелькнула слабая улыбка. Светлячок надежды во тьме угасшей дружбы. Пауль тут же улыбнулся в ответ, пытаясь ухватить ускользающий отголосок взаимного тепла. Они ведь так хорошо общались раньше. Разговор завязался сам собой. Сначала неловкий, а потом вполне расслабленный. Пауль по-дружески скучал по Марку. И ему захотелось как-то наладить их общение. Но подходящей темы, чтобы разделить ее только между ними, отчего-то не находилось. И тут Пауль вспомнил про беседу с Рихардом накануне. Может быть, Марк знает, кто такой Келлер? Может, он сможет чем-то помочь? У Пауля не было причин не доверять ему. — Тебе не знакома фамилия Келлер? — спросил он после небольшой паузы. Марк нахмурился. — Что-то знакомое. У меня такое чувство, что я однажды слышал ее от отца. Я могу узнать у него в воскресение. Он сейчас по делам в Берлине. Но почему ты спрашиваешь?       Пауль поколебался немного, а потом все же решился и рассказал о том, что бесхозный виноградник купил некий Франц Келлер. Марк пообещал, что постарается добыть информацию, не привлекая внимания отца.       После занятий они вместе вышли на парковку, обсуждая задание по физике. Пауль проследил за взглядом Марка и увидел ждавшего его Рихарда. Тот курил, прислонившись к капоту своей машины и пристально глядел на них. — Ну мне пора, — неловко попрощался Пауль. — Удачи, — Марк неожиданно наклонился к нему и крепко обнял. — Спасибо. И тебе, — Пауль тут же отступил на шаг, как только чужие руки отпустили его. Он развернулся и поспешил к Рихарду, чувствуя, что Марк все еще стоит на месте и смотрит ему вслед. Ситуация была неловкой.       Рихард отбросил бычок в сторону и покрутил ключи на пальце. Что этот тощий очкарик себе позволяет? Ему хотелось притянуть Пауля к себе и демонстративно поцеловать, давая понять, кто здесь хозяин положения. Но он не мог сделать этого у всех на виду. На парковке были другие люди. Поэтому он ограничился лишь короткой дуэлью взглядов.       По дороге домой Пауль чувствовал повисшее в машине напряжение. Рихард и словом не обмолвился про Марка. Только спросил, как прошел день, и внимательно выслушал рассказ про дела в гимназии. Пауль не собирался скрывать от него то, что спросил у Марка про Келлера, хотя шестым чувством понимал, что это совсем не подходящий момент. Как только они припарковались у дома родителей, Пауль набрал воздуха в грудь и выдал: — Я спросил у Марка про Келлера. — Ты сделал что?! — Рихард тут же возмущенно развернулся к нему. — Он может помочь. — А вдруг он пойдет к отцу и скажет, что мы пытаемся разнюхать о его делах? — У тебя паранойя. Марк не такой. Он сказал, что спросит аккуратно. — Ну конечно! Он белый и пушистый. А тебе не пришло в голову, что у него есть собственный интерес? — Какой? В чем может быть его выгода? — начал кипятиться Пауль. — Ты серьезно? Я вот его выгоду вижу прямо перед собой. — Ты просто ревнуешь, вот и все. Между нами больше ничего нет. Мы с ним поговорили. Он понимает, что у него нет шансов. Или ты мне не доверяешь? — Черт, нет. Я доверяю тебе, но не доверяю ему! Не знаю, что он там понимает. У него же на лице написано, что он хочет тебя. Как ты можешь быть таким наивным?! — Лучше быть наивным, чем везде видеть врагов. Твоя проблема в том, что ты разучился верить людям. И ты, похоже, все-таки не доверяешь мне, — Пауль схватил рюкзак и выскочил из машины, хлопнув дверью.       Рихард ударил кулаком по рулю. Вот и первая ссора. Вернувшись домой, он попытался сесть за книгу, но не смог написать ни строчки. После ужина он вновь поднялся наверх и принялся наматывать круги по комнате, то и дело проверяя экран телефона в надежде, что Пауль все-таки напишет. Разумом он понимал, что должен извиниться первым, но приправленное ревностью недовольство не давало ему сделать этого. К полуночи негодование утихло, а чувство вины, наоборот, разрослось. Он зря вспылил. Но писать первым не позволяла гордость. Когда часы уже показывали два ночи, он отчаялся и все-таки лёг спать, твердо решив поговорить с Паулем завтра. ***       Занятия подошли к концу, и ученики начали медленно покидать класс. Пауль все еще сидел за партой, сжав в руках тетрадь с домашней работой по биологии. Он уже десять минут не мог сосредоточиться на исправлениях, сделанных фрау Эккель. — Можно сесть с тобой? — рядом раздался голос Марка. Как и четыре месяца назад. Только тогда все было совсем по-другому.       Пауль вздрогнул, испытывая чувство дежавю, и рассеянно кивнул. — Что случилось? — Все отлично. — Брось. Я же вижу. Дело не в биологии. Что я могу сделать? — Ничего. Тут точно ничего. — Понятно. Любовная ссора, — Марк провел ладонью по парте. — Мы не поссорились! Он просто… — Пауль замолчал, одергивая себя. Поздно. Выдал с потрохами. — Что там у тебя за проблема с домашкой? — как ни в чем не бывало перевёл тему Марк. — Я могу помочь. Если твой парень, конечно, не будет против, — едва слышно добавил он. — Я сам решаю, с кем общаться, — вскинулся Пауль. Внутри с удвоенной силой забурлило воспоминание о размолвке. — Ну тогда давай посмотрим, — Марк придвинулся и вытащил из его рук тетрадь, коснувшись кожи словно невзначай. Пауль сделал вид, что не заметил этого, но на всякий случай немного отодвинулся.       Марк быстро объяснил отмеченные ошибки и посоветовал, какие темы нужно повторить к следующему разу. Потом они поболтали о последних школьных новостях, и Паулю стало легче. После обеда он отправился на ферму. Обиду частично вытеснила тоска. Ему хотелось, чтобы при встрече Рихард снова обнял его, словно между ними не было никакой ссоры. Переодевшись в раздевалке, он пошел на конюшню. Когда он наполнял поилку водой, появился Рихард. Пауль демонстративно проигнорировал его, отправившись за новым ведром воды, но Рихард перехватил его и развернул к себе. — Давай поговорим. — О чем? Опять будешь читать нотации? — Нет. Я был неправ, — слова дались ему с трудом.       Пауль молчал, глядя в пол и теребя металлическую ручку. — Прости меня, — Рихард вытащил ведро из его рук и поставил на пол. — Давай не будем ссориться из-за этого. Я правда доверяю тебе. И ты можешь сказать про нас Кристофу, если считаешь нужным.       Рихард терпеливо ждал ответа. Пауль выдержал мучительную паузу, а потом глянул на него. — Хорошо. Извинения приняты. Но ты сегодня убираешь все денники. — Неужели я настолько провинился? — на лице Рихарда заиграла осторожная улыбка. — Это я ещё пощадил тебя, — Пауль напустил на себя сердитый вид и упёр руки в бока, но Рихард почувствовал, что его простили. Он шагнул к Паулю и притянул его, вяло сопротивляющегося, к себе. — Все что угодно, лишь бы ты на меня больше не обижался. ***       В пятницу уже сидя за обеденным столом с Тиллем, Рихард услышал звонок мобильного в кармане брюк. На дисплее высветился номер Олли. — Привет! Я нашел дочь этого вашего Губерта. Ее зовут Марика. У неё двое детей. Мать запрещала ей общаться с отцом, но старушка умерла в прошлом году. Так что она приедет во вторник, а я буду уже в понедельник. Взял отпускные дни ради ваших дел. — Это отличные новости! Не знаю, поможет ли это чем-то, но все равно спасибо. Мы тебе обязаны. — Кстати, ты в курсе, что Келлера посадили на 15 лет? — Да, Макс, мой шеф, сообщил сегодня утром. — Один знакомый пристав сказал, что твои показания и материалы, приобщенные к делу, сыграли ключевую роль. Будь осторожен. Ты нажил ещё одного врага. Келлер — злопамятный ублюдок. — Понял. Еще раз спасибо! До встречи в понедельник.       Распрощавшись с Олли, Рихард пересказал Тиллю все новости. — Я пока не понимаю, как все это связано между собой, — поделился мыслями тот, вылавливая из кастрюльки с жарким еще один кусок говядины. — Такое чувство, что нам просто нужно сделать шаг назад, чтобы увидеть картину целиком. — Я тоже ломаю над этим голову. Слишком много деталей. — И сыплются они как из рога изобилия. Мне тут птичка на хвосте принесла еще одну интересную информацию. Вессели, которые тут недавно поселились, внезапно выиграли тендер на поставку материалов для ремонта ратуши. — Что в этом странного? — А то, что они запросили больше денег, чем предыдущая компания, с которой сотрудничала администрация. Но комиссия, якобы, нашла в проекте конкурентов какие-то нарушения. — Думаешь, Вессели дали Вальцу взятку?       Тилль пожал плечами. — У меня нет доказательств. Не хочу окончательно превращаться в сплетника и интригана. С тех пор как ты приехал, я только и делаю, что сую нос в чужие дела. Мне это не нравится. — Но ты же сам меня позвал. — Я думал, что этим будешь заниматься ты! Вместо того, чтобы налаживать тут свою личную жизнь, — Тилль ткнул вилкой с куском картофеля в его сторону. — Ладно. Намек понял, — Рихард отправил в рот очередную ложку жаркого, старательно показывая, что занят едой. Из-за Пауля все действительно отошло на второй план, но он просто не мог думать ни о чем другом. Он был опьянен, и уже догадывался, каким чувством. *** — Рихард! Пауль! Рада вас видеть, мальчики, — фрау Штойбер улыбнулась и пропустила их внутрь. — Я привел помощника, — Рихард первым стянул куртку и повесил ее на крючок. — Ох, дорогой, боюсь, оплата будет слишком скромной для вас двоих. — Нам ничего не нужно, — вклинился Пауль. — Мы здесь по собственному желанию. — Но это ведь… — Ничего не надо. Правда, — перебил ее Рихард. — Лучше покажите, что мы можем сделать. — Я была бы очень признательна, если бы вы помогли мне разобрать вещи на чердаке. Нужно спустить оттуда коробки вниз, а я пока испеку вам пирог.       Холодный пыльный чердак жил собственной жизнью. Старые половицы натужно поскрипывали под тяжестью шагов. В углах висела паутина, а в воздухе над коробками со старыми вещами медленно испарялись чужие воспоминания. Из маленького слухового окна, утопленного в невысокой деревянной нише у самого пола, лился слабый свет.       Пауль включил одинокую лампочку под потолком, прошелся по периметру и покачал головой, увидев щели вдоль рамы слухового окна. Пока Рихард занялся коробками, он сбежал вниз и попросил у фрау Штойбер инструменты. Она дала ему ключ от пристройки, сказав, что после смерти мужа все нужное для ремонта осталось лежать там. Найдя ящик с инструментами, утеплитель и чудом сохранившийся пригодным герметик, Пауль вернулся на чердак. Он помог Рихарду с оставшимися коробками, а потом объяснил ему, что нужно сделать со щелями. Сам он схватил отвертку и шурупы и принялся чинить старый, кое-как сколоченный шкафчик, у которого оторвалась дверца.       Спустя пятнадцать минут он оторвался от своей работы, любуясь результатом, а потом повернулся к окну. Он смотрел на то, как Рихард, хмурясь, немного неуклюже пытается заполнить щель под рамой герметиком так, как он ему показал. Что-то тонкое и хрупкое в груди вдруг налилось силой, окрепло и разрослось, прогоняя сомнения. Хотелось подойти и крепко обнять его. Сделать что-нибудь сумасшедшее. Забраться на крышу и прокричать о том, как ему хорошо.       Сладив с последним участком, Рихард снял перчатки, сел на пол в нише и вытянул затекшие ноги. Повернувшись, он увидел, что Пауль смотрит на него. — Иди ко мне, — он протянул ему руку, помогая забраться в маленькое пространство у слухового окна. Пауль опустился на колени рядом с ним. Они пару секунд вели безмолвный разговор одними глазами, а потом одновременно потянулись друг к другу. Осторожное касание губ. Кончики пальцев выводили узоры на щеках. Рихард почувствовал себя влюбленным подростком. Пауль вдруг сам оседлал его бедра и углубил поцелуй, а потом осторожно прикусил за губу. — Это провокация? — выдохнул Рихард, отстранившись лишь на пару миллиметров. — Может быть, — Пауль хитро улыбнулся и поерзал на нем, прижимаясь тесней. Вот чертёнок! — Ты играешь с огнем, — руки Рихарда тут же переместились на его талию. — Ты занят завтра после обеда? — нетерпеливо спросил Пауль. — Поедем покататься на лошадях? — С удовольствием, — Рихард снова потянулся к нему, но откуда-то снизу раздался голос фрау Штойбер. — Мальчики! Пирог почти готов.       Рихард разочарованно выдохнул, отпуская Пауля. Тот поднялся и протянул ему руку: — Пойдем, разгребем остатки и будем пить чай. У нее изумительный сливовый пирог. ***       Когда в пятницу вечером Пауль уже лежал в постели, телефон завибрировал. «Доброй ночи, солнышко».       Если бы кто-то другой назвал его так, он бы скривился. Но это был Рихард. И его влюблённый мозг раскис от умиления. «И тебе».       Пауль поколебался, не зная, добавлять ли ещё что-то, но потом решил отправить только два слова. Спустя полминуты пришло ещё одно сообщение: «Она была бы лучше, если бы мы сейчас лежали вместе под одним одеялом».       Пауль сглотнул. Это общение на расстоянии, когда отсутствующие элементы достраивала его собственная фантазия, оказалось невероятно интимным. Сердце застучало быстрей, а пальцы сами забегали по клавишам. «Тогда бы мы не смогли уснуть».       Нажал отправить, перечитал и зарылся рукой в волосы. Почему-то эта фраза показалась ему вопиюще непристойной. Кровь устремилась к паху. Он нервно поерзал, потом вскочил и тихо запер дверь на ключ. Новое оповещение. Метнувшись на кровать, он схватил телефон. «Я был бы только за. Ты же знаешь, как я тебя хочу».       Пауль дважды перечитал полученное сообщение и уткнулся горящим лицом в подушку. У него полностью встал. «А я тебя».       Кнопка «Отправить» показалась раскалённой. «Если мы продолжим в том же духе, то я не выдержу, приеду и проберусь к тебе в комнату». «И что тогда?» «Для начала позабочусь о том, чтобы на нас не осталось одежды».       Пауль развернулся на спину, задрал футболку, приспустил пижамные штаны и обхватил себя рукой, медленно поглаживая. «А потом?» «Уложил бы тебя на кровать и лёг сверху». И следом сразу прилетело второе: «Поцеловал бы тебя и спросил, чего ты хочешь?»       Пауль живо представил себе эту сцену. Представил Рихарда над собой. Его прикосновения. Он прикусил губу, чтобы не застонать, и задвигал рукой быстрее. «Чтобы ты дотронулся до меня там», дрожащими пальцами набрал он. «О, я сделал бы это. Я бы гладил. Сначала медленно, потом быстрей. Я бы сделал тебе очень хор’шо».       Последнее слово было написано с ошибкой, а в паре мест не хватало пробелов. Осознание того, что Рихард сейчас скорей всего так же, как и он, ласкает себя, читая их переписку, сверхновой вспыхнуло в мозгу. Пауль отчаянно задвигал рукой и кончил на живот. В голове разлился приятный послеоргазменный туман. «Ну вот. Теперь мне придётся идти в душ» — кое-как напечатал он. Ответа не было примерно пару минут, но Пауль не заметил, как они пролетели. «и мне. Мечтаю воплотить это в реальность» «я тоже» «до завтра, солнышко» «до завтра!»       Пауль улыбнулся, а потом встал и поплёлся к шкафу, чтобы найти запас салфеток. Выйти в коридор в таком виде он не мог.       Рихард пребывал в такой же неге у себя в кровати. Спускаться в ванную было лень, но оставаться липким на ночь и менять простыни ему тоже не хотелось. То, что Пауль принял игру, взбудоражило его, а робкая просьба прикоснуться привела в восторг. Они каждый день понемногу раскрывались друг другу, и это было именно то, о чем он так мечтал в последние месяцы. ***       Предвкушение субботней послеобеденной встречи было пропитано для Пауля легким стеснением. Но он тут же расслабился, когда Рихард поприветствовал его поцелуем, в который вложил все свои эмоции, обходясь без неловких разговоров.       Они подготовили лошадей и отправились верхом к соседнему холму, густо поросшему деревьями. Бледное декабрьское солнце маленьким белым диском крутилось на небе. На прогулочной тропе не было ни души. Добравшись до тихой опушки, они крепко привязали лошадей у раскидистого дуба. Пауль сунул шапку в седельную сумку, и ослабил подпругу. Лес вокруг размеренно дышал, как большое древнее животное, погружающееся в долгую спячку. Сон его ещё был поверхностным. Под ногами шуршали опавшие листья. Голые ветви плели кривой узор над головой. Пологий склон становился все более крутым. Рихард взглянул вперед. На холме среди поредевших деревьев застыли остовы невысоких каменных стен. — Здесь когда-то была старая усадьба, — пояснил Пауль. — У нас про нее много баек рассказывают. — Привидения и все такое? — Рихард усмехнулся. — Ага. И колодец с костями. — Решил меня попугать? — А ты боишься? — Я нет, а ты? — Ни капельки, — Пауль потянул его за руку, ведя чуть правее.       Они добрались до небольшого ручья, бегущего с вершины холма. Пауль перепрыгнул через него и развернулся к Рихарду, оставшемуся на противоположном берегу. Наклонившись, он набрал воду в сложенные лодочкой ладони и умылся, тут же отфыркиваясь и передергивая плечами. Рихард присел на корточки и опустил ладонь в бегущий поток. Ледяные иголочки впились в кожу. Он вымыл руки и тоже зябко поежился, но на этом контрасте окружающий воздух, казалось, стал гораздо теплей. — Мне здесь нравится, — он взглянул на Пауля. — И мне. Красиво, — тот снял шарф и засунул в карман куртки. — И никого, кроме нас.       Пауль хитро улыбнулся, а затем внезапно брызнул в Рихарда водой и бросился вверх по склону. — Догоняй!       Ему показалось, что Рихард сразу же пустился за ним в погоню. Он перепрыгнул последнюю ложбину, достиг каменной стены, обвитой сухими ветвями дикого винограда, и развернулся. Рихарда сзади не было. Неужели отстал? Пауль завертелся на месте, озираясь. Затем прокрался к высокому вязу, растущему посреди руин, и осторожно выглянул из-за ствола. Никого. Только серые остовы старых стен и дремлющий лес вокруг. Он ощутил себя добычей. Это была уже не простая детская игра. Сейчас он учился чему-то новому. Абсолютно взрослому. Ему иррационально захотелось быть пойманным. Прохладный влажный воздух был неподвижен и обволакивал разгоряченную кожу. Кровь гулко стучала в ушах после быстрого бега, заглушая окружающие звуки. Пауль не успел снова развернуться, как его обхватили сильные руки, а ухо опалило горячее дыхание. «Попался!». Он дернулся, пытаясь вырваться, но Рихард не позволил ему. Только сильней прижал к себе. — Ты выиграл, — Пауль расслабился в его объятиях. — Тогда мне положена награда.       Пауль затаил дыхание. Влекомый жаром, исходившим от разгоряченного тела, Рихард медленно провёл приоткрытыми губами от выступающего позвонка у основания шеи до первых темных волосков и уткнулся носом в высветленные пряди. Нотки яблока, сена и самого Пауля. Он отстранился и легонько подул, глядя как светлая кожа покрывается мурашками. Пауль задрожал и закрыл глаза. Приподняв его куртку, Рихард перехватил его поперек груди одной рукой, а другой скользнул к ширинке и слегка сжал член через ткань. С губ Пауля сорвался рваный вздох. Его лицо залил румянец стыда, а кончики ушей стали красными. Фантазии при переписке не вызывали у него такого отклика. Теперь же он снова разрывался от противоречий: одна его часть кричала, чтобы он оттолкнул Рихарда и бежал прочь, а другая была готова идти до конца, что бы сейчас ни произошло. — Рих! — жалобно выдохнул он. — Шшшш… Не бойся. Я просто хочу узнать тебя. Если ты позволишь.       Рихард продолжал поглаживать его через ткань, но не предпринимал дальнейших действий, терпеливо ожидая одобрения несмотря на собственное возбуждение. Он уже хотел отступить, когда Пауль уперся руками в ствол дерева и прогнулся в пояснице, тесней прижимаясь к нему и с мольбой выдыхая заветное «да».       Рихард ослабил пряжку ремня, потянул молнию вниз и расстегнул пуговицу. Пальцы пробежались по животу, проникли под резинку нижнего белья и освободили напряженную плоть, которую тут же начали медленно, но уверенно ласкать. Пауль сходил с ума от этих новых ощущений. Умелая и крепкая рука, сжимавшая и поглаживавшая его член. Горячее дыхание над ухом. Чужое вожделение, густое как патока. Обволакивающее. Заставляющее трепетать. Сливающееся с его собственным. Слишком много всего сразу. Внизу живота завязался тугой узел. Пауль всхлипнул и пришёл, до крови прикусив нижнюю губу. Белые капли причудливым узором упали на сплетенные у земли корни. — Умница! — прошептал Рихард, целуя нежное место за ухом.       Пауль пытался отдышаться. Сердце молотом билось о ребра. Перед закрытыми веками продолжали вспыхивать звездочки. Он спешно привёл себя в порядок и развернулся. Решившись наконец поднять глаза на своего спутника, он столкнулся с изучающим взглядом. Его вновь бросило в жар. Что он должен делать теперь?       Протянув руку, Рихард коснулся его подбородка и провёл подушечкой большого пальца по прокушенной губе. На маленькой ранке выступила капелька крови. Прежде чем Пауль успел ее слизнуть, Рихард подался вперед и перехватил ее губами, мягко посасывая и облизывая. Пауль прикрыл глаза и застонал в поцелуй, отвечая. Ему тоже хотелось доставить Рихарду удовольствие. Хотелось коснуться его. Он потянулся к пуговице чужих джинсов, но Рихард перехватил его руки и сразу же отстранился. Пауль непонимающе смотрел на него. — Позволь мне… — прошептал он. — Не надо. Не здесь, — Рихард покачал головой и отступил. — Ты не хочешь? — Очень хочу. Но здесь тебе будет некомфортно. И становится холодно. Давай лучше вернемся домой.       Они спустились с холма и, взявшись за руки, медленно побрели к опушке. Рихард рассказывал сюжет какой-то сказки про старый замок, а Пауль, слушая звук его голоса и ощущая тепло его ладони, мечтал о том, чтобы этот день никогда не заканчивался.       Когда они вышли на опушку, Рихард снова обнял его и поцеловал. В этот раз тепло и с благодарностью, но Пауль вдруг резко отпрянул от него и посмотрел куда-то вправо, прислушиваясь. — В чем дело? — обеспокоенно спросил Рихард. — Ты слышал? — Что? — Там ветка хрустнула. — Может, какое-то животное. Ты говорил, что здесь есть кабаны. Нам стоит опасаться? — Мне просто показалось, что я видел какое-то движение. — Тогда поедем отсюда. Я не горю желанием пересекаться с кем-то в лесу.       Когда они вернулись на ферму, Пауль показал Рихарду, как расседлать лошадь и снять сбрую. Натруженные мышцы приятно тянуло. — Как насчёт принять душ вместе? — спросил Рихард, едва переступив порог пристройки.       Пауль, не ожидавший такого предложения, застыл с курткой в руках. — Я не настаиваю. Можем вымыться по очереди и заняться английским, — Рихард вытащил куртку из его рук и повесил на крючок. — Нет, нет! — поспешно пробормотал Пауль. — Я хочу.       Они сняли обувь и тут же отправились в ванную. Рихард включил воду, чтобы она нагрелась. Пока он доставал из шкафчика полотенца, Пауль стянул свитер вместе с футболкой, потянулся к ремню своих джинсов и попытался расстегнуть пряжку. Пальцы не слушались. Волнение смешалось с возбуждением. Чужие ладони накрыли его руки и мягко отвели в сторону. — Погоди. Успокойся. Мы не будем сразу заниматься сексом. Во-первых, можно доставить друг другу удовольствие самыми разными способами, — Рихард помог ему расстегнуть пряжку. — А во-вторых, мне просто хорошо, когда ты рядом.       Фраза прозвучала гораздо тише, чем предыдущие, и оттого откровенней. Еще одно маленькое признание, так тяжело дающееся, но такое ценное. Рихард словно кирпичик за кирпичиком пытался возвести надежный фундамент для их будущего.       Пауль взглянул на него, и Рихард со странным облегчением нашел в его глазах понимание. Он наклонился за поцелуем. Нежным и ласковым, перерастающим в глубокий и горячий. С трудом разорвав его, он снял футболку. Пауль стянул джинсы и остался в одних трусах, тонкая ткань которых не могла скрыть его возбуждение. Слои одежды падали вместе со слоями неуверенности. Рихард расстегнул свои джинсы и стянул их вместе с бельём. Взгляд Пауля тут же, словно магнитом, притянуло к чужому наполовину окрепшему члену. Даже лучше, чем он себе представлял. Во рту скопилась слюна. Рихард отрегулировал воду, залез в ванну и принялся намыливать губку. — Ну же, иди сюда.       Пауль избавился от последнего предмета одежды и присоединился к нему. — Повернись, — попросил Рихард.       Мягкие круговые движения губки и теплая вода быстро расслабили напряженные мышцы. Пауль чувствовал, как мыльная пена стекает между лопаток вдоль позвоночника, исчезая в ложбинке между ягодиц. Движения стали более плавными. Чужие пальцы то и дело норовили задеть кожу, посылая маленькие электрические разряды по всему телу. Когда они по очереди вымылись, Рихард развернул его к себе. — Я хочу понять, что тебе нравится. Не стесняйся меня. Ты можешь сказать, чего хочешь. — Я… Я не знаю, — пробормотал Пауль еле слышно из-за шума льющейся воды. Они стояли напротив друг друга полностью обнаженные и возбужденные. И, кажется, весь его мозг просто перетек вниз. — Но ты ведь уже представлял нас вместе.       О, если бы Рихард знал, какие сцены порой выдавала его фантазия. Сначала многие из них были почти что невинными, но после его возвращения стали очень горячими. Однако Пауль не решался ответить. Его стеснение вызвало у Рихарда умиление. Такой дерзкий и смелый в обычной жизни, Пауль снова превращался рядом с ним в того подростка, который дрожал от его прикосновений весной. Это не Микки, и не любой другой его предыдущий партнер, подразумевавший под сексом лишь секс. Они здесь вдвоем разделяли между собой совершенно иные моменты.       Рихард наклонился к нему и шепнул, почти касаясь губами мочки уха: — Дотронься до меня. Смелей.       Пауль осторожно взял в кольцо твердый покрытый венами ствол, ощущая под пальцами бархатистую кожу. Рихард обвил свою ладонь поверх его, побуждая обхватить крепче, направляя и задавая нужный темп. Пауль завороженно смотрел на плавно появляющуюся и исчезающую головку, а затем услышал легкий чужой стон. Его глаза метнулись наверх, к источнику звука. На лице Рихарда отражалось чистое удовольствие. Веки были полуопущены, а губы приоткрыты. Этот образ как огонь спички поджег его собственную кровь, пропитанную горючим желанием. Его член болезненно дернулся, сочась смазкой. Остатки скованности утекли прочь вместе с бегущей в слив водой. Он по наитию ускорил темп и подался вперед, пытаясь увеличить контакт между их телами, и перехватил губы Рихарда. Тот положил свободную руку на его затылок, притягивая ближе и углубляя поцелуй. Движения стали неряшливыми. Оторвавшись от его губ, Рихард зажмурился и стиснул зубы. Пауль почувствовал, как мышцы чужого живота напряглись, а затем по пальцам потекла теплая вязкая жидкость. — У тебя талант, — шепнул Рихард, выравнивая дыхание и целуя его в висок.       Пауль не знал, что ответить. Он все еще был чертовски возбужден. Тело требовало разрядки, не давая трезво мыслить затуманенному сознанию. Рихард опустился на колени, не обращая внимания на бьющие по плечам струи, и поцеловал выступающую косточку таза, а затем посмотрел снизу вверх. В этот момент Пауль готов был завыть.       Рихард собирался сделать то, что не делал ни для кого после расставания с Аланом. Его партнерши и партнеры с радостью ублажали его ртом, но сам он не удостаивал их такой чести. В нем говорила гордость и ущемленное когда-то самолюбие. Но теперь, стоя на коленях перед Паулем, он не чувствовал себя подчиненным. Наоборот. Ему казалось, что он стал хозяином чужого удовольствия. И он собирался доказать это. Он провел руками вверх по худым бедрам, сжал чужие ягодицы и поймал губами головку члена. Пауль застонал. Фантазия не смогла сравниться с реальностью. Он готов был взорваться от ощущений, которые ему дарили теплый влажный рот и проворный язык. Он схватился одной рукой за кафельную стенку, а другую сжал в кулак, и подался бедрами назад, пытаясь отсрочить оргазм, но Рихард не дал ему сделать этого. Он удержал его одной рукой за бедро, а другой поймал сжатую в кулак руку и направил к своему затылку. Пауль запустил дрожащие пальцы в его волосы. Рихард удовлетворенно промычал. Ему оказалось достаточно сделать всего три движения головой и напоследок посильней втянуть розовый кончик, чтобы толкнуть Пауля за грань. Тот заскулил, пытаясь оттолкнуть его, но Рихард снова удержал его за бёдра. Он проглотил все и довольно облизнулся. — Прости, прости, прости, — затараторил Пауль. Рихард поднялся и на мгновение зажал ему рот ладонью, прерывая поток извинений. — Перестань. Все отлично. Я мечтал об этом всю последнюю неделю. — Это было потрясающе, — Пауль прикрыл глаза и устало привалился к нему. Он словно утонул в огромном облаке из ваты. Мысли медленно ворочались в голове, не желая строиться. — Я тоже так думаю, — Рихард обхватил его лицо ладонями и поцеловал. Чувствовать собственный вкус на чужих губах было странным, но не неприятным.       Рихард смыл с них остатки пены и следов соития, а потом помог Паулю выбраться и обернул полотенцем. Единственной разочаровывающей мыслью было то, что их время вместе на сегодня снова подходило к концу. Он отвез клевавшего носом Пауля домой, вернулся к себе и, поужинав, тут же лег в постель. Ему наконец-то было хорошо. И физически, и морально. Исчезла казавшаяся извечной пустота, зиявшая в душе особенно отчетливо после очередного ни к чему не обязывающего совокупления. В этот раз удовольствие осталось с ним. Хотя для полного счастья ему все же не хватало сопящего под боком Пауля. ***       Воскресное утро было холодным и пасмурным. Дверь собора плавно поддалась, пропуская Рихарда внутрь. Он давно собирался получить комментарий отца Якоба по поводу Лукаса, чтобы отразить в книге официальную позицию церкви, но добрался сюда только сейчас. Все уже разошлись после утренней службы, следующая должна была начаться в двенадцать. Запахи ладана и свечей делали воздух внутри густым и тяжелым. Посреди трансепта был выставлен подсвечник с венком Адвента, в котором горело уже три свечи. Третья, пасторская, была розовой, символизируя радость.       Рихард прошел к алтарю и осмотрелся. Священника нигде не было видно. Со стороны деамбулатория послышалось цоканье каблучков. В проход вышла Эвелин. Она столкнулась с ним взглядом, и глаза ее на мгновение хищно блеснули, а на губах мелькнула злая ухмылка. Затем она напустила на себя свой обычный равнодушный вид и подошла к нему. — Добрый день! — Рихард первым поприветствовал ее. — Не думал, что вы посещаете церковь. — О, вы тоже не похожи на воцерковленного. — Я здесь по делам. Хотел поговорить с отцом Якобом. — Боюсь, его сейчас нет. Он исповедовал меня, а потом ушел по делам. — Жаль. Придется зайти в другой раз. — А вы настойчивы, да? Кстати, как поживает тот человек, с которым вы собирались наладить отношения? — вдруг участливо спросила она.       От елейного тона ее голоса Рихарду стало не по себе. — Все в порядке. Я уже разобрался с этим делом. — Вот как. Любопытно. Надеюсь, ваши похождения не станут достоянием общественности. Будьте осторожней. В маленьком городке любят сплетни.       Она холодно улыбнулась и, не дожидаясь ответа, двинулась к выходу. Рихард проводил ее взглядом. Безотчетная тревога внутри загудела сонмом колоколов.