Eiswein

Твоя роза так дорога тебе, потому что ты отдавал ей всю душу. Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц

      Тусклый свет фонаря на парковке лениво освещал переднее сидение автомобиля. — Не приезжай завтра к Тиллю.       Пальцы Пауля, скользившие по линиям на его ладони, замерли. — Почему? — Вы ведь тоже будете ночью собирать виноград. А у тебя еще завтра учеба, — Рихард повернул голову и уткнулся носом в его волосы. — И синяки твои еще не прошли. — У нас мало лоз с виноградом, синяки не болят, а в гимназии завтра последний день перед каникулами. Уже никаких тестов. Только пара занятий. Рождественский концерт отменили. — Что так? — Ну так вино же. — Из-за вина? Ты меня разыгрываешь! — Рихард тихо усмехнулся. — Я серьезно. Ты что, забыл, что мы на Мозеле? — Пауль поерзал, удобней устраиваясь у него на плече. — Здесь все живут по календарю виноделов. — Тебе нужно будет отдохнуть. Встретимся в субботу, как и договорились. — Ладно.       Рихард перехватил его пальцы, снова начавшие свое путешествие, и аккуратно сжал. — Уже пятнадцать минут восьмого. Тебе пора. — Еще чуть-чуть, — Пауль высвободил руку и обнял его, утыкаясь носом в шею и мысленно ворча на разделяющие их ручник и коробку передач, на неумолимо бегущее время и на семейные условности. — А если твой отец придет сюда? — Тогда одной проблемой будет меньше, — Пауль вздохнул и нехотя отстранился. — Если тебе нужно, чтобы я присутствовал при разговоре, то скажи. Я не хочу, чтобы ты проходил через это один. — Нет. Все нормально. Теперь, когда мама знает, уже проще. Я обязательно поговорю с ним до конца недели. — Хорошо.       Еще один поцелуй. Теплый. Медленный. Прощальный. И недостаточно долгий для обоих. Наконец Пауль покинул авто и, нахохлившись от холодного ветра, натянул шапку. Рихард проследил, как он пересекает дорогу. Пауль открыл боковую калитку и, обернувшись, застыл ненадолго. Тонкая невысокая фигура в желтом свете садового фонаря. Крохотная искра жизни в огромном мире. В этот миг Рихард подумал, что готов на все, лишь бы она не погасла. *** — Добрый день! — Рихард вежливо улыбнулся открывшей дверь фрау Вессель. — Добрый. Чем обязана? — Я хотел бы поговорить с вами по деликатному делу. Это касается ремонта одного отеля в Трире.       С округлого лица хозяйки тут же слетело выражение пустого равнодушия. — Кто вы? — настороженно спросила она. — Тот, с кем лучше не ссориться.       Ее брови сердито сдвинулись, но, оглядев гостя, она отступила, пропуская его в дом. С виду простенькое двухэтажное каменное строение поражало шикарным интерьером. Рихард окинул взглядом гостиную в голубых тонах и, не дожидаясь приглашения, сел на обитый жаккардом диван. На резном деревянном столике тут же материализовался диктофон. Хозяйка чинно села в кресло напротив, всем своим видом показывая, что ей нечего опасаться. Рихард нажал кнопку и с мстительным удовольствием принялся наблюдать, как меняется оттенок ее лица при прослушивании записи, сделанной этим утром Карлом Эбертом. На ней тот предлагал провернуть очередную схему с обогащением бюджетными средствами через родственников в соседнем С***, ссылаясь на объявление о субсидии. Герр Вессель, поломавшись для проформы, согласился на авантюру и даже расписывал собственные варианты по увеличению выгоды. Его хриплый баритон сложно было спутать с кем-то другим. — Это же шантаж! — не выдержав, взвилась фрау Вессель. — Вы и этот чертов Эберт! Чего вы хотите? Денег? Сколько? — Мне не нужны деньги, — Рихард откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу. — Я хочу, чтобы вы сдали Вальца. Под запись. — Нет! — она побледнела. — Бросьте. Это не для полиции. Вы сможете переехать в другой городок и снова начать с чистого листа. Но с мошенничеством рекомендую завязывать. Вам не всегда будет так везти. — Но так нельзя. Мы только обустроились тут. И мне нужно обсудить это с мужем. Вы понимаете, чего требуете? — Прекрасно понимаю. И у вас нет времени на обсуждения. Если я этого не получу, то копия данной записи уже завтра окажется в местном отделе экономических преступлений. То же самое произойдет в случае, если вы потом побежите к Вальцу.       Фрау Вессель обреченно сгорбилась. — Что вы хотите знать про него?       Рихард потянулся к диктофону и нажал кнопку. — Я хочу знать все. Как вы с ним познакомились? ***       Остался последний урок. Задержавшись в кабинете физики, Пауль один поднялся на второй этаж и уже на последних ступенях услышал шум. В дальнем конце коридора у кабинета математики собралась толпа. Из круга, расталкивая зевак, выбрался Шнай. Его нижняя губа была разбита. Он демонстративно прошел мимо Пауля в сторону уборной. За ним поспешила Сабин. Пауль схватил ее за локоть. — Что случилось? — Крис сцепился с Гансом, — остановившись, она развернулась к нему и сердито уперла руки в бока. — Из-за чего? — Из-за тебя! — Из-за меня? Не понимаю…       Сабин закатила глаза, всем своим видом показывая, как ей надоело это мальчишеское упрямство и твердолобость. — Ганс опять начал говорить про тебя всякие гадости. Ну а Шнай не выдержал. Они поцапались. Сначала на словах, а потом и руки в ход пошли. Их вовремя растащили. — Черт. Паршиво как, — Пауль оглянулся на глазеющих на них одноклассников. — Иди и поговори с ним! — строго сказала Сабин. — Немедленно! — Ладно.       Крис обнаружился у раковины в мужском туалете. Рюкзак валялся у ног, а он разглядывал припухшую губу в зеркало. На его подбородке задержались несколько капель воды. — Привет, — тихо проговорил Пауль. — Привет, — буркнул Крис, не поворачиваясь. — Спасибо тебе.       Шнай проигнорировал его реплику. Он снова открыл кран и плеснул себе в лицо ледяной водой. — Я должен извиниться. Я повел себя по-идиотски, — Пауль уставился в трещину на плиточном полу. — Значит, мне надо было получить по лицу, чтобы ты это сказал? — Крис наконец посмотрел на него. — Нет. Мне жаль, что так вышло. Я меньше всего хочу, чтоб они доставали вас из-за меня.       Закрыв кран, Крис подхватил рюкзак и подошел к нему. — Почему ты мне не сказал сразу про вас? Ты думаешь, я бы не стал с тобой общаться из-за такого? — Мне страшно было. Я бы и Флаке не сказал. Он сам случайно узнал. А Тесс вообще из-за Рихарда догадалась, — ссутулившись, Пауль неловко засунул ладони в карманы джинсов. — Есть темы, которые не очень-то хочется обсуждать. Ты-то меня должен понимать как никто другой.       Вспомнив историю с отцом, Крис отвел взгляд, тоже чувствуя себя не в своей тарелке. — Прости за то, что я тебе наговорил тогда, — шаркнув ногой, пробормотал он. — И ты меня прости. Мир? — Пауль протянул ему руку. Шнай крепко пожал ее и наконец улыбнулся ему. Впервые за несколько дней. От этой улыбки на душе у Пауля сразу стало легко. Сабин была права. Они и правда вели себя как два барана. *** — Вот. Первый этап завершен, — Рихард поставил диктофон на стол перед Тиллем и Олли.       Послушав запись, Тилль только присвистнул и откинулся на спинку стула. Олли сцепил руки в замок и уставился в столешницу. — Теперь ты хочешь пойти с этим к Вальцу и шантажировать уже его? — Не шантажировать, а лишить Эвелин союзника. Но идти надо в понедельник. Прямо перед праздничным вечером. Чтобы у них не было времени переговорить. — Мне все это не нравится. Я буду действовать привычными методами. Я еще в среду запросил всю информацию на Келлера. Нужно понять, что его связывает с этим местом. — Это уже не важно, — возразил Рихард. — Пока ты будешь ковыряться в бумагах, время уйдет. — Ну припугнешь ты Вальца, а потом что? — Потом мы растолкуем Беккеру, какую змею он пригрел на груди, — поддержал Рихарда Тилль. — Если надо, покажем копию договора. И на ближайшее время у него точно отпадет желание скупать виноградники в округе.       Олли лишь покачал головой. ***       Когда Пауль выехал на своем велосипеде с территории гимназии, его догнал знакомый автомобиль. Посигналив, Марк притормозил. Пауль тоже остановился. Марк опустил стекло: — Сядешь на минутку?       Пауль прислонил велосипед к ближайшему дереву и забрался на переднее сидение. — В чем дело? — Хотел попрощаться. — Попрощаться? — Пауль нахмурился. — О чем ты? — Я уезжаю к матери. Буду заканчивать гимназию у нее. Я уже сказал отцу. Он все еще надеется меня переубедить, но я все решил. — Это из-за меня?       Марк грустно улыбнулся, а потом заговорил. Спокойно и прямо. Те слова, которые уже сотню раз обдумал: — Ещё месяц назад я мог обнимать тебя и целовать, а теперь даже не имею права прикоснуться к тебе без причины. Для меня будет слишком тяжело продолжать учиться здесь.       Пауль проследил за последним оторвавшимся с ветви жухлым листом, а потом взглянул на Марка. Они всегда легко понимали друг друга без слов. Наверное, поэтому так сблизились тогда. Светлая грусть на чужом лице отозвалась внутри далеким колокольчиком. Пауль прислушался к себе. Странно. Снова облегчение. Где-то глубоко внутри он надеялся, что Марк уедет. Ему было стыдно за эти мысли. Но так было бы лучше для всех. — Мне жаль, что все так вышло, — тихо проговорил он. — Мне тоже, но я не могу заставить тебя любить себя. Ты выбрал его. Хотя, если бы какая-нибудь колдунья предложила мне сделать на тебя приворот, я бы согласился, — попытался пошутить Марк. — Даже если бы пришлось выпить отвар из летучих мышей? — поддержал его Пауль. — Думаю, что его пришлось бы пить тебе, а не мне.       Они оба усмехнулись и умолкли ненадолго, думая каждый о своем. — Ну мне пора, — Пауль взялся за ручку. — Подожди, — Марк потянулся к заднему сидению и передал ему книгу с одуванчиками на обложке. — Ты забыл у меня ее тогда. Возьми. Я там написал кое-что. Только не открывай сейчас. Дома прочтешь. — Хорошо. Спасибо за все! И удачи. — Тебя подвезти? — Не надо. Мне все равно кое-что нужно в городе.       Когда автомобиль Марка скрылся за поворотом, Пауль раскрыл обложку и взглянул на форзац. Никакой подписи. Лишь одна черная фраза на белом, оставленная стремительным убористым почерком: «В тебя нельзя было не влюбиться». ***       Будильник разорвал ночную тишину. Рихард дотянулся до телефона и сонно посмотрел на узкий дисплей. Половина третьего. Термометр за окном показывал семь градусов ниже нуля. Он спустился вниз, наскоро умылся холодной водой и выпил кофе, а затем принялся одеваться. Старый растянутый свитер с высоким горлом поверх более тонкого, утепленные штаны на подтяжках, высокие походные ботинки на теплый носок. Образ завершила потертая куртка. Теперь его нельзя было отличить от местного наемного работяги.       Без десяти в дверь постучали. Рихард открыл и обнаружил на пороге Флаке. — Пойдем! Там уже почти все на месте.       Воздух был морозным и свежим. Они направились за пристройку в сторону виноградников, откуда доносились голоса. — Кто еще смог прийти? — Рихард натянул шапку на уши и поежился. Сон как рукой сняло. — Помимо тех, кого ты просил? Андреас, Шнай и еще десять ребят из гимназии. Крис уговорил некоторых в последний момент. Они все отпросились, а я вообще сбежал через окно. Пауль тоже собирался, как освободится. — Я просил его не приезжать. Он и так сегодня помогает отцу убирать их линии. — Готов поспорить, что он появится здесь примерно через час, — фыркнул Кристиан.       На углу виноградника собралась группа из тридцати мужчин. Рихард кивал в ответ на приветствия от знакомых. У начала рядов уже горели воткнутые в землю факелы. Тилль, забравшись на ящик, без лишних предисловий принялся объяснять, что нужно делать. Когда инструктаж был закончен, он раздал всем толстые резиновые перчатки, фонари и небольшие секаторы. Каждому также досталось по два больших пластиковых ведра. Ларс уже подогнал трактор с пустым деревянным прицепом. Не мешкая, они разбрелись по своим линиям, и принялись за работу.       Ряды виноградных лоз тянулись вверх по холму и казались бесконечными. Из-за налобного фонаря шапка все время норовила сползти на глаза. Собирать покрытые белым инеем гроздья в двух парах перчаток оказалось тяжело, но снимать их было нельзя, иначе можно было не только испортить замороженные ягоды, но и отморозить себе руки. Спустя полчаса начало ломить спину, а пальцы потеряли чувствительность. Заполнив очередное ведро, Рихард выпрямился и помассировал поясницу. Пожалуй, этому опыту можно было бы посвятить целую статью. Размяв шею, он направился к практически заполненному прицепу, чтобы сгрузить в него урожай. Еще чуть-чуть, и можно было отправлять первую партию к соседней пристройке, в которой находился пресс. Тогда все смогут сделать перерыв и выпить горячего чая, дожидаясь, когда емкость вернется опустевшей.       Выложив собранное, Рихард вернулся к середине своей линии, но не успел достать из кармана секатор, как кто-то дернул его за рукав. — Привет! — на лице Пауля расцвела усталая улыбка. — Что ты здесь делаешь? — Рихард стянул обе пары перчаток и зябко потер ладони. — Тебе нужно отдыхать! — Замерз? — Пауль, казалось, пропустил мимо ушей его замечание. Он обхватил его руки своими, поднес ко рту и подышал, а затем принялся растирать. — Ты слышал меня? — Да. Я уже закончил дома и отпросился у отца. Он сам бы поехал помогать, но ему нужно контролировать процесс у нас. Так что я тут как представитель от всей семьи. — Ты тепло оделся? — Рихард оглядел его с ног до головы. — Тебе нужен еще один свитер. — Прекрати! Я все равно сейчас пойду на винодельню. Мы будем засыпать виноград в пресс. — Ну ладно. Но только не слишком усердствуй, хорошо? — Ты тоже, — Пауль огляделся, а потом крепко обнял его и шепнул на ухо: — Я отпросился у родителей на всю субботу. — Отлично! — Скоро увидимся! — Пауль развернулся и пошел между стройных рядов засохших лоз, то и дело оглядываясь через плечо. Рихард стоял и смотрел ему вслед, чувствуя, что не может удержать улыбку. Но увидеться снова они смогли только через три часа. Когда собрали последнюю партию, Рихард отправился на винодельню, где обнаружил Пауля, задремавшего в углу на деревянном ящике. Он спал, не обращая внимания на громкий звук работающего пресса. — Забирай его. Идите отдыхать. Мы тут сами справимся, — Тилль, уставший, но довольный, вынырнул откуда-то сбоку с киянкой и обручем от бочки. — Ты уверен? — Да. И Рихард, — Тилль засунул инструмент в карман куртки и крепко сжал его плечо. — Спасибо тебе! За все. — Пустяки. Тебе я всегда рад помочь.       Они обменялись крепким рукопожатием. Тилль, подхватив ящик, отправился в сторону места розлива, где его ждал могучий рыжий парень. Рихард наклонился к Паулю и несколько секунд разглядывал его лицо. Во сне тот выглядел совсем мальчишкой. Рихард провел костяшками пальцев по его щеке. — Эй, — тихо позвал он. — Паульхен.       Пауль с трудом разлепил веки. — Новая партия, да? — он вскочил, но Рихард придержал его. — Пойдем спать.       Никогда еще вода в ванной не журчала так усыпляюще. Рихард сам едва держался на ногах от усталости. Он намочил губку, ощущая, как покалывает от теплой влаги заледеневшие пальцы. Наскоро обтерев себя, он вымыл привалившегося к нему Пауля и помог ему выбраться из ванной. Они добрались до кровати и, едва оказавшись в коконе теплого одеяла, крепко уснули. ***       Проснувшись, Рихард протер глаза и приподнялся. За плотными шторами прятались сизые сумерки. Пауля рядом не было, но снизу доносился шум воды. Наручные часы, обнаружившиеся под подушкой, показывали четыре. Они проспали девять с лишним часов. Звук воды утих. На кухне послышалось звяканье. Рихард спустился вниз и заглянул на кухню. Пауль уже ставил кофе на плиту. Футболка, трусы и шерстяные носки. Пара прядей, торчащих на макушке. Улыбнувшись, Рихард подошел к нему сзади, обнял и чмокнул в шею. — Доброе утро! — Доброе, — Пауль развернулся к нему и улыбнулся в ответ. — Но вообще-то уже вечер. — Не важно. Я пойду умоюсь, а потом приготовлю что-нибудь легкое. Вечером поедим в городе.       Перекусив, они устроились на диване перед телевизором. Большинство каналов показывали предрождественские викторины и развлекательные шоу. Единственным фильмом оказалась «Игрушка» с Пьером Ришаром. Оба видели его уже несколько раз, но все же решили оставить. После обсуждения саундтрека в беседе наступила пауза. Вяло следя за сюжетом, Рихард перебирал пряди прижавшегося к нему Пауля. Внезапно тот резко сел ровно и, дотянувшись до пульта, выключил телевизор. — В чем дело? — Рихард тоже выпрямился и придвинулся к нему. Но вместо ответа Пауль оседлал его бедра, обхватил за шею и впился в губы с отчаянной настойчивостью. — Погоди, погоди, — со смешком отстранил его Рихард. — Что за нападение? — Я готов, — Пауль потянулся за новым поцелуем. Рихард ответил, но спустя несколько секунд снова отстранил его. — Ты уверен? — спросил он.       Пауль кивнул. — Тогда я быстро в ванную. Потом пойдешь ты. Я тебе все объясню.       Пока Пауль был в душе, Рихард снова растопил небольшой огонь в камине наверху, сменил постельное белье и подготовил все необходимое. Презервативы, салфетки, вода. Он пошарил в тумбочке, находя вторую, купленную недавно бутылочку смазки. Та, что он привез из Берлина, осталась в ванной. Он еще раз осмотрел комнату. Все должно было пройти идеально. Внутри загорелось сладостное предвкушение с примесью легкого волнения. Собираясь задернуть штору, он увидел в окне, за которым царила непроглядная тьма, собственное размытое отражение.       Перед глазами очертания на черной глади. Ему снова шестнадцать. Едва различимое движение за спиной. Слабый свет ночника гаснет, срывая темный покров с пейзажа за окном. Ветви в саду неподвижны. Ночная прохлада уже пробралась в комнату через приоткрытую створку. Чужие руки ложатся ему на бока и уверенно притягивают ближе. Ему страшно, но до одури хочется, чтобы это произошло. И вот одежда уже на полу. Прохладные простыни. Неловкость вытесняется возбуждением. Алан готовит его, а потом велит развернуться спиной и встать на колени. Давление снаружи. Больно. Жжется. Он больше не может! Просит остановиться, дать ему передышку, но крепкие руки властно держат его за бедра, не позволяя отстраниться. — Ну же, ты ведь смелый мальчик.       Он всхлипывает и утыкается в подушку. И терпит, терпит, потому что ради его внимания, жаждущего взгляда, простого поцелуя готов на все. С каждым новым толчком боль притупляется, но вместо ласковых слов он слышит лишь отрывистые стоны сзади. От его собственного желания ничего не осталось, и ему кажется, что это длится вечность. Наконец Алан изливается в него и выходит. Придя в себя, он ласково целует его в висок, шепча благодарности и что-то утешительное, а потом делает ему минет. В первый и последний раз за все их отношения. И Рихард тут же забывает о боли, наконец-то чувствуя себя счастливым. Позже он быстро научится получать удовольствие от их соития в определенных позах, но каждый раз будет прикусывать наволочку, когда Алан будет грубо брать его сзади, впиваясь пальцами в бедра. Он будет уверен, что так и нужно. Что это нормально. Что так происходит у всех. Он ведь хочет, чтобы Алану было хорошо. А ему станет хорошо потом, когда Алан приласкает его напоследок. Просто нужно перетерпеть. Он бы не позволил никому другому быть сверху. Никогда. Только ему. Только для него. Потому что Алан один такой. И он каждый раз твердит это как мантру, пытаясь расслабиться… — Все хорошо?       Рихард задернул штору и развернулся. Порозовевший после душа Пауль кутался в махровый халат. Босой, с широко распахнутыми глазами, теперь он выглядел каким-то неуверенным. Беззащитным. Рихард подошел к нему и одарил коротким успокаивающим поцелуем. — Все замечательно. Давай снимем это и ляжем.       Пауль послушно скинул единственный предмет одежды. Рихард уложил его на матрас и, раздевшись, лег сверху. — Ничего не бойся. Все будет хорошо.       Пауль кивнул. Рихард огладил ладонями его бока, поцеловал правую ключицу и спустился к начавшим желтеть следам от ударов. — Уже не болит, — Пауль нервно сглотнул и прикрыл глаза, пытаясь отогнать волнение и полностью отдаться горячему дыханию на собственной коже. Когда Рихард обхватил губами теплую мягкую плоть, его бурная кровь наконец устремилась к паху. Тело радостно отозвалось на откровенную ласку. Минута, и он уже возбужден. Но это тянущее ощущение под ложечкой не давало Паулю расслабиться полностью.       Еще разок лизнув напоследок солоноватую головку, Рихард отстранился и потянулся за смазкой. Согрев ее на коже, он аккуратно обвел проход, протолкнул указательный палец, сначала до первой фаланги, а потом до второй, и почувствовал, как сильно зажаты чужие мышцы. Он посмотрел на Пауля. Тот крепко зажмурился. Его плотно сомкнутые губы побелели. Словно он лежал на операционном столе, а не в постели с возлюбленным. Рихарда снова догнали призраки прошлого. Он был убежден, что каждый подросток мечтает о том, что его первый раз будет особенным, даже если не признается в этом. Уже потом, повзрослев, многие начинают утверждать, что первый секс сильно переоценен, но они лукавят. Ведь все первое отпечатывается в памяти как ничто другое. Такова человеческая природа. Механизм выживания. Первый опыт определит, как все будет потом. Если не на всю жизнь, то уж точно на годы вперед. Рихард испытал это на себе и теперь ощущал, как от лежащего под ним Пауля исходят волны волнения и страха. Тех, что овладевали и им когда-то. Эта вечная человеческая боязнь неизвестного. Даже того, чего так сильно желаешь.       Ну же, ты ведь смелый мальчик.       Резко отстранившись, Рихард схватил салфетку и вытер пальцы. Пауль сел. — Прости меня! Пожалуйста! Только не уходи! — взволнованно выпалил он. — Ну что ты, — Рихард коротко поцеловал его. — Я никуда не ухожу. — Давай попробуем еще раз! — в голосе Пауля звучала мольба. Он смотрел так доверчиво и открыто. — Я все смогу, правда!       Рихард блуждал глазами по его лицу и снова чувствовал, как внутри все заходится от любви. Откуда эта решительная готовность отдать себя другому человеку даже через боль? О, о ней он тоже знал не понаслышке. Тогда, в прошлом, он сам слепо доверился тому, кто этого не заслужил. А он? Теперь он заслуживает этого доверия? Внутри скопилось слишком много всего. Нужно было просто успокоиться и сделать шаг. Он неловко огладил лицо Пауля не испачканной левой рукой: — Подождешь меня пять минут? Мне нужно кое-что сделать. А потом мы сразу продолжим. Обещаю.       Пауль в замешательстве кивнул. Рихард быстро чмокнул его, поднялся и, не одеваясь, пошел вниз. В голову Пауля тут же полезли нехорошие мысли. Что если он обидел Рихарда? Что если тот вообще не захочет больше заниматься с ним сексом? Нет, глупости. Он тряхнул головой и откинулся на матрас, закрывая лицо ладонями. «Просто расслабься, идиот! Ты же так мечтал об этом!» — принялся повторять он себе. Сделав глубокий вдох, он прикрыл глаза и воскресил в памяти последние фантазии, чтобы настроиться на нужный лад.       Через некоторое время на лестнице послышались шаги. Пауль выдохнул и открыл глаза. Рихард возник рядом с матрасом. Вокруг его бедер теперь было обмотано натянутое в паху полотенце. Пауль вгляделся в его лицо, и ему показалось, что в чужих глазах мелькнуло волнение. Но Рихард приподнял уголки губ, и наваждение исчезло. — На чем мы остановились? — он стянул полотенце, обнажаясь. Пауль поерзал, пытаясь занять предыдущее положение, но Рихард покачал головой и вытащил из-под его бедер подушку. Он опустился сверху, огладил гибкое тело ладонями и вовлек возлюбленного в долгий теплый поцелуй, пытаясь расслабить. Пауль ощутил, как горячая волна возбуждения снова накатывает на него. Оторвавшись от его губ, Рихард прошептал: — Забудь обо всем. Просто наслаждайся.       Пауль кивнул и заскользил пальцами по его плечам и груди, пытаясь сосредоточиться на приятных ощущениях. Вот так. Просто плыть по горячим волнам. Рихард выровнял их эрекции, обхватил ладонью оба члена и несколько раз провел вверх-вниз, размазывая естественную смазку и вызывая у Пауля легкий стон. Губы пробежались по шее, между ключицами, затем оставили пару горячих меток на груди и спустились еще ниже. Рихард взял в рот его член, поиграл языком с уздечкой и пососал. Почувствовав, как Пауль дернулся и сжал его предплечье, он с пошлым причмокиванием выпустил изо рта окончательно затвердевшую плоть, снова лег на него и быстро прошептал на ухо: — Знаешь, чем хорош секс между парнями? — Чем? — пребывавший в тумане наслаждения, непонимающе переспросил Пауль. — Тем, что всегда можно поменяться, — Рихард вытащил из-под подушки презерватив, быстро разорвал упаковку и раскатал его по члену Пауля. — Что ты делаешь? — Пауль приподнялся на локтях. — Собираюсь заняться с тобой любовью, — Рихард налил в ладонь смазки и снова обхватил его плоть. — Но… — Пауль подавился словами, когда большой палец сквозь тонкий латекс огладил головку и скользнул вдоль щели. Рихард оседлал его бедра, наклонился и поцеловал, не давая произнести больше ни слова. Горячо, с жаром, заставляя забыть обо всем. А затем, чуть приподнявшись, обхватил его член рукой и направил к своему входу. Он хорошо подготовил себя, поэтому головка вошла легко. Пауль вцепился в его бедра, зажмурился и распахнул рот. Ощущение было ошеломляющим. Так тесно и горячо внутри. Он испугался, что придет только от одного зрелища того, как Рихард медленно насаживается на него. Рихард покусывал губы и, не отрываясь, следил за эмоциями на его лице. Наконец он опустился полностью и замер. — Как ты? Все хорошо? — Да, да! Ох, это… — Пауль наконец распахнул глаза. Из приоткрытого рта вырывались частые вздохи. Шея и плечи заалели. Он посмотрел на Рихарда, и лицо его запылало еще сильнее. Откровенность позы вызывала жгучее смущение.       Рихард прислушался к собственным ощущениям. Забытое чувство приятной наполненности. И никакого сожаления. Лишь желание двигаться. Получить больше. Все его страхи были пустыми. Надо же, он забыл, насколько это может быть здорово. Он поднялся и плавно опустился, снова заставляя Пауля зажмуриться и застонать. — Нет, Рих, пожалуйста! Подожди! — Тебе больно? — обеспокоенно спросил Рихард. — Нет-нет! Просто я так сразу кончу, — жалобно взмолился Пауль.       Рихард довольно улыбнулся. — Тогда давай ты сам будешь контролировать процесс.       Он слез, с сожалением ощущая, как его покидает чужая плоть, и лег, подложив под бедра подушку и упершись пятками в матрас. Пауль встал на колени между его ног и нерешительно замер. — Ну же, не бойся. Это так хорошо, когда ты внутри, — Рихард ободряюще дотронулся до его ладони.       Пауль направил член к его проходу и осторожно заскользил внутрь, застонав в унисон с партнером. Он опустил ладони на крепкие бедра и сделал первый неуверенный толчок. Потом еще один и еще. Боже, теперь он хотел заниматься этим вечно! Настолько острыми были ощущения. — Попробуй изменить угол. Чуть выше, — прерывисто дыша, посоветовал Рихард.       Пауль послушался и чуть ускорил темп, перестав сдерживаться. Жмурясь, стискивая зубы и всхлипывая. Рихард дернулся, почувствовав, как чужой член скользнул по простате, но Пауль вдруг замер и задрожал, кончая с высоким стоном. Он вышел и зажал в руке свою плоть, оглушенный накатившим оргазмом.       Рихард сел рядом с ним, чмокнул в макушку и помог снять презерватив. — Прости, что так быстро, — Пауль уткнулся лбом в его плечо. Перед глазами все еще были темные круги. — Опять извиняешься. Не понимаю, за что. Мне все понравилось. — Правда? Я не сделал тебе больно? Мне показалось в конце… — Наоборот. Ты как раз нашел нужную точку. Ты ведь знаешь, что такое простата? — Конечно! Мы же проходили на биологии строение тела, — Пауль отстранился, пытаясь сконцентрироваться, но ему это плохо удавалось. Он чувствовал себя пьяным. — Ага. Знаю я, как там у вас все проходят. Кажется, нужно устроить тебе урок теории, — Рихард улыбнулся и утянул его в поцелуй.       Пауль обхватил его твердую плоть и пару раз провел рукой. Отстранившись, он шепнул прямо в губы: — Как ты хочешь? — Ложись на живот.       Пауль послушался. Рихард сел ему на бедра и, лаская свободной рукой нежную кожу ягодиц, быстро довел себя до разрядки. Перед самой кульминацией он приподнялся и кончил прямо на спину Паулю, а потом прижался к нему всем телом, плавно скользя по липкой влаге, целуя плечи и шею. — Риш, я хочу еще, — разомлевший от ласк, Пауль поерзал под ним. — Тогда пойдем в душ и продолжим там, — Рихард поднялся и потянул его за собой. ***       Поленья в камине прогорели почти полностью. Мягкое оранжевое свечение от дышащих жаром углей покорно отступало перед расползающейся по комнате темнотой, скрывшей лица и оставившей лишь очертания. Забравшей телесную оболочку и обнажившей души.       Они долго молчали, лежа в объятиях друг друга, а потом Рихард развернулся на спину и заговорил, глядя в черную пустоту. Об отношениях с семьей, об одиночестве и об Алане. В первый раз эта история прозвучала осознанно. Джо узнал ее при пьяном разговоре, и тогда она далась с трудом. Теперь же Рихард будто пересказывал один из придуманных им самим сюжетов. Когда он умолк, Пауль спросил: — Ты больше никогда его не видел? — Видел. Как раз этой осенью. — И что? — Надменный козел, охмуривший очередного сопляка. Он лишь посмеялся, когда я напомнил ему о том, что было. — Я бы ему врезал! — с негодованием отозвался Пауль. — У меня чесались руки. Но теперь я понимаю, что так было даже лучше. Эта встреча была нужна. Я наконец-то отпустил его. — Отпустил? Неужели ты… — Нет, — резко перебил его Рихард, а потом уже чуть спокойней продолжил: — Нет. Там все давно увяло. Просто его образ, тот, каким я его запомнил, он врос в меня. Знаешь, как опухоль на стволе дерева. Куда бы я ни шел, он всегда незримо был со мной. И весной я это ощутил особенно остро. — Ты поэтому уехал? — Да. Испугался, что превращаюсь в него. — Ты бы никогда им не стал. — Не стал. Но только из-за тебя. Ты готов был мне довериться. Слепо.       Пауль промолчал. Это была абсолютная правда. И он доверился снова. — Я хотел тебя, — продолжил Рихард. — Хотел взять. Как он. После того как он ушел, я всегда был тем, кто брал. — Но не сегодня. — Нет. Не сегодня.       Пауль не стал спрашивать, почему. Теперь он знал. Поначалу, оглушенный новым опытом, он не мог полностью осмыслить произошедшее. Однако телесное удовольствие, тонкой пленкой покрывшее поверхность их связи, медленно растворилось, открывая душевную глубину. И этот разговор в темноте оказался еще откровеннее, чем их физическая близость. — Ты придешь завтра на ужин? — Пауль скользнул ладонью по широкой груди, замирая над сердцем. — Думаешь, будет уместно? — Рихард накрыл его руку своей. — Это ведь семейный праздник. Пауль поцеловал его в плечо и обронил лишь короткое: — Я знаю.