Eiswein

Он больше не стремился стать самым великим, самым сильным или самым умным, всё это было уже позади. Он тосковал о том, чтобы быть любимым — хороший ли он или плохой, красивый или уродливый, умный или глупый — со всеми своими слабостями и недостатками или, быть может, даже как раз за них. Михаэль Энде. Бесконечная история.

      Когда Пауль добрался до нарядной рождественской ели, Тилль уже ждал его. Оркестр после короткой паузы заиграл инструментальное переложение традиционной «Радости охотника». — У тебя тоже пусто? — спросил Тилль, осматривая присутствующих. Гости продолжали прибывать. — Наверное приедут к самому началу, — предположил Пауль.       Знакомый голос окликнул его по имени, прорвавшись через людской гам и звуки музыки. Марк! — Что ты здесь делаешь? — Пауль недоуменно смотрел на запыхавшегося парня. — Я думал, ты уже уехал к матери. — Эвелин сегодня все рассказала отцу, — проигнорировав его реплику быстро проговорил Марк. — Что? О чем ты? — тут же вмешался Тилль. — Они сейчас будут здесь. Отец все знает. Она убедила его, что она тут ни при чем.       Вытянув шею, Тилль глянул за его спину поверх голов гостей и увидел входящих в зал Беккеров. Но обзор вдруг загородил выросший словно из-под земли Олли. Обычно непроницаемо спокойный, теперь он заметно нервничал. — Где Рихард? — Пошел говорить с Вальцем. А я вот сейчас поговорю с его родителями, — Тилль кивнул в сторону Марка. — Эта стерва, его мачеха, прикинулась невинной овцой! — Нет! Мы ошиблись! — Олли удержал его за локоть. — Она действительно ни при чем. — Что?! — одновременно воскликнули Марк и Пауль. — Это не Эвелин. Это все Вальц! Они с Келлером — друзья детства. Судя по всему, у них разработан общий план наживы на винной монополии. Я же говорил, что нужно было не торопиться и все делать официально! — Черт! — выругался Тилль, зарываясь пятерней в волосы. — Нужно срочно найти Рихарда! Быстрей! — Пауль первым поспешил к лестнице. ***       Когда они свернули в проход к подъему на часовую башню, Тесс вырвала ладонь из руки Андреаса. Он обернулся. — Не сделаю больше ни шага, пока все не объяснишь! — она сложила руки на груди. — Что это за ерунда с предложением? — Помнишь наш разговор позавчера? Про то, что мы будем делать дальше. — Ты из-за этого? Но я ведь сказала тебе, что хочу поехать с тобой, — напряженные плечи Тесс расслабленно опустились. — То, что отец против, ничего не меняет. — Не в этом дело, — вечно безмятежный или же дурачащийся, Андреас вдруг стал сосредоточенным. Он протянул руку и скользнул кончиками пальцев по ее запястью, осторожно обхватывая и побуждая убрать защитную позу. — Мне показалось, что ты считаешь меня безответственным. Это не так. Для меня все серьезно. Правда. — Я знаю. Знаю, — тихо проговорила она, перехватывая его пальцы. — Без всяких колец и предложений.       Казалось, он собрался возразить, но в этот момент на лестнице послышались спешные шаги. Кто-то бежал вниз. Невысокий мужчина выскочил на нижнюю площадку и налетел на Андреаса. — Эй! Поосторожней! — возмутился Кампи, хватая незнакомца за рукав. Тот вырвался и поспешил прочь. — Ну и лицо. Ты видел? Ещё и этот шрам на губе! — Тесс передернула плечами. — Смотри! Какая-то бумажка! — Наверное, этот хмырь обронил. — Эй! — окликнула незнакомца Тесс, но тот уже торопливо спускался по лестнице в общий зал.       Кампи поднял листок и развернул его. — Ерунда какая-то.       Он показал ей записку. Тесс пробежала глазами по тексту. — Тут про Лукаса! Нужно показать это Рихарду и Олли. Пойдём! — Но мы не… — Пошли! — она схватила его под локоть и решительно потянула за собой. ***       Марк и Олли остались внизу, а Тилль с Паулем поспешили наверх. Они как раз достигли конца лестницы и свернули к приемной, когда наткнулись на бодро шагающего навстречу Вальца. Пауль хотел кинуться к нему, но Тилль благоразумно его осадил. — Добрый вечер, герр Вальц! Вы не видели нашего приятеля? Рихард Круспе, — Тилль, казалось, собрал всю свою выдержку в кулак. — Он хотел с вами поговорить. — Да, он был у меня, но ушел десять минут назад, — Вальц с вежливой улыбкой оглядел их. — Наверное, он уже внизу. Извините, но мне тоже нужно спуститься. Пора произносить традиционную поздравительную речь.       Он улыбнулся и, обойдя их, зашагал дальше. Тилль с Паулем обеспокоенно переглянулись. — Может, он и правда внизу, и мы с ним разминулись? В конце концов, что может случиться? Здесь полно народу. Пойдем! — Тилль кивнул вслед удаляющемуся бургомистру. Но спуститься обратно им не дали. Тесс с Кампи перехватили их у лестницы. — Где Рихард? — Мы сами его ищем! — воскликнул Пауль. — Что случилось? — Вот. Хотели ему показать, — Тесс протянула им клочок бумаги. Тилль едва успел пробежать глазами по тексту, как Пауль уже выхватил у него бумажку. — Где вы это нашли? — Какой-то мужик обронил там у подъема на смотровую, — Кампи указал большим пальцем за спину.       Пауль сорвался с места и кинулся туда. Он бежал так быстро, как не бегал никогда. Желудок скрутила паника. Это просто записка. Просто случайность. Но в висках стучало от накатывающего волнами страха. А что, если…? Лестница показалась бесконечной, хотя он перескакивал через несколько ступеней сразу. Холодный воздух ворвался в легкие, а потом его мгновенно выбило обратно, когда он увидел лежащее на холодных плитах знакомое тело, под которым растеклась темная лужа. Он что-то кричал. Его руки, старавшиеся удержать убегающую жизнь, покрылись вязкой остывающей кровью. Ветер обжигал слезившиеся глаза. Кто-то попытался оттащить его назад, но он вырвался и кинулся обратно, чувствуя, как задыхается от бессилия… ***       В больничном коридоре с унылой плиткой песочного цвета царила тишина. Из-за дверей в реанимацию больше не доносилось ни единого громкого звука. Пауль нервно расхаживал вдоль широкого окна. Тилль сидел на холодной белой скамье, прислонившись затылком к стене и прикрыв глаза. Услышав звук открывающейся двери, он сразу же поднялся. В коридор вышел уставший хирург. Пауль подскочил к нему, но тот остановил его жестом: — Я сделал все, что мог. Никаких гарантий. Пришлось вырезать часть легкого. Состояние очень тяжелое. Шансы 50 на 50.       Пауль побледнел. Тилль сделал шаг к нему, не зная, чего ожидать. Но Пауль лишь проронил тихое «спасибо» и пошел к скамье. Тилль задал врачу еще пару вопросов, потом поблагодарил, крепко пожав руку, и направился вслед за другом. — Все будет в порядке, — он опустился на холодную поверхность. — Я уверен. Он выкарабкается. С его-то упорством.       Пауль автоматически кивнул, глядя куда-то в пространство перед собой. — В конце концов половинчатых чудес не бывает. Хобсбаум же собирался уехать кататься на лыжах в Альпах еще на прошлой неделе. Но остался ведь. А он здесь единственный толковый хирург на всю округу. — Ты же не веришь в чудеса, — Пауль посмотрел на него. Живой огонек, прежде привычно плясавший в глазах, потух. Тилль положил руку ему на плечо и крепко сжал: — Бывают в жизни такие моменты, когда только на них и надеешься.       Тишину разорвал звук чужих шагов. В дальнем конце коридора показался Шульц с папкой в руках. Тилль поднялся и пошел ему навстречу, преграждая дорогу. — Мне нужно поговорить с младшим Хирше, — Шульц глянул за спину Тиллю, туда, где сидел Пауль. — Слушайте, сейчас не время его допрашивать. Можете поговорить со мной. — Давайте я сам разберусь. Разве не в ваших интересах поскорей найти преступника? — Я и так знаю, кто все это заказал! — зло бросил Тилль. — И кто же? — Наш чертов бургомистр и его дружок Келлер! — На вашем месте я бы не разбрасывался такими обвинениями, — сухо проронил Шульц. — С Олли поговорите! — Мы учтем все материалы, которые предоставит нам детектив Ридель, если они были собраны надлежащим образом. Все должно пройти в рамках закона. — А в рамках закона ваш допрос не может подождать?       Устало вздохнув, Шульц расслабил позу и перешел на ты: — Послушай, Тилль, я все понимаю, но есть процедура. Я не буду на него давить. И Вальца я не поддерживаю. Я, наоборот, помочь хочу. — Тогда начни с меня. Я тоже там был. — Не надо, — раздался рядом голос Пауля. — Пойдемте вниз.       Шульц смерил его взглядом и, кивнув, первым направился обратно к лестнице. Еще раз ободряюще сжав напоследок плечо Пауля, Тилль вернулся к дверям реанимации. Сев, он принялся поглядывать на часы. Спустя сорок минут Пауль вернулся обратно. Теперь он выглядел совсем измученным. Было ясно, что разговор дался ему не легко. — Он тебя ждет в холле. Я не упоминал про запись, с которой… — он осекся, но взял себя в руки, — с которой Рихард пошел к Вальцу. Просто сказал, что он хотел поговорить с ним про Беккеров. Говори все, что считаешь нужным. — Я думаю, ты поступил верно. Мы имеем право не свидетельствовать против Рихарда. Сейчас разберусь с Шульцем, а потом отвезу тебя домой, хорошо? — Я здесь останусь! — Пауль сделал шаг назад, словно боясь, что Тилль силой потащит его в машину. — Тебя все равно не пустят к нему до завтра. А ты и так устал. — В коридоре переночую. Ты слышал Хобсбаума! Гарантий никаких! — Пауль сжал кулаки. Холодная ярость на себя и на все вокруг пробудилась внутри, будучи лишь жалкой попыткой скрыть снова и снова сжимающий сердце страх. — Пауль! — взволнованный голос матери заставил его повернуться.       Эрика спешила к нему по коридору. Антон шагал позади. — Мам! — Пауль кинулся к ней и крепко обнял. Отстранившись, он взглянул на отца. Антон молча шагнул к нему и, так же как мать, заключил в объятия. Пауль стиснул его куртку в кулаках. Осознание того, что он остро нуждался в их поддержке, накрыло с головой, срывая последние барьеры, через которые и так уже сочилось отчаяние. Он почувствовал, как спазмы перехватывают грудную клетку и подступают к горлу. Наружу вырвался сухой всхлип. Эрика снова притянула его к себе, шепча ласковые успокаивающие слова и пропуская через себя его дрожь. Коротко переговорив с Тиллем, Антон тронул ее за руку: — Пойдем, отвезем его домой. Завтра приедем снова.       На этот раз Пауль не стал сопротивляться. У него просто не осталось сил. ***       Напоив сына успокоительным и дождавшись, когда он заснет, Эрика спустилась вниз. Антон сидел на погрузившейся в тишину кухне и вырезал из деревяшки фигурку в виде птички. — Ты этим сто лет не занимался, — Эрика опустилась на стул рядом с ним. — Да вот, решил снова. Помнишь, как я перед его рождением вырезал трех лошадок? — Они до сих пор у него на полке стоят. Ты как будто предвидел, что он так полюбит лошадей. А наш следующий ребенок, получается, будет любить птичек, — она задумчиво провела по животу. — Я так переживаю. Что если Рихард не очнется? Это сломает его. — Не волнуйся. Тебе нельзя. Мы будем с ним в любом случае. Хуже будет, если Рихард останется инвалидом. — Что ты такое говоришь? — нахмурилась Эрика. — Ты же знаешь Хайко. Он ведь будет готов добровольно превратить себя в сиделку на всю жизнь! Он упрямый. Сразу не сбежит. А я не хочу, чтобы он потратил свою юность так. — Меня бы ты оставил? — Эрика внимательно смотрела на него. — Это другое! — совершенно искренне возмутился Антон. — Нет. Не другое. Даже если все будет так, как ты сказал… Он должен через это пройти. — И ты туда же! Вечно поддерживаешь его, — Антон отложил нож и птичку, бока которой пока остались без крыльев. — Я все равно поговорю с ним. — Если не хочешь потерять сына и поссориться со мной, то даже не вздумай! — глаза Эрики засверкали. — Ему сейчас нужна наша поддержка. И мы примем любой его выбор.       Антон хотел снова возразить, но она вдруг охнула и схватилась за бок. От ее лица моментально отлила кровь. — Что такое? Приступ?! — он подскочил к ней. — Кажется, нужно вызвать врача, — прошептала она, морщась от боли. — Потерпи чуть-чуть! Я сейчас, — он кинулся в коридор к телефону. ***       Темнота. Он заперт в ней. Он шагает, но не понимает, движется ли куда-то, и течет ли вообще время вокруг, меняется ли пространство. Порой ему кажется, что его кто-то зовет по имени, но так мимолетно, что он не успевает даже повернуться в нужную сторону. Наконец воздух сгущается и в нем рождается музыка. Звуки старой дудочки. Тихая мелодия. Однажды он уже слышал ее. Где-то над серебристой рекой под луной, совсем в другом мире. Он долго не может найти, откуда она льется, а потом наконец понимает. Движется к ней. Она становится громче, и темнота вокруг рассеивается. Теперь вокруг серая пелена, густая как вата. Ноты выпадают из мелодии, и в итоге остается лишь одна. Монотонная, вдруг ставшая какой-то синтетической, истончившейся. Превратившаяся в мерный писк.       Рихард приоткрыл глаза и сощурился от яркого света. Маленькая худая фигура в светлом проеме окна. Его тетка когда-то вырезала силуэты из чёрной бумаги. Такие же четкие линии и свет вокруг. Боль прошила тело. Больничные приборы зашлись истошным писком. Силуэт обернулся, но он все еще не видел лица из-за слишком яркого света, льющегося позади. Сознание, колеблющееся слабым пламенем свечи, угасло, и черная пустота снова обхватила его. Второе пробуждение было резким, но не менее болезненным. Грудную клетку, туго затянутую бинтами, ломило. Он попытался приподняться и не смог. Больничный монитор, уловивший участившийся сердечный ритм, тут же подал короткий тревожный сигнал. Рядом кто-то завозился. — Очнулся! Наконец-то! — лицо Джо, появившееся в поле зрения, просияло от радости. — Сейчас позову врача! — Стой! — прохрипел Рихард, понимая, что на нем кислородная маска. Он добрался до нее еле слушающейся рукой и кое-как стянул вниз. — Где он? Где Пауль?       Вопрос выскользнул на выдохе, но когда он попытался вдохнуть глубже, то скривился от боли. — Успокойся, — Джо перехватил его руки и водрузил маску на место. — С ним все хорошо. Я сейчас все тебе расскажу. Но сначала позовем доктора.       Проведя тщательный осмотр, врач сделал ему укол, после чего наконец разрешил снять кислородную маску и позволил Джо побыть еще десять минут в палате. Как только они остались вдвоем, Рихард снова спросил про Пауля. — Он у матери в больнице. — Эрика в больнице? — Да. Приступ. Она теперь на сохранении. С ребенком все в порядке. — Вижу, ты уже в курсе всех подробностей, — губы не слушались, и Рихарду приходилось делать длинные паузы. — Пока ты тут валялся, мы с Паулем познакомились. Он очень за тебя переживает. Хватит вопросов. Тебе сейчас нельзя переживать. Худшее позади. — Мне нужно его увидеть. — Он скоро придет. А ты пока отдыхай. И, кстати, — Джо улыбнулся, — с наступающим, дружище!       Рихард хотел попросить его остаться еще ненадолго, но почувствовал, как веки тяжелеют, и окружающий мир расплывается. Его окутало густое облако лекарственного сна без сновидений. ***       Сколько он спал? Два часа? Три? А может все шесть. За окном уже стемнело. Джо не было в палате. Зато на стуле около кровати сидел Пауль, ссутулившись над книгой. Пожелтевшие страницы заливал направленный свет, чьи неуверенные отголоски ложились на юное лицо, делая его истончившимся. Бессонница широкой кистью размазала тени под глазами. Бледные обветренные губы медленно шевелились. Он тихо читал вслух. Рихард узнал произведение. «Бесконечная история». Прочитав фразу «ничего не может измениться для тех, кто сам не меняется» Пауль умолк, рассеянно глядя на текст. — Эй, — тихонько позвал Рихард.       Пауль дернулся и, отбросив книгу на тумбочку, подался к нему. — Рихард! — он перехватил его ладонь. — Как ты? — Теперь лучше, — улыбка вышла вымученной. — А ты? — И я теперь лучше, — Пауль выдохнул и, склонив голову, ткнулся лбом в его плечо. Рихард положил ладонь ему на макушку и погладил, с трепетом ощущая знакомое тепло. — Все хорошо. Не переживай. Как мама? — Она в порядке, — руки Пауля скользнули вдоль его плеч, осторожно обхватывая. Он прильнул к нему и зажмурился. — Я так боялся, что ты не проснешься. — Ну видишь, я живучий как настоящий лис.       Пауль приподнял голову и быстро чмокнул его в губы. — Я этому безумно рад. Я даже не ждал такого подарка на Новый год, но ты его сделал. — Я не успел спросить Джо, какое сегодня число, — Рихард провел пальцами по его щеке, отмечая все новые и новые признаки усталости. — Сколько времени ты провел здесь? — Уже пятые сутки. Сегодня 31 декабря, — теперь в глазах Пауля плескалось облегчение вперемешку с радостью. Казалось, он все еще не мог поверить, что все закончилось удачно. — Ты хоть ездил домой поспать? — нахмурился Рихард.       Пауль покачал головой, продолжая с нежностью глядеть на него. Вот оно. То самое, драгоценное, такое знакомое. За этот взгляд Рихард был готов отдать все. Сердце сладко замерло, а потом забилось быстрей. Он осторожно сдвинулся, давая Паулю больше места. — Ложись ко мне. Давай поспим вместе. А завтра проснемся уже в новом году. Знаешь, говорят, как встретишь, так и проведешь? Ну же, ложись. Хочу, чтоб мы проснулись вместе. ***       Кофейный автомат привычно зажужжал, готовя очередную порцию средней паршивости кофе. Пауль поморщился, беря стаканчик с чем-то, отдаленно напоминающим американо. Сегодня он был здесь уже третий раз. Сначала провожал Джо, которому пора было возвращаться в Берлин, потом ходил за латте для себя, когда Шульц выставил его за дверь, желая поговорить с Рихардом наедине, а теперь сам вызвался принести кофе для Олли. Он уже подходил к дверям палаты, когда услышал возглас Рихарда. — К черту Келлера. Пусть она свидетельствует против Вальца!       Пауль моментально понял, что речь об Эвелин. Войдя, он протянул Олли стаканчик. Тот поблагодарил его и снова повернулся к Рихарду. — Она не говорила напрямую, но мне показалось, что она боится Вальца больше, чем дядю. Поэтому не хочет свидетельствовать в суде.       Казалось, Рихард хотел добавить что-то еще, но, глянув на Пауля, откинулся на подушку и перевел взгляд в окно. На лице его промелькнула тень замешательства, сменившаяся озарением. Он уже много думал об этом, с тех пор как очнулся. И теперь паззл вдруг сложился. Тот разговор в толпе на площади! Если бы он не был так опьянён любовью, он бы сразу обратил внимание. — Найди тех, кто отвечал за перевод отца Лукаса в Б***, — проговорил он. — Зачем? — Помнишь, мы видели в той копии документа, что Лукас был поручителем сделки? — Да. Ты еще тогда предположил, что Вальц был в курсе дел Лукаса, — кивнул Олли. — Теперь я думаю, что Вальц не просто случайно узнал его секрет здесь, я думаю, он изначально был в курсе, кого он приглашает в город. Ему нужен был кто-то, кто получил бы вес в местном обществе, но кого можно было бы шантажировать. Именно поэтому Лукас выступил поручителем. — Если ты прав, то его можно обвинить в покрывании педофила. Надо попробовать покопать этот след. Я займусь этим. А ты поправляйся. — Спасибо!       Как только Олли вышел, Пауль отставил свой стаканчик в сторону и пересел к Рихарду на кровать. — Что такое? — спросил Рихард, видя залегшую между бровей складку. — Пообещай мне, что больше не станешь связываться ни с Вальцем, ни с Келлером! — попросил Пауль, пытаясь поймать его взгляд.       Рихард потянулся к его руке и, глядя на их переплетающиеся пальцы, выдохнул: — Хорошо.       Когда Пауль задремал у него под боком, Рихард все еще смотрел в окно, размышляя. Его чуть не убили. Разве он может так это оставить? ***       День Трех королей выдался пасмурным и влажным. Юго-западный ветер мерно качал ветви за окном. Пауль вышел из палаты, чтобы сказать спасибо местным медсестрам, с которыми успел сдружиться, оставив Рихарда наедине с Антоном. Хирше-старший на удивление без колебаний вызвался отвезти их домой. Рихард уже застегивал молнию куртки, когда услышал: — Если ты хочешь быть с моим сыном, то тебе самому придётся научиться ответственности.       Он повернулся к Антону. Тот, видимо, решил не упускать возможность поговорить с ним с глазу на глаз. Рихард сунул руки в карманы, всем своим видом показывая, что внимательно слушает. Антон продолжил: — Пока ты был посторонним человеком, я спокойно относился к твоим опасным планам, но теперь… Я, конечно, понимаю, что это твоя работа и тебя самого уже не переделать, но постарайся хотя бы не втягивать в это Хайко. Если он пострадает от твоих расследований, то я сделаю все, чтобы он забыл о твоём существовании. — Спасибо за прямоту. Я тебя услышал, — отозвался Рихард.       В дверях показался Пауль. Он нахмурился, почувствовав, что атмосфера в палате пропиталась напряжением. — Все хорошо? — Да. Отлично! — отозвался Рихард. — Ну тогда пошли, — легко проронил Антон.       Довезя их до фермы, он сдержанно попрощался и направился к Тиллю, чтобы поговорить про договор с французами. Двухэтажная пристройка, ставшая за последние месяцы чем-то вроде дома, встретила Рихарда теплом и вкусным запахом тушеного мяса. Умывшись, он поднялся наверх, где его ждал сюрприз: матрас теперь покоился на крепкой двуспальной кровати. Радуясь тому, что наконец-то сменил больничную пижаму на домашнюю одежду, Рихард спустился на кухню, где уже хозяйничал Пауль. — Ты что-то приготовил утром? — удивленно спросил он, приподнимая крышку небольшой кастрюльки, стоявшей на плите. — Нет, конечно. Это Марика. Она наварила гуляш с клецками, а Тилль поделился со мной за то, что я дров нарубил. — Ты перешел на натуральный обмен? — улыбнулся Рихард. — Смейся, смейся. Ты все равно на диете. — Эй! Мне и так курить нельзя. А ты меня еще и этого лишаешь! — Я теперь за тобой следить буду, — строго проговорил Пауль и сунул ему в руки пучок салата.       Когда обед был закончен, Пауль принялся мыть посуду. Рихард стоял рядом и вытирал подаваемые тарелки. Это уже стало для них привычным совместным действием. Домыв последнюю чашку, Пауль закрыл кран с водой и потянулся к висевшему сбоку полотенцу. Рихард тут же воспользовался моментом: обхватил его сзади и поцеловал в шею. Скользнул ладонями под футболку, слегка прикусил мочку уха и прижался тесней. Развернувшись к нему, Пауль пробежал пальцами вдоль кромки спортивных штанов по полоске теплой кожи, обнажившейся из-за задравшейся футболки. Рихард перехватил его руку и прижал к собственному паху, недвусмысленно давая понять, о чем думает. — А тебе точно можно? — шепнул ему в губы Пауль. — И даже нужно. Не переживай, мы осторожно. Считай это заместительной терапией. Раз мне теперь нельзя ни курить, ни вкусно есть, то на десерт из сладкого у меня остаешься только ты, — Рихард потерся кончиком носа о его, а потом горячо шепнул на ухо: — Скучал по мне? — Да я себе руку стер за последнюю неделю! — фыркнул Пауль, смело запуская руки ему в штаны и обхватывая ягодицы. — Очень романтично, — рассмеялся Рихард. — Пойдем наверх. Проверим кровать! — Сначала мне нужно в ванную. Я быстро!       Дожидаясь его, Рихард прошел в гостиную и сел на диван. Оставленный на столике мобильный завибрировал. — Привет! Ты уже дома? — бодро спросил Олли. — Ага. Как будто и не валялся две недели в больнице. — Поздравляю! А у меня новости. Я сейчас буду говорить с обвинителем. Мы навели кое-какие справки и нашли людей, которые могут дать показания. Вот только не факт, что они захотят это делать. Если никто из них не станет свидетельствовать в суде, то у нас будут лишь косвенные улики. — Если этого будет недостаточно, я сам на него нарою компромат. — Ты уверен, что хочешь снова лезть в это? — голос Олли стал обеспокоенным. — Поговори с обвинителем, а там посмотрим. Если понадобится, то я материалы из-под земли достану. Вальц еще не знает, с кем связался.       Рихард нажал отбой и развернулся, почувствовав на себе чужой взгляд. Пауль стоял в дверном проеме с полотенцем в руках. Поза его была напряженной, а взгляд холодным. — Слушай, я… — начал было Рихард, но Пауль перебил его: — Ты обещал больше не лезть в это! — Он чуть не убил меня! — Рихард отбросил телефон на столик и поднялся. — Я не могу это так оставить! А если он будет мстить? Если в следующий раз пострадаешь ты? Теперь мой ход! — Ты не такой, — упрямо проговорил Пауль, сжав кулаки. — Откуда знаешь? — выпалил Рихард и тут же пожалел.       Развернувшись, Пауль зашагал в коридор. Рихард бросился за ним. — Подожди! Прости! Я сморозил глупость. — Нет, ты прав. Я пока видел только одну сторону. Теперь и вторая появилась. Лучше сразу, чем потом, — он снял с крючка куртку. — Не уходи! — Рихард вцепился в ткань, не давая ему одеться. — Давай поговорим. Пожалуйста! — Когда вернусь. Мне прогуляться надо, — Пауль дернул куртку на себя. Рихард выпустил ее и отступил на шаг. Он выглядел как побитый щенок. Пауль обулся, распахнул дверь и вышел на улицу, впустив в коридор свежий воздух. Почувствовав холод внутри и снаружи, Рихард прикрыл глаза.       Он послушно ждал целых два часа. За окном уже начало темнеть. Раньше он бы просто отправился в клуб и забыл про все. Встретились, хорошо провели время вместе и разбежались. Он терпеть не мог, когда очередная пассия все усложняла и начинала сношать ему мозг. Прежняя гордость давала о себе знать, но он велел ей заткнуться. Потому что Пауль прав. Он не такой. Если бы кто-то другой заявил об этом, Рихард бы моментально взъерепенился. Ведь это ему решать, какой он! А теперь вся эта циничная жизненная философия утекала песком сквозь пальцы, потому что Пауль заставил его заново взглянуть на самого себя. Казалось, он разглядел в нем то лучшее, что Рихард сам не мог в себе отыскать прежде.       Дверь в коридоре открылась. Послышалась медленная возня, а потом звуки воды из ванной. Рихард так и сидел за пустым столом на полутемной кухне, сжимая в руке мобильный. Наконец на пороге появился Пауль. Уставший, с взъерошенными волосами и мокрым лицом. Он прислонился плечом к косяку и сложил руки на груди. — Делай, что считаешь нужным. Только будь осторожен.       Рихард поднялся и подошел к нему. Он не успел ничего сказать, как телефон в ладони завибрировал. Глянув на дисплей, Рихард принял вызов и тут же включил динамик. — Слушаю. — Привет еще раз! Доказательства, конечно, не самые надежные, но обвинение дает добро, — голос Олли звучал воодушевленно. — Я сказал, что мы попробуем найти что-то еще. Я продолжу работать со своей частью материалов. Если ты захочешь еще что-то накопать, то давай. В рамках закона, насколько это возможно. Сам знаешь. — Нет. Я передумал. Идем только официальным путем. Даже если это займет больше времени.       На том конце трубки воцарилось короткое молчание. — Я рад, что ты так решил. Ладно. Удачи. И привет Паулю.       Рихард нажал отбой и убрал мобильный в карман. Пауль всматривался в его лицо, пытаясь разглядеть там что-то, какую-то ему одному понятную истину, а потом видимо уловил ее отголосок, потому что шагнул к нему и обхватил руками, крепко обнимая. Рихард ответил. Прижал к себе. Потерся щекой о чужой висок. Прикрыл глаза, вдыхая ставший до боли родным запах. Он сделал выбор и впервые не сомневался, что он правильный.