***
Было приятно чувствовать что-то тёплое у себя на руке. А пахнет пылью. Тепло и пыль — почти как в библиотеке. Я открываю глаза и вижу перед собой Стракеров. Мы снова едем в фургончике. А тепло на моей руке — это солнечный луч, пробившийся из крохотного окошка на двери. Снова. Всё повторяется. Я что, умерла? А эта сцена каким-то образом стала моим персональным адом? Соня смотрит на меня через зеркало, улыбается и я уже автоматически делаю это в ответ. Но мне всё ещё крайне непонятно, почему я снова в фургоне, напротив меня Стракеры, а пыль всё так же светится от солнечных лучей. Мы уже едем обратно? Нет, вряд-ли, Кейтлин только что сказала детям о том, как гордится ими. Чтобы хоть немного успокоиться, я уже привычно провожу пальцами по бусам, стрекозе и сую руки в карманы. Нащупываю жёлтые бусины и начинаю заплетать косу. Первая бусина — за прошлую жизнь. Вторая — за близких мне людей. Третья — за этот мир. Четвёртая — за человечность. Даже в аду, даже среди чертей. Но кто знает, может черти живут во всех нас? Но даже тут, если нужно, человечность возьмёт верх. Мы всё так же продолжаем ехать в тишине, вокруг почему-то снова пахнет черникой. Кларис уведомляет нас о прибытии и все не начинают ещё больше нервничать. И тут я вспоминаю слова Дианы. Мне дан второй шанс. И какой-то очень отдалённой частью своего сознания я начинаю понимать. Это шанс всё исправить. Каким-то совершенно непонятным и неизвестным мне способом я вернулась в прошлое, чтобы продумать план того, как всё изменить. Догадка кажется мне безумной, но вполне объяснимой! Сделаю так, как хотела. Предупрежу ребят раньше и у нас будет больше времени на побег. Я проверяю способности. Думаю о Ви и вокруг танцуют золотисто-жёлтые огоньки. Отлично. Они помогут мне задержать охранников. Только без паники, Ли, ладно? — Эй, Линора? Ты спишь? — оказывается, пока я была в стране раздумий, ребята уже всё настроили, а Кларис готовится открывать портал. — А, нет… Прости — смято говорю я, встаю и отхожу, чтобы освободить место под «дыру в пространстве». Стракеры прощаются, Кейтлин притягивает меня к себе, чтобы обнять, и на этот раз я более уверенно желаю ей удачи. Много удачи. Всем нам.***
Здание электростанции абсолютно точно не подходит для людей с плохим кровообращением. Я застёгиваю кофту до самой шеи и сильнее кутаюсь в куртку. Теперь я будто капуста, но жаль, что такой набор одежды не спасает от пуль. — Ребят, готовьтесь бежать, — неожиданно даже для себя говорю я. — Кто знает, что нас ждёт… По крайней мере, я точно знаю. Все с пониманием кивают и продолжают идти дальше. Я иду сзади и замечаю, как у большинства дрожат ноги. Теперь в глаза бросается то, как дрожат и мои коленки. Я заставляю себя думать о чём-нибудь хорошем и ступать увереннее. Не хочу, чтобы даже тот же Джейс Тёрнер видел, как мне страшно. Тишина коридора нарушается редкими переговорами спутников, предупреждениями Стракеров, гулом каких-то приборов. Я даже пару раз пытаюсь шутить. Вполне удачно, в какой-нибудь другой ситуации мы бы рассмеялись. И тут на меня обрушивается целое облако разных чувств. Мысли других, какое-то волнение, ощущение чужого присутствия смешиваются в один клубок и мне нужно его распутать, чтобы понять, откуда до меня долетело одно крохотное слабое чувство. Чувство опасности чьего-то приближения. Мой выигрыш в том, что я знаю, кто приближается. — Ребят, я чувствую мысли людей вокруг, и несколько из них, явно не ваши, долетели до меня с восточной лестницы… — я начинаю кружить на месте, чтобы определить источник мыслей. — И с северного коридора. — И что? — И что нам теперь делать? — Линора, ты уверена? Останавливаюсь. — Они знают, что мы здесь. Кларис, портал. Пожалуйста, поспеши. Энди, Лорен, вы не против постоять на обороне, если понадобится? — Конечно, хорошо, — отвечает Энди, а Лорен кивает. Когда Кейтлин кричит нам о Стражах, выход уже наполовину найден, все стоят на своих местах для обороны, а моя голова раскалывается от количества мыслей. Так, Кальдерон, тебе стоило остаться в Подполье, если не можешь совладать со своими силами. Давай, немного осталось, вернёмся в Подполье и будем отдыхать, пить чай и планировать всё новые и новые ходы. А сейчас — борьба. — Вот! — кричит Кларис и напряжение падает со многих как валун. — Нашла! Я лишь на мгновение оборачиваюсь и тут же слышу странный звук. Металл стучит по плитке пола электростанции. Это роботы Стражей. Паника снова душит меня змеёй. Нужно защищать Кларис, пока она не откроет портал и защищать их всех, пока мы не выберемся отсюда. С этим мы с младшими Стракерами справимся. Энди хотел сделать, как в прошлый раз, но когда робот снова заблестел своими красными глазами, нам с Лорен пришлось присоединиться. Я сдерживаю робота способностями, Лорен прижимает его к полу, а Энди подключает свою разрушительную силу. Паук должен был развалиться на части, но от него отлетела лишь пара лапок и остался светиться лишь один глаз. Так ещё более жутко. Я чувствую людей с другой стороны и слава пандочкам, не роботов я могу валить одной рукой, лишь с помощью сильных эмоций. Снова возвращаюсь к пауку. — Ребят, давайте снова, рано или поздно от него останутся лишь рожки да ножки! Кларис, поспеши! — Я стараюсь! Ещё пара механических лап разлетается в стороны. На их месте вдруг выростают новые. Я чуть не задыхаюсь — что же это за гидра такая! В древнегреческом мифе о Лернейской гидре, Геракл додумался прижигать срезанные головы, чтобы не выростали новые. Но как это сделать здесь? Одно я знаю точно — вечно лапы этого робота выростать не могут. — Ребята! — закричала нам Кларис. — Ещё немного! Продержитесь ещё немного! Но вдали виднеется ещё один робот, а мы ещё не закончили с первым. Осталось пять лап, и три из них ещё не выростали заново. — Или бежим, или нас захлопнут в клетке! — почти запаниковал Энди. Я сосредоточилась. Больше людей с южной стороны. Значит, нам в северный коридор. Я послала всем мысли, чтобы переместились чуть левее. Когда я нервничаю, я начинаю напевать что-то себе под нос, и на этот раз это стих «Мгновения». Мгновения! Сейчас важна каждая секунда! Не нужно уничтожать робота! Нужно его отогнать и закрыть коридор, а так мы просто тратим время… — Лорен, попробуй сдвинуть его! Мы с Лорен пытаемся сдвинуть пауков, и у нас даже получается — маталлические лапы царапают белоснежную плитку и создаётся отвратительный звук. Он определённо будет преследовать меня в кошмарах. У Лорен получается явно лучше, а мне приходится идти вместе с пауком. Выставив руки вперёд, я будто кочу тяжеленную бочку. И тут мы слышим другой звук, который до конца наших дней будет эхом отдаваться в наших воспоминаниях. Звук взводящихся курков. Я ставлю что-то вроде щита на весь проход и оборачиваюсь. Соня пытается отвлечь одного охранника, пока до нас добегает другой. Портал Кларис уже открыт, но в него пролезет разве что только этот робот. Мне захотелось послать Кларис мысли о том, чтобы она поспешила, но как будто она не знает, что нужно быстрее. Тогда действия. Соня уже справилась с охранником, я убрала второго. Лорен убрала третьего, подбегающего с другой стороны. Жаль, щит не продержался долго. Каждый раз, как я использовала телекинез против людей, я мысленно извинялась перед каждым. Пусть даже это охранники, которые нас сейчас поймают и отправят в клетку на растерзание зверям, но они всё так же люди. И если есть вещь, которую они заслуживают, так это мысленное извинение. Я снова ставлю щиты по обеим сторонам коридора. «Готово!» — слышу я триумфальную мысль Кларис и чуть не плачу от счастья. Переворачивая ещё одного охранника, я оборачиваюсь и чуть не плачу от ужаса — другой Страж целится в Соню. «Кларис, не сдавайся, держи портал», — эта мысль отправляется к Кларис. Соне я взглядом говорю, чтобы не двигалась и что всё будет хорошо. Нужно убрать Стража, но без резких движений — у него пистолет. Телепатия! Нужно внушить ему, что он здесь не должен находиться. — Руки верх! Говорит сержант Веллингтон, они у северо-западной лестницы, прямо за коридором. Теперь все знают, где мы! Нужно бежать, или нас найдут! Я медленно поднимаю руки. Надеюсь, при телепатии у меня не светятся глаза, как у сестёр Фрост. Делаю глубокий вдох и смотрю почти в душу Веллингтона. Слышу его мысль, одно сомнение, он всего на секунду захотел наставить пистолет на меня. Я склоняю голову набок и Страж зачарованным взглядом смотрит в никуда, но в его глазах читается непонимание. Всего на мгновение я чувствую жалость и она тут же исчезает, когда Веллингтон медленно опускает пистолет, достаёт из него магазин и бросает всё это на пол. Энди тут же уничтожает обе вещи. Страж оседает на пол. — Соня, ты как? — быстрый вопрос, на который совсем немного дрожащая Мечтательница не отвечает. Наклоняется перед охранником и применяет свою силу: тот что-то бормочет, ложится на пол и засыпает. Все с облегчением выдыхают. — Ты и так умеешь? — Всё снова связано с воспоминаниями. Он сегодня не спал, а сейчас решил вздремнуть. Мне подумалось, что в сериале недостаточно показали всю крутость Сони. Не успели. Гигантский ком мыслей снова настиг меня. Это остальные. Щиты не простоят долго. Роботы-стражи уже ломятся сюда. — Ребята! Готово! Бежим! — кричит Кларис. Наше спасение. Ещё немного и мы в безопасности. — Лорен! Энди! — окликнула Соня отошедших Стракеров. Да чего же они так долго? Спасение здесь, рядом. Я иду проверить, куда они делись, тем временем Соня уже заходит в портал. Поворачиваю за угол и всё понимаю: Стракеры задержались, чтобы удержать щиты Лорен. Воздух снова становится плотным. Нет! Не сейчас! Сейчас мне не нужны наставления Второй и встреча со своими воспоминаниями! — Лорен! Энди! Всё готово! Лорен продолжает держать щит и вглядевшись, я понимаю почему. Прямо за искривлениями способностей Лорен виднеется целая группа захвата. Мой мозг сразу же придумал план. Мои щиты держатся дольше, я подменю слабеющую Лорен и мы все благополучно сбежим. Сбежим прямо из-под зубов зверя. Тот будет в ярости. — Лорен! Бросай это дело! — кричит Энди. — Линора, кажется, придумала план! Неужели это так заметно? Отправлять мысли быстрее, чем кричать, поэтому мысль «Я задержу их щитами» тут же оказалась в разуме Лорен. Она сомневается, но всё же кивает и они вместе с Энди бегут к Кларис, которая уже еле держится. Мысль Сони «А где Линора?» означала то, что Стракеры удачно добрались до портала. А мне ещё нужно поставить щиты. Качественные, чтобы их хватило на время нашего побега. Думаю, нужно сосредоточиться и оставаться в таком состоянии всё время, пока не сбежим. Нужны сильные эмоции. Защита Лорен уже почти исчезла, и первой эмоцией, ожидаемо, был страх. Он закрутился в жёлтых завитках моих способностей и сформировался в первый слой щитов. Нужно поспешить. Я собрала все волнения, холод, жалость в один жёлтый костёр и распределила его по обеим сторонам. Во как могу. Теперь бежать. — Кларис, держись! Она уже рядом! «Линора, поспеши», — эхом отозвалась мысль Сони. Такие же были у остальных моих спутников. Знают же, что я их слышу. Какие же они классные. Эта мысль была первой ошибкой. Я отвлеклась. Второй ошибкой был интерес к оставшимся от пистолета кускам. Щиты спали. Единственной надеждой на спасение сейчас является большая площадь: я успею добежать до портала прежде, чем Стражи добегут до нас. Вот уже и перепуганное и скривленное от усилий лицо Кларис, виднеющееся за лавандовым, как сказал бы Джон, порталом. Остаётся пара метров, но робот оказался быстрее. Я падаю на пол и теперь вижу мир за серебристой решёткой лап робота. Между двумя такими решётками я вижу ещё одного серебристого паука, явно захотевшего добраться до портала. Кларис понимает, что сейчас лучше закрыть портал и уйти без меня, но какая-то часть её сознания сомневается. Зеленоглазая смотрит на меня с некой надеждой. «Иди», — отправляю я ей последнюю на сегодня мысль. Иди, или вас убьют. Последнее, что видит Кларис перед тем, как одним секундным движением захлопнуть портал, это мои наполненные слезами и мольбой глаза.***
— Где это мы? Хрипловатый после криков и страха голос Лорен. — Определённо не там, где должны были оказаться. Мы что, в поле? Это определённо слегка паникующий Энди. — Кларис, ты в порядке? А это мелодично-медовый, но тоже полный беспокойства голос Сони. Где-то перед самым лицом, где-то совсем рядом. Кларис открывает глаза и сначала видит лишь огонь волос Мечтательницы, который ещё больше разгорелся из-за яркого обеденного солнца. На небе — ни облачка. Соня облегчённо выдыхает, увидев очнувшуюся Кларис и садится рядом. Вокруг — бескрайний океан зелени. Здесь много травы, но цветов более немыслимое количество. Дышится легче, чем в городе, хоть немного и побаливает горло. Кажется, от крика. Но почему же она кричала? Кларис встаёт и оглядывается, пытаясь найти причину её больного горла. Но вокруг лишь цветы и цветы, шатающиеся от ветра. Они повернулись друг к другу и будто перешёптываются, пересмееваются, обсуждают непонятно откуда взявшихся здесь людей. — Где мы, Кларис? — спрашивает Соня, а Блинк всё ещё рассматривает местность. Замечает что-то серебристое, металлическое, узнаёт лапу робота-стража и наконец всё становится на свои места. И боль в горле становится объяснимой, и лёгкая тошнота означает нервное перемещение, и частое сердцебиение это недавний страх, и ломота в руках это титанические усилия. Не хватает всего одной детали, чтобы механизм заработал как надо. Где Линора? В голове всё ещё отдаётся внушённая этой безбашенной девчонкой мысль. «Иди». И чуть тише, как уже повторившееся эхо: «Или вас убьют». Девчонка отправила эту мысль, а сама осталась. Будто сама в клетку к зверю зашла. Точно безбашенная. Кларис осмотрелась ещё раз, чтобы ответить на заданный Соней вопрос. Цветы — знакомые. Она уже где-то видела эти кроваво-красные маки, светящиеся от солнца. Синие васильки на солнце становятся голубого океанического цвета. На солнце всё другое. Кларис вдыхает запах цветов и трав, и в голове проясняется картинка. Красно-жёлтый плед, корзинка с фруктами, кучка детей-мутантов, улыбающаяся мама Ди. Она устроила пикник на этом поле, где их бы никто не увидел. Отсюда до Атланты минимум пару десятков миль. Как же она так промазала? Зеленоглазая хочет открыть портал обратно в Атланту, но пространство лишь немного искрится, будто насмехается. Чёрт. Что им теперь, лететь на ковре-самолёте? — Ищите деньги. В паре сотен метров отсюда ходят автобусы. Понимающе кивает только Соня, этих слов в качестве ответа ей хватает. Стракеры же чуть-чуть запаниковали. — Так где мы? Далеко от Подполья? — спрашивает Энди, носком ботинка рисуя не земле что-то похожее на волка. Очень злого и испуганного волка. — Слишком далеко от него, чтобы пойти пешком. Энди замолчал, не захотев иметь дело со злой и уставшей Кларис, а Лорен, это видно, так и хочет спросить про порталы. Но молчит. Видимо, догадывается. Ещё помнит приступ зеленоглазой. Кларис идёт первой, как знаток местности и провожающая. Следом немного угрюмо, но смиренно идут Стракеры, молчат, но мысли о недавнем кошмаре так и кричат за них. Соня идёт в конце, как замыкающая, и лишь она заметила одиноко сверкающую на земле стрекозу. Оберег Линоры.***
Снова холод. Честно, я уже устала от него. Лучше бы здесь была жара. Её я хотя бы плохо чувствую. Я открываю глаза, и тут же плачу за это: в голове отдаётся резкой болью. Непривыкшие к свету глаза жмурятся. Затёкшие конечности ноют, жалуются, требуют встать и пройтись. Но где же я? Передо мной снова решётка. Надо мной всё ещё тот робот? Тогда почему меня ещё не забрали? Взгляд фокусируется и всё становится на свои места. Надо мной не робот. Я сама сижу в клетке. И к сожалению, не в той, в которую у нас в Подполье посадили Хлою. Эта решётка полицейского участка или куда-меня-там-привезли. Да. Меня поймали. Осознание этого факта проползло по мне ядовитой душащей змеёй паники. Что мне теперь делать? Меня посадят? Будут проводить на мне опыты? Что бы сказала мама, увидев меня в такой ситуации? Ответ я знала лишь на последний вопрос. Мама бы рассмотрела эту ситуацию со всех сторон и сказала бы, какая из них права, а какая ошибается. Но даже сейчас я не представляю, правильно мы поступали или нет. Я чувствую на себе холод ошейника. Дико неудобная штуковина. Надеюсь, на ребят не надели такие же. А. Точно. Их не поймали, они успели сбежать. Облегчение приятным теплом разносится по всему телу. Это стоило того. Но где же ребята тогда? Они благополучно добрались до Подполья? Я оглядываюсь. В соседней клетке слева, согнувшись, спит какой-то мужчина. В клетке справа на полу лежит светловолосая девушка, смотрящая в одну точку. Но тут её взгляд оказывается на мне. — О. Очухалась наконец. Я встаю с лавки и присаживаюсь возле самой решётки, чтобы быть ближе к девушке. Хорошо, что есть с кем поговорить. Есть чем забить голову. И с собеседником не так страшно. — Привет, — так же, как и девушка, шёпотом говорю я. — Где это мы? — Не мы, а ты, — девушка и не спешит вставать. — Лично я сейчас на Карибских островах. А ты, мутантка, в паще у зверя. Но если обладаешь способностью фантазии, тоже можешь оказаться подальше отсюда. «Из пащи зверя так просто не выберешься», — пронеслось у меня в голове. — Лучше сядь на место. Местный гоблин ходит по камерам, ждёт, пока мы очнёмся. Радуйся, что в восточном крыле в два раза больше арестованных, чем здесь. Я снова ложусь на койку, подмечая, что она довольно твёрдая. Представляю, что я лежу не на койке, а на траве, и это слегка меня успокаивает. — Ты видела, как меня привели сюда? — Не привели, а принесли. На носилках. Тебя вырубили. Какие-то осложнения при аресте. А ты так просто не даёшься, а? — лицо собеседницы осветила улыбка. — А почему ты тут? — Не твоих ушей дело, — кривится девушка и снова смотрит на меня. — Хотя знаешь… Тебе скажу. Ты мутантка. От таких как ты, избавляются на раз-два. Хоть будет что послушать перед смертью. Одушевляюще. — Вообще, мелкая кража. Но у меня в голове это величайшее в истории ограбление. Я убегала, но эти пауки, созданные вообще-то для мутантов, такие шустрые! Я упала и вырубилась. Они посадили меня сюда, ждут, пока очнусь. Мертвецы не рассказывают сказок. Но эти дрыщи такие сонные мухи, я уже как час в сознании, а за мной ещё не пришли. Ты здесь около получаса. Я прикинулась, что ещё валяюсь, когда тебя приносили. Эх, театр плачет за такой актрисой, как я… Светловолосая развела руками, а я кивнула в сторону спящего мужчины. — А он что? — Около суток здесь, — скучающе зевает девушка. — Отходит после пьянки. Разнёс бар к чертям. Я понимаю шёпот девушки. Говорим тихо, чтобы нас не услышали и не поняли, что мы уже в сознании. Если нас раскроют, ад настанет намного раньше. Мы слышим гулкий стук чьих-то ботинок, явно направляющийся сюда, и замираем, принимаем прежние позы. Когда этот громкоботинковый охранник проходил, я удивилась, ведь не услышала его мыслей. И хорошо, наверное, есть время на мои размышления. Но в голову, кроме текста песенки страхов из советского мультика, больше ничего не лезет. Только пара вопросов, на которые я быстро нахожу ответы: сколько хвостов у слона и как быстро может бежать человек от леопарда. Вместе с «Мы не мыши, мы не птахи, мы ночные ахи-страхи» ушёл и охранник. Остался всего один вопрос. Почему таких «опасных террористов» мутантов, как я, оставляют там же, где и людей с похмельем? Я задаю его девушке. — А, тут всё просто. В этом месте собирают тех, кто при своих «преступлениях» имел дело с мутантами. Ты и сама мутант, но была с другими. Что у вас там за шабаш был? Ладно, не отвечай, секрет фирмы, поняла. Я попала в тот жалкий магазинчик с помощью красавчика-мутанта Айзека. Он умеет вскрывать любые замки. Успел сбежать. Вот мудак, скажи? Увидел копов и давай гнать, а мне лишь бы слово крякнул! А тот мужик… Кто-то из копов проговорился, что он был с мутантом, которого давно ищут. Будут допрашивать, когда отойдёт от похмелья. Из такого успокаивающего диалога меня вырвали мысли охранников, их чувства. Они идут сюда. За кем-то из нас. — Эй… Полицейские идут сюда, — предупредила я девушку. Та мгновенно закрыла глаза. Мне стоит так же мгновенно принять прошлую позу. Кажется, получилось. Шаги. Скрип двери. В камере слева. — Ну что, очнулся? — грубый бас полицейского, адресованный мужчине. Тот буркнул что-то невразумительное. Кажется, сказал да. — На, умойся и выпей это. Слышно, как мужчина медленно набирает воду и умывается, потом выпивает что-то. Слышу его мысли. «Можно разбить этот стакан, взять осколок и воткнуть ему в руку. Вот бы всё было так просто. Бедный Андре. Надеюсь, он успеет сбежать». Скорее всего, Андре — это тот мутант, с которым был мужчина. От него несёт беспокойством за своего друга-мутанта, и я прониклась к мужчине доверием. — Отлично, — снова голос полицейского. — А теперь пошли. Тебя ждёт долгий допрос… Мужчина лишь мысленно сопротивляется, но слышно, как он нехотя встал и пошёл к охраннику. Я слышу мысли мужчины о нас. Он вслушивался в наш разговор. «Надеюсь, девчонку не отправят к тому доктору, а Злюка найдёт своего «мудака» и задаст ему. Главное, чтобы не сдали друг друга». Чувствую, что даже если этому мужчине приставят пистолет к виску, он не скажет, что мы уже очнулись. К доверию добавилось уважение. — А эти? — снова бас полицейского. — Уже отошли от крепкой полицейской дубинки? Последние слова прозвучали гордо, и мне захотелось вмазать ему этой же дубинкой. — Нет, — это голос мужчины. — Ещё нет. Полицейский довольно хмыкнул, а я совершенно случайно отправила мужчине мысль «Спасибо». Я перепугалась, а тот удивился, но специально громко подумал «Не за что». Мне показалось, его друг Андре — тоже телепат, поэтому мужчина так относительно спокойно отреагировал. «Береги себя», — снова громкая мысль от него. Мужчину уводят. Я слышу разговор полицейских. — Как там те девчонки? — Дрыхнут ещё. — Будить надо. — Блондинку можешь будить, а мутика не трогай, кто знает, что у неё в голове. — Она ведь в ошейнике. — Помнишь Фрост? Ошейники им не помешали. — Офицер из Службы ждёт девчонку. Надо обеих будить. Грандес тоже. Урсула заждалась. Если этот пьяница расскажет про Столикого, а Грандес про Ибицу, Урсула закончит сразу два дела. Поймает двух зайцев. — Ага, а если девчонка раскроет местоположение Подполья, нападём сразу на всю нору. После этих слов Стража, я точно поняла, что ничего им не скажу. Кто знает, может если меня убьют здесь, я окажусь дома в своём мире? Потом можно будет снова оказаться здесь через кулон. Если даже нет, ребята разберутся. Но если останусь тут, всё равно этим «стражам» не расскажу того, что им надо. Надеюсь, меня не заставят это сделать, шантажируя убить ребят. Где же они?***
Ребятам в прямом смысле пришлось вывернуть карманы, чтобы насобирать денег на автобусные билеты. Семь долларов, двадцать пять центов. Столько им должно хватить, чтобы доехать до пригорода Атланты, а оттуда до Подполья рукой подать. Если не ногой. Соня вертит в руке стрекозу Линоры (нужно будет вернуть ей, когда она снова будет в***
Всё тело затекло и замёрзло, но я не могу пошевелить и пальцем. Скорее, даже не от того, что крови в них не больше, чем в комаре, а просто от страха. Для принципиальной меня страх был стыдным, но сейчас мне наплевать на это. Мысли моей собеседницы слишком громкие, чтобы не подслушивать их. Что-то о рецепте грибного супа, что-то о её семье, немного обо мне, но больше всего она думает о своём напарнике. Мысленно девушка уже простила его, но я чувствую, что когда она встретит его лично, то преподаст ему хороший такой урок. Чтобы знал. — Смит, чёрт тебя побери, ты уже напомнил тем парням из Ассы, чтобы заменили нам видеокамеры? Адаммс не заменит видеонаблюдение над парой десятков камер! А вот, похоже, и причина, почему нас ещё не забрали. Они просто не увидели, что мы уже очнулись. Как же хорошо, что камеры сломались именно у камер. Каламбурно. Мысли того Адаммса я не слышала, зато иногда звучал тяжёлый стук каблуков его ботинок. Страшный звук. Уставшая, я почти заснула. Мне стало всё равно и на холод, и на страх, и на этого Адаммса, и все мысли вокруг. Но как только последняя клеточка моего тела расслабилась, как пришлось снова напрячься — теперь ботинками стучал не только Адаммс, но и парочка других охранников. — Буди их, — снова звучит грубый голос. Этот охранник мог бы спокойно озвучивать великанов. — Мутантку перевозим в Службу к Тёрнеру, а Грандес уже ждёт Урсула. Стало ещё страшнее. Почему к Тёрнеру-то? Других не нашлось? И единственная моя собеседница остаётся здесь. Нас рассаживают по разным клеткам без возможности на свободу и общение. Что если в Службе Стражей я буду совсем одна? Абсолютно. Терпеть не могу оставаться одна. В смысле, не оставаться одной дома, наедине со своими мыслями и любимыми делами, а оставаться в полном одиночестве, с осознанием того, что тебе не к кому пойти. Не успела я осознать, что происходит, как на меня проливается ледяной дождь. Я начинаю задыхаться и резко открываю глаза — лицо молодого охранника и блеск ведра закрывают яркий свет. Судорожно хватаю ртом воздух и присаживаюсь. Ну, умру как не от пули, так от нехватки воздуха. Главное, чтобы ребята справились. Надо было всё им рассказать. — Врача! Она задыхается! Ого, мутантам тут и врачи положены. — Сейчас пройдёт, — мерзко отдаётся в голове бас охранника. А нет, не положены. Но если я задохнусь, то вы ничего не получите. Но мне правда легчает — так было и во все те разы, когда воздух становился слишком сухим и холодным. Я открываю глаза и слежу за дыханием. С волос льётся вода, ею пропиталась одежда и прилипла к телу. Даже в мой первый день в этом мире, когда шёл дождь и я промокла вся до нитки, а из плеча текла кровь, и то было теплее. — Я же говорил, пройдёт. Вставай. Глаза в пол, протяни руки. Слушаюсь, и на мои руки надевают наручники. Неприятный холод металла обжигает кожу. Бе. Сзади и спереди идут охранники, а посередине, снова будто в клетке, иду я. Ноги дрожат, голова кружится и болит, дыхание сбивчивое из-за страха и холода. Младший охранник даёт мне полотенце, но от этого не легче. Так мы идём до самого выхода, и я, увидев улицу, понимаю, почему видеонаблюдение не работает. Это именно тот участок, где я отключила камеры, чтобы без особых приключений забрать Кэлвина. Похоже, хорошо так вырубила, раз они столько времени не могут их починить. Если бы не страх, я бы почувствовала гордость. Хлопнувшая дверь вернула меня в реальность, и я услышала последние мысли, касающиеся этого места. «Покойся с миром, девочка», — от «Злюки» и «Наконец-то прикроем их лавочку», — от старшего полицейского. После этого страх исчез, будто закончился, будто вылился весь до последней капли. Остался лишь холод. От ледяной воды, наручников и ошейника. Пожалуйста, пусть без простуды или воспаления лёгких, чтобы когда я вернусь в Подполье, ребятам не пришлось тратить на меня бесценные медикаменты. Ошейник давил своим холодом, а мысли полицейского пугали. Ошейник, мысли… Что-то не связывается. Ошейник для мутантов. Мысли… Телепатия. Телепатия — способность мутантов. Несмотря на ошейник, я могу слышать мысли других!***
Кларис несколько раз сдерживала себя, чтобы не возразить одному пожилому человеку, который яростно поддерживал говорящего ведущего. Его жена несколько раз просила его заткнуться, а Энди несколько раз даже открыл рот, чтобы ответить, но каждый раз останавливал себя мыслью о Линоре. «Если я сейчас что-то скажу, то перечеркну всё, что сделала для нас Линора, а до этого всё Подполье», — так думал он. Правильно думает. Уже виднеются крохотные здания пригорода. Где-то между центром города и полем пригорода они и выйдут — оттуда проще найти «автомобильную заначку» Подполья. Таких точек у них несколько, а если там хорошо поискать, даже можно найти пару-тройку консерв и набор одежды. Снаружи это всё выглядит как давно заброшенное и забытое место, но это всё лишь для отвода глаз. Стряхнуть пыль рукавом, найти ключи, припрятанные под кучей камней, и можно ехать. Но тут автобус дёрнулся и некоторые прикрыли руками головы, думая, что их сбили. Но нет — дрожащий от смеха голос водителя успокоил всех, оказалось, это всего лишь лопнувшая шина. Что, собственно, было не лучше аварии. Кларис была без понятия, где они сейчас находятся. Недалеко отсюда она видит магазинчик — там можно будет найти карту или спросить продавца. Соня шепнула, что отсюда они не дойдут до нужного им места, просто не успеют. Если не организовать спасительную операцию в скором времени, потом может стать поздно. Для Линоры. Для них. Пока водитель решал проблемы с шиной, люди разошлись. Кто-то искал следующую остановку, кто-то высматривал другой автобус, группа школьников начала придумывать песню об этой ситуации. Человек с бородой отошёл покурить, но всё время посматривал на мутантов. Догадывается? Если ещё раз посмотрит, глаза себе сломает. Кларис усмехнулась, представив эту сцену. Тут перед зеленоглазой возникла Соня. Она что, отходила? — Я спросила продавца того магазинчика, сколько ещё ехать к Атланте. Примерно полтора часа. До близлежащего городка пять миль. Позвонить в По… Побери нас чёрт, мы не можем. Дойти пешком тоже не вариант, не успеем. Тогда… — Автостоп? — предложила Лорен. — Кстати, да! — подхватил идею Энди. — Это вполне себе может сработать. — А если подождать починку автобуса? — Слишком долго, — Кларис напрягла, кажется, всё клеточки мозга, чтобы придумать выход из ситуации. Сколько времени у них, и сколько у Линоры? У них явно больше, это преимущество. — Знаю! — вдруг воскликнула Соня. — Возле магазина я видела точно такой же телефон, что и на остановке. Мы сможем позвонить. Нужны деньги. — Тогда вам нечего тут делать, — сказал мужчина с бородой. — Водитель не желает отдавать деньги. Мол, на починку пойдёт. Кларис, и, наверное, не только она, напряглась, когда незнакомый человек так резко вклинился в их разговор. — Мы не доехали до пункта назначения, а значит, имеем право забрать свои деньги, хотя бы часть, — Энди подошёл к водителю и возразил ему. Кейтлин гордилась бы им. — Всей вашей компании отдам два доллара. Каждому пассажиру отдаю одну четвёртую часть. Столько мы не доехали. Кларис еле сдержалась, чтобы не собрать силы на портал и не отправить этого засранца на Аляску. Но ладно, двух долларов должно хватить на звонок. А там либо автостопом, либо транспортом Подполья. На этот раз звонить будет Кларис, чьи руки меньше тряслись, и шанс уронить монетку, а затем случайно сломать телефон, будет меньше. Но зеленоглазая пообещала Соне, что если ответит Джон, она даст ей поговорить с ним. Её собственные слова «Джон любит тебя» почему-то отразились болью. Почему же? На этот раз упрямый доллар занял своё место и в трубке Кларис услышала гудки. Когда с того конца ответили, её сердце сделало кульбит и затихло в пятках. — Да? — Сейдж. — Э-это Кларис. Все в порядке, кроме Линоры, её поймали. Мы сели на автобус к Атланте, но он сломался и мы сейчас в какой-то пригородной глуши. А… Да. Я неудачно телепортировалась. Кто ты, признающий свою вину, и что ты сделал с Кларис? — Ждите. Сканирую местность на наличие постов Службы Стражей. И когда это она успела вычислить их местоположение? — Ждите. Десять минут. Короткие гудки и… Звук взводящегося курка? — С-стоять! — Соня узнала продавца из того магазина. — Я всё знаю о вас! Вы из этих… М… Мутиков… Р-руки вверх! Через десять минут здесь везде будут полицейские! Через десять минут здесь будут люди из Подполья. А теперь и правда даже самые маленькие мгновения-песчинки на счету. Кларис поднимает руки и надеется, что полицейские попадут в пробку, а мутантам попадётся самая короткая дорога. Кто же приедет первым? Ответ на эту хитромудрую задачку никто не знал.***
В фургоне, в котором меня перевозили, я наконец согрелась и отоспалась. Отбросив мокрое полотенце, я почувствовала чьё-то присутствие. Это Вторая. Сидит прямо передо мной и смотрит прямо в глаза. Я будто смотрю в зеркало, только взгляд Второй более наглый. — Ну приветик. — Что ты здесь делаешь? Ты же у меня в голове, да? Забыла это? Ошиблась адресом? — Ну же, Лин, это было грубо. Я пришла дать тебе пару советов. К тому же, я знаю, как ты боишься одиночества. Я усаживаюсь поудобнее. — Прости, нервничаю. Жги. — Нужно срубить одно дерево, чтобы болезнь не распространилась и другие деревья расцвели. Так что… Ладно, я понимаю твой такой глупый, необдуманный и безрассудный поступок. — Я здесь болезнь или дерево? — Ты здесь больное дерево, хотя мне кажется, я неудачно подобрала метафору. Надеюсь, суть ты поняла. Одна жертва ради тысячи жизней. Очень храбро. И знаешь, храбрость важнее остроты шпаги. Вы победите систему с таким настроем. — Ценой скольких жертв? — Только твоей, если продолжишь так яро совать пальцы в розетку. — Сколько раз совала, ни разу током не било. — О, припоминаю… Это я их туда совала. Но по поводу розетки — кто знает, что ток не ударит в следующий раз? Ты не представляешь, как сильно рискуешь. Что если умерев тут, ты умрёшь и там? Умереть в чужом мире, не увидевшись с близкими напоследок — огромный страх для меня. — Принципиальная ты — это я. Не стыдись своего страха. — Ты сегодня решила прочесть книгу жалоб и предложений? — Нет, сюда меня послала Диана, — закатила глаза Вторая. — Заботливо с её стороны, а? Отправила меня твоей нянечкой, а сама сидит себе в своём воспоминании и в волос не дует. — Спасибо. И тебе, и ей. — Ого, какая ты благодарная. Но ладно, что там дальше по списку… Правило трёх «нет». Да. Нет смелости без страха. Нет войны без воинов. Нет победы без жертв. — Без жертвы. Пусть это буду я. — Тебе правда настолько наплевать на свою жизнь? А как же твоя мама? Ви? Ты представляешь эту маленькую девочку совсем одну? — Я не представляю… Её одну. А ещё я не могу представить чью-либо смерть, зная, что я могу это исправить. — О святые блины и оладьи, за всю нашу жизнь из твоих близких умер только троюродный дедушка из Владивостока и блохастый соседский кот, которого ты кормила с трёх лет! Из-за этого ты боишься потерять кого-либо снова? — Да! Именно поэтому! Потому что я должна была сделать для них что-то, быть рядом, но я не могла! А сейчас я могу, более чем могу. Я пользуюсь шансом. — Ты безнадёжна. Знаешь, я устала цитировать и слушать заповеди Дианы, так что скажу пару слов от себя. — Не говори мне забить на всех и эгоистично искать способ вернуться домой. К тому же, Диана сказала, что ещё рано. — Мало ли что там ещё сказала Диана. Ты меня слушаешь? Молодец. Просто… Не забывай про себя. Не становись похожим на этого типа Джона, который помнит только о том, что ему оставили Люди Икс. Про себя он просто забыл. Будто его не существует. Он многого добился, да, но это можно делать и давая себе иногда отдых. — Я не боюсь усталости. — Три бессонных ночи в больнице после операции Ви тому подтверждение, но выжатый лимон не спасёт мир. — Эй, — обратилась я ко Второй. — Тебе стоило бы быть здесь вместо меня. Ты объективная. Таких слов я от себя не ожидала. — Таких слов от тебя я не ожидала. Вернёмся к словам Дианы. Что она тебе говорила? Правильно, ты добрая. Иногда это важнее, чем объективность. Просто думай иногда. Объясняй себе, почему и зачем ты что-либо делаешь. Как мама. Делай анализы, можешь даже психологические, как она. К тому же, я — это ты, так что ты просто спрятала где-то нашу объективность. Откапывай её иногда. Я киваю. Всё-таки не зря Вторая оказалась здесь. А она не так уже и плоха. — Слушай, я вот о чём подумала, — задумчиво начинает говорить Вторая. — Ты свои собственные принципы ставишь выше, чем счастье даже той же Ви. Если ты умрёшь, как она будет себя чувствовать? Позволять людям умирать я не могу, но и Ви страдать не может. Она сильная, но это правда очень эгоистично с моей стороны — бросить её одну. Но я сделаю это, только если умру. Значит… — Я не собираюсь умирать. — Но готова умереть. — Это разные вещи. — Пусть так. Тогда что, будешь надевать перчатки перед тем, как совать пальцы в розетку? — Да. Я буду продумывать планы. — Планы неустойчивы, а ситуации непредсказуемы. Ты уверена? — Чтобы решить задачу, мы продумываем действия. Я знаю условия ситуации, а они обычно не меняются. — В мире мутантов ты говоришь про что-то обычное? — Да, например, про чай. В Подполье мало чая. — Потому что ты весь выпила. — Ещё не весь. — Скоро будет весь. Чаеманка. Это последние слова Второй на сегодня — она исчезает, когда я слышу грохот снаружи. — Эй, мутантка! Мы приехали. Двери фургона открываются и я жмурюсь от настолько яркого света (в фургончике было достаточно темно). Ноги подкашиваются, когда мне помогают выйти из машины. Я поднимаю глаза и перестаю чувствовать двух полицейских с обеих сторон — передо мной гигантское серое здание, подсвеченные буквы «Служба Стражей», и целая парковка одинаковых чёрных машин (Внутренний Круг был бы в восторге). Мне сейчас не хватает чего-то в стилистике архитектуры родного Львова. Нет этого уюта. Только серые холодные здания. Мысли людей снова настигают меня целым цунами, и так резко, что чуть не смывает. Я довольно вспоминаю то, что я могу использовать телепатию и в ошейнике, а вот телекинез я не чувствую. Долго же до меня это доходило. Как это объяснить? Хотя какой-то частью сознания мне всё равно на это — ведь я могу использовать мысли. Внутри здания окон больше, чем снаружи, поэтому здесь довольно много искусственного освещения. Меня ведут бесконечными лабиринтами коридоров, пока не заводят в комнату для переговоров. — Жди. Теперь я абсолютно одна. Заскучав, я начала теребить наручники и заметила, что они довольно велики для меня. Но даже это не отменяет того факта, что они жутко мешают и уже натёрли мне кисти до крови. Наверное, не стоило спать на боку. Большая и толстая дверь в комнату не преграда для телепатии — я слышу абсолютно все мысли абсолютно всех проходящих мимо людей. От некоторых я испытываю испанский стыд, от некоторых становится зло и мерзко. Я почувствовала симпатию только к одной мысли: «Надо будет выпить чаю». И тут я слышу мысли только одного человека. Они очень переменчивые, быстрые и дельные, но все касаются одной цели, одной темы. Дверь открывается и я узнаю обладателя этого сознания — Тёрнер. Уставший за день страх появляется всего на несколько секунд, прежде чем полностью исчезнуть. Тёрнер был персонажем, которому хочется сочувствовать, он умный и верный своей цели, только если это не вредит его семье или его принципам. Он идёт против системы, ломает устоявшиеся стены или стереотипы, мнения. Готов не верить своим глазам, быть уверенным, зная, что он прав. Только вот сейчас это восхищение на некоторое время пропало — я смотрю прямо в глаза Тёрнеру, почти сверлю его взглядом. Я всего на мгновение закрываю глаза. Когда я их открываю, офицер уже сидит напротив меня. — Привет. Меня зовут Джейс Тёрнер, я офицер Службы Стражей. Сейчас я задам тебе ряд вопросов, на которые ты должна честно ответить. Я составлю анкету, и если ты окажешься виновна, мы тебя официально арестуем. Я хочу взять в руку стрекозу, но рука ничего не нащупывает. Сердце падает к пяткам, но возвращается с объективностью: стрекоза, наверное, упала где-то. Я обязательно её найду. — Всё в порядке? — глаза Тёрнера смотрят на меня исподлобья, явно уставшие за день от количества отчётов, допросов и анкет. Но где-то на самом дне его взгляда я кое-что замечаю — чувство того, что Служба Стражей очень скоро может узнать местонахождение Подполья. Ха-ха, удачи им. — Почему люди из полиции этого ещё не сделали? Не арестовали меня? — У нас нет абсолютно никакой информации о тебе. К тому же, ты была поймана за особо серьёзным преступлением, связанным с генетически изменёнными людьми, и возможно, сама являешься мутантом. Если так, это наша специализация. Приступим? Тёрнер поставил на стол два стакана воды. Я беру один и жадно пью — не пила ещё с утра, и в горле здорово пересохло. Тёрнер терпеливо наблюдает за мной, пока я не поднимаю глаза. — Пожалуй, начнём, — говорит он и достаёт пачку бумаги и ручку. Начинает что-то записывать. — Вы подозреваетесь в терроризме, незаконном проникновении на охраняемую территорию, вандализме. Вы имеете право на адвоката, если вы не можете его себе позволить, мы можем предоставить вам услуги государственного адвоката. Мы берём у вас показания для составления анкеты и заявления, так что требуем от вас правды. У вас есть вопросы, касающиеся моих слов? — Нет, — с трудом произнесла я, хотя у меня была парочка вопросов к вандализму. Сначала я их выслушаю. Надеюсь, у них нет козырей, и они не знают чего-либо обо мне. — Хорошо, — Тёрнер достал другие листы бумаги. — Ваше полное имя? Чёрт, меня же нет в их системе данных, а вот про Диану у них, должно быть, что-то есть. Не стоит называть фамилию, но как же тогда поступить? Выдумать? — Меня зовут Линора. — Это имя, а фамилия? — Нет семьи, нет фамилии, — процитировала Скай из «Агентов Щ.И.Т.а». Я даже не соврала — в этом мире у меня правда нет семьи. — Так быть не может. Вас же кто-то растил? Воспитывал? Вы жили в приюте? — Была одна семья, которая забрала меня с улицы. Но я была у них только в раннем детстве. В четыре или пять лет я снова оказалась на улице. Осталась только фотография… — Мы можем с ними связаться? — Нет. Эта семья приютила и парочку мутантов, так что недовольные этим люди подожгли их дом. Их фамилия — Амальди. Сейчас я коплю деньги и документы на получение паспорта, думаю взять их фамилию. Я замечаю, как Тёрнер поджал губы. — Где ещё вы жили? — В библиотеке. — У вас есть другие родные? Какие-нибудь дальние родственники? Мы можем с ними связаться? — Может и есть, но я о них не знаю. — Сколько вам лет? Вы знаете свою дату рождения? — Мне пятнадцать. Четырнадцатое января. — У вас есть прозвище? — Нет. Мне приходится долго ждать, пока Тёрнер не заполнит целый лист. Наконец, он продолжает. — Хорошо. Теперь вопросы, связанные с вашим арестом. Почему вы были в электроподстанции? — С детства увлекалась наукой. Хотела посмотреть, как всё работает на самом деле. — Без договора с начальством, охраной, предупреждений? Знаете, не любой человек может просто так зайти в важный государственный объект. — Я думала, что так будет спокойнее. — Хорошо, я вас услышал. Видно, что вы спокойный человек, который хочет такого же спокойствия от мира. Вы любите энциклопедии? Я явно не ожидала такого вопроса на допросе. Это стало заметно, и я почувствовала, как Тёрнер доволен собой. Он пытается это скрыть — он всё-таки профессионал, но какое-то удовольствие остаётся. — Да. Люблю. — И какие же ваши любимые? — В пять лет увлекалась космосом. В шесть лет — динозаврами. В семь — медициной. В семь с половиной добавилась анатомия. С восьми до девяти я обожала энциклопедии про природу — вдоль и поперек изучила библиотечную полку с книгами про всю планету. В десять я заинтересовалась историей и культурой разных стран, чуть позже — изобретениями. В тринадцать вернулась к медицине, хотела изобрести лекарство от рака. В тринадцать лет и девять месяцев я забросила это дело, но у меня осталась гигантская папка с конспектами — я надеюсь, что их прочтёт какой-нибудь профессор и оценит мои старания и догадки. Как и теории. Потом пошла психология и криминалистика — и на этом, кажется всё. Наука — это гениально и безумно интересно, но я немного устала от неё. Так что я вспомнила свою любовь к художественной литературе. — Ого. Я впечатлён. Вы очень начитаны, да ещё и запомнили, что и во сколько лет изучали. — Да. У меня хорошая память. И спасибо. — Раз вы прошли такой тернистый и интересный путь, то думаю, вы меня понимаете, — только сейчас заметила, что Тёрнер уже пару минут ничего не пишет. — Иногда приходится бросать то, что нравилось вам раньше, и начинать новую страницу энциклопедии своей жизни. Знаете, я очень долго не мог найти своё место в жизни, пока не встретил свою будущую жену. Как-то раз я понял, что когда меня нет рядом, её некому защищать. Она доказала обратное, когда сама прогнала воров, но ещё я понял, что не один я переживаю за своих близких. Тогда я решил стать полицейским, чтобы защищать людей. В моём участке часто были мутанты и я отлично решал дела, связанные с ними, находил общий контакт с ними. По рекомендации я отправился сюда. И понял, что я там, где должен быть, особенно после пятнадцатого июля… Почему-то половина слов пролетает мимо ушей, когда я думаю о том, как сбежать. Зато его мысли прямо-таки въедаются в мозг — на словах про пятнадцатое июля он вспоминает свою дочь. — Эта работа для меня — как литература для вас. Поэтому мне очень важно закончить это дело, как закончить читать очень важную книгу. По телу пробегают мурашки, а Тёрнер хороший психолог. Как жаль, что моя мама делает психологические анализы каждый раз, как мы смотрим фильмы или читаем книги. Офицер заговорил про энциклопедии, чтобы понять, какой я человек и провести аналогии. Не заговорил бы про книги, заговорил бы про фильмы, но общее он бы нашёл. Ему нужно расположить меня к себе, подобрать ключ к хитромудрому замку, механизму. Тёрнер сейчас пытается вызвать у меня сочувствие, чтобы я размякла и рассказала ему больше информации. Похоже, у них правда нет ничего на меня. Зато я знаю все их тайны… — Вы кого-то потеряли? — чёрт, Вторая, залезай обратно! Тёрнер попытался скрыть своё удивление. Втора-а-я, не сейчас! Не сейчас! — Да, и это одна из тех причин, почему эта работа так важна для меня. Вот вы хотели найти лекарство от рака. Чтобы спасти жизни. А я хочу предотвратить то, что может быть похоже на пятнадцатое июля. Чтобы спасти жизни. Помогите мне с этим. Я очень рада, что Вторая затихла, а Джейс использовал карту «реверса» из Uno. Теперь слово снова за мной. — Это ведь… Не означает убрать мутантов, как опухоль? Цитирую мысль офицера: «какой там тип опухоли был у тётушки Френсис?..». — Только тех, которые могут быть опасны. То же самое я бы сделал, если бы был опасен человек без гена Икс. — А если опасность мутанта состоит только в его необычной мутации, которая может причинить вред другим, но сам мутант не хочет причинять вред другим? — Для этого есть специальные программы. Если мутант знает, что он опасен, он может обратиться за помощью и начать носить сдерживающие браслеты, например. — Это бесплатно? — На сколько я знаю, за определённую плату, — мне показалось, он сморозил глупость, ведь он знает, что большинство мутантов не могут позволить себе подобные программы, а его слова означали бы то, что правительство видит проблемы только богатых людей, но тут он продолжает. — Но чаще всего, если человек предоставляет пакет документов, ему бесплатно предоставляют возможность научиться контролировать себя и свои силы. — Значит, если ты мутант и хочешь получить помощь, то должен быть либо богатым и без документов, либо с документами и без денег? Большинство тех мутантов, которых я знаю, не могут выйти на улицу с пакетом документов или денег и обратиться за помощью. Не говорите, что я связалась с плохой компанией. Половина из них — обычные люди, которые хотят помочь своим близким-мутантам, они чаще всего имеют проблемы с законом только из-за того, что приютили у себя дома пару-тройку мутантов. А другая половина — те опасные мутанты, которые не хотят причинить никому вред и прячутся. Не бывает безопасных мутантов. Мы все опасны, только в разной степени. Мы опасны не своими способностями, а своими убеждениями. Только человек с плохими намерениями может причинить вред, и неважно, мутант он или нет. Тёрнер примерно полминуты обдумывает мои слова. В его голове пролетел уже миллион мыслей, слов, и на них всех у меня находился ответ, аргумент. И офицер будто чувствует это, тщательнее подбирает слова. Пока он думает, у меня есть время придумать план побега. Был вариант отправить Тёрнера в мир сознания, то же самое сделать и с остальной парой десятков сотрудников, но: 1. Меня не хватит. 2. Это центр по борьбе с мутантами, чёрт возьми! Второй вариант — тянуть время, как во время ограбления Монетного двора в Бумажном доме. Но надеяться, что ребята успеют придумать план по моему спасению я долго не смогла. Я стала верить в это. Так что теперь всё, что от меня требуется — это заговаривать Тёрнеру зубы, обсуждать с ним энциклопедии и рак. И всё это до того момента, как я услышу первые мысли ребят.***
Кларис чуть не стала верующей, когда услышала, как со стороны парковки подъезжает машина. Хоть бы это было Подполье… Кларис почти стала читать молитвы, какие знала, как вдруг услышала вой сирен и снова засомневалась в существовании бога. — Мистер Томас, прошу, — это Соня пытается мирным путём выйти из ситуации. — Мы никому не желаем зла. Мы просто хотим уйти. — Ага! Знаю я в-вас! Вы все так говорите! А потом — на тебе! Лазеры из глаз, телекинез, ещё миллион видов способностей… Нет уж! Пусть этим занимаются профессионалы! Мистер Томас размахивает пистолетом, с одной стороны в другую, и всё понимают, что он не выстрелит, но двинуться всё равно страшно. Пока продавец что-то бормочет о кризисе из-за мутантов, Кларис осторожно оборачивается, чтобы посмотреть на дорогу и приближающиеся машины. Две полицейские и три из Службы Стражей. Они попали. А вот Стражи обрадуются — такой улов за день! Зеленоглазая поворачивается и чуть-чуть поднимается на носочках, чтобы разглядеть, кто же подъехал. Тёмно-зелёный еле живой фордик — такие бывают только в Подполье и в дедушкином гараже. Кларис надеется на это. Будь тут Линора, она бы внушила этому мистеру Томасу, что он их не видел. Но Линоры здесь нет, а жаль. Но есть Соня! Разум Кларис пронзает идея — Соня может использовать свои способности! Когда Мечтательница мимолётно смотрит на Кларис, та подхватывает её взгляд и всем своим видом говорит: " используй ты свои чёртовы способности». Рыжеволосая всё понимает, но сомневается, мотает головой медленно и неуверенно, и тут замирает, обдумывает. Всё так же медленно кивает. — Мистер Томас, — обращается к продавцу Соня. — Пожалуйста. Мы просто уйдём. Крохотный шаг. — Ага! Чтобы вернуться в свой муравейник и продолжить совершать преступления. Нет! Слово — шаг, слово — шаг. — Нет, вовсе нет. Мы не из тех, кто грабит магазины для удовольствия. Мы простые люди. Смотрите, у нас даже нет оружия. — Вы сами — оружие. Соня далековато от Томаса, но достаточно для того, чтобы использовать свою способность. — Пожалуйста, — последний шаг. Едва заметная розовая дымка. Выстрел.***
Я здесь достаточно долго, чтобы в Подполье придумали план. Тёрнер уже успел рассказать про свои приоритеты в жизни и детство в церкви. С меня же вытянул словечко про моё прошлое. Но всё, что я рассказала, это то, как дружила с библиотекарем — и это была правда. Изнутри меня съедает тревога и плохое предчувствие, но таким фоновым шумом, что иногда я их даже не замечаю. Что же не так? — Вы знакомы с большим количеством мутантов? — Не знаю. Смотря с чем сравнивать. — Это количество размером с Род-Айленд или Аляску? — Не-е-ет… Скорее небольшая Небраска. Тёрнер разложил передо мной с десятка два фотографий. — Эти люди встречались в вашей Небраске? Я разглядываю фотографии и с ужасом замечаю, что знаю большую часть людей на них. Лорна, Джон, все Стракеры, Кларис, Кэлвин, Маркос, Соня, Сейдж, Фэйд, Гарри и даже Рая. Ну нет… Я не могу назвать никого из них. Даже Фэйда, чёрт его возьми! — Ну? — Все какие-то знакомые, но вспомнить личных встреч не могу. — Возможно, вы видели их на объявлениях о розыске. Или на районных собраниях. Было что-то такое? Будем говорить очевидное. — Эту видела очень часто, — показываю на Лорну и мысленно извиняюсь перед ней. — Её зовут Лорен? — Лорна. — Да. Полярис. Точно, спасибо. — Вы видели её только на плакатах, или она забегала на огонёк на какие-то собрания? — Я редко хожу на собрания, так что про огоньки не скажу. А вот про плакаты да — на Уильямс-стрит я даже видела слово «Полярис», сделанное из плакатов о её розыске. — Хорошо. Узнаёте кого-нибудь ещё? — Эти почему-то зачастились, — показываю на Стракеров, — кстати он был в электроподстанции, — киваю в сторону фотографии Энди и жалею о том, что сказала о электроподстанции. — хотя он примерно моего возраста. Уже стали нежелательно опасными? — Люди могут быть опасными в любом возрасте. Особенно мутанты. Но я помню ваши слова об убеждениях. Последними словами он хотел подчеркнуть, что он уважает моё мнение. Но когда допрос закончится и меня заберут отсюда, он обо всём забудет. — Ладно. Этого на плакатах вижу уже очень давно, — это говорю о Маркосе и моё сердце уже разрывается от давления. — Связан с наркотиками, если не ошибаюсь. — Был связан. Сейчас он переключился на мутантское движение. Я понимающе киваю и откидываюсь на спинку стула. Мол, всё. — То есть, лично вы ни с кем не встречались? Не считая Энди Стракера? — Да, я довольно интровертна и предпочитаю общество книг. Тёрнер снова берёт ручку и записывает на бумагу всё, что несколько минут вынашивал у себя в голове. — Тогда как вы оказались в обществе той группы мутантов, оказавшейся в электроподстанции? — Увидев сейчас Энди Стракера на фото, мне жаль, что я присоединилась к ним. Не люблю ввязываться в дела закона, это нарушает спокойствие. Но когда началась суматоха, я поняла, что заблудилась. Левый поворот оказался правым, и я повернула не туда. Сначала увидела девушку, она побежала, и я за ней. Там была вся эта компания. Сказали, что выведут меня оттуда. — Вы поверили мутантам, которые оказались там совершенно непонятным образом? — Как и я. Они сказали, что ищут аквариум. Я не знала, где аквариум, так что просто стала ждать, когда они найдут выход. — Они хотели причинить вам вред, думая, что вы обычный человек? — Кажется, нет. Они были довольно милы со мной. А почему вы спрашиваете? — Пятеро моих коллег пострадали из-за них. Один до сих пор не может проснуться. — Подождите, ваших коллег? Тогда почему я оказалась в полицейском участке? — Думали, этим обойдётся, но серьёзными делами, связанными с мутантами, должна заниматься Служба Стражей. — Ясно. Пусть ваши коллеги поскорее поправляются. — Я передам им ваши пожелания. Лимит моих слов исчерпан, я устала и выгорела от разговора. Вот тебе «я довольно интровертна»: просто устала от такого продолжительного общения с людьми. Так что психолог из меня бы вышел такой себе. — То есть, по вашим показаниям, вы можете быть обвинены лишь в незаконном проникновении на охраняемый объект? Я думаю, понимаю, что подобрала удачные слова, и киваю. — В таком случае, вам грозит срок до трёх месяцев в тюрьме или штраф. Но, видно, что денег у вас нет и попадать в тюрьму у вас нет ни малейшего желания. Мы можем вам предложить сотрудничество… Предложение о сотрудничестве прервал незамысловатый рингтон телефона Тёрнера. — Извините. Я отвечу снаружи. Он не ждал моего разрешения. Вставая, Тёрнер выглядел взволнованно, и, подслушав его мысль, я поняла, почему. Ему звонил Кэмпбелл.