Eiswein

Так не поранит острый нож, Как ранит подлой сплетни ложь. Себастьян Брант. Корабль дураков.

      Восточный ветер, еще напоминавший о себе на рассвете, окончательно обессилел к полудню. Ртутный столбик на градуснике застрял на отметке в два градуса. За окном крикливая сойка, увидевшая этой ночью звездное небо, настойчиво сообщала бодрствующему миру о грядущих холодах. Пауль сидел за столом у себя в комнате и пытался подготовиться к итоговому тесту по английскому, но мысли его все время убегали прочь от условных типов, глагольных конструкций и идиом. Первое, о чем он подумал, проснувшись этим утром, было вчерашнее свидание с Рихардом. Теперь он никак не мог выкинуть жаркие сцены их интимного общения из головы. Ему словно открылось какое-то тайное знание, а внутри поселилась жгучая жажда испытать эти ощущения снова и узнать больше. Он ругал себя за то, что думает теперь не головой, а совсем другим местом. Но природе, щедро подкинувшей его юному организму гормонов, кажется, было наплевать на все попытки вернуть себе благопристойную сдержанность.       Все же заставив себя кое-как повторить материал, Пауль спустился вниз, чтобы помочь матери с обедом. Едва зайдя на кухню, он понял, что что-то не так. Эрика сидела за столом, вяло обмахиваясь журналом. Лицо ее было бледным. — Мам! — Пауль подошел к ней и присел рядом на корточки. — Ты в порядке? Что с тобой? — Все хорошо. Просто утомилась. Закрутилась на кухне, — Эрика ласково потрепала его по волосам. — Не переживай. Сейчас отдохну и все доделаю.       Пауль нахмурился. Мать уже третий день вставала позже обычного и жаловалась на усталость, а вечером засыпала за любимым сериалом. — Я все доделаю сам. А ты лучше иди полежи. Может, врача вызвать? — Да ну, глупости. Курицу нужно вытащить из духовки через десять минут. Но я еще не сделала соус. — Обойдемся. Я послежу. Иди наверх, — строго сказал Пауль, вставая.       Эрика улыбнулась, но послушалась. Пауль перемыл посуду в раковине, вытащил противень из духовки и оставил остывать. Он поднялся наверх и тихонько заглянул в комнату родителей, чтобы проверить состояние матери. Она уснула. Лицо было все таким же бледным. Пауль подоткнул ей одеяло и осмотрелся. Никаких лекарств на прикроватной тумбочке и у зеркала не обнаружилось. Отчего-то это только усилило его беспокойство. Он вернулся в свою комнату и достал из-под подушки мобильный. Непрочитанное сообщение от Рихарда. «Привет, солнышко! Как дела?»       Он задумался на секунду, а потом ответил: «Я хорошо, а вот мама плохо себя чувствует». «Что случилось?» — прилетело уже через минуту. «Не знаю. Ей уже несколько дней нехорошо. Все время уставшая». «Давай я заеду. Нужно что-то привезти? Лекарства?» «Нет. Не беспокойся», — быстро набрал Пауль, а потом добавил: «Но я буду рад тебя увидеть». «Буду через полчаса».       Рихард появился на пороге в половине второго. Увидев его, Пауль почувствовал, что тревога отпускает. Словно его присутствие гарантировало решение всех проблем. — Где она? — Наверху. Спит уже почти час, хотя сегодня встала поздно. — Она не обращалась к врачу? — Рихард снял куртку и ботинки и последовал за Паулем на кухню. — Нет. И не хочет. Думает, что ерунда. А я теперь волнуюсь. — Не переживай, — Рихард положил руку ему на плечо и легонько сжал. — Все будет хорошо. Вряд ли это что-то серьезное.       Пауль слабо улыбнулся. — Чем у вас тут так вкусно пахнет? — Рихард подошел к плите. — Мама курицу запекла. Только соус не успела сделать.       Рихард осмотрел кухонный стол. Сливки, мука, масло, белое вино и сушеная петрушка. — Давай фартук. Сейчас все доделаем. — Ты умеешь? — На самом деле я люблю готовить, — Рихард вымыл руки и принял протянутый белый фартук с веселым подсолнухом. — Меня кое-чему научила тетка, когда отправила в большую жизнь.       Он поставил сковороду на огонь, распустил сливочное масло и насыпал пару ложек муки. Пауль маячил у него за спиной, норовя время от времени прижаться тесней. — Если ты будешь вертеться под ногами, у меня ничего не получится! — Рихард развернулся к нему и потер зачесавшуюся щеку тыльной стороной ладони. — У тебя вот тут мука, — Пауль быстро стер ее пальцем. Опасливо покосился на дверной проем и прислушался, а затем, не удержавшись, потянулся за коротким поцелуем. Рихард ответил с легкой улыбкой на губах, но отстранившись, предупредил: — Давай будем осторожней. Потерпи до завтра. — Я постараюсь, — пробормотал Пауль, то и дело возвращаясь глазами к чужим губам. — Но это сложно.       Мука уже зазолотилась, и Рихард отвернулся к сковороде, чтобы влить сливки. Пауль принялся расставлять тарелки. За приготовлениями к обеду их и застала Эрика. Она спустилась вниз и заглянула на кухню. — Пауль, почему ты не предупредил, что у нас будут гости? — Привет! — выключив огонь, Рихард отвернулся от плиты и вытер руки о фартук. — Как самочувствие? — Хорошо. Надеюсь, Пауль не навыдумывал страшилок про мое здоровье? — Мам, я правда волнуюсь, — Пауль сложил руки на груди. — Ты уже третий день себя плохо чувствуешь. — Ну что ты. Просто нужно побольше отдыхать. Пока отца нет, мне приходится вести все его местные дела, — пояснила она Рихарду.       Парни переглянулись. Глядя на скептические выражения их лиц, Эрика покачала головой. — Беспокоиться не о чем, правда. Давайте лучше сядем есть. Вижу, вы помогли мне с соусом. Пахнет аппетитно. — Вообще-то это все Рихард, — Пауль восторженно поглядел на их гостя. — О, ну тогда я просто обязана попробовать.       Обед прошел за неторопливой приятной беседой. После горячего Пауль принялся варить кофе, а Эрика достала из холодильника остатки пудинга. Она немного ожила после еды, даже съев больше, чем обычно, и похвалив кулинарные способности Рихарда, а десерт заметно поднял ее настроение. Пауль почувствовал умиротворение. Он был бы счастлив, если бы они могли встречаться вот так все вместе, как одна семья. Мысль о том, что Рихард может стать ее частью, согревала теплей, чем его мягкий свитер в этот пасмурный декабрьский день.       Рихард рассмеялся над какой-то старой историей Эрики про местных фермеров, и Паулю захотелось остановить это мгновение. Идеальный кадр. Жалко, что под рукой нет фотоаппарата. Точно! Фотоаппарат! — Я сейчас! — он отправился к себе в комнату и вытащил со стеллажа запылившуюся коробку с камерой. Вставив пленку и настроив ее, он второпях вернулся на кухню. Пока его не было, Рихард посерьезнел и спросил: — Не хочу быть навязчивым, но, может, тебе все-таки стоит сходить к врачу? Просто для спокойствия. — Не знаю. Мне все время хочется спать… — Эрика поколебалась, и он понял, что она сама обеспокоена собственным состоянием. — Если завтра не пройдет, то схожу к доктору Графу.       Пауль вернулся на кухню, и она сразу сменила тему. — Ты решил нас пофотографировать? — Может быть. Вы продолжайте разговаривать, — Пауль сел и поставил камеру перед собой.       Когда они отвлеклись, он сделал первый кадр. Радость от некогда любимого увлечения снова завладела им. — Эй, так нечестно! — усмехнулся Рихард. — Это чтобы вы не позировали, — улыбнулся Пауль.       Эрика перехватила у него фотоаппарат и поймала их двоих в кадр. Они посмотрели друг на друга, и она сделала снимок. Пауль пожалел, что они не могут подвинуться друг к другу и взяться за руки или обняться при матери. Во взгляде Рихарда отразилось понимание, и он ободряюще улыбнулся. Новый щелчок затвора. Эрика опустила камеру и внимательно посмотрела на сына. Он пытался быть сдержанным, но в его поведении читалось обожание в отношении Рихарда. Она подумала, что это нормально, ведь она видела многих ребят, благоговейно смотревших на старших товарищей. Но почему-то этот последний безмолвный разговор вызвал у нее необъяснимое беспокойство.       Рихард встал и отправился мыть посуду. Пауль тут же последовал за ним, чтобы вытирать тарелки. Эрика осталась за столом, допивая кофе и периодически бросая на них настороженные взгляды, но больше не заметила ничего предосудительного. Она и сама не знала, что пытается разглядеть.       Когда кухня была приведена в порядок, Рихард собрался выйти покурить. Пауль тут же заявил, что хочет сделать пару фотографий и идет с ним. Эрика еще какое-то время стояла у кухонного окна, наблюдая, как они идут вглубь сада и пытаясь избавиться от нахлынувшего волнения. Ей вдруг захотелось пойти с ними. Убедиться, что все в порядке. Но ведь все и так было в порядке. Разве нет? Она снова списала это на утомление последних дней и отправилась в гостиную.       Когда они добрались до дальнего угла сада, примыкавшего к виноградникам, Пауль завертелся на месте, ища подходящий антураж, а потом указал Рихарду на одну из яблонь. Тот скинул куртку, оперся спиной о дерево и прикурил. Пауль встал напротив и посмотрел в видоискатель. Голые ветви, пасмурное небо, пожухлая трава. Получится хороший черно-белый снимок. Рихард повернул голову в сторону виноградника и поднес сигарету ко рту, излучая всем своим видом уверенность. Глядя, как он обхватывает губами фильтр и затягивается, Пауль переступил с ноги на ногу и опустил фотоаппарат. В сознании снова вспыхнула картинка их вчерашнего совместного похода в душ. Тогда эти губы принесли ему умопомрачительное удовольствие. — В чем дело? — Рихард повернулся к нему и, сделав очередную затяжку, демонстративно выпустил дым тонкой струйкой в воздух, а потом соблазнительно улыбнулся. — Держись естественно! — Пауль упёр руки в бока. Ему не хотелось показывать, что он взбудоражен этим образом. — Я не виноват, что у меня природная фотогеничность. Фыркнув, Пауль снова спрятался за камерой. Рихард расслабил позу и лицо, посмотрел под ноги, а потом взглянул исподлобья прямо в объектив. Щелчок затвора. — Я же велел не позировать! — проворчал Пауль, но продолжил искать ракурс для удачного кадра. — Даже так? — Рихард поднял руку и обхватил ей высокую ветвь, эротично вытягиваясь.       Пауль бросил настороженный взгляд в сторону дома, а потом сделал пару быстрых фото. Фантазия тут же подкинула ему картинки того, как он делает снимки обнаженного Рихарда. — Не хочешь как-нибудь пофотографироваться в помещении? — спросил он, стараясь придать своему голосу равнодушный оттенок и делая вид, что настраивает камеру. — Заманчивое предложение. И в каком же виде? Попросишь меня снять рубашку для очередной фотосессии?       Пауль, чья хитрость оказалась разгаданной, пнул камешек и пробормотал: — Ну я был бы не против.       А затем взглянул на Рихарда и хитро улыбнулся. В нем будто что-то переключилось в последние дни. Вчера он понял, что может полностью быть собой рядом с Рихардом. Он никогда ни перед кем не притворялся. И именно поэтому осознание собственной сексуальности возложило тяжелый груз на его плечи. Бремя, которое ему пришлось скрывать не только от посторонних, но и от самых близких. То, что он сам боялся принять. Но теперь рядом с Рихардом эта тяжесть спадала, и он чувствовал себя свободным как прежде, не боясь проявлять чувства и эмоции. И его природная игривость снова дала о себе знать. — Кажется, кое-кто превращается в настоящего соблазнителя, — усмехнулся Рихард. — У меня хороший учитель, — Пауль резко поднял фотоаппарат и сделал кадр. — Эй! Ты опять за свое! — Значит, ты все-таки позировал. — Ну я не хочу получиться с перекошенным лицом. Ты посмотришь потом и разочаруешься во мне. — Не разочаруюсь. Ты очень красивый, — тихо проговорил Пауль, глядя под ноги. — И ты, — Рихард накинул куртку, подошел к нему и на всякий случай засунул руки в карманы, чтобы удержаться от прикосновений. — У тебя есть свои собственные фото? — Нет. Я всегда снимаю всех сам. — Можно мне сделать хотя бы одну? — Да. Конечно, — Пауль протянул ему фотоаппарат.       Рихард навел на него объектив, сфокусировал кадр, а потом ткнул подушечкой пальца в кончик носа позировавшего. Пауль широко улыбнулся. Рихард сделал снимок и опустил камеру. — Кажется, я начинаю тебя понимать. Это как попытка остановить время. Только не все умеют выбирать нужные мгновения. — А я думаю, что ненужных мгновений не бывает. Просто все дело в перспективе. Самое сложное — выстроить кадр так, чтобы картинка потом ожила в голове того, кто смотрит, — сумбурно попытался объяснить Пауль. — У тебя к этому дар. — Да нет, мне просто нравится. Вот и все. Я полгода не фотографировал, — проговорил он и помрачнел.       Уловив перемену в настроении, Рихард протянул руку и нашел его ладонь. — Прости меня. — Ничего, — Пауль сжал его пальцы. — Главное, что теперь мне снова хочется этим заниматься.       Они продолжали молча стоять под деревом, осторожно лаская пальцы и ладони друг друга, но молчание это не тяготило, а наоборот, громко заявляло окружающему миру о том, что они сблизились еще сильней, не только физически, но и душевно.       Вечером Рихард сидел с Тиллем у камина за бокалом вина. Дрова привычно потрескивали, создавая уютную атмосферу. После короткой беседы Тилль раскрыл «На западном фронте без перемен», предоставляя Рихарда собственным мыслям. Через некоторое время он оторвался от книги, чтобы сделать очередной глоток, и повернулся к приятелю, задумчиво глядевшему на огонь: — Ты какой-то не такой в последнее время. Спокойный что ли. — Да? — рассеянно отозвался тот. — Я не заметил.       Тилль только хмыкнул, но Рихард не придал этому значения. Действительно. Капризное раздражение, порой овладевавшее им, не давало о себе знать вот уже вторую неделю с тех пор, как они с Паулем объяснились. Он действовал на него как успокоительное. Рихард четко осознал, что чувствует острую потребность в его обществе. Раньше такие мысли вызвали бы у него панику, и он сразу попытался бы отдалиться от объекта своего интереса, но теперь он, наоборот, подобно ночному мотыльку летел на этот яркий свет, ни о чем не жалея. ***       В понедельник после первого урока Марк отозвал Пауля в уголок в коридоре на втором этаже. — Я кое-что узнал. Келлер — это девичья фамилия матери Эвелин. Франц Келлер — ее дядя. — Это тебе отец сказал? — Не совсем. Я позвонил матери. Они с отцом давно в разводе, но стараются поддерживать дружеские отношения. Она даже была на свадьбе в прошлом году. Она лучше во всем этом разбирается. — Значит, твой отец купил участок через этого Франца? — Не может быть. Отец всегда все оформляет только на себя. Он не стал бы оформлять землю на Эвелин, и уж тем более на кого-то из ее родни, — Марк говорил твёрдо. — Тогда я ничего не понимаю. — Я тоже. Нам надо выяснить, что происходит. Может, ты заедешь ко мне ненадолго после занятий?       Пауль замялся. — Извини. Боюсь, Рихарду это не очень понравится. — Но ты же говорил, что сам выбираешь, с кем общаться, — Марк вопросительно приподнял бровь. — Ладно. Только недолго.       Перед тем, как идти на новый урок, Пауль нашел укромное место, включил мобильный и написал Рихарду все, что узнал от Марка. ***       Утром вместе с Рихардом проснулось его журналистское чутье. В городе разворачивалась серьезная шахматная партия, и пришло его время вступить в игру. Присланная Паулем информация об Эвелин только раззадорила его любопытство. Ответа на вопрос, как связан Келлер, чета Беккеров, Вальц и Вессели, у него пока не было. Но что-то подсказывало ему, что все эти фигуры стояли на одной доске. Вот только по одну ли сторону? Ключом к разгадке как обычно были не предметы, а люди. Поэтому около полудня он зашел в строительный магазин Весселей, рассудив, что неплохо было бы познакомиться с персоналом.       За прилавком обнаружился не кто иной как Карл Эберт. Рихард подумал, что это невероятное везение, и впервые порадовался тому факту, что Б*** — маленький городок, где все друг друга знают. — Глазам своим не верю! Вот кого я точно не ожидал больше увидеть, — проговорил Эберт, протягивая руку. — Привет! Я думал, вы остались работать в полиции. — Майеру не понравилась моя эскапада. Сказал, что я могу играть в благородного рыцаря в другом месте. Барбара даже рада. — Понимаю. — А вы какими судьбами здесь? — Пишу книгу про историю Лукаса. — Решили выжать из этой темы все? — усмехнулся Карл. — Без обид. — Все нормально. Это издержки моей профессии. Корову надо доить, пока есть молоко. Но у меня не просто шкурный интерес. Эта история задела меня за живое. — Знаете, я вам верю. Если бы не вы, никто бы не узнал правды. Вы тогда быстро все распутали с этим детективом из Берлина. — И как вам новая работа? — поспешил вернуться к прежней теме Рихард. — Вполне сносно. Не так чтобы я был в восторге от работодателей, но лучшего мне найти пока не удалось. — Работодатели — это Вессели? Я о них уже наслышан. — Мне не очень интересно, что про них говорят. Вот только зарплату мне за прошлый месяц задержали. И если такое повторится снова, я просто уйду.       Рихард решил пойти ва-банк. Он осмотрелся и понизил голос: — Я буду с вами честен. Мне сказали, что хозяева не чисты на руку. Вот я и решил узнать, так ли это. Вдруг нападу на очередной интересный материал.       Выражение лица Карла стало непроницаемым. Он внимательно посмотрел на Рихарда. — Я не хочу ничего утверждать бездоказательно. Клеветой не занимаюсь. — Но вам что-то известно? Я не собираюсь вас просить быть свидетелем в полиции или суде. Просто дайте мне информацию. Хотя бы что-то. Эберт колебался. Тогда Рихард продолжил. — Вы слышали историю про тендер на ремонт ратуши? — Слышал, — Карл вздохнул. — Ладно. Есть кое-что. Только никаких записей и диктофонов. И я вам этого не говорил. Вессели предоставили материалы для ремонта дома сестры Вальца. Крупный заказ. Она владеет отелем в Трире. Приезжала оформлять документы. Оплата была заявлена наличными. И по документам все вроде как есть. Вот только денег я так и не увидел. — Может, она отдала их кому-то из хозяев сразу? — У нас все всегда проходит через кассу. Были суммы и крупней. Мы все сдаем в банк. Хозяйка потом принесла какие-то деньги. Сказала, что это налог, и что за остальную часть можно не беспокоиться. — То есть это была взятка? Чтобы выиграть тендер? — Если это и так, то доказать это нельзя. По бумагам не подкопаешься. Счета их я не проверял. Может, они действительно положили деньги в банковскую ячейку. — Ясно. Спасибо. Этого достаточно.       Рихард пожал ему руку и попрощался. ***       Когда они заехали к Марку после занятий, его родителей дома не оказалось. Пауль прошёл в знакомую комнату. Он хотел сесть за стол, но Марк кивнул в сторону кровати. Пауль сел на самый край. Воспоминание об их неудачном свидании заставило почувствовать неловкость. Марка это, казалось, совсем не беспокоило. Он сел рядом и попросил снова рассказать историю про участки. Пауль обрисовал общую картину, добавив некоторые детали, но оставляя за бортом их собственные подозрения, о которых пока лучше было не распространяться. Марк задумчиво потёр подбородок: — Отец, конечно, не святой, но он достаточно прямолинеен в том, что касается бизнеса. Я не верю, что он мог поручить кому-то поджечь сарай. Может, это все-таки случайность? — Нет, не случайность. У нас есть доказательство. Но кто это сделал, мы не знаем. — Ладно. Меня беспокоит другое. В этом как-то замешана Эвелин. И я не пытаюсь спихнуть все на неё, потому что она — моя мачеха. Нет. Если отец тоже в этом участвует, то я не буду его выгораживать. Но я тебя уверяю, это на него не похоже. — Но что мы можем сделать? — Я попытаюсь узнать про сделку. — Но как? — Пока понятия не имею, честно. Но я что-нибудь придумаю. И буду осторожен. Не волнуйся, — Марк ободряюще улыбнулся ему. — Спасибо! — Пауль улыбнулся в ответ. — Я очень благодарен тебе за помощь.       Возникла неловкая пауза. Пауль отвёл взгляд. — Чуть не забыл! — Марк вставал и взял со стола книгу, а затем сел обратно, уже чуть ближе, почти соприкасаясь с ним бедром. — Хотел подарить ее на Рождество. В ней атмосфера, которая напоминает мне о тебе.       Пауль взял книгу в руки. Рэй Брэдбери. Вино из одуванчиков. Он провёл ладонью по солнечным желтым цветам на обложке, отложил подарок в сторону и повернулся к Марку, чтобы поблагодарить, но слова застряли в горле. Марк смотрел на него с такой невероятной смесью эмоций в глазах. Боль, тоска, нежность и страсть. Он словно балансировал на краю пропасти. Не выдержав, он вдруг обхватил его лицо ладонями и попытался поцеловать в губы. Пауль оттолкнул его и вскочил с кровати. — Что ты делаешь? — Прости, прости меня! — Марк поднялся и примирительно поднял ладони, но Пауль попятился, не давая ему подойти ближе. — Ты специально попросил меня приехать? Мы же поговорили. Все кончено. — Знаю, знаю. Дурацкая идея. — Вот именно! Я от тебя такого не ожидал, — поза Пауля была напряженной, словно он ожидал нападения. — Мне очень стыдно, — Марк виновато опустил голову. — Просто если бы ты хотя бы на долю секунды ответил мне, я бы решил побороться за тебя. Но я все понял. Глупо было надеяться. — Так ты поэтому устроил ту дурацкую сцену с объятиями на парковке? — Пауль сложил руки на груди и сердито нахмурился. — Прости. Просто я увидел, как он смотрит на тебя. Я приревновал, да. Хотя не имею на это права. Но я все ещё думаю о тебе, — Марк с тоской взглянул на него. Он выглядел таким несчастным, что его хотелось обнять, чтобы утешить. Негодование Пауля схлынуло. — Не надо. Пожалуйста, — он покачал головой, но решил не подходить к Марку и не прикасаться к нему, чтоб не давать никаких надежд. — Ты найдёшь кого-нибудь, кто полюбит тебя по-настоящему. А я не могу. Прости.       Марк понуро кивнул. — Извини, мне пора, — Пауль направился к двери. — Давай я отвезу тебя домой. Я больше не буду делать никаких глупостей, честно. — Ладно, — поколебавшись, согласился Пауль.       Марк облегченно выдохнул и первым вышел за дверь. ***       Рихард вернулся на ферму к обеду. На подъездной дорожке стояла машина Риделя. Олли с Тиллем уже сидели за столом и о чем-то беседовали. Рихард пожал им руки и присоединился к разговору. Он пересказал то, что узнал от Эберта. — Я уже ввел его в курс дела, — сообщил Тилль. — Вся эта история с покупкой участка — это наверняка проделки Беккера. Нашел подставного человека, чтобы завладеть землей, вот и все. Думал, что никто не узнает, что это его родственник. — Предположим, Беккер действительно купил участок через Келлера при посредничестве Вальца, который, видимо, не чист на руку, судя по истории с Весселями. Но ведь деньги на ратушу должен был выделить Беккер. Зачем тогда Вальцу проворачивать свою схему, если можно было сразу стрясти денег с Беккера и в собственный карман? — задал вопрос Рихард, а потом неохотно добавил: — Марк уверяет, что отец не знает о покупке участка. Он, якобы, все всегда оформляет только на себя. — Что-то тут не сходится. Нужно больше информации для полной картины, — кивнул Олли. — А когда был куплен участок? — Неизвестно. — Было бы хорошо посмотреть на документы по сделке. — Увы, но мы не можем, — проворчал Тилль. — И все равно, мне кажется, что во всем виноват Беккер. — Мне тоже, — поддержал его Рихард. — Но Олли прав. Мы до сих пор не знаем всей картины. Нужно действовать осторожно. — Ладно, план действий разработаем после обеда. А пока давайте есть, — Тилль хлопнул в ладоши и поднялся, чтобы принести тарелки. ***       После обеда Эрика отвезла Пауля на ферму, а потом отправилась в город. Ей нужно было сделать покупки и зайти в клинику. Она все-таки решила записаться на прием к доктору Графу. Получив запись на среду, она зашла в супермаркет недалеко от центральной площади. На кассе пробивала покупки фрау Шмидт, завсегдатая церковных служб. Когда Эрика поздоровалась, та лишь сухо кивнула в ответ. Странно. Обычно она была с ней такой приветливой.       Эрика прошла в глубь ряда с банками консервов и, повернувшись к полке с горошком, бросила взгляд в сторону кассы. Фрау Шмидт что-то шептала кассирше, периодически посматривая в ее сторону. Эти взгляды. Эти перешептывания за спиной. Эрика слишком хорошо их знала, потому что сама выросла здесь. Она тут же мысленно перебрала все поводы, которые могла дать для пересуд. Ничего крамольного. Ну тогда и не стоит обращать внимания. Поговорят и забудут.       Оплатив покупки и попрощавшись с кассиршей, которая избегала смотреть ей в глаза, Эрика вышла на улицу и тут же столкнулась с отцом Якобом. — Фрау Хирше! Добрый день! Давайте я помогу вам с покупками.       Священник перехватил часть пакетов и помог донести до машины. — Спасибо! — поблагодарила его Эрика. — Пустяки. На самом деле это Божье провидение, что я встретил вас сегодня. Я хотел с вами поговорить. — О чем? — удивилась она. — О вашем сыне.       Лицо отца Якоба теперь выражало беспокойство, и у Эрики кольнуло под сердцем.