Eiswein

Идти вперед туда, где не ждут; атаковать там, где не подготовились. Сунь-Цзы. Искусство войны.

      Знакомая узкая улочка была абсолютно пуста в девять вечера. Уютные домики с опустевшими палисадниками просматривались как на ладони. Из окон одних лился желтоватый свет, другие хранили темное молчание. Парочка фасадов была украшена разноцветными гирляндами, а на одной из лужаек даже красовалась приземистая ель, обильно увешенная мелкими красными шарами. Все внешнее убранство нужного дома состояло из одного-единственного куцего рождественского венка с выцветшей лентой и обшарпанными пластиковыми ягодами, прибитого к двери гвоздем. Окинув это недоразумение взглядом, Рихард негромко постучал. Через минуту по ту сторону послышались пружинистые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появился взъерошенный Кампино в одних джинсах. — Надо поговорить, — не дожидаясь приглашения, Рихард шагнул внутрь. — И тебе здравствуй. Вообще-то ты не вовремя. — А я ненадолго, если ты не будешь тянуть кота за хвост. — Смотря что тебя интересует, — Андреас прижался спиной к стене и сложил руки на груди. — Брось. Ты прекрасно знаешь, — в голосе Рихарда зазвучало раздражение. — Я тебе благодарен, что ты вступился за него вчера, но мне нужно знать, с кем была стычка. Он мне не говорит. — Тогда и я ничем не могу помочь. Я пообещал. — Рихард? — из дальней комнаты выглянула Тесс, натягивая пониже едва достающую до середины бедра футболку с Sex Pistols.       Рихард бросил ей короткое «привет», а потом снова развернулся к Кампи. — Я хочу знать, кто оставил на нем синяки. Это не должно повториться. — Синяки? — Андреас нахмурился и оттолкнулся от стены. — Он сказал, что с ним все в порядке. — У него весь живот в лиловых разводах! — О ком вы? — вклинилась Тесс, подходя ближе и обеспокоенно переводя взгляд с одного парня на другого. — О Пауле? На него кто-то напал? — Да! И я хочу знать, кто это был.       Колеблясь, Кампи взъерошил волосы. Он дал Паулю слово и не хотел его нарушать, но его сомнения разрешила Тесс. — Это ведь Курт и Ганс, да? И ты мне ничего не сказал? — она с укором поглядела на Андреаса. Тот виновато отвел глаза. — Что за парни? — Рихард тут же обратился к ней. — Братья Вессели. Новенькие. Они просто уроды. Уже давно цепляются к Паулю. — Это были они? — Рихард склонился вперед, ловя взгляд Кампи. Тот кивнул. — Их родители владеют магазином строительных материалов, верно? — Да. Но только, боюсь, с ними бесполезно говорить про такое, — Тесс нахмурилась. — Папа говорит, они неприятные люди. — Я и не собираюсь с ними разговаривать, — холодно процедил Рихард. Глаза его опасно блеснули. Тесс с Андреасом переглянулись. — Тогда что ты собираешься делать? — Тесс взволнованно прикусила губу, но ее вопрос остался без ответа. — Спасибо. Извините, что прервал, — Рихард развернулся к двери и, прежде чем выйти в ночь, коротко бросил через плечо: — Этого разговора не было. ***       Внутри Пауля кипела энергия. Ему казалось, что он может свернуть горы. Он с легкостью встал по звонку будильника и сразу же включил в комнате радио. Innamoramento. Хит прошлого года. Еще весной они разобрали текст с мадам Дюбуа на одном из занятий. Большая поклонница Милен Фармер, та с придыханием зачитывала им строки: J’n’ai pas choisi de l’être Mais c’est là, «L’Innamoramento» L’amour, la mort, peut-être Mais suspendre le temps pour un mot       Девчонки томно вздыхали, а парни, и Пауль в их числе, держались, чтобы не прыснуть со смеху. Но теперь у него даже не возникло мысли переключить радиостанцию. Нежный голос, то вырывающийся из мелодической линии, то обратно ныряющий в нее, унес его прочь из маленькой теплой комнаты на холодный холм над рекой, где Рихард вчера сказал, что любит его. И отголоски всех окружавших их тогда запахов, всех ласковых прикосновений и поцелуев накрыли сладкой волной.         Привычный мир вокруг распадался на глазах. В школе уже начали шептаться за его спиной. Мама уверяла, что врач сказал, что все в порядке, но слова ее звучали неубедительно. И в добавок ко всему сегодня должен был вернуться отец, с которым в ближайшее время предстоял серьезный разговор. Однако Пауль словно попал в безмятежное око тайфуна. Он оказался в плотном коконе, сплетенном из пряжи его собственного маленького счастья, из-за которого даже серый пейзаж за окном не выглядел удручающим. Он продолжил витать в облаках и за завтраком, и в гимназии. — Так и будешь ворон считать? — дернул его за рукав сидящий рядом Флаке. — Может лучше со Шнаем поговоришь?       Вынырнув из снова настигших его грез, Пауль бросил взгляд в другой конец класса. Этим утром Кристоф демонстративно проигнорировал его и сел с Сабин. Ну и пусть делает вид, что оскорблен, сколько влезет. — Не собираюсь. Он первый начал, — Пауль изобразил равнодушие. Флаке, знавший его как облупленного, лишь покачал головой. В этот момент в класс вошел Марк. Вид у него был взволнованный. Увидев Пауля, он дал ему знак выйти. На немой вопрос Флаке Пауль лишь пожал плечами и направился в коридор. Как только он переступил порог, Марк дернул его за рукав и оттащил в сторону. — Нужно поговорить наедине по поводу нашего дела. Встретимся после занятий на парковке, — быстро прошептал он на ухо, а затем развернулся и первым вошел обратно в класс, оставляя растерянного собеседника в коридоре.       Все занятия Пауль провел как на иголках. Отвлечься помог только итоговый тест по математике. Когда прозвенел последний звонок, он быстро попрощался с Кристианом и поспешил на парковку. Марк застал его нервно расхаживающим около машины. — Ну что там? — сходу спросил Пауль, решительно подаваясь к нему. Лицо его горело жаждой ответа. — Садись, — Марк разблокировал замки и сел на водительское сидение. Дождавшись, когда Пауль займет место рядом, он достал из бардачка папку. — Я всю неделю наблюдал за Эвелин. Вчера, когда родителей не было дома, я кое-что нашел. Она прятала эти документы на чердаке. Вот. Я сделал копии, — он протянул папку Паулю. — Думаю, вам это пригодится. — Но почему ты помогаешь нам? Разве это не навредит твоему отцу? — Это не все бумаги, — Марк досадливо дернул уголком губ. — Эвелин не просто не посвящает отца во многие свои дела, она еще и собрала на него небольшой компромат. Если он обвинит ее в чем-то, то она будет его шантажировать. Боюсь, что теперь только вы сможете ему помочь. — Спасибо!       Марк нервно теребил застежку куртки: — Это еще не все, — он потянул молнию вниз и вытащил из внутреннего кармана фотографию. Паулю хватило одного взгляда на нее. Внутри похолодело. Он узнал место. Опушка на холме с развалинами. День их с Рихардом конной прогулки. Фото было сделано откуда-то со стороны леса, судя по загораживавшему правую часть снимка стволу. И хуже всего было то, что наблюдатель заснял их в тот момент, когда они целовались. — Откуда это у тебя? — Пауль выхватил из его руки фотографию. — У Эвелин целая папка снимков, компрометирующих местных воротил. Среди них затесался и ваш. Это она распространила про тебя слухи, я уверен. — Но зачем ей это? — Боюсь, что ты для нее просто инструмент. Она хотела навредить не тебе, а Рихарду.       Пауль пораженно замолчал. Марк вдруг с досадой стукнул кулаком по рулю. — Черт! А я ведь себя убеждал, что это просто предубеждение. Ну знаешь, мачеха, которая не любит пасынка, и обычно это взаимно. Но мы за этот год как-то умудрялись сосуществовать в разных мирах, наши орбиты не пересекались. Совместные семейные ужины не в счет. А теперь такое. И главное, я не понимаю, как этого не видит отец?!       Пауль уже взял себя в руки. Он убрал фото поглубже в рюкзак и ровно отчеканил: — Можешь не переживать. Это последняя неделя, когда твоя мачеха спит спокойно.       Марк удивленно повернулся к нему, словно видел впервые. Пауль криво улыбнулся одними губами. Серо-синие глаза холодно блеснули. ***       Вернувшись домой, Пауль увидел на подъездной дорожке синий отцовский Фольксваген. Их старенький семейный Вольво, видимо, был загнан в гараж. Пауль завёз велосипед за дом и, подходя к задней двери, замедлил шаг. Они с матерью договорились, что он сам выберет подходящий момент для разговора, но не будет с этим затягивать. Эрика хотела, чтобы отец узнал все от него, а не от кого-то из знакомых в городе. Но взявшись за ручку двери, Пауль замер. Нет, сегодня он точно не готов говорить на эту тему. К тому же у них теперь есть дела поважнее. Нужно посмотреть документы, которые принёс Марк.       Родители обнаружились в гостиной. Увидев сына, Антон широко улыбнулся и поднялся ему навстречу, чтобы обнять. — Хайко, рад тебя видеть! — Привет, пап! — Пауль похлопал его по спине и улыбнулся в ответ. — Как съездил? — Все отлично. Подписали договор. Подробности расскажу за обедом. — Иди, переодевайся и мой руки. Будем кушать, — Эрика выглядела счастливой.       Оказавшись у себя, Пауль быстро набрал Рихарду сообщение о возвращении отца и о документах, но про фото писать не стал, решив обсудить деликатную вещь лично. В ответ получил лишь короткое «приезжайте к трём».       За обедом они выслушали историю Антона с подробностями его поездки во Францию, но когда он закончил рассказ, то практически без паузы проговорил: — Вы какие-то молчаливые. Что у вас произошло?       Пауль с матерью настороженно переглянулись. — В чем дело? — Антон нахмурился. Эрика хотела было что-то сказать, но Пауль опередил ее. — Пап, у меня есть копии кое-каких документов. Тебе и Тиллю нужно на них взглянуть. Давай съездим к нему. Он нас ждёт к трём. — Что за документы? — Это по поводу истории с участками. Тут много всего произошло. — Понял, — Антон поправил очки. — Тогда давай собираться.       Когда они прибыли на ферму, то увидели на подъездной дорожке машину Олли. Рихард с Тиллем уже были на кухне. Пауль пропустил отца вперёд. Войдя следом, он бросил взгляд на Рихарда. Тот ограничился лишь сухим приветствием. Пауль и сам понимал, что нужно сделать вид, будто между ними ничего нет, ведь он ещё не поговорил с отцом, но эта холодная сдержанность, пусть и иллюзорная, сдавила горло, мешая дышать. Почти сразу вслед за ними на кухню вошёл Олли. Все расселись за столом, кроме Пауля, положившего на стол папку и отошедшего к стене. — Может лучше пока сходишь на конюшню, — обратился к нему отец. — Я тоже имею право быть здесь! — возмутился тот. — Это я принёс документы! — Пусть останется. У него сейчас самая свежая голова, — проронил Рихард. Пауль метнул на него короткий признательный взгляд. — Тогда начнём. Что произошло, пока меня не было? — Антон оглядел присутствующих.       Тилль пересказал ему последние события. — Понятно, — нахмурился Антон. — Ну хоть у меня хорошие вести. — У нас они тоже есть, — вклинился Олли. — Губерт, кажется, поладил с дочерью и внуками. Я сегодня видел их вместе в городе. Они выглядели вполне довольными. — А в чем смысл этой части плана? — Рихард покрутил в руке зажигалку. Он чувствовал, что Пауль периодически посматривает на него, но держался, чтобы не смотреть в ответ. — Доверьтесь мне. Я знаю Губерта много лет, — загадочно улыбнулся Антон. — Тогда давайте уже разберёмся, что тут, — Олли первым пододвинул к себе папку, раскрыл ее и, внимательно полистав документы, окинул присутствующих взглядом: — Мы не имеем права смотреть эти бумаги. Вы должны знать, что как представитель закона я это не одобряю. И вряд ли одобрю то, что вы собираетесь делать. — Тогда можешь идти. Мы тебя не держим, — проворчал Тилль, но Антон успокаивающе положил ему руку на плечо и обратился к Олли: — А как сочувствующий гражданин? — Как сочувствующий гражданин я вам помогу в разумных пределах. И думаю мне в любом случае лучше приглядеть за вами, чтобы вы не наломали дров и не перешли черту.       Антон пододвинул папку к себе, быстро пролистал содержимое и вытянул несколько листов. — Вот то, что интересует нас больше всего. Договор о покупке пустующего участка на нашем холме.       Бумага пошла по рукам. — Вы посмотрите, кто поручитель! — Рихард ткнул пальцем в чью-то подпись. — Отец Лукас?! Вот те на! — хмыкнул Тилль. — А святоша-то не только совратителем был. Он еще и в тайных сделках успел поучаствовать. — Может Вальц знал про дела Лукаса, но покрывал его в обмен на взаимопомощь? — Рихард задумчиво потёр подбородок. — Это все ерунда. Лучше посмотрите дату, — Олли указал на цифры в углу листа. — Ничего не понимаю. Тут написано, что сделка была совершена еще в начале прошлого года. Но ведь Эвелин с Беккером тогда еще не были женаты. — Интересный расклад получается, — протянул Рихард. — Келлер покупает тут заранее пустующий участок. Потом его племянница выходит замуж за местного бизнесмена, в котором вдруг вспыхивает забытая страсть к виноделию. И вот они уже строят местную винную империю вместе. — Получается, что Келлер стоит за четой Беккеров? Как крестный отец? — принялся размышлять вслух Олли. — Но почему здесь? И зачем все это Келлеру, когда он сидит в тюрьме? — Тилль почесал затылок. — А он и не планировал туда попадать, — Рихард поднялся и подошёл к окну. — Мне говорили, что он хочет отойти от дел и заняться более-менее легальным бизнесом, — добавил Олли. — Вы хотите сказать, что это был его продуманный план? Стать родственником Беккера? Но если он такой хитрый и опасный делец, как вы говорите, разве он ограничился бы этим? — Антон с сомнением покачал головой. — Думаю, что он просто сделал ставку на свою племянницу, — в голосе Рихарда зазвучала неприязнь. — Она недалеко ушла от дядюшки. Тем более Марк сказал, что она собрала на мужа компромат. — А вы уверены, что Беккер знает, что участок куплен? — вдруг вклинился Пауль.       Все задумались. — Пауль прав, — вдруг выдал Тилль. — Если бы он знал об участке, которым Келлер владеет уже давно, зачем бы он постоянно спрашивал Вальца, не нашлись ли родственники бывших владельцев? Для кого этот спектакль? Неужели он тоже жертва? — Если Эвелин скрывает от него эту информацию, то какой у неё план? Присвоить винодельческий бизнес мужа? — Вполне вероятно. Опасная женщина. — Тогда я не удивлюсь, если это она подослала кого-то поджечь твой сенник, — обратился Антон к Тиллю. — Не забывайте, что Вальц замешан в этом по-крупному, — Рихард рассеянно смотрел в окно. — Теперь понятно, почему он провернул ту схему со сменой подрядчика. Хочет выглядеть белым и пушистым в глазах Беккера. — Тогда что нам делать? — Тилль устало помассировал висок. — Предлагаю начать с меньшей проблемы: твоего урожая, — Антон развернулся к нему. — Мы можем попробовать собрать работников из местных. — Я тоже об этом подумал! — поддержал отца Пауль. — Я поговорю с парнями. Думаю, многие из гимназии откликнутся, чтобы подзаработать. А еще я могу сегодня обойти знакомых в городе и спросить, кто готов помочь. — Но я смогу заплатить им только по старому тарифу. С этими новыми налогами я не потяну полную плату. — Думаю, многие будут готовы тебе помочь и на таких условиях, — успокоил его Антон. — Спасибо! Но даже если мы удачно соберём виноград, то что потом? Эвелин с Вальцем заодно, а у нас никаких доказательств. Эти документы мы вряд ли можем использовать в суде.       Все умолкли, обдумывая варианты. Взгляд Рихарда упал на объявление в лежавшей на подоконнике региональной газете. Администрация соседнего города С*** объявляла прием заявок на субсидии по ремонту старинных строений, находящихся в собственности местных жителей и представляющих историческую ценность. — Дайте-ка мне ножницы, — продолжая бегать глазами по строчкам, попросил он. Тилль обернулся и выдвинул кухонный ящик, доставая нужный предмет. — Что там? — полюбопытствовал Пауль. — Наживка. Ответ вызвал всеобщее недоумение. Рихард развернулся к присутствующим и холодно проговорил: — Это война. А на ней все средства хороши. Так что если вы не захотите участвовать в реализации моего плана, то я вас пойму. — Этого я и боялся, — Олли скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Остальные молчали. — Тогда слушайте.  ***       Олли уехал первым. Он был не слишком рад спонтанно родившемуся плану, но за неимением альтернативы и под напором остальных все же уступил. Рихард предложил подвезти Пауля в город. Тот сразу же согласился. Напомнив сыну, что они с матерью ждут его к ужину в семь, Антон тоже отправился домой. — Только давай зайдем ненадолго на конюшню, — попросил Пауль, когда они остались вдвоём у крыльца. — Хочу проведать Астру.       У самого входа оба не сговариваясь обернулись, чтобы убедиться, что сзади никого нет. Едва переступив порог, Рихард привлёк Пауля к себе. — Наконец-то! — он не дал ему сказать и слова, жадно целуя. Пауль почувствовал, как слабеют колени. Всю беспочвенную тоску сняло как рукой. Кое-как собрав волю в кулак, он отстранился. — Подожди. Есть ещё кое-что помимо документов, — вытащив из кармана мятую фотографию, он протянул ее Рихарду. — Марк нашел это у Эвелин. Это она пустила слухи. — Я уже догадался. Вот и подтверждение, — Рихард внимательно рассмотрел снимок. — Что нам делать? — Ничего. Не думай об этом. Слухи — ерунда, но я не позволю ей устроить травлю. Я буду рядом, — Рихард сжал его ладонь, а потом нахмурился. — Значит, у неё есть здесь свой человек. Вряд ли она сама бегает по лесам с фотоаппаратом. Может, шпион и наш поджигатель — это одно лицо? — Марк сказал, что она хотела навредить тебе. Вдруг она захочет ещё что-то сделать? Что-то серьезней! — Пауль глядел на него с беспокойством, и Рихард почувствовал разрастающуюся внутри нежность. Тонкие прозрачные нити, мягко оплетающие сердце. О нем никто и никогда ещё не волновался с такой открытой искренностью, даже Джо. — Иди ко мне, — Рихард заключил Пауля в объятия. — Не волнуйся. Я буду осторожен, но пообещай, что тоже будешь беречь себя. Она не сможет отнять то, что у нас теперь есть. — Хорошо, — Пауль мазнул кончиком носа по его щеке и коротко поцеловал. — Хочешь угостить лошадей?       Он вытянул из кармана пакет с яблочными дольками, передал несколько штук Рихарду, а сам направился к стойлу Астры. Покормив лошадь по соседству, Рихард заглянул в денник Ориона. Тот, увидев его, раздул ноздри и навострил уши. Рихард протянул ему раскрытую ладонь с долькой яблока. Всхрапнув, конь отпрянул вглубь. Рихард терпеливо ждал. Орион недоверчиво косил на него лиловым глазом, но любопытство и запах лакомства взяли верх. Вытянув шею, животное подалось к протянутой ладони. Верхняя губа приподнялась, обнажая зубы. Пауль моментально оказался рядом. Испугавшись, что Орион сейчас укусит, он схватил Рихарда за рукав, но конь удивил. Аккуратно взял яблоко с ладони и тут же отошел. Пауль облегченно выдохнул. — Ты видел? — Рихард развернулся к нему. Его лицо сияло детским восторгом. Казалось, он забыл обо всех проблемах. — Да. Поздравляю! Теперь ты тоже в числе избранных, — Пауль улыбнулся и не преминул поддразнить: — Осталось объездить его.       Рихард соблазнительно улыбнулся: — Я еще не закончил с тобой. —  А может это я с тобой не закончил? — Пауль с вызовом изогнул бровь. Их откровенные заигрывания, уже ставшие частью отношений, будили внутри что-то дикое, первобытное, но он старался держать себя в руках. Пусть Рихард сдастся первым. Однако он, кажется, недооценил противника. Рихард обошел его и, наклонившись к уху, прошептал: — И в какой же позе ты собираешься меня объездить?       Пауль облизал пересохшие губы, лихорадочно пытаясь придумать ответ, но в голове застряла одна-единственная картинка. Когда-то он мельком видел по телевизору сцену из «взрослого» фильма. Мужчина, лежащий на белых простынях, придерживал за талию плавно двигавшуюся на нем девушку. И теперь Пауль представил себя на ее месте, а Рихарда — на месте того мужчины. Фраза «Я тебе покажу» завертелась на языке. Неверно истолковав его молчание, Рихард посерьезнел. Он развернул его к себе и положил руки на плечи. — Паули, я просто дразню тебя. Все и так отлично. Извини, я не хотел тебя ни к чему подталкивать. — Все в порядке, — Пауль не стал развивать тему, с сожалением понимая, что подходящий момент упущен. — Поехали в город. ***       Колокольчик над дверью магазина строительных материалов громко звякнул, заглушая тихо работающее в помещении радио. Карл Эберт, сидевший на стуле за прилавком, выглянул из-за газеты. Рихард застыл на пороге и осмотрелся, будто был здесь впервые, а затем направился к нему. — Приветствую! — Карл поднялся. — Чем могу помочь в этот раз? — Есть одно деликатное дело, — Рихард напряженно смотрел на него. — Это касается хозяев? — Эберт весь подобрался. — Да. И это в общих интересах, поверьте. — А если я не согласен? — Тогда мы просто никогда с вами не разговаривали на эту тему. Но если вы согласитесь, то сможете утереть нос Шульцу. Из минусов — неизбежное увольнение. Как я понял, вы не очень-то держитесь за это место.       Карл прошел вдоль прилавка, зарываясь ладонями в волосы, а потом снова вернулся к посетителю. Он как раз просматривал объявления в поисках новой работы. Чертовы совпадения! — Я слушаю. — Тогда вот мой план, — Рихард достал из кармана мятую газетную вырезку и, разгладив ее на столе, развернул к Карлу. ***       В мясной лавке, несмотря на близившийся час закрытия, все еще были покупатели. Все уже выбирали продукты к рождественскому столу. Грузный мясник Рудольф, вечно пахнущий сырой кровью и требухой, деловито заворачивал в бумагу и перевязывал бечевкой заказ очередного клиента. Пауль поздоровался и свернул налево к концу прилавка, туда, где стояла колода для разделки. — Привет, Хейн! — обратился он к сыну Рудольфа, угрюмому рыжеволосому парню с мощными плечами. — Тилль ищет помощников на сбор винограда следующей ночью. Обещал неплохо заплатить. — Я занят буду, — буркнул тот и мощным ударом разрубил свиной окорок напополам. — Ладно. Но если передумаешь, позвони ему, — Пауль протянул бумажку с номером. Хейн вытер испачканные пальцы о покрытый бурыми разводами фартук и сунул бумажку в карман. На плечо Пауля легла тяжелая рука: — Тебе лучше уйти отсюда, — пробасил Рудольф. — Это еще почему? — развернулся к нему Пауль. — У меня тут приличное место. И сын у меня нормальный. Его общество таких как ты не интересует. — Таких как я? — переспросил Пауль, не веря своим ушам. Он сотню раз был в этой лавке с родителями и без них. Он прекрасно помнил, как Рудольф угощал его, еще совсем маленького, леденцами из пузатой банки. А теперь его пытались с позором выгнать на улицу. Он беспомощно перевел взгляд за спину мясника, туда, где стояли остальные посетители. Пара почтенных дам, сделавших вид, что изучают прилавок, и банковский секретарь, герр Брух, который виновато отвел глаза и поспешил покинуть помещение. — Из-за тебя уже клиенты уходят, видишь? — нахмурился Рудольф и дернул его за плечо к двери. — Не трогайте меня! — возмутился Пауль, вырываясь. Внутри царапалась обида. — Пап! — раздался сзади оклик. — Прекрати. Это из-за тебя все разбегутся.       Рудольф отступил на шаг, но за прилавок не вернулся. — Пусть уходит. — Может еще розовый треугольник мне вот сюда пришьете? — Пауль ткнул пальцем себе в грудь и с вызовом посмотрел на Рудольфа. Тот побагровел. Дамы за его спиной возмущенно зашептались. Хейн воткнул мясницкий топорик в колоду и вышел в зал. — Пошли, выйдем, — он сгреб Пауля за плечи своей могучей рукой и повел к выходу. Когда они оказались на улице, Пауль вывернулся из его хватки. — Ты тоже хочешь поскорей от меня избавиться? — Нет. Просто не хочу ссоры. Прости отца. Я с ним поговорю, — отрывисто выдал Хейн. Для него, вечно молчаливого, такая длинная фраза была практически подвигом. — Не тебе за него извиняться, — проворчал Пауль. — А насчет сбора винограда ты подумай. — Ладно, — не прощаясь, Хейн развернулся и вошел обратно в лавку.       Пауль сунул руки в карманы. К раздражению и обиде внутри примешалось разочарование. Неужели многие, кого он знал с детства и с кем, казалось, хорошо ладил, теперь готовы были отвернуться от него? ***       Едва увидев Пауля, Рихард понял, что что-то произошло. — Все в порядке? — А, ерунда. Меня хотели выгнать из мясной лавки. — Почему? — Наш мясник Рудольф думает, что я ему клиентов отпугну. — Мне стоит к нему наведаться? — Не надо. Я и так спросил его, не собирается ли он нашить мне розовый треугольник на куртку. Видел бы ты его лицо, — фыркнул Пауль.       Складка между бровей Рихарда разгладилась. — Черт возьми, я бы до такого не додумался сразу. Ты у меня гений остроумных ответов, солнышко.       Пауль грустно улыбнулся. — Все точно в порядке? — Да. Не переживай. Ерунда.       И все же по его лицу Рихард понял, что произошедшее действительно задело. Чтобы хоть как-то подбодрить Пауля и оттянуть близящийся миг расставания, он спросил: — Ты уже был на центральной площади? — Сегодня ещё нет. — Я обещал привезти тебя домой к семи. Так что у нас есть еще час. Пойдем? Там сейчас здорово.       Раскинувшаяся на площади у ратуши рождественская ярмарка сияла огнями, гудела людскими голосами и манила запахами жареных колбасок, пряностей и печёных каштанов. На высокой ели, установленной в центре, горели разноцветные огни. Слышался детский смех и звон бубенцов на игрушках. Они прошли вдоль рядов, протискиваясь через поток посетителей и глазея на товары, а затем взяли по стакану белого глинтвейна. Рихард достал из нагрудного кармана прозрачный пакетик с маленьким имбирным пряником в форме сердца и протянул его Паулю. Увидев подарок, тот широко улыбнулся. Рихард снова поймал себя на мысли, что именно эта улыбка пленила его тогда тёплым весенним вечером. Если бы он был художником, он вписал бы Пауля в лёгкие пейзажи в стиле Моне. Увы, он лишь способен жонглировать словами, но вот досада: подходящие сейчас убегали от него в растерянности, боясь, что будут сказаны не к месту и не вовремя, а те, что он успел поймать, вдруг показались глупыми и банальными. Поэтому он просто смотрел и любовался, с удивлением осознавая, что можно передать всю остроту чувства без слов. Взглядом, вздохом, мимолетным касанием, простым сближением в пространстве. Одним наклоном головы. Одним движением уголка губ. У них есть общий секрет, таинство, разделенное на двоих.       Узенький переулок между разноцветными стенами старых домов, подсвеченный гирляндой с тусклыми желтыми лампами, извилисто убегал вверх. С площади продолжали доноситься приглушённые звуки ярмарки. Навстречу спустилась пара влюблённых, державшихся за руки. Пауль с легким уколом зависти проводил их взглядом. Заметив это, Рихард быстро огляделся, проверяя, нет ли вокруг других людей, а потом нашел его ладонь. Глаза Пауля засветились радостью. Он крепко сжал его руку в ответ.       Когда они поравнялись с небольшой нишей, скрытой за выступающей кладкой старого дымохода, Рихард, ещё раз быстро глянув по сторонам, толкнул Пауля к стене и прижался всем телом. Он обхватил ладонями его лицо и припал к губам. Пьянящий поцелуй со вкусом вина и корицы кружил голову. Пауль задышал чаще и сжал его воротник. Подался вперед, приникая своими бедрами к чужим. Рихард улыбнулся в поцелуй, подмечая, как его возлюбленный, вкусив запретный плод, теперь с трудом сдерживался. Он избегал говорить напрямую, но тело его говорило само за себя. Все его порывы читались как открытая книга, и это будило в Рихарде его собственное жгучее желание. Паулю же казалось, что по артериям и венам бежит чистое удовольствие. Немыслимое ощущение. Ему хотелось больше. Гораздо больше. Оказаться наедине в укромном месте. Сбросить с себя все, и одежду, и предрассудки. Забыть про все проблемы. Стать одним целым. Разорвав поцелуй, он посмотрел Рихарду в глаза и твёрдо проговорил: — Я готов.